Тирания порядка

Тот же день. Несколько часов спустя. Место неизвестно. …Старый, покрытый сетью незаметных трещин, и потертостей монитор системы меж-станционной связи, тихо загудел. Из его рифленого, тонкого корпуса, издалека походившего на переноску для кошек, послышалось тарахтение визуализационной матрицы, и явственно различимый треск электричества, сопровождающийся горьким ароматом паленого пластика. Монитор включали не часто, а обновляли и того реже, и служил он еще задолго до распада «Овервотч», а потому такие капризы были ему простительны, тем более что отказывать старая техника не собиралась. Уверенно, словно дряхлый старик, встающий по утру со скрипучей койки, чтобы встретить очередной день и доказать миру свою волю к жизни, монитор несколько раз мигнул экраном, демонстрируя сотни битых пикселей, а потом включился. Ослепительно белый экран, усыпал снег битых точек, больше похожих на грязь, а вся верхняя часть дергалась и рассыпалась на полосы. С явной натугой, и тихим треском встроенных динамиков, экран выдал надпись — «Входящее подключение. Пост наблюдения — Тета. Ожидайте соединения.» Под ней медленно, подергиваясь и заметно подлагивая, вращался старый символ научного отдела «Овервотч». Старая сеть постов наблюдения «Овервотч», попала под программу консервации, сразу после распада, впрочем, не полностью. Какую-то часть хорошо оборудованных, и защищенных постов, продали чтобы погасить долги организации, другие — из-за хранящегося оружия, и другого опасного оборудования — передали военным ближайших стран, часть попросту потерялась, так навсегда и оставшись секретными бункерами, запрятанными по всему миру. Это были надежные убежища — сразу после того, как центральный штаб перестал посылать сигналы, ИИ, заподозрил неладное, и уничтожил секретные данные, по местоположению постов наблюдения, а данные резервного копирования, при детальном изучении, оказались битыми и неполными. Почти три сотни постов, навсегда исчезли с карт, и из жизни… Но продолжали функционировать. Во всяком случае система связи… Она отлично работала, передавая сигналы, на специальных, почти неуловимых частотах, или вообще, по проводу, что делало их неуловимыми, для спецслужб, и систем слежки. Так-что работа со старым оборудованием, была очень даже оправдана, особенно если ты знаешь коды доступа… …Свет монитора еще раз мигнул, и громко пиликнув, включил видеосоединение. В маленьком, постоянно дергающемся окне вызова, виднелся плохо различимый силуэт, окутанный облаком табачного дыма. Из-за плохого качества изображения, дым квадратило, и он превращался в сплошное «мыло», окончательно убивающее любую возможность разобрать лицо говорящего. — Эй… Есть там кто? — Проскрипели динамики, передавая неприятный женский голос. — Ау! Ленивые жопы! Я для кого стараюсь?! Подъем! Голос скрипучим эхом разнослися по небольшой, грязной комнате и в ответ где-то в глубине доносился приглушенный, но от того не менее богатырский храп. Монитор был единственным источником света, позволяющим разглядеть хоть что-то, в густой, жирной тьме. Он ярким белым пятном освещал грязный стол и клавиатуру перед собой — стандартный белый пластик, из которого состояла вся мебель в комплексах «Овервотч», потемнел от времени, и покрылся потертостями, и царапинами. Тут и там виднелись застарелые пятна чернил, или зарубки, оставленные световыми перьями. Поверх клавиатуры, лежала голографическая книга по астромеханике — над полупрозрачными страницами парили подергивающиеся формулы, и какие-то совершенно непонятные символы. Рядом, на «нампаде», лежал блокнот, покрытый убористым, мелким шрифтом — писал скорее всего человек осторожный, и строгий, но явно не совсем дружащий с рассудком — среди букв виднелись пиктограммы, и иероглифы, коих не встретить ни в одном алфавите. Сплошные восьмиконечные звезды, окруженные знаками вопроса, и совсем мелкие пометки, наслаивались друг на друга, пытаясь сохранить хоть какой-то порядок. Отдельные буквы, и фразы, выделены светящимся маркером, якобы чтобы привлечь внимание читателя, но пишущий перестарался, и пометки мерцающей мозаикой, укрывали страницу, заставляя глаза разбегаться. Слева от клавиатуры, на почтительном расстоянии от электроники расположилось монументальное сооружение, достойное упоминания в альманахе «Чудеса света», настолько оно казалось величественным, и невероятным, в сравнении с «жалким» коммуникатором, а именно — пирамида из грязных кружек, и тарелок. Их ставили сюда со словами «я потом помою», но когда конкретно настанет это самое «потом», неизвестно даже богу. Достигая высотой едва-ли не потолка, она идеально воплощала в своем виде сразу несколько смертных грехов, от чревоугодия, до лени, и издалека оказывалась очень похожей на груду черепов, с картины «апофеоз войны». Падшие, и навеки оставленные пылиться, и плесневеть чашки, уже покрылись паутиной, их эмаль потрескалась, а символ «Овервотч» украшающий лицевую сторону, потускнел — внутри черные от засохшего кофе, они заселялись пауками, и еще невесть какой мелкой дрянью. Вокруг лежали куски разбитых кружек, и смятые пластиковые стаканчики — которых с каждым днем становилось только больше, что давало повод думать об исчерпании запаса чистых кружек. В основании пирамиды, виднелись пустые пакеты от снеков, какие-то неопознанные пластиковые банки, и сахарница, разрисованная под хохлому. Все оставшееся пространство (а его было немало, ибо предусматривалось, что за этим столом будет работать офицер связи), занимали кипы разношерстных инофрмационных планшетов, и переливающиеся синим светом листы голографической бумаги, поверх которых валялись груды сломанных, или севших световых перьев. Их поверхность покрывали скатерти неразборчивых математических формул, и текст, написанный очень кривым, размашистым почерком, будто пишущему было очень сложно держать «перо» в пальцах. Исходя из этого, любой кто обладает хотя-бы зачатками дедуктивных способностей, сделал бы характерный вывод, что на посту наблюдения, живут, и работают два разных человека, которые, между тем, одинаково ненавидят убирать за собой… Допотопного вида мышка, свисала со стола, и медленно раскачивалась на грязном проводе. Левая кнопка мыши потрескалась, да и само устройство ввода выглядело явно побитым жизнью. Мышку покачивал едва уловимый теплый ветерок, идущий откуда-то из-под неплотно закрытой двери — провод терся об край стола, и издавал неприятный тихий скрип, трущейся резины. Когда сквозняк усиливался, мышка тихо ударялась об приоткрытые ящики. Раньше в них хранились разные учетные книги и списки условных кодов, но сейчас ящики заполняли инофрмацоинные планшеты, и старинные книги, пестрящие сотнями закладок. Две нижних полки, были вывернуты наружу и судя по нелицеприятному наполнению, использовались в качестве мусорной корзины. Битые информационные планшеты, обрывки заменителя бумаги, сломанные перья, банки от энергетиков и банановая кожура, лежали вперемешку с другими пищевыми отходами, и обильно источали запах разложения. Стаи мух, летали над едой, а огрызки, и грязные салфетки, часто лежали прямо на полу, или оказывались размазаны. Впрочем, на фоне общего срача и запущенности, грязь вокруг стола, казалась вполне нормальной. Изначально, это было помещение дежурного по связи — согласно уставу, внутри на постоянном посту, находились двое офицеров, а потому вполне разумно, что из всех помещений поста наблюдения, неизвестные решили поселиться здесь. Комната пребывала в полнейшем разгроме, явно с трудом переживая сразу двух обитателей. Точно нельзя сказать в каком состоянии были остальные помещения поста, но скорее всего не многим лучше. Пластиковый пол давно не подметали, а всякий мелкий мусор и вовсе не убирался, а около дверей, красовались грязные отпечатки человеческих ступней, будто бы специально, вошедший проигнорировал коврик, для обуви, обойдя его по боку — что характерно, они уходили сначала на стену, а потом и на потолок. Неизвестный, сделал несколько кругов вокруг блока галогенных ламп, а потом спустился по противоположной стене, попутно оставляя на поверхности какие-то пометки грязью. Помимо отпечатков, около двери стоял пластиковый стул, исполняющий обязанности вешалки — на нем лежала груда плащей-дождевиков, и резиновых галош, покрытых соляными разводами. Под стулом, лежали удочки, и какие-то простенькие рыболовные снасти, завернутые в грязный кусок парусины — от морской соли, пропитавшей его, ткань окаменела, сохранив форму снастей. Чуть сбоку, на месте старой оружейной стойки (обломки которой благополучно валялись по всей комнате), к стене прислонили большую пластиковую бочку, наполненную водой. Из вбитого в бок краника, медленно капала мутная, пахнущая плохо отфильтрованной солью вода. Она постепенно скапливалась вокруг бочки, в приличных размеров лужу… В том же углу, лежал спасательный круг с большой красной надписью «Борей», окруженный ведрами с какими-то странными камнями, похожими на битый асфальт, с остатками окаменевшего битума… Все оставшееся пространство занимали притащенные сюда металлические шкафы и серванты, уставленные каким-то научным хламом — реторты, перегонные кубы, спиртовые горелки, и целые плеяды закупоренных склянок, наполненных разноцветными жидкостями, явно алхимического вида, громоздились без какого-то видимого порядка. С ними соседствовали книги, самые разные, как бумажные, старые — отпечатанные едва-ли не в двадцатом веке, их корешки, и страницы пожелтели, и истрепались, превратившись в плохо читаемые лохмотья — свежие, и электронные, но среди всего этого разнообразия, отчетливо выделялись очень древние, заключенные в металлические оклады, тома. Их держали отдельно, в специальных стазис-капсулах, боясь ненароком повредить, но выделяло их отнюдь не это. Да, увидеть древний том, несомненно удивительно, но их названия, были поразительно близки, к тем книгам, что не так давно Бенедикт нашел в хранилище Ангелы. Различные трактаты по демонологии и астрологии, загадочные издания, написанные вовсе непонятным языком, и книги столь загадочного содержания, что сложно даже воспроизвести его. Одна книга была распахнута, и на пожелтевших, изорванных, и протертых страницах, красовался сложный узор, поверх которого наложен голографический рисунок, в котором угадывалась карта мира, сориентированная по звездам. На той же полке, лежал отполированный человеческий череп, покрытый какими-то отметками и символами — они щупальцами тянулись от левой глазницы, становясь все мельче, и мельче, и почти исчезая к затылку. Помимо черепа, по всей комнате валялось еще много разных костей, и банок с замаринованными органами. Не всегда человеческими, да и если быть честным, на земле вряд-ли есть звери имеющие такие части тела… К слову, под слоями научного оборудования, проглядывало много магической атрибутики, и всякого псевдонаучного чтива, а многие формулы, сплетались с неизвестными символами. Лежащая на полу электронная книга «Трактат о червоточинах», за авторством ученого космонавта Чжен Ши, оказался грубо исчеркан магическими формулами, а на том месте где начиналась теория перемещения через червоточины, прямо поверх условного рисунка изображающего ее, грубо начеркана восьмиконечная звезда. Создавалось впечатление, что кто-то пытается совместить магию и науку… На свободном участке стены, висел современный компьютер-моноблок, а под ним голографическая карта мира. Слегка подергиваясь и лагая, она давала зловещий синий свет. Её покрывали условные пометки — какие-то кресты, отмечающие на первый взгляд случайные места, звезды, круги, и знаки вопроса… К некоторым прикреплены заметки или фотографии археологических раскопок, и всяких странных находок. На одном из снимков, красовался маленький скарабей из черного металла, найденный в Египте, пару лет назад. К нему была пришпилена вырезка из жалкой желтой газетенки, с заглавием: «Что зовет со дна?». В нем какой-то каирский бомж, рассказывал журналисту что поднял со дна ржавую железку времен войны, и с тех пор страдает ночными кошмарами. Подобные вырезки, и статьи, небольшой стопкой, лежали на ближайшей полке. К ним прилагался перечень имен и мест, и большая часть из них, уже была вычеркнута… Кроме карты, стены украшали еще несколько распечаток со спутников, какие-то диаграммы, и очень старый постер с Девидом Боуи в образе Зигги Стардаста. Под постером, в самом темном углу, лежал толстый, грязный матрас, от которого и исходил храп… Здоровенная фигура, скрывающаяся сразу под шестью, сшитыми между собой одеялами, грузно вздымалась, исторгая звук, поистине сопоставимый с ревом взлетающего истребителя. Ориентируясь на этот рев, звонивший, без особого труда нашел адресата… — Все ясно… Опять дрыхнут… Ну я вас… — С этими словами, человеческий силуэт на экране куда-то дернулся. Послышался звук кнопки, и динамики коммуникатора исторгли оглушительный вой когтей по стеклу. Спящий вздрогнул, и рванулся на кровати в недоумении пытаясь встать, но запутался в одеялах, и издавая нечленораздельные звуки, скатился на пол. — Ага, проснулся наконец… Я значит работаю за троих, а ты и Сигма от скуки уже дрыхнуть в рабочее время начали?! Или думаете я не проверю, а? А?! А?! — Сейчас три часа ночи, что мне еще делать? — Растерянно произнес неизвестный, неуклюже вставая с пола, из заворачиваясь в одеяла. Его исполинских размеров фигура, занимала почти половину комнаты, и голова терялась в темноте. — Лады, не бухти, а лучше готовьтесь к очередному переезду! У нас потенциальный успех! — Как-раз вовремя, на этом посту стали заканчиваться продукты, а есть «блюда» которые готовит Сигма, я не хочу. С меня по горло его экспериментов… — Неизвестный сладко потянулся, издавая глубокий, гортанный звук. Почесываясь он подтянул ногой кресло, скрывавшееся до этого в темном углу, и подобрав одеяла, уселся в него. — Куда на этот раз? Может для разнообразия куда-нибудь на юг, в Бразилию, или на худой конец ЮАР… — Насчет юга, ты угадал, но… Прибавь пару тысяч километров от экватора… Антарктика! — Серьёзно? — Неизвестный тяжко вздохнул. — Пять лет копаться на северном полюсе и теперь променять его на противоположный… Эх… Какова вероятность того, что этот раз успешен? — Процентов… Девяносто… — Слегка задумавшись произнесла фигура с экрана, и повертела бледной, похожей на паука ладонью. — Ты знаешь, мое отношение к вероятностям, да и чутье на этот раз подсказывает, что мы на правильном пути. — Хотелось бы чего-нибудь более конкретного, чем туманные размышления, старой сумасшедшей. — В ответ раздлся ломанный, икающий смех, будто кричит чайка. — Ты когда успел отрастить такой скепсис? Где вера ученого в удачу? — Я не верю в удачу, как-раз потому что я ученый. Так-что, изволь дать мне факты! — Левая рука неизвестного сжалась в кулак. — Воу-воу, полегче здоровяк, а-то опять чип-ингибитор перегреется, а мы ведь не хотим, чтобы ты разгромил весь пост наблюдения? Хотела устроить сюрприз и все такое… Ну, ладно, просто расскажу. — Послышался звук зажигалки, и последующие затяжки, силуэт явно издевался, испытывая терпение собеседника. — Я воспользовалась своим… Активом… И порылась в архивной базе данных «Вишкар», и выудила пару-тройку интересных старых записей, карт, и исследований. Но, важно даже не это, а пара загадочных файлов, к которым доступа не было даже у Вишвани. Скажи, название «Хронос» о чем-то тебе говорит? — Это одна из древнейших сущностей в древнегреческой мифологии, нечто, что породило время, и являлось им одновременно. По сути, олицетворение течения жизни… — Верно, и как ты можешь понять это весьма странное название для Антарктической экостанции, законсервированной аж сразу после омнического кризиса. Законсервированной настолько, что я не нашла даже упоминаний об ней, ни в одном из ответов, карт, или исследований. Известно только то, что по схожим координатам, три года назад пропала экспедиция. Их искали, но поиски ничего не дали… — Одним словом весьма типичные симптомы для нашей работы. Это ни о чем не говорит, вспомни Бермуды, или Пифагоровы скалы на Илиосе, и многое-многое… Нет на картах, исчезающие люди, корабли и самолеты, вспышки безумия… И каждый раз, вместо цели лишь какие-то железки. — О, тут все гораздо серьёзней. Что если я скажу тебе, о причастности Наблюдателя к этой станции… — С этого надо было начинать! — Возмущенно, и вместе с тем заинтересованно воскликнул неизвестный, принимаясь нервно ерзать в кресле. — Как ты это узнала? — Сравнила названия из файлов, с нашими стартовыми документами. Название «Хронос», упоминается больше шестидесяти раз, и каждый раз как большая угроза. Судя по документу 212А, из третьего каталога, они отправляли туда людей. Я воспользовалась активами, и получила данные спутниковой разведки. На первый взгляд ничего нет, скорее всего, «Хронос» находится под льдом. Придется сначала проверить… — Ох, ну и перспектива. Сидеть по пояс во льду и копать. Просто шикарно. Ладно, будем двигаться, пересылай данные. — Уже, найдешь на главном компьютере, там около полутеррабайта. — Силуэт на экране затянулся и наступило долгое молчание. — А как у вас успехи? Вы с Сигмой хоть на шаг приблизились к ответам? А-то будет обидно найти этот… «Хронос»… Черт, а название красивое, лучше чем «Цель»… Так-вот, найти «Хронос», и не смочь его активировать. — Мы близко к ответам, во всяком случае есть такое впечатление. Буду честен, уже сейчас это выглядит как полнейшее безумие, я уже не отличаю науку от собственного бреда. Если расчеты верны, и сможем сфокусировать «излучатель», то нам все-равно потребуется много жизненной энергии, тысячи жизней, ты уверена что оно того стоит? — Это уже обсуждалось, сомнения в нашем деле не нужны. Лишь уверенность. Все эти крысы думают что строят лучшее будущее, но они не готовы на настоящие жертвы… — Я не об этом! Если бы ты дала нам доступ к… Сама знаешь чему, то всего этого можно было бы избежать! — Ты в этом так уверен? — Честно. Нет. Надо лишь проверить. — Всему свое время! Когда настанет третий этап плана, ты получишь в свои цепкие ручонки все что захочешь! А пока надо соблюдать секретность, иначе весь план пойдет к черту. — Один раз он уже почти рухнул. — Надо ли напоминать по чьей это вине?! Из-за кого мы получили целую плеяду катастроф, и Окстон скачущую у нас за шиворотом впридачу? Ладно… Не об этом сейчас. Просто ты сделал ставку не на тех людей, послушал бы меня сразу, и половины наших проблем сейчас не было бы. Стоит держать это в уме! — Я помню, и не надо напоминать каждый раз. Я налажал, я это признаю, в конце-концов, даже учитывая все проблемы, дела идут на удивление хорошо, мы получили почти все объекты силы. Осталось лишь найти источник этой черной дряни. — В этом главная проблема. Как-раз на ней наш след рвется. Нет никого кто мог-бы подсказать хоть что-то. Есть конечно мифический Крысавчик. Не даром «Наблюдатель» за ним охотиться с таким жаром, скорее всего он что-то знает. — Я его хорошо знал, «Овервотч» охотился на него годами, но крыса неуловим. — И без тебя знаю. — Жаль, второй этап кажется непреодолимым. — То же самое ты говорил про создание армии, а теперь что? У нас достаточно сил, чтобы устроить маленькую войну, и никто пока об этом не знает… Более того, мы почти готовы нанести удар по «Наблюдателю», осталось только соблюсти кое-какие формальности… В этот раз молчание затянулось надолго. Силуэт на экране затягивался, а неизвестный перед ним, зевал и стучал мясистыми пальцами по столу. Каждый думал о своем. От темных, истекающих черной жижей мыслей, отрывались небольшие пузырьки. Колонны из них поднимались вверх, будто воздух со дна, и постепенно заполоняли собой небо. И без того пасмурное небо мировых событий, окончательно почернело, наполнившись пока-еще незримой влагой. Буря, о которой все подозревали, но не хотели себе признаваться в этом, была уже близко…