Тирания порядка

…Сложно в это поверить, но Грим, будучи сыном очень влиятельной и богатой семьи потомственных аристократов, был достаточно непритязательным. Несмотря на возможность получить абсолютно что угодно, в любой момент своей жизни, он предпочитал довольствоваться тем что уже имел. Это было неплохое качество, которое однако не нравилось родителям, которые продолжали свои попытки улучшить жизнь сына. Они дарили ему банковские счета, заполненные миллионами кредитов (которые на тот момент считались наиболее стабильной, но пока новой для мира валютой), дарили поместья, и мелкие бизнесы по всему миру (все их он благополучно профукал, будучи совершенно неспособным к лидерству), дарили дорогущие машины, которые он с огромным удовольствием расколачивал об первую же стену, или сжигал, тем самым пытаясь продемонстрировать свою жажду к независимости. Да, ему могли дать все, все кроме свободы. Руки отца министра, и матери бизнес-леди высшего уровня, находили его абсолютно везде и принимались изменять все как им нравилось, и как им казалось в лучшую сторону. Как и в случае с Амели, они надеялись что растят наследника для своих дел — отец хотел рекомендовать его в правительство, а в идеале пропихнуть в спикеры парламента. Мать, думала завещать ему место генерального директора логистической корпорации, занимающейся грузоперевозками на всей территории старого света, и частично в Америку. Оба считали что он не должен смотреть на низы общества, и пытались вытаскивать его в свет. Но после пары мелких скандалов, произошедших с Гримом на торжественных приемах, или званых ужинах, его попросту закрыли в одном из семейных поместий на юге Ирландии. Это было шикарное каменное здание в стиле ампир, построенное ещё за век, до омнического кризиса, и пережившее абсолютно все невзгоды современного мира. Огромные светлые залы, с высокими панорамными окнами в виде витражей, и комнаты, были украшены богато и невероятно безвкусно. Словно понадобилось продемонстрировать все богатство в одном лишь виде. К поместью прилегали десятки километров свободной территории — чистые, зеленые луга, укутываемые нормальным, не кислотным туманом. Грим любил уходить в них, блуждая в бесцельном движении вперед. Высокая, некошеная трава, чьи зеленые стебельки покрывала извечная ледяная роса, приятно шуршала по одежде, а сапоги уходили в глубокий подзол. Находясь здесь, вдали от людей, Грим получал настоящее удовольствие, а когда поднимался легкий, холодный ветер, здоровяк закрывал глаза, и подставлял ему лицо, представляя что едет на мотоцикле по свободной ночной трассе. Но прекрасная, прохладная мечта, рассеивалась как туман, когда он возвращался. Сразу в холле, его встречала огромная, толпа обслуги — служанок, гувернанток, лакеев, и прочих стервятников, приставленных матерью.Они сопровождали его по всему зданию, не давая даже спокойно вдохнуть. Даже когда он принимал ванну, рядом постоянно кто-то был. Это страшно бесило. Приходилось отмахиваться от толпы в черных платьях и костюмах, как от стаи воронья, возжелавшей выклевать глаза. И ладно бы хоть одна служанка была симпатичной, или хотя бы умной, так нет, абсолютно все были старше его лет на шестьдесят. До сих пор, Грим мечтал найти каждую из них, и убить особенно жестоким образом. Буквально выпотрошить и сделать из их черепов кубки для пива. Впрочем, частично данная затея удалась, и на настоящий момент, в живых осталось всего три гувернера, которые учили его языкам (пожалуй единственные люди не вызывавшие в Гриме злобы), и домоуправляющая. Если родители добивались того что подобным способом сделают Грима более спокойным, то добились обратного. У них рос отнюдь не перспективный молодой политик и будущий бизнесмен, а вздорный, и агрессивный бунтарь, всеми силами рвущийся к свободе, от удушающего ошейника опеки. Буфорду постоянно казалось что он ни на что не способен, а молодой дух максимализма, требовал действия. Вот и получалось, что довольно часто, после очередной выходки, он приходил домой под конвоем полиции. Увидев что подобные буффонады ни к чему не приводят, Грим пошел в другую крайность, которая понравилась ему куда больше чем первая. Если раньше это были побеги и попытки свалить из Англии, куда-нибудь в Финляндию, то теперь поместье наполняли дешевые шлюхи, и бутылки. В итоге, родителей это приняло, и они благополучно, не спрашивая его мнения, сбагрили Буфорда в армию. И не просто в ВСВ (Вооруженные Силы Великобритании), а в британское отделение «Овервотч», воспользовавшись знакомством с комендантом базы. Это было хорошее, кормовое место, где можно было тихо служить, получая все привилегии элитных войск, однако, это было отнюдь не то чего хотел Буфорд… …Ему хотелось глотка воли, ощутить свои собственные силы в полной мере. Зачастую сидя на скамейке около летного поля, в окружении огромной толпы прихлебателей и блюдолизов, он глядел на взлетающие истребители, и мечтал. Мечтал в один прекрасный день угнать очередной истребитель, и улететь куда-нибудь где нет, ни ублюдков, водящих с ним дружбу, ни командиров отчаянно пытающихся не замечать его, ни родителей. Мечты были грандиозны, и он даже начал разрабатывать план побега, по ночам изучая карты, и характеристики самолетов, но довольно быстро забросил это дело. Отчаянная, переполняющая парня злоба на собственный невидимый плен, просилась наружу, выражаясь в немотивированной агрессии. Все изменилось в один прекрасный день, когда нерадостная перспектива завершения службы, и возвращения под юбку матери, сгорела в пламени взрыва. Штаб «Овервотч» разлетелся на куски, но каким-то чудом, Буфорду удалось выжить в мешанине из бетонных блоков. И вот тогда, перед ним открылся весь мир. Фактически для прессы и семьи, Буфорд Грим, сын Говарда Грима, и Мелиссы Грим, был мертв. Абсолютно все считали его погибшим, или пропавшим без вести, а сам Грим, стырив полный комплект снаряжения «Овервотч», смотался в северную Африку. Там он благополучно зажил новой жизнью, осев в Судане, и исполняя работу самого простого наемника, убивающего за деньги, или охраняющего за те же самые зеленые бумажки. …Он спокойно брался почти за все, даже если предполагался массовый геноцид, или акции, отнюдь не прибавляющие ему шарма в глазах мировых правительств. Таким образом, за восемь лет, голова наемника с непроизносимой арабской кличкой, полученной за жестокость, подорожала настолько, что половина мира охотилась за ним. Обычно, когда приходил новый контракт, или задание, Грим предпочитал работать не торопясь. Он просил пару часиков на подумать, заодно давая нанимателю шанс поднять оплату за его услуги, а сам, уходил куда-нибудь в спокойное, тихое место, где, мог спокойно вникнуть в курс дела. Понять что к чему, внимательно изучить какие риски существуют, и насколько хорошо ему за это заплатят. Зачастую, если его крошечный, но до безобразия изворотливый мозг считал что овчинка того не стоит, наниматель даже не дожидался его появления. Это набивало ему цену — наниматель начинал думать о нем не как об обычном гончем псе, выполняющем очередную работу, а об истинном профессионале, относящемся к делу на полном серьёзе. На самом деле, такая дотошность объяснялась несколько иначе. Грим просто боялся накосячить в ответственный момент, а потому вникал в дело как можно более внимательно. Так и складывалась его жизнь — короткая передышка в одном из своих убежищ, или клубов для наемников, потом очередное задание, и следующие недели проведенные на работе. Полная свобода действий и средств, и никаких авторитетов, или запретов. Так было. До одного момента. Скажем так, в определенный момент, в клубе для наемников на севере Каира, ему попался не совсем обычный наниматель, предлагавший работу, по истине желанную для всякого кому не хватало духа авантюры. Так и наступили, почти шесть лет работы под прикрытием, в одой из опаснейших террористических организаций… …Коготь изменил его вновь. ИЗ простого охотника за головами, мальчишки, дорвавшегося до любимых игрушек, громко делающих бух, они сделали его опаснейшим человеком в Англии. Ужасом британского правительства, заставляющим самых страшных генералов срать в штаны, а всех остальных дрожать в панике. Всего за год, ему при поддержке некоторых видных террористов, удалось создать крупную ячейку организации в Лондоне, и всей Англии. Она насчитывала почти сотню довольно опытных агентов, занимающихся подрывом государственной деятельности. Во всяком случае они так думали — Грим, прекрасно осознавая что находится под прикрытием, осознанно атаковал не самые важные объекты, и не устраивал массовых терактов. Был лишь один действительно крупный, но и об нем было заранее доложено в полицию — тогда два экипажа полисменов успели вывести людей из метро, прежде чем взорвался выпущенный в туннели газ. Тогда погибли лишь двое полицейских и пьяный путевой обходчик, спавший прямо в туннеле, и если бы не одно единственное сообщение, отправленное нужному человеку, жертвы могли бы исчисляться сотнями, если не тысячами. И плевать что лишь немногие из прочих акций проведенных его ячейкой увенчались успехом — он специально сливал часть информации, чтобы лишние люди не погибли из-за его рвения — за столь короткий срок он все же получил доверие организации, и уже мог повлиять на мир. Одна «утка» здесь, другая там, в третьем месте небольшой взрыв, и весь Лондон дрожит от ужаса в ожидании новых атак. Это было простое и до безобразия веселое дело, смотреть как полиция со всех ног бросается к месту будущего взрыва, а тот происходит несколько раньше чем они доезжают. Однако это не было его заданием, лишь одной ступенькой к выполнению финальный точки плана, составленного нанимателем — проникновение в центральный штаб организации, с последующим подрывом. Для того чтобы попасть в штаб, нужно было получить некоторое доверие со стороны ведущих агентов, а как-раз этого не было. Вдова смотрела на него как на мелкую сошку, регулярно гоняя по всяким бессмысленным заданиям (она на полном серьёзе поручила ему взорвать выставку современной живописи, потому-что ей не нравились картины)Жнеца он и вовсе никогда не видел. Но в общем, он постепенно шел к своей цели — ещё пара лет, и он бы закончил операцию, покончив с крупнейшей террористической организацией. Как вдруг, с неба падает эта бедовая пигалица, буквально за несколько месяцев рушит все его планы, и старания, и умудряется попасть в плен! По хорошему пустить пулю в голову да и дело с концом, но нет, шефу непременно она нужна живой и желательно здоровой… …Грим тяжко вздохнул от осознания что все его многолетние старания, на которые ушло столько сил, и средств, пошли прахом, и почесав поджарившуюся в момент диверсии бровь, взвалил Лену на плечи. Сделав несколько странных, дерганых движений, в попытке подтолкнуть её повыше, чтобы девушка не билась головой об блок батарей на его спине, он понял что так ничего не добьется. Надо было торопиться, на долго террористов уловка Грима не отвлечет, а когда они разберутся что по ним стреляют собственные дроны-турели, а не таинственные бойцы в экзоскелетах, то наверняка просекут кто все это устроил. Грим невольно улыбнулся собственной хитрости (на самом деле он туп как пробка, и прямолинеен как паровоз, но сам никогда в этом не признается), и в очередной раз попытался поправить Окстон. Её ноги, все ещё дергающиеся в конвульсивных спазмах, отказывались лежать смирно, а полуспущенные джинсы, покрытые бурой коростой из крови, и расплавленной плоти, цеплялись за батарею, активно мешая спасению. Предприняв несколько бессмысленных попыток поправить положение девушки, Грим рассерженно харкнул, и бесцеремонно хватив её за шкирку подтянул на плечи. Сделав несколько неуклюжих попыток закрепить Лену в нормальной позе, он понял что так просто это сделать не получится. Едва живую девушку сотрясали сильные, серийные судороги, от которых её пальцы и ступни с мерзким хрустом суставов, выгибались в обратную сторону. Левая рука, вывернулась под диким углом, и указательный палец, попавший Гриму под воротник, загнулся так, что серый, потрескавшийся ноготь впился в кожу, а челюсть Лены была распахнута до предела. Челюстные суставы ощутимо скрипели, а сини свет позволял Гриму разглядеть подернутые кровавой пленкой гланды англичанки. Из глубины горла поднималась кровавая пена вперемешку с бурой желчью, отдающей омерзительным запахом кислоты. Наверняка она дико жжет слизистые, но Лена этого пока не осознает. Просыпаться ей будет тяжко, если этот момент вообще настанет. Она издавала нечленораздельные звуки, очень похожие на вопли индюка, которому живодеры пытаются заживо оторвать ноги. Грим никогда не получал медицинского образования, но тут не надо было быть врачом, чтобы понять — ещё немного, и Лена отправится прямиком на встречу с родителями. Её огромные глаза, чьи зрачки сжались до состояния крошечных черных точечек, закатились под самый лоб, скрываясь за глазницами, и то и дело норовили разъехаться в разные стороны. Поверхность белков подергивал желтоватый гной, сочащийся из окровавленных уголков век, и из-под него прорывались капельки крови. Она почти полностью заполняла глаза девушки, делая их ужасающе красными, как рубины. Синий свет отражающийся в каплях, делал их синими, превращая Лену в ужасного, плачущего гудроном призрака. Казалось ещё чуть-чуть, и глазные яблоки лопнут от перенапряжения, окатив Грима тошнотворной густой смесью из загустевшей крови, и остатков стеклянистого тела. В последний раз крякнув от напряжения, обрушившегося на могучую спину, Буфорд на конец взвалил Окстон на оба плеча, и для верности закрепил её кисти, и ступни под ремнями разгрузки. Девушка вновь оказалась связана, и похоже её мозгу это было не по нраву — она принялась дергаться активнее, бормоча что-то бессвязное, и запуская ногти в камуфляжную ткань разгрузки, покрывающей черноту бронекостюма «Фаза-6». Эти спазмы немного мешали Гриму, но он решил не обращать на них внимания, ведь чтобы переложить Лену поудобнее совсем не оставалось времени. Грим осторожно распрямился, прикидывая вес спасаемой, и пришел к неутешительному выводу, что она тяжелее чем кажется на первый взгляд, а спазматические импульсы заставляют её дергаться, вдвое увеличивая сопротивление. На всякий случай боец слегка подпрыгнул, оценивая свою подвижность и величину издаваемого шума. Берцы громко бухнули по металлическому полу, поднимая вокруг облачко пыли, в Лена за спиной громогласно икнула, и на плечо Буфорда вылетел склизкий ком кровавой мокроты. По боевому скафандру застучали цепочки и карабинчики придерживающие навесное оборудование, вроде автоматического лазера помечающего цели, а на поясе громко заклацало дополнительное снаряжение, состоящее из пары крупнокалиберных пистолетов, гранат, и уже упомянутого боевого ножа. Этот звук напоминал грохот бьющейся посуды, или падающей с высоты банки, наполненной гвоздями — столь же протяжно, и мерзковато. При этом могучая, покрытая слоем мышц, спина Грима отчетливо хрустнула, принимая вес Лены. «Фаза шесть» была нереально тяжелым боевым скафандром, способным обеспечивать жизнь человека в любых природных условиях, даже в невероятном холоде космоса, или давлении мирового океана, она продолжала быть боеспособной. Титановые плиты, соединенные подвижной керамитовой чешуей, были герметичны, и по толщине могли соперничать с БТРом. Разрабатывалась броня корпорацией Лу Чен Интерстеллар, для очень близкого городского боя с противником превосходящим бойца числом, а потому была оснащена абсолютно всем, от замкнутого дыхания, и заканчивая мощнейшим эхолотом, подключенным к шлему. Были и и блоки усиливающих приводов вот только вместе с пулеметом они работать не могли, так-как питались от одной батареи. Поэтому ему придется тащить Окстон на своем горбу, а путь предстоял не самый близкий. Шеф, вместе с транспортом, в роли которого выступал глайдер Вдовы — на котором она прилетела в Лондон — ждали Грима на крыше. Получается ему предстояло миновать два заброшенных административных этажа и технический чердак заваленный различным хламом, предназначенным для снабжения террористов на территории Лондона. Его устройство Грим знал очень плохо, и надеялся что успеет сориентироваться на месте, прежде чем бывшие товарищи начнут его догонять. «А ты не рассиживайся, и все успеешь» — Подумал Грим, снимая с пояса свой шлем и надевая, на голову. На миг мир вокруг исчез во мраке, а потом операционная система опознала его как пользователя, и визор стал прозрачным. Глазницы, утопленные глубоко в мрачные, устрашающие пластины шлема, засверкали ярко-красным, дела Грима похожим на омника, а тонкие волокна, скользнувшие на его шею, с тихим шорохом склеились с такими-же на подстежке скафандра. Сквозь крохотные отверстия у основания громоздких наплечников, напоминающих погнутые носы истребителей, со свистом вырвался прозрачные пар, и скафандр «прилип„к телу, полностью герметизировавшими. Мягкие, внешне напоминающее воздушный шоколад, амортизирующие пластины, слегка сдавили суставы, и шею, а по ним сверху, заструились уже знакомые гибкие волокна. Теперь, Грим мог дышать под водой и в космосе, испытывать огромные температурные перегрузки, и скачки давления — компрессионная система подавит все, включая инерцию пуль, и мелкокалиберных снарядов. Он шумно вздохнул, впуская в ноздри безвкусный воздух, проходящий через многослойные системы фильтрации и поднял ствол пулемета. От прикосновения хозяина, оружие млеко завибрировало и загудело, по прожилкам, проходящим от концентратора энергии — большой прямоугольной коробки у спускового крючка — до массивного перфорированного блока из трех вращающихся излучателей. На всякий случай включив раскрутку стволов, Грим быстрым, напружиненным шагом направился к выходу их холодильника… …Здание завода встретило его звенящим грохотом близкой канонады и треском разлетающегося кирпича, чьи осколки тарабанили по стенам. Раздавались взрывы, снаружи шел ожесточенный бой, обещающий закончится буквально через несколько минут, когда у турелей иссякнут боеприпасы, или когда ‚Коготь‘ уничтожит их. Где-то на расстоянии меньше десятков метров, в разнобой работали разношерстные штурмовые винтовки, дробовики, и импульсные автоматы, среди которых отчетливо слышались трели двух пулеметов, и глухое ‚уханье‘ снайперских винтовок. Грим не мог видеть сквозь стены, но точно знал, что все они стреляют в сторону свалки, и наверняка многие уже успели погибнуть. Среди общей стрельбы слышалось даже противное, сводящее зубы жужжание магнитной винтовки, и последующий за ним грохот разрываемого металла, или бетона, прочности которых не хватало чтобы сдержать вольфрамовую болванку, летящую на скорости превышающей скорость звука в полтора раза. Так-что когда Грим слышал выстрел, цель скорее всего была поражена, или выведена из строя ужасающими повреждениями. Человека такая штука буквально аннигилировала, расщепляя тело на кровавые капли, но турелям похоже, везло. В ответ по террористам вели огонь несколько турельных шестиствольных пулеметов, тщательно спрятанных Гримом на всей свалке. Всего турелей было четыре, но на каждой было по два пулемета, и одному блоку активной защиты, сбивающему ракеты, направленные против турели. И судя по глухому, стучащему грохоту, сливающемуся в прерывистое, тонущее в пальбе стаккато, все турели ещё были живы. Их огонь был поистине ужасающ — шквал бронебойных пуль, предназначенных для сбивания вертолетов, должен был разрывать людей на мелкие ошметки, или лоскутки, снимая плоть слой за слоем, а в ответ террористы могли лишь накрывать огнем весь сектор, в надежде попасть по блоку управления. Слышался вой вращающихся стволов, рев льющихся гильз, раскатывающихся по крышам заброшенных автомобилей, и глухие вскрики раненых. От всей этой канонады, здание тряслось и вздрагивало, грозясь разлететься на мелкие куски, а в воздухе стоял непереносимый грохот. Дрожь от попаданий длинных очередей или гулких взрывов единичных гранат, передавалась по стенам и потолку с такой силой, что Грим ощутил её даже сквозь бронированные ботинки. Кирпичи трескались, лопались разделяясь на части, вся конструкция скрипела, и начала оседать. Прямо на глазах у выходящего Грима, от стены с шумом отвалилась металлическая плита, и сразу за ней, а пол посыпался битый кирпич. Мелкие, шумные осколки заплясали по полу, и следом за ними, начали деформироваться другие плиты. Синий свет начал мигать, на мгновения погружая короткий коридор во мрак, лампы начали шипеть, и лопается одна за другой, осыпая все вокруг искрами. С шатающегося потолка и стен сыпалась кирпичная пыль, застилающая половину обзора. Мелкие, угловатые частицы струйками сыпались сквозь ширящиеся трещины между металлическими листами, и разлетевшись по воздуху, с шорохом оседали вокруг, моментально забивая любые щели и отверстия. Уже всеь пол был покрыт ею, и броня Буфорда тоже в миг стала белой, так-что он даже забеспокоился — не задохнется ли Лена, если пыль забьет ей нос? Боец немного пригнулся, держа пулемет перед лицом, и потрусил вперед, по памяти восстанавливая дорогу на верхние этажи. Он быстро миновал помещение с морозилками, и скользнув за толстую, некогда герметичную дверью оказался на временном складе, где раньше хранили уже начавшие гнить рыбины и разный мусор, вроде костей, и не нужных в производстве частей. Это был тесный, темный зал, отделанный ржавым металлом, и плиткой, начавший сыпаться на пол, при каждом новом ударе. Его заполняли гнилые ящики, а по темным углам, занавешенным плесневелой ветошью, валялись горы рыбьих костей, и чешуи. По ней ползали насекомые и личинки, поколениями питающиеся тем что осталось от рыб, но Гриму было не до отвращения, он принялся искать дверь наружу. В темноте это было нелегко, и он много раз запнулся об ящики, разламывая их тяжелыми ногами. В конце концов, когда почти все помещение было разнесено в пух и прах, он нашел тяжелую дверь, напоминающую вход на подводную лодку, и рванув её на себя, выскочил на лестничный пролет. Техническая лестница проходила через все здание, от подвала до чердака, и по ней Грим планировал выбраться. Под ногами загрохотали металлические ступеньки, сваренные из толстых прутьев — они едва выдерживали массивную броню Грима, и норовили провалиться, увлекая его за собой на добрые двадцать метров глубины. С первого этажа, сквозь невидимую отсюда дверь вырывались отсветы дульных вспышек, а верх лестницы скрывался во мраке. В два вдоха преодолев один лестничный пролет, Грим слегка замедлился, посчитав что цель уже почти достигнута. Но его самоуверенность стала серьёзной, едва ли не смертельной ошибкой. Когда он немного замедлился чтобы поправить кабель пулемета, то оказался на лестничной площадке третьего этажа административного блока, и едва нога Грима коснулась ступеней следующего пролета, как дверь ведущая в коридор, распахнулась. В пушистом облаке едкого, черного дыма, моментально устремившегося наверх, на лестницу выскочил ошалелый террорист в черной балаклаве, и разряженным автоматом в руках. На ходу он сбивал искры, уже тлевшие на черной, мешковатой форме когтя, и пытался вставить магазин, выскальзывающий из скользких пальцев. За его спиной виднелся задымленный, заваленный расколотыми кирпичами, и осколками оконных стекло, коридор, вдоль левой стены которого шли дверные проемы множества кабинетов, и подсобных помещений. С правой стороны были широкие оконные проемы, в которые вытягивало основную массу дыма, а под их раскуроченными подоконниками, сгорбившись сидели ещё шестеро террористов. Они держали оружие над головой, давая короткие очереди на улицу, а в ответ получая целый шквал свинца. Пули с диким воем влетали в коридор, и прорезая дым, вырисовывали на стене целое батальное полотно, от которого вниз сыпались куски кирпича. Одна из очередей на глазах Грима угодила прямо в дверь кабинета, и та разлетелась на мелкие щепки, окатив ими ближайшего террориста. Тот вскрикнул, хватаясь за плечо, в котором застрял громадный кусок пластиковой облицовки. Пули турелей пробежались по стене, и попадая на оконные рамы, начинали выламывать кирпичи. Они разлетались в разные стороны, в воздухе висели куски утеплителя, и проводов вперемешку с обломками оконных рам. Два ближайших окна уже превратились в одно, а под ними, в горе кирпичей лежало тело седьмого террориста. А прямо за ними, там где коридор делал резкий поворот, виднелись оранжевые языки пламени, скрадываемые струйками черного дыма, и потоками плавящихся потолочных плит, которые падали вниз одна за другой, прямо на лету превращаясь в пузырящуюся пластиковую массу. Террорист, отступивший их коридора, сделал несколько шагов, и буквально врезался в излучатели пулемета. На мгновение он замешкался, отходя от горячки боя. Глаза, закрытые очками-банками, уставились на гиганта, и узнав своего командира, боец затараторил.  — Шеф! Шеф! Третий отряд отрезан огнем! Фраера поганые долбанули по бочкам с горючим, там геенна огненная! — Его глаза скользнули по Гриму, и зацепились за голову Лены. На мгновение зрачки террориста сжались, а потом тут же расширились, от непонимания. — Что происх… Он не успел даже договорить, как слова потонули в глотке, превратившись в болезненный хрип. Адреналин огненной рекой текущий по венам и рефлексы профессионального наемника, сработали моментально, побудив Буфорда к действию. Грим со всей силы вонзил стволы пулемета в живот оппонента, заставляя его с криком боли сложится пополам. Боец, зашипел, его нижние ребра хрустнули превращаясь в крошево, а из раскрывшегося рта, на кожух излучателей потекла кровь. Его пальцы скрутила ужасающая судорога, оружие вывалилось из рук, со стуком ударившись об пол, и он с изумлением глядя на Грима, попытался вцепиться в оружие.  — Прости браток, правила изменились. — Сухо произнес Грим, корча под шлемом зверскую рожу, и с удовольствием вдавил спусковой крючок. Ему не пришлось даже задумываться над этим — это было просто очередное устранение помехи, вставшей на пути перед целью. Стволы пулемета грозно дернулись ускоряя раскрутку, и принялись наматывать на себя одежду противника, разрывая её на части, и добираясь до кожи. Блок батарей на спине загудел на пару тонов ниже, принимаясь подрагивать, и выдал волну разрушительной энергии, в единые мгновения пробежавшей по проводам, наполняя их неземной мощью. Энергетические пулеметы были редким, и невероятно дорогим оружием, на Равне с плазменными пушками, и устанавливались обычно на технику. Они с помощью электричества, разгоняли крохотные вольфрамовые шарики, попутно наделяя их целым облаком из ионизированного газа. Каждый выстрел был поистине ужасающ, а спасти от неминуемой страшной смерти, могли лишь очень редкие виды брони. Фактически, это было второе по мощности пехотное оружие, после магнитной винтовки, и прямо сейчас террорист испытал его на себе. Раздался натужный, зубодробительный вой, едва гасимый шумоподавителями шлема, а потом в коридоре зажглось небольшое солнце. Мощная волн тепла всколыхнула дым, и по воздуху прокатилось марево — ярко-желтый сгусток газа врезался ему в живот. Раздалось дикое шипение, и бульканье, одежда бедолаги моментально вспыхнула, кожа под ней туту же размягчилась и потекла, вспухая огромным пузырем, наполненным супом из кипящих внутренностей. Сила удара была такой, что террорист отлетел обратно в коридор, смешно дергая руками, и ногами, и врезавшись в стену, съехал на пол, оставляя за собой след из расплавленной плоти. Его живот превратился в дыру, с отвратительного вида оплавленными краями, из которых виднелись обугленные кусочки костей, и сокращающиеся обрывки мышц. Не медля Грим перевел пулемет в коридор, добивая остальных врагов. Безжалостный поток полупрозрачных желтоватых сгустков энергии, напоминающий сплошной луч желтого света, ворвался в коридор, принимаясь кромсать и плавить все на своем пути. В единый миг раздалось такое шипение и шум плавящегося кирпича, что стрельба показалась тихой песенкой. Во все стороны полетели капли желтоватой плазмы и осколки трескающихся кирпичей. Термические волны, расходящиеся во все стороны, моментально воспламеняли всякий мусор валяющийся на полу, и к пожару добавилось несколько новых очагов. Террористы, сообразив что происходит, бросились во все стороны, пытаясь спастись от верной смерти. Но это было почти невозможно, жуткая смерть неизменно настигала их. Двоих, самых ближних террористов, убило моментально — первый получил шесть попаданий, и почти полностью испарился, упав на пол обугленным скелетом, облаченным в шипящие остатки брони. Второму повезло ещё меньше — два сгустка угодили ему по ногам, и он рухнул на пол, вопя от нестерпимой боли. Его руки сжимающие автомат, начали бить по полу, и Грим слегка поведя стволами, добил беднягу, точным попаданием в голову. Череп не выдержал скачка температуры и взорвался, обливая все вокруг кипящим мозгом. Третий уже почти успел перекатиться под прикрытие ближайшего кабинета, но смерть настигла и его. Шипящий сгусток прошил тонкую броню прикрывающую бок, и прпоплавив огромную дыру, вышел с другой стороны. Противник рухнул на пол, врезаясь спиной в дверной косяк, и сверху на него посыпались кирпичи, не выдержавшие удара. Судорога скрутила уже мертвые пальцы, и автомат выплюнул в Грима несколько пуль. Наемник дернулся, но оказался слишком медлителен. По скафандру загремели попадания, но пули просто отскакивали, оставляя лишь небольшие царапины, однако Буфорд был вынужден отодвинуться с линии огня, и остальные террористы успели спрятаться в кабинетах. Теперь они начали огрызаться в его сторону, и пули затарабанили вокруг на опасно-близком расстоянии. Грим для острастки открыл огонь прямо сквозь стену и начал отступать спиной вперед. Его снаряды легко прошивали кирпичи, проходя сквозь стену как сквозь масло. Кирпичи взрывались, осыпая все вокруг осколками, плавились превращаясь в оранжевую раскаленную субстанцию, и просто испарялись, а снаряды проходили в помещения, наводя там шороху. Столы и шкафы забитые сгнившими бумагами взрывались, разлетаясь на куски, во все стороны летели горящие обрывки бумаги, и книг. Слышался грохот рушащихся стеллажей, и стен, в одном из кабинетов сгусток попал в полупустой газовый баллон, и тот незамедлительно сдетонировал. Ослепительный столб пламени вырвался в коридор, воспламеняя два соседних кабинета, а взрывная волна, снесла целую стену, вместе с дверями. Достигнув лестницы, она ударила по Гриму, и тот покачнулся, едва не падая на спину. Левая нога соскользнула со ступеньки, и он бахнулся на пятую точку, едва не размозжив голову Лены об перила. Из огня, обуявшего коридор, с дикими криками выбежал полыхающий террорист. Он упал на лестничную площадку и принялся кататься по полу, пытаясь сбить огонь. Но жадное пламя оказалось сильнее, и человек, пылающим факелом полетел вниз по лестнице, освещая собой тьму. Грим проводил его взглядом, вставая с погнувшихся под его весом ступенек, и успел заметить движение — восемь бойцов, услышавших взрыв поднимались наверх, светя своими фонариками. Горящий упал прямо среди них, вызвав взрыв криков и смятения. Трое кинулись тушить товарища, остальные грамотно рассредоточившись, начали прикрывать. Один поднялся на несколько ступенек и светанул наверх. Луч света упал прямо на силуэт Грима, свесившийся через перила. Боец что-то крикнул, тыча в него пальцем, и незамедлительно открыл огонь. Десяток трассеров, оставляющих за собой красные полосы, просвистел прямо перед лицом наемника, и тот дернулся назад. Следом за первыми пулями, на лестничную площадку обрушились короткие очереди. Парочка врезалась в перила, и пробив их, оставила пару отметин на стене у головы Грима.  — А, суки, доперло что происходит… — Прошипел Грим, неожиданно поняв что стрельба вокруг здания стихла, и теперь он слышит лишь топот, да треск пламени, пожирающего старые кабинеты. Он сорвал с пояса гранату и дернув чеку, кинул вниз. — Вот вам яблочко! Пидоры! И он припустил вверх по лестнице. В след ему по ступенькам затарабинлии пули, высекающие дождь из искр и кусочков ржавчины. Металлические стержни лопались и выгибались, несколько отлетели и полетели вниз, вслед за серым цилиндром осколочно-зажигательной гранаты. Террористы заметили её слишком поздно. Граната милейшим образом про прыгала вниз, ударяясь об стены, и стукнувшись в каску одного из бойцов, упала на пол, перекатываясь с бока на бок. Стрельба стихла, давая Гриму секунды на решительный прорыв. Солдаты ошалело уставились на серый овал, покрытый отверстиями распылителя. От удара, граната выпустила густое облако едкого, желтого газа, моментально окутавшего террористов, и прежде чем они успели сообразить что происходит, в корпусе гранаты щелкнул взрыватель. Газ воспламенился и у основания лестницы вспыхнул самый настоящий ад, сопровождающийся чудовищным грохотом. Людей, вспыхнувших словно факелы, раскидало в разные стороны, их почерневшие фигурки заметались, и тут же исчезли в огромном шаре пламени. Он вспыхнул, осветив всю лестницу. Вверх пошел нестерпимый жар, от которого загорелась паутина на стенах, и затрещала серая краска покрывающая все вокруг. Лестница вздрогнула, издавая звон лопающихся сварных швов и отваливающихся перил. Огонь сплошным потоком хлынул наверх, охватывая один этаж за другим, и гоня перед собой облако раскаленного воздуха. Огонь змеился сквозь ступени, и затекал в открытые двери, моментально выбивая их столбами огня. Однако догнать Грима, огню было не суждено, он в четыре приема взлетел по оставшимся ступеням, ощущая как вся лестница шатается от каждого шага. Её нижние пролеты уже рушились, с грохотом отрываясь от стен, и увлекая за собой остальные ступени. Грим бежал изо всех сил, он уже видел скромную черную дверь, за которой скрывался чердак, когда лестница под ногами издала звук терзаемого металла. Швы лопнули и ступни рванулись из-под ног, увлекая Буфорда вниз. Тот вскрикнул и сделав ещё шаг, прыгнул, оттолкнувшись от стремительно отваливающейся конструкции. На секунду он завис над полыхающей лестничной шахтой, наблюдая как огонь пожирает падающие части лестницы, а потом лестничный пролет молотом врезался ему в грудь. Скафандр смягчил удар, но волна боли прошла по телу, выбив из легких воздух, и Грим захрипел, пытаясь удержаться за опору. Вес скафандра, оружия и Лены, волосы которой начали дымиться от нарастающей температуры, тянули его назад, и англичанин отчаянно цеплялся за спасение. Пальцы левой руки скребли по гладкому бетону, покрытому тонким слоем серого крошева, и не могли ни за что ухватиться. Снизу уже вовсю жарило, и подошвы берцев неприятно зашипели, покрываясь пузырями закипающей резины. Грим неминуемо сползал прямо в огонь — его ноги болтались в пустоте, пытаясь нащупать опору, но находя лишь пустоту. Правая рука ещё сжимала пулемет, пытаясь закинуть блок изулчателей на пролет, но те упирались в остатки перил, и лишь отталкивали владельца. Грим напрягся, упираясь в пол локтем, и попытался рывком пролезть вперед. Крошево под пальцем предательски скрипнуло и он резко съехал назад на пару сантиметров, едва уцепляясь за край. Грим повернул голову, на другую руку — бросать оружие не хотелось, оно было так дорого его сердцу и особенно кошельку… Но жизнь все же дороже. Он нехотя разжал пальцы и излучатель полетел вниз, принимаясь раскачиваться на кабеле, который тут же вспыхнул, медленно истончаясь, и истекая каплями расплавленной изоляции. Вторая рука со всей силой включившихся сервомоторов, вцепилась в металлическую кромку пролета. Пальцы вцепились в металл, но предательски соскальзывали. Тем временем, температура стала почти нестерпимой, и Гриму приходилось закусывать губу, чтобы не запищать как девчонке. Скафандр по какой-то причине отказался гасить жар, перенаправляя всю энергию на руки, и, пожалуй только поэтому он ещё не полетел вниз. Впрочем, Грим нервничал не за себя, он бы пережил и падение, и огонь, благо ‚Фаза-6‘ позволяла, но вот Лена бы превратилась в шашлык. Лезть вперед мешали округлые пластины кирасы, а разгрузка цеплялась за все подряд, но он упрямо хватался и лез, выжимая из рук все что мог. Грим был силен, очень силен сам по себе, спокойно поднимая штангу превышающую собственный вес, но сервомоторы делали его монстром, способным пальцами гнуть арматуру. Однако, этих сил все же не хватало — ‚Фаза-6‘ весила больше двухсот килограмм, и непреодолимо тянула его назад. Через несколько упрямых попыток схватиться за что-нибудь, Гриму на конец удалось вытащить на полет часть груди, и даже закрепиться. Он весь вспотел, и запыхался, от сплошных усилий, нужен был небольшой перерыв, но жара заставляла идти вперед. Внизу бушевал пожар. Огонь быстро распространялся по старому зданию, пожирая гнилой утеплитель, плесень и старые ящики, во множестве разбросанные по этажам. Сквозь двери, теперь висящие прямо над огненной бездной, валили черный дым, скапливающийся под потолком, а воздух вокруг дрожал, становясь все горячее. По стенам текли капли плавящегося гудрона, и электропроводки, где-то громко взрывались патрон, оставшиеся в магазинах погибших, и трещала жарящаяся плоть. Кирпичи, многие годы подтачиваемые погодой, кислотой и насекомыми, не выдерживали такой температуры. Они с грохотом трескались, осыпая черную от дыма шахту осколками и кусками. Они врезались в противоположные стены, оставляя отметины, или бились в броню Буфорда. Уже все крыло вздрагивало и грозило осесть. Вот как одна удачно брошенная граната может погубить целый штаб. Грим помотал головой, прогоняя раскаяние за содеянное. ‚Ну подумаешь кинул гранату, ну ошибся, ну бля… С кем не бывает‘ — Подумал он, панически цепляясь за мысль что не все потеряно. На самом деле, каковы уже поняли, думать прежде чем делать было не в его правилах. Вдруг дверь чердака распахнулась, от удара ногой и в проеме показался стройный силуэт снайпера из бригады Вдовы. За его спиной показались ещё двое бойцов, осторожно выглядывающих из-за дверных косяков, с оружием наготове. Ярко-красные линзы, делающие голову снайпера похожей на голову мухи, сфокусировались на Гриме, сужаясь до половины от начального размера. Человек надменно шагнул вперед, и навис прямо над повисшим над пропастью агентом. Прямо между его глаз уперся громадный дульный тормоз снайперской винтовки четырнадцатого калибра.  — Значит, правила изменились? — Голос как и у всех снайперов, был электронным, и полностью лишенных эмоций. — Буфорд Грим. Госпожа, очень недовольна тобой. Двое других агентов тоже вышли на площадку, окружая повисшего бойца, и наставляя на него свое оружие. Черные зрачки автоматных дул, в глубине который Грим видел заряженные патроны, закрыли собой весь обзор, и его пробил холодный пот. Умирать страсть как не хотелось, особенно в такой ответственный момент, впрочем, Грим уже давно не считал собственную смерть чем-то отдаленным или существенным, ведь наемник почти всегда торгует своим здоровьем. Риск не вернуться с задания был всегда, и чаще всего наемники высчитывали его в процентах. Вот так просто, оценить собственную выживаемость, например в жалкие тридцать процентов, потом посмотреть на награду, и больше не раздумывая подписать — в этом была жизнь ‚вольных гусей‘. Это задание предусматривало что грим погибнет с вероятностью пятьдесят процентов, так-что, все ещё было вполне поправимо. Наемник криво улыбнулся, заглядывая в глазные линзы снайпера.  — Да срать я хотел что думает эта сука. — Просипел он, решая все же переломить ход событий в свою сторону. Он незаметным движением подтянул ноги повыше, сгибая их в коленях, и приготовился одним мощным рывком, оказаться на пролете. — ‚Вскочу, собью прицел этому гаду, потом с локтя левому, и ногой в грудь правому. Хм, должно получиться, да поможет мне превеликий Ван Дамм.‘ — Госпожа недовольна. — Механически повторил снайпер, угрожающе постукивая пальцем по спусковому крючку. Похоже он услышал, или как-то почувствовал передвижения наемника, и специально отодвинулся на пол шага, чтобы иметь больший обзор. Грим ожидал что в любой момент он нажмет его чуть сильнее, и тщательно откалиброванный механизм, собранный лично Вдовой (да, пожалуй, это была единственная поблажка от госпожи к своим бойцам — она как профессионал, всегда знала слабые и сильные стороны своих подопечных, и лично подбирала, и модифицировала для них винтовки), громыхнет, снося наемнику половину головы. Чтобы этого избежать нужно было сдвинуться всего на пару сантиметров вперед.  — Она хочет твоей смерти, а в идеале, твой скальп. — Снайпер качнул винтовкой, описав дулом полукруг и демонстративно качнул ногой, на которой висел армейский кукри.  — Что ещё она хочет? Может шубу из волос с моей спины? Или член единорога в баночке? — Грим злобно рассмеялся маскируя свое движение вперед легкими судорогами. Сервомоторы тихо зашипели, увеличивая мощность и наемник потихоньку преодолел несколько сантиметров. Его руки уже начали гудеть, а мышцы требовали отпустить пальцы или хотя бы скинуть часть бронекостюма, но Буфорд был намерен терпеть до конца, тем-более что жар снизу стал спадать, и вверх пошли облака густого дыма.  — В любом случае — Добавил он, на конец нащупав ногами опору. — Когда на том свете встретишься с этой сукой, передай что у неё целлюлит на жопе! Это был лишний кураж. Снайпер вдруг шагнул вперед и наступил на сухожилие левой руки. Толстая, подбитая металлом подошва, врезалась прямо в один из кабели, от которых питались пальцы и сервомотор отрубился. Грим закусил губу от обиды, и съехал назад, ударившись поясом об край пролета и теперь вися на одной руке. Снайпер поцокал языком, и погрозил Буфорду пальцем. При этом тяжеленная винтовка спокойно лежала в его руке, даже не дрогнув при этом.  — Не стоит меня провоцировать. — На миг дым закрыл площадку, устремляясь на чердак, с которого внутри попадал странный зеленоватый пар, очевидно проходящий сквозь открытую дверь, ведущую на крышу. — Я этого не люблю. Ладно, аллес, снимите с него девчонку, к ней у Вдовы ещё остались вопросы. Террористы сделали по короткому шагу вперед, переглянулись, словно обмениваясь какими-то своими мыслями, и один из них забросил оружие за спину. Второй повесил штурмовую винтовку на плечо, и теперь пытался совладать с излишне коротким ремнем. Вместе они придвинулись к гриму, отмахиваясь от очередного облака дыма, застилающего глаза. Оно было настолько плотным, что даже наемник едва различал силуэты людей, стоящих в полуметре от себя. Единственное что проступало через темноту, это поблескивание противогазных стекол, в которых отражались отсветы пламени, трещащего внизу. Им потребовалось несколько секунд, чтобы понять что они ищут не там, и сместиться на пол метра. Загребущие руки, в черных кожаных перчатках, протянулись к Лене, планируя поднять её за ноги, и за руки. Грим зарычал, пытаясь их отпугнуть, но ничего не мог сделать. В этот момент облако дыма едва заметно подернулось, будто в нем кто-то перекатился и глаза Грима уловили яркий отблески длинного лезвия боевого ножа. Оно мелькнуло около лица левого террориста, и тут же исчезло во мраке. Прозвучал противный чавкающий звук, переходящий в полуэлектрический треск рвущегося кевлара. На секунду все застыло, как на старой кинопленке, когда её заедало, и Грим увидел как сверху, по берцам террориста стекают крупные, темно-красные капли, оставляющие за собой влажные полоски. Террорист всхлипнул как ребенок, который вот вот расплачется, вздрогнул, и упал на колени, держась за горло. Под судорожно дергающимися пальцами, просматривалась, длинная, ярко-красная рана, в которой виднелись рассеченные трубочки артерий, и вен, из которых водопадом лилась кровь. Она заливала воротник и бронежилет, скапливалась в подсумках, и на сменных магазинах, но ещё больше её короткими фонтанчиками било вверх, заливая красные стекла противогаза. Рана шла от правого уха, и доходила аж до кадыка, почти перерубив его на две части. Её края были ровными и гладкими, как два кусочка стекла. Но террорист напрасно пытался зажать их, мокрая кожа выскальзывала из пальцев, и те проникали в рану, лишь растягивая её. Глаза бойца в ужасе округлились и из-под век потекли капельки слез боли. Из-под противогаза вырвалось непонятное сочетание звуков, прерываемое бульканьем крови, заливающей горло, и хрипом ходящего воздуха. Его дернул спазм, левая рука сама отошла от горла, протягиваясь к Гриму, и боец выгнувшись дугой, рухнул на спину, заходясь в предсмертных конвульсиях. Из-под маски потоком потекла кровь, и противник перекатился упал на бок, суча ногами. Все это произошло за мгновение, а казалось будто прошел час. Грим впервые смотрел в глаза умирающему противнику, и ему стало не по себе. Снайпер и второй террорист резко развернулись, на происходящее, водя оружием в попытке разглядеть невидимого нападающего. Но дым вокруг сгущался все больше, превращаясь в непроницаемую черную завесу, подернутую облачками кирпичной пыли. Если в ней кто и прятался, то разглядеть его будет невозможно.  — Какого черта?! — Панически воскликнул террорист с автоматом, уже готовый стрелять в любую тень. И та не заставила себя ждать. Когда оба террориста не смотрели на чердачную дверь, в ней мелькнул расплывчатый серый силуэт. Он сделал одно неуловимое движение, прежде чем упасть на пол, и исчезнуть в дыму. Автоматчик засипел: бляяя… Дыранули… Меня… Шеф… Он согнулся пополам, издавая сдавленный писк, в который превратилось завершение фразы. Его руки и ноги скрючило от боли, заставив схватиться за живот. Оружие безвольно повисло на ремне, выпав из окоченевших пальцев и пламегаситель, чиркнул по лицу уже мертвого бандита, оставив на противогазе след от смазки. Террорист сделал пару неуклюжих шагов назад, раскачиваясь в стороны, и запнувшись об собственные ноги, грузно упал на спину, попутно приложившись затылком об перила, и странно задергался, хватаясь то за грудь, то за бока. Грим во всех красках увидел его ранение. Из живота, закрытого пухлым рядом подсумков, подрагивая торчала длинная, ржавая арматура с куском обломанного кирпича на другом конце. Кто бы ею не воспользовался, он был нереально силен, и ловок. Тупой, обломанный конец без труда пробил кевларовый бронежилет с титановой подложкой, третьего класса защиты, и с хирургической точностью поразил печень, пробив её навылет. Это был приговор к долгой, мучительной смерти от кровотечения. По смятым, разорванным краям отверстия, вовсю текла кровь, полная кусочков ржавчины. Террорист пищал, стонал и визжал, то сжимая ладони на арматуре, то с содроганием отдергивая их. Похоже в его голове боролись паника и знание об том, что выдергивать предмет из колотой раны нельзя. Снайпер, не спуская глаз с прохода, присел на корточки около умирающего, и осторожно пощупал его шею. Сделав какие-то свои выводы, он без зазрения совести, схватил арматуру и одним рывком выдернул её наружу. За стержнем потянулась кровавя вереница из обрывков смятой плоти и кусочков внутренностей, похожих на густое вишневое варенье. Она потекла во все стороны, окрашивая пол под раненым. Оказалось что конец арматуры слегка загнут, превращаясь в крючок, и расщеплен на три части, чтобы нанести как можно больший урон. Это был подлый, но очень знакомый Гриму прием — им часто пользовались спецназовцы, оставшиеся без боеприпасов. Нужно взять палку, или в идеал арматуру и ионным ножом расщепить её, одновременно срезая наискось. Получалось тяжелое и очень эффективное копье. Раненый, раскрыл рот, едва не срывая с лица резиновую маску и завопил изо всех сил, протягивая руки к снайперу.  — Помо… Помогиии… Апте… Аптечку! Д-д-д-дай… — Он задыхался, захлебываясь собственной кровью, и упал на бок, лицом к висящему Буфорду. Тот видел как у умирающего раскрываются глаза, в глубине которых гасли последние искры разума. Шланг противогаза заскреб по полу, сквозь фильтры слышался писк и вой, а поток крови вывернул рану наизнанку, и сквозь нее потекли кусочки внутренностей. Наружу перло что-то розовое, и исходящие кровью, вперемешку со слизью, и бледно-желтой жировой прослойкой. Террорист вдохнул в последний раз — края раны втянулись, и кровь пошла струйкой — и его глаза закатились, прямо как у Окстон, и он умер, уронив голову на пол. Снайпер столь хладнокровно добивший товарища, сидел на одном колене, стараясь держать под прицелом вход, и одновременно видеть Грима. Тот ради смеха на секунду отпустил край и помахал пальцами, мол ‚гляди как тут весело‘. В коридоре послышался странный звук, похожий на медленные шаги и снайпер незамедлительно выстрелил. Снайпера вздрогнула, изрыгая огромную бронебойную пулю. Она с оглушительным грохотом, подобным удару молний Зевса, врезалась в стену, всего в трех метрах перед снайпером, и проломила её. Цемент не выдержал удара, и кирпичи влетели на чердак, на скорости близкой к картечи, и принялись врезаться в ящики, и цинки, раскиданные там повсюду, а через миг, пуля ещё летящая на огромной скорости, прошила внешнюю стену, и улетела куда-то в Лондон (как потом выяснилось, она наделала дело в, пролетев прямо в Кингс Роу, в чьи-то апартаменты, и пробив газовый баллон). Дым, начал быстро уходить в новую дыру, проходя сквозь дождь из обломков кирпичей. Ствол винтовки ушел в глубину ствольной коробки, упираясь в пружины амортизатора, и вернулся на место, исходясь пороховыми газами. На пол упала огромная медная гильза, а снайпер передернул затвор, досылая новый патрон. Из коридора раздался тихий, слегка хриплый смех. Снайпер тут же дернулся в его сторону, и вновь выстрелил. Пуля прошла правее первой, и врезавшись в цинк со сменными стволами для винтовок, отправила его в полет. Цинк описал красивую дугу, и раскрывшись осыпал чердак содержимым. Стволы зазвенели вокруг, но не скрыли продолжения смеха. Вторая гильза упала рядом с первой.  — Опять мимо… — Хриплый голос насмехался над снайпером. Тот поняв что стрельбой ничего не добьется, решительным движением отбросил винтовку в сторону и достал кукри. Одновременно на другой руке из кевларовой перчатки вскочили три длинных, загнутых лезвия. Линзы его шлема мигнули и разгорелись ярко-красным — из них вырвались невидимые глазу лучи голографической системы пометки организмов. Они заскакали по окружению, отмечая все что только могло показаться живым. Снайпер повернул голову сканируя округу и прямо в проходе неожиданно засветился силуэт невысокого человека, стоящего в расслабленной позе.  — Клянусь отцовскими портянками… Меня обнаружили… — Силуэт распрямился, демонстрируя армейскую осанку. Снайпер тихо зарычал, медленно вставая в боевую стойку. Кукри, снятый с пояса, начал выписывать медленные, изящные ‚восьмерки‘, а рука с когтями приподнялась к груди, защищая корпус. Поджарое, натренированное тело террориста, обтянутое кевларовым комбинезоном с титановыми вставками, напряглось, напружинилось, как кобра перед смертельным броском. Мышцы ног заметно вздулись напрягаясь для прыжка, а спина немного наклонилась влево.  — Я тебя вижу… — Прошептал снайпер. В ответ человек пожал плечами, отказываясь поддаваться на провокацию. В этот момент, тело снайпера распрямилась, как пружина, и он прыгнул вперед, отводя руку с кукри за спину. Расстояние было смешное, а террорист был профессионалом, шансов у неизвестного было немного. Он в одно мгновение исчез в дыму, и Грим не увидел что произошло. До него дошли лишь звуки, ломающихся костей, и треск прорезаемого бронекостюма. Но мы с вами, обладаем куда большими возможностями, а потому знаем чем закончилась драка. Снайпер был невероятно ловок, но его поритвник оказался быстрее. Когда снайпер оказался прямо перед ним, уже приземлившись на землю, он неуловимым движением нырнул под отставленную руку. Кукри чиркнул по его пыльным, седым волосам, срезав пару прядей, и человек схватил снайпера за локоть. Его если хватило чтобы дернуть противника в сторону, и ударит коленом по копчику. Того по инерции протащило вперед, и он врезался лицом в дверной косяк, превращая его в деревянное крошево. Стена покрылась трещинами, снайпер вскрикнул, его электронный голос пропустил пару человеческих ноток, и они говорили об жуткой ярости, и боли. Рука сжимавшая нож, громко хрустнула, выворачиваясь под совершенно ненормальным углом, и кукри выпал из пальцев, вонзаясь в пол. Снайперская маска погнулась, одна из линз лопнула, и красные зрачки высокоточных объективов, лопнули, окатив все вокруг искрами. Неизвестный, ещё раз ударил его коленом, и занес руку с ножом, планируя пробить снайперу сонную артерию. Но тот вдруг присел, и нож вошел в стену, ещё больше расшатывая кладку. Снайпер, развернулся на каблуках, влепил противнику хрусткий апперкот. Кулак с лезвиями, врезался прямо в подбородок от кинув человека обратно на лестничный пролет. Это был-бы смертельный удар, если бы в последний момент лезвия, которые должны были пробить череп противника, не врезались в металлическую пластину. Они со звоном отломились и упали на пол, оставив снайпера безоружным. Тем временем его противник, ловко встал на ноги, и приготовился к бою. Снайпер зарычал от боли, его рука повисла как плеть, а левый глаз ослеп, но он не собирался сдаваться. Сделав три шага вперед, он вскинул ногу для мощного удара, но противник опять его переиграл. Крепкие ладони ухватили летящую на огромной скорости ступню, и рванули на себя. Террорист запрыгал на другой ноге, но не удержался, когда противник подался вперед. Он бахнулся спиной назад, ударившись затылком об пол. Перед глазами поплыли черные точки, а дыхание участилось. Неизвестный одним скачком приблизился, и надавил на грудь коленом. Рукой он удерживал рабочую руку снайпера, выворачивая ему запястье, а в другой мелькнуло лезвие второго ножа. Это было последнее что засняли камеры шлема террориста, в следующий миг, нож с хрустом вошел ему в подбородок, и преодолев язык, пробил небо, погружаясь прямо в мозг. Снайпер дернулся, выгибаясь дугой, и обмяк, исходясь кровью сквозь открывшийся шлюз для экстренного сброса фильтров противогаза. Человек не стал доставать нож. Он встал с тела, и пнув его напоследок, распрямился, хрустнув спиной. Он неспеша оглядел поле боя, и убедившись что живых тут нет, подошел к Гриму, который из последних сил, и процентов зарядки сервомоторов, висел над огненной бездной. Сквозь пробитую пулей дыру подул ветер, и дым развеялся. Буфорд впервые за две недели по настоящему улыбнулся. Все, похоже ему выпала счастливая сторона монеты, и пятидесятипроцентный шанс умереть, превратился в шанс выжить. Посреди трупов стоял человек, которого Буфорд привык называть ‚шеф‘ или ‚командир‘, но последнее по большим праздникам. Я думаю вы уже догадались кто это — Джек Моррисон, он же Солдат 76, он же таинственный хриплый голос из телефона. Его лицо скрывали старый тактический визор ‚Коммандос-7‘, а руки были готовы выхватить любое оружие, из разнообразного арсенала, висящего на поясе. Джек был облачен в свой обожаемый бронированный комбинезон из тварона, укрепленного тонкими керамзитовыми пластинами, от которых его грудь казалась несколько больше, чем полагает мужчине. Поверх комбинезона, была надета мотоциклетная куртка, укрепленная кевларовыми плитами, и даже небольшими прослойками титановой чешуи. Куртка, некогда сине-белая, с красными вставками, с годами поистерлась, и приняла усредненный, серо-синий оттенок, но различит прежние цвета ещё было можно. Через воротник проходил кожаный ремень, на котором видел рюкзак и старая импульсная винтовка, модели, не производимой в мире уже больше десяти лет. Рукава, на которых висели специальные подсумки для аптечек и патронов, были закатаны, демонстрируя довольно громоздкие конструкции гидроусилителей. Джек присел на одно колено и обхватив Буфорда за выведенную из строя руку, принялся вытягивать. Совместными усилиями, Грим подтянулся и ухватившись за пол поудобнее, на конец закинул ноги на поверхность.  — Спасибо Босс… — Прошипел Буфорд, вставая на ноги, и отряхивая скафандр от налипшей на него кровавой пыли.Его мышцы, горевшие последние секунд сорок, на конец получили долгожданную передышку. — Я думал мне каюк…  — Слишком фатально боец… Выше нос. — 76 наклонился чуть назад, разглядывая привязанную к Гриму Окстон. Буфорд был довольно высок, и Моррисону, который никогда не славился особым ростом, пришлось чуть привстать на цыпочки. — Она жива? — Когда забирал ещё была… — Грим с сожалением оглядел оплавленные берцы, и обрывок энергетического кабеля. Его оружие кануло в бездну. — Может ей ‚антишок‘ дать? — Позже. — Отрезал Солдат, переходя к насущным проблемам. — Сейчас сюда сбежится пол Лондона, включая ‚Вишкар‘, Ана не сможет вести гравикар под обстрелом.  — Кокстон пилот, оживим, улетим. — Грим наклонился и поднял автомат террориста. ARX-89 — с полным магазином. Не самое лучшее оружие, но на безрыбье…  — ‚Антишок‘ подействует через десять минут. — Солдат уже проходил сквозь дверь. На всякий случай он снял со спины свою винтовку. — У нас нету и пяти. За мной, понял?  — Громко и четко. — Грим тяжко вздохнул, на всякий случай перезаряжая трофейный автомат, и потрусил за командиром. Они миновали разваливающийся вход, и вошли на чердак. Под ногами загремели и затрещали гнилые, разбухшие доски, накрытые тонким, прогнившим линолеумом. Он был завален мелким мусором, окурками, осколками бутылок и всяким хламом. Доски давно и основательно прогнили, разбухнув до состояния близкого к губке для мытья посуды. Каждый шаг грим отдавался натужным скрипом растягивающихся волокон, а окружающие секции пола вздрагивали, едва выдерживая его огромный вес. Одна из досок едва выдержав шаг Буфорда, все же проломилась, и полетела вниз, в горящий цех, и вверх повалил густой дым. Сквозь щели валил пар, и к потолку устремлялись искры, надо было бежать как можно быстрее. Эх, если бы это был обычный чердак, то Грим и Моррисон уже давно свалили бы, но это был заводской, который по сути являлся длинным техническим этажом. Он предназначался для эвакуации или быстрого доступа к различным системам жизнеобеспечения, проведенным под потолком. Но главной функцией его было поддержание крыши на весу. Потолок здесь был типичным чердачным потолком — проще говоря, наклонные листы ржавой, изъеденной кислотой жести и битого рубероида, с черепицей покрытой гудроном, были единственным что отделяло помещение от сурового внешнего мира. Их покрывали цепочки из оплавленных дырочек, трещин и отверстий, сквозь которые с медленно светлеющего, утреннего неба, внутрь попадали хлопья зеленого пепла, зависающего в спертом, горячем воздухе. Скаты крыши, скрепленные с кирпичом специальными штырями, и промышленными швеллерами, образовывали вытянутый ‚шалаш‘, между стенами которого умещалось достаточно много места, в котором могли бы поместиться пара бронемашин, или зенитный комплекс. Под самым верхом этого укрытия, расположились несколько небольших углублений с мансардными окнами, и нишами, для электрических щитков и трансформаторов. Толстые пучки проводов, отходящие от них, окутывали большую часть свободного пространства находящегося чуть выше головы и уходили либо на улицу, либо куда-то в здание. Большинство из них были многократно обмотаны изолентой, или покрыты противопожарным герметиком, а некоторые и вовсе свисали с потолка, будучи обесточенными. Два тонких проводочка, выглядящих более-менее новыми, шли к жерди, протянувшейся через весь этаж, и опутавшись вокруг неё, подключались к лампам. Те давали тусклый оранжевый свет, которого едва хватало чтобы разогнать мрак чердака. Древние лампочки накаливания, громко трещали и свистели, а когда лампа покачивалась, то конус света принимался плясать по всему помещению, принимаясь поблескивать на пепле. Подпирала крышу, сложная самопальная конструкция из металлических жердей, и кирпичных подпорок, по совместительству выполняющих роль, свай.Рабочие до конца старались поддерживать все в рабочем состоянии, и приварили кучу дополнительных ребер жесткости, и целых кусков решетки, обмотанной изолентой., и гнилым тряпьем. К сожалению, их старания не увенчались успехом. Арматура ржавела и прогнивала, изолента съеживалась, а тонкие корки пепла, разрастающиеся повсюду, продолжали разъедать металл. Кирпичи подпорок давно осели, или откололись демонстрируя столбы арматуры, поддерживающей их на весу. Между подпорками, были расположены небольшие отгороженные участки, сооруженные ещё рабочими. По технике безопасности, они предназначены для пожарных выходов, ведущих в соседние корпуса, но рабочие благополучно забивали на это. За годы использования здесь скапливались различные бесполезные в производстве вещи или запасные инструменты. Попутно сюда сносили все испортившиеся запчасти станков, планируя продать их попозже, здесь же втихаря выпивали, прятали наркотики и отдыхали после долгой смены смены. Когда завод забросили, все принесенное рабочими, осталось на местах, а террористы, купившие помещение спустя несколько лет, добавили много новых деталей. Они превратили чердак в аварийный склад, предназначенный для долговременного хранения. Эротические плакаты, украшающие стены, были заменены на брезентовые прослойки, за которыми скрывались двери. Вместо импровизированных столов, и стульев, смастеренных из катушек от кабелей, расположились промаркированные оружейные ящики, и цинки с боеприпасами. Отдельно стояли гранатометы и ракеты для них, на специальных подставках лежали бронежилеты, и различное снаряжение. При желании, здесь можно было найти снаряги чтобы вооружить небольшую армию. Тут на глаза Гриму попался один из опорных столбов. Его бок был разломан мощным ударом, а кусок арматуры выломан чьими-то сильными руками. Чуть ниже, к опоре прислонился труп ещё одного террориста в черном камуфляже и с дробовиком на коленях. Его левая рука была сломана, а шея вывернута под неестественным углом, демонстрируя синюшный участок кожи. Сквозь неё торчал кусок переломленного хребта и ребра жесткости от бронежилета. У его коленей лежало тело с размозженной головой, в остатках бундесверовского шлема. Его автомат был погнут, а на бронежилете красовались следы от удара кирпичом. Только сейчас Грим, бегущий чуть позади Моррисона, заметил что вокруг разбросаны совершенно свежие трупы. Еще два трупа лежали прямо посреди прохода — сцепленные парой мясных крюков, вонзенных им в грудины. Крови с них натекло столько, что пол вокруг превратился в кровавое море. Четвертый труп сидел прямо у входа, заваленный ящиками с боеприпасами, но Буфорд заметил что у него три ножевых ранения, и сломанная нога. Похоже Шеф изрядно повеселился, когда скрытно захватывал гравикар. Ещё три трупа виднелись в конце чердака — они лежали вповалку на ступеньках, сразу за которыми виднелся выход на соседнюю крышу… …В тот момент, когда до выхода оставались жалкие двадцать метров, и вожделенное спасение было столь близко, что нос Моррисона почуял жгучий запах соляной кислоты, судьба решила преподнести свой последний, но нереально гадкий подарок. На фоне треска пламени, бушующего внизу подобно адским котлам с грешниками, сенсоры визора зафиксировали топот подбитых металлом сапог, и отзвуки чего-то грубого голоса, на бегу отдающего приказы. Думать долго не приходилось, ответ был очевиден — террористы похоже осознали что бежать предателю (то-есть Гриму) некуда, кроме как на крышу, и они отправили отряд на перехват. Моррисон резко затормозил, вскидывая кулак. Грим послушно остановился, пытаясь перевести дыхание — его глаза жадно скакали по окрестным ящикам, в поисках оружия посерьезнее той пукалки что была любезно предоставлена мертвецом. В этот момент пожарный выход, ведущий на чердак соседнего цеха, с грохотом распахнулся, впуская сюда несколько фигур в черном камуфляже. Они ловко, словно тараканы, скользнули вдоль стены, скрываясь за ящиками, и колоннами, и прячась за колоннами. Послышались громкие щелчки предохранителей и шорох коммуникаторов. В проходе вновь заплясали тени, и из него слегка запоздало, выперся пулеметчик в тяжелой пластинчатой броне. Это был бугай, сжимающий в лапах укороченную версию немецкого пулемета МГ-4, лента которого шла в короб за его спиной. Он что-то громко прогудел, сквозь прорезь переговорного устройства и указав пальцем на затормозивших бойцов, дернул рукой тугой затвор. Лента со звоном втянулась в ствольную коробку и пулеметчик грузно шагнул вперед, упирая сошки оружия в колено. Грим и Моррисон не сговариваясь сиганули в разные стороны, укрываясь за первыми попавшимися навалами ящиков — как раз вовремя. Ярко-белая дульная вспышка отразилась в стеклах противогаза пулеметчика и длинная, лающая очередь врезалась в пол на том месте где бойцы стояли всего секунду назад. Звуки стрельбы слились в сплошной инфернальный рев, когда нельзя вычленить отдельные выстрелы, лишь сплошную какофонию. От дикого грохота рубероид задрожал, с потолка посыпалась пыль, а ящики вокруг задрожали. Под ноги пулеметчика лился снегопад гильз, и пороховой дымок сизым туманом окутал берцы. Он водил и водил стволом пулемета, а тот уже начал медленно покрываться бледной краснотой. Сплошной шквал свинца разделили чердак на две неравные части. МГ-4 даже для этого времени считался лютым, и крайне опасным оружием для подавления, даже тяжелой пехоты — высунуться, означало моментально быть нашпигованным свинцом. Пули злобно визжа, бились в доски и кирпичи, раскалывая их на куски. В конце коридора, на развороченной стене заплясали искры от шальных попаданий. Доски пола взорвались, исходясь серым облаком щепы и гнилых волокон, разлетающихся в разные стороны. Огромный осколок доски встал на дыбы и расщепившись на две части, едва не размозжил голову Лене. Девушка похоже начала потихоньку приходить в себя и теперь лишь мелко дрожала, замирая, когда пули начали падать совсем близко. Цепочки рваных отверстий, плясали между стенами, дергаясь то к Гриму, залегшему за кирпичной опорой, то к Моррисону. Многие доски не выдерживали такого яростного напора, и с треском проваливались вниз, обнажая море пламени, бушующего в цехах Тут же на чердак поперло ещё больше дыма, а жар пламени обрушился на потолок, принимаясь плавить провода. Пули пропахав пол, начали скакать по ящикам, вскрывая их и выламывая цинковые пластины. Длинная очередь пробежалась над головой Моррисона, заставив его упасть лицом в пол. Сверху посыпались вырванные куски металла и патроны, высвобожденные из плена картонных упаковок. Джек перекатился на бок перехватывая винтовку. Столь близкий огонь его не пугал, а вот то что к террористам быстро подходило подкрепление, его не устраивало. Террористы уже заняли весь конец коридора, создав плотный оборонительный заслон. По одному, по два, к ним присоединялись ещё боевики. За минуту их было уже не шестеро, а десять, и их число продолжало расти с каждой минутой промедления. Пулеметчик, осознав что полностью держит ситуацию, дернул плечами, включая гидравлику брони, и медленно зашагал в сторону, продолжая поливать позиции огнем. При этом его торс был повернут, а пулемет начало дергать во все стороны. Дошагав до центра коридора, он встал спиной к выходу на крышу, закрыв собой дверь, и поплелся вперед. Террористы переглянулись, и перемахнув через свои укрытия, двинулись следом. Моррисон, махнул Гриму рукой, показывая ‚лежи‘, Грим покачал головой, показывая на свой автомат. Пантомима была ясна — ‚мое оружие унылое говно‘. Пулеметчик прошел уже половину дистанции и пули уже начали прошивать ящики на вылет, образовывая вокруг наших героев множество зияющих отверстий. Гриму даже пришлось перекатиться, когда доски перестали выдерживать его вес, и посыпались вниз. Застыв в новой позиции, он поднял руку с автоматом, и открыл ответный огонь. Автоматик затрещал, выпуская обрывистую очередь. Пули зазвенели по пластинчатой броне пулеметчика, не причиняя ему вреда. Они рикошетили, высекая искры и проминая небольшие вмятины. Пройдя по лицевому щитку, они ненадолго задержали ‚танка‘, но через миг тот перевел огонь на наемника. Длинная яростная очередь, рассекла ящик у его головы, вывалив кучу оберток с гранатными взрывателями. Буфорд даже скрипнул зубами, и уже собрался вскочить, чтобы грудью принять пулемет, как удача опять улыбнулась ему. Пара пуль, срикошетила от бронированного воротника, и попала прямо в ленту пулемета. Громкое клацанье и резкая тишина, возвестили об том что ленту заклинило. Моррисон тут же вскочил, ловя его голову в прицел. На миг взгляды двух бойцов встретились. Огненная ярость пулеметчика, и холод Джека. Визор моментально пометил пулеметчика как приоритетную угрозу, и обвел его голову красным контуром, указывая слабое место. Перекрестье винтовки соединилось с переносицей овального шлема, и 76-й спустил курок. Импульсная винтовка вздрогнула, разгоняя вольфрамовую болванку, и выстрелила. Снаряд со свистом преодолел двадцать метров и врезался прямо в голову противника. Шлем, спокойно выдерживающий попадание бронебойной пули, проломило как бумагу и голова несчастного взорвалась как гнилая дыня. Во все стороны полетели обломки металла и черепа, капли мозга бурой жидкость заляпали броню. В потолок под давлением ударил фонтан крови. Руки пулеметчика опустились, обезглавленное тело качнулось и грохнулась на пол, проламывая доски. Его пулемет, приваренный прямо к руке, зацепился за металлическую балку, удерживая тело, а потом она проломилась, и импровизированный Голиаф провалился в ад. На его месте появилась зияющая огненная дыра, подсвечивающая остальных террористов, которые стояли вокруг, тупо пялясь на смерть товарища. Морисон и Грим не стали терять времени. Они вскочили и открыли ответный огонь. Прежде чем террористы опомнились, они уже скосили четверых и продолжали закреплять успех, начав двигаться вперед. Одного изломали шесть попаданий винтовки Джека, второй лишился ноги и теперь катался по полу, вопя изо всех сил, и брызжа кровью, третий ‚съел‘ последние патроны Буфорда, и упав на спину, уронил четвертого. Тот дернулся прочь, отталкивая окровавленный труп с простреленной шеей, и случайно переполз не на ту доску. Она выгнулась, с треском ломаемых уезжая прямо в огонь, и террорист с воплем бросился с неё, но не успел, и полетел вниз. Неожиданное сопротивление ещё больше шокировало боевиков, и они начали неуверенно отстреливаться, выглядывая из-за ящиков. Джек и Грим рвались вперед, на ходу перескакивая через укрытия. Их целью было сократить дистанцию, осуществить отчаянный прорыв. Джек перебегал вперед, останавливался и открывал огонь, подбивая замешкавшихся террористов. Его глаз был остер даже в страшном пылу боя, а руки твердо сжимали любимое оружие. Каждый выстрел, каждое попадание он отмечал, тут же переводя оружие над другого врага. А всех кого, но не замечал, ему помечал визор. Он подсвечивал людей даже в таком мраке, и помечал их слабые места в бронировании. Один — убит попаданием в сердце, человека пришпилило к стене и он сполз оставляя за собой кровавый след; второй — два попадания, одно в руку оторвало плечо, и боевик вопя рухнул на бок, чтобы получить вторую болванку промеж глаз; третий — снаряд врезался в бок, вырывая его и оголяя ребра. Огонь импульсной винтовки был поистине ужасен, её снаряд терзали и кромсали тела врагов, вырывая куски плоти вместе с костями, и внутренностями. Люди захлебывались кровью и своими внутренностями, им отрывало руки и ноги, оставляя на их месте в ужасающие, кровоточащие срезы, и торчащие обломки костей. Их секло осколками кирпичей, разгоняющихся от силы ударов, их роняло ломая кости и превращая грудные клетки в кашу. Попадание в шлем гарантировано пробивало голову или срывала её прямо с шеей. Ящики разлетались во все стороны, облака из патронов, и пустых магазинов окутывали поле боя падая вниз дождем. Все это напоминало какой-то ночной кошмар. Одному болванка угодила в кишки, и пробив позвоночник, вытянула их позади бойца, словно лямки комбинезона. Ещё один выдержал первое попадание, когда снаряд угодил в дробовик, расщепив его ствольную коробку, но тут же погиб, когда Моррисон, приблизившись, врезал ему прикладом в лицо, тем самым сломав хребет. Развернувшись, он избежал удара ножом, и поднырнув под руку боевика, прострелил его из винтовки, тут же развернулся, используя мертвеца как щит, и пнул третьего, решившего подкрасться к нему сзади. Боевик оступился, опуская занесенный для удара автомат, и тут же поплатился за промедление. Сапог Джека врезался ему в пах, а болванка врезалась в лоб. Джек присел на одно колено, над его головой пролетела неуверенная очередь — она поразила ящик с гранатами, и они весело покатились по полу, подпрыгивая, и норовя взорваться от неудачного удара. Джек упал на живот, перевернулся и на него из ниоткуда упал озверевший боевик. Они прижал Джека коленями к полу, и принялся колотить его прикладом от АК по лицу. Первый удар был промахом, и приклад врезался в пол, пробивая доску, на этом все и кончилось. Оружие застряло, и солдат зарычав, принялся душить Джека. тот опустил подбородок, принимаясь отбиваться и брыкаться. Колени бились противнику в крестец, а лоб почти касался его озлобленного потного лица. Пальцы тисками сжимались на горле, грозясь раздавить кадык, и Джек принял отчаянное решение. Он расслабился, высвободил руку и дернулся к поясу душителя. Пальцы нащупали рукоять ножа, и солдат не думая рванул его из ножен. Длинное лезвие, с гравировкой в виде слона, врезалось своему же владельцу в подмышку. Боевик заскрипел зубами, но хватку не разжал, лишь сильнее сдавливая пальцы. Ещё двое боевиков появились в поле зрения, направляя на Моррисона свои винтовки, как вдруг что-то огромное и злое, врезалось в них на полной скорости. Люди разлетелись в разные стороны как плюшевые игрушки, вращая обмякшими руками и ногами. Один рухнул на гору снарядов для РПГ, и переломился пополам, а второй упал под ноги разъяренному нечто, и был размазан в кашу. Тяжеленные берцы растоптали грудь, и лопнули череп, превратив его в кашу. Злобный стальной монстр, размахивал трофейным дробовиком, стреляя с одой руки, а во второй сжимал внушительного размера пистолет, полыхающий пламенем при каждом выстреле. ‚Пустынный орел‘ громко бахал, оправдывая свое негласное звание ручной пушки, а его пули творили чудеса. Кровавые, кошмарные, но чудеса. Ни один бронежилет не мог выдержать попадание громадной пули, а если и мог, то человек падал, со сломанными емкостями, и отбитыми органами. А тем временем гигант отстрелил последний патрон, поразив врага в челюсть (бедолага аж брыкунлся назад, разбив головой стойку с автоматами Берхарда (Burkhart Automat — крупнокалиберный автомат, очень похожий на старенькую Хеклер и Кох, джи-3, но с магазином на сто патронов, и магнитным укорителем)), и швырнув пистолет во врага, достал второй. По толстенным бронеплитам этого родича пулеметчика, бились истошные очереди. Они трепали его разгрузку, разрывая её на куски, соскабливали краску и крушили навесное оборудование в виде лазерных прицелов и дальномеров, но поразить броню не могли. Человек расхохотался и пнул ногой раненного врага, ломая ему спину. Голос был преисполнен истинного наслаждения и ярости. Террористы в ужасе от рассвирепевшего человека, обстреливали его концентрированным огнем, но остановить не могли Это был Грим — он разогнался и остановит его стало невозможно. Ящики, цинки и оружие, разлетались в разные стороны. На кулаках броне скафандра была кровь врагов, сапоги уже давно чавкали от налипших внутренностей, а на одном из наплечников, налип чей-то глаз, вместе с куском глазницы. Увидев что Шеф в такой опасности, Грим отставил руку с пистолетом, и прежде чем по ней пробежалась короткая очередь, дал один выстрел. ‚Дигл‘ сплюнул громадную гильзу, и боевика сорвало с Джека. В его голове, образовалась аккуратная дыра размером с половину кулака, а затылок вместе с каской, разлетелся на куски. Джек скинул с себя тело, и высвободив руки, поднял винтовку. На этот момент, боевики из обороны, перешли в полномасштабное бегство. Они толпились у выхода, скапливаясь в черную, огрызающуюся пулями массу. Выстрелы Грима, всколыхивали кровавую волну, роняя на пол одного боевика за другим. Под их ногами уже начала скапливаться куча тел, а выжившие потихоньку сбегали. Среди них просматривались силуэты двух снайперов Амели — эти парни наоборот, рвались на чердак, пол которого уже начал тлеть, и покрываться черными подпалинами. зыки пламени плясали между ящиков, растекаясь во все стороны от мест пролома. Где-то уже слышались взрывы отдельных патронов, пол начинал медленно проваливаться.  — Грим! — Джек выпустил в людей короткую очередь, нанизывая на болванки сразу троих. — Оставь их! Отступаем на крышу! Береги Окстон! — Есть Шеф! — Прорычал Грим, разворачиваясь и начиная медленно продвигаться к выходу боком, как огромный, вооруженный дробовиками краб. Джек посеменил под прикрытием его могучей спины, как вдруг из толпы боевиков вырвались две фигуры снайперов. Они помчались к беглецам, на ходу стреляя из лазерных пистолетов. Прерывистые красные лучи, врезались в скафандр Грима. На титане появились подпалины и краснота раскаляющегося металла, несколько попаданий пришлись в наплечник, сплавив его с броней, и левая рука Грима оказалась обездвижена. Здоровяк развернул оружие на врагов, и открыл огонь. Картечь стальным дождем обрушилась на них, но враги были ловки. Они кинулись в стороны, один легко упал на пол, проскальзывая Гриму сквозь ноги, и схватившись рукой за обрывок кабеля, взобрался ему на спину. Второй нырнул за опору, преследуемый разрывами кирпича, и ловко — как кошка — взобравшись под самый потолок, спрыгнул ему на плечи. Грим задергался, отбросив один из дробовиков, и начал делать хватательные движения, пытаясь схватить кого-нибудь из вертких ублюдков. Но те скакал по нему, как по полу, легко меняя позиции и соскальзывая. Пальцы наемника просто не поспевали за ними, а снайперы принялись пакостить. Один начал срезать Лену, попутно уворачиваясь от пальцев Грима, а второй, схватился за крепления шлема, и начал его отрывать. Лазерный пистолет принялся палить по линзам, пытаясь их спечь. Грим взвыли в ярости и мотнувшись всем телом, побежал спиной вперед. Снайпер, пытавшийся снять Лену, вскрикнул спрыгивая, но его ногу зажало между кирпичами, и уже порядком потрепанной батареей. Раздался хруст колена, снайпер закричал, роняя нож, и Грим схватил его за голову. Ладонь в силовой перчатке сжалась, и сквозь пальцы проступил мозг. Второй же преуспел в своем деле, один из крепежей лопнул и шлем наполовину слетел с головы Грима, демонстрируя его оскаленное собачье лицо. Снайпер уже приставил пистолет к его виску и был готов прожечь его насквозь, как вдруг, почувствовал сильный укол в шее. Его рука рефлекторно схватилась за предмет воткнувшийся в артерию, и поднесла к глазам. Дротик, с длинной, титановой иглой, из которой дотекали последние капли неведомой жидкости. Снайпер вздохнул, почувствовав как по голове растекается огненная боль и рухнул, начиная биться в агонии. Грим вскинул дробовик, подстреливая ещё одного террориста и повернул голову в поисках своего спасителя. Около выхода, на крыше, лежали несколько куч строительного мусора. Одна из них, прямо на глазах Буфорда, зашевелилась, встала на одно колено и оказалась третьим членом команды спасения Лены Окстон. Аной Амари. Такая же старая как Джек, но ещё вполне боеспособная, она передернула затвор своей духовой винтовки, и помахала Гриму пальцами. Она была облачена в легкий снайперский костюм, поверх которого надела толстый кевларовый жилет с кармашками, заполненными кучей снайперских припасов. На плечи был накинут камуфляжный плащ, завернувшись в который, она могла был легко сойти за кучу строительного мусора или гору старых тряпок. На голову был наброшен капюшон, с прилепленными к затылку обломками кирпичей, играющих маскировочную роль, а сморщенное, смуглое лицо, со всего одним карим глазом, скрывал непроницаемая маска ‚Око Ра‘, используемая артиллеристами времен омнического кризиса.  — Похоже, я поспела к самому веселью… — Её голос, скраденный помехами и нарастающим грохотом взрывающихся патронов, казался слишком добрым, и мягким. Но думать об ней как о доброй бабушке, было-бы ошибкой, ведь как заметил Грим, её нож был в крови, а в ампулах было далеко не снотворное или витамин С. — Спасибо Бабусь… — Хрипло рассмеялся Грим, разворачиваясь к ней, и укоряя свое отступление. — Ты как-раз вовремя…  — Поторопитесь, у меня чай в термосе стынет… — Ана сделала ещё два выстрела, и два боевика, уже почти добравшиеся до выхода, упали врезаясь лицом в стену. — И вообще, в городе становится неспокойно… — А пирожки будут? — Поинтересовался Грим, прикрывая отступающего Джека, уже стоя на ступенях. Залпы из дробовиков шли прямо поверх головы бегущего 76, почти задевая его волосы, и поражали последних боевиков.  — Будут, из протеина… — Ана тихо засмеялась, пропуская мужчин на крышу. — Ммм… Мои любимые… — Грим расстрелял последние шесть зарядов в проход, и развернувшись, побежал по крыше. На улице уже начиналось хмурое Лондонское утро. Темно-зеленое небо, затянутое тучами, слегка посветлело, наполняясь тусклыми солнечными лучами, а воздух полнился каплями кислоты. Они тут же осели на лице Буфорда, но тот не обращал внимания на жжение. В городских кварталах слышался бой колоколен и грохот отправляющихся на свои маршруты машин. Город ожил, возвращаясь к своей типичной повседневной жизни. Но сквозь типичные звуки города, пробивались и знакомые Гриму трели разражающейся войны. По всему городу слышались отзвуки выстрелов и мелких взрывов. Где-то кричали люди и лязгали гусеницы транспортеров, а когда Грим поднял голову чтобы опустить свой шлем обратно, то увидел как вокруг Кингс Роу барражируют несколько звеньев штурмовых вертолетов ‚Вишкар‘. Они зависали, а потом вновь принимались сновать туда-сюда, словно разъяренные пчелы вокруг своего улья. Пара из них неожиданно отделилась от роя и пролетев над ближайшим кварталом, выпустили ракеты. Внизу раздались взрывы, и в небо поднялись столбы пламени, и осколков. Сомнений не оставалось, в городе происходит что-то нехорошее. Но Гриму было некогда думать об этом. Ведь впереди заманчиво маячила приземистая фигура гравикара. Он притаился на самом краю крыши, за стойкой с массивными ржавыми рефрижераторами, и был почти незаметен с земли, а теперь когда из завода врывались клубы дыма, то заметить его было нереально. В очертаниях, слегка напоминающих истребитель начала двадцать первого века, Грим без труда узнал транспорт модели ‚Валькирия‘ — быстрый, главное вместительный. У него был бочкообразный, слегка приплюснутый корпус, с коротенькими крыльями, увенчанными маневровыми турбинами. К радости Буфорда, они уже были разогреты, и тихо выли. Сразу за корпусом скрывалась силовая антигравитационная установка, а спереди бледнел пузырь кабины пилота. Грим добежал до рефрижераторов, обнаружив что около них лежит тело пилота, со вспоротым горлом, и вскочил на подножку гравикара. Он потянул ручку двери, и та отъехала в сторону, открывая Гриму нутро гравикара… …Один шаг, и наемник будто оказался в дамском будуаре при дворе Людовика четырнадцатого. Внутри было темно и пахло дорогими французскими духами, приятно щекочущими ноздри, и нервные окончания. Проморгавшись, Грим обнаружил что вместо типичного десантного отделения, в корпусе притаился удобный, богато отделанный салон, больше похожий на внутренности старого лимузина. Потолок и стены покрывала дорогая, черная кожа, поблескивающая в тусклом свете бледно-синих светодиодов, идущих вдоль стен. На углах и вертикальных поверхностях были пластиковые панели, отчаянно маскирующиеся под дерево или розовый мрамор. На подрагивающем полу, был толстый слой пружинящего материала, напоминающего мох. Берцы Грима тут же утонули в нем, неприятно мешая двигаться. Вдоль стен шли сидения, обитые фиолетовым бархатом и плюшем. Поверх них валялись горы пышных подушек, а внизу были подставки для ног, легко превращающие салон в спальню. Посреди салона, был проектор со включенным голографическим экраном и тихой музыкой идущей из невидимых колонок, а сразу за ним, скрывалась дверца в кабину пилотов. Подняв голову к потолку, Грим обнаружил что в стенах есть множество ящичков, и выдвижных полочек с оружием, и боеприпасами, а над самым выходом, примостился оборонительный пулемет — старый добрый М-134 ‚миниган‘, с длинной лентой, скрывающейся под обшивкой.  — Давай! Клади её на сидушки, будим реанимировать! — Крикнул Моррисон, запрыгивая в салон и принимаясь снимать Лену со спины Буфорда. Следом за ним залезла Ана. Она захлопнула дверь, для верности загерметизировав её, и скрылась в кабине пилотов. Вместе с Джеком, Грим на конец снял бесчувственную Окстон ос спины, и бережно положил на сидения. Девушка выглядела ещё хуже чем раньше — бледная как фарфоровая кукла и покрытая сажей, она казалась мертвой. — Пульс есть, но слабый. — Констатировал Солдат. Он уже рылся в подсумках, в поисках ‚антишока‘. — Черт, как знал что надо было брать. В его пальцах мелькнула ампула наполненная какой-то красной жидкостью.  — Босс, это ведь ‚красный дым‘… — Недоуменно выпалил Буфорд, скидывая шлем с головы, и стягивая бронированные перчатки с вспотевших рук. — Наркотик.  — Знаю, не тупой. — Вэ тот момент загудели движки, и по гравикару пробежала волна антигравитации. — Зато он снимет боль. Эх, знал бы Джек, что Лена за последние несколько часов, уже приняла две полных дозы… …Амели неслась изо всех сил, не щадя своих легких. В лицо летели раскаленные искры, а щеки замазались сажей и кирпичной пылью. Вокруг полыхал завод, языки пламени плясали под ногами среди гор битого кирпича, а её плащик уже тлел, потихоньку разгораясь. Все вокруг норовило рухнуть и погрести её под горами горящих балок, и старых кирпичей. Огонь стремительно охватывал бывшие производственные площади, пожирая пищу, в лице гнилых досок и старых консервных банок. То и дело что-то взрывалось или начинало рушится, несколько раз когда Амели пробегала по полу, за её спиной рушились стены. Удары кирпичей, и падающих клетей арматуры, рушились на спину девушки, но Лакруа не обращала внимания. Она пролетала через полыхающие коридоры, лезла по раскаленным лестницам, и проносилась сквозь стены огня, норовя сжечь себе волосы, скакала по завалам. стремясь вверх. Латексный костюм разогрелся и начал прилипать к коже, лицо заливал соленый пот, оставляющий в саже бледный дорожки. Привычный холод тела сменился легким теплом, и в голове у Амели слегка мутилось от разгоняющейся крови. Ноги горели от молочной кислоты и жара пламени, пляшущего вокруг неё, но жар пламени был ничем в сравнении с яростью, бушующей в её груди. Это было как глотнуть кислоты, адское жжение, в котором слилась злоба, ярость, разочарование и… Изумление… Когда запыхавшийся боец, прорвавшийся сквозь огонь, донес ей об произошедшем, Вдова несколько секунд тупо смотрела ему в лицо, не понимая что произошло. А потом она в ярости бросилась за ним. Грим развел её как школьницу, а она радостно поверила и теперь Вдова жаждала его смерти. Она пробежала через два пылающих цеха, едва не падая в огонь, вылетела на одну из пожарных лестниц и побежала вверх. Все вокруг было затянуто дымом и смогом, дышать становилось все тяжелее, а глаза начинали слезиться. Дым забивал легкие, как стекловата. Хотелось кашлять и сморкаться, в носу стоял запах горелого пластика и резины. К горлу Амели подступала рвота, а взгляд мутился. Под ногами мешались тела задохнувшихся в дыму, и умершие от явно огнестрельных ран. Прямо за её спиной на лестницу рухнула бетонная колонна, и сразу несколько лестничных пролетов с грохотом обрушились. От удара Амели споткнулась и рухнула на живот, проехав пару ступенек на животе. Сажа заляпала латекс, а руки врезались в горячий кусок металлической кровли. Амели запищала от боли. В очередной раз прикусив губу до крови, она схватила выроненную винтовку и побежала дальше. Её й на встречу с кашлем спускались несколько боевиков, она не обратив на них внимания протиснулась выше и миновав горящий дверной порем, вывалилась на чердак. Все вокруг было в огне. Горела крыша, горели стены и провода, тянущиеся под ней, полыхали доски пола, заваленного окровавленными трупами. Огромная стена пламени всколыхнулась прямо перед её лицом и Амели отшатнулась назад. Её брови загорелись, а на волосах расцвели несколько искр, и поднялся дым. Кожу жгло, и на щеках разгорались ожоги, но Вдова продолжала идти вперед. Она перемахнула через раскалившийся до красная цинк с патронами, и едва не рухнула в объятую огнем дыру в полу. Доски затрещали и обдав её жаром, провалились вниз, в цех, где огонь шел от пола до самого потолка. Вдова пробежала по самому краю дыры, её плащ вспыхнул обжигая шею, и Лакруа с рыком сорвала его, кидая на тлеющую кучку изуродованных тел. На конец она добралась до ступеней и выбежала на крышу, где все несколько часов назад, её пилот припарковал гравикар. Она опоздала. Дорогостоящая машина уже взлетела, поднявшись на внушительную высоту, и готовилась исчезнуть за горизонтом.  — Nique ta mère!!! — Амели вскинула винтовку, и в ярости принялась вжимтаь спусковой крючок. Но все тщетно, пули чиркали по черному, угловатому корпусу, пробивая внешнюю броню, или вовсе рикошетя, но не могли принять серьёзного вреда. Она сама заказывала гравикар с тяжелой броней, и теперь это стало её же проблемой. Амели сделала ещё восемь выстрелов, целясь по двигателям и кабине, а потом магазин опустел. Вдова закричала, во все горло, изрыгая слезную брань. В каждом слове слышалось все её отчаянье и невероятная злоба. Гравикар сделай кружок над полыхающим заводом и помчался на восток, в сторону Колчестера. Амели закричала и затопала ногами по крыше, как капризный ребенок. Винтовка выпала из её рук, громко стукнувшись об черный гудрон, а гнев начал переливать через край.  — Ну и ну… Нашей непревзойденной француженке, требуется помощь… — Амели не ожидавшая что здесь есть ещё кто-то, резко обернулась. Она была слишком зла, чтобы испугаться, да и что такое страх она не помнила, однако удивлению место все же нашлось. В тени дымовых столбов, проходящий сквозь дыры в крыше, стоял человек в облегченном боевом костюме ‚Раптор Марк-13‘. Он не двигался и не предпринимал враждебных действий, но Амели сразу заприметила огнеметы, встроенные в руки, лезвия, на пальцах и ещё кучу различного интегрированного оружия. Черноту доспеха плотным ковром покрывали светящиеся письмена, сделанные на неизвестном языке. Символы переплетались и искажались, мерцали инфернальным огнем, и словно источали зло. Амели невольно отвела от них взгляд — письмена словно жгли разум. Человек поднял ладонь и голографический проектор высветил опознавательные коды ‚Когтя‘. ‚Значит это новый агент, которого Жнец направил сюда‘ — Подумала Амели, с надеждой замечая на спине человека реактивные турбины, летного ранца. — ‚Но до чего наглый у него голос‘.  — Забавная ситуация, да? — Человек шагнул вперед, и красный визор шлема сдвинулся назад. Амели вздрогнула, узнав одного из потенциальных агентов ‚Овервотч‘ — Фарию Амари (событиям сделавшим её агентом ‚Когтя‘ посвящен фанфик ‚Падение справедливости‘). Её лицо искажала надменость, а вокруг поврежденного глаза, был нацарапан омерзительный символ. Восьмиконечная звезда, окруженная кучей шрамов и различных ожогов разной степени свежести. Второй глаз сиял дьявольским огнем, и безумием. — Меня отправили сюда помочь тебе, и как к стати я тебе нужна…  — Мне не нужна помощь. — Заартачилась Амели, едва утихшая в груди злоба вспыхнула вновь. Как смела эта фанатичная выскочка посчитать что Вдова слаба и нуждается в помощи?  — Ну-ну… У тебя есть крылья? Или быть может ты полетишь на чайках? — Амари засмеялась, жутким, демоническим смехом, и Амели четко услышала нотки сумасшествия. — Я бы посмотрела на это…  — Я что-нибудь придумаю. — Вмели подняла винтовку, и перезарядила магазин. — Не упрямься Лакруа… — Амари подошла поближе, нависая над Вдовой. Её лицо приблизилось, и из рта пахнуло кровью. — Вся мощь темных богов в твоем распоряжении… Так спусти меня с цепи… Иначе, они уйдут… Как думаешь, кого Жнец будет обвинять в провале? Вдову затрясло. Эта психованная явно умнее чем казалась.  — Давай так… — Фария отошла в сторону. — Я поймаю и выпотрошу эту компанию как свиней, ты получишь свою Окстон, а Жнец не узнает об этом инциденте… По рукам? — По рукам… — Процедила Вдова, оглядываясь на полыхающий вход на завод. — Только обещай, они будут долго мучится…  — Кровавые боги получат богатую жертву… — Фарра захохотала и взмыла в воздух…