Ему не послышалось?
В дверь постучали?
Да, вот ещё один стук.
Но… кто это?
Глаза смотрят на часы — 22:35, за окнами, покрытыми замысловатыми ледяными узорами, темнота.
Тук. Тук. Тук.
Чимин должен встать, но он будто бы прикован к месту. Его это напугало.
Кто это? Кого сюда занесло, тем более в такое время?
Может, это администратор Хэиль или кто-то из персонала? Хозяйка отеля?
Но время-то позднее. В любом случае и для кого угодно.
«А что, если это люди, которые хотят здесь остановиться?» — проносится в голове у Чимина, когда он судорожно пытается нащупать ручку на ковре. Ухватить её пальцами выходит не сразу.
Кто-то не перестаёт барабанить по двери. Не открыть нельзя — человек/люди уже увидели, что в отеле кто-то есть и ждут реакции.
Чимин собирается духом и пытается унять нарастающее волнение. Он нервно проводит рукой по волосам и медленно идёт к двери. Жаль, что в ней нет глазка. Потому что там, снаружи, может оказаться кто угодно.
Кто бы там ни был, как он сюда добрался? Чимин вспоминает как какое-то время назад ехал сюда по глухому непроходимому лесу и отвратительной дороге, но сейчас зима и заблудиться куда проще.
Однако…
— Кто там? — спрашивает он, прислоняясь к двери.
Тишина.
— Кто там? — повышая голос, повторяет Чимин. Его колени взаправду начинают дрожать.
Раздаётся невнятный мужской голос:
— Извините, этот отель работает?
По факту нет, «Жемчужина» не работает, но администрация предупредила их, что если кто-то всё-таки нагрянет, то отказывать в сервисе не стоит. Поэтому Чимин говорит следующее:
— В принципе, д-да. Да!
— Вы можете впустить? Всего на одну ночь.
— Сколько вас? — уточняет Чимин, по крупицам теряя рассудок. Его внутренности скукоживаются, в голове до сих пор стоят эти громкие стуки. Он действительно испугался.
— Я один, — мгновенно отвечают ему, и парень начинает чувствовать облегчение.
Или нет?
Что, если это ложь, и его разделяет дверь от группы каких-то извращенцев и маньяков? Они вломятся в отель и будут делать плохие вещи? Потому что учитывая время суток и место… всё так странно.
— Подождите минуту, — произносит Чимин, отходя от двери.
Открыть дверь и впустить в здание неизвестно кого, анонима, который, возможно, даже не один? Разбудить парней и посоветоваться с ними? Решить самому, как поступить в данной ситуации?
Это первый постоялец за всё то время, что они находятся здесь. Придётся дать ему ключи, вести себя тихо и даже что-то для него приготовить.
Но он сказал, что всего на одну ночь. Мало ли, что случилось, так? Человек может быть путешественником, также он мог заблудиться, устать… С другой стороны, какая Чимину вообще разница? У него, как у обслуживающего персонала, совершенно нет задачи выяснять причины и мотивы. К парням он не пойдёт. Они наверняка скажут, что приезжего нужно впустить.
Всё ещё не до конца уверенный в своём выборе, Чимин на цыпочках подходит к окну, которое ближе всего расположено к двери, в надежде разглядеть хоть что-то.
Ничего. Сплошная темень. Пугающая, волнующая его, страшная. Зимний ледяной мрак.
Но была не была. Бездействовать нельзя.
Чимин несколько секунд возится с довольно прочным замком и открывает дверь, подставляя лицо холодному воздуху.
Перед ним действительно стоит мужчина. Высокий и довольно крупный, одетый в пуховую куртку и массивные чёрные ботинки. У него, кажется, ничего с собой нет, ни в руках, ни на спине. Чимин не может разглядеть его лицо, потому что у него шапка до самых бровей, а подборок закрыт какой-то тканью.
Так, это странно. Тем не менее Чимин пытается выдавить из себя улыбку и приветствует человека, а затем приглашает его пройти внутрь. Ну, как приглашает — перед тем, как закрыть дверь, он озирается по сторонам и всматривается вперёд, а затем, убедившись, что больше никого нет (машины, кстати, тоже), резко запирает дверь.
Мужчина медленно шагает вперёд, оглядываясь по сторонам, а Чимин оббегает его и мгновенно заходит за стойку и пытается рассмотреть гостя при нормальном освещении. Лица всё равно не видно, он не приспускает эту свою херню с подбородка.
— Итак, — ладони Чимина соединяются. Он знает, что выглядит добродушно, хотя внутри у него всё давно перевернулось. Прямо как в кладовой отеля. — Что бы Вы хотели?
Гость ничего ему не отвечает, а лишь кладёт руки на блестящую мебель и смотрит на него своими мелкими чёрными глазками. Будто изучает.
Чимина пронзает вновь и вновь, но он борется с этим. Правда.
— У нас семьдесят номеров. Предпочитаете второй или первый этаж? Скажу по секрету, что на первом немного теплее, чем на втором. Но выбор, конечно, за Вами.
Снова никакой реакции.
Окей. Но он же вроде не немой? Или от мороза так отходит?
— Вам нужен одноместный или двухместный номер? На какое время? Только на ночь?
Его обделяют ответом и в этот раз, но Чимин не теряется и продолжает сверкать зубами, выдавливая из себя учтивость.
— В проживание нашего отеля входит трёхразовое питание. В связи с тем, что отель не работает в штатном режиме, сейчас весь…кхм, персонал, спит. Но если Вы голодны, то я могу разбудить их, и мы что-нибудь да придумаем! Но это дополнительная плата, конечно. Также в штатном режиме ежедневно менялось постельное бельё. Сейчас, увы, реже, и поэтому, если Вы желаете, мы заменим его на более свежее в скорейшие сроки…
Чимин замечает, что мужчина колеблется. Неужели! Его руки, красные, как полевые маки, наконец, убирают ткань с подбородка, а губы, напротив, посиневшие, начинают двигаться.
— Сколько вас здесь?
— В каком смысле? — не понимает Чимин, не забывая о рекламной улыбке ни на микросекунду. Потерять лицо равно выдать внутренний коллапс с потрохами.
— Сколько в отеле людей? — поясняет мужчина, неприятно хрипя.
— Не совсем понимаю, зачем Вам данная информация, — хмурит брови Чимин.
— Играть будем?
Улыбка спадает на нет.
— Что, простите?
Он спросил…
что?
— Играть, говорю, будем?
У Чимина застывает кровь в жилах, а по телу проходит пугающий холод.
Он не понимает. Ни черта не понимает. О чём честно говорит:
— Не понимаю, о чём Вы.
Вдруг мужчина запускает руку в карман своей куртки и роется там, словно что-то ищет.
Ёбаный ты нахуй.
Он вынимает пистолет.
Сука.
Пистолет.
Пистолет.
Чимину не мерещится. В метре от него подозрительный мужчина с оружием, а собственное тело отказывается слушаться. Даже язык не слушается, он не может сказать ни слова.
Настоящий? Заряженный? Его застрелят?.. Вот прямо здесь застрелят?
Но за что?
Почему? Как? Кто это? Зачем?
— Что Вы…
Мужчина злостно улыбается, тем самым вышибая из Чимина дух. Напрочь.
— Даю тебе три минуты, чтобы ты смог убежать. Спрятаться. А потом я пойду вас искать, — медленно объясняет человек. Он не наводит пистолет на Чимина, а держит его в опущенной руке. — Ствол заряжен, можешь не сомневаться. Скоро ты его услышишь.
Всё это он говорит с таким обычным видом, словно читает инструкцию, а не угрожает.
Он больной или что? Психически больной, забредший сюда и решивший так вот поиздеваться?! Как бы то ни было, Чимин боится даже пикнуть.
— Вас же здесь четверо, да? Но если больше, то ещё лучше. Я наблюдал за вами не так долго.
Что здесь творится? Куча вопросов и все без ответа, дыхание схватывает, сознание можно потерять с секунды на секунду… И это будет так некстати.
Вызвать полицию? Но как? Сотовый где-то далеко, а этот на стойке, скорее всего, не работает. Да даже если бы работал, Чимину бы не позволили позвонить, а расстреляли бы на месте. А какой от этого звонка толк, если сюда добираться всё равно никто не будет, а если и будет, то неизвестно сколько времени?
Тогда…что ему остаётся? Делать, как этот мужчина говорит? Подняться наверх, предупредить парней и разрешить это возникшее обстоятельство всем вместе?
Господи. Господи Всемогущий.
Чимину же дана возможность убежать. Ещё дано время, целых три минуты, сто восемьдесят секунд. Можно добежать, всё-таки вызвать копов, найти что-то тяжёлое, чем можно было бы защититься… Голова пульсирует и лопнет сейчас.
— Что Вы хотите? — уже будучи на грани, спрашивает Чимин. Он начинает медленно пятиться назад.
— Знаешь, как играть в прятки? Знаешь. Так играй.
Не желая слушать что-то ещё, Чимин спиной вперёд идёт в сторону лестницы.
Если и умирать, то от пули где-то в животе. Не в спине.
На удивление, в него никто не стреляет. Мужчина остаётся на месте и смотрит на него, мерзко улыбаясь.
Чимин прибавляет шагу на лестнице, уже чувствуя подступающие слёзы. Ему никогда не было так страшно. Зачем он впустил этого человека?
Что делать, куда бежать?
Ублюдок внизу сказал: играй. Чимин не знает как.
Это не те самые прятки, в которые он играл в детстве. Здесь дело может закончиться дыркой во лбу. В любом органе.
Когда он оказывается на втором этаже, то пулей влетает в номер Тэхёна, обнаруживая того спящим. Трясёт его за плечи, обливаясь горючими слезами, пытается как можно быстрее и понятнее донести суть, а из него вырывается лишь нечленораздельные: «Беги!», «Прячься!» и «Он нас убьёт!».
Тэхён ничего не понимает, но кое-как поднимается с кровати. Чимин говорит подождать ему немного и несётся в номер к Чонгуку, махая руками и истошно крича:
— Чонгук, послушай меня! Иди быстро к Тэхёну и спрячьтесь где-нибудь!
— Да что ты такое несёшь? — потирая глаза, недовольно спрашивает Чонгук.
— БЛЯТЬ! — Чимин теряет рассудок. Уже окончательно. — Я впустил в отель какого-то ненормального! Он там, внизу, с пистолетом, сказал, что будет искать нас!
— Ты ебанулся? Сон, что ли, приснился?
Внизу раздаётся выстрел. Как доказательство. Ну и кто тут ебанулся?
Значит, пистолет настоящий.
Значит, игра вот-вот начнётся.
Колокол в голове бьётся, издавая слово «играй»…
Чимин чуть ли не падает на пол, успев увидеть Чонгука, который побелел в считанные секунды.
— Что за…
— Говорю, иди к Тэхёну и спрячьтесь где-нибудь, запритесь, подоприте двери, я не знаю!.. Я предупрежу Юнги!
Чимин выходит в коридор, стараясь не скрипеть дверью и буквально врезается в Юнги, который, видимо, успел проснуться от выстрела.
— Ты слышал это? — беспокойно спрашивает его Юнги.
— Слышал! Нам надо бежать, прятаться, потому что он там, — глотая слова, отвечает Чимин.
— Кто он?! — повышает голос Юнги. — Кто он, Чимин?
— Я впустил в отель какого-то мужчину. Он оказался с пушкой. Начал угрожать, но отпустил, чтобы я успел спрятаться, я… Мы…
— Что ты сделал? Впустил кого? Блять, и что теперь?
Если бы Чимин знал… Если бы он нахуй знал, что делать и как спасаться. Он вглядывается в коридор — пусто, лишь какое-то копошение раздаётся из номеров парней.
У них есть ещё немного времени, а что случится дальше никто не знает. Прятки или догонялки? Стрелялки.
Играй. Играй. ИГРАЙ!
— Идём, — резко хватает его за руку Юнги и тащит куда-то в конец коридора. Они подходят к запасному выходу.
— Он и здесь нас найдёт, — хнычет Чимин, нервно оглядываясь назад. Как же парни? Что с ними будет?
— Веди себя тихо, — обрывает его Юнги, открывая дверь.
Чимин последний раз бросает взгляд на привычный коридор, а потом исчезает в полутьме. Они переводят дух, прижавшись к двери. Над ними худо-бедно горящая лампочка, зеленоватые стены и лестница, ведущая вниз.
Не ловушка.
Убежище.
— Тэхён и Чонгук, они остались там! — шепчет Чимин в самое ухо Юнги. — Мы должны вернуться за ними!
— Они спрячутся, я верю в них. Надо решить, что делать самим!
Чимин не в состоянии решать. Он уже начинает хоронить себя, прокручивая воспоминания жизни калейдоскопом в своей голове, его сердце стучит как бешеное, а тело не слушается.
— Зачем ты вообще пустил в отель незнамо кого? — шипит на него Юнги.
— Разве я знал, что у этого человека оружие? Я должен был оставить его на холоде? — начинает оправдываться Чимин, но только для того, чтобы не чувствовать лишнее давление. Ему и так нервно и боязно, а себя он уже успел обвинить в произошедшем. До конца жизни будет винить.
Юнги аккуратно приоткрывает дверь, смотря в щёлку длиной в пару сантиметров.
— Что там? — спрашивает его Чимин.
— Никого нет, — шепчет ему Юнги, закрывая дверь.
— Вечно мы здесь быть не можем…
— Эта лестница ведёт в коридор, который рядом с кухней и кладовками. Можем поискать какие-то вещи, я не знаю, — говорит Юнги. Видно, что ему тоже страшно. Чимин замечает его подкашивающиеся ноги.
— Чтобы ударить его? У него, блять, пистолет!
Неожиданно лампочка гаснет.
♯
— Он найдёт нас, — шепчет Тэхён.
— Нет. Он не должен, — так же тихо отвечает ему Чонгук.
— Зачем мы ему? Что мы сделали? Красть здесь нечего.
— Понятия не имею.
Чонгук, перепуганный до смерти, как только Чимин исчез из его номера, мгновенно накинул на себя футболку, пометался по комнате, словно ужаленный, а потом в таком виде побежал к Тэхёну, без слов взял его за руку и потащил за собой в какой-то из бесконечных коридоров, попетлял там немного и остановился на одном из номеров.
Теперь они здесь, в громадном шкафу (номер-люкс, а вот шкафы в их комнатах куда меньше), прижатые друг к другу и боящиеся даже вдохнуть воздух.
— Мне страшно за Чимина с Юнги. Где они?
Чонгуку тоже страшно, пиздец как страшно, всё это непонятное испытание для него. Как такое можно было допустить?
— Нужно переждать здесь. Не попадаться на глаза, — еле слышно отвечает Чонгук.
— Здесь безопасно, — соглашается Тэхён. — Семьдесят номеров. Он вряд ли нас найдёт…
— Если только не будет осматривать каждый номер.
Повисает пауза. Нагнетание.
— Но и всё время мы не можем прятаться просто так, в то время как парни где-то там, и он тоже там, с пушкой, неизвестно на что способный, — потоком выдаёт Тэхён.
— И что ты предлагаешь?
— Выйти, взять что-то тяжёлое и найти их.
Жаль, что не всё так просто.
— Он с пистолетом, понимаешь?
— Да, — Чонгук чувствует, что Тэхён качает головой. — Я понимаю.
— Ты как себя чувствуешь? Температуры нет?
— Тело ломит, аж пиздец. Ты когда искал где нам спрятаться, я думал, что умру. Откинусь прямо на полу.
Положение не из лучших — оно чрезвычайно. Спасатели на помощь, к сожалению, не спешат. Зато спешно растёт вероятность попасться, растёт с каждой минутой. Они ещё какое-то время сидят здесь, в этой мёртвой тишине, а когда решают выйти… Слышат какой-то звук.
— Тихо, — просит Чонгук, замирая. — Я слышу шаги.
Действительно, это они. Грузное шарканье.
Близко.
Даже слишком близко.
Шаги приближаются с каждой секундой, и вот дверь номера начала медленно открываться. Через мгновение щёлкает выключатель, и через единую тонкую щель в шкаф проникает яркий свет.
Не дышать. Громко наберешь воздуха в лёгкие — и всё, считай, ты пропал.
Но сердца бьются так предательски громко. Могут ли они выдать их с потрохами? Собственные органы жизнедеятельности.
А может, это кто-то из парней?..
Молитв Чонгук знать не знает, но, кажется, в этом вопросе главное не слова, не их порядок. Искренность и вера… И только.
В номер заходит высокая тёмная фигура и начинает куда-то двигаться, пачкая полы и ковры, оставляя на них грязные мокрые следы.
Сдержаться бы. Суметь противостоять.
— Он. В той. Комнате, — так тихо говорит Тэхён, что Чонгук начинает считать себя, сука, дельфином, или летучей мышью, потому что кажется, что такие звуки человек не способен расслышать, а он смог.
— Не дыши.
Возможно, это самая последняя просьба в его жизни, тихая мольба, выскользнувшая из дрожащих губ. В голове мелькают кадры, на анализ которых нет времени. Если плохому и быть, то оно хотя бы будет встречено не в одиночку, а с человеком, который успел стать другом. С Тэхёном, которого знобит. Чонгук чувствует это так, словно его лихорадит самого.
Скрипучие и грузные шаги останавливаются, а затем снова продолжаются, и мужчина снова оказывается у входной двери.
А потом он смотрит прямо на шкаф.
Прямо на них.
Мужчина с лицом, на котором читается чистое безумие, и кровожадными глазами, которые вот-вот вылетят из орбит, смотрит на шкаф.
Дышать, моргать, осознавать вещи и время — это что-то за гранью способностей застывшего Чона. Тэхён, которому плохо. Чонгук, которому плохо. Кадры в голове, на анализ которых нет времени...
...Но этот ненормальный уходит.
Уходит, закрывая за собой дверь.
И забывая выключить свет.
Жгучие слёзы начинают течь по щекам, дыхание становится рваным и неспокойным, дрожь охватывает всё тело, а сам Чонгук лишается рассудка.
А если бы ему пришло в голову открыть шкаф?
Что тогда?
Они стоят в шкафу ещё несколько минут, а затем Тэхён осторожно открывает дверцу и вылезает из него, помогая вылезти Чонгуку. Руки у обоих мокрые, пот струится от шеи к спине, координация потеряна. А ещё вскоре настигнет истерия, от которой просто так не отделаешься.
— Что дальше? — спрашивает Тэхён.
Всё как в тумане.
— Я не знаю, — сдавленно отвечает ему Чонгук.
Он садится на кровать и пытается привести мысли в порядок, что, в общем-то, ему всё равно не удаётся.
Чимин, в порядке ли он? С ним ли Юнги? Как они справляются и справляются ли вообще? Потому что всё, что произошло с Чонгуком и Тэхёном за последние минуты в этой комнате, успело их морально раздавить.
Они, блять, ни малейшего понятия не имеют, что делать дальше. Неоткуда ждать помощи, спасаться приходится своими силами, которые словно высосаны.
Чонгук осматривается вокруг, чтобы найти что-то тяжелое. Н-и-ч-е-г-о.
Разум и тело не хотят работать сообща. Ему непросто. Он едва успевает добежать до ванны, где его вырывает. Не дай бог эти звуки были услышаны.
Тэхён тоже пребывает в какой-то прострации, он здесь и как будто не здесь вовсе. Он сминает собственные широкие штаны, кусает губы до ранок и смотрит в пол.
Тишина за дверью становится лишь временным явлением. Пару раз они слышат выстрелы, напрягаются и затихают, хотя куда ещё тише.
Лишь бы этот урод не тронул Юнги и Чимина.
Лишь бы!
А ведь у Чонгука было плохое предчувствие. Что же, получается, что он ёбаный Нострадамус. Настрадался. На всю дальнейшую жизнь.
Было бы лето или ранняя осень за окном, они бы убежали. Выйдя через чёрный ход, оказались бы на улице, начав искать помощи в зарослях и буераках. Но сейчас за окном кошачий ебун, а у них под боком никакой тёплой одежды. Чонгук вообще в одном нижнем белье и футболке, а Тэхён болен.
Чонгук вскакивает с места. В нём соревнуются решимость, животный страх и беспокойство, не за себя даже.
— Нужно идти.
— Куда? — спрашивает его Тэхён.
— Куда-нибудь, просто куда-нибудь, — бросает Чонгук.
Они выглядывают в тёмный коридор. Тэхён смотрит в одну сторону, а Чонгук в другую. Убедившись, что на горизонте никого нет, парни поочередно выходят из номера, не закрывая за собой двери, чтобы скрипучий звук не привлёк внимания.
Чуть ли не на цыпочках они идут друг за другом неизвестно куда и зачем. Все коридоры полностью свободны и в них нет ни одной открытой двери.
На мгновение даже успевает показаться, что Зло отступило… Но как бы не так. Потому что потом они кое-что слышат. Самопроизвольно схватившись за руки и сплетаясь окончательно, дабы противостоять.
Они слышат истошный крик Чимина.
♯
Как только свет был вырублен, парни запаниковали. Видимо, неизвестный перерезал провода. Но к счастью, у Юнги был с собой телефон, которым он освещал дорогу до самого первого этажа. Как они не переломали кости на этой лестнице, чёрт знает.
Оказавшись в нужном коридоре, они оба тихо проникли в кладовую, где в деревянной коробке, полной столярных инструментов, нащупали молотки. Ну, хоть так. Для самообороны более, чем неплохо (сцена из "Олдбоя" тому подтверждение), хотя с пистолетом не сравнить.
В горле Юнги стоит такой ком, что глотать становится невозможно. Он тихо сопит и резко смотрит из стороны в сторону, боясь увидеть чужой силуэт. Крышняк едет медленно, но верно.
Чимин, который до этого молчал, начинает нагнетать обстановку.
— Ты же слышал эти выстрелы? — вопрошает он, идя плечом к плечу к Юнги. — Что, если он застрелил парней?
— Не неси хуйни, — злобно прерывает его Юнги. — Даже думать об этом не смей!
Где они, в самом-то деле? Заперлись в своих номерах? Или спрятались в других?
— Хочешь сказать, что стрелял он просто так? Для запугивания?
— Он же сказал, что играет. Значит, выстрелы — это часть игры.
Эдакие «напугайки». Либо неконтролируемые действа больного умом.
Или, может, Юнги нравится думать, что парни живы. Может, он просто впал в стадию отрицания, а они действительно сейчас лежат где-то и истекают кровью...
— Ещё он сказал, что наблюдал за нами, — шепчет Чимин. — Какое-то время.
— Спасибочки, что делаешь ситуацию ещё хуже, чем она есть, — Юнги везде мерещатся тени, но он пытается выглядеть бесстрашным. Как будто ему всё равно, что где-то здесь бегает полоумный мужик с заряженным оружием.
Они оказываются в одном из жилых коридоров первого этажа, свет в котором, к слову, горит, и на время останавливаются. Видимо, не все провода были перерезаны.
— Мы так и будем здесь стоять? — испуганно интересуется Чимин, переминаясь с ноги на ногу. — Давай зайдём!
Юнги не спешит.
— Юнги, — скулит Чимин. — Стоять посреди коридора — плохая идея. Он может быть где угодно.
И в тот самый момент, когда Юнги хочет последовать дальше, в конце коридора появляется длинная тень.
— Сука, — выдыхает Чимин. — Нет… Нет…
Юнги снова хватает Чимина за руку и тащит за собой, открывая какую-то из дверей. Оказавшись внутри, врубает свет в номере и пытается отыскать что-то, чем можно было бы её подпереть. Интеллектуальная игра на выживание. Хочешь сохранить жизнь — заставь гайки в голове закрутиться. Врум-врум-врум…
Шкаф — нет, слишком тяжело для них двоих, нет времени тащить, да и шумно. Столик не поможет, диван отпадает по той же причине, что и шкаф… Значит, остаётся комод. С ним-то должны справиться, если постараются.
Если хотят жить.
— Помоги мне дотащить до двери комод, — командует Юнги, подходя к мебели. Чимин мгновенно оказывается по другую от него сторону и помогает.
На переноску уходит секунд тридцать. Время ещё никогда не обладало такой ценностью.
Дальше что?
Сидеть и ждать, обнаружат ли их здесь?
— Мне страшно, — раздаётся откуда-то голос Чимина.
— Даже не думай бояться, — чеканя каждое слово, отвечает Юнги. — Всё у нас будет нормалёк и никак иначе!
Нет, он, конечно, может и выглядит хладнокровным и невозмутимым. Но где-то внутри себя он боится, боится выдать себя…их. Ему пиздец как паршиво.
Что движет тем человеком в коридоре? Это серийный маньяк или вся эта грёбаная «игра» его первый опыт? Чего он добьётся, если всё-таки убьёт их? Чимин его хотя бы видел, а Юнги нет, поэтому его воображение рисует страшные малоприятные картины.
Рано думать о смерти. Юнги кажется, что он не должен умирать так, точнее, он
не заслуживает такой смерти. Ему ведь даже нет тридцати. Жизнь дана, чтобы жить. Если и умирать, то естественно, с оглядкой на огромный багаж опыта, не от чьих-то рук.
И ещё Чимин. Конечно, он виноват. Именно из-за него они мыкаются по всему отелю, пытаясь спастись. Из-за него они «играют»… И не виноват одновременно! Он не мог знать, что человек, постучавший в дверь отеля, является больным на голову мудаком.
Открыть мог Чонгук, мог и Юнги. А не открой никто из них, тот урод вторгся бы сам. На беспредел разрешение не выдаётся.
— Вы же здесь, я знаю, — неожиданно раздаётся голос по ту сторону двери, и парни замирают.— Прячетесь, да? А я всё равно вас нашёл. Гоняли вы меня, гоняли, а я тут как тут.
Дверь дёргается, но не поддаётся. Кажется, мужчина за ней смекает, что на его пути препятствие.
Юнги сжимает в руке молоток так крепко, что проступают вены.
Да нет, мужик не остановится. Теперь-то уж точно. Способен ли он с разбегу сделать так, чтобы комод хоть чуточку отодвинулся?
Этого они не учли.
— Как думаешь, — обращается он к Чимину, который тоже стоит с молотком наготове. — Он войдёт внутрь? Какое у него телосложение?
— Так… — Чимин задумывается. — Он здоровяк. То есть, прям нормальный, крепкий такой.
— В жопу, — ругается Юнги.
И в этот самый момент мужчина наносит первый удар. Он начинает колотить по двери, заставляя ходить её ходуном. Делает это не один раз, а много, долго, с завидной силой. Пинает её, явно разбегается и пытается пробить.
Юнги замечает, что комод начинает двигаться. Да что там творится? За ними устроил охоту слон или кто? Какая физическая сила должна быть у человека, чтобы такое сделать?!
Чимин паникует, но его паника, как ни странно, не действует на нервы — она закономерна. Они пытаются подвинуть комод обратно, держат его всеми силами, но тот всё равно отодвигается.
Юнги не знает, что делать. Но убийства и вообще насилия над собой он не допустит.
