Scars

С утра понимаю, что пора заканчивать с самокопанием, так как мешки под глазами уже такие, что в них можно прятать трупы. Все равно так и не решила ничего, я до сих пор остаюсь в неведении, что мне выбрать. Я подхожу к четырем фракциям из пяти. Я знаю, что это не нормально. Старейшина как-то там говорил, что дивергенты чаще всего подходят только к двум фракциям, реже — к трём. Случаев, когда человек подходил бы к четырем, а то и ко всем, ещё не наблюдалось. Поэтому я понимаю искреннее удивление женщины, которая принимала у меня тест. Единственное, что я решила в эту ночь, что в Искренности я точно не останусь. Я все равно не подхожу этой фракции, и убивать свою жизнь в ней я не собираюсь, хотя я, наверное, была бы самым лучшим неофитом, так как пройти инициацию для меня — раз плюнуть. Я бы смогла противостоять сыворотке и не говорить то, чего бы мне не хотелось говорить. Я никогда не задумывалась, как проходит инициация в других фракциях. Эрудитам, наверное, дают какой-нибудь тест, альтруистам — просто читают проповедь, дружелюбию, скорее всего, тоже рассказывают о важности добра и света в этом мире. Похоже, самое сложное в Бесстрашии. Я понятия не имею, как готовят неофитов, тем более, если они переходники. Возможно, их мучают тренировками. Что же мне выбрать? Кем я хочу быть? Я понимаю, что по нутру мне близко все, кроме Искренности, к которой мне привил отвращение мой отец, но все сразу выбрать невозможно. Кажется, для Дружелюбия во мне слишком много потенциальной ненависти. Осталось три. Эрудиция, Бесстрашие, или Отречение? Что же мне выбрать? Среди моих сверстников у меня нет друзей. Так, просто знакомые, которые присутствуют в моей жизни. Я же всегда была затворницей. Не по своей вине, конечно. Отец боялся, что я проболтаюсь кому-нибудь про эксперименты, и запрещал мне встречался с друзьями. Поэтому сейчас я вроде бы иду на церемонию со всеми, и в то же время отдельно ото всех. Все переговариваются между собой, а я не могу нормально найти общего языка с кем-нибудь. Я просто этого не умею. Возможно, когда я перейду в другую фракцию, я смогу начать общаться с кем-то, но сейчас что-то начинать уже нет смысла. С сумасшедшими криками без очереди в здание врываются Бесстрашные, как только выпрыгивают из поезда. Эти люди такие ненормальные для нас и такие обыкновенные для них самих. Может быть, я выберу их? Мне всегда нравилось это безумие в их глазах, этот огонь, который буквально чувствовался в них всех… Мирно стоят в стороне, пропуская всех до единого, альтруисты. А может быть, я буду частью этого мира, их мира? Может быть, я заведу семью, моя жизнь будет размерена и спокойна? Эрудиты как всегда высокомерны. Элита нашего общества. Они всегда знают ответы на все вопросы, а если нет, то только на те, которых мы и в жизни не слышали. Они всегда были на шаг впереди нас, изобретали новые технологии, учили наших детей… Кем бы мы были без них? Может, я тоже когда-нибудь стану носить синюю форму и до полуночи взахлеб читать новую книгу? Я ничего этого не знаю. Пришло время выбирать, но я до сих пор не определилась. Все наконец заняли свои места и Джанин Мэттьюс без промедления начала церемонию. Она — самый яркий представитель Эрудитов из всех, кого я когда-либо встречала. Я закрываю глаза, пытаясь сосредоточится на своих чувствах. Эрудиция, Бесстрашие, Отречение. Отречение, Бесстрашие, Эрудиция. Кем я стану? По всему телу пробегает мелкая дрожь. Я должна быть той, кто пригодится в этом обществе, кто будет полезна хоть для чего-нибудь. Я не хочу ошибиться. Я боюсь сделать неправильный выбор, а затем жалеть до конца своей жизни. После выбора вариантов будет не много: либо ты остаешься, либо присоединяешься к толпе бесфракционников на улицах. Второй вариант явно не для меня. Эти люди… Больше не являются людьми. Они утратили себя, они считаются балластом нашего общества. Многие из них самовольно покинули фракции, так как не выдержали такой жизни. Да, жизнь по правилам сложна, но только она является правильной. — Патриция Меган Диас, — наконец произносит моё имя Джанин. Сердце болезненно пропускает удар. Что мне делать? Неуверенно спускаюсь вниз, на сцену, и меня бросает в холодный пот. Мне подают стерильное лезвие, которым я должна порезать руку. Спокойствие, я должна быть спокойна. Делаю аккуратный порез, даже не поморщившись от боли. Я настолько привыкла к ней, что она стала моим вторым «я». И тут меня осеняет. Я подношу руку к выбранной чаше, и капля крови падает вниз. Выбор сделан. Теперь меня ждёт новая семья, новый дом, новые ощущения. Больно осознавать, что отец даже не пришёл на церемонию, и я не смогла с ним попрощаться. Он наверняка знал, что я уйду из Искренности, и все же решил забыть о моём существовании. Будто бы и не было тех шестнадцати лет, проведённых вместе. Пусть мы и не были счастливой семьёй, но я надеялась на то, что у него останутся какие-то воспоминания обо мне. А он решил забыть меня. Слеза медленно скатывается вниз следом за каплей крови. Отныне я совсем другая.