Незаконченная история...

      Девушка вышла из комнаты в огромном волнении и страхе. Она тихонько прикрыла за собой дверь в комнату с ее раненым другом, аккуратно поворачивая круглую золотистую ручку с объемными узорами, чтобы металлическая защелка не ударила своим концом. Андайн прикоснулась к своим щекам, проверяя ладонями, не горят ли они, но по всему ее лицу прошелся такой жар, словно у больной, у которой сильно поднялась температура. «Дьявол, — подумала она, закрывая глаза от стыда, и начала медленно сползать вниз по двери, скользя запястьями к ушам, — за что мне это? Я просто хочу избавиться…» Ее мысли перебил тихий веселый свист из кухни, который напоминал какую-то детскую песенку собственного сочинения, он с каждой секундой становился все громче и веселей, будто у исполнителя сложился неплохой день, его совсем ничего не волновало и не будет волновать, даже если завтра случится конец света. Андайн опомнилась, резко открыла глаза и встала на ноги, вытирая тыльной стороной ладони едва выступающие слезы. Шаги и глупая песенка становились слышны все четче. -Кого Лукас видит! — раздался веселый голос паренька с большой коробкой в руках, на которой стояла еще одна, но очень маленького размера, — значит, так, — он с грохотом поставил на пол свой груз, вытирая всей рукой выступающий пот со своего лица, — здесь фотоаппарат, — парень нагнулся, устало опираясь правой рукой о свое колено, а другой показывая на маленькую коробочку и тяжело дыша от недавней работы, — а тут… — он запнулся и, вспоминая, что лежит во второй коробке, в задумчивости выпрямился, прикасаясь слегка согнутым пальцем левой руки к своим губам, — что же тут лежит, — протянул последнее слово, потирая двумя пальцами остренький подбородок, — ай, не важно! — Лукас махнул рукой и повернулся к девушке, которая, вся бледная и раздраженная от быстрого бестолкового хода мыслей брата, не могла сказать ничего в ответ, — все равно откроем потом, — протараторил как можно быстрее болтливый паренек. Андайн с облегчением вздохнула и уже было открыла рот, чтобы сказать что-нибудь. -Ты что-то сказать хотела? — с улыбкой проговорил брат, прекрасно зная, что снова перебивает ее, — Лукас тебя слушает, — он радостно прикрыл на секунду глаза, слегка почесывая блестящие от пота темно-русые короткие волосы на затылке. Девушка зарычала, покраснев от злости, и топнула ногой, сжав руки в маленькие кулачки. -Лукас! — яростно крикнула она, злобно смотря в голубые веселые глаза наглецу, — ты знаешь ведь, — Андайн, говоря это, в упор подошла к нему, в буквальном смысле несколько раз ткнув указательным пальцем ему в грудь с каждым словом, — что я ненавижу, когда меня пе-ре-би-ва-ют, — по слогам проговорила она. Парень молча, ничего не говоря в ответ, убрал руку от своей груди, опустил вниз и аккуратно обхватил двумя своими ее шею, бережно прижимая девушку к себе. -Что опять у тебя стряслось? — спокойно, даже с каким-то сочувствием спросил он. -Я так боюсь, что он узнает, — чуть ли не плача, дрожащим голосом прошептала Андайн, обнимая в ответ брата за талию, уткнувшись носом в его широкую грудь, вдыхая запах одеколона, которым пропахла свободная черная футболка с какой-то цветной надписью на иностранном языке, — Эрнст убьет меня, — она скомкала в кулачках его футболку, а потом на несколько секунд замолкла, — как соучастницу. Безжалостно загрызет, — добавила девушка, спустя небольшой отрезок времени. -Лукас знает это, — в очередной раз сказал о себе он в третьем лице, немного помолчав и дав выговориться до конца своей сестре, — ты скрывала это больше половины года, — безмятежно прошептал парень, перебирая пучки волос в ее домашнем хвостике, — Лукас и сам бы тебя прибил на месте за такое, — брат проскользнул руками от ее шеи к плечам, крепко взялся за них и попытался заглянуть в глаза к девушке, которая, немного наклонив голову вниз, потирала маленькой ручкой свой заплаканный глазик, — все будет в порядке, слышишь? — он слегка начал трясти ее, добиваясь положительного ответа, но она ничего не сказала, — у нас началась новая жизнь: новая квартира, — Лукас отпустил это маленькое Чудо и принялся подбадривать говоря с искренними эмоциями радости и даже какого-то веселья, показывая различными жестами рук, как все действительно хорошо в их жизни, — и многое другое, хотя я больше не знаю, что еще у нас новое, кроме квартиры, — вполголоса добавил он небольшую «вставочку» после слова «хотя», — но это не важно! — крикнул еще более радостней и тут же засмеялся брат от своих же слов, — Хватит пессимизма, сестренка. Дай ему лучше парочку бинтов и несколько таблеток обезболивающего. Сейчас ему нужна от тебя лишь поддержка, а правда (да еще и такая) всегда подождет и, на что я очень надеюсь, не будет ни за что в жизни раскрыта, — искренне улыбнулся парень, снова смотря уже повеселевшей девушке в глаза, которая начинала светиться и улыбаться, как солнышко, от таких слов своего брата, — ну? — переспросил напоследок он, — Будем жить дальше? — подбадривающе взялся за одно ее плечо брат левой рукой, немного присев, чтобы быть с ней одним ростом.       Андайн быстро-быстро закивала головой, еще всхлипывая от недавнего горя и широко улыбаясь, иногда покусывая сухую потрескавшуюся кожу на тоненьких красноватых губках. -Я тебя обожаю, Лукас! — девушка начала скакать от радости, как маленький ребенок большой только что купленной плюшевой игрушке, и прыгнула на шею к брату, обхватив ее тоненькими ручонками, а затем совсем повиснув на нем, — Ты самый лучший брат на свете! — прижала она его к себе так сильно, будто это ее собственность, которую вот-вот кто-то отберет. -Не хотите, чтобы я знал, что? — самому себе (т.к. стены были очень тонкие в этой небольшой, двухкомнатной квартирке), с ненавистью, еле-еле слышно прошептал сквозь зубы Эрнст, прислонив левое ухо к закрытой на засов двери, — я все равно узнаю! — он медленно сжимал руки в кулаках, вонзая без чувства боли в ладонь твердые, за секунду превратившиеся в волчьи, черные когти, его глаза налились животной кровью, а голос перешел в нечеловеческое тихое рычание, — Андайн! — громко протянул получеловек, шкрябая окровавленными когтями левой лапы по белой деревянной двери, сдирая краску так, что ее осколки, словно пылинки, медленно падали на паркет, который не до конца закрывал мягкий, с белоснежными ворсинками палас, а некоторые вместе с деревом и бордовой кровью входили внутрь двери.       Девушка вздрогнула, моментально позабыл обо всем хорошем, что говорили ей несколько минут назад, вырвалась из крепких объятий брата, который недавно довольно долго выводил ее из такого состояния; она, словно заведенная машина, тут же бросилась к двери, на пару секунд остановившись перед ней, переводя сбитое дыхание, и судорожно повернула золотистую ручку. -Эрнст? — тихо-тихо и так нежно произнесло Чудо его имя, будто голос был волшебным, из какой-нибудь сказки, — Что с тобой? — уже до конца войдя в комнату и запирая за собой дверь дрожащими ледяными руками, кое-как вымолвила эти слова Андайн, словно кто-то рядом стоял с ней и, держа нож у ее горла, заставлял говорить.       Засов так сильно ударился своим кончиком о стенку, что этот звук раздался пронзительным эхом в маленькой практически пустой комнатушке, на которое Вервольф, стоя возле дивана спиной к девушке и опираясь двумя мускулистыми руками о него, резко повернулся к бедняжке, впиваясь взглядом, как вампир в свою жертву, и показал Андайн свою уродливую морду с желтыми толстыми клыками во рту, безумными кровяными глазами и грубой черной шерстью на голове. Впечатлительная девочка безмолвно припала к двери, с большим трудом проглатывая слюну; в ее горле стоял твердый ком, который не давал ей ни завизжать, ни сказать что-нибудь. -Принеси мне что-нибудь от этой адской боли в моей голове. Мне. Мне плохо, Андайн, — отрывисто прорычал Эрнст с сильной отдышкой, смотря на бедняжку, — как будто безумие сжирает меня изнутри, — он оторвал когтистые руки от дивана, повернувшись всем мускулистым телом к ней, и сделал первый тяжелый шаг к двери, где стояла, не шевелясь, Андайн, — ответь, пожалуйста, — второй, — когда полнолуние? — третий. Девушка еще сильнее прижалась к поцарапанной двери, пытаясь левой рукой за спиной нащупать золотистую круглую ручку, чтобы повернуть ее и выбраться из этого «сна ужасов». -Не молчи! Отвечай! — сорвался Эрнст, сделав последние два больших и тяжелых шага, подойдя вплотную к Андайн и дыша ей прямо в лицо. -Хорошо, что ты подошел так близко, — мелодично и сладко прошептала девушка, отчего получеловек потупил взгляд и вопросительно наклонил голову набок, — что же тебя так разозлило? — боязливо, тоненькой дрожащей ручонкой она провела рукой по огромному собачьему уху на макушке зверя и остановилась за ним, нежно почесывая это место, заставляя волка прильнуть всей мордой к маленькой, чуть ли не детской ладошке и слегка поскуливать от наслаждения. Грубые звериные когти стали медленно принимать свой обычный облик; голос перестал быть похож на рычание, а мышцы нереальных размеров перешли в человеческие… Мальчик, не открывая глаз и не отрываясь от руки, вобрал в себя полные легкие теплого чистого воздуха. -Меня еще никто так во время гнева не успокаивал, — еле-еле слышно прошептал он, приходя в себя до конца, — Андайн, ты сумасшедшая, — Эрнст сонно потер один глаз, уже полностью в сознании медленно отходя от девушки, которая только что была свидетелем всего этого и молча стояла, прижавшись к двери. -Мне не хотелось делать этого, — спокойно, будто ничего не было, вполголоса проговорила Андайн, протирая руку, которой только что гладила зверя, о свою большую темно-синюю рубашку, — помыл бы лучше волка своего, — она брезгливо осмотрела его с ног до головы, смешно поморщив носик якобы от отвращения.       Тишина укутала комнату, как мать своего ребенка в теплый плед, чтобы уснул; только шум все тех же городских машин, которой доносился из открытого окна, просачивался сквозь это тоненькое одеяльце, нарушая покой в этом месте. Слова, которые были вовсе не нужны в данной ситуации, совсем не обидели Эрнста, он, почти не моргая, пытался заглянуть обманщице в глаза, чтобы увидеть всю ту, насколько бы она не была горькой, правду. Неуютная обстановка тут же сказалась на состоянии Андайн: она смущенно отворачивалась, иногда опускала голову вниз, сжимала руки в кулачках и что-то «вырисовывала» большим пальчиком ножки на прохладном полу. Но, не смотря на все это, девушка не проронила ни слова, даже изредка поглядывала и проверяла, не смотрит ли опять он так пристально. Разочаровываясь несколько раз, она резко и с тем же смущением отворачивалась, концентрируя свой взгляд на комнатной пальме. Андайн понимала, что разговор с ее братом был не только между ними, но не знала, какую именно часть он слышал. Любопытство и зло снова медленно охватывали Эрнста, а гневу, как лесному пожару, нужна лишь маленькая искра, чтобы все постепенно перерастало в огромную катастрофу. Они молчали, прекрасно понимая, что секрет, который был под замком больше половины года, начинает раскрывать все свои маленькие, но такие огромные по значению тайны…