21/11 (m)

Если рассмешу, купишь мне пожрать?

Хёну кажется, что он мастер спорта по каменному лицу. Хосок всегда такой. Он живет в сегодняшнем дне, его завтра не наступает никогда, потому что жизнь идет вот в эту секунду, а что там дальше – пока не интересно. Поэтому и характер у него легкий, и тянутся к нему все. Включая самого Хёну. Хотя у Хёну вообще особое место в жизни Хосока. В его уши влетает столько информации, от которой каменное лицо только тренируется, что Хосок бы очень удивился, узнав, что на самом деле Хёну вообще не хочется слышать. Не хочется слышать обо всех хосоковых пассиях, о его крашах, о его запланированных достижениях (это, кажется, вообще единственное, что тот планирует). Потому что ни в какой из вселенных в эти списки не попадает Хёну. Он Хосоку друг, старший брат, да кто угодно, только не возможная сердечная привязанность. От этого, на самом деле, нормально, хотя иногда Хёну рассматривает себя в зеркале и думает, что же с ним не так, если для Хосока он пустое место и свободные уши. Когда Хосок сидит на его диване, Хёну кажется, что в этих историях он когда-нибудь утонет. Какие-то с продолжениями, какие-то так и не начавшиеся, но сердце у Хосока, кажется, резиновое, и поэтому вдвойне интересно, почему там не может быть места для одного не очень большого Хёну. Он не займет много, ему подойдет даже что-то вроде «ты нравился мне пару дней из двадцати трех лет моей жизни». Капля в море, но ее хватит. Хосоку нравится так много людей, что Хёну считает себя кем-то вроде изгоя, ущербного и достойного только того, чтобы слушать чужие истории. Хотя сейчас, смотря на непривычно молчаливого Хосока, он думает, что этой несчастной пары дней было бы недостаточно. Наверное, так стало бы только хуже. Это вроде как я думал о тебе пару дней, а потом понял, что это плохая идея. Хёну криво улыбается сам себе. – Посмотрим что-нибудь? – спрашивает он, потому что Хосок не подаёт признаков жизни, сидит и смотрит на свои руки, непривычно. Тот дёргает плечами. Странно видеть его таким. Но Хёну знает его слишком давно, чтобы не понимать, что Хосоку нужно внимание. Ему жизненно необходимо нравиться кому-то из тех, кто нравится ему. Можно даже без продолжения, просто сам факт важен. И сейчас, видимо, настал тот черный период, когда нет никого. И Хёну решается. Нет, он не самый смелый человек во вселенной, просто улыбка у Хосока отличная, и даже если она разбавлена рассказами про то, что в его большом сердце происходит, Хёну все равно ее любит. – Эй, Хосок, – снова говорит он. Улыбается смешно, надеясь, что в глазах не так много паники, как внутри сейчас. – Если рассмешу, купишь мне пожрать? Хосок фыркает, но кивает. – Прикинь, ты мне нравишься, – смеется Хёну. Он бы себя даже по колену ударил, но уже перегиб будет. – Давно, блин, так что не грусти. Хосок, вопреки ожиданиям, не смеется, даже не улыбается, просто смотрит нечитаемо. Шутки за триста, Хёну облажался. – Серьезно? – спрашивает Хосок. – Вроде того, – вздыхает Хёну. Что теперь, сам дурак. – А чего молчал? И вот теперь Хосок улыбается. Как-то слишком тепло, даже сердце заходится, переполняется ежеминутными надеждами. А когда Хосок подходит и наклоняется к Хёну, сердце трещит по швам.