Молчи

Холодные ночи меня напрягают. Темные переулки именно сегодня не внушают доверия, вынуждая шарахаться от каждого пьяного обращения к себе, пока пытаюсь добраться до знакомого закрытого спуска на старую, Богом забытую станцию. Ступая вниз, в ещё большую мглу, замечаю, как воздух вокруг становится холоднее, пыль комками прилипает к кедам, ткань моей белой футболки сереет от грязи, которая главенствует здесь. Кислород засоряет легкие. Кофта, которую постоянно то расстегиваю, то застегиваю, висит на мне, как мешок. Она не моя. Но эта вещь довольно теплая, так что… Тупые оправдания. Мне не охота принимать тот факт, что я натягиваю на себя кофту ОʼБрайена по простой привычке. Слишком быстро вызывают у меня привыкание обычные, повседневные вещи. Например, я всегда хожу в школу через мост, через определенную улицу, а на автобус сажусь на один и тот же, несмотря на то, что к учебному заведению их идет штук шесть, если не больше. Влажный воздух оседает каплями на каменной кладке стен, пока иду вниз, внимательно смотря под ноги, ведь здесь повсюду обваленные плитки, сломанные ступеньки, разный мусор, способный препятствовать моему пути. Когда мы попали сюда с друзьями в первый раз, то я повредила ногу, поскользнувшись, так что теперь держусь двумя руками за перила, пока шагаю дальше, в темноту, прислушиваясь к грохоту, что эхом разносится по всему туннелю. Кажется, мне удается уловить голоса, значит, он не солгал. Они и правда здесь, и, судя по голосу Дейва, пока тот разговаривал со мной, лично ему нужна моя помощь, хотя я пока мало понимаю, что именно требуется от меня. Запускаю ладонь в карман, нащупав баночку с таблетками, которые приняла несколько за раз перед выходом из дома. Успокоительный эффект подарил мне уверенность, или лучше сказать безразличие? В любом случае, я сейчас здесь. Тусклый свет льется со стороны конца туннеля. Там станция. Видимо, свет попадает в грязные окна с улицы, что опускает всё вокруг в легкий полумрак. Понятия не имею, радоваться ли этому, но ноги сами замедляют шаг, когда слышу звон. Чем-то железным ударили по столбу, отчего оглушающий грохот задевает мои ушные перепонки, заставив вовсе остановиться у самого порога на станцию. Смотрю вниз, держа руки вдоль тела, и глотаю пыль, понимая, что не способна двинуться дальше. Хмуро вслушиваюсь в голоса, пытаюсь разобрать слова, чтобы понять, что там происходит, но разбору поддаются только матерные слова. Но голос узнаю. Фардж. И он явно напуган. Сглатываю, моргая так часто, что в глазах начинает щипать. Сжимаю ладони в кулаки, переступая с ноги на ногу, и оглядываюсь назад, громко выдохнув белым паром. Смотрю в сторону выхода, заслоненную непроглядной темнотой, и опять поворачиваюсь спиной к моему шансу на свободу, на побег. Я ведь могу сбежать, прямо сейчас? Да. Именно. Так, давай, Мэй! Беги. Тебе здесь делать нечего. В кармане гремят таблетки, когда делаю один шаг назад. «Оставь! — слышу крик. — Ты же прикончишь его!» — и мое дыхание тяжелеет. Поднимаю взгляд с пола на колонны, и скольжу языком по влажным губам, сделав шаг через порог, ступая по треснувшему бетонному покрытию с узорами и орнаментами. Щурюсь, пытаюсь всмотреться в неприятный полумрак, ищу взглядом источники шума, пока не слышу ещё один звон, заставляющий меня быстро пойти вперед. «Твою ж мать!» — грохот. Торможу, с напряжением в теле уставившись на Дейва, который буквально «вылетает» из-за колонны, будто кто-то сильно толкнул его. Парень спиной бьется о другую колонну, кое-как удержавшись на ногах. Весь в пыли, грязный, мокрый, словно искупался в грязной воде. Руками придерживается, вновь выпрямляясь с криком и руганью: — Черт, оставь его! — шагает вперед, опять скрываясь с моих глаз за колонной. Переминаюсь с ноги на ногу, широко распахнутые веки начинают болеть, и голова сама гордо поднимается, хотя внутри меня бушует только одно чувство — страх. Уверенно иду вперед, крепче сжав ладони, и выхожу за Фарджем, вновь остановившись, чтобы хорошенько понять происходящее. Дилан с битой. Ничего нового. Какой-то мужик с порванной на животе рубашкой и с противным потным лицом вскакивает на ноги, готовясь нанести удар по ОʼБрайену. Неужели не понимает, что против человека с битой ему не устоять? Неважно, насколько физически ты силен. Главное умение обращаться с оружием. Для Дилана бита — это продолжение его собственных рук, в то время как для мужчины даже его кулаки не защита. Я отсюда вижу его неуверенность в себе и в своих действиях, а вот ОʼБрайен до отвращения спокоен. Хотя… Парня трясет. Его руки дрожат, пока он сжимает пальцами рукоятку биты, размахиваясь. Кровь течет из носа и виска противника. Футболка Дилана, выглядывающая из-под его куртки, вымазана в чем-то алом, и я уверена, что это не его кровь. Всего на мгновение меня посещает странное чувство. Не могу передать его словами, не могу объяснить или понять, но ощущаю это. Странное удовольствие от того, что вижу. Сильный по физическому сложению мужчина терпит поражение. Его чувство превосходства ничто. С ужасом воспринимаю то, как дергаются уголки моих губ, когда Дилан наносит удар по виску противника, которого разворачивает на все сто восемьдесят градусов. Он валится на землю у самого края платформы, громко кашляя, стонет от боли, давясь своей кровью, а я, при виде этой картины, стою и улыбаюсь. Это пугает, но не могу ничего поделать с выражением своего лица. — Эй! — прихожу в чувства только от внезапного холодного прикосновения. Спокойно и медленно поворачиваю голову, встретившись с ужасом в глазах Фарджа. Никогда не видела его таким. Этот парень не такой крепкий, как кажется. Дейв дергает меня за плечо, еле справляясь со своим сорванным голосом: — Т-ты принесла? — заикается? Мда, тоже мне «сильный» мужик. Равнодушно смотрю в ответ, сунув ладонь в карман, и достаю упаковку таблеток, вновь взглянув в сторону ОʼБрайена, который с явным наслаждением «играет» со своей жертвой. Он медленно шагает к мужчине, шаркая ногами, а тот отползает от него, корябая спину о землю. Держится одной рукой за окровавленное ухо, с яростью в глазах смотрит на парня, что усмехается, крутя биту, которой чуть позже заезжает врагу по подбородку, заставив того запрокинуть голову от удара и повалиться на спину. Его затылок висит на краю платформы, а веки одного глаза опухают, приобретая синеватый оттенок. Фардж хватается за мои таблетки, как за последний шанс на спасение собственной шкуры и делает шаг в сторону друга: — Хватит! Ты убьешь его! — подчеркивает и без того известный факт. Мне уже «посчастливилось» видеть ОʼБрайена в действии, так что не могу понять, почему, но страха не чувствую, словно это нечто обыденное. Дилан оглядывается и смотрит не на Дейва, а на меня. И, наконец, мне видно его настоящее состояние. Безумие в человеческом обличье. — На хер ты привел её? — ОʼБрайен шепчет хрипло, обращаясь к другу, но взгляд всё ещё устремлен в мою сторону. И я чувствую угрозу, поэтому делаю осторожный шаг назад, сохраняя внешнюю непоколебимость. Щурясь, смотрю в ответ, не пряча глаза, и ощущаю себя уверенно до тех пор, пока не происходит следующее… Фардж подходит слишком близко, явно желая заставить Дилана выпить таблетки, но не успевает даже открыть баночку, как ОʼБрайен размахивается, ударив битой по его голове. Меня прошибает ток, и теперь увиденное заставляет проглотить язык. Что он только что сделал?! Фардж не удерживается на ногах, садясь на землю, роняя при этом баночку таблеток. Пытается держаться, руками опираясь на поверхность платформы, морщится, опуская лицо, и стонет от боли, вновь взглянув на друга, когда тот повышает голос: — Зачем ты привел её, я спрашиваю?! — размахивается — и я испускаю писк, прижав ладонь к открывшемуся рту. Прикрываю пальцами, сделав ещё шаг назад, когда Дилан бьет Дейва по ребрам, и тот мычит, вовсе ложась на землю, свернувшись от боли и согнув колени к груди. Мне не кажется. Фардж реально шмыгает носом, что-то простонав. Руками сжимает живот, изводясь. — За хер, блять?! — Дилан кричит, ругаясь, и теперь я понимаю, как сильно он не переносит меня. Парень не получает ответа от Фарджа, поэтому повторно замахивается, что вызывает у меня ужас, так что делаю шаг вперед, выкрикнув: — Хватит! — меня переполняет не только страх, но и злость. Кто этот тип такой, чтобы избивать других? Тем более, Дейва — друга, который, несмотря на свою неприязнь, обратился за помощью к такой, как я. ОʼБрайен не слушает меня. Он начинает без остановки бить Фарджа битой, что побуждает меня к необдуманным действиям. Может, всё дело в принятых мною таблетках? Срываюсь с места, чувствуя, как злость заряжает меня силой, агрессией, которую могу, наконец, выплеснуть на кого-то. Дилан собирается нанести ещё один удар. Он стоит боком ко мне, поэтому замечает мое приближение. Правда, поздно. Успеваю со всей силы толкнуть его в грудь до того, как он ударит и меня. Вот только мой толчок не особо выручает. ОʼБрайен лишь отходит к краю платформы, удержав равновесие. И, по какой-то причине, забываю, что в его случае сила не главное. Главное прикосновение, которым я его наградила. Оно было короткое, но этого вполне достаточно. Дилан громко давится слюной, качнувшись из стороны в сторону, и с гневом смотрит на меня, поддаваясь своим ощущениям. Его тело трясется с большей силой, а голова запрокидывается. Он не теряет сознание, но валится на колени, руками хлопнув по земле. Громко кашляет с таким звуком, словно его сейчас стошнит, вывернет наизнанку. С придыханием смотрю на него, не понимая, хорошо ли поступила, и сомнение дает о себе знать, когда слышу ругань Дейва, который еле встает на ноги, подняв таблетки: — Уходи, — грубо бросает в мою сторону. Моргаю, теряя уверенность при виде того, как ОʼБрайен начинает плевать в пол, сопровождая это стоном. Его хриплый шепот. Я способна разобрать слова. «Убью нахер», — кажется, Дейв так же понимает, о чем его друг говорит, поэтому он оборачивается, держась за свои ребра: — Уходи! — кричит на меня, разрывая глотку, поэтому испуганно отшатываюсь, разводя руки в сторону, словно боюсь потерять равновесие от напряжения. Опускаю большие глаза на ОʼБрайена, которого изводит от конвульсий, что сопровождают его попытку подняться на ноги. Мужик продолжает лежать без сознания в стороне, поэтому он не волнует Дейва, который подходит к другу, вовсе не испытывая перед ним страха, хотя всего минуту назад ОʼБрайен бесчеловечно избивал его. Я не понимаю… Не понимаю их дружбы, их привязанности друг к другу. Что держит их вместе? Дилан тянет руку к бите, но Дейв пинает её ногой, и оружие падает с платформы. Если бы ОʼБрайен мог, то он в ту же секунду вскочил бы на ноги и избил друга, но у него нет такой возможности. По моей вине. Касание было коротким, но даже от такого его выворачивает. Чем таким он болен? Фардж садится на колени рядом с ним, таблетки высыпает себе в ладонь, начиная ругаться на парня, который продолжает покрывать его и меня матом. Сжимаю зубы, с презрением наблюдая за происходящим, и усмехаюсь, качнув головой: — Ты жалкий, — понятия не имею, почему говорю это, обычно мне не важно, знают ли люди, что я о них думаю, но в этом случае мне необходимо быть услышанной. Дейв прикусывает губу, а Дилан громко дышит, задыхается, падая на плечо. Я говорю «жалок», но имею в виду их обоих. Они оба жалкие уроды. — Пошла на хер отсюда! — Дейв повышает на меня голос, и я вскидываю с гордостью голову, с усмешкой на устах разворачиваясь, двигаясь в сторону выхода. Моя походка уверенная, но внутри я не ощущаю себя таковой. Мне просто нужно попасть домой до того, как настоящие эмоции нахлынут, покрыв с головой. Продолжаю слышать дыхание парней за спиной, которое как укол приносит боль, и ускоряю шаг, обняв себя руками, когда скрываюсь в темноте коридора. И зачем я пришла сюда? Эти двое обращаются со мной, как с куском дерьма. Неужели продолжаю надеяться, что их грубость — просто вынужденная часть их жизни? Стоп. Опять провожу параллель. Сравниваю себя и их? Смешно. Могла бы засмеяться в голос, если бы всё не было так печально. Пора уже оставить свое желание увидеть в ком-то «близкую» душу, человека, который способен понять. Мне не должно быть тяжело в своем одиночестве. Оно делает меня сильнее и независимее. Я люблю себя такой.

***

Его тело болит. Под ребрами ноет, а разрыв сердца обеспечен. Дейв знает, что в момент срыва Дилан выходит из себя, окончательно теряя контроль. Сколько раз парень подставлял вторую щеку? На сколько его ещё хватит? Удары ОʼБрайена с каждым разом сильнее, желание навредить кому-нибудь растет, взгляд холодеет. Дилан не различает, кто друг, кто враг. Он просто бьет. Парню кажется, что ему угрожают, что все вокруг против него, поэтому он нападает первым, сразу же с одной целью — уничтожить противника. И если Фардж стоит на его пути, то он автоматически числится в список врагов. Дейв знает это. Путь домой дается тяжело. Сначала Фардж отвозит Дилана, только после этого возвращается к себе, проверяя, горит ли свет в окнах его дома. Он не любит будить старушку. Она уже в таком возрасте, что не стоит её лишний раз беспокоить. Парень кое-как добирается до своей комнаты, боясь разбудить старушку, поднимается по скрипящей лестнице, проклиная весь свой организм к чертям. Держится за стены, за живот, за шею, за голову, и ему правда охота сесть и зарыдать. Впервые ли? Нет. Как маленькому сосунку ему хочется плакать уже какую ночь подряд. Он не железный, как бита Дилана. Дейву хочется притормозить, взять тайм-аут и просто посидеть на месте, остаться одному в застывшем вокруг времени, которое не будет двигаться, идти дальше, не оставляя ему возможности отдохнуть. Но подобное уже совсем жалко. Фарджу нужно просто добраться до комнаты. Он не из тех, кто будет защищать себя. Не из тех, кто действует. Он постоянно терпит. Наблюдает. Молчит. Успевает скрыться в комнате, закрыв дверь до того, как старушка, робко выглядывающая в коридор, смогла заметить его в таком состоянии. Помещение тонет в темноте. Дейв прижимается лицом к стене, впитывая её холод, и громко дышит. Всё тяжелее и тяжелее. Про себя извиняется за приносимое неудобство и разворачивается, хромая мимо зеркала. Ему не нравится видеть на своем теле увечья, принесенные ОʼБрайеном. Дейв знает, что Дилан завтра не будет смотреть в его сторону. Он ничего не говорит, но мысленно дает понять, что ему очень жаль, что он виноват. Они оба никогда не говорят об этом. Слова не имеют вес. Только действия. Фардж направляется к кровати, чтобы присесть на неё, но не может нагнуться и опереться на её край. Боль в ребрах мешает, так что парень застывает в полусогнутом состоянии, громко дышит, опустив голову, и прикрывает веки. Потной ладонью пытается смахнуть влагу с лица. Дейв слишком много думает, хотя его поведение рисует совершенно поверхностного человека перед другими. Но парень, правда, не может прожить и дня без своих мыслей, что тянут его на дно. Ему необходимо переждать где-нибудь эмоциональную бурю. Но как от неё спастись, если она бушует внутри тебя? Никак. Поднимает голову, когда в глаза бьет теплый свет со стороны окна. Смотрит перед собой, стараясь не морщиться при попытке выпрямиться, когда в свою комнату входит девушка в майке и шортах. Она начинает что-то искать, выгребая все из рюкзака, после чего идет к столу, разговаривая с кем-то. Фардж сутулится, встав перед кроватью, и продолжает с расслаблением наблюдать за той, кто живет в другой реальности. И парень даже рад, что она не разделяет его чувств. Пытается снять с себя куртку, чтобы вызвать как можно меньше боли, и на секунду отводит взгляд от окна, чтобы опустить голову, сжать зубы и сбросить с тела верхнюю одежду, пропитанную пылью и грязью. Вздыхает через нос, вновь подняв лицо, и немного мнется, приоткрыв разбитые губы, когда видит, как порог комнаты Лили переступает высокий парень с широкими плечами. С виду мощный. Он в кофте футбольной команды. Спортсмен? Как в сериалах. Идеальная девушка, идеальный парень, идеальная жизнь, которую Дейву не познать. Фардж подходит ближе к подоконнику, с неприятным чувством неполноценности смотрит, как Лили улыбается парню, продолжая что-то искать, а тот оглядывает её комнату, вынув руки из кармана джинсов. Чистых, явно новых, не потертых. Дейв мельком осматривает себя. Да. Он просто кусок дерьма. Вздыхает, качнув головой, и собирается закрыть шторы, чтобы прекратить видеть это, как вдруг останавливается, когда незнакомец встает слишком близко к спине девушки, которая неловко улыбается, обернувшись, и давит тонкими пальцами ему на грудь, делая шаг назад. Парень что-то с озорством в глазах говорит, положив свои ладони ей на бедра, чтобы придвинуть обратно. Дейв слишком хорошо знает родителей Лили. Каким бы идеалом не являлся этот тип, они бы ни за что не позволили остаться им наедине в комнате, тем более в такое время. Точно. Их автомобиля не было на парковке. Может, Лили пользуется моментом свободы? Круто. Удачи ей. Последнее проносится в голове Фарджа с раздражением, и он уже готов задернуть штору, как краем глаза видит, что девушка буквально отталкивает от себя парня, который находит её сопротивление забавным, поэтому вновь прижимается к ней, обхватывая руками тело, и наклоняет голову, чтобы поцеловать. Лили вертит лицом, пытаясь избежать соприкосновения губами. И больше не улыбается. Не выражает неловкого смущения. Дейв, она противостоит восьмидесяти килограммовому парню. Фардж моргает, глотая воздух, и делает шаг назад от подоконника, морщась с чувством боли в груди. Лили пинает незнакомца ногой, но, кажется, только приносит увечья себе, поэтому спотыкается, падая на кровать, и парень пользуется этим, взобравшись на неё сверху. Ладони потеют с новой силой. Дейв глотает комки в глотке, хрипло дыша через рот. Ноет. В его груди ноет. Чего продолжаешь стоять на месте? Фардж не из тех, кто действует. Дейв отступает назад, вовсе разворачиваясь, и несется к двери, распахивая её. Фардж из тех, кто терпит. Терпит боль, кусая губы, и спускается вниз по лестнице, минуя старушку, которая с паникой провожает его обеспокоенным взглядом, выглядывая с кухни с настойкой успокоительного в руках. Фардж из тех, кто молчит. Выскакивает на холодную улицу, бежит по газону, сворачивая на соседний участок, и не мнется, вовсе не думая о своих намерениях. Он толком не обдумывает их, просто поддается чувствам, каким-то странным, неестественным для него животным инстинктам, которые управляют его разумом в данный момент. Быстро поднимается на крыльцо, зажав большим пальцем кнопку звонка. Неприятный звук режет больную голову, но не отпускает её, ждет ответной реакции, и она должна быть. Этот тип испугается, отпустив её, а Лили спустится и откроет дверь. И что будет дальше? Фардж не успевает принять нормальное здравое решение. Дверь открывается, и он даже не смотрит на перепуганную и удивленную девушку с растрепанной прической и криво висящей на её груди майке. Она что-то пищит, а Фардж буквально толкает её плечом, ворвавшись внутрь незнакомого ему дома. — Дейв! — слышит её обеспокоенный голос за спиной и топот ног. Она спешит за ним, но это не может заставить остановиться. Парень выходит на второй этаж. Не думает о дискомфорте в своем теле. Одна задача — к черту избавиться от этого мудака. Распахивает дверь комнаты Лили. Дейв впервые находится по эту сторону. Он уже ощущает иную атмосферу, что кажется чужой для него. Парень, сидящий на кровати девушки, хмуро смотрит на него, не понимая: — Ты кто вообще? — не успевает сообразить, как получает ногой в лицо. Дейв делает это без раздумий. Он видел, как таким образом атакует Дилан, и он берет с него пример, не давая врагу прийти в себя и отдышаться. Незнакомец хватается за свой нос, наклоняясь набок, и сжимает веки всего на секунду. И этого достаточно. Фардж берет его за ворот кофты, сбрасывая на пол, и садится сверху, одной рукой сжав глотку, а другой начиная наносить удары по лицу. Этот выброс агрессии. Ему это так необходимо. — Дейв! — Лили вбегает в комнату, застыв на месте. Продолжает умолять, крича: — Хватит! Прекрати! — подбегает ближе, стараясь перехватить кулак Фарджа. — Пожалуйста! Эй! — морщится, начиная ронять слезы. — Хватит! Перестань! Незнакомец начинает плеваться кровью, пытается прикрыть лицо от ударов. Руки Дейва пачкаются в алой жидкости. Он грубо дергает плечом, заставив девушку сесть на пятую точку, прекратив мешать, а сам находит силы подняться на ноги, крепко сжав пальцами затылок парня. Идет к двери, таща мудака за собой. Парень из футбольной команды стонет, не зная, куда деть свои руки. Он касается ими лица, пытается освободиться от хватки Фарджа, который сворачивает к лестнице, ударив парня по коленке ногой. Выбивает чашечку, и этот тип кричит от боли, не в силах продолжать стоять, так что Дейв практически волочит его по ступенькам вниз, к входной двери. Лили спешит за ним. До сих пор пытается дозваться, и её голос уже охрип. Она слишком слаба физически, чтобы за такой короткий период времени истратить столько сил. Сопротивляться парню, бежать от него вниз, не имея понятия, кого принесло в такой поздний час, мчаться обратно наверх, кричать, стараться остановить Дейва и теперь вновь нестись вниз. Девушка еле держится на ногах, морально распадаясь на части при виде того, как Фардж толкает ногой дверь, буквально выбрасывая дергающееся тело её школьного знакомого на траву. Парень из футбольной команды давится, руками хлопая по газону, и поворачивает голову, простонав, когда Дейв бьет ногой ему по спине, никак не может привести себя в чувства. Вот, как ощущает себя ОʼБрайен во время срывов. Это страшно. Фардж не желает быть таким эмоционально нестабильным, как он. — Хватит же! — слышит плач за спиной, поэтому оглядывается, занося ногу над головой противника, который пользуется моментом, повалив Дейва на землю. Теперь он сверху, поэтому наносит удары. И именно в этот момент срабатывает «самозащита». Фардж прекращает бороться. Он вновь начинает терпеть, не защищаясь, не пытаясь взять всё в свои руки. Незнакомец поливает его матом, колотя с такой силой, что в глазах Дейва темнеет. — Эй! — Лили бросается вниз, босиком по сырой траве. Хватает стоявшую у крыльца садовую лопату и тонкими руками размахивается, несильно ударив своего одноклассника по плечу. Тот оглядывается, держа Дейва за край футболки. — Отпусти его! — Лили вновь хочет треснуть по парню, но тот со злостью толкает её, отчего девушка падает на спину, отпустив лопату, которая приземляется железной частью ей на живот, заставив скорчиться от боли. — Тупая мразь, — парень вытирает рукавом кровь с лица и ещё пару раз бьет Дейва в челюсть, наконец, встав. С наглостью и удовлетворением от собственной победы смотрит на корчащегося Фарджа, который переворачивается набок, кашляя, и харкает кровью в траву, с раздражением взглянув на Лили. Девушка шмыгает носом, присев на коленки, и вдруг кричит: — Пошел прочь! — хрипло сдавливает глотку, громко промычав. — Убирайся! «Сука», — кажется, парень шепчет именно это, прежде чем отвернуться и направиться к своей машине, продолжая вытирать кровь из носу. Через минуту автомобиль трогается с места, пропадая с поля зрения девушки, которая продолжает шмыгать носом. Она поворачивает голову, взглянув на Дейва, а тот молча, сдерживая стоны, поднимается, держась за свой живот, и хромает в сторону своего участка. — Э-эй… — Лили не находит силы, чтобы встать. Она слишком изнеможена. Смотрит в спину парню, задыхаясь своими эмоциями. — Дейв? Он уходит. Он не герой. Он точно не из её идеального мира. Сидит на кровати. В темноте. Не двигается с тех самых пор, как зашел сюда. Ему тяжело шевелиться. Руками растирает лицо, измученно вздыхая, и борется с ощущением дискомфорта под лопатками. Поднимает взгляд на рабочий стол, в темноте разглядывая прозрачный пакетик с наркотиками и баночку с таблетками. Ему ничего не нужно от неё. От этой чертовой Харпер. Берет подушку, бросив в сторону стола, и сбивает ею лампу и кружку, но никак не желаемые капсулы успокоительного. Вновь опускает лицо в ладони, громко дыша, и мычит сжатыми губами, запустив пальцы в темные волосы. Его тошнит от одной мысли о том, как что-то, что принадлежит Харпер, приносит ему временное расслабление. Дилан ОʼБрайен не позволит себе этого. Жалкая попытка. Нет, правда, жалкая. Миссис Харпер наливает виски себе в бокал, как бы говоря, что всё ещё относит себя к идеалу, а вокруг неё тот же хаос. Кажется, грязной посуды становится больше. Она накапливается в раковине, на столах, как и мысли в головах жителей этого дома. Мэй стоит в дверях кухни, сощурив опухшие от усталости и бессонницы веки, когда видит ещё одну жалкую попытку воссоздать иллюзию «нормальности». Гребаная прозрачная ваза с цветами на столе. Чертова ваза, которая, по мнению женщины, должна скрасить это место, но нет. Харпер шаркает ногами, проходя мимо стола, за которым сидит её мать и выкуривает постепенно пачку дорогих сигарет. Эта женщина никогда не позволяет себе ходить по дому в таком виде, как сейчас: растрепанные волосы в попытке убрать их в неаккуратный пучок, какое-то тряпье, отдаленно напоминающее халат. Вот она — миссис Харпер. Самая, что не есть, настоящая. Мэй останавливается у столешницы, на которой мирно сохнут цветы. Девушка смотрит на вазу, наблюдает за тем, как лепесток медленно опадает. Может поклясться, что видит, с каким отвращением эти цветы воспринимают окружающую обстановку. Они кончают жизнь самоубийством, преждевременно отрываясь от стебля. Мило. Харпер немного поворачивает голову, краем глаза смотрит на сидящую к ней спиной мать, которая что-то читает в модном журнале, продолжая гордо держать голову. На коже лица нет косметики, поэтому все морщины и неровности вылезают на показ. Мэй тихо дышит, пальцами вслепую нащупав стеклянную вазу, поднимается к её гладкому горлышку, сделав глубокий вдох, потянув украшение сего безумия на себя. Секунда — и осколки разлетаются во все стороны, заставив женщину вздрогнуть плечами. Но она не оборачивается. Продолжает широко распахнутыми глазами сверлить фотографию молодой и красивой Кары Делевинь на развороте. Харпер недолго наслаждается образовавшейся атмосферой. Звон стекла будто крошит на куски иллюзию. Мэй кедами наступает на осколки, давит бутоны цветов, покидая кухню, и всего секунду смотрит в сторону отца, который смотрит телевизор в гостиной. Он нашел неплохой вариант абстрагироваться от реального мира. И Мэй необходимо найти свой.

***

— Физика… Химия… — перечисляю предметы, проверяя наличие учебников и тетрадей в шкафчике. Пальцем скольжу по корешку учебника экономики и вздыхаю, встряхивая вьющимися распущенными волосами. Перемена в самом разгаре. Сегодня чувствую себя свободно, поскольку не пересекалась с Причардом, да и Дейв с Диланом сегодня отсутствуют. Три урока проходят спокойно, и мне легко дышать в переполненном подростками коридоре. Вытаскиваю учебник по биологии из рюкзака, поставив его на полку, и закрываю молнию, готовясь развернуться и уйти. Но, кажется, я слишком рано приняла свою психологическую победу. Поворачиваю голову, без труда различая в толпе знакомую фигуру ОʼБрайена, который поправляет ремень спортивной сумки. В последнее время он часто носит с собой на занятия биту. Совсем с ума сходит? Плевать? Да, было бы параллельно, если бы этот тип не двинулся в мою сторону. Сохраняю равнодушие внутри себя, делая вид, что не замечаю присутствия парня, который встает сбоку, протянув мне баночку с лекарствами. Не обращаю никакого внимания, хлопнув дверцей, и разворачиваюсь, надеясь, что мои локоны хорошенько задели его лицо. Шагаю вперед, не оглядываясь даже на не самое корректное обращение ко мне. Ничего от него не нужно. Пускай оставит эти чертовы таблетки себе. Почему бы ему просто не выбросить их? Хочет дать мне понять, что не нуждается в них? Не слишком ли большая уверенность в себе? Я плюю в его сторону каждый раз, как вижу. Не хочу даже взглядом пересекаться с этим психопатом. Мои мысли прерывает неприятный и грубый толчок в сторону. Не успеваю обработать в голове происходящее, как наклоняюсь в сторону, упираясь в дверь помещения для уборщиц. Кажется, мне надавили чем-то холодным на спину. Стоп, я сказала надавили? Меня в прямом смысле ударили. Только что. Торможу в центре небольшой комнатки, забитой швабрами, тряпками, от которых пахнет сыростью, тазами для воды. Прикрываю веки, сжав губы, и оборачиваюсь, взглянув в глаза парню, который закрывает за собой дверь, битой касаясь раковины. Вкладываю в свой взгляд всё свое отношение к этому человеку, собираю всю свою злость, всю моральную усталость. Всю себя и для него. Звучит ужасно. Трачу слишком много сил на этого типа. Дилан сжимает челюсть, протягивая мне баночку с таблетками. Смотрит в глаза, как бы заявляя, что ему не нужно моего гребаного снисхождения. Бросаю недобрый смешок, закатив глаза, и не нахожу слов, чтобы выразить… Стоп. Что именно выразить я хочу? Внезапно. Нет, это правда происходит неожиданно. Я открываю свои глаза. Я смотрю на парня, слегка опуская взгляд на баночку в его ладони с разбитыми костяшками. Я… Как я могу быть настолько слепой? Моя злость и неприязнь к ОʼБрайену никогда не была обоснованной. Даже задумываясь над причиной моего отношения к нему, не находила её. Так, почему я злюсь? Почему… Потому что не на кого больше… Господи, я выношу на Дилана все свои отрицательные эмоции только потому, что больше никуда не могу их деть. Я злюсь вовсе не на него. Я злюсь на мать с её непониманием и идеалами, от которых меня тянет блевать, злюсь на Причарда, посмевшего опустить меня, оскорбить, раздавить, на безучастного к моей жизни отца. На родителей вместе, на всех своих родственников, которые обвиняют меня в том, что я не совершала. Всё это дерьмо копилось столько лет в моем молчании, что сейчас меня разрывает, и изливается всё на ОʼБрайена. Что он мне сделал? Ничего. Да, он ударил меня, но тогда я оказалась не в том месте не в то время. Его вины не было. За то, что он покрывает меня матом? Каждый второй типичный подросток современного общества такой. За то, что из-за него у меня проблемы в школе? Но он же просто типичный хулиган. Таких, как он — миллион. А что он сделал для меня? Он, как оказалось, пытался помочь мне тогда, на вечеринке. Он, по неизвестной мне причине, побил Донтекю после того, как тот приставал ко мне. Простое совпадение? Хочется верить. Это вместе с ним мы бежали со станции. Это, в конце концов, именно ОʼБрайен приехал за мной в дом Причарда. Так, черт возьми, за что мне злиться на него? В таком случае, парень выходит простой жертвой моего психологического террора. Пора принять, как факт. Дилан ОʼБрайен не виновен в моих проблемах. Он никак не связан с моей жизнью, поэтому испытывать к нему ненависть — пустая трата времени. И как только мне удалось это понять, внутри словно лопнул шар с водой. В самой груди, под ребрами. Я хорошо ощутила, как жидкость растекается по органам, освобождая меня от лишней тяжести. И… И становится как-то легко. Негатив имеет способность накапливаться, заслонять наше сознание, мешая видеть очевидную правду. И правда в том, что ОʼБрайен не при чем. А человек, на которого я злюсь, — это я сама. Выдыхаю из себя тяжесть, заморгав. Опухшие веки больше не кажутся таким грузом, и могу спокойно раскрыть глаза, подняв их на парня, который терпит мое молчание, продолжая держать баночку перед собой. Он скользит большим пальцем по её стенке, нервно сдирая белую наклейку. Единственное, что задевает меня, — это мысли о том, что мы с ним похожи. В чем-то. И опять-таки в этом нет его вины. Всё крутится исключительно в моей голове. Пора уже отпустить это. Иначе меня не станет. Откашливаюсь, сделав два неуверенных шага к парню, который отступает назад, сохраняя безопасное для себя расстояние. Протягиваю руку, осторожно касаюсь пальцами крышки баночки, пытаясь случайно не задеть ладонь Дилана, который опускает глаза, отдернув руку, и делает шаг в сторону, к раковинам. Молчит, видимо, ждет, что уйду. Растираю пальцами баночку, опустив взгляд в пол, и откашливаюсь, шепнув: — Спасибо, — от сказанного язык сворачивается трубочкой, но терплю неприятную боль, быстро покидая помещение с плиточными стенами. Мне пора отпустить эту злость. И дышать становится легче. *** Но, всё-таки, по какой причине ОʼБрайен злится на Харпер? Почему не терпит пересекаться с ней взглядами, просто сталкиваться в коридорах, проходить мимо? Одно её присутствие рвет кожу. Почему? Парень стучит битой по плитке, решая спрятать оружие обратно в сумку. Он изредка бросает взгляд на зеркало, после чего поглядывает в сторону двери, прикусывая свой язык до крови. Видит в ней себя.