Тирания порядка

Лена лежала лицом вниз, на чем-то твердом и очень холодном, словно лед. В голове громко гудела кровь, подгоняемая медленно утихающим сердцебиением. Этот звук заглушал любые мысли и звуки, раздающиеся вокруг и девушка словно плыла куда-то, вслушиваясь исключительно в мягкий, но очень настойчивый стук. На его фоне, она слышала свое прерывистое, булькающее дыхание, проникающее сквозь треснувший намордник респиратора. В носу стоял отвратительный запах свежей крови и смеси ароматов канализации в которую она похоже провалилась. При падении её очень сильно избило обломками, и обмотало липкой паутиной полной ядовитых пауков размером с кота или даже крупнее. Некоторые из них ещё ползали где-то рядом, отвратительно шелестя своими членистыми лапами, покрытыми волосками и маленькими плоскими шипами, и казалось что пытались проверить, жива ли добыча или нет. Они то подползали, поднимая передние лапы и оголяя массивные, истекающие ядом жвалы, то наоборот отбегали, скрываясь во мгле и похоже боялись Лену больше чем она их. Паутина хоть и была неприятна, и кишела какой-то дрянью, сыграла очень важную роль — её пласты, натянутые между этажами как простыни, не дали Лене развить смертельную скорость и разбиться об цемент. Однако, удар был все же сильный, и Окстон с трудом запомнила его подробности, будучи сильно занятой тем что была в ужасе. Челюсти больно щелкнули, и один передний зуб треснул напополам, левая рука оказалась под животом и похоже была сломана в паре мест. При этом удар получился плашмя и все внутренности сделали тройное сальто, и перемешались — например сердце ушло в голову, желудок в задницу, а легкие казалось и вовсе наложили на себя руки. Правая нога ударилась обо что-то очень твердое и похоже кость треснула. Странно, что на фоне таких повреждений, боли почти не было — лишь едва ощутимое щекотание в районе груди и живота, а конечности не ощущались вовсе, будто были деревяшками, лежащими рядом с Леной. Даже головой повернуть она не могла и перед её глазами, закрытыми треснувшей маской, с которой медленно осыпался пепел, плясала непроглядная чернота. Бархатистая, как кошачья шерсть и текучая как нефть, она спокойно стояла прямо перед её окаменевшим, покрытым пылью лицом, суля вечный покой, если она сомкнет веки. Это было очень заманчиво, почти предел мечтаний, на конец покинуть бренную болезненную плоть. Но нет, умирать сейчас нельзя, умереть сейчас означает потерять все, отринуть свои идеалы. Хотя, стоит ли за них держаться, особенно теперь, когда у неё не осталось никаких средств к существованию, а главное смысла жить? «Вишкар» правит миром, «Коготь» безвозбранно гуляет по улицам, а целый отряд посланный Вдовой сейчас охотится на неё, и скорее всего уже думает как спуститься вниз, чтобы подобрать её тело. Да, не о таком будущем она мечтала… Все эти мысли неосознанно, в виде картинок и воспоминаний пролетали где-то на грани медленно угасающего сознания, грозясь заполонить весь разум, не оставив в нем места для борьбы. Где-то сквозь тихий шепот и шелест, пробивался грозный, строгий голос, приказывающий встать и бороться дальше. Но он был так ужасающе далеко, что Лена не могла найти в себе сил чтобы тянуться к нему. И вот этот глас жизни медленно угасал, теряясь за шорохами и поскрипываниями надвигающегося смертельного холода, уже готового принять девушку в свои черные объятия. На смену всему беспокойству потихоньку приходил покой и умиротворение. Дыхание стабилизировалось, но бульканье не ушло, напротив, его сменило сипение и легкое, пульсирующее гудение, отдающееся жжением в груди. Сияющая своей чернотой темнота, простирающаяся перед глазами начала мерцать, покрываясь кроваво-красными разводами, похожими на волны, накатывающие на берег. Они занимали все больше и больше пространства перед глазами, словно заливаясь в черные расширенные зрачки Лены. И вот красное море колышется перед ними, перетекает, тянется как жвачка, медленно заполняя собой все оставшиеся точечки черноты и серости. В какой-то момент она поняла, что это не какая-то эфемерная плоскость, а грязный бетон, на котором она лежит, а краснота вовсе не иллюзорное море, а кровь, медленно вытекающая из её рта. Лена моргнула, ощущая как сознание похоже начинает возвращаться к ней. Она с трудом повела глазами, силясь увидеть что-нибудь кроме пола и разбитых краев маски. «Значит не умерла… Жива… Лежу на… На полу?» — С трудом подумала она, косясь влево и вправо, но не видя ничего кроме пола. Чисто по ощущениям, она лежала очень и очень глубоко, даже звуки здесь были приглушенные и отдавались гулким эхом. Где-то наверху слышался шорох и треск ещё падающих кусочков пола, видимо висевших в прорванной паутине. Ещё дальше, словно через трубу забитую ватой, она слышала шаги и громкий треск автоматных очередей — значит полиция начала штурм здания, и натолкнулась на террористов. И к тому моменту как они разойдутся и «Коготь» начнет обыск здания, Лене лучше быть подальше отсюда. Эта мысль словно раскаленное лезвие вонзилась в мозг и растеклась меж извилин, побуждая Окстон к действию. Девушка ещё несколько раз моргнула, прогоняя мелкие черные точки, мерцающие перед глазами и попыталась пошевелить руками. Поначалу это было очень непросто — конечности были как резиновые, и совершенно не хотели слушаться хозяйку. К тому же они заледенели, а блевотного цвета ОЗК отнюдь не согревал, скорее напротив, перебитые гидравлические шланги истекали жидкостью. Смешиваясь с кровью, она медленно вытекала сквозь дыры в ОЗК, и въедалась в пол, вызывая сильный озноб и мурашки. Окстон шмыгнула носом, пытаясь стряхнуть с него кровавую корку и тут же оглушительно чихнула, втянув носом какую-то пылинку. Воздух исторгнутый её легкими, поднял небольшое цунами на луже крови и поднял облачко пыли. Серая и плотная, она тут же осела на голове и руках, а счетчик Гейгера возвопил об стремительно растущем уровне излучения.  — Вообще отлично… — Прохрипела Лена, с трудом разлепляя губы, и сплевывая кровь. — Не от пуль, так от радиации… Она вздохнула. Тяжко и жалобно, даже паук, было решивший ткнуть её своей лапой, тут же отбежал, скрываясь во мраке. Полежав ещё несколько минут, и поразмышляв над происходящим, Лена ещё раз попыталась пошевелиться. На этот раз она решила сделать все немного хитрее, она подергала пальцами, а потом и кистями рук, все время ощущая что все то происходит через силу. Словно в ответ, по телу пробежалась волна странного жжения, напоминающего чесотку или раздражение от долгой носки грязной одежды, а пальцы начало едва заметно пощипывать. Когда человек двигается, это выходит как-то автоматически, без лишних усилий и мыслей, и лишь теперь Окстон поняла что каждое движение эт она самом деле целая череда процессов. Стоило огромных моральных усилий, чтобы хоть согнуть левую руку, да и то, та едва-едва передвинулась. «Уже лучше чем ничего» — Подумала Трейсер, и уже уверенней пошевелила обеими руками. Вышло ещё лучше и уже через несколько мгновений, Лена с кряхтением попыталась сесть на колени. Она ожидала что её охватит пожар боли и ужаса, но этого почему-то не произошло. Лишь голова сильно закружилась, а в глазах заплясал хоровод искр, и темно-фиолетовых пятен. Судя по тому сколько раз её ударили по башке за последние несколько часов, то у неё явно неслабое сотрясение мозга… Сильно хотелось пить, язык разбух и еле-еле ворочался во рту, натыкаясь на ряды зубов, а лоб и грудь горели огнем, как при очень сильной лихорадке. К тому же пальцы все-таки предательски подрагивали, и совершенно неконтролируемо сжимались в кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Она осторожно подняла руки и протерев лицо от налипшей крови стянула ставшие бесполезными респиратор и очки, и откинула их куда-то в темноту. Ещё раз потерев воспаленные глаза, Лена попыталась осмотреться. Она сидела на неровном бетонном полу, покрытом толстым слоем мелкого крошева, пыли и обрывков паутины, до сих пор падающих откуда-то сверху, из чего можно сделать вывод, что без сознания она лежала не так долго. Под девушкой натекла огромная лужа темной крови, и жидкости из ОЗК, и в этих лужах виднелись разводы, оставленные ей когда она вставала. Оглядев себя, девушка постановила что вообще чудо что она жива — ОЗК превратился в бесполезную окровавленную и перемазанную паутиной тряпку, из всего рабочего в нем остался лишь дозиметр. Шевелить ногами было тяжко, одна нога вообще не сгибалась до конца. Во тру не хватало одного зуба, а все лицо посечено осколками маски, и пыли, медленно смываемой подтеками крови. Во рту её было ещё больше, и Лена громко закашляла, пытаясь избавиться от налипшей кровавой субстанции. При этом в груди разгорелся настоящий пожар, а руки затряслись. Капюшон на голове порвался и окровавленные вихры девушки торчали во все стороны, и в них ползали мелкие пауки. Плавно повертев головой по сторонам, она обнаружила что упала в какое-то небольшое помещение, видимо служившее предбанником для какого-то крупного подземного сооружения, может бункера или канализационного отстойника. Слева и справа, на расстоянии шести шагов, из темноты выступали серые стенки покрытые множеством царапин и выщербинок, а спереди и сзади наоборот, была ужасающая, непроглядная темнота, в которой воображение туту же нарисовало всякие ужасы. А ещё она поняла что ей страшно повезло, ведь она упала на пол, а не на гору ржавой арматуры, лежавшей у левой стенки. Кстати о стенах, они были тоже из бетона, но более чистыми и гладкими. Примерно на уровне головы Лены на них была намалевана темно-зеленая полоса, с какими-то белыми цифрами, наверное обозначающими номер туннеля или ещё что-нибудь. Чуть выше, под толстой сеткой из металлических прутьев, расположились темные лампы и давно стершиеся указатели. Судя по состоянию и количеству ржавчины на металле, этим местом не пользовались долгие годы, если не десятилетия. У левой стены снопом валялась уже упомянутая арматура, едва прикрытая полотнищем паутины, и пыли, а рядышком, в горке обломков, валялся сварочный аппарат, покрытый россыпью странного вида грибов. На их тоненьких ножках было по три оборки, а тифозно-зеленые головки, едва заметно сияли, хотя, сейчас Лена и думала что это от сотрясения мозга ей мерещится. Рядом к стене жался огромный паук. Он скалил свои жвалы и быстро-быстро моргал множеством глаз, не сводя их с Лены.  — Ну, и что ты пялишься? — Спросила она у паука, потирая голову и обнаруживая сразу три огромных шишки, и ссадину на лбу. Палец, неожиданно согнувшийся в этот момент, сковырнул уже начавшую образовываться корочку и кровь потекла с новой силой. Лена ойкнула, и прижала руку к ране. Не хотелось сейчас истечь кровью, особенно после того как она пережила такое эпичное падение с высоты. Кстати, какой высоты? Лена задрала голову и тихонько присвистнула. В скругленном потолке была внушительных размеров дыра с неровными, полными обломков и арматуры краями, вывернутыми наружу, словно что-то очень большое вырвалось отсюда на волю. Хотя, во время омнического кризиса происходило такое, что даже предположить сложно, может и здесь шли бои? На обломках и краях, зацепившись за арматуру, свисали комья паутины и какой-то ткани, похожей на камуфляжный брезент, по которому наверх улепетывали недовольные падением пауки. Выше, за дырой, виднелся толстый слой из давным-давно развороченных коммуникаций — переплетений водопроводных труб, из которых уже многие годы не текла вода, старых телефонных и оптоволоконных кабелей, и конечно вездесущие короба для вентиляции и ионизации воздуха. По их состоянию и качеству, можно было делать самое настоящее исследование, об временных наслоениях — внизу самые примитивные и поврежденные временем, выше уже более современные, отделанные био-эмалью, и на самом верху, проложенные прямо перед кризисом, до сих пор сияющие белизной. Между ними виднелась сухая, осыпающаяся земля и обломки древних фундаментов, а выше, уже над самым верхним слоем, начинался непосредственно дом. С такой глубины было не разглядеть, да и темнота не позволяла, но Окстон была уверена, что пролетела через все этажи насквозь…  — Мать моя Ирландия… Где же я теперь? — Лена села поудобнее и собралась встать, как вдруг где-то наверху особенно отчетливо послышался треск бетонного крошева, и удары тяжелых сапог. В дыру посыпалось крошево и песок, встревоженный людьми, а вслед за ним ударили несколько мощных прожекторов, дающих призрачно-синий свет. Песчинки, попадающие в него, приятно засветились, но любоваться было некогда — Лена принялась отползать назад, к стене, активно работая руками, и пытаясь помогать ещё ватными ногами. Если её заметят, то просто пришпилят к полу, а потом уже не торопясь, с чувством и расстановкой спустятся, чтобы забрать тело. Или того, хуже, кинут ещё одну гранату… При одной мысли об новом акустическом ударе, девушке резко стало хуже и она согнув ноги в коленях, оттолкнулась от пола, преодолевая какое-то ничтожное расстояние. Лучи жадно заскользили по полу, выхватывая то арматуру, то пауков, стремительно разбегающихся во все стороны. Они облизнули стены, ненадолго задерживаясь на подозрительных вещах, высветили кучу арматуры и поползли дальше, освещая коридор. Но пока они не затрагивали Лену, и та возблагодарила темноту за то что та существует. Лучи поползли в разные стороны, и один из них прошел так близко к её ногам, что девушка перестала дышать, и двигаться. Через несколько минут, они аккуратно сошлись над кровавым пятном, изредка дергаясь в строну пауков, норовящих проскользнуть дальше в коридор.  — Да нет там нихрена… — Сказал кто-то, глухим, грубым голосом и смачно харкнул. Плевок с тихим шелестом упал в дыру, и попал прямо на мысок ботинка Лены. — Либо убежала, либо её пауки сожрали… Пошли отсюда, пока копы не прочухали что мы не спецназ…  — Не гуди над рекой — не пароход… — Ответил ему второй голос, ещё менее приятный, режущий слух и на удивление знакомый… — Видишь, кровавое пятнышко… Вот тебе загадка: кровь есть, а тела нет… Какие выводы? А?  — Эм… — Воцарилась тишина, и фонари застыли, и Лена потихоньку поползла дальше. Её зрачки неотрывно глядели на свет и когда тот пошевеливался, она напротив застывала, в любую секунду ожидая обнаружения.  — Да то что она жива, тупица! — Рявкнул голос, видимо устав ждать ответ. — Окей, ща я её гранатой! Далеко уйти не могла… — Лена вся похолодела и издав сдавленный вой, усиленно поползла назад, поднимая целое облако пыли. — Стоять! Вообще тупой? — Командиру явно не нравилась идея устраивать ещё взрывы и Лена выдохнула, впрочем, ненадолго. — Если там рванет, то грохот будет такой, что весь район сбежится! А у нас копов за спиной почти батальон, заебемся отмахиваться… Да и тело посечет так, что хрен поймешь, она это или не она… В идеале мы вообще должны доставит эту мразь живой…  — И что? Спускаться ТУДА, чтоль? Да она уже мертвец если спустилась в эти подземелья, ты же знаешь что там водится… Или у мутантов в когтях уже воет, или кровью дотекает где-нибудь в десятке метров отсюда… Она же с такой высоты рухнула! Наверняка все переломала!  — Заткни гребаную пасть, олень! Нам все-равно нужно её тело — истерзанное или целое!!! Ты не слушал брифинг? Или то что я сказал только-что? Пойми на конец! Вдова прибыла в Лондон и жаждет видеть её, желательно живой… Но можно и только голову… Больная… Лицо ей срезать хочет… А теперь представь что она с нами сделает, если мы придем и скажем (голос стал издевательски-ноющим, почти старушечьим): извините Лена сбежала, а мы идиоты не смогли поймать! Да она нам кое-что на мелкие дольки порежет… Так-что мозгуем что да как, и спускаемся!  — У нас фалов нет… А тут высота за три десятка метров. — Вполне рассудительно пробасил третий, и его фонарь перейдя на стену пополз вверх, останавливаясь на одному ему известных ориентирах. — Прыгать дохлый номер, разобьемся.  — А она-то как тогда уцелела? — Спросил четвертый, с такой интонацией как-будто только-что похавал и теперь не хочет ничего делать. — Мы что, хуже?  — Нет… Не знаю… Может что-то из её хроно-штучек. Я думаю все читали её досье… — Опять сказал третий, и с громким щелчком включил какой-то инструмент. Вниз поползла толстая зеленая точка, и коснувшись пола, застыла. — Тут ровно тридцать восемь метров. Смертельно…  — Мда, ты прав… — Подтвердил командир, видимо раздумывая над чем-то. — Но нам нужно, иначе Вдова с нас шкуры спустит. Наверху послышалось шуршание и новые шаги. Голоса затихли, словно что-то их неожиданно прервало, а потом на фоне тишины зазвучал новый.  — Эй! Вы кто такие?! Это зона проведения полицейско… — Договорить новый голос не успел. Раздался треск ломающегося визора, и шум скоротечной драки, а потом протяжный свист. И в коридор с грохотом упало мертвое тело полицейского. В его шее Лена увидела массивную рукоять одноразового, реактивного ножа, на вылет пробившего тонкую кевларовую подкладку и вошедшего точно в сонную артерию. Толстое лезвие, напоминающее гладиус, рассекло её и его кончик врезался в хребет, перебивая позвонки. Левая рука копа дернулась, в предсмертном импульсе и застыла, протянувшись в сторонку застывшей Окстон. К уже начавшей подсыхать, луже крови Лены добавился свежий бордовый поток, моментально разбавляющий собой слой бетонного крошева. Пауки, почуявшие уже мертвую добычу, тут же забыли про раздражающий их свет фонариков и сбежались к трупу. В единый миг темно-синяя, с серым, униформа исчезла под плитами хитина, и десятками щелкающих лапок. Окстон сморщилась от отвращения, но сдержала позыв сплюнуть в сторонку и прислушалось к происходящему наверху.  — Ох… Задрали копы… Ещё одного в отчет добавлять… Так! Фаер, вызывай подкрепление пусть пришлют восьмую и девятую ударные бригады, Кроу, достань фалы, только нормальные, а не огрызки, будем спускаться. Тора, договорись с копами, пусть не мешают и найди Вдову, отчитайся. Ты баба, может она тебя не тронет, а нам по яйцам точно зарядит как узнает что мы упустили её обожаемую Кокстон… Лена вздрогнула и резко посмотрела наверх, чтобы успеть увидеть как шесть черных слиуэтов, склонившихся над ямой, исчезли из поля зрения. От последнего слова, произнесенного командиром террористов, по спине Лены пробежали такие мурашки, что её затрясло, как на морозе. Только один человек знал эту ужасную кличку, и активно использовал её в годы службы (Cocston — от англ Cock — петух, ну или сленговое, сами понимаете что…). Грим… Так вот как сложилась карьера «золотого» мальчика после распада организации!!! Вместо того чтобы спрятаться под денежной юбкой мамочки, он подался на вольные хлеба и теперь начальник отряда загонщиков «Когтя»! В таком случае Лене надо сваливать как можно быстрее, потому-что этот «товарищ» имеет ещё и личные счеты к англичанке. Столбы света мигнули в последний раз, и издав утихающее гудение, исчезли, а значит террористы разбежались, и Лена может идти. Она, все ещё в шоке от происходящего, оперлась руками об пол, и чуть-чуть отползя от трупа полицейского (на том уже кипел пир горой — пауки хрустели его броней, чавкали и хлюпали, упиваясь растворенными внутренностями), попыталась встать. Как назло, ноги не слушались, и не в какую не хотели разгибаться до конца, оставаясь холодными, и ватными. Немного помучавшись с коленями, и предприняв попытку растереть их, Лена поняла что не фартит. Тогда она отползла к стене и схватившись руками за низко висящий кабель, начала подтягиваться. Это увенчалось успехом — девушка покряхтела, по стонала, но все-таки смогла встать и прислониться к стене спиной, придерживаясь за неё обеими руками и раскачивалась из стороны в сторону. Голова слегка кружилась, пятна перед глазами вернулись, а в желудке неприятным узлом начал завязываться рвотный спазм. Девушка выдохнула прикрывая глаза и грозясь снова рухнуть лицом в пол. Пир развернувшийся за её спиной, уже начал заканчиваться — от тела осталась лишь медленно разъедаемая кислотой, кожаная оболочка. Лена не сомневалась, что если она поднимает проломленное забрало шлема, то увидит скалящийся череп, обтянутый язвенной кожей. Большая часть пауков, уже начала расползаться, волоча за собой вздувшиеся брюшки и с трудом поднимаясь на стены. Один из них прополз так близко к Лене, что та могла увидеть как насекомое перебирает жвалами, запачканными в тягучем кровяном сиропе. Их поотставшие товарищи, ещё надеющиеся получить хоть каплю растворенной плоти, впивались в труп, впрыскивая в него свои соки и вытягивая уже растворенную питательную жижу. При этом они издавали такие звуки, будто там собралась целая стая птиц-падальщиков, активно дерущихся за оставшееся после хищников мясо. «Надо идти… Если не хочу закончить жизнь так…» — Судорожно подумала Лена, медленно отворачиваясь от отвратительного, хлюпающего всеми соками зрелища и помотав головой, попытался что-нибудь придумать. Главный вопрос, который всплывал в сплошном море смятения, страха и головокружения, была проста: куда ей идти? Подземелья Лондона тянулись на многие десятки километров, и она могла блуждать здесь месяцами, медленно умирая от радиации, не говоря уже о голоде. А ведь тут ещё и мутанты обитают, и куча различных довоенных хреновин повсюду торчит. Неизвестно что вообще можно здесь найти, но когда-то давно, когда Лена ещё только оправлялась от шока пережитого во время налета на Лондон, и один из измученных битвой солдат пытался успокоить девочку, он рассказывал ей истории про огромные подземелья. Про их чудесные, необъятные просторы и целые подземные королевства, кишащие феями. Конечно солдат выдумывал чтобы успокоить шокированного бойней ребенка, но доля правды в его словах была. Подземелья и правда простирались далеко, напоминая подземный город, и жители в нем были… Словно в подтверждение её мыслей, из черной глубины туннеля раздался громкий металлический лязг, очевидно издаваемый какой-то массивной, заржавевшей конструкцией, и звук чьих-то быстрых лап, улепетывающих в глубину катакомб. Лена аж подскочила от неожиданности — в замкнутом пространстве это прозвучало словно рев титанического чудовища, заткнувшего собой коридор. А следом из кромешной тьмы, в лицо Лене ударил мощный порыв теплого ветра, пахнущего всеми нотками городских сточных вод и канализации. С воем он устремился наверх, проносясь мимо Лены и дозиметр на поясе у той, застрекотал как бешеный. Девушка закашлялась, и зажала лицо ладонями, но это не помогло. Запах спокойно просочился через пыльные пыльцы и оказался настолько резким, что даже головокружение прошло, а от вони тухлятины и отходов человеческой жизнедеятельности, заслезились глаза. Девушка вздохнула, пытаясь ухватить хоть капельку кислорода, а затем громко икнула. Появившийся в желудке узел резко затянулся и начал пульсировать, и девушка комично заохала, хватаясь за живот. Вонь была просто нестерпимой, а хуже было то что живое воображение Лены, отлично изобразило ей от чего она может исходить. К горлу подкатил ядовито-горький ком, и её немилосердно вырвало. В пол ударила тугая, темная струя из накопившейся в животе крови и желчи. Липкая и горькая дрянь стекала, пузырилась и булькала. Она просачивалась сквозь рот и нос, обжигая слизистые и забивая едва прочищенные ноздри, и стекала по подбородку. Девушка попыталась остановить это, но лишь ухудшила ситуацию и когда жидкость уже перестала выходить, её принялся бить простой спазм. Желудок сокращался, но не мог ничего из себя выдавить и Лена принималась болезненно икать…  — Боже, храни королеву… Ну что такое… Вот дерьмо… — Сдавленно шептала она, в перерывах между ужасающими позывами. Девушку буквально выворачивало наизнанку, казалось ещё чуть чуть, и желудок просто лопнет от перенапряжения, и выйдет наружу. В горле все горело, язык щипало, а нос оказался забит комками крови. В какой-то прекрасный момент живот скрутило так сильно, что из глаз брызнули слезы, а зубы от натуги сжались, и даже сквозь наркотическое обезболивание, Лена ощутила резь в расколотом зубе. Она тяжко привалилась к стене, скорчиваясь и тяжело дыша, и мысленно концентрируясь на чем-то приятном — текущей воде, арктической тундре и других прохладных успокаивающих желудок пейзажах. Холод бетона и воздуха, пахнущего пылью, лишь помогли и вскоре спазмы потихоньку отступили, сменившись тяжестью. К тому же поток ветра стал понемногу спадать, сменившись легкими порывы, которые, однако, воняли ещё хуже. Лена даже пожалела что выкинула осколки респиратора, может с помощью обрывков ОЗК она могла бы его починить? Горевать было поздно и девушка, постояв немного у холодной стеночки, все же решила выбрать путь. Собственно выбор был невелик — позади темный туннель, впереди аналогичная картина, а главное никаких подсказок, сплошные догадки. Лена ещё раз шмыгнула носом, прогоняя отвратительный запах засыхающей желчи, и поразмыслив, пошла вперед — все же это было лучше чем тупо сидеть на одном месте, и ждать смерти. Которая будет отнюдь не быстрой, и не милосердной… …Вполне ожидаемо, бункерный туннель оказался крайне негостипиимен и жуток. В нем было очень холодно и страшно, а местная темнота была густой как гудрон. Она словно налипала на одежду и глаза, полностью забивая их, и принуждая Лену идти осторожно. Густая и шероховатая, как плащ Жнеца, она окутывала девушку и проникала в её душу, гася любую надежду и вызывая мурашки, ледяными табунами пробегающие по спине. Все звуки становились глухими, даже гром сердца потихоньку утихал, становясь далеким стуком гвоздика по металлу. Казалось, мрак оценивал девушку — единственного человека за много лет который осмелился войти в его логово — и его прикосновения, холодные, липкие, ей отнюдь не нравились. Лена дрожала от холода, пронизывающего до самых костей, которые и без того ныли. Челюсть выстукивала марсельезу, а пальцы рук остекленели и Окстон была уверена что если она глянет на них, то увидит иней. Из рта вырывался пар, а слезы на глазах казались ледяными, ровно как и влажное пятно на груди (на самом деле это кровь, идущая от вновь открывшихся ран, но Лена тешит себя надеждой что это пот). Она ещё не до конца отошла от пережитых страхов и потрясений, и дикий коктейль из гормонов, выделенных организмом для защиты, только начал потихоньку рассасываться, вызывая непонятное ощущение, на грани эйфории и невероятной душевной боли, когда кажется что грудь вот-вот взорвется от напряжения. Девушку бил мандраж, руки тряслись и периодически сжимались в кулаки издавая громкий хруст костяшек. Лена чувствовала себя старой и больной, словно все тело медленно рассыпалось и разваливалось на запчасти, после длительного, изнуряющего забега. Ноги были как ватные, слушались плохо и норовили подогнуться в самый неподходящий момент. Колени дрожали и почти не сгибались — левую ногу пронзал ледяной стержень. Хорошо, что боли не было — наркотик, принятый меньше шести часов назад, ещё действовал, заблокировав нервные окончания. О том что будет когда наркота перестанет действовать, она пока не задумывалась, думая лишь о том чтобы не упасть. Она осторожненько брела вдоль стены, и чтобы не рухнуть лицом в пол, придерживаясь рукой за толстые пучки кабелей, тянущихся приблизительно на уровне её груди. Покрытые рваниной, некогда игравшей роль изоляции, они были влажными и теплыми на ощупь, неприятно напоминая змей. У девушки часто трещал счетчик Гейгера, а нервы были на пределе и ожидать она могла чего угодно. За ней волочились оторванные лоскуты ОЗК, снимать который Лена не стала, посчитав это излишней тратой времени. Эти лоскуты оглушительно шуршали, поднимая целые облака из пыли, моментально подхватываемые ветерком, и исчезающие во мраке. Несколько раз они цеплялись за выступающие из пола осколки труб и арматуры, и Лене приходилось останавливаться чтобы отцепить их. Это осложнялось нулевой видимостью и вонью, которая чем ближе к полу тем сильнее. К тому же Окстон изрядно потряхивало, она не хотела поворачиваться спиной к коридору, прекрасно помня про топот маленьких ножек. В какой-то момент это нежелание превратилось в навязчивое ощущение что ей в спину кто-то пристально смотрит. Лена панически повернулась, выхватывая пистолет из кармана, но в темноте никого не оказалось, лишь лоскуты плесени и извечный скрип оседающего бетона.  — Ладно, Лена… Не дрейфь… Ты уже бывала под землей… Каталась на метро… Не клаустрофобии ли ты часом? — Попыталась скрасить напряжение, англичанка, и сдавленно засмеялась, пытаясь отцепить кусочек ОЗК, зацепившийся за моток проволоки. Смех вышел зловещим и очень болезненным, и быстро превратился в сиплое придыхание. Дыхание все ещё спирало, а жар так и не отступил, продолжая изнурять девушку и она начала подозревать что у неё идет воспаление. Шероховатые бетонные стенки, покрытые слоем летучей пыли и паутины, образовывающей неприятный на ощупь липкий ковер, давили на психику, казалось что они медленно сдвигаются. Вдоль них все так же тянулись провисшие, скрепленные ржавыми скобами кабели, изредка пересекающиеся с газовыми или водопроводными трубами, порой занимающими четверть свободного пространства. Или уходили в утопленные в стенах трансформаторные щиты. Весь пол туннеля был засыпан бетонным крошевом, тихо поскрипывающим под ногами, осколками стекла от бутылок и медицинских пузырьков, изредка кучками лежащих у стены. Видимо раньше, в первые годы после постройки, этот туннель активно использовался и предназначался для транспортировки легкого груза. Под слоем пыли и осколков, плотно закрывающих пол обнаружились давно проржавевшие рельсы, и остатки целой транспортной системы, давно заброшенной и забытой. Судя по их толщине, тут каталась вагонетка или тележка для перевозки руды, а может и то и другое. В какой-то момент туннель сделал плавный поворот влево, и пошел вниз, потихоньку превращаясь в лестницу. Лена покрепче вцепилась в провода и начала спускаться, осторожно нащупывая ступеньки здоровой ногой. Ступеньки были неровные и скользкие от пыли, спускаться по ним было очень сложно. У стен появились тоненькие, обтянутые иссохшейся резиной перила. Но Лена не стала за них держаться, уж больно конструкция была старой. Миновав пару десятков ступенек и немного постояв на середине лестницы, девушка вышла в ещё один туннель, прямой как стрела. По стенам теперь появились небольшие ниши и углубления, имеющие неизвестное предназначение. Провода и трубы плавно обходили их, поверху или понизу, или вовсе уходили в бетон. Подойдя к одному такому углублению, Лена с удивлением обнаружила что в ней утоплена массивная, металлическая дверь, покрытая головками заклепок. Её косяк был укреплен стальными пластинами толщиной в два пальца, а в центре был штурвальный замок, заблокированный изнутри специальными «клешнями». Больше способов открыть её, не было. Лена слегка заинтересованно подошла к двери и приложила ухо к пыльному металлу. Тишина, гробовая как в склепе в полночь. Тогда она ради интереса подергала штурвал, но как и ожидала, та была надежно заблокирована. «Двери это хорошо, двери — это люди» — Подумала Лена, пересекая туннель и с уверенностью упираясь в такую же дверь. Как оказалось, они были повсюду, через каждые двадцать-тридцать шагов и все как одна заперты. Сами ниши были заполнены всякой рухлядью, скрывающейся под слоем пыли. Лежали перевернутые транспортные тележки с держателями для каких-то баллонов, рядом непременно пустые металлические цинки и иссохшиеся ящики. Грибки и плесень давно сожрали все опознавательные знаки, и Лена даже приблизительно не могла опознать что в них перевозили. В одной из тележек Лена углядела авиационный фугас, бережно накрытый простынкой. На её удачу, снаряд оказался без взрывателя и не представлял угрозы. Судя по всему, Лена оказалась в очень старом подземном комплексе, постоянном в годы полу мифической «холодной войны» или и того раньше. И с тех самых пор тут никого не было. Конечно, в годы затишья, когда войн не было почти сто лет, многие убежища были просто забыты и заброшены. Странно, но почему-то все эти стандартизированные бетонные укрепления, двери и пыль, казались знакомыми. Будто она уже видела все это… В середине туннеля, пол оказался из толстых металлических прутьев. Решетка была сточена и поэтому не выходила за габариты пола, к тому же по центру она была укреплена бетонным блоком по которому шли рельсы и стояла пустая дрезина с отломанным колесом. Лена осторожно пробралась вдоль неё, чтобы не дай боже не наступить на проржавевшее железо, и заглянула вниз. Там было ещё темнее чем тут и отчетливо слышался шум проточной воды, похожий на рев водопада или титанического монстра, дышащего где-то там, в самых недрах огромного комплекса. Это дыхание шло зловонным сквозняком, поднимающим целые облака сухой пыли, моментально забивающей нос и рот. Она оседала на влажных от слез глазах, и скрипела на зубах, и Лене начало казаться что она идет сквозь песчаную бурю. Изредка под потолком проходили вентиляционные короба, покрытые ржавчиной и плесенью, свисающей вниз подобно простыням. Они едва слышно шуршали и колыхались, задевая макушку девушки своими влажными, покрытыми слизью «лапами». Где-то впереди, слышалось эхо падающих капель воды и громкое склизкое бульканье, вызывающее крайне неприятные ассоциации. Сверху доносилось тихое шипение газа идущего по старым трубам, шуршание осыпающихся бетонных крошек, создающих таинственную белую завесу, и клацанье вентиляционных шахт. Внутри них зловонный ветер таинственно свистел, и в подземном мире, который должен быть безмолвен, этот звук казался настолько страшным, что по спине Лены табунами бегали мурашки, а воображение рисовало толпы чудовищ, поджидающих её за ближайшим поворотом. Живое воображение девушки в очередной раз играло с ней очень злую, подлую шутку — на смену болезненному и слабому состоянию, пришел почти безотчетный страх. В какой-то момент Лена поняла что не хочет идти вперед, хочет броситься назад, к слабому свету пролома, но здравый смысл, подсказал что там её точно ждет смерть. Миновав эту дыру в преисподнею, Лена оказалась на небольшом перекрестке. Два туннеля вели в разные стороны. Окстон в замешательстве встала посередине, медленно вращая головой. Левый туннель был тих и из него плавно выходил приятный теплый воздух, согревающий окоченевшие конечности девушки. Но, он почему-то ей не нравился — что-то было не так. Левый, напротив, тихонько подвывал, и этот звук напоминал метро. Не долго думая, девушка завернула в него. Она прошла мимо ещё нескольких дверей и темных ответвлений, уводящих в неведомые дали, поднялась по короткой, закрученной лесенке, на которой лежал старый, металлический ящик, и оказалась в небольшом прямоугольном помещении. В нем был всего один выход и вел он в самый настоящий лабиринт из переходов, лестниц и коридоров с маленькими комнатушками, и целыми отсеками, заполненными различным мусором. Тут и там виднелись различные следы человеческой деятельности — разбитая мебель, уныло перекрывающая коридоры, блоки гниющей бумаги, старинная техника назначения которой Лена не понимала и прочий раритет. Один раз она даже наткнулась на виниловую пластинку, лежащую в пыли. Но, дорога все не кончалась и не кончалась, и перспектива увидеть небо, стала в лучшем случае призрачной… …Совсем скоро Лена начала медленно терять счет времени — все вокруг было до безобразия однообразно и темно, и сознание просто не цеплялось за привычные ориентиры. Ей начинало казаться, что она целую вечность, бредет вперед, вглядываясь в тьму и слушая таинственные звуки подземелья. И легкий страх, все это время щипавший её за зад, стал уже активно лапать девушку, вселяя в её голову образы долгой мучительной смерти, где-то в темном углу старинного комплекса. Кстати об нем, как-то незаметно унитарные бункерные туннели сошли на нет, и после короткого тамбура, закрытого плотным слоем паутины, превратились в одну из огромных канализационных труб, по размером напоминающую целую улицу. Бетонные стены сменились на полукруглые кирпичи, позеленевшие и побуревшие от времени. На них проступали капли едва заметно светящейся воды от чего весь туннель мягко сиял таинственным зеленым светом. Счетчик Гейгера тут же возвопил что радиационный фон уже дважды превысил норму и скоро начнет приближаться к критической для человека без защиты отметке. Во рту тут же появился железистый привкус, а открытые участки кожи почти ощутимо защипало. Повсюду росли длинные, переплетающиеся пряди водянистых водорослей, напоминающих сопли, по виду и на ощупь. Сквозь них прорастали целые гроздья мутировавших грибов, на длинной, тонкой ножке. Их шляпки едва заметно покачивались и сияли ярким, зеленым светом. Они торчали повсюду, на полу, потолке вместо ламп, из вентиляционных ходов и даже меж кирпичей. На полу рос мягкий и влажный мох, чередующийся с пятнами бурого лишая. Когда Лена наступала на него, в воздух поднималось прозрачное облачко спор, а под ногой что-то очень неприятно чавкало. Ботинки разъезжались и прилипали к полу, и Лена едва не упала. Пришлось выставит руки вперед и утопить их по локоть в самом г… Посреди туннеля был глубокий, широкий канал, заполненный стоячей водой, неприятного темно-зеленого цвета. Из её глубин шло приглушенное свечение, пробивающееся сквозь бурую массу, и бензиновую пленку, плавающую на поверхности. Через определенные промежутки, в стенах были отверстия труб поменьше, и из них с грохотом вырывались потоки грязной воды. Брызги от них оседали на стенах и полу, делая их скользкими. Вонь здесь была невероятная, и девушка даже пожертвовала куском своей майки, чтобы сделать повязку на лицо. Впрочем, это ей не сильно помогло, глаза все равно щипало, а на горле будто оставались кусочки того что здесь воняло… Как ни странно это положительно повлияло на её самочувствие — голова прочистилась, сердцебиение медленно приходило в норму. Даже странное ощущение влаги на груди, медленно отходило, сменившись ощущением сухости и шелушения. А тем временем, пока Лена была увлечена анализом собственного самочувствия, туннель сделал несколько плавных, незаметных поворотов и Лена оказалась в небольшом ответвлении. Вонь здесь достигала космических масштабов, и даже формировала самый настоящий туман.  — Твою мать… Да куда меня занесло? — Ругнулась Лена, входя в это влажное марево и ощущая что даже повязка уже не помогает. Как назло, ей хотелось пить, да и жар опять усилился, но даже мысль хлебнуть водички из канала, была настолько отвратительна, что Окстон едва не блеванула, подумав об этом. Туман был настолько силен, что даже край канала исчезал в нем, а глаза наполнялись капельками. Они оседали на одежде и ботинках, громко хлюпая при движениях. Крупные капли появились в волосах, и обычно торчащие во все стороны патлы Лены, обвисли липкими сосульками, закрывая лицо. Вода медленно стекала по ним. Жирная, теплая и вонючая, она была настолько мерзкой, что Лена едва не зарыдала от расстройства. Даже в армии, когда во время службы, Грим макал её головой в унитаз, ей не было так противно. Окстон остановилась чтобы поправить волосы, как вдруг краем уха услышала странный звук. выделяющийся на фоне шума текущих потоков говна. Тихий шлепок, будто кто-то вылез из воды. Она резко обернулась, и вгляделась в туман. Никого. Лишь туман колышется, да вода плещется. «Странно, наверное показалось…» — Подумала Лена, уже успев нафантазировать себе что угодно, от аллигатора, решившего полакомится человечиной, до целой команды ассасинов «Когтя». — Действительно, что может сидеть в такой вони! А, ну кроме меня… Она вернулась к своему занятию. Однако, едва она отвернулась, как звук повторился, только теперь он стал ближе и куда громче. Уши отчетливо услышали плеск воды и щелчки мокрых конечностей по бетону. Окстон обернулась, уже совершенно отчетливо понимая что она здесь не одна. Даже самое её чутье подсказывало — что-то вылезло из воды буквально в паре метров от неё, и прямо сейчас пялится на неё из тумана. Она медленно вытащила пистолет, и нацелив его в туман, попятилась назад. Туман колыхался, скрывая неизвестного преследователя, но постоянно держать его в поле зрения она не могла. Приходилось то и дело оглядываться через плечо, чтобы не поскользнуться… Звук издевался над ней — когда девушка отворачивалась, он повторялся, с каждым разом становясь все ближе и ближе, и в какой-то момент Лена не выдержала, и сделав пару выстрелов в туман, побежала вперед. В замкнутом пространстве выстрелы прозвучали как гром, и похоже достигли цели. Раздался сдавленный вскрик, и следом за Окстон затопали сразу несколько пар ног. Но жизнь решила сыграть в свои «шутеечки». Не успела девушка пробежать и десяти метров, как её нога проскользнула и она рухнула спиной на пол. Внутренности опять встряхнуло, воздух со свистом покинул легкие, а рука с пистолетом рефлекторно сжалась, и ещё дин выстрел оглушил упавшую. Затылок с чавканьем врезалась в мох и на лицо брызнула струя спор. Кожа в миг вспыхнула покрываясь дымящейся краснотой. По щекам побежали микроскопические трещинки, сквозь которые брызнула кровь. Лена закричала во всю силу своих легких, хватаясь за кипящее от спор лицо. Рукоять пистолета врезалась ей в переносицу, и Лена рефлекторно откинула железяку в сторону, принимаясь кататься по полу, завывая как раненный зверь. Споры с шипением брызнули наружу, обволакивая Лену кипящим полупрозрачным облаком. Их было так много, что они напоминали беловатую жидкость. Волосы англичанки задымились, теряя свой цвет, капли потекли по лицу, и ладоням. Они проникали под ОЗК прожигая в нем новые дыры, оседали на глазах и слизистых, прожигая их, и оставляя зеленовато-красные разводы, покрытые ядовитой пеной. Перед глазами поплыли оранжевые и фиолетовые пятна. Несколько облачков попали в рот, и по языку потекла кровь, смешанная с кислотой. Даже сквозь обезболивающий наркотик ощутила как кожу разрывает на части… Грохот чьих-то ног стремительно приближался, но Окстон было не до этого. Она выла, кричала и визжала от боли, медленно теряя сознание от происходящего.  — Черт! Это не полиция! — Прохрипел чей-то голос, переходя на сдавленный шепот. — Это какая-то бомжиха!  — Вали её! Она стреляла в нас!  — Заткнись Паркер!  — Скорее, аптечку! Она в кислотные споры попала! — Закричал ещё один, и рядом с катающейся по полу появился бледно зеленый силуэт, облаченный в военный РХБЗ костюм, с боевым шлемом. По нему стекала вода и отходы, из которых он вылез, преследуя Лену. Человек был неплохо вооружен, на поясе висела армейская штурмовая винтовка, затянутая в лоскут противорадиационной ткани, а за спиной торчал баллон примитивного плазмамёта. Боец, резким движением отряхнул свои перчатки, и схватив Окстон за пояс, зафиксировал в одном положении. Черные линзы обрамленные зелеными полосками прицела, скользнули по телу девушки, словно проверяя на повреждения.  — Тяжелые ожоги. Токсин уже в организме. — Слова долетали до Лены как через трубу, и становились все тише и тише. Картинка перед глазами расплывалась и разъезжалась, жжение все усиливалось. — Скорее! Антидот! А то помрет…  — Шеф, это просто бомж! Может просто скинем здесь?  — Пшел нах! Сам знаешь что бывает от этих спор! Её так разнесет, задолбаемся потом туннели чистить, от потомства! — Неизвестный схватил Лену за руки и через силу оторвал их от лица. На миг зависла зловещая тишина. — Матерь божья… Это Лена Окстон… И англичанка провалилась в тьму болевого шока…