Тирания порядка

…Ангела лежала в ванне, по самую шею в горячей воде и едва-едва дышала от расслабления. Ей было так легко и спокойно, будто все тело ниже подбородка исчезло, растворилось в воде, став не более чем жидкостью. Мысли текли лениво и размеренно, и Ангела часто путалась в них, принимаясь по кругу размышлять об одних и тех же вещах. Полуприкрытые глаза слегка остекленели как у мертвеца и глядели в пустоту, видя лишь темные, высокие края латунной ванны с которых скатывались мутные капли. Рядом с головой гулко шумел поток воды, текущий из лихо загнутого краника и Ангеле нравилось слушать этот шепчущий, таинственный звук, похожий на приглушенный хор десятков голосов. Она слушала их, не понимая то-ли это кровь стучит в висках, от низкого давления, то-ли это вода… Эта мысль полностью занимала голову Ангелы и она окончательно теряла ощущение времени, и пространства — да впрочем, Ангела и не хотела знать сколько она тут лежит, быть может целую вечность, это не имеет значения. Вода вокруг слишком теплая и спокойная, чтобы из неё вылезать, туда, в холодную комнату. От одной этой мысли тепло ванны стало ещё более интенсивным, утягивая в себя окончательно, как излишне мягкий пуховой матрас. Ангела медленно моргнула, продолжая глядеть в пустоту и с её лба стекло несколько капель воды утянувших за собой тонкую прядь волос. Она сползла на левый глаз, принимаясь щекотать веко, но убирать его было невероятно лень — все мышцы приятно гудели, и ныли, плоть словно отваливалась от костей, почти не подчиняясь воле девочки. Сердце стучало размеренно, и едва-едва слышно, где-то на самой периферии сознания, одурманенного удивительной смесью ароматов лаванды, и корицы. Он легко перебивал все другие запахи и проникал прямо в мозг, затуманивая мысли — лаванда оказалась настолько едкой, что не давала сосредоточиться, и была настолько плотной, что запах можно было потрогать руками. Он исходила прямо из воды, в которой были растворены соляные «бомбы». Вода обступала Ангелу со всех сторон, истекая полупрозрачным белым паром, её поверхность покрывал тонкий слой розоватой пены — пики из пузырьков, медленно кружились в гипнотическом танце. Когда Ангела вдыхала, водная толща всколыхивалась, и пена начинала перемещаться. Её было немного, местами слой был почти прозрачным, однако увидеть свое тело было невозможно. Лопаясь пузырьки издавали тихий щелчок, разбрызгивая вокруг сияющие капельки мыла источающие все тот же едкий запах. Он создавал вокруг плотную ауру, пленяющую Ангелу окончательно, и бесповоротно. Она не хотела ощущать время, не хотела знать что происходит вокруг ванной, и уж тем более не хотела из неё вылезать. Потрясающее ощущение того что время остановилось, пленяло своей простотой. Ей не хотелось совершенно ничего, лишь лежать в этой ванне, созерцая карусель пустых мыслей, и пленительных фантазий. Они появлялись сами собой — удивительные образы, всего о чем она только могла мечтать, всплывали перед глазами, постепенно перекрывая собой реальность. Впрочем, они были не менее реальны, можно было их потрогать, и за мгновения проживать целую жизнь в выдуманном мире. В чем смысл существования, если ты можешь получить все что угодно, лишь покопавшись в самом себе? Зачем делать что-то, если можно это вообразить, ощутить все эмоции и желания за пару секунд? Эти вопросы сами собой возникали на фоне, погружая Ангелу в терпкую, липкую дрему, из объятий которой вырваться очень и очень непросто. Витая в облаках собственных выдуманных миров, Ангела ощущала себя богом-творцом: горы, города и целые вселенные возникали из ничего по мановению её руки. Она могла гасить звезды и вызывать чудовищные катаклизмы, сметающие целые миры — невероятное упоение процессом творения, и разрушения, будоражило, как крепленое вино, которое Ангела тайком от родителей пила в винном погребе. Создав и разрушив очередной рай, Ангела тихо хихикнула, и от её дыхания, пена на мгновение разошлась от её подбородка. Сквозь пузыри и пену, глаз Ангелы ухватил легкий металлический отблеск. Он тут же скрылся за слоем пены, но, успел привлечь внимание Циглер. Потревоженный мир фантазий, уже начал увлекать её обратно, но крохотный кусочек реальности врезался в него острой булавкой, неуловимо мелькая на фоне каждой мысли. Пальцы Ангелы слегка пошевелились, разгоняя пену — движение оказалось тяжелым, будто на руке лежала гиря килограмм в двадцать, а пальцы приклеены друг к другу скотчем. Запах лаванды окончательно убивал любую попытку осмысленно направлять движение, но Ангела была настойчива в своем детском любопытстве. Немного покривлявшись, она продвинула руку вперед, принимаясь щупать приблизительно в районе отблеска. Подушечки пальцев ощупывали латунную стенку ванны, ощущая горячий, гулкий металл, По его поверхности растекались липкие потоки мыла и остатков соляных «бомб» — они щипали пальцы, и забивались под ногти. Ангеле уже начинало надоедать это занятие, и перед глазами замаячила перспектива вернуться в сладостный мир фантазий, когда большой палец коснулся чего-то холодного… …Ощущение было настолько резким и контрастным, на фоне тепла, что на пару мгновений, лаванда, и тепло отпустили разум Ангелы. Сбросив оковы, пальцы заскакали по металлическому предмету, пытаясь поудобней за него ухватиться — это было что-то большое, и тяжелое, а главное оно очень сильно выделялось на общем фоне. Холодное как лед, оно выскальзывало из ладони, не давая ухватиться, но всякий раз когда пальцы хватались за металл (а это скорее всего был он), цепи запахов отпускали Ангелу, придавая ей сил. Сконцентрировавшись на предмете, она и не заметила, что пространство вокруг понемногу затряслось — окружающий ванну мрак пошел волнами, будто был огромным куском желе, вода зарябила, и жар исходящий от неё, стал скорее болезненным, нежели притягательным. Даже темно-оранжевая поверхность ванны, начала тускнеть, и покрываться разводами окисла, в воздухе повис неприятный запах разложения. Изрядно помучившись, Ангела смогла ухватить неизвестный предмет — ладонь сомкнулась на чем-то удобном, и вытащила загадочный объект из воды. Это был длинный, тонкий меч. По его лезвию медленно стекали капли мыльной воды и сквозь них, начали проступать загадочные рисунки, пентаграммы и энграммы, укрывающие металл. Из их граней вырывался тифозно-бледный зеленый свет, образующий вокруг туманную ауру — во мраке, окружающем Ангелу, он стал светом маяка, отпечатываясь на зрачках. Проморгавшись, Циглер поднесла находку поближе к лицу, внимательно изучая, клинок. Он казался ей поразительно знакомым, будто она не только видела его, но и владела им, когда-то давно. В её голове вспучилась легкая «тучка» — извечный предвестник близкого просветления. Она гудела и щекотала молниями, заставляя активнее думать. В какой-то момент лезвие повернулось и Ангела узрела в нем свое отражение, но оно было ужасающе неправильным. Вместо извечно уставшего, болезненного лица, на Ангелу пялилась изувеченная морда — лоб и щеки заливала густая, засыхающая кровь, губы лопнули, превратившись в уродливые мясные тряпки, сквозь них виднелись потемневшие зубы, и окровавленный язык. Кожа отражения была покрыта волдырями и ссадинами, а левый глаз налился кровью, правый же был закрыт, и отек огромным синяком. На лоб падала слипшаяся от крови прядь волос, под которой виднелась уродливая царапина, постепенно превращающаяся в рваную рану, из которой торчал кусок металла. Ангела в изумлении пялилась на отражение, и не могла поверить в то что видит. Резким движением, она ощупала лицо, и с ужасом осознала что это правда! Её лик покрывают раны, и заливает кровь! Голову прострелило копье ужасающей боли, заставившей её тихо зашипеть — сердце забилось сильнее, разгоняя кровь. Мысли водоворотом забурлили в голове, резкое осознание неправильности происходящего, заставило Циглер изумленно завертеть головой. Все вокруг зловеще тряслось и колебалось, пространство вокруг ванны, было готово лопнуть. В глубине темноты что-то лязгало и трещало, нос Ангелы уловил стойкий запах гари, и гнилой плоти, а уши уловили гулкие звуки, похожие на выстрелы. Ванна окончательно покрылась окислом и ржавчиной, и уже не казалась такой уютной, из-под крана текла ржавая вода, а сам кран трясся, издавая громкий лязг.  — Стоп! — - Вдруг вскричала Ангела. Глаза её расширились до предела, и из-под нижних век потекли капельки крови. Ужасающее воспоминание вызвало вторую волну боли и страха. Авария… Перед глазами предстала сцена падения, жуткие крики и грохот, боль, гарь, суматоха и грохот. Отрывистые сцены горящего мерседеса, и кровь, много крови… — Я… Умерла… — Мысль напрашивалась сама-собой, и озвучив её, Ангела вдруг почувствовала невероятный ужас. Он плетью ударил её по спине, и в этот же момент из крана ударил поток ржавого кипятка, источающего гнилостное зловоние. Раскаленная вода, полилась Ангеле на бок и она вскрикнув, попыталась выпрыгнуть из ванной, но её края оказались очень скользкими и руки сползали с них, раз за разом роняя Циглер в кипяток. Движения получались медленными и невероятно слабыми, вода сопротивлялась каждой попытке Ангелы изменить положение, и теперь её медленно тянуло вниз. Пена вокруг забурлила от бултыханий и на глазах начала окрашиваться в кроваво-красный оттенок, запах застоявшейся крови, волной ударил по носу. Пища и задыхаясь от страха, Ангела начала биться изо всех сил, но вода будто затягивала её обратно, став густой, и липкой. Рывком, ей удалось повиснуть грудью на ржавом бортике, и оглянувшись назад Циглер увидела, что её тело искалечено — кожа отслаивалась, рваными шмотами сползая с красных, воспаленных мышц. Сквозь них проступали острые кости, и вены, рваные раны, истекающие лимфой и артериальной кровью, украшали все мыслимые, и немыслимые места. Левый бок был взрезан от почек, до шеи, неровные, рваные края терлись друг о друга, и сквозь шмотки кожи, и плоти, вылезали кровоточащие куски внутренних органов. Темные потоки крови, водопадом стекали по спине и животу, плечи были ободраны до костей, и ошметки плоти, бахромой обрамляли предплечья. Грудь истекала кровью, кожа свисала с неё одним большим лоскутом, а ног Ангела вовсе не чувствовала. В припадке паники она рвалась прочь из ванны, но каждый раз соскальзывала, больно ударяясь грудью о ржавый металл. Ванна словно паучья сеть, не хотела выпускать жертву, засасывая её в себя. Её края стали острыми и и шершавыми, металл встал против Ангелы. Словно на терке она оборвала остатки кожи, и теперь на окислившейся ржавчине оставались шмотки мяса. Вода липкими, загребущими волнами накатывала ей на спину, утягивая за собой куски тела, сквозь слой плоти уже проглядывали кости позвоночника и лопатки. Кипяток шпарил, заставляя плоть вариться прямо на теле. Ужасающая боль и жжение, охватывали тело, прикосновения и ощущения напоминали горение заживо. Ангела оборвала себе ногти, едва не сломала челюсть, когда левая рука с хрустом подломилась и голова девочки врезалась подбородком в край ванны. От удара она едва не потеряла сознание — зубы щелкнули и треснули, боль прорезалась от подбородка до затылка, сотрясая мозг. В глазах потемнело, стук сердца в ушах стал гулким, и хаотичным. Ангела отпустила руки и съехала в кровавую воду погрузившись в неё с головой и забилась в конвульсиях. Опаленные кипятком глаза, вспыхнули болью, гвоздем пробиваясь по нерву до самого мозга. Она больше не видела ничего, кроме липкой красной взвеси. Ноздри и рот наполнились отвратительной смесью воды, крови и ошметков плоти — она ворвалась в горло, и Ангела громко забулькала, пытаясь не выпустить воздух, но тот предательски просачивался сквозь разбитые зубы. Легкие вспыхнули, когда первые капли зловонной жижи попали внутрь, желудок Ангелы сжался и её вырвало — поток желчи, окутал её лицо, а болезненные спазмы заставили сжаться в комок. Рука с мечом, рефлекторно дернулась к голове, и лезвие со скрежетом врезалось в борт ванны и со скрежетом взрезало его от низа до верха. Вода с шумом устремилась в прорезанную щель и ржавая ванна не выдержала напора — борт растрескался и рассыпался, на мелкую ржавую крошку. Потоком воды Ангелу вынесло наружу и она обессилев, упала на пол. Искалеченная, почти лишенная кожи, и части плоти, Ангела стонала и хрипела, всей грудью вдыхая воздух. Сквозь ребра было видно как шевелятся легкие и бьется сердце, ужасающая рана на боку, истекала кровью и водой. От влажных мышц шел пар, и текла лимфа. Ангела громко всхлипывала и стонала, сжимая руками все ещё сияющий меч — ей было очень больно и страшно, таких ощущений она ещё никогда не испытывала. Каждая мышца, каждая клетка тела горела, и жглась, каждый вдох разрывал грудную клетку, а прикосновения шершавого пола вызывали взрывы боли. Из век у Ангелы текла кровь и какая-то желтая гадость, похожая на яичный желток. Когда она моргала, то не видела ничего, кроме темноты, и крови, но, это не пугало, и даже не вызывало любопытство. Её уже было плевать что находиться вокруг, плевать на все, даже на аварию — ей просто хотелось чтобы боль прошла… — Ещё одна Циглер… — Прошептал грубый мужской голос, откуда-то из темноты. — Сколько вас уже было… Десятки, мужчины, женщины… Старики, и в самом расцвете сил… Но такая юная впервые… Неужели дела в моем роду настолько печальны, что меч, достался ребенку? Он говорил медленно и надменно, с явным хрипящим акцентом, напоминающим старые наречия немецкого. Большие паузы между предложениями, придавали ему задумчивости, и даже некоторой аристократичности. Неизвестный помолчал несколько секунд, в течении которых в темноте слышались лишь всхлипывания Ангелы, а потом тихо хмыкнул. — Однако, сила в тебе есть… Ты смогла преодолеть сети смерти… Избежала вечного забвения… Далеко не каждый оказался способен отказаться от иллюзий, в пользу реальности… — Из темноты послышался гулкий звук металла, трущегося о металл. — Я думаю, ты заслужила маленькое послабление… По ошпаренному, лишенному кожи телу Ангелы прошелся влажный бриз и на оголенных мышцах проступили крохотные капельки воды. Целебным бальзамом, они впитались и остудили жжение, разрывающее Ангелу на части. Мышцы напитались прохладой, и приняли относительно здоровый вид гудение в них пропало, и напряжение исчезло — лишь потеки крови, и свисающие куски плоти, ещё причиняли дискомфорт. Со стоном облегчения, Ангела разжалась из комка, и наконец вдохнула полной грудью. Её глаза прочистились и узрели, что она лежит в огромной кровавой луже, растекающейся оп бескрайней, непроницаемо-черной поверхности. Она будто лежала на затвердевшем космосе, лишенном звезд, лишь кровь, расплесканная везде, выглядела как созвездия, и туманности…  — Так-то лучше дитя… Боль, больше не причинит тебе вреда… Встань… Ангела ещё была явно не в состоянии сделать это, ощущая себя разваливающейся (в общем это так и было — руки и ноги, истончились настолько, что напоминали спички), но голос обладал удивительной силой принуждения. Не переставая хрипло дышать и дергаться, когда непослушные мышцы приходили в движение — при этом они издавали скрипящие-тянущийся звук застарелой холстины, или каната, Ангела встала на корточки. Острые коленные чашечки защелкали по полу, скользя на крови — двигаться было тяжко, внутренние органы постоянно норовили вывалиться через раны, а ничем не сдерживаемые мышцы слушались плохо. С огромным трудом, постоянно оскальзываясь, и наступая на свисающие с тела ошметки кожи, Ангела встала, пытаясь опираться на истончавшие ступни. Её мелко трясло, и покачивало, ноги и спина не выдерживали веса и ей пришлось опереться на меч, использовав его как трость. По клинку потекли капли крови и лимфы — затекая в узоры, они с шипением испарялись. Со стороны Ангела выглядела как ощипанный цыпленок — вся красная, дрожащая, и жалкая. Запуганными глазами она оглядывала округу, пытаясь понять кто с ней говорит. Боль была хорошей заглушкой, «перекрикивая» все другие чувства, но стоило ей уйти, как душу наполнил страх неизвестного. Хотя, ей было не сколько страшно, сколько жутко — происходящее сбивало с толку, напоминая затянувшийся ночной кошмар. О, Ангела бы многое отдала чтобы это оказался именно он, и сейчас она проснется в своей кровати с фиолетовым балдахином, и нет никакой аварии, нет никаких ванн наполненных кровью, и таинственных голосов, вещающих из мрака. Как никогда в жизни, ей хотелось к маме… Вспомнив про родителей, Ангела всхлипнула, по её телу прошлась волна судорог, а из глаз потекли крохотные капельки влаги. — Наверное, ты не понимаешь что происходит… Ибо, я сильно сомневаюсь, что тебе хоть что-то рассказали… Тебе страшно? — Голос вновь возник отовсюду сразу, не давая точно определить где стоит говорящий. Ангела кивнула в ответ, ощутив как хребет тихо хрустнул, прорезав позвонком тонкую шейную мышцу. — Можешь, не опасаться… Я не причиню тебе вреда… — Кто ты? Где ты? Я тебя не вижу… — Вопросы Ангелы звучали наивно, но в её положении, это было единственное что приходило в голову. — Хмм… Думаю ты знаешь меня… — Стоило отголоскам голоса затихнуть, как по бокам с грохотом и треском взвились ослепительно-оранжевые столбы пламени. С невообразимой скоростью оно помчалось в стороны, образовав широкий, залитый тусклым светом круг. Языки огня, извиваясь и струясь, меняли цвет с оранжевого на электрический-синий, и тифозно-зеленый, но в самом низу неизменно оставались демонически-красными. В самом верху, там где языки сходились, образовывая дымный купол, они приобретали бледно-розовый оттенок. исчезали где-то на высоте десятка метров. Ангела изумленно оглядывалась, стараясь удержать голову ровно — потоки мягкого тепла овевали её со всех сторон. Теперь она была уверена что спит. Прямо напротив неё, на фоне пламени, громоздился титанических размеров трон — его на полированные латунные и медные поверхности сияли, а барельефы в виде восьмиконечных звезд, резали глаза своей неестественностью. Квадратные подлокотники были покрыты мелкой вязью, и инкрустированы бронзовыми черепами, в чьих глазницах сияли рубины. К трону вели массивные черные ступени, буквально заваленные толстенными гримуарами, и таинственного вида предметами, об назначении которых, Ангела могла лишь гадать. Но даже трон мерк на фоне восседающего на нем человека, если его конечно можно называть человеком — скорее это был бог, каким бы его представляла Ангела. Он занимал собой весь трон, и был просто невероятного роста — размера неизвестном прибавлял толстый доспех, чью бронзовую поверхность, покрывали оккультные рисунки, и наслоения режущих глаза символов. От одного взгляда на на нагрудную пластину, на которой была вытравлена восьмиконечная звезда, Ангелу опять затошнило, а сердце принялось биться с невероятной силой, сжимаясь до размеров точки. Наплечники, украшали толстые шипы и крючья, с которых на звенящих цепях свисали разнообразные клинки, и шлемы — трофеев было великое множество, и они укрывали плечи человека сплошным металлическим плащом. Выглядывающие из-под него руки, были лишены брони и Ангела видела испещренную ритуальными шрамами кожу, темного, пергаментного оттенка. Перстни, украшавшие пальцы, источали миазмы, и молнии, сверкающие по подлокотниками, с одного из них, на трон текла отвратительная гнойная жижа, выступающая из изумруда. Поперек груди висела толстая цепь, придерживающая гроздь из зловещих амулетов — окаменевшие куриные лапы, продырявленные черепа и кости, пучки давно засохших трав, и прозрачные мешочки, заполненные искрящимися черными камешками. Все это звенело и бренчало, когда чудовище в обличье человека дышало, и до ушей Ангелы доносились потусторонние крики, умирающих в агонии людей… Шею неизвестного защищал выпирающий горжет, оканчивающиеся острыми шипами, частично закрывающими лицо, но даже сквозь пляску теней, Ангела видела пылающие огнем глаза. В их глубине гибли целые народы и страны, рушились сами устои человеческого общества. У неизвестного был широкий рот, с тонкими, иссушенными губами, и большой, словно вырубленный из камня нос, перечерченный отвратительного вида шрамом — его края были стянуты золотыми скобами, едва сдерживающими старую кожу. Затылок был лишен волос, и лысину человека покрывали все те же шрамы, посвященные неизвестным богам, и демонам — у Ангелы мелькнула догадка, что все тело его покрыто ими. В ужасе, сковавшем тело Ангелы, она издала полный отчаяния стон. Человек казался ей невероятно величественным и пугающим, в нем была притягательная, невероятная сила, способная создавать, и чудовищная мощь разрушения. И эта сила неуловимым ветром, врезалась в Ангелу, пронзала тело наполняя его своими отголосками и заставляя её душу трепетать, а когда неизвестный взглянул ей в глаза, девочка едва не упала на колени. Вне сомнений, перед ней был бог…  — Теперь, ты узнаешь меня? — Неизвестный говорил не раскрывая рта, но его голос звучал даже из-под пола. Ангела медленно помотала головой, не в состоянии даже открыть рот. Потрясение было настолько велико, что даже спустя годы, оставалось на её душе огненным клеймом. — Хм… — Человек наклонил голову в бок, его взор заискрился зловещим весельем. — Ну и времена пошли… Неужели мою статую все же убрали со двора? Ангелу трясло, сила витающая вокруг была слишком велика для неё, и она не знала что делать. Разум молчал, видимо пытаясь справиться с происходящим, в этот момент Циглер явно понимала лишь одно — она в шаге от безумия. Повинуясь какому-то первобытному инстинкту, она сделал дрожащий шаг назад и попыталась поднять меч. — О, это лишнее… — Человек погрозил Ангеле пальцем и клинок с грохотом выпал из мгновенно оледеневших рук. — Ты хотела обернуть против меня, МОЙ меч? Глупо… Но очень храбро… — Да кто ты, черт возьми? — Простонала она, ощущая как кровь в её теле вскипает и тут же замерзает до льда. Неизвестный рывком встал с трона гремя доспехами и по залу прокатилась сокрушительная волна мощи. — Я, Аврелиан Циглер! — Прогремел он, распрямляя спину и становясь настолько огромным, что Ангела не могла удержать все тело в глазах. — Основатель рода Циглер, кователь «donum maledictum», хозяин Шниберга, его окрестностей, избранный хранитель тайн! Онемевшая и окончательно растерянная Ангела тупо пялилась на это существо, оказавшееся на поверку, её дальним-дальним предком. Аврелиан, явно наслаждался произведенным впечатлением — видимо гостей у него было немного, и он был склонен переигрывать. Однако сейчас это было явно лишним — одних лишь нечеловеческих размеров, уже хватало чтобы напугать гостью. В заключение демонстрации собственного великолепия, Аврелиан пошевелил пальцами и меч, едва оброненный Ангелой, со свистом пролетев по воздуху, лег на огромную ладонь. На фоне руки древнего Циглер, клинок казался зубочисткой… — А кто ты? Дитя… — Я… Я… Я Ангела… Ангела Циглер… — - Растерявшись промямлила та, стараясь смотреть куда угодно, но не на гигантскую фигуру. — А твой отец стало быть, Август, верно? — Ангела коротко кивнула, стараясь не потерять баланс — стоять без опоры было все так же тяжко. — Он ничего не рассказал тебе о клинке? — Это фамильная реликвия… Он… Он вроде достался вам от… Ангелов… — Боясь собственных слов выговорила Ангела. — О, да, от ангелов, от них самих! — Аврелиан тихо засмеялся, скаля зубы. Видимо какие-то воспоминания заставили Аврелиана уйти куда-то глубоко в себя, его глаза потухли, и словно закатились в череп. Он сидел и гулко хмыкал, осматривая меч. Это продолжалось настолько долго, что начало откровенно надоедать Ангеле — первое впечатление успело пройти, и осознав что ей пока ничего не грозит, она решила немного поторопить события. — Где я? — - Нарушила тишину Ангела. — Что со мной случилось? — Ну… — Аврелиан пожал плечами, и его трофеи загрохотали. Ударяясь друг о друга некоторые клинки высекали искры и небольшие молнии, а один из них, сыпал синими искрами, образующими небольшое дымное облачко. — Ты мертва… — О нет… — Это надо было признать изначально, самый простой ответ на все вопросы. Однако юный разум не желал его рассматривать, ища лазейки в других объяснениях. Это казалось немыслимым, невероятным, и просто смехотворным, все устои логического мышления рушились прямо у Ангелы на глазах. Осознать собственную смерть, она не могла. — О нет… Нет-нет-нет-нет-нет… НЕТ! Это не может быть правдой! — И все же… Я думаю глупо отрицать это. — Пожал плечами предок, и каскад клинков, ещё раз прогремел какую-то зловещую мелодию. — У меня давно не было «живых» гостей… — А… Родители? — С легким всхлипом спросила Ангела. — Это, сложно рассказать… Давай я тебе покажу… По мановению руки Аврелиана, пол перед Ангелой бесшумно выгнулся, поддаваясь как резина, а потом с характерным каменным хрустом, застыл, приняв форму многоугольной чаши. Из ниоткуда её стала заполнять густая черная жижа, неприятно напоминающая нефть. Пузырясь и пенясь, она достигла краев, и едва не перелившись через них, мерно заколыхалась. Её поверхность была удивительно, гладкой, как стекло, и даже мельчайшая рябь, не тревожила эту иллюзию — все пузырьки и пена, отошли к краям, оставив лишь недвижимое «озеро», и Ангеле вдруг страшно захотелось его потрогать. Она осторожно нагнулась вперед, и увидела что жидкость не отражает ни её, ни языков пламени, а в глубине, почти у самого дна, вертится хоровод из искр. Они в гипнотическом танце, выписывали круги и восьмерки, невольно притягивая взгляд. Их становилось все больше, вращения все сложнее — десятки траекторий, сотни частиц, постепенно меняющих цвет, уследить за всеми было невозможно. Спустя какое-то мгновение, они застыли, и Ангела уже глядела не на бешеный хоровод, а на удивительно четкую картинку… — Смотри-ка… — Сухо произнес Аврелиан. — Это ты… Ангела увидела свое изломанное тело, распластавшееся на камнях в неестественной, болезненной позе. Её шея выгнулась назад, из из приоткрытого рта струйками текла кровь, кожи на правой половине лица не было, и множество мелких камешков впилось в мышцы, а глаз, был выбит камнем. Всю шею покрывали множественные царапины и разрезы, из которых потоками текла кровь, быстро собирающаяся вокруг тела. Спиной Ангела приложилась об острый булыжник, и тот проломив ей позвоночник, так и остался торчать в спине, как огромный костяной плавник. Левая рука вывернулась назад, и локоть был выломан в обратную сторону, в другой она сжимала окровавленный меч, лишившийся своего футляра. Одежда опалена и испачкана грязью, её любимый черный свитер тихо тлеет и скоро загорится, джинсы порвались почти пополам, и сквозь дыру виднеется ужасная кровавая рана. Кровь от неё растекается по камням и пачкает землю… Ветер треплет грязные, обгоревшие волосы, и заволакивает обзор едким черным дымом. Ангела завороженно скользила взглядом по постепенно двигающейся картинке, и с каждым мгновением её сердце билось все сильнее, наполняясь щемящей болью. Чуть поодаль пылает груда металлолома, ранее бывшая мерседесом — от удара машина смялась так сильно, что батареи магнитной подушки взорвались и корпус развалился на несколько частей. То что раньше было водительским отсеком, вернулось наизнанку и вылетевший наружу движок, лежал рядом, исторгая потоки пламени из всех отверстий, и кабелей. Рядом лежало обгоревшее тело, в солдатской шинели, его руки сжимали револьвер с опустевшим барабаном…  — Решер… — Прошептала Ангела, прижав костлявую ладонь к тому месту где должны быть губы. Рядом с телом лейтенанта лежал согнутый пополам кусок водительской двери, на котором остались редкие потеки крови и кусок уха, приклеившийся к краске. Тело напарника Решера, лежало на куске капота, на другой стороне от горящей машины — точнее это были остатки тела, его так нашпиговало осколками, что человек напоминал дикобраза. Землю около него прорезал оторвавшийся кусок магнитной подушки, разломившейся пополам — лес из искрящих проводов, и таинственных механизмов, вываливался наружу. Ангела попыталась прищуриться, чтобы не замечать искалеченные тела, но её веки потрескались и не могли полностью скрыть виды. Куски машины разлетелись очень далеко, и похоже при столкновении ударилась об землю несколько раз, оставив несколько крупных, опаленных кратеров. Вокруг каждого валялись куски машины, и грязные обгоревшие камни. Заднюю часть машины оторвало и унесло далеко от передних сидений — обломок, хорошо сохранился, оставаясь узнаваемым. От изодранных сидений валил густой дым, полный искр, и хлопьев сажи. Вдруг в дыму наметилось слабое движение и у Ангелы забилось сердце, может это её мать? Вдруг она выжила в катастрофе? Дуновение ветра, разогнало дым, и девочка охнула — её мать лежала на земле, придавленная листом металла. Но радостный вскрик Ангелы оказался преждевременным… Рваный край обломка впивался в бок женщины, глубоко войдя внутрь и перепилив ребра. Потоки крови, текли по металлу, смывая с него пепел, и Аурелия корчилась, от боли, при каждом вдохе. Её лицо не покидало извечное изумление, будто женщина была не в силах осознать происходящее, или пребывала в каком-то своем отдельном мире — из открытого рта текла кровь, правая половина лица опалилась, покрываясь ожогами, и нарывами. Она едва заметно шевельнулась, и заорала от боли, пытаясь схватиться руками за рану, но вместо кистей у неё были лишь оборванные культи — кисти, почти начисто оторвало, оставив от них кровавые тряпки растянутых мышц, и сухожилий. Залитые кровью глаза Аурелии, бессмысленно пялились на обрубки, похоже зациклившись на них. Лишь чудом она была в сознании… — Она страдает, возможно, бог будет к ней милостив и даст выжить, но взамен заберет рассудок… — Для Аврелиана говорить нечто подобное было будто в порядке вещей, и его лицо не дрогнуло ни на миг, но для Ангелы известие о собственной смерти было хоть и очевидным, но откровением. Ангела громко икнула, ощущая как горло сжималось от ужасающей силы спазма. Её скулы поднялись, обнажая челюстные кости и она тихо заплакала. Вся та боль, что она испытала за последние часы, показалась невзрачной тенью, того что накатывало на неё сейчас — разрывающее ощущение внутренней пустоты, норовило проломить грудь изнутри. Руки девочки дрожали, а пальцы хаотично сокращались, всю её дергало — мышцы сокращались, и с хлопками лопались от напряжения. Аурелия была странным человеком, и Ангела часто думала что ненавидит её, но теперь, она осознала как любит её, за все странности, за всю надоедливость, и педантичность, даже в мельчайших деталях…  — Мама… — Прошептала она, ощущая как раскаленные слезы текут по лицу, затекая за оголенные мышцы, и сочась по оборванным губам… — Мама… Тем временем изображение начало меняться, обзор плавно смещался в сторону Шниберга. Вот показался дымящийся лес укрывающий склон скалы — некоторые деревья полыхали как свечи, распыляя облако искр, и скоро весь склон будет гореть. Изредка откуда-то сверху с ревом и визгом, прилетали зеленые лазерные разряды — пронзая кроны, они разбивались об землю, поднимая новые столбы пламени. Сквозь вспышки и дым, Ангела видела блестящие корпуса десятков, если не сотен омников, двигающихся в сторону замка — их длинные, похожие на стрекоз транспортники, с воем пролетали мимо, прямо на ходу сбрасывая все новые и новые машины. Край горизонта, виднеющихся сбоку, казался красным, из-за дождя лазеров и ракет… И вот, показывается Шниберг — замок, в котором Ангела провела большую часть жизни, горел… Его крыши и стены покрывали черные отметины от попаданий бластеров, толстая кладка оказывалась вывернута наружу, будто вскрытое тело, и сквозь дыры виднелось перевернутое внутреннее убранство. Зениток уже не осталось, лишь их черные остовы горели, и изредка взрывались уцелевшие боеприпасы. Несколько башен упали, раздавив стены, и горы обломков, источали дым, и пыль, затягивающие поле боя — огонь, с невероятной жадностью, пожирал деревянные конструкции, плясал на уцелевших крышах, и рвался из окон. Куски крыши с грохотом проваливались внутрь, обломки фасада увлекали за собой плеяды балконов, и скульптур — казалось «Шниберг» разваливается как карточный домик… Ослепительные языки взметались в небо, наслаиваясь и соединяясь, образовывали огненный нимб, окружающий замок. На его фоне отчетливо виднелись черные силуэты обломленных башен и конструкций… Судя по вспышкам и грохоту, внутри ещё шел отчаянный бой — гвардия явно не собиралась сдаваться, их черные шинели изредка возникали в окнах, а выстрелы оружия ярко контрастировали с лазерами. Транспорты роботов парили вокруг, поливая огневые точки ракетами — каскады вспышек и взрывов, окутывали их. Прямо на глазах Ангелы в одном из оконных проёмов, показалась фигура солдата с гранатометом — дымный шлейф врезался в омнический транспорт, и тот лопнул изнутри, разлетевшись на детали… Ангела скользила глазами по горящему замку, отчаянно ища фигуру отца, но того нигде не было — лишь ровные куски изрубленных на детали омников, говорили о его присутствии. Тут и там валялись трупы гвардии — изрезанные и обожженные, их было не узнать. Шинели опалились, броня не выдерживала мощи противопехотных бластеров и плавилась прямо на телах. С ужасом Ангела увидела ещё живого бойца, пытающегося сорвать с себя приплавшивийся к животу бронежилет. Металл увлекал за собой полоски кожи, и плоти, и из-под противогазной маски доносился отчаянный рев боли. Рядом корчился в агонии ещё один солдат — его руки сплавились с пулеметом, и лента с бронебойными, проходила прямо через ладонь… С каждым мигом Ангела подмечала все больше и больше страдающих раненых — люди корчились и орали, молча истекали кровью, привалившись к горячей стене, или тяжко, хрипло дышали, пытаясь перевязать раны, даже не замечая, отсутствия половины тела. Пламя подсвечивало их перекошенные болью лица, превращая в уродливые маски, дым, заставлял кашлять… Это было истинное царство кошмара. Изображение задрожало. По глади пошла резкая рябь, а уши Ангелы уловили нарастающий гул заряжающегося орудия. В последний миг, она успела увидеть «Гефест» — округлая, похожая на скарабея платформа, зависла над замком, закрывая собой небо, от горизонта до горизонта. Из его брюха, рвались рои омников, и лился дождь из лазеров, но это было ерундой… Похоже боевой машине надоело сопротивление органиков — в его корпусе открывалась огромная мембрана за которой виднелось нечто, напоминающее зеленый глаз. Он мигал и пульсировал, потрескивая разрядами молний. Изображение мигнуло, и в замок ударил ослепительно-зеленый луч энергии. Он пробил главный корпус, испарив его крышу и часть стены — кладка толщиной в три метра, разлетелось крошевом. Облако пыли, накрыло место удара и сквозь него виднелось все более интенсивное зеленое мигание. Оно было все быстрее и быстрее, свет становился все ярче, а потом замок нарыл взрыв. Зеленый купол чистой энергии, вспыхнул разметав весь центральный корпус, и начал стремительно расширяться, обращая постройки в мелкое крошево. В его эпицентре виднелись испаряющиеся куски уцелевших конструкций, земля полетела во все стороны, а по лесу прокатилась ударная волна, погасившая пожары. С хрустом треснула главная башня замка и расколовшись пополам, исчезла под куполом — мощь была такова, что её верхняя часть ещё некоторое время парила в воздухе распадаясь на кирпичи… В этот момент Ангелу вырвало от напряжения и пережитых эмоций — горький поток крови и желчи, фонтаном плеснул вперед.  — Я думаю, достаточно… — Аврелиан погасил изображение, и пол вновь принял нормальную форму. — Это ужасно! — Закричала Ангела, со всей детской наивностью. — Я не хочу чтобы так было! Это… Это просто неправильно! Её продолжало рвать, даже когда в желудке не осталось ничего, кроме воздуха. Ангела продолжала икать, и плакать одновременно, держась за распухший от спазмов живот. — Почему все должно так происходить?! — Перебарывая икоту спросила она. — Почему люди должны страдать? — Точнее, почему «близкие ТЕБЕ люди» должны страдать? — Переспросил Аврелиан, корча странную улыбку. — Они все! Ты ведь видел! Солдаты, моя мать, это… Это… Это… — Она уже не могла найти слов, чтобы описать бушующий внутри пожар эмоций. — Это совсем не так должно быть! — И ты хотела бы все изменить? — Заискивающе спросил предок. — Да что я могу… — Вдруг поникла Ангела, вновь заходясь слезами. — Я мертва! И совершенно бесполезна! Да я и при жизни не могла ничего! А теперь? Она зашлась в бесконечных слезливых причитаниях, укоряя весь мир в неправильности, и себя за бесполезность. — А что, если я скажу что ты можешь, изменить это? — Аврелиан оскалился. — Что? — Ангела встрепенулась, обращая полные надежды глаза к нему. — Видишь ли… — Циглер сделала пару грузных шагов, гремя доспехами. Он поднял «Donum maledictum» высоко над собой. — Эта железка, могла бы тебе помочь… — Но как? — Очень просто, и сложно одновременно… — Покачал головой предок. — Этот клинок, был дарован мне, но через него я несу свой дар всему своему роду… Через него, я сохраняю единство со своими потомками, понемногу помогаю, подсказываю… И раз ты последний его обладатель, я не думаю что вправе отказать тебе в помощи… Давай так, мы заключим сделку… — Я согласна! — Не выслушав крикнула Ангела сделав к Аврелиану несколько дрожащих шагов. — Согласна на все! — — Дослушай меня пожалуйста, торопиться нет смысла, время в моих покоях, идет не совсем «верно»… Тут могут идти тысячелетия, пока снаружи длиться мгновение… У тебя есть время чтобы выслушать меня… — Глаза предка зловеще вспыхнули. — Как я и говорил, мы заключим сделку… Я предложу тебе то, что предлагал каждому из рода Циглер, за последнее тысячелетие… Ты, принесешь мне клятву верности. Я исполню одно твое желание… — Я могу пожелать что угодно? — Недоверчиво спросила Ангела. Такое простое решение всех проблем, казалось очень подозрительным, и даже неправильным. Практика жизни уверила её, что если проблема решается легко, значит ты решаешь её неправильно. — Абсолютно… — Но как такое возможно?! — Это, уже мое дело… — Покачал головой Аврелиан. — Я помогу тебе, а как не должно тебя волновать… — Я согласна! — Твердо, произнесла Ангела. — На колени! — Величественно потребовал Аврелиан, вздымая правую руку. На её пальцах вспыхнули разноцветные огни… Ангела упала перед ним, громко ударившись об пол. — Ты приносишь мне клятву верности. С этого момента, часть твоего разума и воли принадлежит мне! Ты станешь проводником моей воли и разума! Ты не вспомнишь об сегодняшнем дне и моменте, и до конца дней, будешь считать себя свободной… Ты принимаешь эти условия? — Да… — Прошептала Ангела. Короткое слово. Всего две буквы. Произнести его так же просто, как дышать… Решение оказалось легким, спасительным… Но сколько впоследствии оно принесло бед… Ангела даже не могла предположить, но в тот момент она была уверена, что делает все правильно. — Я принимаю… — Пронзи свою ладонь… — «Donum maledictum» впорхнул Ангеле в руки. — Скрепим договор кровью. Дрожа и все ещё не веря в происходящее, Ангела взяла клинок в ладонь и крепко сжав её, провела по лезвию. Кровь потекшая по металлу запузырилась, а потом вспыхнула, обращаясь липкой, черной жижей… Её горячие капли, попали на лишенную кожи руку Ангелы и словно черви, устремились вглубь плоти. Она почувствовала как изнутри появляется тепло, зловещее, тлеющее, оно медленно стекалась к сердцу, налипая на него, делая тяжелым, и горячим. — А теперь… Желай! — В восторге вскричал Аврелиан. — Все что ты хочешь! Но желай мудро… Второй попытки не будет… Это было важное замечание, о котором Ангела изначально не подумала… Она захлебывалась от возможных вариантов. Пытаясь тщательно обдумать каждый вариант, она скакала от одного к другому, пытаясь найти лучший вариант. — Может ты хочешь получить силу? — Прошептал Аврелиан. Он принялся медленно ходить кругами по залу. — Ты сможешь сокрушить всех своих врагов, уничтожить омников, и спасти Землю силой оружия. Тебя будут чествовать как великого освободителя, военачальника, переломившего ход войны… Или, может ты хочешь вселять в их души веру? Ангела Циглер — великий символ победы, вдохновивший людей на борьбу… Может ты хочешь власти и знаний? — Нет… Нет все это не то! — Прокричала Ангела. — Ты сбиваешь меня! Все это не поможет мне! А ведь я хочу помочь, чтобы люди не страдали! Она захлопнула ладонью рот, осознав что произнесла. — Хочешь лишить мир боли и страданий? Неплохо… — Сказал Аврелиан. За два шага он подошел к ошеломленной собственной тупостью Ангеле. Пылающие пальцы устремились к её лбу и когда средний коснулся его центра, Аврелиан произнес: тайны жизни, смерти и врачевания, открыты для тебя… Отныне, ты не дашь людям страдать… Подобная ангелам милосердия… — Нет. Стой… Я поторопилась! — Промямлила Ангела, ощущая как в голове зарождается глубокий колодезный гул. Звук становился сильнее и лик Аврелиана поплыл подобно миражу.Мягкое сияние обняло голову Ангелы и она почувствовала невероятный духовный подъем, будто внутри неё распустился бутон розы. — А теперь. — Аврелиан осторожно взял её голову руками. — Проснись… Ангела Циглер…

***

— Проснись… — Слово долетало из темноты, теряясь в посторонних шумах, и гуле крови в ушах. Все тело Ангелы гудело, как старый котел, по которому ударили молотом — ноги и руки ощущались ватой, а каждый вдох давался с огромным трудом — мышцы растягивались неподатливо, и натужно. Мысли разноцветным табором понеслись перед закрытыми веками… Картины аварии, боль, страх, и странное, ненавязчивое ощущение легкости в голове, не давали сконцентрироваться. Конечно, она уже не помнила о сделке с Аврелианом, и была совершенно уверена, что пролежала в отключке. Что-то загремело рядом с головой, взывая у Ангелы неприятное головокружение. — Живая? Кисть Ангелы с силой сжали, нащупывая пульс, вторая рука проверяющего легла на губы, пытаясь поймать дыхание. В нос ударил едкий запах пороха, и пота, а по воротнику свитера зашуршала плотная ткань. — Живая! Пульс есть! — Сбоку прогремела серия выстрелов, и кто-то лег на землю рядом с Ангелой. — Удивительно… На ней ни царапины! — Дай… — Второй человек перехватил руку. -Слабый, сердце не справляется, два кубика адреналина! Рукав на её руке разорвали и под кожу скользнула холодная игла инъектора. По венам потекла прохладная жидкость и Ангела начала чувствовать себя лучше. Звуки постепенно становились четче, обретая смысл и узнаваемость. Вот вой ветра, и хруст крошева под ногами бегающих вокруг людей. Шагам вторят тихие переговоры по рациям и крики рапортов. «Военные» — Подумала Ангела, с восторгом. — «Спасение пришло! Конечно, кто ещё мог придти кроме военных!!!» — Глаза под веками двигаются! Она приходит в сознание! — Закричал ещё кто-то. Облаченная в броню ладонь легонько хлопнула её по щеке (ну как легонько, едва не выбив пару зубов). — Давай, оживай… Вы не переборщили с адреналином? — Нет. — Возразил медик. — Все в пределах нормы, я бы больше беспокоился об том что она сжимает в руках. — Это… Меч? — Первый голос наполнился удивлением. Человек попытался вытащить оружие из рук Ангелы, но та рефлекторно сжала кулак и неизвестный едва не порезался об клинок. — Мое… — Тихо прошептала она, решив что нехорошо заставлять спасителя ждать и приоткрыла глаза. Первое что она увидела, это черное от дыма небо, с которого медленно сыпался пепел и искры. Сквозь дым проносились ревущие стайки штурмовиков сопровождающих бомбардировщики — изредка они срывались в штопор, обрушивая огонь курсовых орудий на отдаленные цели. Вдруг откуда-то слева подул ветер, и лицо Ангелы присыпало мелкими камешками. Длинная туша транспортного вертолета, промчалась над ней настолько низко, что даже расплывающимся взором, Ангела разглядела символ «Овервотч», украшающий борт. Поляризованные стекла кабины отражали отсветы огня, пожирающего горизонт. Сделав два полных круга, вертолет пошел на посадку, разгоняя винтами дым. Ангела попыталась проследить за ним, но весь обзор закрыла чья-то голова, одетая в непроницаемый шлем. Бледное, присыпанное лицо младшей Циглер отражалось на бледно-синем забрале. — Не бойся, мы пришли помочь. Теперь все будет в порядке… — Солдат отпустил Ангелу и нажав на застежки, рывком сорвал шлем с головы. Из облака пара, показалось точеное, породистое лицо. Пронзительные, голубые глаза искрились неподдельным беспокойством, и в то же время успевали смотреть по сторонам. Из-под кожаного подшлемника, пробивались пряди соломенных волос — щетина была такого же оттенка. — Я Джек Моррисон, из «Овервотч»… Ангела слышала про эту организацию, и даже имела пару игрушечных моделек её бойцов.  — Ангела. — Слабо произнесла девочка, промаргиваясь. — Ангела Циглер… — Ничего не болит? — Спросил Моррисон, вставая на ноги и протягивая Ангеле руку. — Ты чудом уцелела… — Нет, я в порядке… — Ангела приняла помощь, и с кряхтением встала. Все вокруг сгорело. Вся долина. Деревья превратились в черные изломанные столбы, подпирающие собой свод из дыма. Уничтоженные ударом омники, металлическим ковром укрывали восточный склон — их броня вздулась, и оплавилась, а боеприпасы до сих пор детонировали. Бронебойные патроны и силовые батареи, взрывались с тихими хлопками, или с яркой вспышкой… Вспаханная ударной волной земля, витала в воздухе, несколько гор, обрушились, и склон был усыпан свежими обломками скал. Снег с них испарился от чудовищных температур и превратился в плотный туман, окутывающий горы. Лишь одной детали не хватало во всем этом пейзаже — Шниберг, дом Ангелы, испарился. На его месте осталась огромная черная воронка, по краям которой до сих пор пробегали зеленые молнии — ударяя в воздух, они рассыпались на искры. Температура была так велика, что камень расплавился, и в виде раскаленных потоков, стек на склон. Невероятным чудом уцелело так-называемое «административное крыло», в котором обычно Август вел свои дела. Его фасад осыпало землей и горящими обломками, а сверху упала библиотечная башня — её «труба» лежала прямо на крыше, и было очень непривычно видеть её в таком положении. Из развороченных окон вырывался дым, и смог, видимо книги, тоннами хранившиеся внутри, ещё горели. Ангела с болью подумала о служанке, что обслуживала книжные полки, она так заботилась об бумажных «друзьях», а теперь её труд испарился. От стен остались лишь крохотные обломки угловых башен и валов — древний камень сплавился от жара, и руины походили на гнилые зубы, торчащие из пасти мертвеца. Из земли проступали обломки колонн, и свай, придерживающих куски камня. С изумлением, Ангела приметила часовенный колокол — он наполовину ушел в землю, проступая наружу лишь самой верхушкой, но так и не расплавился… Над кратером зависли несколько вертолетов — их прожектора скакали по пеплу. Неизвестно что они искали, выживших там быть не могло… От созерцания Ангелу отвлек рокот севшего вертолета — поток пепла хлестнул её по грязному лицу. Повернувшись к нему, она увидела, как в открытый люк заносят носилки, укрытые черным полиэтиленом, но эта маскировка не обманула Ангелу ни на миг. Грязная рука, выглядывающая наружу, была слишком родной. Ангела тихо всхлипнула, но слез не было. Вообще никаких эмоций не было, лишь невероятная, всепоглощающая пустота. Она затягивала едва зародившееся горе как водоворот, и уже спустя миг, Циглер осознала что детство кончилось. Она осталась одна, и жизнь зависела только от неё. Ангела покрепче сжала меч — последний дар её отца и тот ответил зловещим смехом. — Идем со нами, мы отвезем тебя в безопасное место. — Рука Моррисона легла на её плечо. Взглянув на него, Ангела ощутила странную, неестественную неприязнь, то что поначалу показалось ей красивым, вдруг стало отвратительным. Меч зашептал, и среди потока шипящих звуков было слышно лишь «он опоздал… Из-за него они мертвы…» Болезненным ядом, эти слова лезли в душу и как ни странно, клинок был прав. Если-бы Моррисон со своими солдатами поторопился, её родители были бы живы… Её замок был бы цел. Её жизнь не висела бы на волоске… Вдалеке, под аккомпанемент приглушенных залпов артиллерии, раздался гудок «Гефеста». Но он уже не казался торжественным предвестником ужаса, нет, он сам был полон ужаса. Каждая нота, каждое искажение отражало панику — искусственный разум, отчаянно цеплялся за жизнь. Протяжный и печальный, он искажался, превращаясь в низкочастотный писк, а потом где-то на западе раздался взрыв. От удара земля содрогнулась и камни поскакали по склону увлекая за собой спокойных собратьев, и вскоре вниз катилась целая лавина. Рука Моррисона скользнула к уху. — Группа «Гамма», доклад! — Потребовал он, напряженно вслушиваясь в переговоры. Лицо из напряженного медленно превращалось в торжествующее, и Джек закричал. — «Гефест» сбит!!! Рой отступает!!! Торжественный рев солдат и очереди выпущенные в воздух, сотрясли равнину, и лишь Ангела безмолвно глядела в небо, вслушиваясь в шепот меча…