6, седьмой месяц (тайо), 875 Сиаста
Портал — огромное поле, широкое, поросшее короткой светлой травой. Густые тёмные леса обступают его со всех сторон, на них лежат древние чары — приблизиться может только волшебник, который управляет выбравшим его даром, так что ни один чужак не ступит на поле Портала. — У меня сила управления электричеством. — Ирем протягивает руку. Между пальцами искрятся маленькие голубые молнии. — Так что я тоже маг. — Маги тоже становятся священниками? — заинтересованно спрашивает Эмили. Она, как ни старается, не может вспомнить, чтобы когда-то магов особенно баловали. В Сиасте их недолюбливали и считали выродками человеческого рода. Во всяком случае, так думали во дворце Сиасты. — Священником может стать любой, кто готов посвятить свою душу Богам, — слегка улыбается беловолосый юноша. — Каждый, кто хочет, чтобы его молитвы достигли небес. Лошади не могут отыскать поле, так что троим путникам нужно идти пешком. Они продвигаются через густой лес, и Мет балуется, заставляя деревья двигать широкими ветвями. Эмили не спрашивает его о даре, скоро сама всё поймет. На поле не так много людей, как ожидалось, но все они прячут лица. Волшебники самых разных мастей, причём некоторые стоят даже у самых настоящих торговых палаток, магазинчиков. Видимо, за год тут каждый раз что-то отстраивается. Кто-то уже переместил свои товары ближе к деревьям, дальше от большого круга — он нарисован прямо поверх травы, и несколько волшебников всё ещё рисуют его толстыми кистями, оставляющими цветной след в воздухе. Круг большой, вместит много человек, он составлен из рун, значение которых Эмили может прочитать с трудом, хотя всю жизнь учила разные магические языки. — Пророческие шары! Сферы заклинаний! Лучшие фонари с нетающими свечами! — провозглашает один волшебник. У него шляпа с широкими полями и седая борода. — Справочники по проклятиям! Стихийные поисковики! Пробуждатели дара! — зазывает другая, в тёмной мантии и светящимися по-кошачьи зелёными глазами. — Разве дар можно пробудить? — с недоумением спрашивает Мет. — Нет. — Эмили качает головой. — Дар — нечто внутри тебя, рождающее и умирающее с тобой. Его нельзя так просто взять и вдохнуть в кого-то, с этим нужно появиться на свет. — Она слегка краснеет. — Ну, во дворце заняться было нечем, вот и читала много… — Это похвально. — Ирем с неодобрением поглядывает на лавки. — Но организовывать масштабные торговые точки в подобных местах… Взор Эмили неожиданно падает на лицо одного из торговцев, и она обмирает; зрачки расширяются, пряча голубую радужку, ресницы подрагивают. Мет замечает удивление невесты и оборачивается, пытаясь понять, чему она так изумилась; девушка в порыве дёргает его за рукав, кидая наполненный самыми разными чувствами взгляд, и кидается к одной из палаток. За прилавком стоит мальчишка лет четырнадцати, вихрастый, светловолосый, в поношенной, но крепко сшитой одежонке и с чёрной меткой под левым глазом. Он смотрит на проходящих мимо с интересом, но молчит, накручивая на палец одну из кудрей вместо того, чтобы зазывать народ. На полках магазинчика расставлены разноцветные кристаллы всяких форм и размеров. — Кай! — Эмили останавливается напротив него, и на лице её сияет радость, а сердце трепещет в груди. — Вот ты где! Мальчишка смотрит на неё сначала недоумённо. Ну, девушка, ну, блондинка, волосы собраны в хвост и касаются плеч, глаза голубые. Потом выражение удивления сменяется узнаванием, потом — чистым восторгом. — Госпожа! — вскрикивает он и, видимо, едва успевает сдержаться и не накинуться с объятиями. Тут же понижает голос, точно стыдясь громко произнесённого: — Ах, госпожа, вы тут, ещё и в такой одежде! Что случилось? — Лучше ты расскажи! — смеётся Эмили. Она ловит непонимающие взгляды со стороны своих спутников и машет им рукой: — Простите, простите. — Она касается плеча мальчика, и тот расцветает ещё более радостной улыбкой, а Эмили поворачивается к друзьям. — Это мой давний товарищ! Сколько же времени мы не виделись, ты так вырос… — Мне уже четырнадцать, госпожа. — Паренек хвастливо усмехается, но по очереди пожимает руки Мету и Ирему. — Я Кай Сортесс, и два года назад я был слугой в замке господина князя. А леди Эмили — моя прямая хозяйка. — Уже бывшая. — Эмили, наконец, давая волю эмоциям, обнимает мальчика. Он ниже её на голову, его волосы светлее, больше выцветшие, чем природные. — Кай, Кай, я так рада!.. — Брат Иероним, — представляется Ирем с короткой улыбкой. В его глазах видно одобрение, точно он заранее считает мальчика надёжным. — И мой товарищ по оружию Мет Форест. — Сейчас, сейчас! — спохватывается Кай, щёлкая пальцами. Вокруг товаров вмиг окутывается светло-розовое облачко. Паренек поясняет: — Это мои чары, ловкий туман. Значительно помогает. Пойдём в мою палатку, ведь многое рассказать нужно! Он ведёт их между рядов, точно по ярмарке. Место, как он говорит, принадлежит одному волшебнику, принявшему мальчишку с даром к себе на обучение и с тех пор заботящемуся о нем, как о сыне кровном. Эмили слушает его с дрожащей радостью в груди; милое сердцу лицо среди водоворота последних событий вселяет в душу горячую благодарность небесам. Всего лишь за неделю всё поменялось так резко, и в глубине Эмили не может ещё полностью осознать произошедшие перемены, но она старается, старается. А встреча с давним другом поддерживает. С тех пор, как они в последний раз виделись, Кай и впрямь вырос. Ему было двенадцать, когда начались гонения на магов, когда обезумевшая княгиня поклялась изничтожить волшебное племя. Эмили было пятнадцать лет от роду, она уже понимала серьезность дворцовых интриг, и клятва княгини привела её в ужас. Добрая часть слуг имела дары — на севере часто рождаются судьбоносные дети, и их в большинстве своем сразу берут как слуг. Это до сих пор Эмили не может понять. Однако её младшему другу, Каю, не повезло — о его даре правители были наслышаны. Требовалось что-то необычное, на что до этого момента не решались, чтобы сначала были бессильны остановить; риск был велик, но страх за жизнь друга — ещё больше. Эмили помогла Каю сбежать тёмной дождливой ночью, провела тайными ходами из замка и дала всё, что может понадобиться первое время. Тогда Кай с улыбкой обещал ей, что будет беречь себя, и попросил того же; он скрылся во мраке, а Эмили долго смотрела ему вслед. Потом ей сильно досталось за ночные прогулки и мокрые волосы, но её причастность к побегу одного мальчишки никто не доказал. А через пару недель — томительных, полных тревог и ожиданий — девочке пришла записка от Кая: он спасся. С тех пор они не виделись и не общались, однако Луна видит, как счастлива Эмили неожиданной встрече! И ещё больше она была благодарна Богам за то, что у Кая всё было хорошо. Он нашёл мастера, нашёл дом и дело, которое его привлекало — вместе с наставником он путешествовал, всегда был сыт и хорошо одет, в тепле и под опекой. Кай выглядит довольным жизнью, ведёт себя по-хозяйски свободно; очевидно, жизнь вне замка пришлась ему по вкусу. В палатке тепло и пахнет ароматическими свечами. Там и тут коврики со сложным плетением, подушки на восточный манер. Мастер живёт явно неплохо, и Эмили вспоминает, что у Кая никогда не было фамилии — видимо, появившийся в жизни мальчика наставник действительно стал ему отцом. Если так, Эмили может быть спокойна за него. Кай с детства был ей как младший брат, и он всегда разбирался в людях — к плохому человеку просто не пошёл бы. В уголках глаз щиплет. Эмили старательно убеждает себя, что просто ресничка внутрь загнулась. Они пьют тяжёлый сок из деревянных чашек, и Кай степенно говорит. Эмили пропустила дни, когда у него ломался голос, теперь он звучит совсем незнакомо — плавно и выразительно, как у начинающего певца. — В Сиасте становится с каждым месяцем все небезопаснее. Магов притесняют и считают уже не просто слугами, а какими-то тёмными силами, так что большинство спешно покидают этот край. Понимаете, Сиаста была прекраснейшим княжеством при правлении Нитсбена… — Кай кидает извиняющийся взгляд на Эмили, но та с тёплой улыбкой кивает, чтобы он продолжал. — … но при Яскиове она всё падает. — Вот почему так много людей собралось у Портала? — присвистывает мет с интересом в серо-зелёных глазах. Свет лампы бросает в них блики. — И даже бесплатно переправляют? — Это была идея Шендера, моего учителя. — Кай встряхивает головой, отчего кудри его слегка колыхаются, но это не попытка привлечь внимание, а скорее давняя привычка. Помнится, за стенами замка Эмили сама часто стригла его непослушные волосы… — Вроде как беженцы. Нас прогоняют с родной земли из-за того, что родились осколками былого величия… Он говорит это с горечью. А вот Мет вздрагивает, обращаясь в сплошное внимание, и Эмили внезапно вспоминает. — Осколки? — переспрашивает она поспешно, не давая жениху раскрыть рта. Пусть лучше ответ будет ей; лучше для них всех. — Мастер часто так говорит. — Кай пожимает плечами. — Так вот. Шендер сказал, что он придёт к самому отправлению. Вы можете остаться здесь. — Безвозмездно? — уточняет Ирем. — Не знал, что можно требовать платы от церковников. — Кай смешливо корчится, но, замечая такой же спокойный взгляд рыцаря, сдаётся: — Конечно. Это только из-за госпожи. Мет молчал почти весь разговор и молчит сейчас. Он думает о чём-то, но по его лицу сложно понять. Эмили вглядывается в него, но обычная эмоциональность и живая мимика сменилась маской задумчивости, и нельзя понять, в чем дело. Она незаметно касается его плеча. Мет смотрит на неё так же отстраненно, но всё же улыбается — не натянуто, а так, как может только он. «Я не хочу, чтобы между нами была стена», — вдруг понимает Эмили. Она так же оборачивается и к Ирему. Он негромко разговаривает с Каем, но девушка не вслушивается в их беседу, просто наблюдает. «Я могу доверять им. Если так, то я… то они тоже должны доверять мне». Наверно, она впервые поняла, что покинет эту страну. Причем уйдёт в компании тех, кого не знает и кто не знает её. Если так, она хочет исправить хотя бы последний пункт. Пусть знают всю правду, прежде чем нырять с ней в неизвестность. Они пользуются возможностью передохнуть перед таинственным путешествием. Ирем и Мет остаются в палатке, а Эмили и Кай выходят наружу, под яркий солнечный свет и шум волшебного народа. — Вы только похорошели за два года, — улыбается парнишка. Они отходят к самым деревьям и присаживаются в их тени. — Спасибо, что спасли тогда. Я столько нового узнал, нашёл новый путь для себя. — Я рада. — Эмили с легким вздохом упирается спиной в широкий ствол. На ней сейчас дорожные брюки, большеватая для неё рубашка и плащ с капюшоном, а не платье из легчайшего шёлка. На нём не запачканная одежда дворового мальчишки, отвечающего за мелкие поручения, а надёжный костюм ученика чародея. Всё изменилось. — Госпожа, почему вы не в замке? — медовые глаза смотрят на неё с прямым вопросом. — Ты знаешь, что меня ждёт там. — Эмили коротко усмехается, без злобы, но с какой-то тоской. — Так что можно говорить, что меня спас Мет. Видишь ли, мы… как бы… - Ух, не думала же она, что это будет так неловко сказать! — Он сделал мне предложение. Помог избежать помолвки… Кай сначала смотрит на неё, хлопая ресницами, а потом заливается коротким, но ярким, точно зимняя оттепель, смехом. — Так и думал! — Парнишка, стараясь восстановить дыхание, потирает глаза. — На самом деле мы уже встречались с ним, госпожа. Он тоже вытащил меня из большой передряги. — Порой мне кажется, что он всех собирается спасать. — Эмили улыбается. — Скажи, Кай… ты много слышал от остальных магов… про Осколки? Тень ложится на лицо мальчика. Может, это просто набежала тучка на солнце над их головами. — Не много, но я помню, о чем мы говорили два года назад. — Он поднимается на ноги. Сейчас он вновь кажется Эмили совсем повзрослевшим; он уже юноша, не мальчик, к которому она привыкла, и он знает цену своей жизни. — Пойдём обратно, госпожа, ваш жених будет волноваться. Есть ещё вещи, которые не открыло нам Солнце, давайте не будет торопить рассвет. — Хорошо. — Эмили легко вскакивает. — Но однажды мы вернёмся к этой теме, договорились? Кай улыбается, но теперь в его глазах плохо скрытая тревога. — Конечно. * Тихое сопение свернувшейся калачиком под пледом девушки ничуть не мешает. Ирем привык к ровному дыханию братьев в церкви, даже к тому, что некоторые личности разговаривают во сне, ему не привыкать. Однако, хах, кто бы подумал, что однажды почтенному священнику, монаху с мечом придётся оказаться в столь запутанной ситуации. Хотя, нет, все же Ирем сказал бы — интересной. Он подпирает подбородок рукой и задумчиво смотрит на сопящую в уголке палатки Эмили. Девушка прилегла только по упрямству Мета и сразу заснула, так хоть силы пусть восстановит. Ирем мало что слышал о роде правителей Сиасты, хоть и прожил в этой стране не один год. Правда, если слухи не врали, у Эмили действительно были поводы сбежать. Взор перескакивает на Мета. Сам жених с преспокойной миной равнодушного к событиям вокруг человека попивает травяной чай из блюдца, предварительно выудив все листочки. Ирем знаком с ним давно, последние два месяца он наблюдал за другом постоянно, и всё же не был уверен, что сейчас понимает его чувства. Что всё это значило? Так просто взял и сбежал с княжной. Даже для Мета, чьи поступки не отличались рассудительностью, это как-то слишком. Но он так поступил, и Ирем принял его решение. Даже направился с ними, опасаясь, как бы товарищ не наломал дров — так и оказалось, судя по рассказам этой горе-парочки о нападении солдатов в лесу. Ещё и дар Эмили. Управление временем… Чем страшна эта сила? Мет мог контролировать ток в своих венах. Пути регуляции Мета ему не открыты, хоть и интересны. А что с ней? С девушкой, эмоции которой остановили ход часов посреди разворачивавшихся событий? Не опасна ли её сила, раз выходит из-под контроля так легко? — Ты мрачный какой-то, — легко говорит Мет. Ирем замечает, что зелёные глаза давнего приятеля смотрят на него со смесью интереса и сомнения. — Ты не до конца честен с ней, — хмыкает Ирем. Мет знает, что священник имеет ввиду, и странно съёживается, точно поникает. Беловласый рыцарь изумляется подобной реакции — сколько он помнил друга, тот никогда так не смотрел… виновато? — Я не могу так просто открыться, — вздыхает Мет. Он протягивает руку, пальцы его замирают в сантиметре от щеки Эмили. Та во сне хмурится, потом улыбается. Наконец, Мет касается мягкой кожи и почти ласково убирает с её лица мешающую прядь. — Она настоящее чудо, но я знаю цену своей тайны. Даже Солнце не знает, не оттолкнёт ли она меня. — Тебя волнует её преданность? — Вот уж чем Ирема можно удивить. Странный поворот какой-то. И Мет так честен с ним… В этом он не изменяет своим принципам. Мет может сколько угодно отмалчиваться и не договаривать, но он никогда не лжёт. И сейчас так просто признаётся в терзающем его; доверие радует. — Мне казалось, вы хорошо ладите. — Мы знакомы два дня, но я могу доверить ей свою жизнь. — Мет мотает головой. — Не спрашивай, почему. Просто знаю. И меня совершенно не волнует, в отличие от тебя, её контроль над даром. Тут на его лице мелькает улыбка, и Ирем со вздохом поднимает руку. Ну, конечно, уж этот прохвост знает его, не трудно угадать тяжелые мысли, забредающие в белобрысую голову. В палатке горит лампа, она раскидывает тени по тряпочным стенкам. Кай возится у своей лавки, а солнце уже заходит, очерчивая последними лучами почти достроенный круг телепорта. Совсем скоро они соберутся, поднимутся и присоединятся к бегущим прочь из неприветливой страны волшебникам, как одни из них, и Луна предвидит, куда закинет их магия. Ирем не очень хорошо разбирается в оттенках чувств, но ему думается, что Мету сейчас больно. Что ж, успокаивать людей в порыве страха или горюющих брат Иероним никогда не умел, но хотя бы мог разделить горечь с ними. До Мета не дотянуться и не похлопать по плечу, да и не нужно. — Вспомни песни родного края, — предлагает Ирем. — Ты ведь не забыл, что говорилось в них? — Легенды говорят о надежде, о доверии по крови и о шансе на лучшие дороги, — эхом отзывается Мет, повторяя давнее вступление баллад. Он неожиданно улыбается, с каким-то облегчением. — Да. Правильно. Эмили — моя невеста, и она заслуживает знать истину целиком и полностью. Он со странной, не свойственной ему теплотой смотрит на спящую девушку. Ирем мог бы сказать, что никогда не видел прежде таких проявлений заботы в исполнении товарища — Мет всегда был добр, жалостлив, неуклюж в проявлении своих эмоций, но никогда не старался действовать так аккуратно и нежно. «Они не были знакомы ещё два дня назад», — вспоминает Ирем. «Откуда такая привязанность?» Ему видно, что это не любовь, даже не влюблённость. Мет относится к ней не как к возлюбленной, не как к сестре, которую нужно защищать. Даже на дружбу не совсем похоже. Может, просто видит в ней что-то родное? Мет ерошит волосы Эмили, вытаскивая её из мира грез. Княжна морщится по-детски забавно, фыркает и приоткрывает глаза — ярко-голубые, как тёплое летнее небо, и чистые, как лесные озёра. Ахах, получается, Ирем нарушает эту семейную идиллию? Священник качает головой на свои мысли. Какая теперь разница? Он не мог бросить их. Значит, будет следовать, пусть и не знает, к чему это приведёт. — Скоро отправляемся. — Кай откидывает полог и заходит, чуть склоняясь. Ирем не может разобрать чувства, с которым мальчик смотрит на княжну, но, наверно, это радость. Эмили вроде говорила, что они давние друзья. Хорошо, если так. — Хорошо. — Эмили садится, кутаясь в тот же плед. — Ты тоже переместишься, Кай? — Разумеется, я и наставник. — Парнишка садится. — Но у нас есть ещё около часа, чтобы собраться. Мой туман может помещать в себя вещи, так что, когда мы выйдем наружу, я просто спрячу палатку в дым, а в нужный момент воссоздам. Это несложно. Талантливый паренек. Из него может выйти толковый волшебник, если учитель не ослабит хватку. — О, кстати… — Эмили замолкает на полуслове. Она становится какой-то отчуждённой, далёкой, словно её нельзя коснуться. Ирем молча смотрит на неё, ожидая продолжения, да и Мет тоже, но в его взгляде скорее поддержка. Ободрённая княжна продолжает: — Я всё думала… вы ведь на самом деле не знаете. Да и мало кто в курсе, дядя позаботился, чтобы правда была запечатана. Она усмехается, обхватывает руками колени, подворачивает плед, чтобы полностью укрыть ноги. Неторопливо, точно собираясь с мыслями. В палатке напряжённое молчание, один Кай ведёт себя естественно. Ему, очевидно, и так всё известно. — Моего отца зовут Нитсбен Келиорт, — негромко говорит Эмили, глядя только на вышитый узор на ткани. — Вернее, звали. Он был выдающимся князем, великодушный и надёжный. При нем в Сиасте не угнетали магов, строй был другим… Но в итоге всё обрушилось. Моя мать погибла от болезни, оставив только одного ребёнка — меня, и я стала единственной преемницей князя Нитсбена. Однако новое горе постигло род, и отца моего тоже не стало. Тут она делает перерыв. Тонкие бледные пальцы скребут вышивку, словно выискивая в ней помогающую силу. Эмили всё ещё не смотрит на тех, кому рассказывает. — Трон унаследовал брат моего отца, Яскиов. Он и стал князем Сиасты, принёс много перемен для всех жителей. Я не берусь судить, хорошие или плохие, — тут у неё вырывается смешок, — ведь меня как раз тогда заперли. У князя Яскиова пять детей и, естественно, неуёмное желание построить их будущее. Однако — вот незадачка! — наследницей трона по праву преемника старшего князя являюсь только я. Никакие изменения законов не могут отменить это право. Поэтому можно считать, что я — единственная законная претендентка на трон. Кай смотрит на неё с сочувствием, Мет — с напряжённым вниманием. Ирем вслушивается в каждое слово, дополняя мозаику новыми кусочками. Значит, она действительно княжна, причём дочь предыдущего князя. А у священника полно догадок насчёт будущего подобных детей… — Ты стала для них препятствием, — только и произносит Ирем. — Именно. — Эмили мотает головой. На лицо её ложится тень, выражения не видно, но в тоне звучит та же горькая насмешка. — Чтобы сделать старшего сына преемником, нужно устранить преграду, уцелевшую дочь князя Нитсбена. Да, у дяди никогда не было ко мне тёплых чувств, он и не сомневался бы… Но мне повезло. Есть ещё несколько законов в Негласном своде Сиасты, которые никак нельзя нарушить. Они были заложены сотни лет назад ещё магами. Сиаста — единственная страна, в которой волшебство оберегает старшего наследника. Яды, прямые покушения — всё это не касалось меня, защитный купол берег от любых посягательств. Не знаю, дядя ли решался на такие поступки или мои дорогие кузены, но в итоге меня просто заперли в княжеском замке без права выхода. «Ей пришлось многое пережить», — размыто думает Ирем. Всё же постоянные попытки убийств не могут не сказаться на Эмили, которая, похоже, была в ту пору ещё ребёнком. — В принципе, это всё. Я говорила только с людьми внутри замка, то есть с прислугой, изредка с кузенами. Из родственников меня всегда поддерживала только одна двоюродная сестра… я не знаю, что теперь будет с ней, и не могу узнать. Воцаряется молчание. Его нарушает Кай, с искоркой веселья в голосе добавляя: — Я тогда работал на заднем дворе, а госпожа была так одинока и застенчива, что мы сразу как-то сдружились. До сих пор помню, как она спасала мне жизнь, носила еду, если меня её лишали. Хах, я действительно благодарен. И потом она спасла мою шкуру, помогла сбежать. Ирем игнорирует его замечания, ему важно лишь понять эту светловолосую девушку, так отчаянно решившую сплести свою судьбу с судьбой Мета. Действительно, он ошибался. Повод у неё был. Эмили поднимает на них взгляд, и в уголках глаз её сверкают слезинки, делая весь её облик как-то ярче, естественнее и совсем иначе, точно она светится. И такой искренней улыбки Ирему ещё не предоставляли возможность увидеть. — Поэтому спасибо вам! — восклицает она дрожащим, но счастливым голосом. — Правда, спасибо! Мне всё равно, куда теперь ляжет дорога, но я впервые могу ощутить себя свободной, понять, каково это — двигаться вне каменных стен. И я пойду за вами куда угодно, даже в пекло! Мет долго смотрит на неё. Затем подтягивается и обнимает за плечи, слегка толкая лбом. — Вот и славно, — говорит он радостно, так, как всегда может говорить только он. — Тогда я счастлив, что мы будем путешествовать вместе! Верно, Ирем? — Да, — отзывается священник, и на душе у него точно становится легче.*
В полночь они собираются все, строятся в очередь, группами или по одиночке заходят внутрь круга из рун и исчезают во вспышках яркого-голубого цвета. Никто не знает, где они окажутся совсем скоро, да и так ли это важно? Они уходят добровольно. Эмили порывисто обнимает Кая, и парнишка неловко похлопывает княжну по спине. Когда девушка отодвигается, на ресницах у неё блестят в лунном свете слёзы. — Не плачьте, госпожа. — Кай безоблачно улыбается. — Мы ещё встретимся. Берегите себя и не расходуйте дар напрасно. — Конечно. — Эмили всхлипывает. — И ты осторожнее. Кай поворачивается к ожидающим юношам, пожимает руку Ирему и чуть задерживается у Мета. — Защищайте её, — серьёзно говорит он. — Любой ценой, — ухмыляется Мет, пожимая прохладную ладонь мальчишки. — Обещаю. Потом они заходят в круг. Сначала ничего не происходит. Мет берёт Эмили за руку, Эмили тянется к Ирему. Они являют собой почти идеальный треугольник, думает священник почти с трепетом, если бы помнил такое чувство. Вокруг вырастают стены голубого свечения, ослепительно яркие, отчего в глазах мутнеет. Свет не гаснет, а только режет зрение, заставляет жмуриться, звенит в голове и ушах, стирает в порошок все физические ощущения. Ирему кажется, что из него душу вытягивают… А потом всё резко прекращается. Сквозь веки пробивается обжигающий свет. С трудом удаётся открыть глаза — и тут же закрыть из-за слишком яркого солнца. Затем опять открывает, моргает, задыхаясь от жары. Перед ними расстилаются пески.