30, восьмой месяц (гриан), 3875 Теневой город
Огни встречают его шаги — вереницы красновато-жёлтых огоньков, давно заменивших солнечный свет жителям Теневого города. Извилистые дорожки вымощены хорошо, но по краям уже поросли травой и оттого при дневном свете казались бы неопрятными; дома вдоль четырёх главных улиц двухэтажные, от них идут следующие «слои» города — лестницы, платформы, плиты. Циорания оставила мощный след на строении Теневого города. Одноэтажные вытянутые дома стоят четвёрками, у них есть внутренние дворики и аккуратные внешние стены с маленькими окнами. Ворота в садики красиво расписаны, но мало кто любуется ими: Теневой город живёт постоянной напряжённостью. Четыре главные улицы, идущие с четырёх сторон света, делят город на четыре сектора и сходятся в центре, на широком мосту, под которым — квадратный глубокий бассейн с фонтанами и водяными кувшинками, что цветут в полной тьме. Туда, к бассейну, спускаются за водой, благо что источник чистый и здоровый, а моются уже в ручьях, что вытекают из бассейна и узкими речками сбегают прочь за стены города. И всё же это грустно: видеть прекрасный город в таком состоянии. Несомненно, Циорания могла бы гордиться Теневым городом, но уже утрачена слава былой империи, а мрак затопил земли своим беспроглядным отчаянием. Мало кто остаётся здесь по доброй воле. Детей почти нет, да и те исхудали без солнечного света. Женщин тоже мало, хотя некоторые отчаянные куртизанки ещё радуют солдат своей красотой, блёклой для мира-под-солнцем, но притягательной в вечном полумраке. Много воинов, но те — в основном грешники, несчастные люди, преступившие закон или потерявшие себя. К ним относится и одинокий мальчишка, бредущий без особой цели по полутёмным дорожкам. Широ спускается по лестнице, вытесанной в платформе, на главную улицу, ведущую на север. Самые жестокие битвы с созданиями мрака так или иначе проходят ближе к западу и югу, где кипят страсти и огни полыхают. Север же и восток немного спокойнее, но не это причина, по которой Широ так сюда тянет. Здесь жителей, пожалуй, ещё меньше, чем в других районах. Север менее населён, и прохожих Широ почти не встречает. Его давно уже не угнетают неловкая тишина и мёртвая атмосфера погребённого во тьме города — тьме, которую не разгоняет и мерцание фонарей. Каждому жителю выдают особые камни, при которых не нужно зажигать лучинку — светящиеся довольно ярко кристаллы, которые вешают на шнурок и носят на груди. Широ вертит желтоватый кристалл в пальцах, представляя, что бы сказал ему Хесунг, увидев его с таким аксессуаром в форте. Разведчики на то и разведчики, что незаметны и быстры, как ночные ветры. Малейший огонек — и монстры будут знать о твоём присутствии. Сегодня тридцатый день… Точно, тридцатый, потому что разведчиков отправили на выходной — в город, то есть. Широ не особо понимает, почему некоторые этому рады. В городе нет никого знакомого, и мало кто обращает внимание на мелких подручных да учеников, из которых до конца года продержится едва ли половина. Куда лучше в Сумеречном форте, где бурлит подобие жизни, а за стеной так вообще… За оградами оказалось не так, как Широ ожидал. Там вообще всё странно. Не то чтобы страшно, однако такая тревога в воздухе, отчего каждый нерв напрягается, а тело сжимается само по себе. Атмосфера угнетённости, атмосфера умирания. Этот город тоже почти мертв. Многие дома пустуют, и ученикам позволено выбирать любой, чтобы там жить. Широ устроился в северо-западном секторе — достаточно, чтобы быстро прийти на зов босса, но так, чтобы его не беспокоили. Особенно эта компашка Джета, пф… Широ поспешно здоровается со встречным солдатом. Тот только кидает хмурый взгляд и следует дальше. В городе есть лошади, но мало: животные быстро хиреют без света и должной пищи. С едой, в принципе, проблем нет, но в форте кормят куда лучше. Не Широ об этом переживать (он так и так слишком тощий). Главная улица погружена во тьму. Уже почти полночь, и ничего не изменится с рассветом: солнце не взойдёт над тихим умирающим миром, не согреет загибший уголок, что жил давно и наполнен теперь лишь призраками былых побед. Циорания проиграла не только себе и другим, она проиграла Мраку — и Мрак пьёт до дна чашу своего торжества. Широ никто не мешает пройти в библиотеку. На весь город это единственный архив, и он в состоянии полного забвения. Парнишка, природно тянущийся к книгам, не мог пройти мимо в далёкий день месяц назад — однако его ждало разочарование. Большинство ценных книг вывезено, бумаги истлели от времени, и повсюду пыль. Широ, как мог, в свободное время заходил и очищал архив, а вместе с ним ещё один или несколько учеников, по доброй воле и своему желанию. Постепенно архив приходил в нормальный вид, но слишком многое утеряно, слишком многое… Ступеньки приводят к воротам, недавно смазанным маслом. Широ открывает их бесшумно и ныряет в темноту, по дороге снимая дорожный фонарь со стойки и зажигая его — одного кристалла ему не хватит. Для городов, должно быть, свойственно постоянно находиться в свете, но здесь это опасно. Много света среди черноты привлекает страшных созданий бездны, и город живёт в постоянном страхе перед ними. Широ не видел монстров, но не раз слышал за стеной их гортанные вопли — отвратительные звуки, скрежет, вой и стенания, и каждый раз сердце проваливалось в пятки, а по хребту пробегал иней. В вытянутом здании библиотеки совершенно тихо. Широ, как ни странно, не чувствует себя одиноким, хотя как раз сейчас он отдалён от кого бы то ни было. Он так далёк… и далеки другие. Но для Широ так и лучше. — Кошкоглазый, — говорит кто-то. За два месяца жёсткого обучения в самом затаённом и требующем невиданной ловкости отряде волей неволей научишься моментально реагировать. Широ машинально сгибает колени, кладет руку на эфес меча. Напрасная тревога: это всего лишь Таиш. — Почему ты меня так назвал? — интересуется Широ, выпрямляясь. Таиш захлопывает потрёпанный том, который читал, сидя прямо на стремянке. Этот щуплый паренёк неопределённого возраста предпочитает читать одновременно несколько книг, но никогда не путает их. Сейчас он щурится, силясь при своём слабом зрении разглядеть в полумраке черты вошедшего. — У тебя очень яркие глаза, прямо как трава на солнце, — поясняет он. — Даже я это вижу. Хотя… действительно, совсем не кошачьи. Слишком большие и пушистые… — Ну спасибо! — бурчит Широ, приближаясь. — Тоже мне, похвала. Таиш коротко смеётся. Смех у него странный, похож на чириканье. — Больше я не буду тебя так называть. Хм… Как насчет «златовласика»? — …ещё одно слово — и я тебя прирежу. Таиш опять смеётся. Широ фыркает, даже не пытаясь скрыть, что не обижен. Вообще-то они с Таишем не так часто разговаривают, а до приятелей им далёко, как от Менхелла до Архэрры, но такое общение заметно скрашивает привычную тишину. Широ забирается с другой стороны стремянки — благо, что ступени её достаточно широки. Пальцы нашаривают запомнившийся с прошлого посещения кожаный переплёт, и парнишка тянет книгу на себя, ловко балансируя на краю лесенки. Географический труд какого-то древнего ученого; в нём есть нечто особо занимательное и для Широ весьма полезное. — Как закончишь — выключи свет, — говорит Таиш, легко спускаясь. — Пока, Широ. — Пока, Таиш. Он тихо выходит из библиотеки, оставляя Широ наедине со своими мыслями и с прекрасной книгой. Она старая, но расписана каждая деталь в ней. Лет десять точно есть; ещё удивительно, что столь молодые книги хранятся в архиве расхищенного в смутные годы Циоранского полыхания городе. Широ водит указательным пальцем по строкам. Причудливая вязь выполнена на общем языке, но комментарии идут символами Циорании, которые он прочитать не может. Зато карты проработаны в точности до чёрточки, и границы обозначены ровно такими, какими были они десяток лет назад. Эльвия, Лоресс и Циорания образуют треугольник. Выше Циорании — пустоши Меаролии, левее раскидываются земли Сиасты, самого большого государства на континенте. Широ опускается ниже. Вот Лоресс, граничащий с восьмью другими странами — интересно, как у них обстоят дела со внешней политикой? Левее — Кавельон… Родной покинутый край. У него есть отдельная карта с обозначениями. Кавельон — одно из немногих государств, где нет чёткого органа власти, а есть деление на районы. Провинции имеют своих руководителей, а все руководители — это Большой совет, и страна в руках надёжных людей, которые принимают решения путём компромисса. Наверно, поэтому Кавельон давно ни с кем не воюет: большая часть Совета выбирает мир. Мир, хех… Широ перелистывает страницы. Подробное описание земель со всеми их особенностями, традициями народов. Это очень интересно, но сейчас ему нужно другое. Парнишка останавливается на картах Циорании и внимательно их разглядывает. А вот и Сумеречный форт! Он вынесен на отдельный разворот, но информации мало. «А это еще что?» — удивляется Широ. Жизнь научила его сдерживать любые возгласы, и он молча вынимает вложенный листок — пожелтевший от времени, аккуратно сложенный, но ещё крепкий, с чёткими чернилами. Карта здешних земель! Тёмные равнины, подрисованные холмы. Неужели какой-то разведчик всё это обошёл? Хотя нет, вон приписка: «Нуждается в детальном исследовании». Возможно, автор карты знал приблизительное расстояние между отдельными частями, включая холмы и саму стену Теневого города. То, что нужно! Воровато оглядываясь, Широ прячет листок под свободную льняную рубашку с простой обшивкой в виде маленьких птиц — символ фланга разведчиков. Это ему ещё ох как пригодится! Главное теперь — не попасться с этой бумажкой лидерам. Широ убирает книгу, сдерживая дрожь волнения в пальцах. Подхватывает свой кристалл и дорожный фонарь. Покидает библиотеку он так же бесшумно, не оставляя ни следа своего визита, хотя в ногах трепещет кровь. Теневой город спит, укутанный мраком, и нет силы, что пробудила бы его от нескончаемого, безысходного кошмара. Широ не нужно много времени, чтобы дойти до своего домишки. Раньше эта крохотная хибара была покрыта пылью, но она отлично подходит скромному ученику. Джет с дружками поселился в одном из больших домов; Широ же не нужно многого. Зато здесь у него свой дворик. Пусть не получается вырастить что-то, Широ все равно доволен: его личный уголок, где его не имеют права задевать. Его позовут в форт уже послезавтра, а пока что… Широ касается бока, где заткнул в пояс штанов карту. Стоит изучить её подробнее, но времени слишком мало, слишком-слишком мало. Поэтому дома он быстро закидывает всякие предметы в сумку, вешает её через плечо и спешит прочь, стуча подошвами мягких сандалий по камням. Среди травы их будет не слышно, да и здесь некому следить за ним, но на всякий случай парнишка бежит мимо главных улиц. Стена возвышается во мраке, но Широ может не искать в ней лазейку — здесь всё чисто и глухо, и надёжный камень сдерживает монстров долгие годы. Ему же нужно попасть на саму ограду, в тихий час ночной полную далёких звуков. Сегодня Широ хочет увидеть, сегодня Широ хочет сражаться. Стена всё ближе, и вытянутая лестница ведёт к вершинам, откуда скоро предстанет сама суть борьбы, благодаря которой Теневой город ещё существует. Широ бежит всё быстрее. Пора что-то делать.*
— Новичкам не дают ни одной миссии, хотя уже месяц прошёл. — Хах, а ты чего ждал? В мой первый поход из десяти человек двое вернулись. Это тебе не шутки с быками на ферме, малой! Рука стискивает свёрнутую карту, ощупывая неровности бумаги, и приходится смотреть в узкие глаза человека напротив, чтобы не дать ему заметить движение. — Но я хочу в разведку! — выпаливает Широ отчаянно. — Хочу увидеть то, что снаружи! Хесунг глядит на него с сожалением, с трудом читаемым на непроницаемо-насмешливом лице бывалого воина. Он со вздохом разводит плечи, будто затекшие от длительного сидения. Свет фонаря падает неровно, и половина лица человека прячется в темноте. — Тебя тянет туда, малец? — гулко произносит Хесунг, прикрывая глаза. — Я это вижу. Мрак коварен. Он губит жизни и губит души. Ты уверен, что сможешь противостоять ему, если произойдёт непредвиденное? Слова «противостоять мраку» звучат слишком тяжело и жутко в атмосфере закрытого города, но Широ забыл давно, что из себя представляет страх. У него есть несгибаемая цель, есть горечь под ребрами и есть свернутая карта, путь которой был проложен кровью разведчиков. Следующий кровавый шаг будет оставлен Широ. Он уже всё решил. Об этом, должно быть, и говорит его взгляд, когда парнишка не мигая смотрит в глаза Хесунга. Тот опять вздыхает и поднимается на ноги со своей койки. Кристалл на его шее покачивается в такт дыханию. — За мной, — бросает он. Их учили обращаться с мечом ещё жёстче, чем стражу. Стражу обучали управлению многими видами оружия, и потому не оттачивали навык чего-либо определённого; будущих разведчиков же изначально натаскивали на владение одноручным мечом. Тренировки были тяжёлыми. Отбивались спины, колени, плечи, каждая мышца болела, и снять ноющую пульсацию не было возможности. Учителя не жалели ни сил, ни строгости, и за промашку можно было схватить деревянным клинком по открытому участку тела — в самом мягком варианте. За повторяющиеся ошибки не давали еды, постоянно лупили, и уже за месяц приверженцы порядка вышколили бедолаг-разведчиков до состояния, в котором меч держался лучше, чем у любого стража. Широ вспоминает всё это в узком коридоре, завешанном оружием. Они с Хесунгом проходят к самой стене, минуют посты, садятся на повозку с продуктами и вместе с ней преодолевают расстояние до Сумеречного форта. Крепость темнеет в узких лунных лучах. Сияющие кристаллы мелодично позвякивают, когда колёса телеги спотыкаются о камни. Сам коридорчик же обустроен так, чтобы солдаты могли миновать его быстро, не мешая друг другу хватать оружие и занимать свои позиции. Стена, опоясывающая территорию Теневого города и Сумеречного форта, уже совсем близко, и туда же спешат два человека, укрытые ночью. — Демоны вышли из Мрака, когда мы меньше всего этого ожидали, — рассказывает Хесунг. — Вышагнули — и напали. А может, они существовали всегда, иначе откуда столь богатый фольклор? Прошли века, и мы научились сражаться с ними. Но монстры никогда не подходили так вот, волной, незыблемым мраком… — Так всегда? — Да, но не всегда было. Но последнее столетие особенно тяжко. Они погрузили в темноту часть бывшей империи, их яд распространяется. Так говорю не я, малец, чтоб знал; я не выражаюсь так деликатно. По мне так они просто хотят истребить нас под корень, без преуменьшений. — Зачем? Они разумны? Хесунг бросает на Широ косой взгляд, и парнишка прикусывает язык. Не слишком ли красиво выражается он для какого-то забитого пацана из разведки? Порой нужно быть аккуратнее. — Поверь моему опыту, малец, это лишь тени. Да, действующие согласно инстинктам, они могут объединяться, и тогда у своры будет подобие разума. Но так — создания Мрака безрассудны, ими движет только жажда уничтожать. — Понятно… В крепости встречают люди, водят коридорами. Хесунг отвечает всем одинаково: «Ученик разведчиков со мной». Широ едва поспевает за широкими шагами бывалого воина, стараясь не обращать внимания на недоумевающие взгляды остальных солдат. В них так и читается: «Что такой малыш забыл в форте?» Оборонная стена вьётся вдоль территории. Она стара и во многих местах настолько дряхла, что монстрам Мрака ничего не стоит пройти — они подступают к Теневому городу постоянно, день за днём, ночь за ночью. Сумеречный форт же призван избавляться от тех, кого встретит, или предупреждать город, если надвигается особенно много тварей. В Циорании довольно тепло, но сейчас Широ пробирает холод. Он всё больше волнуется, застегивая на поясе ремень нового костюма — кроме жёстких облегающих штанов, туники и полуботинок в него входит ещё дуплет. Парнишка, расправившись с одеждой, поворачивается к отряду, в который его привёл Хесунг. Всего пять человек. Во главе — один из наставников, Махотр, преподававший слежку. Он предельно собран, коротко подстрижен, колкая щетина укрывает подбородок и скулы. К Широ он относится хорошо, лучше, чем к некоторым будущим разведчикам; всегда говорил, что Широ повезло родиться с таким лёгким телосложением. Он, пожалуй, единственный, кто так считает… Хотя в данном случае Махотр прав. Кто может следить лучше, чем низкий, худощавый и шустрый пацан? Уж точно не гигант вроде учителя по кулачному бою. — Некогда читать инструкции, раз уж тебя так резко вписали, — говорит Махотр, — так что следуй за нами, не издавая ни звука. Смотри, слушай и запоминай. Всё, что ты найдешь, может оказаться необходимым. От группы не отбивайся. Всё понятно? — Да, сэр! С вершины стены нужно спускаться достаточно времени, чтобы обо всём поразмыслить. Широ припоминает, что здесь воплей чудовищ почти не слышно. Может, они обходят стороной место, где живут люди? Славно, раз так. Чтобы успокоиться, Широ сжимает выданный кинжал, прикреплённый к поясу. Прикосновение к прохладной рукояти не особо подбадривает. Невольно вспоминаются сны, насыщенные кровью, пропитанные криками, и пальцы впиваются в гарду так, что белеют. Широ убирает руку, опуская голову. Иногда полезно быть маленьким — никто не увидит его лица. Верно. У него уже были поводы бояться. Разумен ли Мрак? Раз его действия непредсказуемы, есть ли вероятность, что на самом деле он не пуст? Плотная темнота вокруг, с трудом разгоняемая светом кристаллов, окутывает со всех сторон, и теней больше, чем человеческого тепла. Но Широ идёт ровно, не выдавая волнения, не зная, куда смотреть во время молчаливого похода. Ворота для разведчиков куда меньше, чем входные. В них можно пройти незаметно, пока чудовища (предположительно) отвлекаются на главный вход. Струйкой вытекают и разведчики из них. Впервые со времени приезда Широ ступает по земле, не принадлежащей людям. Их везли сюда обходными путями, но теперь он с другой стороны, полностью во владениях Мрака. Это ощущение, однако, не усиливает тревогу — наоборот, небывало оживляет. Чувства обостряются до предела, и Широ вертит головой — но взгляд встречает только темноту. Тихий шорох выдаёт передвижение отряда, и Широ следует за ними. Они идут вдоль стены в северном направлении; изредка Махотр останавливает их и приказывает выждать. С какой-то стороны — из-за темноты не различить источник — слышатся яростные скрежещущие вопли. Они заставляют вздрагивать разведчиков, и Широ дёргается с ними, но чувствует он себя на удивление бодро. Во всяком случае, он не один в этом непроглядном хаосе, и пока что всё идет нормально. Махотр едва слышно, но различимо в общей атмосфере, приказывает двигаться наискось, чтобы добраться до холмов. Циорания — кладбище ценных металлов. Их наличие проверяют разведчики, как проверяют также пути монстров, их ходы, общий план земель. Люди гибнут, и Широ понимает, что погибнуть может тоже. Но… ему нужно. Под ногами — короткая трава, колкая, чуть шуршащая. Кое-где она переходит в полупесчаные дорожки, где-то сменяется каменистыми нагорьями. Разведчики двигаются быстро и оперативно. — Ищите неровную поверхность, — говорит Махотр. — Неделю назад отряд отметил место, где должны находиться залежи. Но не пытайтесь до них достать. Если наличие подтвердится, специальный отряд под защитой этим займётся. Широ кивает, хотя его движения вряд ли видны. Его немного беспокоит, что чудовища — неуловимые в своей стихии — могут легко обнаружить маленькую группу жертв по светящимся кристаллам, но без них есть риск нарушить строй и врезаться в кого-то. Уровень земли поднимается — холм, должно быть. Приходится идти ещё осторожнее, ведь возвышенность для зорких вражеских глаз отчётливее. Махотр несколько раз приказывает спрятать кристаллы. Широ засовывает его в дуплет и вытаскивает, когда опасность минует. В бездне слышится вой демонов. Как странно… Вот они, люди. Слабее, вряд ли смогут дать достойный отпор. Но раз за разом выходят ведь из укрытия, лезут в пасть Мрака ради крупиц ценных материалов, которые позволяет оборонной линии просуществовать немного дольше. Они отрезаны от остальных людей среди моря темноты, но не сдаются и упрямо следуют за целью. Воодушевлённый этим Широ почти летит. Слышится подозрительный скрежет, и парнишка чуть не подпрыгивает, моментально нащупывая кинжал. Хочется знать, что тревога ложная, но разведчики вокруг напрягаются, учащаются их вдохи. Образуют круг, ориентируясь на локти друг друга; сердце Широ так и скачет. — Три метра, — шипит Махотр. Его грубая ладонь тихо хлопает Широ по сведённым лопаткам. — Держись рядом. — Угу. Скрежет повторяется, и паренёк весь превращается в слух. Что это? Как будто кость бренчит о кость, как на маленьких барабанах. У этого существа — кем бы оно ни было — кость сломана и звенит? Или… Или оно само состоит из костей? Горло сжимается, воздух проходит с трудом. Ох, и почему он не взял свой меч? Напряжённые разведчики вглядываются в темноту. Лязг усиливается, короткий ветер подрагивает и позванивает в полупустом пространстве. Чудовище подает голос — скрипящий, пробирающий до ледяной дрожи — замечает людей. Звук его передвижения несколько меняется. Широ заставляет себя сжать зубы, расслабиться, полностью отдаться ощущениям. Темнота перетекает через него, он — часть этой темноты. Мир строится на восприятии, на всех ощущениях, и они как никогда отчётливы, когда зрения лишаются. Поэтому Широ отпрыгивает в сторону моментально, едва почуяв изменения в неподвижном воздухе. Со свистом проносится у самой скулы нечто вытянутое, гладкое; кусочек его освещается выбившимся из-под дуплета кристаллом. Костяное копье, нет, заострённый коготь длиной в руку ворвался во что-то, коротко захрипевшее. Разведчик не выдаёт себя даже криком, хотя краткое мерцание показывает, что насквозь его пронзило. Широ кровь в голову ударяет. Ни звука. Нельзя издавать ни звука. Разведчики смело бросаются на монстра, блёкло освещаемого кусочками, и тот скрипит и вертится, таща за собой тело. Мечи бьют по кости, кости бьют по мечу. Широ кое-как отражает удары жал, направленные в него. Длинный хвост существа-скелета сбивает его в ног, ударяя в живот. Широ захлёбывается чернотой, отброшенный на пыльную траву. Он не слышит, когда Махотр приказывает отступить. Он не слышит, когда монстр валится, уничтоженный точным ударом в слабое место. Он только сипло глотает воздух и не думает, не чувствует, не шевелится. Поэтому, когда ощущения толчком возвращаются, а боль перестает сгибать его в кольцо, Широ слепо оглядывается. Трясущимися руками ощупывает себя. Кристалл валяется рядом — он разбит и больше не светит. — Эй, — погасшим голосом выдавливает Широ, подтягиваясь к осветителю. — Эй. Кто-нибудь… вы здесь? Мрак не отвечает ему. Повисшая бархатная тишина смешивается с чернотой. Никого. Ни чудовища, ни людей — видимо, успешно отступивших. Только Широ. Только Широ и темнота. Он остался один.*
Страх — самая естественная реакция человека на неизвестность. Этого учили не стыдиться, ведь никто не властен целиком над своим восприятием; это учили контролировать в пределах возможного. Всё-таки испуг — ещё и опасное дело, ведь может сводить с ума всего одним ударом. Широ, однако, страха не ощущает. Во всяком случае, в первые мгновения. Он просто сидит на траве, откашлявшись, и широко раскрытыми глазами смотрит в темноту, в которой всё равно ничего не различить. Чувство странной невесомости окутывает: будто он в воде, будто растворяется в воздухе. Только он — и открытое пространство вокруг, в котором кроется ненавидящая сила. Только подумав об этом, Широ пугается. Он зажимает обеими ладонями рот, чтобы сдержать невольные звуки, трясётся. Он один, совсем один. Широ один среди океана тьмы, желающего его смерти. Даже ночные кошмары, залитые кровью и заполненные дымом, не кажутся такими ужасающими, какой предстаёт нынешняя ситуация. Всё, что Широ может ощущать, ушло. Он не может дать характеристику своему положению, не может предсказать, что случится, не может сделать ничего. «Паника не должна сломать вас». Так говорили ему годы назад. «Мрак коварен. Он губит жизни и губит души. Ты уверен, что сможешь противостоять ему, если произойдёт непредвиденное?» — так говорил ему Хесунг. Дыхание постепенно выравнивается. В бархатной тиши раздаются время от времени вопли монстров, но близко никто не подходит. Может быть, они не способны чуять людей? Это немного успокаивает. Нужно уметь себя контролировать. Широ казалось, что он давно в том преуспел, но нынешняя ситуация показывает обратное. Нет, ему надо взять себя в руки. Он справится и вернётся в Сумеречный форт. Всё нормально. Он справится. Он вернётся. Проглатывая тошноту, Широ становится на четвереньки и неуверенно, ощупывая каждый клочок земли и цепляясь пальцами за колкую траву, ползёт в ту сторону, где предположительно проходила битва. Когда получается дотронуться до чего-то чужеродного, Широ с подавленным писком отдергивает руку, но возвращает вновь. Это нечто — кость. Тело монстра. Из наставлений паренек помнит, что Мрак проглатывает трупы своих убитых приспешников. Иногда удаётся забрать с собой трофей, если вовремя отделить… Широ не нужна слава, но ему нужно держаться за что-то. Он тянет тонкую кость на себя и отламывает с хрустом. Кость, действительно; длиной в ладонь. Широ передёргивает, но находку он не выбрасывает. Чудовище точно мертво. А рядом… Ладони утыкаются во влажное и липкое нечто. Желудок сводит спазмом, и Широ чуть не тошнит, но он заставляет себя провести пальцами дальше. От кровоточащей раны на груди — до шеи. Пульса нет. Человек мёртв. «Я даже имени его…» — с запоздалым раскаянием думает Широ. Хочется отвернуться, убежать подальше, и его всего трясёт. Но сейчас нужно оружие и свет, которого парнишка лишился. Приходится делать, что получится. Обшаривая воина и постоянно извиняясь перед его духом и богами, Широ вытаскивает его кинжал и несломанный кристалл, быстро прячет последний огонек бледно-жёлтого освещения себе. Наличие фонарика придаёт решимости и немного ослабляет сведённые нервным возбуждением мышцы. Широ удаётся перевести дух. «Покойся с миром». Он отодвигается от разведчика и складывает ладони, произнося короткую молитву об упокоении. Стоит уйти отсюда. В какую сторону двигаться? Крохотный огонёк может привлечь внимание порождений Мрака, но и он бы не осветил весь путь. Широ в растерянности оглядывается. Теоретически… если монстр из костей пронзил разведчика с этой стороны, то… Широ, наконец, выбрав направление, довольно робко начинает продвижение. Смелости хватает разве что на поднятие на ноги, хотя полная темнота дезориентирует и сбивает с толку. Даже хорошо отточенное равновесие не помогает, и Широ приходится идти, выставив вперед руки и продвигаясь по маленькому шагу из страха во что-нибудь врезаться. Как его только угораздило? Ну и счастливчик ты, Широ. Парнишка с тоской представляет, как доложат о его пропаже остальным. Очень сомнительно, что его прямо станут разыскивать — не велика сошка. Объяснят, что такой-то разведчик и ученик разведчика Широ сгинули в объятиях вселенского зла, что стоит поскорбеть о них, так что на обед выдадут ром и закуску получше ежедневной стряпни слуг. Язвительные мысли об этом остужали испуг, и Широ деловито продвигается дальше. Люди, попадающие в беду, зовут на помощь родственников, друзей или богов. Это так же естественно, как то, что солнце встаёт на востоке, а заходит за горизонт на западе. Широ, должно быть, удивительное исключение, потому что он как раз никого не просит о пощаде. Вернее — ему некого просить. Родственники? Друзья? Широ во всём мире одинок. Подобно спрятанному за пазухой кристаллу, он маячит неприкаянным огоньком среди факелов более ярких. У него нет ни семьи, ни дома, ни места, куда сердце желает вернуться. Он порой даже удивляется, почему до сих пор существует — неужели настолько опустошённые существа достойны жизни? Если так, то Боги сильно ошибаются. Поэтому и Богов просить о помощи не выходит. Нервное напряжение отступает, сменяясь остаточной дрожью, и у Широ зуб на зуб не попадает. Кажется, где-то он свернул не туда, потому что внезапно обнаруживает, что вокруг него — деревья. Самые настоящие деревья! Широ чуть не давится воздухом. Он ещё и очертания их различает. Должно быть, наступает утро в этих землях вечных сумерек, потому что из полной темноты понемножку выделяются более тёмные силуэты. Ориентироваться становится проще. Вот только… вот только Широ забрёл куда-то совсем не туда. Он и забыл, что в Циорании есть леса. Не только бамбуковые рощи или чащобы с раскидистыми ветвями странных деревьев, но и вот такие — обычные, широколиственные. Они стоят поодиночке, без скоплений, свободный проход открывая. Между ними наверняка снуют монстры, но сейчас Широ это не волнует. Он вжимается в ствол ближайшего дерева, жадно вдыхая аромат коры. Нечто материальное окончательно приводит его в чувство. Правда, слышится новый звук, вновь заставляющий остолбенеть от ужаса. Не скрежет, нет — различимый шорох и пружинистое эхо. Кто-то шастает среди стволов, выискивая добычу. Широ даже представлять не хочет, что это за существо. Мгновенно отыскивая источник шороха, он чуть ли не взлетает по почти гладкому стволу, затихает на нижайшей ветви, прижимаясь к стволу с такой силой, словно хочет с ним слиться. «Пройди мимо, — умоляет он одними губами. — Пройди мимо». В сумерках различается нечто вытянутое, тёмное, продвигающееся рядом. С места Широ это заметно, хотя полностью очертания ускользают. Он едва дышит, пока существо проползает внизу, но остаётся незамеченным. Даже после того, как тает во мраке хвост чудовища, Широ трясёт, и он совсем не знает, что делать дальше. Вражеский стан не будет к нему милосерден, а сражаться долго он вряд ли сможет. Да, Широ всегда отличался среди других ловкостью и быстротой применения навыков, но один на один с чудовищными порождениями Мрака… Сможет ли он выстоять без чьей-либо поддержки? Страх опутывает. Широ с трудом сбрасывает оковы ужаса, медленно слезая с дерева и двигаясь среди деревьев. На одном месте долго не просидишь. Придётся-таки идти вперёд. «Серп сияющей луны серебрится над рекой»… Слова всплывают в сознании произвольно. Широ не претендует на их авторство: что-то в глубине души отзывается на каждый слог. Это, кажется, давно забытая песня. Почему же сейчас пришла в голову? Однако воспоминание о родной мелодии помогает шагать. «Будет славно меж войны нам ещё побыть с тобой». Широ не рискует даже тихонько напеть, но нутро подрагивает. Верно, ему казалось, что он больше не вспомнит ни одной песни, но теперь вот чуть ли не выводит из закоулков разума мелодию. Приходится ещё несколько раз шарахаться в сторону, прятаться. В чем же дело, почему монстры его не замечают? Разве они не могут просто поднять головы (при их наличии, естественно)? Широ не вступает в бой, но понемногу обостренные до предела ощущения привыкают. Страшно, конечно, но упрямое желание жить сильнее. Земля начинает мягко опускаться. Спуск с холма, как раз то, что нужно! Широ чуть не спотыкается, на ватных ногах торопясь скорее покинуть страшные земли. Он даже падает, как подкошенный, там, где земля уже ровная, и, едва веря собственной удаче, поднимает голову. Серые сумерки не пропускают солнечных лучей — светило давно оставило эту грешную землю, ровно как и боги. Но в мрачном декоре мира Широ удается рассмотреть, что перед ним вовсе не протяжённая стена Сумеречного форта. Из темноты коротко проявляется здание, напоминающее башню. А ещё — оно снизу подсвечено. Широ смотрит, широко раскрыв глаза и едва решаясь моргнуть. А затем поднимается на ноги и шагает вперёд. Это сооружение изумительно составлено. Будто камни разной величины и формы кое-как состыковали, и общая постройка вышла кривобокой, с выростами, неровной, но почему-то крепкой. Камни в фундаменте излучают голубовато-зелёное сияние, будто северное зарево чудес. Широ дрожит с головы до ног, приближаясь, но не от благоговения или ужаса — он прямо ощущает странную энергию, разливающуюся от башни.Тебе нужна сила, человек?
Широ так и подскакивает, бешено оглядываясь, выхватив кинжал. Голос, пронзивший Мрак и сумрачное небо, прогремел в каждой кости, в каждой клетке, зажёг полыханием своим каждую связь в хрупком теле. Сила его была столь мощной, что перебила дыхание. Подобное Широ никак объяснить не может.Что ж, возвращайся, когда решишь принять её.
— Мало-о-ой! — слышится протяжный крик со стороны, обрывающий все стремления. Широ оборачивается. Слепо шарахаясь от собственных теней, мчится на зов. Паника бьёт сознанием, что это может быть ловушка Мрака, но — Широ со всей силы влетает головой в кого-то твёрдого и теплого, и кто-то с оханьем падает назад. Голос Хесунга дрожит — то ли от страха, то ли от гнева. — Нашёлся, значит! Ну, ну, не бойся… Теперь самое страшное позади… Вот только ты отлучился от отряда. Прости, дружок, но нужно идти. — Что-то не так? — едва мямлит Широ пересохшими губами. — Да. — Хесунг гладит его по голове, а пальцы его подрагивают. — Ты нарушил одно из главных правил Кодекса. Теперь… Теперь тебя ждёт наказание.