3, седьмой месяц (тайо), 3875 Сиаста/i>
— Верни мне мой Осколок! Странно. Ощущение, словно где-то он уже слышал этот голос. Он пытается сказать, что не знает, о чем она, но нет сил даже на слова. Что-то случилось. — Я исчезну без Осколка! Прошу тебя, верни его! Голос плачет, голос умоляет. Сияние разбивается вдребезги. …Осколок?...
Мет со вздохом прикладывает ладонь ко лбу. Ничего необычного, температуры нет, тогда откуда видения средь бела дня? Самое странное, что это продолжается довольно долгое время, сколько он себя помнит. Может быть, он сумасшедший? Или у него раздвоение личности какое-нибудь? Да нет, вряд ли. В конце концов, он видел сумасшедших и отличается даже от самого безобидного из них. Провалов в памяти вроде нет, тогда почему и голос, и манера речи той незнакомки кажется ему знакомыми? Они точно встречались? Где? Когда? Почему он не может вспомнить её лица? — Сплошные загадки, ё-моё, — сердито бормочет Мет себе под нос, но сомнения рассеиваются, когда он выходит на свет. На улице день, крепкий и свежий; солнце светит, но не особенно греет, зато не холодно. Вообще-то ещё не осень, но природа вокруг и не показала бы время года — во все века она стойко переносит погоду и не поддается её веяниям. С холма, на котором стоит монастырь, открывается чарующий вид, великолепный, особенный, но вместе с тем отдалённо-родной. Густой еловый лес, красуясь своей тёмной зеленью, простирается вдаль, где протягивается хребет, и над мягкими туманными облаками, слепят снегом ледяные вершины гор. Просторы кажутся совсем незаселёнными, чудесная картина истинной красоты мира, однако, если Мет правильно помнит, там тоже есть людские города, далеко не самые худшие, хоть и утонувшие в этом изумрудном море. Небо над головой в этот час светлое, затянутое призрачными облачками, но дождя не будет, редкие лучики солнца протягиваются искрящимися нитями и ласково касаются реальности. Мет потягивается, вдыхая свежий воздух, и тут же ловит знакомый запах. Он поворачивает голову, пытаясь пригладить непослушные темные волосы, но опять это не удаётся, тогда он хотя бы пытается привести в порядок одежду. Навстречу к нему идёт знакомый монах из здешних обитателей; он одет иначе, чем остальные, рясы нет, он в крепких брюках и белоснежном коротком плаще — признак того, что он не только служитель церкви, но еще и её рыцарь. Белые волосы зачёсаны назад, светло-серые глаза смотрят спокойно и без эмоций, черты лица почти женственные — в отличие от остроскулого Мета. С братом Иеронимом его связывала давняя дружба, крепкая, как камни в основе этого монастыря. Они были одногодками и провели часть прошлого бок о бок, поэтому не потеряли связь и в нынешние годы. Они схожи по телосложению и росту, хотя в остальных чертах различаются, равно как и в характерах, но относятся друг к другу, как братья. — Доброе утро, — приветствует его Ирем (как давно зовёт его Мет, хотя имя более официальное было дано церковью). В голосе юноши нет особых чувств, ровное спокойное приветствие, но холодом не отдаёт. — Привет. — Мет кивает ему с довольной улыбкой. — Вчера ты говорил, что мне будет работа. Ты о приезжих? Монастырь этот, расположенный на холме, является единственным населённым двором в округе, так как мелкая деревенька по соседству не может похвастаться местами для уставших путешественников. Поэтому-то приезжие и ночуют в монастыре за умеренную плату на содержание; Мет же, являясь обученным воином, а так же другом Иеронима, не мог не воспользоваться приглашением. Кроме того, платы с него здесь не требуют, зато он находится на подхвате у монахов, выполнял их поручения, ездит в деревню за припасами и становится временным рабочим у приезжих. Такая жизнь идёт уже второй месяц, и Мет привык к ней. — Скоро подъедут очень важные особы, — сообщает Ирем, кидая взгляд в сторону леса. — Заранее прислали письмо с княжеской печатью. Понимаешь, что это значит? — Ого, сам князь! — присвистнул удивленный парень. — Не обязательно; может, кто-то из его приближённых или вельмож. Но князь поручился за гостя, поэтому следует быть бдительными. Ты нужен в качестве телохранителя. — От кого оберегать-то? Любому башку срубят, если посчитают, что он хоть волосочек… — Да, но не стоит пренебрегать просьбами. — Ладно, понял. — Мет беззлобно фыркнул. — Постерегу вельможу, не в первый раз. Когда они приедут-то? Ирем не успевает ответить; над монастырём раздаётся звон малого колокола, оповещающий всех обитателей, что приближается новый путешественник, которому следует оказать приём и помочь в трудной дороге. Радушие монахов всегда удивляет Мета — они принимают любого, будь то купец или нищий, у которого нет ни гроша в дырявом кармане. Боги учат их милосердию, и служителям это отлично удаётся. Становится даже понятно, почему Ирем выбрал путь священника, пусть и держа в руках меч. Повозок оказывается больше, чем Мет предполагал — точно делегация какая-то. В центре вереницы едет самая большая карета, украшенная так, что и дураку будет понятно, сколь важная особа там заседает. Лошади, уставшие после неровной дороги через ельник, не противятся, когда слуги освобождают их от ноши, тем временем из карет выходят спутники вельможи. Одежды их богаты, и Мету интересно становится просто посмотреть на них. В большинстве своем они крепкие, даже под ровной одеждой заметны мышцы — значит, они не только хорошо питаются, но и тренируются, а это всегда вызывает уважение. Они воины? Зачем тогда Мет понадобился? Идёт совещание между приезжими и настоятелем монастыря, в это время к Мету тоже подходят и начинают расспрашивать о его навыках. Тот покорно тараторит, что обучен воинскому делу и надежный, вон, даже тот красавчик в белом плаще подтвердит, и прочее-прочее-прочее. Никто не объясняет Мету, что вообще происходит, но гости явно намерены провести какой-то ритуал, потому что привезли с собой богатые дары. От них за ночлег отдаётся ничтожная часть и монастырю, священники не претендуют на большее, провожая гостей к главному входу — там вот-вот начнётся служба. Звоны колоколов служат сигналом и для гостей. Отворяется дверь главной кареты, первой спрыгивает служанка. Мет успевает приблизиться и протягивает руку, чтобы временный хозяин спустился; в его пальцы доверчиво ложится узкая маленькая ладошка, и Мет вздрагивает. В его сторону пугливо сверкают ярко-голубые, точно два сапфира, глаза, и в следующий миг исчезают под полупрозрачной светлой вуалью, накинутой на лицо. Гостья облачена в красивое светлой платье, начинающееся от колен и расширяющееся с задней стороны почти до щиколоток, голова её спрятана, ни пряди не выбивается; фигурка хрупкая и девичья, походка плавная, но не как у всех аристократов. Спину она держит ровно, но в её движениях есть что-то иное, гибкое. Наверно, отдельно занимается чем-то. Мет вежливо склоняет перед временной хозяйкой голову, направляется следом, держась с правой стороны покорной тенью. Он смотрит в узкую спину незнакомки, а потом сознание взрывается фейерверком.— Найди его. Защити его. Осколок…
Юноша встряхивает головой и поспешно догоняется череду гостей, стараясь отогнать ненужные видения. Вот, опять. Свежий воздух сменяется мягким древесным ароматом, когда они заходят в главную церквушку; под сводчатыми полками там и тут узоры, витиеватые надписи на древнем языке, восхваляющие Солнце. Мет про себя повторяет короткую молитву о благополучии и ступает за порог, не забыв приложить раскрытую ладонь к левой стороне груди. Там собралось достаточно людей, но пока общие молитвы ещё не начались. Мет оглядывается в поисках Ирема, но не может отыскать друга, зато сразу сталкивается с одним из гостей. — Вы можете быть свободны, а проводите миледи позже, — произносит вельможа. В отличие от других, он подтянут и крепок, хотя тоже разодет в шикарные наряды и унизан украшениями, каждое из которых стоит столько же, сколько все вещи Мета. Он сдержанно кивает и выходит — лучше уж найти Ирема, чем болтаться без дела. Мет обходит весь монастырь, пиная перед собой найденный камушек. На ум постоянно приходят те цветные видения. Обычно сны испаряются из взъерошенной темноволосой головы почти сразу же, но эти отпечатываются с мельчайшими деталями. Что такое «Осколок»? Мет много путешествовал, но никогда не видывал подобного. Конечно, магия магией, видения игнорировать не стоит — один из жизненных принципов Мета, особенно если учесть, что не раз он так спасал свою жизнь и шкуру. Задумавшись, он блуждает довольно долго и лишь в последний момент замирает, услышав чужеродные звуки из-за соседнего угла. Там, за домом, явно кто-то есть. Монахи все уже направляются по делам, значит, не один из служителей. Кто-то… плачет? Мет осторожно подходит, и взгляду открывается не самая ожидаемая картина. Во-первых, это та самая главная гостья, навестившая монастырь. Она сидит на низкой лавочке, сдвинув колени и оперевшись локтями, прикрывает ладонями лицо, тщательно подавляя всхлипы. Головной убор отброшен, и на прохладном солнечном свете видны густые светлые локоны, шелковистые и расчёсанные, уложенные в причёску. Плечи подрагивают, она рвано вздыхает. Во-вторых, она замечает Мета и подскакивает на месте, во все глаза на него взирая. Радужка кристально-голубая, как весеннее небо в хорошую погоду; на ресницах блестят слезы, но это не портит вида. Личико совсем юное, хорошенькое, с мягкими розовыми губками и нежными тонкими чертами. Девушка поспешно утирает глаза, хотя лихорадочный румянец щёк скрыть не получается, смущённо пытается не смотреть на внезапного наблюдателя, а Мет тем временем приближается и садится на ту же лавочку. — Я не знаю, кто ты, но я хочу помочь, — честно говорит он. Вид плачущей в одиночестве девушки вызывает у него сочувствие и резкую боль в сердце. — Спасибо за заботу, но ничем не помочь уже, поздно. — Она горько улыбается. — Разве что… я буду благодарна, если ты никому не скажешь. Быстро она перешла на «ты», или же ситуация подходящая. Так или иначе, Мету искренне её жаль. Что бы ни заставило её плакать, это плохо. — Тогда я готов выслушать длинную и трагичную историю, — сообщает он с лёгкой улыбкой, и она робко отвечает тем же. — Она не настолько длинная и трагичная. — Худые руки сжимают вуаль. — Я племянница князя. Естественно, я всегда ожидала, что рано или поздно мой черёд настанет, но прямо… мне лишь вчера исполнилось семнадцать, вот законы и возгласили, что пора закрепить союз с морскими державами. — То есть, тебя замуж выдают? — Да. Это… это не так плохо, вовсе нет! — Девушка краснеет ещё больше, но уже от стыда, а не от слёз. — Я.. понимаю, это мой долг. Я должна возвести мост между нашими странами, просто не понимаю, почему именно с ним… — Ты знаешь жениха? — Мет внимательно наблюдает за ней, ловя каждое движение губ или бровей. В крайнем случае, он может приободрить горе-невесту. — О да. — Теперь на её лицо ложится мрачная тень. — Отлично знаю и на дух не переношу. К тому же… Видишь ли, не для кого не секрет, что он намерен провернуть в нашей стране. Скорее всего, я недолго еще буду считаться его женой — и вообще живой. Мет присвистнул. — Да уж, ситуация у тебя… Значит, её просто уберут, как препятствие? Объединит свадьбой два государства, а потом принесёт себя в жертву, чтобы новоиспеченный государь мог править единолично? Такое не раз случалось, и чаще всего несчастным наследницам давали возможность родить ребенка — преемника власти — и избавлялись от них. Мет никогда не понимал, что такого замечательного в устоях, что ими пользуются. Значит, девушка перед ним… принесённая в жертву собственным дядей ради временного мира. Отличная судьба. Если бы Мет мог как-то помочь! Юноша с детства старался поддерживать всех, порой сам страдал из-за этого. Выходки, даже безумные, всегда его спасали и позволяли продержаться ещё немного. Равно как и личные силы… о которых не обязательно знать каждому встречному. За восемнадцать лет Мет так и не научился осторожности, зато мог рассчитывать хотя бы на себя. — Я не хочу находиться в клетке, — шепчет девушка, поднимая тоскливый взгляд к призрачно-холодному небу. Мет усмехается, затем улыбается во весь рот и присаживается на корточки напротив неё, так, чтобы смотреть прямо в лицо. — Как тебя зовут? — спрашивает он. Юная княжна удивленно приподнимает брови, секунду размышляет, а потом коротко говорит: — Эмили. — А я Мет. — Юноша широко улыбается, наполняемый чем-то радостным и ярким. — Эмили, выходи за меня! Солнце мягко падает на светлую кожу и мягкие пряди, обрамляющие лицо с широко распахнутыми голубыми глазами и приоткрытым от удивления ртом. — …Что? — Эмили непонимающе склоняет голову на одну сторону, затем на другую, и смотрит, слегка сведя тонкие светлые брови. — Ты шутишь? — Я абсолютно серьёзен! — важно подтверждает Мет, вставая на колено и беря девушку за руку. — Я предлагаю тебе сбежать. — Но… Не получится ведь. — Княжна смотрит на него то ли как на чудо чудес, то ли как на сумасшедшего. — Чего ты добиваешься подобным предложением? Тебе не передадут мое наследство, да и… — Не нужно мне наследство. — В этот раз юноша действительно задет. Но, увидев сожаление во взгляде новой знакомой, он со вздохом смиряется: — Я предлагаю хороший вариант. У меня друг в этом монастыре, так что он быстро обручит нас. Затем сбежим куда-нибудь. По закону все будет чисто, помолвка-то закреплена, ну, а тебе не придется бросать всё. Напряженные минуты Эмили соображает, и мысль так и вертится у неё в зрачках. Кажется, у Мета, наконец, получилось доказать ей серьёзность своих намерений, а вот сам юноша внезапно вспомнил кое-что ещё: эта особа — княжна, дочка богача, и вряд ли привыкла к жёстким путешествиям. — Я смогу защитить тебя, если что, — сообщает он. — Знаешь ли, я немного волшебник. — Я тоже, — кивает Эмили, не сводя с него внимательного взгляда. — Но вот так просто? Ты всем девушкам предлагаешь разделить с тобой судьбу? — Нет. — Мет старается не смутиться. — Но это реальный шанс тебе изменить свое будущее. Довольно уныло — умереть за то, что даже не окупится, как думаешь? Хм… Правда, если ты согласишься, придется терпеть многое… — Он неловко чешет затылок, виновато пожимая плечами. — Видишь ли, денег особо у меня нет, а жизнь в пути для барской леди… — С этим я справлюсь! — Эмили поджимает губы, но улыбку не прячет. — Я не так избалована, как ты думаешь. Если так, могу хоть желудями питаться весь путь. — Они невкусные, — вылетает у Мета. Они переглядываются и коротко смеются. — Ну, раз ты готова переносить тяготы путешествий… — Я хочу увидеть мир. Вопрос в другом. Ты мне доверяешь? — Да, почему нет? — Он усмехается. — Вообще-то я во многие передряги влезал, а ты кажешься мне хорошим человеком. — Уж спасибо. Но, Мет… Если твой друг нас обручит, ты понимаешь, что это значит? — Эмили глубокомысленно смотрит на него. Тот опять пожимает плечами, и княжна со вздохом договаривает: — Судьбы будут связаны перед лицами Богов. Нам действительно придется заботиться друг о друге. И у тебя нет… э-э… Юноша лукаво склоняет голову, ловя взгляд смущённой девушки, и с весёлой улыбкой касается открытой ладонью груди — знак клятвы. — Обещаю, я позабочусь о тебе, — мягко говорит он. — Ты можешь мне верить. Так что? Будешь моей невестой, а, Эмили?*
— О Кайс Солнечный, ты вообще идиот?! Ты хоть представляешь, во что ввязываешься, балбес?! На костёр бы тебя или голову святой водой прокипятить!.. — Никогда не видел его таким рассерженным, — шепчет Мет растерявшейся Эмили, не отпуская её руку. Ирем так и пылает гневом — правда, по нему совсем не скажешь, хотя лицо и мрачно, да только голос настолько холодный, что по спине прокатывается волна инея. — Брось, брат, я серьезно всё решил. — Ты ведь похищаешь княжну накануне сватовства! — Не похищаю, а перехватываю, — невозмутимо заявляет Мет. — Видишь ли, если мы будем помолвлены, никакие вельможи не сунут свои носы в… — Да кого это волнует, дубина? Тебя просто повесят! — Первое время мы будем скрываться. — Кажется, темноволосый юноша развлекается и даже получает наслаждение от этого разговора. И то верно, у Ирема нет шансов переубедить упрямого друга и заставить его изменить решение. К тому же, бледная девушка, которую тот покровительно держит за ладонь, наводит на мысли о неплохом развитии событий. — Ты уверен, что сможешь уберечь её? — Ирем холодно смотрит в искристые глаза лучшего друга и попутно пытается придумать что-нибудь. — В мире много опасностей. Да, ты обладаешь невероятной силой, но девушка в пути, ещё и… — Извините, — робко подает голос Эмили, выступая вперёд, — но я тоже волшебница. Я училась магии при дворе князя, втайне от всех. — Поймав леденящий взгляд священника, она ёжится, но продолжает: — И я правда хочу вырваться отсюда, жить своей жизнью. Не случится ничего плохого, я на всё согласна. — …Вас могут лишить статуса, уважаемая миледи, — уже спокойнее говорит Ирем. Девушка упрямо кивает в знак того, что в курсе, и рыцарь едва сдерживает желание закатить глаза. Два сапога пара, действительно! Едва знакомы, примчались к нему в перерыв, да еще и просят соединить их судьбы! И как отказать этим двоим лоботрясам? Пока будущие жених и невеста заваливают священника аргументами и поводами, он терпеливо внимает, и в конце концов им удается одержать верх. — Ладно, ладно, — вздыхает он, смотрит в глаза сначала Мету, потом новой знакомой. — Вы уверены в своём решении? Боги не терпят измен. Если вы решите в дороге… — Всё будет хорошо. — Мет улыбается. Эмили светлеет. Ох, и будет же им за это своенравие! Ирем прямо предчувствует беду, нависшую над двумя головами — тёмной и светлой. Он внимательно разглядывает обоих. Мет немного выше Эмили, но разительно отличается от неё одеждой — юноша в дорожной куртке, брюках и сапогах, а вот княжна (или уже не княжна) в белом платье и украшена. Да уж, придётся постараться им обоим. Делая знак следовать за ним, Ирем ведёт двоих сумасшедших в сторону церкви. О таинственной пропаже гостьи уже сообщили всему двору, монастырь был прочёсан сверху донизу, удивительно только, как их не нашли. Зато в церкви точно проверять никто не будет. И ещё Ирем отдаст девушке дорожный плащ, надо же как-то скрыть богатые одежды… — Мет, сбегай к себе и забери вещи. Миледи, пойдём со мной. Эмили оглядывается на «жениха», но тот серьёзно кивает и шепчет, что Ирему можно доверять. Священник с тоской вопрошает у себя, почему он согласился на эту авантюру, а затем себе же отвечает: «Понятия не имею». Эмили покорно следует за рыцарем к церкви, прячась от взглядов посторонних. Внутри тихо и безлюдно, так что она уже смелее двигается. — Я могу чем-то оплатить? — спрашивает она. Ирем кидает на неё быстрый взгляд, но девушка смотрит без иронии, кажется, она действительно собирается наградить. — Нет. Всё, что мы делаем — мы делаем во имя Богов, во имя Солнца и Луны. — Ирем вздыхает. — Я знаю Мета очень давно, с раннего детства, вы же не знаете его совсем. Впрочем, какое бы отчаяние не толкнуло вас на этот шаг… Знайте: он может вести себя, как последний пустоголовый… человек, совершать безумства и дурачиться, но сердце у него доброе. Если он пообещал вас беречь, то сделает это любой ценой. — Спасибо. — Она мягко улыбается и едва слышно произносит: — Я рада, что смогу так просто сбежать. Это дарит надежду. Отлично, Ирем теперь становится сообщником вора невест. Что за глупость? Эти двое первый раз друг друга увидели, а уже собираются пожениться. Какая любовь, ха, да тут и дружбой не пахнет. Но всё же они оба так поступают… Интересные игры у Солнца и Луны, раз они сводят такую смешанную пару, да еще и объединяют их идеей побега. Мет возвращается с небольшой сумкой на двух лямках — рюкзак удобно носить на спине — кивает другу в знак готовности. Ирем, молча умоляя Богов простить ему, если он поступает неправильно, подводит двоих к алтарю и складывает их руки одна на другую. Тонкие женские пальцы обхватывают чуть смуглое запястье, и Мет ободряюще пожимает её руку, улыбаясь ей в глаза. — О Всевидящие, что плетут судьбы наши из звездопада шансов, — певуче говорит Ирем, — о Слышащие, кто дарит нам первый вдох и последний выдох, о Знающие, что во снах своих видят прошлое, настоящее и будущее мира сего… Мы взываем к вам сойти и благословить сей непорочный союз клятвой верности, любви и уважения, да сохранит он семью в самые жестокие времена, и да будут с ними на стороне смех Солнца и слёзы Луны. — Алем, — негромко, но одновременно произносят Мет и Эмили. Помолвка — ещё не свадьба, когда муж и жена окончательно связывают свои жизни, а лишь преддверие главной клятвы. Однако есть формальные обещания, жених и невеста тихо повторяют их, и Ирем удовлетворённо произносит завершающую часть. Что ж, отлично, теперь можно поздравить друга со степенью семьянина. Удивительно, долго ли смогут эти двое наслаждаться свободой и обществом друг друга? Откуда такое взаимное доверие? Хотя беда рождает тепло. Наверно, девушка привязывается к нему от обречённости, а юноша к ней — от жалости. Так, что ли? Ирему не понять порывов импульсивной души Мета, его яркости и вспышек благородства. Было это сиюминутное желание или ещё что? Но в лице Мета после помолвки ничего не изменилось, он смотрит на Эмили дружелюбно и открыто, а та, хоть и смущённая таким поворотом событий, выдыхает. Однако неприятности только начинаются, и Ирем понимает это, ловя со двора звук рога. — Вот Мрак, — ругается Мет, озираясь. — Теперь тут охота объявлена! — Ты пустоголов, но ты мой друг, — признаёт Ирем. — И служителя монастыря не коснутся обстоятельства. Я соединил вас, дальше действуйте сами. Куда вы идёте теперь? — Ближайшую деревню точно будут прочесывать, — подаёт голос Эмили. — Но, думаю, в ту западную, в которой я уже была, они не сунутся, смысла нет мне обратно возвращаться. Хорошо, что леди довольно разумна, раз ищет выход из ситуации. Ей бы поторопиться — теперь начинаются настоящие поиски. Ирему-то ничего не будет с их пропажи, во всяком случае, он может задержать охотников. — Напомни, почему я это делаю? — сварливо интересуется священник у Мета. — Потому что я пустоголов, но я твой друг, — смеётся тот, беря Эмили за руку и быстро направляясь к запасному выходу из церкви. — Спасибо, Ирем! Сочтёмся однажды! — Да пребудет с тобой солнечный свет, — говорит ему вслед рыцарь, с каплей грусти наблюдая, как макушка товарища исчезает за дверью. — Ладно. Благословит меня Солнце, пора браться за прикрытие этих сорванцов. Ох, он ведь как чувствовал, что придётся несладко… Во всяком случае, в момент, когда дверь в церковь открывается, Ирем полностью совладал со своим волнением (все же Мет — его друг, а тут подобная передряга!) и стоит спокойно, скрестив руки на груди в молящемся жесте. Про себя коря этих безумцев и моля Богов дать им шанс успеть выехать, священник с лёгким кивком приветствует стражу (бывшей) княжны. Что тут начинается! Законы диктуют неприкосновенность священника, тем более в монастыре, но Ирем не зря учился боевому искусству столько лет; стоит первому воину кинуться на облаченного в белый плащ монаха, как тот лёгким движением выхватывает тонкий длинный меч и парирует удар. Звенит сталь, эхо ударов разлетается по мирной обители — и вот холодный металл оказывается в миллиметре от кожи стража, там, где часто бьётся пульс. — Боги карают нападение на их служителя, — ледяным тоном произносит Ирем, зрачки его сужаются. — Никто не имеет права марать кровью священную обитель Солнца и Луны. Насилию не место в церкви. — Где княжна? — задыхаясь то ли от впечатления, произведенного мастером-рыцарем, то ли от страха — ведь остриё клинка так близко, воин хрипит. — Она не со мной, как вы могли заметить. Опустите оружие. — Выждав, пока из руки стража выпадет меч, Ирем удовлетворённо убирает свой в ножны на поясе. — Что происходит? — В спешке вбегают настоятель монастыря и другие люди, но Ирем не обращает на них особого внимания. Он не сводит холодного острого взгляда с нападавшего. — Брат Иероним! Ты знаешь, где находится пропавшая гостья? — Я не знаю, — отчётливо произносит юноша, наконец, поворачиваясь к вошедшим. — Однако смею заметить, что теперь она свободна во всех своих решениях. Колокола звенят со двора, призывая на служение. Чистый, ничем не испорченный звук, мелодия, на которую отзывается сердце. Ирем не считает, что зря выбрал такую судьбу, да и то, что он дал шанс Мету и его… невесте? Тоже. Будь что будет, на всё воля Богов. Но своих наречённых подопечных он в обиду не даст. — Что это всё значит?! — Вельможи выходят из себя. Ирем смотрит лишь на настоятеля, ожидая позволения говорить, и продолжает речь только тогда, когда видит короткий кивок. Темные глаза монаха выражают тревогу, но и заботу тоже, и Ирем смягчается. Наверно, ему давно пора было со всем разобраться. Прежде всего — с собой. — Я обвенчал досточтимую княжну и её возлюбленного, — спокойно, с выраженным равнодушием отчеканивает каждое слово Ирем, вглядываясь в мигом бледнеющие лица окружающих. — Теперь перед лицами Богов они пара. Сами небеса встали на защиту этого союза. Хаос, шум, топот. Кто бы знал, что в церкви может подниматься такой гам, так много людей могло собраться? Ирема толкают, что-то кричат, чуть ли не бьют; но он размеренно направляется на свое место, откуда ему нужно вести службу. Это сейчас важнее всего. «Надеюсь, ты не ошибаешься», — думает Ирем, равнодушно глядя в покрасневшие от ярости и белые от ужаса лица гостей. «Ну, я тебе припомню этот хаос, Мет». …Они не успокаиваются и спустя часы. Ирем держится в стороне, и братья-монахи точно прикрывают его, вызывая тихую благодарность. То ли он ошибся, то ли нет; уже не имеет смысла переживать о выбранной дороге. Настоятель встревожен и устал, но в его мягкости — привычное доверие к братьям монастыря, и он негромко спрашивает: — Ты уверен в своем решении, брат Иероним? Ирем незаметно сжимает рукоять меча и смотрит в землю, сжав челюсти, отчего обостряются скулы. Закатное солнце расчерчивает небо, но в тени дома на собеседников не падает его свет. — Абсолютно. На всё воля Богов. — Что ж, мы словно птицы, а птицам надо летать. — Настоятель касается плеча своего воспитанника и коротко улыбается. — Доброй судьбы. — Алем, — глухо отзывается священник.*
4, седьмой месяц (тайо), 3875 Сиаста
Судьба, однако, вещь слишком странная, чтобы пытаться понять её закономерности. И как только Боги решают, за какие ниточки дергать, где ослаблять паутинку плетения мира? Жизнь непредсказуема. Сегодня ты в клетке — дорогая птица, ухоженная, завтра ты на свободе — отощавшая и взъерошенная. Что предпочтительнее — каждый сам решает. Эмили выбрала свободу — и не хочет жалеть. Во всяком случае, пока всё идет не так плохо, и это обнадёживает. Идёт второй день спонтанного странствия; вокруг тёмно-зелёный лес, дышащий свежей прохладой и мягкой хвоей; белое платье сменилось на дорожные брюки и рубашку, туфли — на сапожки. Пока что это единственные вещи Эмили, кроме украшений, которые она не снимала с момента входа в монастырь и которые Мет запретил продавать. Мет… Какой, однако же, странный парень! Эмили бросает взгляд на него, затем переворачивается на живот и опирается локтями. Колёса постукивают, неровно двигаясь по проложенной через лес дороге. Повозка, в которой, кроме двух неожиданных попутчиков, находится так же овёс, управляется бодрым старичком в крестьянской одежде: добрый житель согласился подкинуть молодых до ближайшего городка за малую плату. Пользуясь тем, что не его очередь управлять лошадьми, Мет спокойно себе посапывает; к Эмили сон не идёт. Девушка с тихим вздохом всматривается в его лицо. Обычный паренёк; заостренные черты лица, четкие скулы. В его лице можно найти красивое — наверно, из-за улыбки, которая не сходит даже во сне. Волосы непослушные, лезут куда угодно, хотя и не длинные; они тёмные — замерли на границе чёрного с каштановым. Сейчас веки сомкнуты, но когда Мет поднимет их — глаза будут серовато-зелёными, как лесные озера в летний тёплый день. Эмили не знает, как вести себя с ним, не знает, чего ожидать. Но, в крайнем случае, сбежать она успеет… да и этот парень не вызывает у неё неприязни, а уж в людях Эмили разбирается. «Всё равно мне больше нечего делать», — с горькой улыбкой думает Эмили, но встряхивается. Затем протягивает руку и щёлкает Мета по носу; тот смешно морщится, приоткрывает правый глаз и с укором смотрит на спутницу; снова опускает веки. — Вставай, скоро привал, — со смешком замечает Эмили, садясь. Дно у телеги не самое приятное для долговременного сидения или лежания, но не так плохо. «Как всё странно, однако…» — Осколок, — бормочет Мет и неожиданно садится, так, что телега аж вздрагивает. Эмили поворачивается к нему и замирает в удивлении: лицо ровное. В глазах какая-то отрешённость. Словно он далеко-далеко отсюда… Потом юноша встряхивается и смотрит уже осмысленно, даже с любопытством. — Осколок? — Может быть, ей не следует лезть не в свое дело, но удержаться не получается. Эмили ожидает любой реакции, но Мет опять её удивляет. — Странные сны, видения, — сообщает он чуть задумчиво. — Везде повторяется слово «осколок». — М-м. Я не слышала о чём-то таком… — Эмили пожимает плечами. — Во всяком случае, в книгах… — Не парься. — Мет улыбается и тянется, опять валясь на спину. — Если понадобится, сны сами откроются. И вообще, у нас есть ещё что-нибудь съестное, кроме яблок? — Что, надоели? — беззлобно посмеивается девушка, но в душе согласна с ним. В путь они не взяли ничего, закупив только еды на первые дни. Дорога растянулась, а всё, чем был богат их проводник — яблоки. Красные, спелые и вкусные… вот только питаться несколько суток одним видов фруктов не блеск. Зубы сводит уже. Они молчат, но атмосфера почему-то не напряжённая. Для Эмили это непривычно, но неожиданно приятно. Впервые в общении с кем-то ей не нужно подбирать выражения, следовать наречию дворян. Новый спутник (и по совместительству спутник на оставшийся отрезок жизни) удивительно себя ведёт — то как радостный идиот, восторгающийся мягкостью сена и прохладным туманом, то как далеко не глупый человек, осознающий свои шансы и строящий планы. Ещё и то, как он говорил про Осколки… Мет простой, но сложный. Убийственная логика юной княжны. — Эй, ребятки, — слышится голос спереди — то хозяин повозки зачем-то окликает. — Вы бы взглянули, что творится. Телега замедляет ход, и оба странника удивлённо оборачиваются. Мет ловко карабкается через сено к старому фермеру, и Эмили неуклюже спешит за ним. Вид, и правда, странный: до этого дорога была почти пустой, но теперь повозки стоят там и тут, столпотворение какое-то. Приглядевшись, Эмили видит, что прямо у обочины стоят настоящие гвардейцы, в пыльных, но крепких латах — их около десятка, и они пропускают путешественников по очереди, только осмотрев их лица и содержимое повозок. В голову тут же ударяет ужасающая мысль; зрачки девушка сужаются, а кровь вмиг отливает от щёк. Мет, очевидно, мгновенно понявший и оценивший ситуацию, недовольно присвистывает: — Ну и патрули тут устроили, видимо, горят желанием получить деньги за возврат наследницы. Эх, была не была, готовься, Эмили! В следующие минуты происходит сразу несколько событий. Мет отдаёт мешочек с заранее собранными деньгами старичку — плата за проезд и еду (пусть даже яблоки), затем поворачивается к Эмили и с самой невозмутимой миной обхватывает её за талию. Не успевает девушка и моргнуть, как уже оказывается перекинутой через плечо, а Мет с размахом выпрыгивает из повозки и бежит прямо к патрулю. — Ме-е-е-ет!! — Доверься мне! — кричит он в ответ и с грозным хохотом врезается в ряды солдат. — Хэй, смотрите, кто у меня есть, ваша дорогая княжна! Эмили цепляется за него клещом и чуть не визжит; только этого не хватало! Он ведь обещал… обещал увести её! Что это значит?! Однако Мет резко сворачивает в сторону и ныряет в окружение еловых ветвей. Те шевелятся, словно живые, и за ними образовывается самая настоящая стена из хвои и острых веточек; дерево словно прикрывает их! Эмили от удивления приоткрывает рот, но не ослабляет хватку, вцепившись в плечо спутника, а тот мчится напролом, и мышцы перекатываются под одеждой. Хм, а выглядит худым… Эмили остаётся только поражаться, как её не хлещет листва по лицу. Мет же самым ловким образом минует все пни, коряги и овраги — или они сами расступаются перед ним? В спешке соображается неплохо, и до Эмили доходит, что с начала их путешествия она так и не спросила, какой у Мета дар. И свой не назвала тоже. — Зачем ты им показался?! — кричит она, нагибаясь, чтобы не получить в глаз от торчащей ветки. — Прикольно же! — отзывается Мет. Кажется, он не особо запыхался, хотя не только бежит, но и девчонку на плече тащит. — Что?! — Да их бы наказали, если б они упустили, так хоть скажут, что тебя видели! «Он шутит?» Эмили совсем не до веселья. «Так рисковать ради… защиты? О Боги, и чем он только думает?» Мет взмахивает свободной рукой, и ближайшая ель разворачивает ветви, приглашая их в самодельный шатер. Эмили ахает, когда встает на ноги, а Мет уже тащит её к убежищу. Внутри подстилка из хвои, колкая и сухая, но сухо и пахнет лесом. Не так плохо. От волнения, правда, живот сводит, но Эмили старается контролировать свои эмоции. Они присаживаются отдохнуть. — Слушай… — Эмили поворачивается к спутнику, глаза её сердито сверкают, как сапфиры в пламени костра. — Что всё это значило? — Прости, что не предупредил, — пожимает плечами Мет. — Серьёзно, я знаю, какая кара следует за теми, кто проворонил принцессу. — Я не принцесса… Ну, хотя да. — Их будут бить плетью. Если же они скажут, что хотя бы видели тебя, наказание уменьшают, так что есть шанс потом нормально дышать. — Мет мрачный, точно вспоминает что-то плохое. У Эмили есть ещё вопросы, но она проглатывает их, сворачиваясь на колкой хвое; неподходящий момент для выяснения причин. Спустя некоторое время она всё же говорит: — Извини, что не поверила тебе. Обещаю, что отныне буду доверять тебе полностью, Мет. — О. — Парень кажется смущённо-удивлённым, но и радуется тоже. — И я тебе доверяю, Эмили. Они улыбаются друг другу. Слышится пронзительный свист, и путники вздрагивают; уже не за горами жаждущие найти беглянку стражи, и нужно торопиться. …Но этого они не ожидали. Окружённые со всех сторон, пойманные в собственную ловушку. Собаки срывают глотки совсем близко, и солдаты уже показываются за деревьями. Эмили знает, что это значит. Её вернут в дом князя. Запрут в комнате, скорее всего, запретят выходить, как обычно. И опять потянутся долгие, тяжёлые часы одиночества и закрытого чувства в груди; вновь неволя. Эмили — птичка, но там она птичка в клетке. Мет же открыл ей дверцу… Она не хочет возвращаться. Ни за что. И, когда Мет уже кидается вперёд, стараясь увернуться от брошенного копья, и стражи с перекошенными от злости лицами надвигаются совсем близко, Эмили хватается за голову и кричит. Просто крик — но на него всё отзываётся. — Я не хочу домой! Голос обрывается посреди наступившей мёртвой тишины. Девушка робко приоткрывает глаза. Оглядывается. Мет смотрит на неё шокировано, удивление в его серо-зелёных глазах заставляет её очнуться. Эмили переводит взгляд на солдат — они замерли, как изваяния, точно часы вдруг перестали тикать, покрыв их неподвижностью в самый неловкий момент. Наконечник копья в полуметре от лица Мета остановлен тоже, и парень аккуратно отодвигается. Затем поворачивается к Эмили; она уже закрывает глаза в страхе, ожидая его реакции. — Эмили… — Его голос звучит все так же удивлённо, без примесей других эмоций. — Ты что, время остановила?*
— …Что? — Эмили вмиг вспыхивает, чувствуя, как дрожь пробегает по телу и заканчивается на кончиках пальцев. — Ну… В конце концов, она обещала верить ему. Пусть даже знает всего ничего, пусть не может понять ни его образа мыслей, ни его поступков, она верит ему. Не страшно, даже нужно, чтобы он знал всё, тогда будет не о чем беспокоиться. — Это… как бы мой дар. — Эмили разводит руками, показывая застывший мир вокруг, и Мет следит за ней круглыми глазами. С таким выражением лица он похож на ребёнка, при котором свершилось чудо, и девушка с облегчением договаривает: — Я управляю временем. Чуть-чуть. — Ничего себе! — присвистывает юноша, с опаской приближаясь к ближайшему солдату. — Магия реагирует на эмоции, да? Время остановилось, когда он чуть не… — Он бы попал в тебя, и я испугалась, — честно признаётся Эмили. Затем в голове что-то щёлкает. — Стоп. Моя сила действует на всех и всё. Мет, почему ты можешь двигаться? — О, это следующая ступень наших отношений, — серьёзно говорит он, но поспешно взмахивает рукой, замечая, как вытягивается лицо новоиспеченной невесты. — Спокойно, спокойно. Я всё разъясню, только давай позже и в более безопасном месте. Не здесь! Кстати, когда они очнутся? Унимая бурю в голове и сердце, Эмили всё же старается мыслить трезво. — Надолго я никогда часы не останавливала… Я почти не управляю своим даром. Но минут пять у нас ещё есть. «Ой, не минут же...» Эмили прикусывает губу, виня себя за оплошность, но Мету каламбуры явно не мешают действовать. Он деловито опускает руками копье, хватает её за руку и тащит в лес, вновь стараясь скрыться от погони. Ничего вокруг не двигается, остекленев в бесконечной пустоте, и это страшно — Эмили всё ещё не привыкла к подобным зрелищам остановившегося мира. Ветер пойман в ловушку среди вершин, ни хвоинка не двигается, пока её не касается рука, и воздух прозрачен и равнодушен. Всё замерло и молчит, совершенно пустое. Эмили боится пустоты, боится растаять в ней, как ещё один солнечный блик, как замёрзшая в полёте капля воды. Рука Мета тёплая, и это пока единственная ниточка, за которую Эмили может держаться. Они бегут всё дальше, и постепенно — замедленно, точно во сне — реальность начинает оттаивать, заполняться живыми красками. Секундная стрелка, преодолевая сопротивление, медленно сдвигается с точки остывания и мучительно пытается возобновить ход. Где-то вдалеке кричит птица. Эмили еле слышно вздыхает; с души словно камень падает. Странно, конечно, что Мет не попал под действие дара… но он обещал всё объяснить. Да и место не подходящее, он прав. — Эй, ты дрожишь. — Он оборачивается, встревожено сдвигая брови. — Ты много сил расходуешь на подобное? — Наверно, — шепчет Эмили побелевшими губами. Ей тяжело дышать. Перед самой деревней Мет ведет её уже под руку, а она опирается на его плечо, чтобы не упасть. Сначала заклинание казалось обыкновенным, но, видимо, оно высасывает силы потихоньку. Девушка прикрывает глаза, слушая возобновившийся ветер, и мечтает скорее уснуть. Она просыпается уже на каком-то постоялом дворе. Мет бережно сажает её на широкую дубовую скамью у стола, приносит горячую пищу. Суп обжигает рот, но Эмили только рада этому; еще Мет подаёт ей кружку чая с приятным ароматом трав и заставляет выпить до дна. — Они отстали? — с трудом ворочая непослушным языком, пытается спросить Эмили. — Да. Мы в безопасности. Он говорит не «ты в безопасности», а «мы». Эмили почему-то рада такому обращению. Это помогает ей чувствовать его заботу. У Мета был прекрасный шанс, но он не выдал её. А ведь мог взять деньги и уйти, бросив княжну среди солдат. Но не сделал же… Он хороший человек, Эмили уже уверена в этом. Она сворачивается на жёсткой кровати с провисающим матрацем, но на душе спокойно, хоть и блекло. Мет тихо напевает что-то себе под нос, рядом разбирая свои скудные пожитки, и его голос убаюкивает, расслабляет. Он действительно мог бы стать певцом… но он воин. Эмили улыбается: она это не будет забывать. Утром она чувствует себя абсолютно свежей и полностью восстановившейся, и они снова следуют. В этот раз Мет уже конкретно вспоминает что-то. — Эмили, — зовёт он. Девушка подходит к нему, кутаясь в короткий плед. — Я с торговцами пообщался. Говорят, тут неподалёку телепорт работает, он раз в год переносит людей туда, куда они пожелают. Ты никогда не хотела где-нибудь побывать? — Если где-то, то подальше отсюда, — усмехается Эмили, с любопытством поглядывая на него. — То есть как это — переносит? — Плохо знаю детали, но точно и бесплатно. Просто пуф! — Мет изображает руками взрыв. — И ты оказываешься в другом месте! Правда, это доступно только магам… — Ты… — Я обещал рассказать о своём даре. Помню. Но потерпи немножко, скоро сама все поймёшь. Эмили сдаётся, со вздохом кивая и возвращаясь в комнату. Она чувствует слабость в ногах — ещё бы, остановила время! — так что приходится мало двигаться и беречь силы. Зато что-то она уже узнала. Интересно, куда они с Метом могут попасть… В путь они выдвигаются следующим утром, в этот раз пешком, чтобы затеряться в толпе. Все стражники уже оповещены о побеге княжны, и Эмили, закусывая губу и натягивая капюшон плаща на самое лицо, понимает: она не сможет жить так близко к дому. Что бы она ни сделала, как бы ни пыталась скрыться, в родной Сиасте её найдут без проблем. Страна сама-то большая, и граница далеко… Мет раздвигал руками лес. Наверно, он природный маг, раз растения ему подчиняются. Эмили косо смотрит на жениха; тот деловито следит глазами за солдатами, невесть как очутившимися в деревне, и ищет обходные пути. Он не хочет говорить про свой дар у кого-то на виду, почему? Может, он преступник? Но Эмили поспешно отгоняет эту мысль. Она пообещала верить ему, а клятвы держит всегда. Звучит трубный сигнал — рог! Девушка вздрагивает и прижимается к Мету в испуге; уж она отлично знает, что следует за подобными звуками. Это всегда означает приезд какой-то важной персоны, а вдруг это?.. — Мелодия другая, — угадывая её мысли, сообщает Мет. Неожиданно по его лицу расплывается воистину лукавая улыбка, и он бормочет: — Вот же… белый волк. Пойдем, Эмили, а то нас действительно поймают. И он тянет её в сторону самых безлюдных улиц, тихих и покойных. Народу здесь почти нет, и юная княжна чуть расслабляется, однако совсем скоро слышит цокот копыт по каменной дороге. По спине пробегает дрожь, она сжимает ладонь Мета, но тот вдруг распрямляется и скидывает капюшон, весело глядя в сторону звука. — Какой же ты безнадёжный! — рявкает голос, и Эмили тоже в изумлении оборачивается. Он знаком ей, хотя она и слышала его совсем мало. — Сначала сбежали не в ту сторону, потом напали на стражников! О Мрак, как же тяжело с вами! — Не ворчи, — беззаботно отвечает Мет, крепко пожимая руку спешившемуся юноше. — Видишь, мы в безопасности. — Относительной. Солдаты уже идут сюда. — У этого человека холодные светло-серые глаза, белые гладкие волосы и светлая одежда из хорошей ткани. За поясом ножны с мечом. Он слегка кланяется. — Приятно вновь видеть вас в добром здравии. — Отставь церемонии, — хмыкает Мет, когда Эмили приседает в реверансе. — Если ты не забыл, братишка, это теперь моя невеста, моя новая семья. А ты мне как родной уже лет так… много. Эмили смущается, но внутри радостно ёкает. «Семья…» Она совсем забыла про эти аспекты жизни чьей-то жены. Они с Метом теперь семья, вот почему он так заботится о ней. — Зовите меня просто Эмили, — кивает она и, получая приглашающий взгляд от священника, добавляет: — Ирем. — Так что, ушёл из монастыря? — Мет выглядит удивлённым. Ирем неопределённо пожимает ровными плечами. Лицо у него невозмутимое, спокойное, взгляд ясный и твёрдый. Он всегда знает, чего хочет. — Я долго думал и пришёл к выводу, что с твоими навыками скрывания и известностью княжны вы точно пропадёте раньше, чем пересечёте границу Сиасты. — Монах со вздохом оглядывается. Где-то там уже слышатся голоса стражи, допрашивающей местное население на пришествие светловолосой девушки в компании темноволосого пацана. — Если вы, конечно, не имеете возражений, я бы… — Ура! Ирем идёт с нами! — Мет в восторге стукает друга по плечу, не замечая, как тот недовольно морщится. — Эмили, солнце, ты не против его присутствия? — Не против, — искренне отвечает девушка, улыбаясь. Ей придётся ко многому привыкать, но Мет уже своим присутствием создает дружескую атмосферу. Возможно, Эмили с Иремом могут поладить. — В таком случае нужно торопиться. Портал открывается ровно в полночь в нескольких милях отсюда. — Ирем растирает ушибленное плечо. Выражение у него всё такое же равнодушное и прохладное, но Мета это не смущает, значит, и Эмили тоже. — Вы уже решили, куда переместитесь? Сойдет любое место вне Сиасты. Жених и невеста переглядываются. «Я верю тебе», — говорит взгляд Эмили. «Спасибо», — отзывается взор Мета. Темноволосый мечник с загадочной магической силой улыбается ещё шире и торжественно провозглашает: — Мы отправляемся на юг, к пустыням!