Темный попаданец

- Я жила в Виндхельме с семьей Расколотый Щит, - Неторопливо рассказывала Муири, сидя рядом со мной на пороге «Ведьминой настойки». - Тове я была как дочь, а Нильсин и Фригге – ближе, чем сестра. Фриггу убили, и мы все ходили сами не свои от горя. Потом я встретила Алена. Он был красив, умен, он утешал меня своими сладкими речами. А затем он обворовал их. Все эти его слова… все было ложью, чтобы втереться к семье в доверие, а после чего ограбить их. - Они мне не поверили. Думали, что я с ним заодно, как бы я не говорила. Я решила убить Алена и Нильсин. Я думала, что после убийства Нильсин Това забудет обиду и снова примет меня, - голос Муири все слабел и слабел, пока совсем не затих. Но затем словно вспыхнул с новой силой: - А если нет, то пусть утонет в слезах! Пусть поймет, как мне было плохо! Честно, я не вижу логики в ее поступках. Убить Нильсин только ради собственного прощения? А если в клане как-то узнают, что к гибели их второй дочери причастна Муири? Тогда будет скандал посильнее прежнего и Муири точно больше не сможет выпросить прощения. Грустная история выйдет в итоге у клана Расколотый Щит: одну дочь убил маньяк-некромант, вторую – недо-ассасин, мать семейства покончит с собой, а отец сопьется с горя. М-да уж. - А если, - Я предприняла попытку образумить Муири, - Това не смирится со смертью дочери и покончит с собой? – Я пожала плечами, - Всякое же может быть. - Тогда она будет недостойна древнего нордского семейства, славящегося своей смелостью и умением противостоять обстоятельствам, - жестко ответила мне Муири, поднимаясь на ноги. Переубедить у меня не вышло, что ж, сделаем, как она просит, а там поглядим, как она будет себя вести. Дирувульф, извозчик, вместе с которым мы вместе драпали от Изгоев, согласился подвезти меня за просто так, хотя дорога проходила через весь Скайрим: через Карватстен (по безлюдным дорогам Предела он не решился ехать), затем во владение Вайтран, зацепив кусочек Фолкрита, потом опять Вайтран, вдоль Белой реки и, наконец, точка назначения – Виндхельм. В эту ледяную дыру я до ужаса не хотела ехать, но, «работа есть работа». С момента моего попадания прошло ровно две недели, полные новых событий, переживаний, знакомств и впечатлений. О доме я особо не вспоминала, а сейчас, трясясь на ухабах Скайрима, который до боли напоминали родные дороги России, я ужасно пожалела о невозможности перенести с собой плеер с наушниками. Может, нанять личного барда? И обучить его дабстепу? Ехали мы черт знает сколько – так действительно спятить недолго. Если мне еще повезет попасть домой, а потом сюда, то я обязательно прихвачу с собой чертежи «лады» - введу новые технологии, а там и прославиться недолго. В Виндхельм я прибыла, когда занималась заря. И опять тут снега по колено. Вдобавок с неба еще сыпет. Ежась в этой проклятой рубашонке, я прочапала на рынок: именно там чаще всего ошивается Нильсин. На площадь потихоньку потягивались сонные торговцы. Поторговавшись с кузнецом, я купила двемерский кинжал – красивый, желтенький такой. Но немного коротковат, по сравнению со стальным. Когда я складывала в сумку купленный в дальнюю дорогу харч, на рынке объявилась Нильсин. Грызя яблоко, я издали разглядывала ее. СтрашнАя она, однако. Бить надо. Беззаботно помахивая корзинкой для цветов, она отправилась к местному Залу Мертвых. За ней, короткими перебежками, следовала я. Нильсин присела на корточки возле кустов паслена и снежоягодника. Притаившись за памятником, я потихоньку высунула синий нос и внимательно следила за каждым ее движением, попутно не забывая оглядывать улицу. Но возле Зала Мертвых в такой ранний час никого не было. Тогда я вынула стрелу и экстракт лотоса. Окунула наконечник стрелы в вязкую, противного желтого цвета жидкость и осторожно приложила ее к луку. Затаила дыхание, чтобы не дрожали руки. А затем натянула тетиву... И тут же ее отпустила. Блин, не могу я так! Я ведь знаю, чем все это для их семьи кончится. Знаю, что станет только хуже. Но это ведь контракт, мать его! Спокойно, Террелл, спокойно. Представь, что это непись. Просто непись. Набор скриптов. Прицеливаюсь... Нет, не могу я так. Просто контракт - это еще ладно. Но Нильсин ведь ни в чем не виновата! Просто этой истеричке Муири приспичило ее убить. Так, все, ну его в баню, этот контракт. Если что - прижму эту мстительницу недоделанную. Да, отличный из меня ассасин. Ну и как я буду Тита Мида убивать? Нильсин уже закончила возиться с цветами и встала, направившись обратно домой. Внезапно она оглянулась себе за спину и увидела меня. Отличная картина: нордка с корзинкой в руках и с отвисшей челюстью в одном конце кладбища и недоассасин с посиневшим от напряжения и холода лицом и отравленным луком в руках с другой. Несколько секунд мы молча пялились друг на друга. А потом Нильсин завизжала. Громко, пронзительно, как визжит поросенок. Я с перепугу схватила лук и бросилась бежать. Остановилась только за главными воротами. Стражники здесь, однако, бездельники: они с покерфейсом провожали меня взглядами. И даже не подумали остановить. Теперь мне предстоял долгий пеший путь в Ра… пофиг, двемеркие руины короче. Полчаса спустя. Сейчас я проваливалась уже по пояс в глубокий снег. Еще и с неба валили густые хлопья. По ходу, не дойду я до руин, прямо тут меня и засыплет. Я рухнула в снег. Сил больше нет, полежу и пойду. Но, когда снег попал мне за шиворот, я поняла, что не залежусь. Вскочила на ноги и, громко матерясь, стала распинывать снег. - Сжалься уже, сколько можно валить! Пощади, бессердечный! Когда вокруг меня образовалась большая, ровная площадка, я успокоилась и продолжила путь. Разбойники у руин скучковались у маленького костра и согревались, как могли. Уже еле шевелясь от холода, я таки ухитрилась прошмыгнуть мимо них к входу. Закрыв за собой тяжелую ледяную дверь, я упала на пол, прямо в маленькую лужицу. Полежав пару минут, я поднялась и на цыпочках почапала в глубь. Спящего у стеночки в мягком, теплом спальнике разбойника я тихонько прирезала. Крови из него лилось будь здоров. Все стены заляпал. Шумно тут у двемеров. Вообще, двемерские руины на меня какую-то тоску всегда навевали. Здоровенные, протягивающиеся под землей на многие километры, загадочные, с непонятной херней, так и ждущей момента, когда бы выскочить из-за угла, чтобы напугать посильнее. Хотя двемерские знания и тайна их исчезновения меня всегда занимали. Крадясь по коридору, я заметила еще одного разбойника. Он меня, к счастью, не заметил. Он спокойненько сидел на перевернутой бадье и кинжалом чистил яблоко. Вынув лук, я выстрелила в него. Он поднял глаза за миг до того, как наконечник стрелы пронзил ему кадык. Выпавшее из ослабевших пальцев яблоко подкатилось ко мне. Я подошла к телу и заглянула ему в лицо. На нем было легкое недоумение, когда разбойник заметил стрелу. Закрыв мужчине глаза и выдернув из его глотки стрелу, я поплелась по коридору дальше. Слева, в небольшом алькове на кровати дремал еще один верзила. В его горле я оставила кинжал его коллеги. Оглядевшись по сторонам, я заметила меховую броню, лежащую на тумбе. Осторожно взяла в руки и повертела перед собой. А что, добротная броня, теплая. Кое-как натянув ее на себя, я прошла чуть вперед и остановилась в конце коридора. Передо мной два пути; один – прямо – вел прямо к Дюфону и двум его дружкам, другой – налево – на уступ с двумя стрелковыми орудиями. Недолго думая, я повернула налево. Столкновения с тремя здоровенными, сильными мужиками я вряд ли переживу. Растянувшись на полу, я подползла к краю выступа и посмотрела на костер, возле которого грелись разбойники. Вон и Ален Дюфон, в красивом сером одеянии. Его сообщники на фоне выглядели неотесанными деревенщинами. Левое орудие было направлено прямо на них. Я подобралась к рычагу и с трудом потянула. Орудие с грохотом выстрелило. Его снаряды в клочья разнесли небольшую стоянку разбойников. В сторону откатилась чья-то оторванная голова. Я поднялась на ноги, с хрустом потянулась и спустилась вниз. Порыскав среди обезображенных тел, я отыскала Проклятие Эгиды – здоровенный железный молот, переливающийся синим и зачарованный на урон холодом. Взвалив молот себе на спину, я еще раз осмотрела трупы. Как же много крови. Слишком много ее я вижу в последнее время. Перекрестившись, я выбралась из руин на воздух. Снова прошмыгнув мимо сторожей, я побежала в Виндхельм. Бежать с молотом за спиной, конечно, не очень удобно, зато более устойчиво. Хотя я то и дело проваливалась в снег. Отдохнув с часок в таверне, я, проклиная чертовы медлительные телеги, поехала обратно в Маркарт. Прибуду я туда уже посреди ночи и буду потом ждать, когда проснется Муири. Придется, наверное, потревожить ее сон.