Малиновый виски

      Воспоминания о том, как я добиралась до комнаты, казались сном, хотя это и происходило буквально пару минут назад. Коридор, гостиная, лестница, а потом снова коридор, и вот она — небольшая, уютная спальня с темным деревянным полом. Взмахнув палочкой, я зажгла торшер, что стоял в самом дальнем углу. Еще один взмах, и чистое белье цвета ночного неба взмыло вверх и слилось в танце с мягкой двухспальной кроватью, что стояла подле небольшого окна. Около входа вполне кстати находилось небольшое бежевое кресло, в которое я обессиленно села, наблюдая, как простынь заботливо обнимает матрас. Перед глазами стоял образ Северуса, а ещё то, как я рыдала на земле, в лесу. А потом снова его образ, тихий шепот подле моего уха и этот длинный разговор. Я все никак не могла поверить, что они оба живы и что так жестоко врали мне. Ведь если бы они хотели, то уже очень давно нашли бы меня. Уж тем более Дамблдор… Он великий волшебник. Был и есть. Как бы я не хотела его очернить, потому что всего лишь злюсь.       Подушка завершающим штрихом плюхнулась на заправленную кровать, а я все сидела и изучала ручки причудливой формы у большого комода, что стоял в противоположном углу в тусклом свете торшера. Матовая, полупрозрачная тюль нежными волнами переливалась от легких порывов ветра из приоткрытого окна. А я чувствовала на языке привкус виски, малины и свежий аромат ночного леса, что с шелестом врывался в мой разум. Где-то вдали разливались раскаты грома и, отражаясь от земли, растворялись в небытие, а вместе с ними и мой разум.       Не знаю, где я нашла силы пойти в душ, но осознала я себя, стоя под теплыми потоками воды, что шумным водопадом омывали мою голову и тонкими струйками спускались вниз по волосам, а потом по обнаженной коже, все ниже и ниже, навстречу к разноцветному полу.       На ресницах оставались крупные капли воды, что заставляли меня щуриться. Смотря в пол душевой кабины, уложенный разноцветной плиткой, я плакала. Внутри меня разливались потоки горячей лавы, что, застывая, сковывали спину, а странная боль, не переставая, пульсировала в районе солнечного сплетения. Это ощущение сложно было назвать обидой или даже болью. Это было что-то, напоминающее несправедливость, перемешанную с горечью от времени, что я прожила в бегах.       Неужели это все могло измениться гораздо раньше? Если бы хоть кто-нибудь из них мне помог… Все это время я никогда не была по-настоящему счастлива. Эти люди вокруг меня — маглы, маги… не важно. Они вроде становились близкими, но по-настоящему никто не мог знать моих чувств.       Я просто не верю, что смогу больше не бояться и не прятаться! Может, я даже осяду в каком-нибудь городишке, а еще у меня будет дом с большой верандой и, возможно, даже любовь. Может…       Плавая в своих мыслях, я аккуратно стянула стеклянный сосуд с полки. На нем была гравировка на латыни, которая, кажется, означала шампунь или еще что-то мылкое. Приятная, густая, желтоватая субстанция пахла травами. Но для меня этот запах значил гораздо большее: он напомнил мне осень, со всем своим многообразием красок, вкусов и запахов. Просторные поля со стогами сена, лес с полянами, усеянными ромашками и фиолетовыми колокольчиками. Запах лечебных трав, стоящих на подоконнике, ранний закат. И лучи рыжеватого солнца, что играют на полу деревянной кухни, где витает запах черного чая с чабрецом.        И это всего лишь аромат шампуня. Один вдох, и на мгновение я оказалась абсолютно счастлива. За это я и любила Северуса. Его таланты. Ведь все, что он делал, вызывало во мне бурный отклик. Намыливаясь шампунем, я плакала. Наверное, просто уходил эффект алкоголя. Мир больше не казался мягким и уютным, а только более жестким и печальным. И в душе было невероятно больно. И ничего нельзя было поделать… Ничего.       Из душа выходить очень не хотелось, но уговоры внутри себя все же увенчались успехом. Веским фактором была мягкая и очень уютная кровать, которая обещала глубокий сон, что освободил бы мой разум от всех переживаний и перенес в мир, полный волшебства и магии. Не похожий на реальную жизнь, такой, как в детских книгах. Где нет проблем, боли и страха. И нет непростительных заклинаний и предательства. Только любовь…       Мои волосы пахли осенью, и я неосознанно наслаждалась этим ароматом, что затмевал мой разум. За окном уже давно лил дождь, периодически заливаясь мощными раскатами грома, во время которого яркие вспышки света освещали комнату, оставляя за собой пугающие тени. Абсолютно нагая и уже успевшая сильно замерзнуть, я устремилась поскорее залезть под пушистое одеяло и, спрятавшись под него с головой, попыталась укрыться от вновь накативших эмоций и страхов.       Я слышала, как за окном льет дождь, отскакивая от железной крыши. А странное чувство тоски, поглощающее меня с каждой секундой все сильнее и сильнее, заставляло терять самоконтроль. Серость заполняла легкие, голову и сердце — дыхание беспощадно перехватывало. Сетуя на духоту под одеялом, я вытащила нос за пределы мягкого плена. Ситуация стала лучше, но ненамного.       Я жива. Я чувствую биение своего сердца. Я смогла пережить магическую войну. У меня получилось жить все это время, и неважно, что я скрывалась. Я сильная, но почему мне тогда так больно?       Укутавшись в одеяло, я села в кровати и устремила свой взгляд за окно, откуда виднелись множество фонарей, что тускловато-желтоватыми пятнами освещали территорию. Я наблюдала, как мелкие капли летнего дождя покрывают зелень, что растет подле дома. Освежающие порывы легкого ветерка залетали сквозь узкую щель приоткрытого окна и окутывали негой впечатлений, от которых я не могла убежать. Моя личная боль. Запах мокрой земли и травы. Это напоминало мне о том страшном мае. И о его смерти. Я все еще любила его, спустя столько лет…       Мои мысли прервал тихий скрип где-то позади, и, обернувшись, я увидела Северуса, стоящего в дверном проеме. В руках у него была полупустая бутылка виски, которую он небрежно поставил на столик возле кресла, и, прикрыв дверь, молча подошел к кровати. Я немного попятилась к стене, но не отрываясь смотрела ему в глаза. В них была печаль и непонятная мне уверенность.       Черноволосый маг сел рядом, и я ощутила резкий запах виски вперемешку с дивным ароматом мужского одеколона. Странно, ведь ранее я его не улавливала.       — Прости, что не нашел тебя раньше, — тихо прошептал мужчина, все еще не прерывая зрительный контакт, и аккуратно дотронулся пальцами до моей щеки. — Я считал, что так будет лучше. Думал, что ты начнешь нормальную жизнь. Что все это наваждение покинет тебя, и ты забудешь меня, — и теперь он провел пальцами по моим мокрым волосам и дотронулся до оголенного плеча, а после тяжело вздохнул: — Спасибо. За то, что прикрывала. А я даже этого не знал. Не понял. Был занят совершенно другим.       Мужчина убрал руку с моего плеча, но тысячи маленьких мурашек все еще плясали по всему телу, спрятанному под одеялом. Он отстраненно посмотрел в окно, за которым снова вспыхнула молния, что мощным грохотом пробежалась по комнате и, отрекошетив от стен, вылетела прочь.       — Я хотела помочь вам с Дам…       — Нет, — грубо прервал Снейп и, нахмурив брови, снова посмотрел в мои глаза. — Ты хотела помочь МНЕ, Имоджен, а не НАМ. — Внезапно его лицо стало ледяным со странными нотками надменности и… боли. — Я каждый день видел в твоей голове себя. Каждый. Но тогда я был под властью прошлого. И мне нужно было достигнуть цели. А ты была страховкой, — на последнем слове его губа дернулась в презрении, но, прикрыв глаза, он совладал с чувствами и снова окинул меня взглядом. — Мне жаль.       — Тебе стоило доверять мне, Северус, — мои губы явно искривились в жалком подобии улыбки, потому что внутри разрасталась боль. — Тогда бы все могло сложиться иначе. Раз ты бывал в моей голове, то почему не увидел то, как я была предана? Предана именно тебе, а не Лорду… Как ты просмотрел ЭТО? — внутри меня гуляла странная жгучая обида с примесью ласки и нежности, что, перемешиваясь, вводили меня в растерянность.       — Дело не в этом, — ухмыльнулся мужчина, — но сейчас я начинаю понимать, что ты впускала в свою голову только меня. Даже Дамблдор не мог. Он просил меня делать это, а я не предал этому значение. Мне жаль… — снова повторил мужчина. — Очень. Сильно. Жаль.       — Столько лет прошло… Но ты ведь и сейчас читаешь меня, Северус. Тогда к чему все это?       — Я просто хотел извинится, — он снова нахмурил брови, но потом, тяжело вздохнув, добавил: — Не знаю… сейчас все будто бы изменилось. В одно мгновение, Имоджен, — он заглянул мне в глаза, и я почувствовала его легким дуновением ветра в своей голове, и в то же мгновение Северус поцеловал меня.       Я чувствовала его дыхание, его чуть соленые губы. Хотя нет. Это мои. От тех слез под одеялом. Наверное, все мое лицо сейчас соленое. И я не могла перестать думать… Куча разных мыслей вилась в моей голове, словно рой пчел, но их сносило вихрем прочь от каждого поцелуя, от его горячих рук, скользнувших на мою оголенную спину, и от горячего дыхания. Но внутри меня бился непонятный протест. Ведь мне не нужна такая благодарность, зачем он это делает? И в этот самый момент он обхватил мою голову руками и прижался ко мне лбом.       — Это не благодарность. А просто… потому что все это время я думал о тебе, — и я почувствовала по его изменившемуся голосу, что он улыбается. — Ты же знаешь, в тактильном контакте я могу считывать тебя постоянно.       — Может ты тогда сосредоточишься лучше на чем-нибудь другом? — я улыбнулась в ответ, а он снова поцеловал меня.       Теплые губы коснулись теперь моей шеи — О всемогущие боги! — а затем переместились ниже, проделывая влажную дорожку от ключицы вниз. Я тут же сдалась, запрокинув голову назад, пытаясь делать единственное, что у меня сейчас хуже всего и получалось, — дышать.       Его губы были такими теплыми и нежными, а поцелуи настолько страстными, что никакие аргументы «против» не могли существовать. Да и кого я обманываю, ведь я мечтала об этой минуте с тех пор, как познакомилась с ним поближе и утонула в его черных глазах раз и навсегда.       Чуть отстранившись, Северус стянул с меня одеяло, и я осталась совсем нагая перед его вожделенным взглядом. Он смотрел на меня так, как не смотрел ни один мужчина: с непонятной мне болью, страстью, любовью и необъятной похотью. Я нежно дотронулась ладонью до его шеи и провела большим пальцем вверх по подбородку. Его дыхание было тяжелым и очень глубоким, а взгляд изучающим. Мой палец скользнул по его теплым, чуть приоткрытым губам, носу, складочке на лбу и нырнул в черную копну волос, притянув к себе этого желанного мужчину. Мои губы страстно впились в его, оставляя сладостное послевкусие с нотками малины и виски, что отдавали горечью где-то на уровне подсознания.       Ощущая его нежность, вкус, его запах, я впадала в непонятную мне эйфорию, что не испытывала ранее в своей жизни никогда. Не прошло и мгновение, как я начала страстно стягивать с него черный вязаный свитер, а потом и майку. Его бледная кожа манила меня, заставляя забыть обо всем. Он выглядел молодо, как, собственно, и я. Но на деле мы были уже далеко не свежими и бодрыми, так откуда тогда вся эта энергия? Я медленно дотронулась губами до его груди: один поцелуй, второй… Мой язык мягко касался его сосков и спускался вниз к пупку. Я повалила его на спину и начала расстегивать ремень, неумело цепляя пальцами волоски на его животе. Его руки блуждали по моей груди, то нежно поглаживая, то утягивая в мир щекочущей болью, что страстно откликалась внизу живота. Я хотела его, как никого прежде.       Освободив желанного мужчину от лишней одежды, я быстро потеряла контроль над происходящим: обхватив за талию, брюнет властно уложил меня на спину и единолично принял решение стать моим одеялом. Горячим и тяжелым. Северус нависал надо мной и нежно целовал в губы, рычал от удовольствия и словно наполнялся неповторимой энергией, что переполняла его и выливалась за пределы, затрагивая и меня. Периодически я проваливалась в его чувства, и мы эмоционально сливались воедино, придавая этому безумству новый статус и выводя его на новый уровень. Он медленно провел влажную дорожку языком от моих губ к скулам, вниз к шее, к моей ключице, а потом и еще ниже к мягкой и нежной груди. Его обжигающий язык коснулся моего холодного и твердого соска, и я издала какой-то звук, похожий то ли на вой, то ли на рычание, что было подобно тому, что издавал он сам. Я гладила его по голове, зачесывая черные как ночь волосы назад, снова и снова; прижимала к себе сильнее и сильнее, пытаясь уловить каждое мгновение этого счастья. Он целовал меня все ниже и ниже, а мои чувства взлетали все выше и выше. А я шептала ему что-то нечленораздельное, умоляя не прекращать, а он в ответ снова рычал, а потом нежно повторял что-то о моей невероятно сексуальной фигуре и чувствах. То ли ко мне, то ли вообще… Все его слова были так далеко, что я не могла уловить их суть и только все глубже проваливалась в недра блаженства.       Его горячее тело прикасалось к моему, и я изгибалась под его натиском страсти и такой желанной для меня любви. Ладонь медленно скользила по моему бедру, нежно сжимая ягодицу и унося мой разум в забвение.       Наконец, одним рывком он ворвался внутрь меня, полностью заполнив собой. Я ощущала его плоть в своей и таяла от каждого движения. В это мгновение внутри взорвалась копна алых искр, что затронула самые потаенные уголки души и тела, которое дрожало под натиском его страсти, неистового движения сильных рук и его жара. Он целовал меня в губы, мокро, нежно, страстно и неповторимо любимо. Потом в шею и снова выше, осыпая мое лицо влажными поцелуями, он двигался в такт со мной, а я, теряясь в экстазе, кажется, пыталась процарапать на его спине пару шрамов на память… А то мало же у него было увечий.       Ногами обхватив его за талию, я заставила этого великолепного мужчину вплотную прижаться ко мне. От такого тесного соприкосновения мое тело выгнулось навстречу удовольствию. Движения Северуса с каждой секундой становились все более ритмичными и яростными. Он погружался в меня вновь и вновь, принося с каждым движением все больше и больше удовольствия. И в какой-то момент этого невероятно жаркого действия его рычание покрыло мою шею сладким теплом, и я ощутила, как он пульсирует внутри меня, наполняя собой. В унисон с ним застонала и я, уносясь в пучину блаженства. Все остальное больше не имело значения. Мы были едины и физически, и ментально. Не было переживаний, да и вообще никаких мыслей. Только кокон тепла, любви и его нежных прикосновений, что оберегали меня от внешнего мира. Такой счастливой я не была никогда.       Ночь текла незаметно, а мы лежали в объятиях друг друга и наслаждались пряным коктейлем эмоций, что разливался внутри наших тел. Я изучала его лицо и утопала в до боли родных глазах — единственном, что точно не подверглось «эликсиру молодости». Тепло его тела и нежный материал синего одеяла укутывали меня и позволяли затаиться, укрыться от всех тревог, забот и зла. Северус нежно гладил меня по шее и с непонятным трепетом касался растрепанных волос. Мне хотелось сказать ему, как дороги мне эти мгновенья, как дорог мне он и его нежность, но я не смогла. Объятия Морфея утащили меня в свое подземелье раньше, чем я смогла проронить хоть слово.