Тирания порядка

…Опасения Грима не оправдались. Проехав на пределе возможностей больше пяти километров, и не обнаружив за спиной погоню, он расслабленно вздохнул, и чуть отпустил газ. Он не последовал совету, и свернув с А40, углубился в хитросплетения узких, однополосных дорог. Такая спешка все же обошлась им весьма дорого — датчик топлива уже перешагнул через последнюю предупреждающую шкалу, и стремительно приближался к нулю. — Почти на самом донце осталось. — Посетовал Грим, пощелкав ногтем по дисплею датчика. — Если сильно в горку поедем, можем уже не вывезти. Придется плестись как черепадла или толкать до заправки. — Охрененная перспектива. — Лена скорчила кислую гримасу и откинулась на сидении. — Всю жизнь мечтала… — Может вернемся и попросим лейтенанта выделить пару человек? — Спросил водитель с ехидной ухмылкой. — Ну, чтобы подтолкнули… — Ха-ха, очень смешно. — Без тени веселья проговорила Окстон, смерив Грима максимально сухим, серьёзным взглядом. — Лучше дай сигару, только без тех, расслабляющих добавок, не хочу отрубиться в самый ответственный момент. — Да ладно, ты все еще жалеешь этих скотов? — Грим вытащил из кармана сигару и передал Лене. Та без наслаждения понюхала её, и прикурила. — Ладно, если не хочешь таких шуток, то хочешь расскажу как, здесь, во Франции, называют четверть-фунтовый бургер с сыром? — Неа, не хочу… — Пробубнила Лена. Буфорд пожал плечами и тоже закурил. Вскоре салон стал затягивать сизый табачный туман. Густой и пахучий, он липким саваном оседал на коже, вызывая неприятные ассоциации с Лондонским воздухом. Кроме того, он щипал глаза и закрывал Гриму обзор. Пришлось приоткрыть окно, чтобы что-то видеть и дым, медленно, тонкими струйками вытягивало наружу. — А это безопасно, ну, в смысле курить в бензиновой тачке? — Уточнила Лена, прикусив кончик сигары зубами, чтобы выпустить дым. — Не знаю, наверное нет. Судя по окуркам на полу, прежний владелец об этом не думал. — Грим медленно повернул руль, сворачивая на соседнюю дорогу. Фары выхватили из темноты блестящий от ночной влаги отбойник, за которым, на сколько хватало глаз, простирался лес. Обочины утопали в растительности. Обширные кустарники и заросли, казались монолитной зеленой массой, шумно колышущейся на ветру. Сейчас, когда дыхание осени становилось все более заметно, на них появились оранжевые и золотые пятна, похожие на ржавчину. Ветер срывал и подхватывал золотую листву, и вокруг начинался шелестящий листопад. Они медленно кружили, опускаясь вниз, и превращаясь в липкие, влажные комья, источающие аромат гниения. Асфальт был весь в них, и следы от колес, четко прослеживались на их фоне. Капли ледяной ночной росы, с тихим перестуком падали вниз, ярко блестя в холодном свете фар. — Но на заправке придется потушить. — Успеем докурить? — Лена уперлась щекой в приоткрытое окно. Сигара медленно перекочевала из одного угла рта, в другой, осыпая ее колени пеплом, и искрами. — Да должны, осталось километра два, может три… Я не очень понимаю масштаб карты, он какой-то всратый. То все нормально, то километр за три… — Грим сверился с картой. — Если верить спискам Джека, там работает бывший агент «Овервотч». Заправимся и заодно узнаем, тихо ли в округе. — Думаешь он проверял шато? — С сомнением спросила Лена. В ее голове вдруг промелькнула мысль, а не ошибка ли все это? С чего бы Вдове продолжать жить в своем старом доме? Что если она просто куражилась, пугала ее, говоря про шато? Может она давно переселилась на другой конец света? Нет, слишком много неопределенности. — Вряд-ли… — Впереди промелькнула встречная машина. Старенький, серый седан, на мгновение выскользнул из-за деревьев, и тут же скрылся в ночной темноте, подняв за собой ураган мокрых, желтых листьев. Один из них упал на лобовое стекло и теперь медленно сползал в сторону, оставляя за собой влажный, грязный след. — После войны, территорию в радиусе двадцати километров сделали заповедником, или что-то типа того. Первое время следили очень внимательно, даже лазерный забор поставили, чтобы нелегально деревья не рубили. Они ведь, сука, драгоценные. Все радиацией, да напалмом пожгло, и кило древесины, чистой, хорошей, стоило как равный по весу слиток золота. — Да ладно? — Лена пожевала сигару. От её горьковатого привкуса во рту копилась слюна. — Да, мне один парень из «Когтя» рассказывал, как промышлял лесорубством. Пока не поймали… — Слушай, а как ты вообще в «Коготь» попал? Ты обещал рассказать… — По заданию Джека, как же еще… — Развел руками Буфорд. — Я должен был, это, как его, ин-фи… Инф… Инфильтрироваться? Да, вроде правильно произнес, в их ряды, и узнать расположение баз. Много лет на это угробил, а ты, пигалица, мне все за пару часов испортила! — Прости, я вообще тут случайный потерпевший. — Пожала плечами англичанка. — И до сих пор охереваю от происходящего. — Выйти на «Коготь», это тебе не за булочкой сгонять, они шифруются так, что их не найти, даже по самым глубоким преступным каналам. Пришлось действовать почти наобум. Мы предполагали, что в Англии есть несколько маленьких, почти неразвитых ячеек, раскиданных по южному побережью. — Почему вы так решили? Парни Жнеца вроде космополиты, могут быть где угодно. — Да, но их никто и никогда не видел на севере Британии, а ведь значимых объектов там много. Старые склады, лаборатории, законсервированные заводы… Наша авиабаза в конце-концов. — Грим сухо ухмыльнулся, видимо припоминая старые, спокойные дни военной службы. — Значит им были нужны люди. Мне пришлось ехать в Ирландию, в Белфаст. Там как раз новое обострение было. Я посидел, послушал как пули начинают над головой свистеть, и… (Грим на секунду отнял руки от руля и сложил их в молитве) О, королева, прости меня, англичанина, за то, что я дальше сделал! Я вступил в ИРА. Лена вздрогнула и вытерла ладони об брюки, будто боялась испачкаться об эту аббревиатуру. — Им как-раз нужны были люди с боевой подготовкой. Ставка оказалась верной, я привлек к себе внимание. Уже через пять месяцев, я командовал диверсионной группой! Когда моего командира убили, я занял его место! К концу года, под моим началом, уже служило больше сотни человек! Солидно, да? Мы взрывали конвои, пускали составы монорельса под откос, воровали оружие, обстреливали разную инфраструктуру, в общем, веселились во всю. Вся Ирландия была с нами! Мы взорвали почти все мосты, ведущие на остров, и почти выдавили миротворческий корпус, буквально сбросили их в море! А потом… Грязные «томми» нас раскатали! — Грим глухо засмеялся, и сигара запрыгала у него в губах, осыпая салон мелкими, шипящими искрами. — Обстреляли Белфаст и прочие наши базы с кораблей. Залп за залпом, из корабельных магниток, и импульсных пушек, а потом, и главный калибр подключили. Видела когда-нибудь падение сейсмического снаряда калибром 650мм? А я видел. В считанные часы город в порошок стерли, никакой атомной бомбы не понадобилось. Естественно, никаких предупреждений, или эвакуации гражданских. Я сам еле сбежал, успел в последний момент в тачку запрыгнуть. Улицы позади просто… Исчезали. Вспышка. И все, только куски зданий шрапнелью разлетаются… За мной автобус ехал, водила жал как мог, но после взрыва, его, я даже слов таких не знаю, выпотрошило? Нет, не так… Короче, через него столько осколков пролетело, что он прозрачным стал! О том что стало с пассажирами Грим умолчал, но воображение Окстон живо нарисовало ей салон, полный кровавых ошметков. Грязная, булькающая мешанина плоти и костей, размазанная по салону, облепляющая каждый его миллиметр. Сверху падает стекло и куски обшивки, все это взбалтывается ударной волной, превращая останки десятков человек в единую, неопознаваемую массу. Чьи-то конечности еще дергающиеся от предсмертных спазмов, сорванная взрывом одежда, уже пропитывающаяся кровью и кожа, иссеченная порезами. Куски искаженных ужасом лиц… Водитель распластавшийся на руле еще жив, и дергается, пришпиленный длинным металлическим осколком. Он пытается взять автобус под контроль, но не может и тот на полном ходу врезается в здание. — Вооооооот… — Буфорд сделал несколько коротких, шумных затяжек и задержав дым во рту, выпустил колечко, тут же разбившееся на десятки дымных щупалец. — А за городом нас уже «красные мундиры» ждали. Тупо стреляли во всех кто отказывался остановиться, и сдаться, на деле просто всех подряд мочили. Настоящий геноцид. Я порвался, с боем — протаранил блокпост и бросил машину. Пробежал с километр, а потом меня подстрелили, но не «мундиры». Я отрубился, а очнулся уже в руках «Когтя». Оказалось они давно за мной следили, думали через меня на ИРА влиять. Вот так… Грим принялся рассказывать про свои похождения на службе террористам, но Окстон слушала его в пол уха, рассеянно глядя в окно. Все стало ей противно, будто все вокруг покрывал толстый слой гноя, сама суть мира сочилась липкой мерзостью. Отчаянно хотелось пустить пулю в голову, себе или Вдове, хоть кому-нибудь, лишь бы убрать, даже ничтожную часть всей дряни, которой полнилась вселенная. (Akira Yamaoka — Never forgive me, never forget me) Машину продолжало трясти и подбрасывать на неровной дороге. Нормальный асфальт окончательно закончился, превратившись в мелкое, грязное крошево, лишь изредка прерывающееся еще целым куском трассы. Она громко чавкала и хрустела под колесами, листья налипали на старые шины, а по бортам хлестали мокрые ветви склонившихся деревьев. Молодые клены и ивы, росли совершенно бесконтрольно, напоминая дикие джунгли. Их стволы и ветви плотно переплетались, срастаясь в совершенно непролазную дикую глушь. Земля и вода здесь, все еще полнились разнообразной химией и даже радиоактивными осколками, а потому часто можно было увидеть деревья, будто бы вышедшие из-под кисти Сальвадора Дали, настолько искривлены, и искорежены они были. Часть уже практически полностью облысела, демонстрируя голую кору, другие еще были укутаны в золотые, и бордовые плащи увядающей листвы. Под ветвями поблескивал относительно новый отбойник, голографические метки, обозначающие край дороги, едва-едва светились. Часть из них и вовсе не работала, или сбоила и указатели, работали неверно. Местами его заменяли обычные гранитные камни, с вырезанными на них стрелками, и дорожными знаками. Некогда вдоль дороги стояли фонари, теперь от них остались лишь ржавые огрызки, торчащие из земли. Тут и там виднелись уже совсем развалившиеся остатки былого мира — осевшие, скрывшиеся под растительностью закусочные, какие-то трейлеры и небольшие домики, от которых осталась лишь жестяная крыша. Старые парковки превратились в небольшие, заросшие мхом поляны, просвечивающие сквозь бурную растительность. На одной из них Лена заприметила старый тягач «Таурен», трудяга, способный в одиночку вытащить из ангара даже самый тяжелый бомбардировщик, оказался брошен неизвестным владельцем. Но здоровенная гусеничная машина отказывалась принять такую судьбу. И пусть гусеницы давно вросли в землю, став рыхлыми как гнилая древесина, а днище уже касалось уровня грунта, он все еще возвышался над другими авто, подобно древнему, дремлющему титану. Ярко-желтая краска давно выцвела и облетела, обнажая ржавый, но все еще твердый металл. Плесень и мох, медленно взбирались по металлу вверх, чтобы укрыть исполина своим одеялом, и медленно растворить. Груды листьев и веток усеивали длинный, плоский капот, под которым скрывался неукротимый движок. Из радиаторных щелей, выглядывали пожухлые стебельки папоротников, и камыша, скорее всего все внутри уже перегнило, став домом для насекомых, и растений. В кабине, прямо из сидений, вырос какой-то куст и его ветви выдавили стекло — оно лежало внизу, на половину войдя в мох, так и не расколовшись от падения. Крыша уже просела, и с нее вниз текла струйка скопившейся воды. Когда машина осветила его, старые, рефлекторные фары тягача вспыхнули, отражая свет, и на мгновение древний монолит ожил, только чтобы вновь скрыться в темноте забвения. Лишь какой-то мелкий зверек, испугавшись света, юркнул в приоткрытую дверцу кабины, и еще долго сверкал глазами вслед удаляющемуся автомобилю. Влажный ветер приносил запах гниения, и каких-то поздних, горьких цветов. Летом здесь все покрывалось ковром ярких соцветий, выведенных природой, при помощи радиации. Их запах, густой, и сладкий как мед, вызывал либо смертельную аллергию, либо приковывал навсегда, оставаясь в памяти на всю жизнь. Изредка сквозь лес проглядывали огни соседних шоссе и придорожных закусочных, окруженных машинами. Шум их колес, тихим шелестом звучал издалека, сплетаясь с натужным воем полицейских мигалок и монорельса — отголоски цивилизации, напоминающие, что мир не ограничивается стеной деревьев. С каждым километром их становилось все меньше и меньше, пока даже шумы окончательно не исчезли. Для Лены, слышать абсолютную тишину, оказалось непривычно — она нервно навострила уши, пытаясь понять, что изменилось. Они погружались в мертвую зону — дальше, на многие десятки миль, вплоть до побережья средиземного моря, оставались лишь крошечные островки жизни. Городки и поселки, соединенные грунтовыми дорогами и тонкими цепочками линий электропередач, окружало зеленое море леса. Даже со спутника эта местность выглядела как непроницаемое зеленое пятно. Чем дальше на юг, тем более холмистой становилась местность. Машина с небольшим усилием влезала на холмы и ухалась в низины, и Окстон на мгновение охватывало чувство, появляющееся у пилота, за мгновения до взлета. Неглубокие низины заросшие лесом, сменялись холмами, и крутыми возвышенностями. Грим старался огибать их, чтобы не перерасходовать топливо, но несколько раз ему все же пришлось лезть в гору, и тогда глазам открывалась окружающая местность — бесконечные кроны деревьев, и остроконечные ели, неизвестно каким ветром занесенные сюда. Над ними поднимался жиденький ночной туман и, изредка взмывали в воздух стайки ночных птиц. Их громкие, писклявые голоса, похожие на плач потерянного в лесу ребенка, эхом долетали до Лены. А далеко-далеко, на самой границе видимости, обозначилась темно-синяя полоска альпийских гор. Лена сощурила глаза, пытаясь заприметить свет идущий от Женевы. Когда-то давно, она хорошо помнила карту перевалов и пешеходных троп, испещряющих Альпы, подобно ходам в муравейнике, но сейчас, на ум приходили лишь размытые образы, из далекой, прошлой жизни. Заприметив, что Окстон опять улетела в параллельную вселенную, Грим умолк и для разнообразия включил бортовой компьютер, принимаясь искать что посмотреть. Спустя пять минут безнадежных поисков, Буфорд перевел компьютер в режим телевизора, и принялся листать каналы. В такое раннее время, шли лишь ночные ток-шоу, да кулинарные передачи, ведущие которых видели мир еще до войны, но с тех пор, казалось, не постарели. Идиотичные, улыбающиеся лица, на мгновение появлялись на экране, успевая сказать лишь пару звуков, и тут же исчезали, по воле Грима. На конец он остановился на новостном канале. Неизменная ведущая «Мировых новостей» Брэнда Файер вела ночной эфир. Грим, видящий эту рожу уже много лет, часто гадал, когда она спит, и нуждается ли она во сне вообще? — От новостей экономики, перейдем к другим темам. — Щебетала ведущая, перебирая в руках полупрозрачные листы голографической бумаги с символикой телеканала. — Сегодня в Москве проходит военный парад, посвященный сороковой годовщине подписания договора о создании «Организации Стран Московского Договора». Аналогичные парады, проходят в столицах всех стран-участниц организации. Лицо ведущей сменилось картинкой прямого включения. (Rok Nardin — You Can't Kill Me) — О, Окстон, гляди, у русских уже снег пошел! — Воскликнул Грим, указывая пальцем в экран. Действительно, в заиндевевшую камеру летели острые снежинки и целые комья мокрого снега, сквозь которые прорывалось тусклое утреннее солнце. Экран не мог передать этого в полной мере, но оно обесцвечивало все, на что падало, делая даже ярко-красные знамена, и позолоченные купола соборов тусклыми. Окстон невольно поежилась, представляя себя под таким снегопадом. Обычно она зимовала где-нибудь на юге Европы, и нечасто оказывалась застигнута метелью, да и вообще считала, что снег, это нечто родни экологическому бедствию. Не смотря на ранний час и столь мерзкую (по мнению Лены) погоду, трибуны, воздвигнутые поверх ГУМ-а, были заполнены до отказа. Яркие желтоватые прожектора освещали их основание. Сотни и сотни людей, одетых в шубы, шинели, и громоздкого вида дутые пуховики, размахивали красными знаменами. Некоторые хлопали в такт воинственной музыке, гремящей на фоне и этот звук сливался воедино с громом парада. Перед ними, нескончаемой волной шагали ряды пехоты, одетой в старомодные противоосколочные шинели, под которыми виднелась тяжелая пластинчатая броня, обтянутая камфуляжными чехлами. Снег налипал на солдат, собирался на их шлемах, и скатывался по плечам, а ноги месили мокрую, грязную кашу. Одежду и оружие покрывала изморозь, на штыках автоматов появились небольшие сосульки, а лица солдат не одетых в шлемы, настолько раскраснелись от мороза, что походили на помидорки. Между ротами пехотинцев катили ряды исполинских танков. Поразительно быстрые для своих габаритов гиганты на четырех массивных гусеницах походили на НЛО, с торчащей из округлой башни пушкой. Их украшали реющие на промозглом ветру красные знамена, и звезды нарисованные на бортах. В полный противовес им, выглядели танки ползущие ближе к центру площади — громоздкие, медленные, и чадящие черным дымом исполины. «Судный день» — как его назвали конструкторы, стал настоящим символом омнической войны. Танк, с неуязвимой для омников броней, врезался в ряды противника, давил его гусеницами и непрерывно вел огонь из двух орудий калибром 125мм. Ракетные установки, смонтированные на задней части башни, сбивали любую дрянь, решившую подлететь по воздуху. Борта командирских танков пестрели различными лозунгами по типу «Армагеддон на пороге», «Нас не остановить» или «Советы превыше всего», написанных ярко-красными буквами. Лена не могла их прочесть, а потому видела лишь набор непонятных букв, кириллического алфавита. Танки заметно отставали от общего движения, медленно пережевывая снег гусеницами. Под устрашающий рев двигателей раздавались громоподобные гудки танковых клаксонов, от которых по коже пробегали мурашки. За ними тащились многоствольные зенитки и грузовики с зенитными лазерами в кузове, тягачи с ракетами, и самоходные артиллерийские установки, противотанковые самоходки, вооруженные длинноствольными плазменными орудиями от которых валил пар, колонны спецназа в громоздких экзокостюмах, и многое-многое другое. Прямо над головами марширующих пехотинцев, медленно планировали десантные катера на магнитной подушке. Из открытых люков выглядывали головы десантников. Бесконечная волна, тянулась через всю площадь. — Парад принимает генеральный секретарь «ОСМД». Так же присутствуют военные атташе союзных государств, и особые гости: министр обороны «ВАС» и Екатерина Вольская. — Вспомнишь солнце — вот и лучик… — Пробормотала Окстон, глядя на экран сквозь полузакрытые веки. Камера переключилась и в кадре появилась покрытая изморозью трибуна мавзолея. На ней в ряд выстроилась вся верхушка «ОСМД». Одетые в одинаковые, черные шинели, и фуражки, чьи лаковые козырьки скрывали глаза, они были почти неотличимы. По бокам выстроился почетный караул и трепетали красные знамена, подсвеченные прожекторами, а над ними сиял голографический герб «ОСМД». Генеральный секретарь стоял чуть ближе к краю, застыв в позе воинского приветствия. Снег уже скопился на нем, и двое караульных, изредка отряхивали генсека, проходясь по его плечам, и фуражке щетками. Чуть позади него, вытянувшись в струну стояла Вольская — единственная не в форме, а белой, песцовой шубе, с поднятым пятнистым воротником. Холодный, надменный взгляд Вольской, был устремлен вниз, на марширующих солдат, и технику. Она отлично знала, что стоит кинуть клич и вся военная мощь «ОСМД», встанет на ее сторону. Войска, от заснеженных лесов Финляндии и Польши, до степей Манчжурии. По другую руку от генсека, стоял высокий, тощий японец в аккуратных очках, на золотой цепочке. Представитель Восточно Азиатского Содружества, одетый в расфуфыренную, перенасыщенную галуном форму Новой Империи, казался явно лишним, но судя по тому насколько близко он стоял к генсеку, можно было понять о крайней степени дружбы двух военных блоков. У него даже катану не изъяли и церемониальное оружие висело у него на поясе. (Rok Nardin — Destroyer Of Worlds) Вдруг лица вождей закрыла тень, и сквозь динамики донесся раскатистый горн боевого титана. Сотрясающее воздух эхо отдалось от зданий и покатилось дальше по городу. Камера медленно отдалилась от мавзолея, делая красивый, плавный облет над рядами танков, и в кадр попали титаны. На трибунах раздался торжествующий рев толпы, танки синхронно вдавили клаксоны поддерживая титанов. Сила звука оказалась столь сильна, что снег куполом разлетелся во все стороны, как от ударной волны. Три «Святогора» появились из-за домов, своими силуэтами загораживая солнце, а от их поступи содрогалась древняя брусчатка (под снегом этого не видно, но ступали они на антигравитационные платформы, не дающие превратить площадь в щебень). Их видели еще издалека — чудовищные плечи, увенчанные орудиями главного калибра, оказывались выше любого здания, кроме некоторых небоскребов. Они походили на ожившие крепости из старых сказок — будто целый город встал на ноги, и зашагал. Первые модели титанов походили на людей, имея ярко выраженную голову, грудь и руки, но со временем от этой концепции отошли, в пользу более простых, утилитарных форм. Самые современные модели уже вплотную приблизились к виду, отдаленно напоминающему океаническую буровую платформу, утыканную оружием. Ноги, по толщине не уступающие многоэтажному дому, медленно отрывались от земли, и делали короткий, грузный шаг — титан слегка накренялся, и казался весьма неуклюжим, что немудрено для боевой машины таких габаритов. Округлая, похожая на слоновью, ступня, касалась земли, и фиксировалась на ней, гравитационным захватом, из-за мощности которого, снег принимался парить в воздухе. Подвижные сочленения оглушающе гремели, когда сервомотор приводил их в движение. Из шарниров и технических отверстий вниз текла подмерзающая черная смазка и антифриз. Ползущие у их ног танки, казались крошечными букашками, а люди, почти полностью терялись из виду. Орудия способные вместить несколько грузовиков, были торжественно приподняты, а спаренные с ними многоствольные орудия «потрошитель» медленно вращались, издавая лязг титанических механизмов. Батареи новейших лазерных пушек сияли конденсаторными батареями, от которых во все стороны ударяли разряды тока, испаряющие снег. От титанов валил пар, тугими струями вырывающийся из решеток радиаторов, сквозь узкие створки которых виднелись раскаленные до красна недра теплоотводящих каналов. Тут же подмерзая, пар превращался в подобие облака, окутывая боевую машину плотным саваном. Снизу их подсвечивали прожектора, окружающие титанов ореолом божественного света, от которого резало глаза, а по телу пробегала нервная дрожь. Золотистый свет мерцал на силовых полях и замерзшем металле, отражаясь от него, как от зеркала, красные звезды, украшающие корпус, мягко мерцали в ответ. Вниз сыпался снег, скатывающийся с плоских поверхностей, и куски сосулек, намерзающих на корпус. У одного из «Святогоров», вокруг главной кабины, вырос целый лес сосулек, издалека напоминающих бороду. По бокам от них, вышагивал почетный эскорт из более маленьких титанов — приземистые, юркие «Поповичи», нацеленные на борьбу с титанами врага «Муромцы» и штурмовые «Добрыни». Позади, переваливаясь вышагивали зенитные «Пересветы», и «Коловраты», заточенные под ближний бой. Последние выглядели особенно грозно, укрытые плотным силовым полем и вооруженные длинными сдвоенными клинками, с лазерной кромкой. Члены экипажа, одетые в утепленные шлемофоны, и стеганные куртки, открыли свои кабины, и вместо того, чтобы застыть, отдавая честь, приветственно махали руками радующейся толпе — маленькая вольность, позволительная лишь представителям столь редкого рода войск. Капитаны «Святогоров» — уже немолодые, одетые в темно-синие шинели люди, тоже покинули свои посты, и выбравшись на обзорные площадки, созерцали город. С высоты титана, даже одна из мировых столиц кажется крошечной и ничтожной… Картинка чуть подернулась и в нижнему углу вновь появилось лицо ведущей новостей. — Данный парад стал крупнейшим за последние тридцать лет. Так же было анонсировано проведение совместных военных учений, «Запад 90». Вооруженные силы «ОСМД» и «ВАС», будут проводить маневры, на западных границах подконтрольных блокам территорий. Я напоминаю, что «ОСМД», на ряду с «Восточно-Азиатским Содружеством», отказались принять решение ООН, о передаче полномочий корпорации «Вишкар». В связи с этим, спикер корпорации, объявил, что расценивает военную активность на восточных границах, как недружественное, провокационное действие. В следующем часе, мы рассмотрим, что арсенал демократии может противопоставить угрозе с Востока… — Голос едущей потонул в реве горнов титанов. Изображение мигнуло и залагало, покрываясь рваными пикселями. Лицо ведущей задергалось в конвульсиях, постоянно меняя цвет. Звук окончательно заело и вместо слов, динамики извергали непрекращающийся стук. — Сука, глушат чтоль? — Грим от души приложил приборную панель кулаком и изображение окончательно повисло. Только рев титана становился все громче и громче, превращаясь в натужный, электрический гул. К нему прибавилась ощутимая вибрация, а по деревьям прокатилась волна ветра. — Что за… — На мгновение Лена представила что где-то неподалеку идет грозная боевая машина. От такой мысли, ей стало не по себе и девушка хотела было обернуться, чтобы проверить свою догадку. Но перспектива увидеть стального исполина, возвышающегося над деревьями, показалась настолько шизофреничной, что она на всякий случай переспросила. — Грим… Это ведь не у нас титан? Ветер все усиливался. Листья гроздьями срывало с деревьев и бросало, а дорогу, ветви затрещали ломаясь, и поднимаясь в воздух, а несколько старых, прогнивших деревьев рухнули. Волосы на теле Лены встали дыбом, и между ними начали пробегать статические разряды, а во рту появился неприятный кисловатый привкус. По воздуху прокатилась упругая волна энергии, и в нос ударил запах озона. Машина завибрировала еще сильнее, камешки на дороге заходили ходуном, приподнимаясь над землей, а по лужам побежали волны. Сигара во рту Грима вздрогнула и зависла в воздухе между зубами. Откуда-то сверху раздался лязг и над дорогой с ревом промчался боевой гравикар «Вишкар». Массивная, угловатая машина, способная перевозить пятьдесят человек десанта, пролетела прямо над авто, и крыша машины гадко затрещала, вминаясь внутрь. Антигравитационные подушки сияли от перегрева, и во все стороны от них, ударяли небольшие молнии. За гравикаром вился рой полицейских дронов, почти не различимых на фоне ночного неба. — Торопятся, черти… — Прошептал Грим, провожая его взглядом. Остаточная волна антигравитации еще раз тряхнула машину, а вместе с ней содрогнулись и желудки пассажиров. — Почти на пределе скоростей жмут! — Что здесь забыли солдаты «Вишкар»? — Думаю, это риторический вопрос, главное что не за нами. — Пожал плечами Грим. Сигара сухо затрещала у него в губах, подсвечивая оскаленное лицо Буфорда. Следующие десять минут напряжение лишь росло, и Грим так сильно впился зубами в сигару, что почти перекусил ее. Над дорогой промчалось еще два гравикара поменьше, и «скорая помощь», перемигивающаяся проблесковыми маячками. Впереди послышались выстрелы и Грим напрягся еще больше. Он искоса глянул на карту, надеясь что впереди будет развилка, или что-то в этом роде, но… Впереди показался последний поворот до заправки, на деревьях и отбойнике играли отблески огней полицейских машин. Руки Лены невольно легли на пистолеты, а Грим приотпустил педаль газа, давая машине медленно выкатиться вперед. Свет мигалок и вывески заправки ударил по глазам. — Бросай якорь, Кокстон… — Простонал Грим, окончательно отпуская педаль газа. — Все, приплыли… Небольшая, уже почти заброшенная заправка, которая вот уже десять лет обслуживала лишь караваны дальнобойщиков, внезапно оказалась в самой гуще событий. Тесный двор, отделяющий зону заправки от парковки, перекрыли приземлившиеся гравикары, и несколько машин жандармерии. Люки боевого гравикара, едва не расплющившего Лену и Грима, были распахнуты, демонстрируя десантный отсек, из которого наружу глядел шестиствольный пулемет. Вокруг них в напряженных позах стояли вооруженные полицейские и несколько человек в форме гражданского персонала «Вишкар». Они о чем-то спорили с офицером жандармов, активно при этом жестикулируя, и указывая пальцами то на информационный планшет, то на заправку. Там, среди заправочных колонок и проржавевших топливных цистерн, в самых разных лежало несколько трупов. Двое валялись прямо поперек дороги, еще один был убит при попытке сбежать — получил три пули в спину, и так, и остался висеть поперек дорожного отбойника. Кровь до сих пор текла вниз, и свет голографической метки пробивался сквозь нее, приобретая столь густой оттенок красного, что походил на портал в Ад. Рядом с ним, лежала на боку женщина с внушительных размеров винтовкой, и не менее внушительной дырой в голове. Последний видимый труп, лежал у самого входа на заправку — человек в клетчатой рубашке и строительной каске, с фонариком уткнулся лицом в пол. Судя по бронежилетам надетым поверх гражданской одежды, и скромному вооружению, это были охранники, или какие-то низкобюджетные наемники. Оперативники «Вишкар», деловито расхаживали между ними, как вороны-падальщики высматривающие чем поживиться. Медленные размеренные движения людей, в тяжелых бронекостюмах, казались Лене странными — оперативники, будто постоянно пребывали в режиме замедленной съемки. — Еб твою… — Грим прикусил губу, разглядывая броню и снаряжение бойцов. — Это «Тесла». — Что? — Переспросила Лена, тупо пялясь, но них, и не видя особой разницы. От обычных солдат «Вишкар», их отличали разве-что навороченные шлемы, с восемью объективами, вместо стандартного визора. — Спецназ «Вишкар». Не простые оперативники, а действительно стоящие вояки, ветераны войн, бывшие наемники и выпускники спец-академий. Реально штучный товар. Несколько заправочных колонок были пробиты насквозь и теперь истекали бензином, собирающимся в темную грузную лужу. Стоящий неподалеку оперативник очень опрометчиво пытался прикурить, но ветер раз за разом задувал огонек зажигалки, спасая дуралея от получения премии имени Дарвина. Фасад заправки усеивали следы от пуль, а стеклянная витрина, была расколота вдребезги — блестящие в свете мигалок осколки рассыпались на многие метры вокруг. Наклеенные поверх них постеры, рекламирующие уже давно не существующие марки пива, и черничное мороженное, трепетали на ветру. Только жутковатого вида голографическая девочка, поедающая эскимо, продолжала улыбаться. Врываясь внутрь спецназ вынес автоматические двери и теперь они валялись на полу конвульсивно дергаясь, в бессмысленной попытке закрыться. Висящая над входом старомодная, неоновая вывеска в виде полуобнаженной девушки поедающей бургер, покосилась, исторгая из себя бледный дымок. Периодически внутри что-то переклинивало и она ярко вспыхивала, извергая снопы искр из простреленных мест. Приглядевшись, Окстон заприметила еще один труп свесившийся с левой ноги неоновой дамы. Крохотный торговый зал полностью разгромили, перевернув все стеллажи. Товар с них рассыпался по полу и был нещадно передавлен спецназом (не совсем так, чипсы и уцелевшую газировку жандармы успели растащить по машинам). Под ними виднелись еще несколько тел, задавленных, и измочаленных пулями. Парочка фельдшеров скорой помощи пытались вытащить их наружу. Стоящие вдоль стен холодильники, и прилавки, разлетелись вдребезги и по полу стелились облачка фреона. Еще три тела, лежали перед выходом, уже накрытые черным полиэтиленом. Склонившиеся над ними фельдшеры скорой помощи, что-то записывали, то и дело приподнимая полиэтилен. Судя по потекам крови, растекающимся от них, зрелище было не из самых приятных, но один из фельдшеров совершенно не стесняясь жрал чипсы, даже не сняв окровавленные перчатки. — Знакомая сцена… Окстон, помнишь я говорил, что ты магнит для неприятностей? — Очевидно, вопрос был чисто риторическим. — Очевидно ты притягиваешь копов. Хер нам, а не топливо.  — И… Что будем делать? — Поинтересовалась Лена, глядя как двое оперативников взбираются на крышу по приставной лестнице. — Попросим у них подлить бензину? — Пошутил Грим, всплеснув руками. — Ладно, думаю надо отъехать назад, и затаиться. Дождемся пока все уедут, и тогда… Договорить он не успел. Один из жандармов, патрулирующих округу, наконец заприметил стоящий на дороге автомобиль, и сказал что-то рацию. К нему подошел спецназовец, и выслушав короткий рапорт, решительным шагом направился к машине. Его четкий, будто вырезанный из картона силуэт, очерченный светом мигалок казался непроницаемо черным, лишь объективы шлема мягко мерцали синим. На ходу он указал на водителя пальцем и сделал резкий, подзывающий жест. Автомат при этом, как-бы невзначай уставился прямо на лобовое стекло. — Ох бля… — Грим вздохнул и чуть придавил газ. Машина медленно покатилась на встречу оперативнику. Не успел Грим вновь предупредить Трейсер о необходимости прятать лицо, как объективы шлема оперативника ярко вспыхнули синим. Лучи широкополосного сканера забегали по машине, проникая в глубину салона. Лена схватилась руками за лицо, но было поздно, несколько синих точек успели пробежать по нему. Оперативник застыл, чуть наклонил голову набок. Как в фильмах ужасов про омников-убийц, все остальные спецназовцы синхронно повернулись в сторону машины. Объективы шлемов вспыхнули красным. Не дожидаясь стрельбы, Грим вдавил педаль газа. Машина взревела, несколько секунд буксуя на месте, и сорвалась вперед, разбрасывая щебень из под колес. Спецназовец отскочил в сторону, едва не угодив под колеса, и вскинув оружие, дал длинную очередь по автомобилю. Тяжелые экспансивные пули забарабанили по багажнику вырывая куски металла и круша сидения. Заднее стекло взорвалось и осколки шрапнелью полетели в салон, заставив Окстон с вскриком согнуться пополам, прикрывая голову руками. Большая часть очереди угодила в ящики с оружием, и застряла в них, но пара пуль, ушедших выше, ворвалась внутрь. С громким, пугающим гулом, они прошили сидение в том месте где миг назад была голова Лены, и вниз посыпались дымящиеся куски поролона. (Rammstein — Benzin, не, ну не мог я это не слушать в этот момент) Машина подскочила на небольшом холмике и влетела на заправку. Спецназовцы разом пришли в движение. Вся их медлительность исчезла, перемещаясь короткими, стремительными рывками, они походили на группу насекомых с единым разумно. Их движения походили на танец — никто не закрывал товарищу вектор обстрела, никто не спотыкался, и не запинался, распихивая все еще не пришедших в себя жандармов. Они пошли наперерез, грамотно отсекая Гриму пути к отступлению короткими прицельными очередями. Пули загремели по борту, лишь каким-то чудом уходя мимо, длинная очередь вспорола лобовое стекло, и оно покрылось сетью трещин. Боковые стекла лопнули разом, и на Окстон посыпались новые осколки — длинным куском стекла, Гриму порезало лицо, но он лишь оскалился, стараясь держать авто ровно. В капоте появилась ровная цепочка попаданий, и из приборной панели ударил сноп искр. Пуля прошла прямо сквозь не, и пролетев между сидений, врезалась в ящик с патронами для дробовика. Красные шеллы посыпались на пол, с грохотом перекатываясь по салону. Камеры заднего вида погасли, показывая лишь помехи, а датчики на панели начали скакать, как безумные. Резким движением руля, Грим изменил курс и пролетел между машинами закрывающими проезд. Их распахнутые двери с хрустом отлетели в сторону. Раздался крик придавленного жандарма. Длинная очередь ударила в низ борта и Буфорд чуть не отпустил педаль газа, рефлекторно поджимая ноги. Левое крыло сорвало, и оно полетело в сторону. Догадавшись, что стреляют по колесам, Грим резко изменил траекторию, и машина описав кривой полукруг, едва не врезалась в зазевавшихся фельдшеров. Передние колеса проехались по трупам, срывая с них полиэтилен и во все стороны полетела кровавая каша. За авто потянулась полоса кровавых следов. Жандармы наконец поняли что происходит и к обстрелу присоединились и их стволы. Ухнул дробовик и ускоренная магнитным кольцом дробь врезалась в заднюю дверь, потроша ее. Грим крутанул руль, рассчитывая повторить трюк с проходом сквозь машины, но задние колеса попали в лужу бензина, и авто повело юзом. Со всей силы оно врезалось бортом в заправочную колонку, сворачивая ее набок — вверх ударила струя бензина под давлением. Взрывоопасный фонтан поднялся на добрый десяток метров и тяжелым ливнем обрушился на заправку. Прозрачные маслянистые капли окатили машины и людей, брызнули на здание, с которого вниз потекли ручьи из топлива. В воздухе повисла удушающая вонь бензина и взрывоопасный туман, состоящий из миллионов микроскопических капель. Несколько струй брызнули на искрящую вывеску и она тут же вспыхнула. Шар пламени охватил фасад заправки и, мгновенно перекинулся на обильно сдобренную топливом крышу. Заправка вспыхнула, вся разом, освещая ночь ослепительно ярким светом, и двое спецназовцев, исчезли в огне. Пламя облизнуло их броню и проглотило причмокнув голодной пастью. Внутренние помещения заволокло дымом, товар лежащий у самого входа, загорелся, и вместо стекла возникла стена огня. Волна удушающего жара ударила во все стороны, и оперативники отшатнулись назад. Самые сообразительные бросились наутек, на ходу поливая себя водой из фляг. Жандармы кинулись к своим машинам, пытаясь увести их подальше от пожара. Пламя стремительно пожирало топливо, расползаясь в разные стороны. Но струя бьющая из колонки не ослабевала, поддавая пищи и жидкий огонь растекался вокруг, мгновенно воспламеняя все поверхности. Несколько жандармов, неправильно выбрали путь к бегству и угодили прямо под струю огня. Вспыхнув как спички, едва искры коснулись их брони, они с воплями упали на землю, пытаясь сбросить пламя. Бросившийся им на помощь сам угодил в струю огня и с воплями кинулся прочь, воспламеняя все на своем пути. Никто уже не следил за приоритетной целью и Грим ловко крутя рулем, повел машину прочь. Бросившиеся под колеса жандарм с хрустом исчез под машиной, другой, попытался выстрелить в беглецов, но лазерная винтовка, облитая бензином, буквально взорвалась у него в руках. Торс жандарма исчез в шаре энергии, вырвавшейся из сдетонировавшей батареи, и на землю упали лишь его горящие ноги.Снеся знак, иронично призывающий «не курить» на заправке, он проскользнул на волю и «рено-гусар» помчался прочь от огненного инферно, оставляя за собой длинный бензиновый след.  — Айне крафтштоф вие бензин!!! — Расхохотался Грим, не веря что все складывается столь удачно. — Окстон! Оглянись, посмотри, что ты натворила!!! — Я?! — Лена в ужасе подняла усыпанную стеклом голову и оглянулась. В этот момент пламя перекинулось на бензиновый фонтан и ослепительный огненный факел, высотой с восьмиэтажку осветил ночь, перебив даже мигалки. — Да! Именно ты! — Грим задыхался от хохота и охватившего его боевого куража. Адреналин вскипал в крови наемника, вытесняя страх, и он уже не видел в происходящем ничего опасного. Позади прокатилась вторая волна огня и машина жандармов, едва успевших отъехать в строну, вспыхнула. Двое бежавших за ней людей растворились в огне. — Ты прямо вестник смерти! Слышишь? «Овервотч» — сгорел!!! Клиника Циглер? До тла!!! Лондон!!! К хуям!!! — Не смешно! Люди умирают просто так! — Взвилась Лена, почему-то испугавшись таких обвинений. Но Грим так громко хохотал, что на глазах у него навернулись слезы. — Может тебе погремуху сменить? На «пиро», или что-то подобное? — Надрывался он, глядя в треснутое зеркало заднего вида. Пожар набирал силу, вспыхнули деревья на обочине, а гул бензинового факела становился все громче. Пройдет совсем немного времени, прежде чем предохранитель, не дающий огню пройти в подземную цистерну не выдержит, и тогда всю округу ждет ослепительный фейерверк. — Ты, ведь прям Мэй наоборот!!! — Блять! Я ничего не делала! Это ты снес колонку!!! — Ох-хо-хо!!! Сигарку не хочешь, Окстон? Там как-раз закурить есть!!! — Не слушал её Грим, уже задыхаясь. Это был чистый, идущий прямо из глубины души смех. — А главное, теперь мы «точно» проникнем к Вдове незамеченными! Ага, никто не заметит нас на фоне пиздеца, идущего за тобой попятам!!!  — Какого хрена все к чему я прикасаюсь взрывается! — Уже спокойней воскликнула Лена, стряхивая с головы осколки стекла. Её лицо перерезала кривая улыбка. Смех Грима оказался столь заразительным, что она не удержалась, и тоже засмеялась. После столь длительного стресса, это оказалось очень приятным, и уже через пару минут, она хохотала вместе с Буфордом, надрывая живот, до колик. А тем временем, из самого эпицентра пожара, натужно гудя перегретыми магнитными подушками поднялся гравикар. Горящий бензин стекал с его матовых бортов, а воздухозаборники выдували облака сажи. К нему медленно слетались полицейские дроны — черные, каплевидные машинки, проходили прямо сквозь огонь, лишь немного опаляя краску. Повисев несколько секунд над разверзшимся адом, он полетел следом за беглецами, увлекая за собой стаю дронов…