Вкус вишни

— Ладно, — Найл вздохнул, пройдя в квартиру. — Хочешь чего-нибудь? Кофе? Воды? — Что ты хочешь за свое прощение, Зейн? — начал по существу Найл. — Массаж? Он повернулся к Зейну лицом, который невозмутимо указал на гостиную. Найл развернулся и прошел к дивану, после чего аккуратно сел на него. Помещение было завалено набросками, чистыми листами, большими и маленькими рисунками. На всех трех мольбертах были закреплены незавершенные картины. Синее пятно так никто не убрал, оно, засохшее, находилось почти в середине комнаты, ближе к окну. Найл проследил взглядом за разбросанными предметами на полу: красками, кистями, пачками от сигарет, некоторые были даже раздавлены, и поднял голову. — Нет, — отказался Зейн. Он прошел к окну и сжал пальцами нижнюю губу. Рик, немного отошедший от восторга, сидел возле дивана и заинтересованно смотрел на Зейна. Похоже, не одному Найлу было невтерпеж узнать, что же он задумал. Найлу стало немного страшно, но он знал, что согласится на любое условие Зейна. Его пугало именно это. Готовность пойти на все, что Зейн хотел. — Что тогда? — спросил Найл. — Я хочу натурщика, — сказал Зейн, повернувшись к Найлу и убрав руки от лица. Найл изогнул бровь. — Я рисую, если ты заметил, — Зейн указал рукой на мольберты. — После каждой завершенной операции преимущественно. Иногда и просто, но рисовать после успешно завершенного дела моя традиция. И я… согласен ли ты позировать мне? — Согласен, — Найл с готовностью кивнул. Зейн смочил губы языком. — Обнаженным. — Что? Найл поморщился, смотря на Зейна с открытым ртом. В смысле… Найл должен предстать во всей своей красе — обнаженным — перед Зейном? Зейн увидит его голым, будет срисовывать его тело и… о, боже. Как ему только пришла в голову подобная мысль? — Ты слышал, — Зейн сглотнул. — Так, что? Согласен или нет? — Я… — Найл растерялся. — Я никогда еще не… — Я тоже, — сознался Зейн. — Но мне хочется этого. Я пойму, если ты откажешься, — Зейн прошел к дивану и сел прямо на листы с карандашными рисунками. — Дверь, ты знаешь, где находится. — Постой, — Найл дипломатично выставил ладонь вперед. — Это твое условие, чтобы простить меня? Меня и мой язык без костей, ты не шутишь? — Хватит говорить своим языком без костей, — самодовольно ответил Зейн, наблюдая, как Найл беспомощно опускает свою руку и бегает глазами по комнате, — без надобности. — Зейн… — Я просто предложил, — ответил Малик, распрямив плечи. — Я не заставляю раздеваться тебя. Можешь идти в любую минуту. — Нет, Зейн, подожди, ты… ты серьезно? Найл сглотнул, смотря на Зейна. Он явно открывался для Хорана с новой стороны, тот никогда не думал, что Зейна может посетить такая мысль. Он же полицейский, черт возьми! Где песня о чести и доблести? Руки Найла подрагивали, он поднес их ко лбу, Малик заметил это. — Я похож на шутника? — переспросил он, как показалось Найлу, холодно. Тогда у него задрожали не только руки. — Нет, но… — И твой ответ? Найл замялся, втянув голову в плечи. Ему было больше чем неловко. Зейн ставил перед ним такое условие, что… Найлу на миг это понравилось. Зейн не такой непробиваемый, каким казался. В нем тоже были чувства, и он хотел… хотел увидеть Найла. Хоран покачал головой, не веря своим мыслям. Он не о том подумал. Найл ведь знал, что для Зейна он бы… и не такое сделал, это действительно пугало. Но почему же тон голоса Зейна делал с ним все это? Коленки подкашивались от мысли, чем могло закончиться их позирование, но, может, во время позирования им удастся поговорить? Хоран хотел именно этого, заявившись к нему. — Согласен, — выдавил Найл, ощущая отчетливое сердцебиение в груди. Незаметно для него Зейн выдохнул, закрыв глаза и улыбнувшись в кулак. Зейн опустил руку с непроницаемым лицом и встал с дивана. — Отлично, — бросил он, направляясь к выходу из гостиной. — Одежду можешь оставить на кресле. — Где ты собираешься рисовать? — спросил, оглядываясь, Найл. Зейн пожал плечами. — Здесь. Я скоро вернусь, только приготовлю все необходимое. Найл опустил плечи, как только Зейн вышел, а Рик, поднявшись на лапы, пошел за ним. Хоран тяжело выдохнул, ощущая, как быстро в нем билось сердце. Такое чувство, что оно билось где-то в горле. Остаться обнаженным перед Зейном было не самым страшным. Остаться нагишом было вообще не страшно. Просто Найл чувствовал себя неловко. Но что-то он не наблюдал в себе этой неловкости, когда целовал Зейна в шею и спину после того массажа или когда они целовались на вилле. Разница была лишь в том, что тогда Найлу хотелось этого. Тогда он хотел разбудить Зейна и поцеловать его в губы, хотел, чтобы они… сблизились. Сейчас, конечно, Найл тоже хотел, но не так явно. Что же, быть голым перед человеком, куда уж ближе. Найл и не мечтал о такой близости. Он глубоко вздохнул. Ему нужно было уже начинать снимать с себя одежду. Делать этого при Зейне ему не очень-то хотелось. Просто Найл подумал, он ведь не стеснялся своей наготы… иногда. Иногда, когда в доме никого не было, можно было ходить без одежды и чувствовать себя свободным, но при ком-то… при Зейне это было больше чем неловко. Он чересчур стеснялся Зейна, чтобы обнажаться перед ним в обычных, бытовых условиях. Секс не то совсем, когда занимаешься сексом, об одежде не думаешь, как правило, думаешь о другом. Зейн определенно знал цену, которую предъявил Найлу. Никогда еще он так не стеснялся, раздеваясь для кого-то. Найл положил одежду стопочкой, пока ждал Зейна. Он сел на эту стопку, складывая руки на груди и оглядываясь. Да, здесь было маленько не прибрано, Зейн, по-видимому, не придавал значения бардаку в комнате, в которой творил. Его картины выглядели красиво. Хотя большую часть занимали карикатуры, даже они заслуживали внимания. Найл вздрогнул, когда услышал шаги рядом с собой. Зейн включил несколько ламп, отливающих теплым вечерним светом, как только вошел в комнату. За окном вечерело, вполне можно было обойтись без света, так считал Найл, но Малик решил, что лучше включить: он же рисовал. Найл стыдился поднять голову, смотря в пол. У Зейна пересохло в горле, как только он увидел сутулого обнаженного парня. На его спине выступали ребра, посередине виднелась цепочка позвонков. Хорошо, что Зейн взял с собой воду. Он поставил стакан на столик и отошел за сигаретами. Зейн ходил туда-сюда, Рик стоял у порога. Все же Хоран переборол свой стыд и поднял взгляд, наблюдая за тем, как Зейн складывал карандаш, сигареты, воду, зажигалку, ластик на небольшой столик на высоких ножках и ставил стул напротив дивана. Найл опустил голову. Рик последовал за Зейном и сел около его ног, глядя на происходящее. — Встань, пожалуйста, — попросил Зейн. Он откашлялся, чтобы не звучать хрипло. Набрав воздуха в легкие, Найл поднялся, держа руки сложенными на груди. Щеки его горели. Зейн быстрым шагом подошел к дивану и одним движением сбросил все наброски, рисунки с сидения, освобождая диван. Найл отвернулся, когда понял, что это место готовилось для него. Одежду Найла Зейн переложил на кресло, то было больше завалено бумагами — мусором, как именовал это место Зейн. Одежда Найла, конечно, не подходила под это описание, он положил ее на подлокотник. Зейн взглянул на Найла. Он стоял к нему боком, Найл был, и правда, обнажен. Его бледная, почти розовая кожа красиво отливала под вечерним светом. Родинки рассыпались звездами на щеках и шее. Ключицы торчали из-под тонкой кожи. Виднелись ребра, так как Найл сутулился, вдыхая и выдыхая воздух. Зейн проскользил взглядом ниже и сглотнул. Просто удивительно, какими аккуратными, упругими выглядели его ягодицы. Зейн посмотрел на его ноги: бедра впечатляли своими изгибами. — Ложись, — мягко сказал Зейн. Найл, не смотря на него, подошел к дивану. — Прямо так? — Да, извини, я дам что-нибудь, — спохватился Зейн. Достал простыню, когда открыл один из шкафов за своей спиной, и отдал Найлу. Найл принял белоснежную ткань и расправил. — Мне постелить ее, а затем лечь, или обмотать вокруг себя, лечь и обнажиться? — задался вопросом Найл. Зейн сглотнул, его пересохшее горло приносило боль. — Как хочешь. Он подошел к стакану с водой и отпил из него. Ему было невыносимо жарко. А напряжение скапливалось внизу живота. М-да. Стоило просить Найла о таком, если сам был не уверен, что справится, что сможет держать себя в руках. Зейн начинал жалеть об этом. Найл за его спиной обмотался простыней, лег и открыл себя, Зейн повернулся, наклоняя голову вбок. Он подумал над позой натурщика. — Одну ногу оставь на полу, да, — Зейн кивнул, наблюдая, как вторая его нога была уже закинута на подлокотник дивана. — Ляг удобнее, расслабься. — Ты издеваешься? — Найл стрельнул в него не совсем добрым взглядом. — Извини, — Зейн прикусил губу в улыбке и подошел к своему стулу. Он сел на него и посмотрел на Найла. Одной рукой он подпирал сидение. Зейн покачал головой, подумав, что в такой позе будет трудно находиться больше минуты. На рисунок могло уйти не меньше часа. — Ляг, как тебе будет удобнее, — попросил он. Найл бросил в него недовольный взгляд. Его вишневые щеки Зейн пообещал себе отразить на рисунке. Найл откинулся на спину, лежа полубоком, Зейн наблюдал за его движениями, стараясь контролировать сбившееся дыхание. Он мысленно твердил себе не опускать взгляд ниже живота Найла. Не опускать взгляд. Найл остановился на такой позе, где он полулежал-полусидел, локтем упираясь в подлокотник, а другую руку положил на талию. Ноги его красиво переплетались, Хоран держал одну ногу чуть больше согнутой, чем вторую. Зейн тихо ахнул, взглянув на него. Он заметил скопление русых волос на его груди и закусил губу. Найл был стройным и очень красивым. Малик почувствовал движение возле своей ноги: Рик укладывался, кладя голову на лапы. Морда его указывала как раз на Найла, таким образом, он тоже смотрел на то, что видел Зейн. Малик взглянул на Найла, затем снова на Рика, и такой расклад его не устроил. — Рик, кыш отсюда, — шикнул ему Зейн, жестом призывая собаку встать. Рик удивленно посмотрел на него, не показалось ли ему. — Вон, это закрытая вечеринка. Иди в спальню. Рик поднялся и ушел из комнаты с поджатым хвостом. Найл рассмеялся, когда Зейн осуждающе покачал головой, провожая собаку взглядом. — Я разбаловал его. Найл перестал хохотать, глядя на Зейна. Он ставил удобнее мольберт и закреплял чистую бумагу, взятую из папки, что валялась на полу. Найл улыбнулся, смотря на него. Зейн почувствовал его взгляд и спросил, не поднимая головы: — Что? — Ничего, — Найл покачал головой. — Рисуй. Нарисуй меня, как одну из своих француженок. Зейн наконец перевел на него свой взгляд. Найл улыбался ему, и у Зейна захватило дыхание. Он был очень милым. Таким нежным, соблазнительным… сладким. Зейн выдохнул ртом, сдерживая свои желания. Ему предстояло нарисовать Найла. Зейн набрал воздуха в легкие, взглянув на него перед тем, как начать рисовать. Найл смотрел на него, как прежде. В его взгляде была доброта, нежность, заинтересованность. Его тело красиво возлежало на диване. Зейн подумал о том, что ничего красивее, наверно, не существовало. Не было ничего красивее Найла. Никого. Зейн начал рисовать, поглядывая на Найла. Его красота была настоящей: подлинный румянец на щеках, едва заметная улыбка, как у Джоконды, и блеск в ярко-голубых глазах. Раньше Зейн считал, что не было красивее нежно-голубого, небесного цвета, но, встретившись с Найлом, он поменял свое мнение. Не было цветов красивее, чем вишневый, что заливал щеки Найла, когда тот смущался или слишком сильно смеялся; чем голубой, что сиял в больших искренних глазах, что вечно улыбались; чем нежно-розовый, которым были разукрашены природой губы Найла. Его бледная кожа казалась почти мраморной, но отливала розоватым оттенком. Алые соски, точно под цвет щек, были возбуждены холодным воздухом, хотя окно было закрыто. Стройные ноги и руки изящно смотрелись со стороны, Зейн начал с наброска его позы. Найл был произведением искусства самой природы. И каждый ведь знал, что ничего красивее природы не существовало. — Я… могу я задать вопрос? — спросил Найл неподвижно. — Мне можно разговаривать? — Если хочешь, — Зейн поднял глаза с улыбкой, лишь на миг оторвавшись от своего занятия. — Я ведь… Я приехал, чтобы поговорить, — Хоран вздохнул, подбирая слова. — Хотел… узнать. Зейн не отзывался. Он чертил что-то на бумаге, поглядывая на Найла, который неотрывно смотрел на него. Похоже, мужчину не совсем интересовало, что хотел узнать Найл. Потому он глубоко вздохнул и продолжил: — Ты убежал с виллы… потому что?.. — Я увидел Джеймса и погнался за ним. — Твоего давнего знакомого? — сглотнул Хоран. Зейн кивнул. — И… ты здесь живой и здоровый, насколько я могу судить по царапинам на твоем лице. Как… все прошло? — Он за решеткой, — Малик поднял взгляд с наброска и бросил его в парня напротив. — Пойман, обезврежен, связан. Тебе и твоим друзьям нечего бояться. — Я и не боялся, — отмахнулся Найл, и Зейн слабо улыбнулся. — Луи сказал, что ты поднял виллу на уши, когда я уехал. — Не всегда стоит слушать Луи. Стараясь сохранить лицо, Малик посмотрел на Найла. Полицейский не мог не улыбаться, глядя на него. Это получалось самопроизвольно, но, если судить по отражению эмоций на лице парня, то Зейн был молодцом, когда не мог контролировать себя: Найл расплылся в лучезарной улыбке. Такой, за которую можно душу продать. Мужчина залюбовался ею. Зейн помотал головой и вернулся к рисованию. — Он угрожал мне, если я тебя проебу, — выдал Малик, посерьезнев. Улыбка с лица Найла спала, и он в упор уставился на него. Блондин сузил глаза и сглотнул. — И… что ты решил? — Ты же сам сказал, что не всегда стоит его слушать, и я… — Зейн поднял голову. — Луи, он… Он нормальный, — решил он. — Симпатичный. Сообразительный, когда надо, придурок, правда, но… — Умоляю тебя, — попросил Найл. — Давай не будем о нем? Зейн опустил глаза и кивнул. Конечно. Ему и самому не хотелось говорить о Томлинсоне. Видимо, Найл узнал шокирующую правду о Луи и его изменах… Зейн не хотел заострять на этом внимание Найла. — Конечно, только… расслабься? Ты зажат. Зейн закусил губу, глядя на обнаженное тело с его прелестями. — Ты когда-нибудь позировал обнаженным, Зейн? — Нет. Найл утвердительно покачал головой. — То-то же. Посмотрел бы я на тебя, будь ты на моем месте. — Твои попытки оставить меня без одежды в который раз за сегодня похвальны, Найл, я тронут. Найл только усмехнулся и отвел глаза в сторону, подбирая подходящий ответ. — А что насчет твоих попыток? — Хоран вернул внимание Зейну, сидящему напротив. — Они удались. Ты счастлив? — Не передать как. Зейн сглотнул, стараясь не отвлекаться и снова браться за работу после каждого каверзного вопроса Найла. Твердый карандаш скользил по листу, вырисовывая основные линии. У Малика начинали дрожать руки от напряжения, пот скапливался на линии волос. Он старался не останавливаться. Обычно, когда он рисовал, процесс шел сам по себе. Его руки, его глаза, воображение, его мысли творили за него сами. Он обожал этот процесс, когда рождалось что-то новое под его руками. Оставалось только касаться бумаги карандашом. Зейн боготворил это, если быть честным. Но сейчас он будто не мог сосредоточиться. Не мог собраться с мыслями, чтобы нарисовать чертовски красивое тело. Не мог нарисовать того, кого безумно, неконтролируемо желал. И не только физически. Зейн знал, что это предательство, сидеть перед ним, делать вид, что рисуешь, а на самом деле умирать от вожделения. От настоящей жажды, когда водой был Найл, а Зейн проходил по пустыне несколько недель, встречая на своем пути лишь миражи дождя. Зейн изголодался. Он хотел пить. И он устал. Чертовски устал. В какой-то момент все его тело охватила судорога, пальцы не слушались его. Зейн сдался и закрыл глаза, тяжело выдыхая. Он дышал со свистом. Найл нахмурился, когда Зейн бросил карандаш на подставку и вскочил со стула. Хоран прикрыл рот и облизнул губы. — Зейн? Зейн молчал, шумно дыша и смотря в окно. Он сжимал ворот черной футболки рукой и пытался угомонить ускорившееся сердцебиение. Это было невозможно. Невозможно, когда объект твоих мечтаний лежал на твоем диване в двух метрах от тебя совершенно обнаженным и ни о чем не догадывался. Он и не думал, что могло твориться с Зейном все это время. Как же Малик был жалок. — Прости меня, — сказал Зейн. Его голос дрогнул, а затем вздрогнул сам Найл. Он встал с дивана, прихватив с собой простыню. Хоран закрылся ею по плечи и подошел к мужчине. — Что-то случилось? Тебе больно? Зейн кивнул, имея в виду совсем не ту боль, про которую думал Найл. Найл непонимающе свел брови и дотронулся до Зейна. Кожа пылала под дрожащими пальцами. Зейн отстранился, когда Найл коснулся его. — Что происходит? — спросил парень. — Тебе лучше уйти, Найл. — Уйти? А как же позирование… — Я сам разберусь. — Зейн. Зейн резко повернулся к нему. Найл не отшатнулся, смотря на мужчину и ожидая объяснений. Он никогда не видел Зейна таким напряженным. Забавно, а Зейн никогда не видел Найла обнаженным. Сейчас его закрывала простыня, но факт ведь оставался фактом. Вероятно, в этом была связь, но Найл отказывался замечать ее. — Что-то не так? — Найл коснулся руки Зейна, сжал пальцы на бицепсе и почувствовал, что тот вспотел. От него исходил жар. Малик опустил взгляд. — Ничего. Убери руки. — Зейн, — Найл смотрел на Зейна, не встречая его глаза своими. — Зейн, посмотри на меня. Малик послушал его, и их взгляды пересеклись. — Зейн, — тише сказал Хоран, чтобы его успокоить, и Малик начал дышать ровнее. Они уставились друг на друга так, словно до этого момента им ни разу не удавалось разглядеть друг друга так близко. Зейн буквально разглядывал каждую родинку Найла, в то время тот смотрел на его глаза, нос, скулы, периодически опуская взгляд на пухлые губы. — Зейн… — Малик сглотнул от его голоса, все в нем сейчас нуждалось только в Найле. Ничто не имело такого значения. — Зейн… — прошептал Найл и переместил ладонь на крепкое плечо. Зейн дернул бровями. — Зейн, обними меня, — попросил Найл. Малик усмехнулся, закрыв глаза, а Найл, смочив губы, надавил на его плечо. Хоран положил сухую прохладную ладонь на щеку Зейна, и тот, проглотив вязкую слюну, примкнул к ней ближе. Зейн выдохнул через рот. Прохладная рука Найла служила холодильником его подогревшихся желаний. Он с трудом сглотнул, держа глаза закрытыми. Только бы Найл не убирал руку. Найл пробежался взглядом по расслабленному лицу Зейна. Он казался таким уязвимым, и Найл не знал почему, но ему внезапно показалось, что Малик был готов подчиниться любому его желанию, словно Найл приручил его или что-то вроде. Хорану было стыдно за свои мысли, потому что Зейн не был диким зверем, чтобы укрощать его. Нет. Он, похоже, всего-навсего доверился ему. И, может, доля истины в его мыслях была. Зейн был готов на все сейчас ради него. А Найл не хотел все. Он хотел одного. Хоран потянулся к его губам. Зейн кожей ощущал его дыхание. Холодная ладонь уже не помогала, Зейн сам прильнул к его губам, как только понял, почему Найл вдруг оказался так близко. Малик поцеловал его, сорвав с его губ чувственный вздох. Сам Зейн выдохнул с рыком, отстранившись от сладких губ и тут же прислонившись ко лбу Найла своим. Сдерживаться казалось невыносимым. Но нужно. Нельзя так. Нельзя. Мигало красным. Найл, что держал прохладную ладонь на его щеке, направил его к себе, а затем накрыл мягкие губы своими, сразу же целуя. Зейн не ведал, что творил, но он будто сорвался. Сорвался, прижав Найла к себе одним быстрым движением и завладев его ртом с наисильнейшим напором. Найл таял от такого напора, цепляясь за крепкие плечи и сильную шею. Он отчаянно простонал, убеждая этим Зейна не останавливаться, даже если замрет все живое на планете: они должны продолжать. Простыня скоро спала с Найла, он заметил это только тогда, когда Зейн подхватил его и понес к дивану. Он чувствовал руки Зейна на своем теле. Они властно прижимали его к своему телу. Малик отстранился лишь на мгновение, глядя на покрасневшие губы, пока стягивал с себя футболку. Он прильнул к ним вновь, и Найл довольно застонал, хватаясь за плечи Зейна. Его кожа была горячей. Мужчина перешел поцелуями к его скулам и шее, и тогда Хоран заговорил: — Я не знаю… Я не знаю, правильно ли мы делаем. Это слегка остудило Зейна, вскоре он отстранился и заглянул в глаза Найла, тот держал его лицо в своих ладонях, поглаживая пальцами губы. — Но точно знаю, что я уверен в этом. Зейн сглотнул, смотря на него. — Знаешь, в чем уверен я? — спросил Малик, и Найл кивнул ему, чтобы продолжил. — Я, — Зейн глубоко вздохнул. Он собирался сказать это. — Я люблю тебя, — признался он, пока Найл со стеклянными глазами смотрел на него в ответ. — Я люблю тебя больше, чем ты думаешь. Я… Прости меня. Я не хотел, я… Извини, пожалуйста. Зейн опустил взгляд и зажмурился. Сказал. Теперь будь, что будет. — Я не понимаю, за что ты извиняешься, — Найл потянул его за скулы на себя. Зейн с опасением уставился на него. — Если ты думаешь, что меня это обидит, то нет, — Хоран улыбнулся. — Не обижает. — Нет? — расплылся в улыбке вслед за ним Зейн. Найл помотал головой и нежно поцеловал его, не отстраняя губ. — Я больше всего на свете хотел это услышать, когда караулил тебя у двери, — прошептал Хоран в его рот. Они поцеловались, Найл остановил руки Зейна, поглаживающие его по талии и бокам, тем, что взял его ладони в свои, отведя в стороны. Их пальцы переплелись, и Найл подался телом ближе, целуя Малика глубже, чувственнее. Так, что думать ни о чем другом более не приходилось. Когда Найл отпустил его руки, чтобы коснуться щек и шеи, Зейн обнял парня за спину, водя ладонями по коже. Он сместился губами ниже, целуя шею и ключицы, усыпанные маленькими родинками. Найл откинул голову назад, пальцами сжимая шелковистые волосы на затылке полицейского. — Зейн, — Найл охнул. Он наклонил голову к нему и провел губами по виску. Малик сжал его бедро, когда парень придвинулся к его паху, обвивая ногами за пояс. Зейн придержал Найла за спину, поднявшись. Он поймал его губы своими, не мог отказать себе в этом. Чудом они добрались до спальни, не повредив себя и ничего вокруг. Джинсы царапали нежную кожу Найла, когда Зейн в очередной раз натыкался на дверной косяк, увлеченный Найлом. Зейн извинялся за это, неся Хорана на своих руках в спальню, целуя и покусывая привлекательную шею. Найл мог отвечать только стонами. Упав на кровать вместе с ним и отпружинив, Зейн поднял голову, потому что вспомнил про пса, что лежал на своей половине постели и удивленно глядел на них. — Вон, — твердым голосом приказал он. Рик послушно спустился с кровати и ушел из комнаты. Найл смеялся, пока целовал соленую кожу шеи Зейна, тому стоило труда поймать манящие губы и получить поцелуй, сочащийся смехом. Он закинул ногу Найла к себе за спину и промычал в его рот, стягивая ненужные джинсы и боксеры. Парень отвечал сосредоточеннее, стараясь не кусать мягкие губы. Но очень хотелось. Вскоре Найл все же укусил Зейна за губу, ведь тот не отказывал себе в своих желаниях, сжимая Хорана в своих объятиях и совсем забыв про то, что сжимал то, что ему не должно принадлежать. Он выбросил мысли о Луи куда подальше. Сейчас Найл принадлежал только ему. Зейн вошел в Найла плавно, зажмуриваясь, чтобы контролировать себя. Было жарко. Пот стекал по его виску. Зейн двигался размеренно, ловя губами губы Найла. Мужчина сжимал запястья Хорана над его головой, доводя парня до беспамятства тем, что втрахивал его в матрас своей кровати. Найл стонал, он изящно выгибался на встречу толчкам Зейна. Его глаза были закрыты, он лишь иногда открывал их, чтобы придвинуть лицо Малика ближе. Пальцами он случайно попадал в его влажный рот, сводя этим с ума не только Зейна, но и себя самого. Хотелось пить, рот напротив казался прекрасным источником влаги. Найл потянул Малика на себя. Они целовались мокро, слюны было много, пота много. Тела скользили из-за обильного количества его и смазки. Было горячо, мокро. Найл открывал рот и жмурился, потираясь затылком о подушку. Было хорошо, даже больше, чем хорошо. Так хорошо, что закатывались глаза. Найл остановил Зейна, выцеловывающего его шею, надавив ладонями на его плечи, а затем на грудь. Малик улыбнулся, не закрывая рот. Эта улыбка вышла хищной, сексуальной. Хоран поцеловал ее, в это же время переворачивая Зейна и седлая. Найл направил его член в себя и охнул, сжимая собой ствол. Зейн тяжело дышал ему в ключицы и придерживал за талию. Хоран постанывал, двигаясь в заданном собой темпе. Найл держался за плечи мужчины, он наклонялся к нему, целуя чувственно, эротично, пока ощущал прилив мощного экстаза. Он понимал, что был почти на пике, его тело сковывало цепями удовольствия. Зейн не верил, что это происходило. Он смотрел на Найла, такого сексуального и невероятного, и насмотреться на него не мог. Малик ощущал, что подбирался к экстазу. Он открыл рот, жмурясь от наступающего все ближе наслаждения. Зейн надрачивал парню, вдыхая его запах между плечом и шеей и влажно целуя. Оба получили свой уносящий в блаженство оргазм почти одновременно, долго отходили со сбитым дыханием одним на двоих и горячими потными телами. Сердца бились в унисон, отчетливо стучали о ребра, стремясь друг к другу. Они бесконечно целовались, переплетаясь на простынях, а уснули уставшие и упоенные лишь под утро. Найл тянулся в объятия Зейна, тогда как второй не мог отказать себе еще и в том, чтобы заполучить его поцелуй. Потому они заснули нескоро, продолжая то, что не могли никак закончить вплоть до самого утра, но ни один не думал об этом жалеть. Нескончаемый смак возбуждения и счастья не отпускал их. Это и было удовольствием.