Тирания порядка

…Ана Амари, в отличие от множества людей, никогда не грезила об небесах, и не мечтала быть пилотом. К авиации она имела такое же отношение, как заключенные ГУЛАГа к балету, и считала что самолеты почти ничего не решают в современной войне. Можно подумать, ты один, сидя в летучей жестянке, можешь повлиять на исход боя… Да, твои бомбы мощны и убивают сотни людей, да ты быстрый как молния, но реально на ход сражения ты не влияешь. Даже твои товарищи по авиазвену, в условиях полета, не более чем эфемерные голоса из рации, скорее всего их обладателей ты увидишь только на земле, если конечно их не собьет находчивый пехотинец с ЗРК. В связи с таким отношением к самолетам, и вообще всему что летает, Ана имела довольно скудные знания об пилотировании, лишь приблизительно догадываясь как оно там работает. И если к антигравитационной технике у неё претензий в общем-то не было, то к реактивной авиации их накопилось достаточно. Немало раз прямо на её глазах истребители взрывались сами по себе, или транспортные самолеты начинали падать просто из-за того, что птица попала в турбину, намотавшись на неё своими кишками. Даже сам факт того что огромная гора железа, весом под несколько тонн может просто оторваться от земли, и лететь, казалась ей слегка диковатой. Конечно как и все прочие солдаты, она прошла стандартные армейские курсы владения боевой техникой и при желании могла водить легкую бронетехнику, или поднять в воздух беспилотник. Но одно дело сдвинуть с места танк или бронетранспортер — технику которой не грозит сорваться в штопор при первом же боковом ветре — и совершенно другое управлять новейшей антигравитационной техникой. Требовалось нечто большее чем поворот ключа в зажигании и вдавливание педали в пол. Это была техника принципиально иного уровня, требующая особого склада ума и навыков от пилота или танкиста, управляющего ею. Об сложности говорит так же то, что лишь пять пилотов из ста, допускаются до управления «антигравами» и только десять потенциально могут их водить. Это была сложная наука, изучать которую люди начали совсем недавно, и не до конца знали на что способны антигравитационные поля, и как их применять. Во всяком случае новые поколения истребителей и бомбардировщиков, стали сенсацией, а их летные характеристики приблизились к невозможным высотам. В свою очередь, за новые возможности приходилось платить, зачастую человеческими жизнями, но чаще, деньгами инвесторов. И если за второе тряслись так что чуть не красили штаны в коричневый, то об первом переставали заботиться ещё на этапе проектирования. Чем дальше развивались антигравитационные технологии, тем более сложным и громоздким становилось его управление. Зачастую в обычном истребителе дальнего радиуса, приходилось размещать трех пилотов, а бомбардировщики оснащать квантовыми компьютерами, с новейшим ИИ. Но и это не спасало от непредвиденных катастроф. Много случаев было когда гравикар переворачивался и под давлением антигравитационных подушек, размазывался об землю до состояния мелкого песка. «Подушки» действовали просто — есть земное притяжение, а есть конвертационные излучатели. Как и любое магнитное поле, земное имело две полярности, каждая из которых отталкивается от второй. Каждый кто находил два магнита мог наблюдать как одна сторона притягивается к другой, а противоположная наоборот отталкивается, не давая соединить магниты. Излучатели, идущие в основе антигравитационных подушек, использовали именно этот принцип, создавай магнитное поле противоположное по заряду полю земли. Происходило отражение и гравикар взмывал в воздух. Вместо того чтобы притягивать его, земля начинала отталкивать, а мощность поля, позволяла регулировать и высоту, и скорость движения. Чисто теоретически, это был простой и на удивление надежный механизм — но это в теории. На практике, это был настоящий кошмар. Первые поколения гравитационной техники, могли расплющиться от разности полей ещё на этапе разогрева движка, или неожиданно рухнуть вниз, со страшной скоростью, когда конвертер начинал работать неправильно. Это было как начала эпохи реактивных самолетов — все знают почему это возможно, но никто не может сделать правильно. Наука «гравионика», призванная на помощь авиаторам, была юна и не могла дать ответы на все вопросы, так-что создание подобного рода техники стало хождением по тонкому льду, а пилоты антигравов, встали в один ряд с легендами авиационного мира, такими как братья Райт; Эрих Хартманн; Хироёси Нисидзава и Иван Кожедуб. Каждый из них был стальным человеком, способным лишь по звучанию самолета определить что произойдет в следующий миг. Многие из них погибли страшной смертью, от многих не осталось даже тел, но те кто выжили породили новое поколение авиаторов, уже не наступающих на те же грабли. Обычному пилоту гравитационного самолета или гравикара, помимо стандартных учебных программ, приходилось изучать сразу несколько наук, начиная от физики и высшей математики и заканчивая гравионикой. Однако самым сложным было перебороть страх и человеческие эмоции. Когда впервые отрываешься от земли без всяких видимых причин, когда не ощущаешь собственного веса, а ручка, лежащая в кармане неожиданно выплывает из него, принимаясь парить в кабине. Это эйфория, это невероятное, близкое к безумию наслаждение и страх одновременно, именно в этот момент, как бы ни хотелось просто парить над полом, важно взять себя в руки. Заставить думать над полетом, ведь экипажу приходилось контролировать одновременно целый спектр задач. В первую очередь, силу гравитационного поля, исходящего от каждого конкретного блока «подушек». Двинешь тумблер чуть сильнее — перевернешься и разобьешься об землю; чуть слабее и земля притянет тебя обратно, исходу будет прежним. Помимо прочего, важно следить за прочностью корпуса, давлением на днище (ведь именно там происходит главный процесс противостояния магнитных полей), погоду и особенно рельеф внизу. Любое серьёзное препятствие или впадина, резко сбивали все настройки, и гравика мог легко перевернуться, как джип, наехавший на излишне высокий холмик. Толкьо в этом случае люди уже не отделаются обычными синяками и ушибами, последствия будут ужасающими. Долгое время возникали проблемы с водой — компьютер из-за постоянных волн и ряби, не учитывал ё как поверхность, считывая сразу дно. Мощность «подушки» падала, чтобы приблизиться на высоту установленную пилотом и ГРавикар с воем ухал вниз, скрываясь под водной гладью. Все это надо было учитывать, вовремя включая нужные программы и постоянно корректируя курс. Самые современные модели такого транспорта не страдали подобной проблемой, полагаясь на компьютеры и продвинутые программы, но имели свои «болячки». Количество расчетов, необходимых в минуту, требовало большой мощности, большая мощность требовала более продвинутого компьютера, тот в свою очередь требовал пространства, пространство влияло на габариты и в следствие расчетов становилось ещё больше. В связи с подобным геморроем большая часть пилотов, предпочитали вести машину в ручную, оставив автопилот на души тех, кто летает не слишком высоко чтобы разбиться на смерть (например автомобили на магнитных подушках, они не требовали никакого особого навыка, но были страшно ненадежны). В попытке избежать потерь, и ускорит подготовка пилотов, часто прибегали к такому крайне неприятному, и болезненному, как для тела так и психике процессу, как нейронное сопряжение. Этот метод был изобретен доктором Циглер, для облегчения контакта больного с протезами или механическими органами (в частности Гэндзи, был классическим примером подобной техники). К нервным окончаниям человека, подключали особые нейронные мосты, напрямую подключенный к системам гравикара. При этом пилот ощущал нечто невероятное — он уже не ощущал себя человеком. Его глазами становились камеры, руками, манипуляторы, а ногами маневровые двигатели. В таком состоянии мозг заменял суперкомпьютер, легко реагируя на происходящее вокруг на инстинктивном уровне. Правда, был целый ряд новых проблем, главной из которых было помутнение разума при частом использовании сопряжения. Мозг буквально выгорал, от подобного объема перерабатываемых данных и несчастные пилоты, налетавшие многие часы подряд, становились овощами (а точнее новыми пациентами ЦБК). К тому же большинство людей, были плохо восприимчивы к подобному типу управления, и от сопряжения довольно быстро отказались в пользу стандартных систем… …Теперь, когда мы знаем специфику вопроса, можно понять внутренний ужас, наполнявший Ану, при мысли о пилотировании гравикара. Ей предстояло вести антигравитационный транспорт без какой-либо подготовки или изучения его устройства, просто по наитию, и тому что написано в скачанном «руководстве пользователя». Она изучала его пока ждала команду спасения, но не надо быть гением чтобы понять — посмотрев пару презентаций и прочитав цену гравикара, пилотом не стать. Если верить материалам, это был новейший VIP — Гравикар, модели «Валькирия», и принадлежал к двадцать--восьмому поколению подобной техники. Его строили для высших военных чинов, для инспектирования прифронтовой зоны. В системах сочетали новейшие решения КБ «Рейнметал» и того что смогли соскрести с боевых платформ омников. Стоило это чудо сумрачного немецкого гения, как небольшой остров в тихом океане, но каждый цент затраченный на него, со временем окупался. Мощное курсовое вооружение, новейшая система позиционирования, толстая броня, выдерживающая попадания танковых пулеметов и мелкокалиберных снарядов, просторный десантный отсек, гарантирующий безопасность ВИПа, и его сопровождения. Все это делало «валькирию» очень неплохим летающим бункером, со всем необходимым. Из минусов только необходимость двух опытных пилотов и довольно слабые маневровые двигатели, моментально забивающиеся песком, и прочей дрянью. У Вдовы проблем с деньгами не наблюдалось, и она приобретя подобную игрушку, потратила меньше десятой доли процента от своих капиталов, раскиданных по банкам во всех концах мира. Проблемы с пилотом тоже она не повстречала — среди наемников, было довольно много солдат, не нашедших себе места после войны. Они шатались по миру в поисках заработка или попросту разбойничали, на не восстановленных территориях. Правительства считали их мародерами и рейдерами, а зря, среди неприкаянных душ было много опытных специалистов. Но поскольку пилот, который умудрялся в одиночку управляться с гравикаром, на данный момент лежал около машины со вспоротым горлом, а Лена оказалась в таком состоянии что Грим откачивал её наркотиками, выбор Джека пал на Ану. Подобное решение можно назвать абсурдом, но зная Джека, все казалось вполне логичным. Все было просто — Грим, пилотировать не умел в принципе, и даже не имел водительских прав, а сам Солдат, совершенно не умел обращаться с современной техникой, считая свой визор и импульсную винтовку верхом технической мысли. Даже многие «умные» кофеварки и мобильные телефоны, считались ему чем-то совершенно из другой реальности. Использовать их, для него было сложнее чем перебрать винтовку Гаусса и правильно собрать её с первого раза, а ведь подобная процедура была не из легких. Ана таких старческих проблем не испытывала, на «ты» обращаясь с большинством образцов техники используемых молодежью. Когда-то она даже умело рассекала на гравиборде — одном из первых образцов антигравитационных технологий. Правда это было почти тридцать лет назад, и сохранилось лишь на фотографиях… «Ну, чем боги не шутят, может и эту штуку смогу вести» — Попыталась успокоить себя Ана входя в кабину гравикара. Её старые нервы были уже слишком истрепаны чтобы бояться, но волноваться то ей никто не запрещал. Впрочем, в кабине не оказалось ничего страшного. Она ожидала нагромождения сложнейших, мудреных механизмов исторгающих пар и искры, невероятной тесноты и жары, а все оказалось несколько приятнее. Кабина имела каплевидную форму, плавно сужаясь к вытянутому носу гравикара, и расширяясь в сторону выхода в салон. В качестве двери выступала бледно-фиолетовая бархатная ширма на которой был вышит герб Лакруа, и тонка пластиковая дверка, заляпанная кровью зарезанного пилота. Сейчас идея убить наемника прежде чем тот поднял тревогу, уже не казалась столь хорошей. Но как говориться и на старуху бывает проруха, Ана просто не могла знать что её ждет, она никогда не водила гравикары. Плотные стены кабины были тщательно сглажены и покрыты толстыми металлическими пластинами, отполированными до почти зеркального блеска. В их идеально гладкой поверхности виднелись щели от второстепенных ящичков и полочек, для хранения инструментов и личных вещей пилотов. Где-то на середине металл переходил в бронированное стекло, покрытое затемняющей пленкой. Сейчас, из-за дымовой завесы, в кабине было даже темнее чем обычно, и до ушей Аны доносился треск пламени, бушующего всего в паре метров ниже. Конструкторы учли ошибки предыдущих моделей, а потому пол кабины был покрыт специальным гелем-амортизатором, не дающим магнитным волнам проникать сюда. При ходьбе он приятно чмокал, намертво прилипая к обуви и едва заметно пружинил, придавая походке несказанную легкость. В центре кабины, стояли два кресла пилотских кресла, одно в самом носу, под прикрытием небольшой голографической завесы, а второе сразу за ним. Подобно древним пюпитрам, вокруг них взгромождались контрольные панели, блоки, переполненные кнопками и большие голографические экраны, мерно сияющие в темноте. Типичный цвет «Рейнметалла» — лазурно-голубой, немного резал глаз, но Ана и так не понимала что обозначают все эти строки, и столбцы данных. Все было зашифровано или сокращенно в типичном для военных, трехбуквенном методе. Первое сидение принадлежало пилоту, и имел небольшой вырез для центрального штурвала, горделиво возвышающегося среди нагромождения блестящих тумблеров. Второе принадлежало стрелку, и было дополнительно оснащено экранами для доступа к прицельным камерам, и системам следящим за боезапасом. У Аны не было напарника, так-что она миновала кресло стрелка, едва не споткнувшись об пру незаметных кабелей и на ходу стянув с лица визор, запрыгнула на первое кресло. Её спина и зад, тут же погрузились в амортизирующий силиконовый блок, внутри которого расположились мягкие валики. Ана запихнула ноги в специальный ниши, и услышав неприятные щелчки крепежей, положила руки на мягкие подлокотники. Пока все шло очень неплохо, и по мнению Амари, креслице ей очень нравилось. Оно позволяло полностью расслабить спину и ноги, давая престарелым суставам долгожданный отдых. Ей уже становилось сложновато терпеть тяготы длительных операций, и спина, поддерживаемая титановой сеткой, начинала ныть от давления.  — Да стареешь дорогуша… — Проскрипела Ана, хрустя пальцами, затянутыми в кевларовые перчатки. — Но черт возьми, какое уютное креслице, обязательно заведу себе такое… Если выберусь отсюда… Похоже, теперь настал самый сложный этап, который она оттягивала, столь долго оглядывая кабину — взлет. Ана подражая дирижерам, вскинула руки над панелью управления, и едва не поседела во второй раз, внезапно осознав сколько непонятных кнопок находится вокруг неё. Темные оббитые черной кожей поверхности, контрольных панелей были покрыты плотным ковром из полупрозрачных кнопок, поблескивающих тумблеров, рычажков, шкаликов и экранчиков. Рядом с головой расположились несколько непонятных устройств, прямо под руками обнаружились ещё несколько блоков с кнопками. В самом центре расположился главный экран и его сателлиты, на которых высвечивалась большая часть данных об состоянии критических систем, и прочей байды. Редкие помехи и несовпадения шрифтов, делали надписи нечитаемым. Прямо над экраном расположилась голографическая рамка, и несколько непонятных рычажков, с наклейками на которых были написаны три буквы «ПНХ». Что это значило, она без понятия. Да ей вообще что-то снимать было довольно сложно. От подобного разнообразия глаза Аны побежали в разные стороны, а рот изумленно приоткрылся. Даже места чтобы нормально положить визор, просто не оставалось. И все это безобразие, сияло десятками огоньков, переливаясь как рождественская гирлянда. Кнопки перемигивались, становясь то зелеными то зловеще красными, тумблеры тихо квакали сквозь небольшие динамики, все рябило, сияло и дергалось, настойчиво требуя внимания или вмешательства пилотов. Ана разочарованно чмокнула губами, предвкушая боль и страдания, готовые вот вот обрушится на её седую голову. Она положила инфопланшет с «руководством пользователя» на приборную панель, и его нижняя кромка случайно нажала кнопку включения фар. К превеликому счастью Аны, самое сложное, а именно приведение гравикара в готовность, ей делать не пришлось.Предыдущий пилот был достаточно профессионален, чтобы держать маневровые турбины разогретыми, а критические системы приведенными в готовность. Амари требовалось лишь поднять Гравикар в воздух, и направит туда куда нужно лететь. В общем, не так сложно, если не задумываться сколько надо уметь.Ана ещё раз хрустнула пальцами и положила руки на штурвал, одним глазом косясь на кнопки вокруг, а другим вчитываясь в троки «руководства». Едва руки почувствовали вибрацию пластиковых накладок штурвала, как интерфейс осветился яркими синими огнями. Экраны сбросили вуаль помех давая четко читать данные, а на обзорном стекле включился главный блок данных. Данные, как капли дождя полились по стеклу, выдавая все необходимое для взлета и удержания курса. В правом нижнем углу, чуть ниже электронного компаса и карты, высветилось систематическое изображение гравикара, с указанием количества пассажиров. Что интересно, Лену ИИ за живую не посчитал, обозначив как «полезный груз». Ана постоянно глядя на страницы руководства, начала взлет. Её пальцы забегали по тумблерам, неуверенно прищелкивая их из одного положения в другое, и затыкали по кнопкам. Прямо на глазах, гравикар оживал, просыпаясь от короткого сна. Турбины загудели громче, включились навигационные системы и габаритные огни, а гравитационная подушка заметно изменила тон подрагиваний. На корпусе сминая наслоения теплого пепла, открылись защитные кожухи обзорных камер, и Ана увидела крышу вокруг. Компьютер тут же рассчитал и выдал данные по взлету, но женщине они ни о чем ни говорили, так-цифры как цифры.Часть камер как назло залепило пеплом, и как ни гадко осознавать, гравикар ослеп на левый борт. Впрочем жаловаться было не на что, даже обзорное стекло было покрыто тонким слоем этой зеленоватой пакости, начавшей разъедать бронированную поверхность с такой интенсивностью, что в воздух пошел легкий дымок. Ана перелистнула страницу руководства и прочитав пару строк, включила передние подушки, задние подушки и перевела их на пятьдесят процентов мощности. Гравикар тут же отозвался, отдаваясь громким, почти кошачьим урчанием, неприятно напоминающем Ане звук падающего вертолета. По полу пробежала дрожь, от которой задрожали ноги, а кости начало слегка сводить. Следом за дрожью, пошла слабая остаточная волна магнитного поля. Она заставила волоски на теле встать дыбом, и подняла в воздух мелкий мусор и пыль, накопившуюся за время стоянки. В дальнем углу кабины, с пола поднялись несколько капель крови, оставленных предыдущим пилотом. ни собрались в плотные шарики и поплыли куда-то в сторону выхода, на ходу размазываясь по всем встречным поверхностям. Ана выставила высоту полета и перевела тумблер «взлет» в верхнее положение, и машина послушалась её, покорно отрываясь от уже дымящейся крыши. Движение было резкое и неожиданное, Ану даже вжало в кресло, а по ногам прошли волны ледяных мурашек — жуткая мысль «я угроблю нас всех» — не покидала её головы, ни на миг. Остановка тоже оказалась не из приятных. Достигнув нужной высоты, гравикар резко остановился, покачиваясь из стороны в сторону, и горе-пилота встряхнуло с такой силой, что она приложила с лицом об контрольную кафедру. — Ну! Ты! Кусок железа! — Рявкнула она, потирая ушибленный нос из которого вниз скатилась капля крови, и другой рукой продолжая попытки правильно взлелеять. Профессиональный пилот совершал его меньше чем за двадцать секунд, заставляя гравикар двигаться по грациозной спирали и стараясь чтобы он не заваливался на борта. Каждое движение было отрепетированным сотни раз, и со стороны напоминало настоящий балетный танец, когда балерина встает на мыски пуантов, и начинает вращаться. Те кто стояли на земле невольно засматривались на это возвышение, а потом гравикар просто срывался с места, в единый миг исчезая за горизонтом. В случае Аны, до грации балерины ей было так же далеко как пьяному слону до изящества королевы красоты. То-есть недостижимо. Любой кто смотрел бы на гравикар снизу, сразу бы заподозрил что-то очень неладное или начал бы смеяться. Грация полностью отсутствовала, движения машины были дергаными и ломаными, гравикар резко проворачивался, набирая высоту отрывистыми рывками, напоминающими дерганье больного ДЦП. Машина не слушалась и брыкалась, споря с неизвестными ей руками и жаждала возвращения прежнего хозяина, как самый настоящий конь. Маневровые двигатели полностью потеряли синхронность, включаясь без какой-либо системы, или погасая вообще. Нос и зад гравикара то опускались едва не переворачивая его, то наоборот задирались, к небесам. В кабине все было не намного лучше, Ана с рыком пыталась совладать с капризной техникой, как когда-то с первыми компьютеризрованными прицелами. На её лбу выступил пот, глаза сощурились от злобы, руки излишне крепко сжимали штурвал норовя сломать его ручки. Она со всем своим тщанием, пыталась следовать инструкциям в учебнике, но ей слегка не хватало сноровки. Чтобы найти нужную кнопку или тумблер, уходило секунд по десять, а чтобы прочесть следующую строку ещё четыре. Выходило что многие действия она совершала запоздало, что приводило к неприятным последствиям. От качки, многие ящики в стенах открылись и по салону начал летать вещи пилота. В лицо Ане прилетела зубная щетка и обрывок обувной стельки, на стекло налипли старые носки, а по полу катались старые монеты, со звоном ударяющиеся в стены. Где-то в салоне раздавались матерные выкрики Грима, и грохот ударов об стены, похоже что там творился самый настоящий пипец. Ана дернула ещё пару рычажков, переводя «подушки» из тонального режима в потоковый, и тряска несколько уменьшилась, сменившись неприятным, тошнотворным покачиванием. Оно напоминало качку в лодке или на корабле, такое плавное и растянутое. Однако, десяток датчиков, жужжавших на все голоса жалуюсь на неумелое управление, на конец-то заткнулись, предоставив горе-пилоту хоть какой-то тактический простор. Графика руж поднялся на порядочную высоту и можно было начинать стабилизацию перед стартом. Для этого, надо было совместить трапецию распределения полей с реальными углами поля. Это было просто, даже для того то до этого летал лишь в авиасимуляторах. Принцип тот же что и в игровых автоматах, просто нужно совместить две трапеции, что Ана и сделала едва не отправив гравикар в штопор. Огоньки на приборной панели начали мигать зеленым, сообщая что все готово к старту. Ана выдохнула, отпуская джойстик. Прошло меньше двух минут, а она вымоталась так, будто вела гравикар уже неделю, аж пальцы на руках сводило. Она мотнула головой и вновь склонилась над инструкцией. «Осторожно наклоните джойстик и направьте маневровые двигатели на десять градусов вниз» — Прочла она, почесывая сморщенный как чернослив лоб. — Господи, да как я вам десять градусов насчитаю… На глаз что-ли? А, вот… Выставить на панели номер 6,0… Ох, шайтан, где же это… Рука Аны неуверенно заскользила над кнопками. Их свет отражался на металлических частях рукава и поблескивал на кевларе, получалось что её ладонь сияет. На конец найдя нужную панель, она методом научного тыка выставила необходимые градусы, на собственном желудке ощущая как гравикар накреняется вперед.  — О, прогресс… — Амари положила руки на джойстик и следуя инструкции наклонила его вперед. Мир за окном дернулся и полетел ей на встречу, постепенно набирая скорость, и уже через мгновение, она не видела ничего кроме расплывающихся очертаний домов.  — Ееее-х-х-ха! Получилось! — Радостный возглас разнесся на всю кабину. Неожиданный успех, немного облегчил её ношу и египтянка уверенней сжала штурвал. Дальше, если верить книге все было совсем просто, как в компьютерных играх, наклоны и маневры, главное не терять высоту, и не боятся наращивать скорость. Ана пробуя свои силы, облетела вокруг завода, сквозь дым и пепел созерцая как тот полыхает. А потом вдавила «газ», увеличив мощность «подушек» на двести процентов и помчалась на встречу восходящему солнцу… …Гравикар несся над туманным Лондоном, не разбирая дороги. Скругленные черные борта, покрытые капельками кислоты и налетом сажи, блестели на утреннем солнце, и если кто-нибудь поднял бы голову, то перед его глазами промчалась бы черная молния, сияющая и оставляющая за собой лишь тени минувших времен, когда летать могли только ангелы, да демоны. Его острый как клюв, нос, и коротенькие крылья, рассекали воздух, оставляя позади несколько белых полос, тянущихся вслед за ним как ленточки. Иногда он влетал в облака, а дыма, и пара, поднимающиеся из города, и оставлял в них внушительные «дыры», а сам дым устремлялся в погоню, но не мог догнать транспортник. Сегодня был особенный день, сегодня, спустя многие месяцы, в туче терроризировавшей Лондон, наметились первые просветы и расколы. Сквозь них, к как сквозь крышку приоткрытой коробки, виднелось нечто чудесное — синее небо… Не та темно-зеленая или бурая муть, от одного вида которой отчаянно хотелось блевать желчью, а самое настоящее, родное. Яркое и пышущее цветом, оно казалось нереальным, игрушечным или нарисованным. Где-то там летали самолеты и высотные птицы, и виднелся над городом силуэт боевой платформы «Левиафан». Она застыла, выдаваясь в один из прорывов своим угловатым бортом, длинной чуть больше километра, будто сама была частью тучи не желающей рассеиваться. Правда, для большинства жителей Лондона, такой просвет, ничего не менял. Над землей как стояла стена кислотного тумана, так и стояла, а количество пепла, сыплющегося с небесной тверди, ни чуть не изменилось. Скорее его стало только больше, и он напитался морской влагой, превращаясь в нечто напоминающее зеленоватую, едкую вату. Она стремительно налипала на все доступные поверхности гравикара, пытаясь разъесть его обшивку, на которой довольно скоро стали появляться неприятного вида наросты из разбухающий краски. Пепел забивался под них, и краска отваливались, обнажая простой стальной борт. Довольно быстро пеплом забились турбины и часть магнитной подушки, что сильно осложнило весь и без того дикий полет. Над городской чертой, большая часть систем отказывалась работать, ссылаясь на «сложный рельеф» или протоколы безопасности. Амари приходилось вести аппарат чисто по приборам и собственному чутью, и все это быстро превращалось в клоунаду. Гравикар вихлял из стороны в сторону, шел юзом, едва не сбивая печные трубы старых домов, и пару раз чиркнул бортами об излишне высокие стены, оставив на них серьезные вмятины. Лишь только реакция опытного снайпера позволяла Ане вовремя дергать нужные рычаги и джойстики, избегая неминуемой катастрофы с множеством гражданских жертв. Один раз Ану пытался вызвать на связь контрольный центр «Вишкар», но она отклонила вызов, к тому же включив генератор помех. Теперь она стала невидима для большинства радаров. Несколько раз гравикар едва не сорвался в штопор, зацепив посадочными лыжами трубы и пару параболических антенн. Ана дергалась из стороны в сторону, пытаясь наладить полет, но надо сказать получалось у неё не очень. Она не могла набрать высоту, опасаясь случайно потерять устойчивость, а внизу постоянно мешали крыши домов и заводов, возникающие из ниоткуда. На приборах они отображались как изменение рельефа местности, и требовалось немало сил чтобы маневрировать. Гравикар нырял из стороны в сторону, едва не переворачиваясь на бок, изменял курс на пару градусов или принимался плавно менять высоты. Это только снаружи выглядела так, будто машина движется легко — Ана внутри была просто в панике. Она терялась в океане сигналов и звуков, наполняющих кабину. Сидение второго пилота вращалось, рация выла и трещала сотнями призрачных голосов, требующих ответа, а датчики повреждений стонали, указывая на легкие повреждения корпуса. Но машина летела, летела в никуда. В действительности, у спасателей не было плана отступления. Когда до них дошла информация, об захвате Окстон, они экстренно спланировали спасение, совершенно не подумав о том, куда отступать. Вот и теперь, Амари просто летела на запад, в мыслях просто планируя покинуть территорию Великобритании и сесть где-нибудь в Арктических пустошах. О том как она будет сжать гравикар, лучше было не думать… …То же время. Салон гравикара. …В то время как Ана вела сражение с непривычным управлением, отчаянно пытаясь удержать транспорт в более-менее горизонтальном положении, в салоне вовсю кипели реанимационные мероприятия. Грим и Джек, привязав себя к потолку с помощью ремней безопасности, склонились над Окстон, пытаясь спасти её жизнь. Им предстояла крайне непростая во всех смыслах операция, ведь их знания ограничивались исключительно тем, что изучалось в армии, а это, поверьте, не так уж и много. Может содержимого аптечки хватит, и Лена в скором времени хотя бы придет в себя, а может процесс восстановления затянется на месяцы, предвещая множество трудностей. Раненная, станет слабым местом группы, особенно в условиях тотальной охоты на всех членов «овервотч», и если следовать всем правилам, то логичнее будет её добить. Во всяком случае так думал Грим, у Моррисона было другое мнение. У него всегда было другое мнение, даже когда компромисс был невозможен, и это часто приводило к крайне плачевным последствиям. Как ни крути, а Габриэл Райс был прав, говоря что Джек совершенно не приспособлен к роли управленца. Ему удалось сделать из себя идол, по сути говорящее лицо с экрана телевизора, и публика охотно верила ему как герою омнической воны. В то же время, никто не видел того бардака что творился в организации без правильного командования. Процветала коррупция, кумовство и страшное разгильдяйство, сопровождающееся небоевыми потерями. Высший командный состав эксплуатировал солдат, разворовывал бюджет, а солдаты в свою очередь разворовывали базы или сливали информацию налево. И это было лишь немногое из того, с чем Моррисон не мог справится. Но его любили. Это было главным козырем главы «овервотч», даже когда он превратился в Солдата 76, кредит доверия перед солдатами, остался прежним. Впрочем, никакое доверие не спасает жизни… …Лену водрузили на одно из сидений, и обложили пакетами с сухим льдом, найденным в мини-баре под сидениями (кстати бутылки с дорогим вином, Грим благополучно припрятал в одном из кармашков скафандра). От них исходил полупрозрачный серый пар, окутывающий девушку и смягчающий её страшные ожоги, следы от которых наверняка останутся с ней на всю оставшуюся жизнь. Самый большой пакет, лежал у неё под животом, на том месте где Вдова нанесла клеймо, и Лена в полной бессознанке, рефлекторно тянулась туда руками, скрючивая грязные, окровавленные пальцы. Остальное тело, было совершенно расслаблено и безвольно, от чего когда гравикар встряихвало, ноги Окстон принимались подлетать и дергаться во все стороны. Пришлось пристегнуть её к сидениям, предварительно подложив под голову подушку, чтобы Лена не захлебнулась собственной кровью, до сих пор идущую сквозь истончившиеся, бесцветные губы. Тонкие струйки и капли стекали по серой, покрытой шелушками кожи щеке, и падали на бархат подушки, уродуя её большими черными пятнами, покрывающими вышитый золотом герб Лакруа. Ещё больше крови шло из открывшейся раны на груди, и множества гнойных ожогов, россыпью покрывающих кожу. Вокруг них высыпали пузыри, заполненные кровью и лимфой, и малейшее нажатие на них, заставляло Лену вздрагивать. Она издавала тихий всхлип, и из-под век начинали течь кровавые капли. Это был настоящий кошмар, глядеть как едва живой, человек дергается от каждого прикосновения, словно пальцы были раскалены до бела. Её кожа и в особенности лицо наскоро оттертое от налипшей на него сажи и гари, по цвету, и на ощупь напоминали фарфор, тот, из которого раньше делали довольно жутких кукол. В полумраке салона, это сходство достигало нереального уровня, и Грим был готов поклясться, что даже трупы больше похожи на живых людей, чем Лена. Казалось ещё чуть-чуть, легчайшее нажатие и её лицо скорченное в болезненной гримасе, треснет, развалится на мелкие кусочки, обнажая череп, и воспаленные, влажные мышцы. Кожа посерела, и натянулась под воздействием кислоты, осевшей на ней, и покрылась трещинами, вокруг которых начали скапилватсья шелушки. На носу красовались насколько крупных продолговатых ожогов, из-за которых хрящ сместился, а левая ноздря покрылась кровавыми язвочками, исходящимися лимфой, медленно затекающей в ноздрю. Под носом скопились сопли и кровавые пузыри, надувающиеся когда Лена делала очередной вдох, отдающийся протяжным свистом. Его вызывала кровь, скопившаяся в легких, и каждый дыхательный ритм, приносил ей невероятную боль. Сквозное отверстие на щеке, края которого едва начали затягиваться, раскрылись вновь, исходясь кровью. На лбу у Лены разошлась огромная трещина, сквозь которую виднелись оттенки лобной кости, а кожа слегка обуглилась, покрываясь черными кусочками угля. Но это были цветочки, в сравнении с тем, что был она её висках — кожа почернела и отваливались маленькими песчинками, обнажая воспаленные височные мышцы. Плоть вокруг буквально испарилась, а дальше была покрыта электрическими ожогами, тянущимися аж до ушных раковин. Те в свою очередь слегка потеряли форму, от температур, и из правого уха медленно вытекала густая, почти черная кровавая жижа, смешанная с серой. Осмотр, проведенный Джеком, показал, что Лена подверглась мощному удару тока и болевому шоку какой-то невероятной силы. Вся её спина покрылась мелкими ожогами, и теперь напоминала шкуру слегка опаленного гепарда, на груди имелись ещё два ожога, доведших плоть до обугливания. Но ещё хуже дела обстояли чуть ниже — живот девушки покрывала толстая корка какого-то непонятного геля. Он засох, став неприятно-черным на вид, и источал вонь плавленого пластика. Оторвать его будет очень серьёзной проблемой, а ведь придется, иначе покрыть антишоковой мазью живот не выйдет. Ещё больше мелких ожогов покрывали живот и ноги, а на руках были глубокие рубцы от веревок. Прямо в мясе даже остались небольшие кусочки волокон, от которых во все стороны расползалась странная черная жидкость, неприятно напоминающая мазут. Едва заметив их, Джек скорчил неприязненное лицо, и вытащил лишний предмет. К превеликому удивлению Грима, волокно неожиданно задергалось и оказалось, что у него есть множество небольших лапок, все это время скрывавшихся под животом.  — Британская кровяная сколопендра. — Пояснил Джек, бросая насекомых на пол и давя ботинком. — Мерзкие твари, питаются кровью и требухой. Не удивительно что они поселились на консервном заводе. Джек оттянул подальше, рубашку Окстон, и начал прощупывать внутренние органы и кости. Будь у него хоть базовое медицинское снаряжение, то все было бы куда проще. Но так как у Солдата банально не хватало денег на такие вещи, приходилось обходится древними методами. Его пальцы осторожно придавливали плоть, проверяя органы, и пересчитывали кости. По итогу быстрого осмотра, можно было сказать, что у неё множество воспалений и внутренних кровотечений, уже начавших образовать полости в плоти. Плечи имели серьёзные смещения — суставы растянулись и вышли из своих пазов. Джек Моррисон, за свою жизнь видел множество допросов, а некоторые вел лично, зачастую прибегая к «нестандартным методам» выбивания информации. За это время он создал себе шкалу следователей, и палачей, и мог легко отличать последствия допроса от каждого из них. Она начиналась от «Любителя» и заканчивалось на «бойце спецназа внешней разведки». Все они отличались как в подходе к пыткам, так и к их разнообразие. Например если для обывателя, допросом служило обычное избиение, то список профессионала насчитывал десятки орудий и предметов. Но тут поработал особенный тип следователя, даже не профессионал, куда выше, и куда страшнее — садист. При чем садист получающий истинное удовольствие даже не от того что легко выбивает сведения, а просто от факта причиняемой боли. Таких людей не берут в разведку, такие люди должны сидеть в психиатрических лечебницах. Они использовали все что могли, даже совершенно неприменимые для пыток предметы, и до того увлекались процессом, что могли часами не замечать что допрашиваемый мертв. Впрочем, чего ещё можно было ожидать от Вдовы? Что она вместо пыток решит перекормить Окстон печеньем? Или может защекочет до смерти? Нет, тут все было спланировано и хладнокровно исполнено. Закончив осмотр, бойцы приступили к спасению. Джек уже не взирая на возражения Грима, залил Лене в рот наркотик, от которого девушка зашлась мокрым, тяжелым кашлем, едва не подавившись. Это было бы нереально глупо, умереть подавившись, после таких ран. Но слава богам, глотательный рефлекс все ещё работал. Закончив с этим, Джек вскрыл армейскую аптечку, без промедлений вскрывая её картонную крышку и вываливая на сидение содержимое. По подушкам рассыпались блистеры таблеток вперемешку со стеклянными ампулами, одноразовыми шприцами-инжекторами и бутылочками с разной дрянью. На них сверху с грохотом упал комплект для извлечения пуль из тела, и слива накопившейся в полостях крови. Вместе с ним упала пара катушек с вольфрамовой нитью и иглами, а сверху куча всякого медицинского хлама. Это был самый обычный медицинский комплект рассчитанный на боевые действия в особо тяжелых условиях. Помимо стандартных армейских бинтов и ампул с наркотическим обезболивающим, он содержал довольно специфические вещи, вроде био-клея, способного заживлять переломы, и баллончика с жидким азотом. Джек потратил немало сил, чтобы раздобыть этот комплект, и считал что он защита абсолютно от всех травм. Чтож, этот случай пошатнул подобную уверенность. Он взял небольшой обрывок бинта и смочив его в спирте, принялся протирать Ленины раны. Девушка морщилась от прикосновений и тихо постанывала. Эти звуки неприятно напоминали детский плач, или мяуканье кошки, и Джек старался не думать, о том, какую боль причиняет своей подопечной. Он протянул Гриму вторую тряпочку и тот присоединился. Более-менее отчистив раны и ожоги от грязи, попавшей в них, они приступили к основной части реанимационных мероприятий, начав с того, что наложил ей на глаза специальную мазь и охлаждающую повязку с небольшими кусочками сухого льда. Это было нужно чтобы сохранит ей зрение, в противном случае кровоизлияние в глаз, быстро лишит её радости видеть мир. Вторым этапом, стало наложение маски с экстренным запасом кислорода, а следом, пошла основная часть. Начали с обкалывания различными препаратами и противошоковыми средствами. Но качка не позволяла нормально нащупать вену и уж тем более попасть в неё. Первая игла вошла мимо и погнулась, едва не застряв в коже, во время второго укола, гравикар качнуло, и игла вонзилась в броню Буфорда сломавшись пополам. Лишь третья игла вошла в вену, доставляя коктейль из нескольких десятков различных веществ. Вены вокруг укола слегка потемнели, а кожа покрылась мурашками. Реанимировать в условиях полета было нереально сложно, а любое движение требовало некоторой сноровки. Бинты постоянно выскальзывали из пальцев, норовя сделать ненужную петлю, пузырьки с йодом падали и принимались с грохотом кататься по полу, и сделать йодную сетку становилось невозможно. Лену постоянно болтало и один раз вырвало, прямо Гриму на колени. Но не смотря на все препятствия делали свое дело. Джек с помощью Грима наложил несколько тугих перевязок на конечности, чтобы зафиксирвоать надломы костей, счистил грязь с ран, и залил их био-клеем. Ожоги они покрыли охлаждающим гелем, и заклеили специальными пластырями. Сложнее всего пришлось с животом — отодрать корку с него оказалось совершенно невозможно. Даже растворитель не помог, пришлось работать армейским ножом. Джек держал Лену, чтобы неожиданная конвульсия не скрутила тело, а Грим, скоблил корку. Лезвие с мерзким скрипом откалывало от неё по кусочку, постоянно норовя съехать сторону и вспороть Лене живот. Но когда это удалось, Моррисон на конец смог нанести противоожоговый гель, тут же начавший впитываться в ужасающее ранение. Жаль, что заживить клеймо не получится уже никогда — англичанка до конца дней будет ходить с меткой. Кожа вокруг него начала отмирать, покрываясь синевато-зелеными трупными пятнами. Лечить это не было никакого смысла, средствами из аптечки некроз было не остановить, лишь ненадолго задержать. В тот момент когда Джек принялся вычищать края раны, Лена громко охнула. Её губы зашевелились, а язык попытался облизнуться. Она попыталась что-то сказать, но в этот момент гравикар мотнуло, и Лена стукнулась головой об борт. Раздался лязг, напоминающий удар по пустой кастрюле, и Лена вновь отрубилась, принимаясь что-то бормотать. — Твою мать. — Сдержанно произнес Джек, подкладывая ещё одну подушку и наблюдая как Грим принимается зашивать порезы на кистях Лены. Швы получались кривоватыми, с неровными краями, заползающими друг на друга, но винить наемника в этом было нельзя — он солдат, а не врач. Приложив к синяку на голове Окстон ещё пакет со льдом, Джек решил перебинтовать торс Лены. К тому моменту качка и однообразная работа несколько утомили их обоих, а потому Джек не сразу заметил нечто необычное.  — Эй, Грим… — Подозвал он, неожиданно зависая над одной из ран. — Скажи мне что я не сумасшедший.  — Вы не сумасшедший. А в чем дело? — Буфорд уже закончил обработку рук, Окстон и теперь отдыхал, развалившись на соседнем сидении, потягивая воду из фляги. Она была теплой, с кисловатым алюминиевым привкусом, но после трудов даже она казалась пределом мечтаний. Поболтав воду между зубами, наемник откинулся на сидение, расслабляя мышцы. Все тело болело и требовало небольшого отдыха, а руки и вовсе отваливались.  — Тут, такое дело… — Джек пожал плечами и достав из кармана стилус от инфо планшета, потыкал им в один ожог. — Вот, смотри. Грим крякнул и наклонился вперед. Его роста вполне хватало чтобы даже сидя заглядывать Джеку за плечо. Показанная ранка, была неглубокой, с приятно-розовыми, слегка кровоточащими краями, вытянутыми вдоль ноги. — И? — Грим пожал плечами. — Ранка как ранка, ну, вытянутая немного. — Ещё две минуты назад она бла больше на несколько миллиметров. Грим недоверчиво почесал подбородок и пригляделся повнимательнее. Несколько секунд ничего не происходило, а потом по ране вдруг пробежала полупрозрачная волна хроно-энергии. Её края тут же зарделись кровью, прямо на глазах несколько слоев кожи вспыхнули гноем, а потом тут же опали, стянув ещё несколько миллиметров плоти. Ожог рядом тоже стал изменяться, он сменил цвет с темно-желтого, почти гнойного, на алый, а его центр в котором расположился пузырь с гноем, опал, словно шарик со спущенным воздухом. По коже Грима пробежал холодный пот. Почему-то ему стало страшновато, но природный пофигизм и чувство юмора все же сделали свое. — Ого, Окстон превратилась в Росомаху и научилась регенерировать… Эх, видела бы это доктор Циглер… — Нервно хихикнул Буфорд, отчетливо осознавая что захотел перекурить. Его рука невольно поползла в изорванные подсумки, и принялась перерывать их содержимое в поисках сигары. При упоминание фамилии Ангелы, Джек нервно дернул головой. Он очень тяжко перенес смерть Ангелы, несколько дней пробыв в странном, почти коматозном состоянии, из которого выходил при помощи огромного количества алкоголя. Ане даже пришлось изолировать его от бутылок, и ставить уже немолодому Джеку капельницу, в попытке откачать его. Грим об этом не знал — в тот момент когда произошел женевский инцидент, он был занят тем что шантажировал дочь министра иностранных дел, угрожая ей похищением — так, что нельзя винить его в бестактности.  — Не знаю, мне кажется что это не совсем свойственно Окстон… — Прошептал Джек, приподнимая её рубашку. Хроноакселератор, вплавившийся в грудь, начал гудеть и сиять даже сквозь пласт синтетической кожи. Вокруг него метались слои хроноэнергии, едва заметной для человеческого глаза, и всем своим видом напоминающие галлюцинации. Джек осторожно протянул палец, проверяя не обманывают ли его старые глаза. Чем ближе он подносил руку, тем больше ощущал мощь, изливюащюся из хроноакслератора. Рука словно двигалась сквозь густой кисель, а перчатка неожиданно начала видоизменяться. Разорванная ткань и кевлар, вдруг начали восстанавливаться. Прямо на глазах, они принимали все более новый вид, будто перчатку купили вчера. — Невозможно… Это просто против законов физики. — Прошептал Моррисон, отдергивая руку и разглядывая совершенно новую часть снаряжения. Да и сама рука чувствовала себя несколько иначе — пальцы перестал щелкать, суставы больше не ныли. Джек, слегка обеспокоенно сдернул перчатку и остолбенел. Это была не его рука. Точнее не его кисть. Она была моложе самой руки лет на двадцать. Кожа стала розовее и несколько тоньше, волоски на ней вместо седых стали вновь медово-рыжими ми, а ногти приобрели нормальный цвет. Пропало родимое пятно, и несколько кожаных складок. Кроме того, даже сустав начал чувствовать себя куда лучше. Это было до того не привычно, что Джек даже просто пялился на свою ладонь, даже не замечая что Грим смотрит на него как на психа.  — Ты понимаешь, что происходит? — Это был скорее утверждение чем вопрос. — Окстон регенерирует быстрее чем это в принципе возможно! — Как будто это плохо. — Пожал плечами наемник, опираясь рукой об стену, чтобы не рухнуть лицом вперед. — Регенерирует и отлично, быстрее скажет мне спасибо. — Это может быть опасно, хроноакселератор никогда так не делал и не должен. Во всяком случае так говорил Уинстон. Грим пожал плечами, на конец нащупав сигару и начал вытаскивать её, а волю, уже предвкушая наслаждение. Курение было его единственной по настоящему вредной привычкой, перебороть которую, наемник был не в силах. Ему было необходимо выкуривать хоть одну сигару в день, в противном случае, наемник становился злым. и дерганым, и мог сорваться по мелочи. Но не стоит думать что он уподобляясь Лене, курил всякую дрянь, от которой легкие заполняются смолой, а горло покрывается паршей. Он с молодости привык к дорогому куреву и пойлу, а потому в карманах разгрузки лежало нечто совершенно особенное. Толстая, маслянистая, сигара забитая настоящими табачными листьями ямайского производства. Сигары в нынешние дни были невероятной редкостью, и служили скорее показательным символом богатства, нежели использовались по назначению. Даже очень состоятельные люди, способные покупать целые корпорации и правительства, считали подобные траты излишним расточительством, но в семье Грима, это считалось нормой. Если уж курить, то самое лучшее и дорогое, что только существует на свете. Те кто были победнее, но должны были поддерживать свой статус, непременно покупали парочку, чтобы показаться с сигарой на публике. Для богатого чиновника или бизнесмена, было хорошим тоном, держать на столе коробочку, и предлагать сигары своим гостям. Те в свою очередь, должны были отказаться, зная, что каждая из них стоит больше, чем многие зарабатывают за год. Невероятная цена, была обусловлена одним простым фактором — табак. Он очень плохо перенес омнический кризис, и в годы войны, большая часть плантаций попросту сгорела. Так-что, после войны, каждый листик табака стал стоить невероятных денег. Грим, был далеко не бедным человеком. Пусть не настолько не бедным как Вдова, но средств заработал немерено, особенно грабя банки, и шантажируя политиков. За годы терроризма, он сделал один простой вывод — это очень выгодное дело. Многие готовы отдать хоть весь золотой запас Великобритании, только чтобы все было спокойно, а знаменитости, так трясутся за своих чад… Жаль будет если кто-нибудь из них исчезнет. Так-что денег Гриму вполне хватало чтобы не отвыкнуть от хорошей жизни. И сигары он брал не просто лучшие, а по личному заказу. Она была настолько велика что даже не умещалась на раскрытой ладони наемника. Её конец был ровно срублен и покрыт тонким слоем пищевой пленки, чтобы листья невысыпались, а другой отделялся небольшие золотым кольцом, покрытым тончайшей филигранью, изображающей символику фирмы производителя. От него во все стороны шли тонкие серебряные усики, оканчивающиеся автоматическими воспламенителями, исполненными в виде лучиков солнца. Толщиной чуть крупнее большого пальца, и длинной как два средних, сигара весила как небольшая граната, и стоила как самолет. У Грима этих сигар было достаточно чтобы построить из них небольшую колокольню или задымить весь Лондон. Наемник с удовольствием причмокнул губами, и провел сигарой под носом, ощутив запах настоящих табачных листьев. Его палец коснулся кнопки воспламенителя, и его кончики высекли несколько искр. Джек, продолжавший разглядывать Лену, повернулся к Буфорду, сверля его суровым взглядом.  — Да-да-да, я помню! — Наемник с трудом встал с сидения, распрямляя уставшую спину. — Курить только снаружи! Он балансируя на массивных ногах, прошел к выходу из гравикара и пристегнув к поясу второй ремень безопасности, отодвинул дверь. В лицо тут же ударил мощный поток холодного, кислого ветра, отдающего всем спектром городских запахов, от гнили, до дыма, клубами валящего из заводских труб. Он растрепал наемнику и без того непослушные, короткие волосы, высушивал кожу и заставил глаза слезиться. Миновав могучую фигуру Грима, воздух ворвался в салон, вытесняя из него стойкую медикаментозную вонь, и смрад духов Вдовы, от удушающей смеси которых уже начала кружиться голова. По броне застучали кристаллики и комки зеленого пепла, моментально налипающего на бронепластины, и начинающего разъедать их. Обрывки разгрузки Буфорда задымились и начали разваливаться на отдельные части. Вдали сияла зеленоватая морская кромка, исходящаяся зеленым паром, поднимающимся аж до облаков. Солнечные лучи, лениво проходящие сквозь нее, принимали тифозный оттенок, и казалось что весь город, пролетающий внизу, становится зеленым. Сразу вспоминалась очень старая детская книга, которую Грим читал прячась на чердаке от всей той своры служанок. Там тоже был город построенный из изумрудов, во всяком случае так казалось на первый взгляд. На самом же деле, за потрясающей зеленью скрывались самые обычные, унылые материалы. «Вот и вся жизнь такая» — Подумал наемник, принюхиваясь и пытаясь понять не опасно ли сейчас дышать. — «фасад красив, и заманчив, но стоит заглянуть за тонкий слой шпаклевки, как обнаруживаешь неведомую мерзость». Грим на всякий случай подергал ремень безопасности и сел на подножку гравикара, свесив ноги вниз. Волна антигравитации тут была едва ощутима, а вот качка едва не опрокидывала здоровяка обратно в салон. Амари справлялась уже куда лучше, но тем не менее гравикар дергало и мотало как пьяный. Наемник вставил сигару в зубы, закусив её и облизав кончик, закурил. Пленка на конце тут же испарилась, став полупрозрачным облачком, и сигара полыхнула огоньком, моментально потухшим от ветра. На его месте заплясал ярко-красный уголек, сходящийся сизым дымом. Грим сделал затяжку. Уголек разгорелся как пламя в камине, закрывая собой весь обзор, и сигара начала потихоньку уменьшаться, опадая кучками белого, жирного пепла. В горло пошел густой, никотиновый дым, столь любимый Гримом. Наемник аж застонал от сладостного ощущения того как никотин, смешанный со множеством эфирных масел, попадает в кровь. Осталось лишь втянуть в себя ароматный, терпкий дым, моментально заполнивший собой рот и начавший проваливаться в горло. Его было приятно ощущать на языке и на щеках, как будто во рту колышется жиденький теплый кисель. Терпкий запах щекотал его бронхи и дурманил голову, делая мысли спокойнее и размереннее, все вокруг словно становилось проще. Погоняв его в легких, наемник выпустил несколько колечек, моментально исчезнувших за бортом, а остальное выпустил через ноздри, подражая драконам из древних сказок. Вот теперь жизнь стала прекрасна как никогда, даже провал столь длительной операции по внедрению, не казался катастрофой. Сделав ещё несколько глубоких, сладостных затяжек, он ловким движением бронированного пальца, стряхнул пепел с конца сигары и приоткрыл глаза. Перед его взором раскинулся портовый район Лондона, со всех сторон ограниченный зеленоватым морем, и небольшими островками из гниющих корпусов военных платформ омников, которые так и не вытащили. Над ржавыми, покрытыми кислотным осадком крышами ангаров, и бесчисленных заводов, поднимались стрелы портовых кранов, тащащих какие-то грузы на корабли, и рубки массивных сухогрузов, готовых отправится на другой конец света, а вдали виднелись высоченные башни Кингс Роу. Они сияли в лучах восходящего солнца, словно были сделаны из золота, перемигиваясь сотнями панорамных окон и светоотражающих панелей, обеспечивающих энергией окружающую технику. Вокруг них, пчелиными роями носились боевые вертолеты «Вишкар», выполняющие одним им известные задачи, чуть ниже завили десантные конвертопланы, и тучи дронов, с такого расстояния напоминающих просто черные точки застывшие в пустоте. Их окружало едва видимое колебание очищающего поля, не пропускающего к элитным кварталам пепел и осадки. Оно напоминало тонкий газ, шевелясь на зловонном ветру. Вершина купола была почти полностью прозрачной, как мыльный пузырь и медленно утолщалась, опускаясь ко огромному кольцу бетонной стены, окружающей центр города. А вокруг, были сплошные ряды серых бетонных или оранжево-ржавых крыш, заброшенных или наскоро отремонтированных построек, расчерченных линиями провалившихся дорог, или узких улиц. Бледные лучи солнца падали на грязные, ветхие дома, давая ещё лучше разглядеть их убогость. Их темные, глубоки окна, зачастую не имеющие стекол, едва заметно поблескивали, словно жалуясь на свою судьбу. Ржавые горбатые крыши, покрытые остатками черепицы, пролетали внизу. Грим покачивал ногами и мыски его сапог едва не задевали ржавый лес из антенн и громоотводов, усыпающих крыши. Вокруг них навернулись лианы их старых, искрящих кабелей и труб, некогда подключенных к рефрижераторам или коробам кондиционеров. Далеко позади, за стенами множества промышленных зон, остались полуразрушенные кварталы Уайтчепела, с высоты скорее напоминающие поле боле боя, нежели жилой район. На их фоне, Кингс Роу казался раем на земле, местом об котором мечтали все жители Лондона. Гриму стало тошно — если уж жить в дерьме, так всем сразу, а не так что большая часть питается канализационными крысами, а несколько сотен человек совершенно спокойно уминают рыбное филе, глядя на разрушенный город в свои панорамные окна. Он ещё раз затянулся, проводя глазами по крышам, и находя вдалеке столб дыма, поднимающийся над полыхающим зданием завода, на котором он жил последние шесть лет. В голове Грима было пусто, он настолько погрузился в свою работу, отдавая всего себя выполнению задачи, что просто не знал что будет делать теперь. Несомненно, возвращение в «Коготь» ему не светит, да и жизнь наемника тоже. Соглядатаи террористов сразу отвадят от него всех клиентов, даже если Грим сбежит в ЮАР, и трижды сменит имя. Да, возвращение Окстон будет стоить ему очень дорого, возможно рано или поздно, он заплатит за поступок головой. При такой мысли он невольно потер шею, осознавая чт она неё уже начал сыпаться жгучий пепел. Интересно, зачем она столь срочно понадобилась Джеку? Неужели он рассчитывает что одна девчонка сможет разгрести все то дерьмо, что скопилось поверх головы человечества? Или может его седая голова породила особенно хитроумный план? Это было бы очень кстати, учитывая то как в последнее время шла их борьба за мир. Исподтишка, из засады, как террористы или партизаны. Но, вряд ли, скорее всего это просто придурь старого человека, чувствующего привязанность к своим бывшим подопечным. Ещё одна затяжка, и мысли Грима вновь поменяли направление, принимаясь блуждать в хитросплетениях облачков никотинового дыма. Они невольно вернулись к Лондону. Весь город до боли напоминал Буфорду его собственную жизнь — нечто пережившее катастрофу, но так и не восстановленное после неё. Ставшее ненужным и медленно умирающее в попытках возродиться. Он видел много городов. Они бывали разными от потрясающих сознание небоскребов Нумбани, ставших олицетворением будущего человечества, до величественных и одновременно ужасающих руин старого мира, покрывающих большую часть некогда обитаемых территорий. Он видел космические верфи Китая, выпускающие в космос громадных стальных монстров, несущих колонистов к лучшим мирам, и видел дикарские поселения в Африке, которые молились на пролетающие над головами звездолеты. Война прокатившись по планете, разрушила все, во что люди верили, и что люди строили тысячелетиями, стараясь как можно комфортнее устроиться в окружающем их мире. Но, как это ни странно, из остывающих руин прежнего мира, медленно прорастал новый, куда более прекрасный и продуманный. Как лес, восстанавливается после пожара, из обломков и углей былого, прорастали небоскребы и жилые комплексы. Жаль что к Лондону это не относилось, он был как место из прошлого, памятник минувшему и грядущему, если человечество не умерит свой нескончаемый пыл. Тут не велось восстановления, ничего нового не строилось, а старое не сносилось. Фактически, Лондон держался только потому что являлся одним из наиболее крупных портов старого света. Но долго ли он продержится? Скорее всего ещё лет пятьдесят, а потом его смоет волна кислоты или он погрязнет под горами собственного мусора. Вдруг внизу раздался грохот выстрела. Грим встрепенулся, едва не роняя сигару и уставился вниз. Гравмикар двигался слишком близко, чтобы разглядеть детали, но Грим успел увидеть, как из канализационного люка, на поверхностью начали выбираться люди в разношерстном камуфляже. Рядом с ними, на земле лежал мертвый боец «вишкар», с простреленной головой.Гравикар пронесся над домами, на соседних улицах происходило то же самое. Всюду куда заглядывали глаза Грима, из-под земли лезли повстанцы. Он хорошо знал этих засранцев, «Лондонское восстание» решило начать второй бой за город… Вдали раздался взрыв, и над Кингс Роу поднялся огненный грибок. Его собраться поменьше начали вспухать по всему городу, расцветая как цветы на весенней поляне. Их сопровождали раскаты грохота и стрельба. Сначала тихая, напоминающая взрывы петард на каком-то китайском фестивале, и постепенно разгорающаяся, как пламя костра, пожирающего смолистые шишки. В этот усиливающийся хор вливалось все больше и больше стволов, послышались стаккато пулеметов и вой лазерных винтовок, в воздух полетели шальные трассеры и снаряды гранатометов. Где-то загромыхала пушка броневика, а в ответ над городом поднялись несколько сигнальных ракет. Они были сигналом, и здание вербовочного пункта «Вишкар», видимое даже отсюда, исчезло в пламени взрыва. Во все стороны полетели куски стен и крыши, а столбы пламени устремились в небо. У подножия здания замелькали фигуры в экзоскелетах, загремела стрельба, постепенно перерастающая в грохот полномасштабного сражения. По улицам уже двигались крупные силы корпорации — десятки оперативников вооруженных до зубов, и настроенных убивать. Они стремились к центру города, преодолевая встречные толпы паникующих людей, одаривая из залпами из винтовок, или блокировали дороги, выставляя лазерные заграждения. Приземистые броневики и машины, выкатиывалиьс на главные улицы, высаживая десант, вертолеты ранее замеченные Гримом, сорвались со своих мест, барражируя над периметром. Один из них делал странный крюк и наклонив нос, открыл огонь.На землю поплелся дождь из ионных ракет, оставляющих за собой синий шлейф остаточной энергии, и над одним из кварталов вспыхнул синий купол возбужденных ионов. Они большими сгустками обрушились на ветхие постройки, воспламеняя их и раскидывая как коробки от обуви. Пронесшиеся следом звенья дронов, накрыли район огнем пулеметов, добивая тех несчастных что пережили. Как вдруг на одной из соседних улиц загромыхала «техничка». Пристрелочная очередь ворвалась в таю дронов, зацепляя нескольких и роботы посыпались вниз, разбиваясь об стены. Вторая очередь, прошла уже совсем близко к вертолету, зацепив ещё троих машин, и пара пуль угодили в хвостовую балку. Но вертушка не упала, она мотнулась, едва не упав на бок и открыла ответный огонь из лазерных пушек. Техничка бросилась прочь, на ходу поливая преследователя градом пуль. Грим так и не увидел чем все закончилось, гравикар мотнуло и он проскользнул между труб прибрежной котельной. На их ремонтных площадках уже сидели солдаты «вишкар» с комплексами пометки целей, и передавали командованию данные. Внизу, у стен завода раздалась стрельба и на его территорию, сквозь широкие решетки канализационного испарителя, полезли повстанцы. Они в единый миг зарезали небольшой патруль и подорвали урчащий движком броневик. Двое из них заметили проносящийся над головами гравикар, и в след ему полетели короткие очереди, и неприцельный залп из РПГ. Граната с воем промчалась в трех метрах левее и врезавшись в трубу ближайшего завода, взорвалась. Труба перебитая ровно посередине, с грохотом обрушилась, погребя завод под собственным весом. На соседней улице, отряд «Вишкар» сцепился с группой повстанцев, просто разрывая их на части. Неорганизованные и плохо обученные, они наталкивались на стальные ряды оперативников, а если быть точным, то на их штыки. Особенно неистовствовала боец в экзокостюме, он хватал противников и давил в лепешки, попутно поливая огнем из сдвоенной ручной пушки. Оперативники в секунды добили повстанцев и двинулись вперед, соединяясь с колонной бронетехники, выкатившейся из-за угла. Несколько танков и грузовик с тяжелой пехотой, покатились вдоль дороги. Но они не проехали и десяти метров. Из-за противоположного угла выскочил человек с РПГ и залепил ракетой в головную машину. Танк попытался сделать маневр, но дистанция была слишком мала, и ракета взорвалась прямо под башней боевой машины. Раздался грохот, под башней танка расцвел взрыв и мощная кумулятивная струя без проблем прожгла броню. Танк по инерции проехал пару метров, едва не задавив стрелка и полыхнул огнем из всех смотровых щелей. Сизый дым охватил корпус и башню, а в следующий миг громыхнула воспламенившаяся боеукладка. Танк разорвало на куски, во все стороны полетели осколки брони, а плоская, необитаемая башня подлетела в воздух, и сделав полукруг, рухнула на грузовик, припаркованный у ближайшего дома. Тот вспыхнул, и перевернулся, поджигая собой горы мусора, сваленного вокруг. Солдаты корпорации, ехавшие на броневиках, спрыгнули на землю и накрыли человека шквальным огнем. Дальше Грим не увидел, гравикар вильнул, в очередной раз едва не задев крышу одного из домов, и помчался над дальними портами. На фоне всего этого, никто не услышал как включилась древняя система оповещения. Системы, созданные ещё в начале двадцатого века и полностью автоматизированные прямо перед омническим кризисом, моментально распознали звуки полномасштабных боев. Многочисленные камеры и сканеры зафиксировали ракеты и людей с оружием, и подали тревожный сигнал. Нарастающий вой сирены, ужасающим реквиемом пронесся по улицам, сотрясая старые окна и стены. Ничего не понимающие гражданские, как напуганные звери, кидались от него прочь, стремясь попасть домой. С высоты птичьего полета это казалось пожаром в психбольнице. Все бегают кричат и воют. Почти безлюдные, пустые улицы каким-то чудом заполнились серой массой паникующего народа. Они забивали собой арки и дворы, устремлялись прочь со своих рабочих мест или садились в машины. Все слишком хорошо помнили события первой битвы за Лондон, и боялись их повторения. Над головами напуганных людей помчались стаи дронов и патрульных ботов, они без разбора открывали огонь по людям, моментально убивая или оглушая их. Десятки падали прямо на покрытый кислотой асфальт, обагряя его своей шипящей кровью. Кого-то ранило или цепляло, люди вопили хватаясь за пулевые отверстия, и уже кидались без всякого разбора. Их группы натыкались на патрули «Вишкар», поднятые по боевой тревоге, и подвергались беспощадному истреблению. В портах было ещё хуже, они были вотчиной корпорации, именно отсюда их войска должны были охватывать город, и здесь же базировались. По широким рабочим проспектам уже неслись моторизованные колонны, поблескивающие свежевыкрашенной броней. Десятки броневиков, роботов и бойцов в экзоскелетах громыхали своими ходовыми частями, поднимая облака из пепла. Следом бежали обычные пехотинцы, и катились танки городских модификаций. Во дворах уже формировались оперативные штабы и разворачивались артиллерийские батареи. Одна из них, только изготовилась к стрельбе и принялась бить фугасами, куда-то в центр города. Земля внизу содрогалась и вздрагивала. Стекла дребезжали и вылетали, а узкие улицы лишь усиливали шум, делая его совершенно нестерпимыми.  — Мда, идиоты… — Прошептал Грим, докуривая сигару и бросая её вниз. — Не справитесь вы с «Вишкар», силенок не хватит… Видали, Босс? Эти паразиты наружу полезли, видимо наш шум на заводе их привлек. Ответом послужило странное хмыканье, истолковать которое можно было как угодно, но похоже, Джеку не было дела до бойни, разгоревшейся в центре Лондона.  — Нам надо быстрее тикать отсюда… — Сказал он через несколько минут. — Я видел склады повстанцев, у их есть зенитки.  — И что? — Грим сплюнул вниз и словно ребенок, захлопал в ладоши, увидев что плевок попал каму-то в голову. — Нас они точно не собьют!  — Нас нет, а вот «Левиафан» они сбить хотят…  — Так это же хорошо! Одной посудиной меньше!  — Вот. Они говорят точно так же. — Возмутился Джек. — Но никто из вас идиотов молодых, не думает своей башкой. «Левиафан», боевая платформа, длиной два с половиной километра и восемьдесят метров в высоту. На его борту ядерные ракеты и реакторы, как думаешь, куда эта хрень упадет когда повстанцы её собьют? От осознания масштаба возможной катастрофы, у Грима отвисла челюсть. А Джек продолжал. — Вот, Вот, она упадет на город, на борту ядерное оружие. Взрыв будет такой, что Лондон и часть Англии исчезнут с карты. Но, повстанцам конечно же виднее… Они столь ослеплены жаждой свободы, что не думают вообще… Эх, лучше бы уж тогда сидели под властью «вишкар»… Мимо гравикара промчалось звено ботов. Они развернулись и не обратив на транспорт никакого внимания, полетели обратно в город, на ходу запуская ракеты из своих крохотных батарей. Один из них напоролся на ракету земля-воздух и разлетелся на части, застучавшие по броне гравикара. Грим харкнул вниз, и хотел было залезать внутрь, во избежание случайных попаданий по себе, как вдруг заприметил странную фигуру, на всех парах летящую за гравикаром. Это был человек, облаченный в громоздкий, но не лишенной определенной грации бронекостюм «раптор». Массивные турбины за его спиной гудели исторгая облака огня и дыма, а руки, прижатые к корпусу, были покрыты шипами и лезвиями орудий ближнего боя. Он летел почти над самыми крышами, поднимая за собой целое балки из пепла и мелкого мусора, и почему-то Гриму показалось что он по из душу. Дроны, до этого бесцельно кружившие над районом, дернулись к нарушителю. Они сделали заход, сканируя потенциального противника и сели ему на хвост. Лазерные пушки выдвинулись в боевую готовность, но человек схитрил. Он резко сбросил скорость и дроны пролетели мимо, цепляя противника краями своих угловатых, неповоротливых корпусов. Они предназначались для борьбы с мятежниками, а не военным снаряжением новейшего поколения. Человек оказавшись в тылу дронов, взял крен в лево, и выбросив руки вперед, окатил стаю тугие струями ярко-фиолетового пламени. Оно сияло и переливалось, будто вырвалось прямиком из ада, и ударив по дронам, моментально сбивало их с курса, воспламеняя навесное оружие, и плавя тонкие корпуса.Несколько взорвались сразу, не выдержав температур, обрушившихся на топливных элемент, ещё двое сорвались в пике, и разбились об землю, а третий врезался в стену, воспламенив чей-то давно заброшенный балкон. Ещё двое дронов уцелели, они кинулись в стороны, включив полицейские мигалки, и пойдя на встречный курс открыли огонь. Шквал лазеров, обрушился на бронированного летуна, но тот сделал неуловимый маневр, и пролетев между двух заводских труб, избежал попаданий. Левый дрон не успел сменить курс и врезался в трубы, расцветая взрывом, но второй вновь сел человеку на хвост. Два выстрела просвистели прямо над его головой опаляя черный шлем с красными рогами, и неизвестный резко кинулся к земле. На ходу он перевернулся на спину и выстрелил в дрона. Две струи пламени, моментально выжгли камеры наблюдения и механизм, подобно истребителю второй мировой, полетел к земле. Человек же извернулся и устремился к гравикару, с каждой секундой все набирая и набирая скорость.  — Эй, Босс! — Грим крикнул в салон. — У нас похоже гость! Мне его поприветствовать? — Гость? — Голова Джека, закрытая визором, показалась из мрака и глянула наружу. — Не похоже что это «Вишкаровец», напоминает наших знакомых из «Когтя». — Так мне, поздороваться? — Грим встал на ноги, хватаясь руками за проем и косясь на оборонительный миниган, прилепленный к потолку. — Да, поздоровайся, только осторожно, а я пока предупрежу Ану. — Сказал Моррисон и вновь исчез в салоне. — Ну детка, скажи «здрасте» моему маленькому другу! — Лапы наемника легли на миниган, отдирая его от защитного ремешка и нажимая кнопочку активации. Аккумулятор внутри ожил, и кнопки ведения огня активизировались, загораясь красным светом. Гравикар качнуло и перед Глазами едва не выпавшего наружу Грима, пролетела мостовая, заваленная свежими трупами гражданских, по которым медленно катилась механизированная колонна корпорации. Кто-то из пехотинцев закричал, указывая пальцем на гравикар, а стволом автомата на летящего человека. НО они не успели ничего сделать, погоня промчалась столь быстро, что остаточная гравитационная волна, сбила с нескольких бойцов шлемы, а офицер, едва прильнувший к рации, остался без фуражки. В след гравикару и человеку полетели неприцельные очереди, и один лазерный заряд даже угодил в черный борт транспорта, едва не попав Гриму в голову. Тот уже присел на одно колено, и нацеливал миниган на преследователя. Тот неумолимо приближался, каким-то чудом умудряясь наращивать скорость без видимых на то причин. Он выписывал завораживающие фигуры пилотажа, легко проскальзывая между антенн и старых печных труб, и скорее всего видел приготовления наемника, но почему-то не уворачивался. На конец перекрестье «умного» прицела зафиксировалось на летящей фигуре, и Грим вжал кнопки привода. В глубине «минигана» зародился первобытный животный рев, блок стволов начла раскручиваться, и на противника обрушился гибкий свинцовый кнут. Он мог легко перепилить толстое дерево или хлипкую постройку, не говоря уже о том что будет с человеком даже в тяжелой броне. Кинетическая сила сотен пуль просто измолотит его, превратив в кожаный мешок с костями. Человек, словно ждал такой поворот и резко подался вниз, за уровень крыш. Очередь минигана прошла намного выше вспоров утренний воздух. Идеально ровная полоса из пуль, с грохотом и ревом врезалась в в дом напротив, моментально покрывая его фасад десятками и сотнями маленьких пулевых отверстий, из которых вылетали осколки. Вдребезги разлетелось несколько окон, окатывая улицу внизу дождем из стекла, а их пластиковые рамы резалетвшись на куски, ворвались в комнаты, из которых посыпались напуганные вопли жильцов. Первые же два оконных проема разлелетлись, а кирпичная перемычка между ними, взорвалась облаками красной пыли. По кирпичам побежали трещины, вниз посыпались огроменные осколки и куски лепнины, некогда украшавшей небольшие карнизы. На лету в них врезались другие пули и обломки, раскрашивая до совсем мелких кусочков. Внешняя обшивка дома посыпалась вниз, словно град, а пули уже молотили коммуникации, разрывая провода и кроша трубы. Через миг, два окна превратились в одно, а следом за ними начала разваливаться и стена, увлекая за собой часть дома. В соседнем окне появилась всклокоченная женщина в одном халате, пытающаяся понять что происходит. Грим хотел увести стволы вверх, но миниган, словно почуяв свежую жертву, потянуло в бок и гражданская буквально испарилась, под натиском свинца превратившись в облачко крови. Пули прошив тело, ворвались в комнату и принялись крушить обстановку, но этого Грим уже не увидел, гравикар летел дальше, оставляя за собой полосу из разрушений. Ужасающая полоса свинцовой смерти продолжала выплясывать по окрестным крышам и домам, стремясь настигнуть ловкого врага, вниз лился водопад из раскаленных гильз и матерных речей Грима. Тот получал от процесса истинное наслаждение. Прямо на его глазах разлетались в клочья здания, крыши выворачивались наизнанку демонстрируя засранные чердаки, их стены разлетались по кирпичику, старые трубы и антенны попросту срезало, и они превращались в бесполезный металлолом. Многие здания были столь стары, что не выдерживали напора пуль — их фасады проламывались под весом крыш и дома с грохотом обрушались, погребая под собой улицы. На их фоне гремели бои за Лондон, в небе проносились другие гравикары и вертолеты с пехотой в чреве. В какой-то момент пули минигана поразалии газовую трубу и прогремел мощный взрыв. По трубе пошла цепня реакция, в квартирах один за другим гремели сокрушительные взрывы, из окон вырывались струи пламени и обломков. Противник, в этот момент летевший следом, едва увернулся от подобной картечи, ему пришлось резко подняться, и Грим повел стволом следом. В этот момент на чердаке горящего дома взорвался насос. В светлеющее небо устремились пылающие обломки крыши и коммуникация, ударная волна качнула гравикар, и пули ушли левее, принимаясь кромсать уже другой дом. Они срезали ему угол, и пробили несколько труб. В противовес разгорающемуся пламени, уже начавшему охватывать половину улицы, в воздух вырвались струи кипятка. А пули уже летели дальше, срезая балконы и разрушая все на своем пути. Феерия грохота и смерти, доставляла наемнику невероятное наслаждение. Все его тело покрылось мурашками, глаза азартно горели, а лицо перечертила настолько дикая улыбка, что скоро верхняя часть головы могла отвалится. Обладая такой кошмарной огневой мощью в руках, он чувствовал себя Зевсом карающим смертных, а наличие ловкой жертвы лишь разогревало в нем жажду убийства. Он с удовольствием дырявил стоящие на крышах кондиционеры, разносил в хлам балконы и окна, наблюдая как вещи людей превращаются в ничто, а толстые стены начинают напоминать швейцарский сыр.Взрывались газовые трубы, где-то уже начали вопить люди, а на улицах гремела сирена пожарных машин. Один раз под прицел попал вертолет — цепочка из попаданий вмяла его борт, срезая верхнюю часть летательного аппарата. Вертолет завалился и полетел вниз, разваливаясь на ходу. Ещё вращающиеся винты с воем оторвались и полетели в сторону, а корпус взорвался, вновь выманивая противника на линию огня. Грим вел охоту, загонял дичь, и скоро, когда городская полоса станет реже, врагу станет негде прятаться от его маленьких свинцовых друзей. Он водил стволами минигана, а вслед за ним рушилось все. Но ненавистный враг никак не хотел попадать в прицел. Летун — как окрестил противника Грим — летел с поразительной ловкостью, попросту уворачиваясь от огня, маневрируя или пользуясь укрытиями. Он всегда успевал на шаг вперед, вовремя пролетая сквозь арки и скрываясь за домами, но перелететь на другой борт гравикара не мог, свинцовая смерть, потоками летящая над голвой не позволяла вылететь выше определенной рамки. Но вот линия застройки начала потихоньку падать — вместо восьмиэтажных домов, стали попадаться по большей части трехэтажные, с небольшими, тесными двориками. Маневрировать в них было невозможно, и Грим оскалился. Произошло все именно то что он предсказывал. Летун выскочил неожиданно, он мчался на высоте первого этажа, уворачиваясь от припаркованных машин. Следом за ним поднималось облако пепла. Грим перевел оружие вниз, и очередь смертельной чертой побежала за человеком, взбивая асфальт. Тот рванулся в сторону и едва не врезавшись в припаркованный грузовик, взмыл верх. Свинцовая смерть последовала за ним, вспарывая очередной дом. На этот раз Гриму повезло, враг был слишком близко к зданию чтобы увернуться. По броне Летуна замолотили осколки кирпича, и его занесло. Турбины сместило и человека рвануло влево. На огромной скорости он врезался в крышу чердака соседнего дома и пробив грудью лист жести, рухнул где-то внутри. Грим взревел, принимаясь перепахивать крышу пока та была в зоне видимости. Цепочка пуль с громом рвала жесть, превращая её в мелкое крошево из ржавчины, и громило чердачные конструкции. В какой-то момент он поразил огромный бойлер, нагревающий воду для всего дома и тот громыхнул. Листы жести встали столбами, рзалетясь во все стороны, и каркас чердака рухнул, поднимая облако водяного пара и пыли.  — Да! Я его вшатал! — Зарычал Грим вскидывая кулак, и принимаясь долбить им по потолку салона. — Видели Босс?! Видели?! Да… Он хотел ещё что-то сказать, как вдруг раздался металлический грохот. На потолке салона возникла огромная вмятина, и несколько светодиодов погасли. Гравикар камнем ухнул вниз, и тут же выровнялся, несколько переменив звук полета.  — Эй! Там, на шхуне! — Крикнула из кабины Ана, вдруг пуская гравикар в дрифт, от которого Джек и Грим рухнули на колени, едва не разбивая себе головы. Наемника протащило через весь салон, и грохнуло об стену, а сверху на него рухнул пулемет, едва не разбивший ему челюсть. Раскаленные, пахнущие порохом стволы врезались в миллиметрах от головы, а роторный механизм, чиркнул по уху, обжигая его. На крыше послышался лязг и грохот чьих-то шагов. Сквозь металл проступили очертания чьих-то когтей, вцепившихся в крышу, и Грим невольно ужаснулся силе этого человека.  — У нас «заяц» на крыше!!! — Продолжила Ана, в попытке стряхнуть незваного гостя. Она резко сбросила высоту и тут же сменила курс, разворачиваясь на сто восемьдесят. Гравикар взвыл, его борта опасно закачались. Весь незакрепленный на месте хлам, принялся скакать по салону. ломанные шприцы, осколки стекла и обрывки бинтов, начали колотить по стенам. Пузырек из-под спирта больно ударил Джека в лоб, а на Лену приземлился лишний мешок с сухим льдом. Но «зайца» это не впечатлило, грохот перерос в вой рвущегося металла. Как Ана не юлила, как не пыталась сбросить летуна, тот все держался. Крыша покрылась вмятинами и отпечатками когтей, обшивка стонала и кряхтела, а человек продолжал рвать её, стремясь добраться до пассажиров.  — Вот сука! — Грим поднял миниган, уже готовясь стрелять сквозь потолок. — Стоять! — Джек рванулся к нему, едва удерживаясь на ногах. — Ты нас всех угробишь, если начнешь стрелять здесь!  — А так нас угробит он! — Грим опять вскинул миниган. Раздался треск и скрежет, за которыми последовал электрический треск, а в воздухе повис запах паленой проводки. Светодиоды мигнули, и погасли окончательно.  — Черт! Ладно, смертельный номер, исполняю один раз… — Огрызнулся наемник доставая нож и направляясь к выходу. На его ногах с тихим щелчком активировались магнитные подошвы… …Фария со всей силой вцеплялась в обшивку летучего монстра, потихоньку перемещаясь вперед, к пузырю кабины. По её грязной, измазанной в кирпичном крошеве броне, бились крупные комья пепла, несомые завывающими потоками ветра, старающегося занять собой пространство опустошенное волной антигравитации. Пепел шипел и испарялся оставляя на броне мерзкие зеленоватые разводы, истекающие капельками расплавленного металла. Сверху градом ударяли кристаллики, неприятно напоминающие жесткий, песок Ливийских пустынь, столь близких душе бывшей египтянке. Из-за кислотности, от всего тела Фарии поднимался серый зловонный пар, издалека напоминающий туман, кислота безжалостно жрала броню, и краска на ней лопалась. С ней вместе стирались инфернальные знаки, нанесенные кровью жертв, принесенных темным богам в порыве демонического фанатизма. В какой-то момент мощный порыв ветра, и резкий маневр гравикара, едва не отправили Фарию в затяжное падение. Она упала на четвереньки, и съехала к правому борту, оставляя за собой глубокие серые борозды в обшивке. Фария огрызнулась, до крови прокусывая язык, на котором виднелись несколько горошин пирсинга, и полезла обратно, царапая титан. Поток пепла усилился, и когда она попыталась вновь запустить турбины, чтобы насесть на гравикар, то те лишь тихо зачихали, включая системы охлаждения. Фарра зарычала и полезла своими силами, стараясь держаться по ветру. Пепел был пожалуй её единственным настоящим врагом — броня «раптор» не предназначалась для таких условий, а потому его комья легко забивались в подвижные сочленения, мешая восхождению. Ещё больше пепла забивало визор и фильтры встроенного противогаза, наполняя тесный шлем омерзительной медной вонью, от которой у любого человека уже давно начал бы кружиться голова, а из носа потекла кровь. Но Фария продолжала держаться, наплевав на жуткий ветер и потоки пепла, и продолжала движение вперед. Она в два мощных рывка, взобралась на покатую крышу гравикара и не распрямляясь, поползла к кабине. Со стороны она выглядела как огромный вампир-нетопырь, ползущий по крыше древнего готического замка в поисках очередной неосторожной жертвы. Собственно так и было, от сюда Фария ведомая неутолимой жаждой крови своих врагов, лезла вперед, широко расставив когтистые ноги, и руки. Она цеплялась за стыки брони и решетки системы охлаждения реактора, сквозь которые несся раскаленный воздух, и её загнутые когти, многократно усиленные гидравлическими приводами, вгрызались в металл. Они сминали его как бумагу или мокрый картон, оставляя ужасные, вывернутые наружу следы, дающие разглядеть наслоения изолированных проводов и механизмов. В какой-то момент, левая рука застряла, углубившись слишком сильно, и наружу полетели сияющие синие искры, а борт гравикара дернулся, проседая. Фария дернула руку и за когтями потянулись нитки распотрошенных проводов, облепленных подгорающей изоляцией. Она в ярости стряхнула их, продолжая рваться. Но гравикар был длинным, и до кабины было ещё добрых три метра, а лезть теперь предстояло вниз. На мгновения Фарре открылась картина Лондона, но если Грим видел её такой какая она есть, ну хорошо, может с нотками его извечного задиристого пессимизма, то в больной голове египтянки, он представал совершенно по другому. Рассудок, сильно пострадавший в ходе недавних событий, рисовал невероятные ужасы. Лондон был одним краем погружен в Ад, море вокруг было красным от крови и десятков всплывающих тел утопленников. Даже с такой высоты Амари видела как их разбухшие лица улыбаются ей, а склизкие руки тянутся к небу, сжимая в пухлых как сосиски пальцах, кости и черепа. Вместо завывания ветра, она слышала рев пытаемых людей, женские и детские визги, разрывающие ушные перепонки, и крик умирающих, испытывающих боль каждую секунду своей жалкой конечной жизни. Над зданиями удаляющегося центра города возвышались костяные цитадели, сложенные из тысяч растерзанных трупов, обмотанных собственными кишками и веревками внутренних органов. Еще живые и испытывающие страшную боль, они корчились, когда очередной демон, покрытый красной кровавой коростой, подходил к окнам, чтобы оглядеть свои владения. На крышах, украшенных пылающими черепами, сияли злобой красные дьявольские ока, от которых исходила почти ощутимая скверна, и куда-бы они не взглянули, вспыхивало пламя. Город пылал, пылал инфернальным огнем, не гаснущим и почти фиолетовым от своей невероятной температуры. Его дома и улицы были затянуты кровящей и гноящейся плотью, покрытой жилами, и остатками тел. Кого-то растянули прямо на дороге, и кожа приросла к старому крошащемуся бетону, кого-то примотали к сгорбившемуся фонарю, и человек визжал от того что раскаленный металл жег позвоночник, трущийся прямо об него. Плоть пульсировала, разрасталась, охватывая все новые и новые здания, врываясь в их старые окна, и отращивая шипастые щупальца. Они хватали ещё живых людей, ассимилируя, и перерабатывая, тела словно таяли, становясь единым целым. По канавам и трещинам, дающим разглядеть гнилое нутро Лондона, текли реки крови и гноя, в которых копошились черви и опарыши. А в ярко-красном небе, затянутом дымом сотен разграюащихся пожарищ и молниями, кружились черные силуэты крылатых демонов. Они пикировали, изрыгая из когтистых пастей огонь и целые кварталы вспыхивали, погружаясь в Ад. А где-то по середине, была она — Фария Амари. Посредник между адом и реальностью, самонареченный глашатай демонов, глас кошмара преисподней. Сами крылатые монстры рукоплескали ей, когда Амари шла на дело, и прямо сейчас она слышала их голоса, приказывающие принести в жертву пилота гравикара. Почему именно его, Фария не знала, но знала что именно так и сделает — жалкий человек будет рыдать у её ног истекая кровью и моля о пощаде. И она громко засмеялась, ощущая как приливают новые силы. В крови закипел адреналин и смесь боевых наркотиков, принятых недавно, а глаза застилала кровавя пелена. В ушах, сквозь гром дикарских барабанов, выбивающих ритм её оскверненного сердца, слышался шепчущий, но неистовый хор — убей, убей, убей, убей!!! Гравикар опять дернуло, похоже пилот настолько отчаялся сбросить наездника, что едва не разбил машину об портовый кран. Но удача была на его стороне и транспорт пролетел между его «стрел». Они прошли столь близко, что почти сбили Амари с корпуса, но она успела прижаться и оскалившись ползла вперед, скребя броней. Вот он, пузырь кабины, вот она, голова человека, отчаянно дергающего все рычаги. Жалкая попытка спастись, бесполезная и такая глупая, смерть настигает каждого, рано или поздно. Амари подянла руку, когти загудели включаясь на полную силу, и вокруг них закружились искры, как вдруг сзади послышался щелчок взводимого затвора. Выстрел прогремел подобно взрыву, и Фарию с силой толкнуло вперед. Она вскрикнула от досады, её запал, едва разгоревшийся в полную силу, был затушен самым мерзким образом. Она стремительно сползла на стекло кабины, продолжая цепляться за крышу своими когтями, и увидела перепуганное лицо старой женщины. Та пялилась на неё, глазами, а точнее глазом, расширенным до размеров дула гранатомета, и Фарре она показалась подозрительно знакомой. Эта мысль ледяной стрелой пролетела сквозь пылающее пожаром безумия сознание, но растаяла, так и не достучавшись до мозгового центра. Амари зарычала, и врезала коленом по стеклу. Металлический наколенник лязгнул, оставив за собой глубокую белую трещину, но кабина выдержала. Амари уже просто заревела, и принялась колошматить гравикар ногами. Адреналин переполнял её, заставляя забыть об враге на крыше, а очень зря. Мощная фигура в боевом скафандре, классом повыше чем у неё (боевые костюмы подразделяются очень просто — на первом месте стоят Замкнутые костюмы, на втором, боевые костюмы, на третьем боевая броня, на четвертом экзоскелеты, на пятом экзокостюмы и экзоброня, на шестом боевые скафандры. Костюм Фарры принадлежит к разделу экзоброни, особого класса, а у Грима как-раз скафандр), появилась, а фоне пылающего неба. Её очерчивали вспышки молний, и пламени, они отражались от пылающих огнем окуляров, и от ствола его громадного пистолета «Пустынный орел». Он стояла на распрямленных ногах, пользуясь всеми преимуществами боевого скафандра, и зрачок дула пистолета на миг закрыл Фарии весь обзор. Она зарычала вскидывая руку, и сжала её в кулак, приводя в действие огнемет. Мощный поток пламени, врезался противнику в грудь, и выбил пистолет из пальцев. Человек глухо вскрикнул, сбрасывая с себя горючую смесь, неприятно напоминающую горящий порошок, и невольно шагнул назад. Его пистолет рухнул вниз, едва не разбив визор шлема Фарии, когда та резко подалась наверх, отталкиваясь от кабины. На мгновение она зависла в воздухе, а потом обрушилась на горящего, вцепляясь в него как гарпия. Её когти тисками вцепились в его наплечники, моментально продавливая герметичную конструкцию, а ноги врезались в плотный живот, разрывая толстые подвижные пластины. Сквозь образовавшиеся разрывы брызнула смесь из жидкого герметика и кусков подкладки, а человек покачнулся, продолжая стряхивать пламя. Неаккурантый шаг назад и громоздкая броня, не удержавшись на ногах рухнула, увлекая Амари за собой. Раздался дикий грохот, корпус гравикара промялся, а сама машина ухнула вниз, сбрасывая высоту до почти предельной полусотни метров. Фария торжественно закричала принимаясь полосовать противника, стремительно размахивая руками. Полетели искры и кусочки отсеченного металла и керамита, тонким слоем покрывающего нагрудник. Град рубящих ударов обрушился на его шлем, и грудь, моментально покрывая её глубокими рубцами. Когти скрежетали, в месте с броней, левый наплечники и с лязгом разделился на две части выплевывая струйку искр, а шлем покрылся рубцами. Левый окуляр с треском лопнул, напоследок мигнув красным огоньком. Амари уже предвкушая победу, ухватила врага за подбородок и вскинул ладонь с когтями, планируя одним ударом покончить с врагом. Противник начал брыкаться, приподнимая массивный корпус, его руки без труда высвободились устремляясь к голове, и когти ударили по толстой бронеплите. Подлетели искры, в руку Амари ударила ответная энергия, и послышался хруст. Одно лезвие отломалось, с воем улетая вниз и втыкаясь в один из предкрылков. Враг одним движением перехватил инициативу. Он зажал её колени своими локтями и как бы «гарпия» не билась, силясь отскочить, у неё ничего не выходило. Лишь несколько бронеплит разъехались, демонстрируя встроенные отсеки с гранатами. Амари заскрежетала зубами, шлем тонко запищал извещая об том что оценил угрозу от противника как «смертельно-опасную», а шансы на победу приблизительно 14 процентов. Но для фанатички это был лишь детский писк. — Жалкий смертный! — Изрыгнул её репродуктор превращающий голос в гром. — Как ты смеешь сопротивляться гласу тьмы?! Она налегла на врага, включая сервомоторы на полную, и запустив руку под выставленный блок, выстрелила из огнемета. Струя пламени врезалась противнику в подбородок, оставляя на нем мощные пятна гари. Потоки горючей смеси воспламененной плазменными искрами, брызнули во все стороны. Каждая капля вспыхивала на лету, поджигая гравикар, и все что было внизу. На землю пролился настоящий огненный дождь, от которого вспыхнули несколько старых домов (и магазин продающий огнетушители). Противник задергался сильнее, издавая нечленораздельные звуки. В тот же миг вспыхнул изолирующий гель и по нагруднику побежали струи черного дыма.  — Пламя настигнет всех нас! — Засмеялась Фария, ещё раз вжимая кнопки огня, уже на обеих руках. Огонь плотным шаром объял и её и врага, облизывая броню своими ласковыми языками. Он коптил её броню, облизывал шлем и жег плохо прикрытую шею, но она этого не чувствовала, ведь пламя это её сила, её спасение, и её предназначение. — Это очищение! Прими его! Открой свои чертовы глаза! Как вдруг огромная пылающая туша, в три раза превосходящая Фарию, дернулась, без труда вставая колени, и мощная рука, схватила её за ногу. Послышался шорох сминаемой брони и Амари ощутила укол боли. Один мощный толчок изодранного наплечника, и мир уже она лежала на спине, ударившись затылком об турбины. На визор упали несколько капель горючей смеси, и половина обзора исчезла в огне. Огонь охвативший крышу гравикара, полыхал вокруг них, пожирая небо. Горючая смесь стекала на борта, превращая машину в очередного демона. А противник уже навис над ней, наступив ногой на левую руку. Его колено прессом надвило на живот, и Амари засипела, во рту у неё повис вкус желчи. Вес этого гада доходил до тонны, и сделать она с ним почти ничего не могла, лишь перехватив инициативу. Здоровяк извернулся поднимая локти, украшенные мощными налокотниками из титановых пластин и обрушил их на нагрудник Амари. Раздался грохот сдавливаемого металла, и Фария охнула, когда ей буквально выбило воздух из легких. Перед глазами потекли черные капли, и точки, в ушах гремело сердце и вой операционной системы извещающей что у неё утечка топлива, а система пуска напалмовых ракет частично повреждена. Здоровяк опять поднял локти, надеясь раздавить террористку, как вдруг гравикар накренился на левый борт и ушел в пике. Гиганта откинуло в другую сторону, и Фария освободилась. Она как кошка перекатилась в сторону, цепляясь когтями за гравикар, и на ходу выхватила длинное, зазубренное лезвие ионного клинка. Вот оно её спасение — нож, способный вырезать что угодно, кроме разве-что проблем в личной жизни. Гравикар несло бортом вперед, и мимо замелькали крыши старых, давно заброшенных домов пригорода и кроны высоких, сухих деревьев. Они летели с такой скоростью, что превращались в серую полосу, разрываемую редкими огнями. Противник Амари, уже тоже пришел в себя. Он встал на одно колено, в двух метрах от Амари. Та перебросила нож из руки в руку, рискуя лишиться его и громко заржала, запрокинув голову.  — Давай! Давай! Вставай смертный! Ты достойная жертва кровавым богам! — Она рванулась вперед, давая гравитации пронести себя и в последний момент уперлась ступнями в покатый борт. Нож, шел идеально ровно в яремную вену врага, Амари уже почти чуяла запах крови (хотя это была её собственная), и видела пульсацию ещё живого, вырванного сердца. Но в этот момент гравикар опять качнулся, возвращаясь в нормальное положение, и Амари пролетела мимо, врезаясь в крыло гравикара. Прямо перед её глазами пролетела крона сухого дерева и серя полоса шоссе внизу, и женщина едва успела схватиться за что-нибудь. Этим чем-нибудь оказалась открытая дверь десантного отсека гравикара. Амари оскалилась и начала залезать, но рука врага схватила её за шкирку, одним рывком поднимая её обратно. Пудовый кулак обрушился на её шлем, ломая рога-антенны, и безумная отлетела назад, к хвосту гравикара. На лету она сгруппировалась и упала уже нормально, но антигравитация едва не утянула её назад.  — А ты хорош… Очень хорош… — Засипела Амари, вставая и пригибаясь от боли, охватившей грудь.  — Мне за это платят. — Глухо ответил здоровяк, поигрывая кулаками. — Да? — Усмехнулась женщина, выхватывая второй нож и вставая в стойку. — Поэтому ты слаб! Моя верность не нуждается в награде! И они сошлись. Это была яростная драка на горящей крыше гравикара летящего на скорости за сотню километров в час. Амари кидалась на неведомого врага яростно размахивая обоими ножами, в попытке повредить броню, но соперник на этот раз был ей по уровню. Он защищался, умело выставляя наиболее толстые участки металла, и отвечал сокрушительными ударами кулаков. Каждый такой был подобен столкновением с поездом, а потому Амари отскакивала в сторону, вновь и вновь пытаясь насесть на него. Мелькали ножи и кулаки, в воздух отлетели сломанные когти и куски скафандра. Всего за несколько минут Фария лишилась оружия в левой руке, а сама рука оказалась повреждена мощным ударом в плечо, а её враг обзавелся кучей мелких, но нереально глубоких порезов, по кругу. Но до конца было ещё очень далеко. Они сходились и расходились, и ярость внутри Фарии разгоралась все сильнее и сильнее. Она уже почти перестала думать, подчиняясь зову гнева и демонов, ревущих все громче и громче. Пот с кровью ручьями текла по лицу, а дыхание сперло, от того что кираса «раптора» треснула пополам, и гидравлика в руках начала сбоить. Её враг, не смотря на кучи попаданий и подпалин, оставался спокоен как скала под ударами прилива. Он грамотно отступал и зщащился, не пуская её к люку в гравикар. Это могло затянуться очень надолго — ярость и пламя обезумевшей, против стальной дисциплины защитника, но судьба распорядилась иначе… …В какой-то момент, Амари поняла, что стоит на коленях истекая кровью из множества открытых переломов, а мир вокруг неожиданно принял свои привычные, серые краски. Грудь жжет от огня, охватившего её броню, все лицо в крови, в ушах стучит сердце, а спина ледяная от ужаса. Это был короткий момент просветления, за которые её душа столь отчаянно цеплялась. Её враг покачиваясь на могучих ногах стоял в метре левее, держась рукой за левый бок. Его голова была опущена, а сквозь пальцы лилась кровь вперемешку с герметизирующим гелем, неприятно напоминающим зубную пасту или майонез. Все вокруг горело, дым от гравикара поднимался несусветный, а где-то на фоне раздавались удары грома. «Грома?» — Невольно подумала Амари, покрепче вцепляясь когтями в безумный гравикар. — «Но дождя что-то нет!». Она оглянулась. Лондон сиял на горизонте. Как и в её кошмарах его обуяло адское пламя, взметающееся над кварталами, а сквозь него, вместо демонов пролетали тучи вертолетов. Дым поднимался до неба, закладывая собой единственные просветы. Прямо на глазах Амари один из едва различимых домов, разлетелся на куски, и огонь охватил ещё одну улицу. А во всем этом содоме, вспыхивали ослепительно-яркие, белые полосы. Они напоминали молнии и исходили прямо из неба, как потоки благодати. Только добра они не несли, они выжигали собой целые улицы, буквально плавя дома и асфальт. Целые постройки исчезали в потоке чистой плазменной энергии, кроющей жалкое «Лондонское восстание» уже второй раз за пятьдесят лет. Да, произошло страшное — «Левиафан» открыл огонь. Но не надолго, в ответ, с земли в небо, устремились куда более тонкие и тусклые лучи. Они как лазерные указки заскользили по тучам, выискивая огромную боевую платформу. Даже ст какой дистанции, Фария видела как вспухают купола фазовых щитов, когда они находили нужную точку. Словно кто-то плеснул ведро воды в трансформатор, а потом раздался звук куда более страшный чем гром. Протяжный, низкий гул, от которого все внутренние органы содрогнулись. В тучах вспыхнул мощный взрыв, пламя прошло сквозь их сплошной ковер и вниз, на город, полился огненный дождь, и обломков. «Они его сбили…» — С ужасом подумала Фария невольно прикладывая руку к лицу. — «Они сбили „Левиафан“. Это казалось совершенно невозможным. Все знали что боевые платформы „Вишкар“ почти неуязвимы для большинства оборонительных систем, разве-что кто-то добыл боевой зенитный мех последнего поколения. В шлеме Амари раздался писк, кто-то вызывал её на связь и она рефлекторно приняла звонок. Это был сообщение с „Левиафана“ транслируемое на всех частотах: Говорит капитан БП „Левиафан“! Всем частям „Вишкар“! Повторяю, всем частям „Вишкар“! Немедленно покинуть ЗБД! У нас на борту атомные заряды и четыре долбанных термогенератора!!! Долбанет пиздец! Я дам вам последний разряд телепротаторов! Телепорртирутесь немедленно! Голос был спокоен как вода, но на его фоне раздался дикий грохот и треск клокочущего пламени. Кто-то впил и звал медика, слышались стрельба.  — Принято „Левиафан“! — Закричал кто-то из принимающих. ЕГО голос скрывался за помехами. — Уходим! Солдаты! Уходим! „Левиафан“ падает!!! — „Верный всегда!“ — Взревел капитан боевой платформы. — Экипаж! Давайте разобьем это корыто об город! Унесем этих мятежников за собой в АД!!! Связь прервалась, и над городом разнесся второй гудок умирающей платформы. И среди обломков появились точки спасательных капсул, устремляющихся к земле. Они взрывались на лету, или врезались в полыхающих город, но они были лишь предвестниками настоящего ужаса. Огромный, пылающий силуэт сбитой платформы показался сквозь тучи. Только сейчас стало возможно понять какого она размера — силуэты башен Кингс Роу казались зубочистками, в сравнении с этой махиной, способной закрывают небо. И вот она падает, охваченная пламенем. Передняя часть, покрытая множеством глубоких, красных кратеров и разрезов, полученных от зенитного лазера, наклонилась вперед, готовясь войти в землю под тупым углом, а корма, падал в другой стороне. Угловатый корпус был охвачен огнем, от него отделялись куски и целые секции, расцветали взрывы и детонировали боеприпасы. Они падали медленно, словно в замедленной съемке — остаточная сила сопротивляющихся антигравитационных подушек, боролась с Земным притяжением до конца, но была обречена проиграть. Амари и её враг с замиранием сердца глядели как город скрывается в тени „Левиафана“. Вот его плоский, угловатый нос достигает башен „Кингс Роу и сметает их как карточные домики. Взрыв стекла и несущих конструкций, верхняя часть зданий отломилась как спичка и полетела вниз. За секунду погибли сотни самых влиятельных людей во всей Англии и северной Европе, а дома, ценой в миллиарды, исчезли, снесенные неистовой боевой машиной. Ещё миг и нос ‚Левиафана‘ коснулся земли. Грохот, и звук взрыва термоядерных реакторов, был столь оглушителен, что ни дистанция, ни шлем не спасли Фарию. Звук сотряс её кости и мозг, девушка схватилась руками за уши, точнее за шлем где они должны были быть. Мир позади гравикара озарила яркая вспышка, словно на западе начало всходить ещё одно солнце. Она все разбухала и разбухала превращаясь в чудовищных размеров белый купол чистой энергии. Он растекался во все стороны, сметая ещё целые постройки, обращая их в пыль и гоня перед собой волну пламени. В единый миг тысячи людей перестали существовать, став кучками пепла, моментально сгоревшего в термоядерном огне. Он погреб под собой весь город, охватывая его квартал за кварталом. Перед ужасной мощью не устояли даже оборонительные постройки, ангары просто исчезали, дома вспыхивали, разлетаясь на куски ещё до прихода огня. А над всем этим поднимался чудовищный ядерный гриб. Облака бежали от него во все стороны, как звери от лесного пожара, но свет взрыва был столь ярок, что солнце не смогло добавить миру красок. Она была просто ослепительна и Амари зажмурилась, закрывая глаза рукой, а в её душе вновь плясали демоны. Пламя, вырвалось на свободу… Потоки ветра по силе в десятки и сотни раз превышающие своих предшественников ударили Амари в грудь, вжимая её в гравикар. Они сдул пламя и горючая жидкость улетела куда-то в сторону, и Амари увидела как на них несется нечто. Сплошная стена из обломков, грязи и кислотного пепла, гонимая перед собой ударной волной, сильной настолько, что её колеблющиеся очертания можно было увидеть. Эта стена мчалась неумолимо и дико, круша все на своем пути. В воздух поднялись вековые деревья и куски почти загруженной баржи с берега подняло мертвого кита, и его тушу сожгло пламя. Нарастающий грохот все приближался, гравикар уже не справился с ветром, и начал падать. В салоне визжала система безопасности, но Амари не реагировала ни не нее, ни на зов крови, она просто лежала и завороженно смотрела как смерть настигает её. А в следующий миг, стена поглотила её и гравикар. Последнее что мелькнуло перед её глазами, это стена какого-то заброшенного дома и кирпич, прилетевший прямиком в визор… И настала тишина…