Цепная реакция

- Прекрати. - Что? Гермиона отложила книгу, загнув уголок страницы. Сложив руки на коленях, посмотрела на Малфоя. - Ты бубнишь, когда читаешь. Он стоял спиной к ней и смотрел в окно. День вновь был пасмурным и серым, и фигура Малфоя казалась мрачной. Острая осанка, отведенные назад плечи и лопатки. Он походил на гранитную статую. Они были в своем номере в отеле. С момента их прибытия в Лос-Анджелес прошло уже больше недели. За все эти дни они едва перемолвились друг с другом десятком слов. Все их реплики были холодными, подчеркнуто вежливыми. Гермиона думала, что привыкнет. Они привыкнут. Но каждый новый день словно душил. Это особенно сказывалось на Малфое. Он слегка осунулся, и все чаще его осанка переставала быть идеально прямой, а спина – ровной. Каждый новый день в магловском мире был для него сущим испытанием. - Не замечала такого за собой, - проговорила она с прохладцей в голосе, вновь распахивая книгу. - Зато я замечаю. Он снова закрылся от нее. Выстроил между ними невидимую стену. Все заметно ухудшилось после их последнего разговора. Гермиона винила себя в том, что сорвалась. Она была с ним неоправданно резка и сама заварила всю эту кашу, и с учетом того, в каком положении они оказались по ее вине, она не имела права с него что-то требовать… Но, черт возьми. Это же Малфой. С ним нельзя было по-другому. Тем более, когда он ведет себя как последний… - Я же сказал тебе прекратить! Малфой сорвался с места и подлетел к ее креслу. Вцепился пальцами в подлокотники так, что неприятно пискнула ткань. Наклонился к ее лицу так близко, что кончики их носов практически соприкасались. Воздух между ними тут же наполнился ароматом его кожи. Гермиона смотрела ему прямо в глаза, изо всех сил стараясь не выглядеть испуганной. - Я молчала, Малфой. И читала тихо, как мышь. Его голос звучит на удивление ровно. - И если у тебя слуховые галлюцинации, то… - Советую тебе помолчать. Ну вот как, как можно с ним не выйти из себя?! Гермиона, невзирая на его близость, выпрямилась и опустила ноги. Ей было проще, когда она могла если не твердо стоять на ногах, то хотя бы ощущать твердую почву. Так она, по крайней мере, могла не сжиматься в комок под его колючим взглядом. Не без удовольствия она отметила, что ему пришлось отодвинуться. Их лица теперь были практически на одном уровне. - Я не собираюсь молчать, Малфой. Я имею право делать то, что захочу. Ты, впрочем, тоже, так что если я тебе мешаю, - она указала взглядом на дверь. – Можешь выйти, милости прошу. К ее удивлению, он ухмыльнулся. - Если я выйду, то что же тогда будешь делать ты? У Гермионы вспотели ладони. - О чем ты? Он отстранился. Сделал шаг назад. Дышать стало значительно проще. Гермиона встала и отошла за кресло, вцепилась пальцами в спинку. Что ж, теперь, по крайней мере, он не сможет снова застать ее врасплох. - Не прикидывайся, Грейнджер. Я видел, как ты наблюдаешь за мной. Ее щеки запылали. К собственному негодованию она вспомнила его руки, обнимающие ее, его голос, обещающий быть рядом. Ау, Малфой. Где все это? Она и правда наблюдала за ним. Не намеренно, конечно же. Просто… так получилось. Дверь в ванную была не заперта. Гермиона видела, как он сгорбился над раковиной, держась за бортики, склонив голову. С его лица и волос капало. Вода дорожками скатывалась и по его шее, исчезая за воротником рубашки. Малфой тяжело дышал. Так, будто бы только что пробежал стометровку. Как тогда в мотеле, когда его разбудил дурной сон. Ей не просто хотелось узнать, о чем он думает. Ей хотелось забраться в его голову и изгнать оттуда все дурные мысли, сделать так, чтобы его плечи опустились и расслабились. Малфой резко вскинул голову и посмотрел в запотевшее зеркало. Гермиона, испугавшись, что он заметит ее, юркнула за дверь. Откинула голову назад, упираясь затылком в стену, и закрыла лицо руками, пальцами давя на виски. Глупо, как же глупо! Ведь сейчас он с ней такой же, как и тогда, целую вечность назад, в Министерстве. И это после всего того, что произошло с ними за последние две недели. Разумеется, она ни за что не признает его правоту. Тем более, если они играют по старым правилам. - Страдаешь от дефицита внимания? Видимо, поэтому тебе и мерещится то, чего нет. Твое самомнение просто поразительно, - она покачала головой. Понимала ли она, что им теперь придется быть рядом… всегда? В любых ситуациях, при любых условиях? Это казалось невозможным. Диким. Нереальным. Нет, Гермиона решительно не могла свыкнуться с этой мыслью. Она не была готова к этому. Если бы он вел себя по-человечески, это могло бы значительно упростить ситуацию. Но, конечно же, этого не будет. Он вымотает ей нервы, и будет поступать так изо дня в день. Малфой ни за что не успокоится. Видит Мерлин, она не хотела этого. Ведь… он почти начинал ей нравиться. Тот Малфой в баре. В самолете. В мотеле. Он был… нормальным. Обычным человеком. И его отношение… Гермиона вновь тряхнула головой. Она ошиблась. Она ненавидела ошибаться. Он молчал. Впервые что-то не привычное с его стороны за последнюю неделю. А ведь он мог бы как всегда начать огрызаться, что привело бы к очередной словесной перепалке. Но, гиппогриф ее задави, его молчание ситуацию не спасало. Совсем наоборот. Ей было неловко. Она не знала, куда себя деть и что делать. И несмотря на то, что последнее слово осталось за ней, она чувствовала себя проигравшей. Мерлин. Они снова опустились до уровня силы. Победитель и побежденный… ролевая игра какая-то. Гермионе хотелось реабилитироваться, сгладить острые углы, снять это напряжение, повисшее в воздухе густой пеленой. Но что она могла сделать? Любые ее слова прозвучали бы слишком неуместно, поэтому она молчала. Они стояли, словно две статуи. Малфой не двигался. Грейнджер тоже. Ей не хватало воздуха, в комнате было чересчур душно, и дышать было тяжело. Захотелось выйти, но Гермиона не решалась оставить его одного. Нет, Малфой бы не исчез. Но зато мог бы наделать глупостей. В мире маглов он – словно беспомощный котенок. И то, что он уже давно жил без волшебной палочки, положения не меняло. К слову, о волшебных палочках. Гермиона заледенела, глядя на то, как его пальцы игриво поглаживают рукоятку ее палочки. Когда он успел взять ее? Ведь она была… На кресле. Лежала прямо на подлокотнике. Как она могла не заметить?! - Не страшно, Грейнджер? – спросил он, не глядя на нее. - Ничуть, - ответила Гермиона. Ее голос предательски дрогнул. Она знала, что он не сможет ей ничего сделать, даже если очень этого захочет. Волшебная палочка принадлежала и подчинялась только Гермионе, и, чтобы изменить это, надо было отобрать ее в бою. Однако знание этого факта ее не успокаивало. Малфой продолжал вертеть в руках ее палочку, внимательно разглядывая ее со всех сторон, изучая каждую трещинку на темном дереве. - Такая неудобная, - констатировал он. – Тяжелая, совсем не лежит в руке… Гермиона вспомнила слова мистера Оливандера. Он говорил, что не волшебник выбирает палочку, но палочка выбирает волшебника. Кажется, теперь она понимала, что он имел в виду. - Положи на место, - потребовала она. Голос глухой и звучит задушено, он похож на шипение кошки. Но Малфой ее не слушал. Он продолжал: - Интересно… что, если я возьму и просто… сломаю ее? Гермиона похолодела. Вмиг преодолев разделяющее их расстояние, она схватила его за локоть. - Не смей. Такого она никак не могла от него ожидать. - Серьезно, Грейнджер? – он поглядел на ее пальцы, сжимающие его руку. - Абсолютно, - ответила она, сильнее впиваясь ногтями в его кожу. – Верни мне мою волшебную палочку, или я… - Или ты что? – произнес он елейным голосом. – Кажется, ты не в том положении, чтобы сыпать угрозами или пытаться меня шантажировать. Он, гном его укуси, был прав. Она была не просто безоружна – она была беспомощна. - Ты чертов сукин сын, - пробормотала она. Ее рука уже начинала затекать. Малфой улыбнулся, почтя эти слова за комплимент. - Просто скажи, зачем тебе это? Она могла бы просто выхватить свою волшебную палочку у него из рук. Но она не делала этого. Его хватка была слишком крепкой и цепкой, и она боялась, что стоит ей начать выдергивать свое оружие у него из рук, как он сделает так, что палочка тут же переломится надвое. Дерево было слишком хрупким. - Считай, что это плата. За то, что по твоей милости я сейчас… Гермиона неожиданно расхохоталась, надсадно и зло. - По моей милости? – переспросила она. – Тебя никто не тянул за язык, Малфой. Ты согласился сам. Что мешало тебе тогда просто убрать руку?.. И теперь ты обвиняешь в чем-то меня? Если кто-то тут в чем-то и виноват, так это ты сам. Гермиона гордо вздернула подбородок. Хлесткие слова так и вылетали из ее рта, и с каждой произнесенной фразой его лицо становилось все мрачнее и мрачнее. На какой-то миг ей показалось, что он и впрямь осуществит свою угрозу и сломает ее волшебную палочку, так крепко сжались его пальцы на рукояти. Ей послышался едва различимый треск. Но он неожиданно отступил. Положил ее палочку на стол и, вырвавшись из ее хватки, сделал несколько решительных шагов в сторону. Подходя к двери, он, не глядя в сторону Гермионы, произнес: - Запомни, Грейнджер, раз и навсегда. Никогда не оставляй свое оружие без присмотра. Дверь у него за спиной негромко закрылась. Гермиона, слегка ошарашенная, так и осталась стоять в центре комнаты. Ее рука все еще находилась на уровне его локтя. Было без пятнадцати двенадцать. Гермиона сидела в номере. Одна. Малфоя не было. После их очередной перепалки он так и не вернулся. Гермиона не волновалась. Совершенно. Да, именно так. И, конечно же, она даже не вспоминала о том, как его совсем недавно чуть не сбил грузовик. Естественно, она не думала о той драке, которую он когда-то затеял в баре. И ее воображение даже не пыталось нарисовать ни одной жуткой картинки. Ха-ха. Обманывать саму себя уже вошло в ее привычку. Но, Мерлин. Гермиона даже не попыталась его вернуть. Сразу после его ухода она решила, что он скоро вернется, чуть позднее она подумала, что он просто хочет побыть в одиночестве. Однако когда часы пробили восемь, а его все не было, она начала переживать за него по-настоящему. И все равно не сделала и шагу за порог. Зато прекрасно обходила комнату, то и дело поглядывая на часы. В конце концов, она опустилась в кресло и взялась за оставленную книгу. Он вытворяет Бог знает что, и она еще должна за него беспокоиться? Нет уж, увольте. Она пыталась сконцентрироваться на чтении, но буквы расплывались перед глазами, а слова не желали складываться в предложения. Гермиона заметила, что в десятый раз перечитывает одну и ту же строчку и не может понять смысла написанного. Это ее испугало. Гермиона редко бывала в таком состоянии, когда даже книги ее не спасали. Обычно чтение всегда отвлекало. Чертов Малфой! Она вскочила, как ужаленная, и вновь принялась мерить шагами комнату. Гермиона не пойдет его искать. Он уже взрослый мальчик и вполне может сам о себе позаботиться. Это был его выбор. К тому же она сама указала ему на дверь. А носиться с высунутым языком по этажам, чтобы в итоге получить очередную порцию его недовольства она не собиралась. Однако волнение так и точило ее. Гермиона не находила себе места. К беспокойству примешивался страх. Это же Малфой в мире маглов. С ним могло произойти, что угодно. В конце концов, он мог уйти. Гермиона резко тряхнула головой. Нет, он бы так не сделал. Подставляться из-за нее он бы точно не стал. И все же, все же, все же… Он уже давно не был прежним Малфоем. Исчезли его осторожность и осмотрительность. Теперь ему было плевать на все. На всех. И на нее в том числе. Поэтому она просто ляжет спать. Он вернется тогда, когда посчитает нужным. Без десяти. Гермиона переоделась в недавно приобретенную пижаму и легла на диване. Вещи в шкаф не убрала – оставила на стуле подле себя. Просто на всякий случай. Она натянула одеяло до самого подбородка и обхватила себя руками. Бессмысленно смотрела в потолок. Когда же ей это осточертело – повернулась к стенке. Она не будет его ждать. Без пяти. В детстве, когда Гермиона долго не могла уснуть, она начинала считать баранов. Возможно, стоило бы попробовать прибегнуть к этому способу и сейчас, но получалось как-то слишком символично. Стада не существует без вожака. Она просто закрыла глаза и прижалась лбом к прохладной кожаной спинке дивана. Она отвернулась, чтобы не смотреть каждые пару минут на полоску света между полом и входной дверью, в ожидании увидеть тени от его ног. Нужно дышать глубоко, вдыхая полной грудью. Вдох-выдох-вдох… Без четырех. Гермиона резким движением скидывает с себя одеяло, встает и начинает натягивать на себя джинсы и футболку. Вся ее выдержка полетела в тартарары, но ей было уже все равно. Она делает это только потому, что… Нет уж. Она просто делает это. Никаких оправданий. Хотела бы она быть такой же равнодушной и невозмутимой, как Малфой. Гермиона устала слишком много думать о других и за других. Ей просто нужен был покой. Без трех минут двенадцать. Гермиона вышла в коридор, тихонько претворив за собой дверь. В коридоре было светло. Яркий свет резанул по глазам. Итак, она сделала это – сдалась и поддалась своим эмоциям. Ну, или повелась на его провокации. А ведь Малфой мог делать все это специально. Первый вариант ей не нравился, равно как и второй, однако он ее устраивал куда больше. Так, по крайней мере, можно было думать, что это решение она приняла сама. Вопрос состоял теперь в том, куда ей идти и что делать? Где мог сейчас быть Малфой, где следовало его искать?.. Хотя, кажется, она догадывалась. Где еще Гермиона встречала его помимо Министерства? Она несколько раз нажала на кнопку лифта, словно надеясь, что это сможет ускорить его движение. Наконец, она оказалась на первом этаже. В холле почти никого не было, но чем ближе она подходила к бару, тем многолюднее становилось. В баре горел приглушенный свет, из динамиков лилась довольно громкая ритмичная музыка. Отыскать Малфоя было не так уж и сложно. Он сидел на высоком барном стуле, сгорбившись над полупустой рюмкой, которая была явно не первой. Малфой, слегка наклонив рюмку, лениво покручивал ее пальцами, держа за горлышко. Похоже на дежавю. Уверенной походкой Гермиона направилась к стойке. - Думаю, тебе хватит на сегодня, - сказала она, стоя у него за спиной. Малфой не вздрогнул, не обернулся. Его, кажется, ни капли не удивило ни то, что она пришла, ни ее слова. - С тебя двадцатка, Хьюго, - он усмехнулся. Бармен понуро опустил голову. - Не поняла? – Гермиона вскинула бровь, ожидая объяснений. - Впрочем, как и всегда, Грейнджер, - Малфой вздохнул, продолжая крутить рюмку в руках. - Вы что, поспорили на меня?! Гермиона села на свободный стул рядом с ним, ожидая объяснений. Малфой поморщился: - Зачем же так грубо? Хотя суть ты уловила правильно… считай, что да. - Он сказал, что вы обязательно придете, мисс, - объяснил бармен, протягивая Малфою несколько банкнот. – Вопрос был лишь в том, когда. Он поставил на то, что до полуночи. Ну а я… впрочем, это уже неважно. Просто неслыханно! Щеки Гермионы побагровели. Она из последних сил старалась сохранять спокойствие. В висках зародилась тупая сверлящая боль. Гермиона на секунду прикрыла глаза. Что ж, он хотел заставить ее понервничать, и у него это получилось. Вот только она не доставит ему удовольствия, показывая это. - Кстати, ты пришла как раз вовремя. Я как раз собирался уходить. Хьюго, она заплатит. Малфой встал. Так. Только спокойно, Гермиона. - Ты заработал на мне двадцатку, и я еще должна за тебя платить? – решила уточнить она. Ее тон такой же ледяной, как и воды Атлантики. - Вот видишь. Можешь же быть сообразительной, когда захочешь, - похвалил он. Гермиона догадывалась, что он выпил довольно много. Однако Малфой держался на удивление уверенно: Грейнджер не сомневалась, что походка была твердой и ровной, голос практически такой же, как и всегда. Ничего не выдавало того, что он был пьян. Она закатила глаза. Достала из кармана несколько смятых купюр и рассчиталась с барменом. Малфой уже был на полпути к выходу. Гермиона нагнала его в холле. - Что за спектакль ты тут устроил? – потребовала она объяснений. - Грейнджер… Малфой подошел к лестнице и сел на ступеньки, закрыв глаза и пряча лицо в ладонях. - Я жду. - Во имя Мерлина. Я не собираюсь отчитываться перед тобой. Гермиона всплеснула руками. Она начинала терять терпение. И, по большому счету, ей было уже плевать на то, что он обо всем этом подумает. - Нет, будешь, Малфой. Ты мог бы хотя бы предупредить меня! Потому что я… - Гермиона осеклась. Она – что? Нет, она не скажет этого. Она захлопнула рот. Покусала губу. Над их головами вновь сгущались грозовые тучи. - Потому что ты что, Грейнджер? – поинтересовался он, вставая и делая шаг ей навстречу. Гермиона отступила. Это вышло почти неосознанно. - «Я, я, я…» Ты чертова эгоистка. Ты думаешь только о себе. – Он все наступал. – Что, неужто язык проглотила? Не было его обычной усмешки или ухмылки. Не было ничего. Только сталь. Сталь в его осанке, в голосе. В глазах. Во всем его теле. От корней волос до кончиков пальцев. Раньше бы она испугалась его силы. Но сейчас страха не было. Малфой все еще надвигался на нее, но Гермиона уже не отступала. Она словно приросла к полу и была не в состоянии сделать и шаг назад. Точнее, не совсем так. Она не хотела отступать. Да и некуда. Он кружил вокруг нее, как коршун. Куражился, подпитываясь собственной силой. - Если ты еще не забыла, Грейнджер, то, что мы заключили Обет, ничего не значит. Ты и я – сами по себе. Она не ответила. - И, к твоему сведению, я все еще вправе распоряжаться собственной жизнью. Неожиданно в ее голове что-то щелкнуло. Гермиону переклинило. - Жизнью? – грубо выплюнула она и расхохоталась. – О чем ты говоришь, Малфой?! Он непонимающе смотрел на нее. К такому повороту событий Малфой явно оказался не готов. - Разве то, что ты делаешь, можно назвать жизнью? Да ты только посмотри на себя! Гермиону прорвало. Грубые, хлесткие, непростительные слова сами слетали с ее губ, и она все набирала обороты. Даже если он и хотел прервать ее, встрять в ее монолог, у него бы ничего не получилось. Гермиону уже было не остановить. - Ты только и делаешь, что просиживаешь в барах от зари до зари, прожигая деньги – и свои, и чужие, – тратя время. Это ты называешь жизнью, да? Твое бесконечное нытье, которое ты подаешь как грубость, заворачивая при этом в красивую упаковку. Ты жесток. Ты жалок. Ты ненавидишь всех. Но больше всего ты ненавидишь самого себя, Малфой. Да, именно так! Но ты ничего, совсем ничего не делаешь с этим. И даже не хочешь. Ты жалеешь себя, купаешься в чувстве собственной ничтожности и в грязи. Ведь тебе это нравится, да? Ты лелеешь собственные раны, бережешь их, не желая зализывать, не пытаясь расстаться с прошлым. Ты – чертов слабак. Тебе представился шанс все изменить, начать заново, и что же? Мерлин, да сама идея того, что все может быть иначе, пугает тебя. Ты боишься чертовой неизвестности. Конечно, ведь проще существовать так, зная, по крайней мере, что принесет завтрашний день? Ты трус, Малфой. И твое аристократическое происхождение… одно другому не мешает. И да, Малфой. Это говорю тебе я. Чертова грязнокровка, Гермиона Грейнджер. Она задыхалась. Дышать было физически тяжело: под ребрами пекло так, будто она пробежала марафон. Гермиона и сама пока не осознавала своих слов, смысла того, что она сказала. Это был, наверное, самый длинный монолог в ее жизни. За исключением пересказов параграфов из учебника в Хогвартсе, конечно же. Она никогда раньше ни с кем не говорила так. Никогда еще она не испытывала такой ярости и злости, такого рьяного желания бросить едкую, ядовитую правду в лицо. Может быть, она была беспощадной. Жестокой. Грубой. Но, видит Годрик, Малфой заслужил это. Его лицо оставалось непроницаемым. Лишь линия его челюсти становилась напряженнее с каждым произнесенным ею словом. Сейчас она была огнем, силой. Она была сталью. Малфой смотрел ей прямо в глаза, словно желая разглядеть что-то за ее радужкой. Словно желая вынуть ее душу и… Он молчал. Если он и хотел сказать хоть что-то, то Гермиона не дала ему такой возможности. Развернувшись на каблуках, она подошла к лестнице и поспешила удалиться. Ее трясло, глаза сверкали. Перед ее мысленным взором все еще было его лицо – оно словно было выжжено у нее на сетчатке и под веками. В его глазах адский холод. Гермиона говорила непростительные вещи. Она влетела в номер, как фурия. Захлопнула дверь и, прислонившись к стене, медленно сползла вниз. Сжала руки в кулаки. Только сейчас она задумалась кое о чем. Нет, она не жалела ни об одном сказанном слове. Но ее пугала его возможная реакция. Что он сделает с ней за это? В какой-то момент Гермионе показалось, что он был готов задушить ее. Она видела, как его пальцы сжали воздух, да так, что побелели костяшки и натянулась кожа, обнажая узелки вен на запястьях. Она боялась его рук. Эти руки делали страшные вещи. Гермиона зажмурилась. Надавила ладонями на глаза, стараясь изгнать его образ из головы. Ей все равно. Пускай делает, что угодно. Пускай… Пускай попытается. Она сильная. И она не позволит ему. У Малфоя больше не будет и возможности помыкать ею и… Гермиона понеслась в ванную. Умыться, ей нужно срочно умыться. Она плескала себе холодной водой в лицо до тех пор, пока, наконец, ее щеки не стали из багряных розовыми. Все внутри нее до сих пор клокотало. Нужно было успокоиться. Вновь переодевшись, Гермиона выключила свет и легла на диван, в этот раз не отворачиваясь. Она не боялась. Малфоя долго не было. Когда же он пришел, она его уже не ждала. Гермиона все еще лежала лицом к двери. Он вошел. Тихо претворил за собой дверь. Она не закрывала глаз. Смотрела на него в упор. Он этого не видел. Но он смотрел на нее в ответ. Малфой простоял так минут десять, наверное, глядя на нее, не отрываясь, практически не моргая. Ее сердце билось ровно. Когда же он ушел в ванную, уголки губ Гермионы сами собой поползли вверх. Что ж, Малфой. Теперь я знаю, что и ты за мной наблюдаешь.