Смысл жизни в ежедневном росте
Находиться в шумном классе гораздо сложнее, когда твоя голова раскалывается при простом шепоте. Кажется, ничего не меняется: все те же говорливые учителя, шумные младшеклассники, напудренные девушки, мило щебечущие о своем, пошлые в мыслях парни, пускающие очередную шутку в адрес какой-нибудь особы. Ощущение застоя. Мэй чувствует, что, находясь здесь, стоит на месте психологически. Она не видит развития в людях, с которыми учится несколько лет. Это касается и взрослых. Будто все замерли в своем развитии, остаются такими, какими были какое-то время назад. Почему Харпер это волнует? Почему беспокоит общество, лишенное развития? Потому что ей придется существовать в нем. Через пару лет ее стена рухнет под давлением социальной жизни, и сработает стадное чувство. Она начнет уподобляться окружающим. Но разве ее деградация не началась в тот момент, когда она сознательно приняла наркотики? Девушка сидит за партой, пальцами дергая края учебника, в текст которого всматривается, пытаясь переварить написанное. Ее мозг уже не видит потребность в обучении, хотя именно это она всегда считала основой роста. Без знаний невозможно развитие. Пару минут бессмысленного чтения — и Харпер понимает, что сейчас вовсе другой предмет, поэтому берет рюкзак, роясь в нем, и вынимает нужный учебник, с негодованием вздыхая. Ей не нравится эта несобранность. Главное, внешне не проявлять ее. Вновь берется за попытку прочесть пропущенный материал, когда звенит звонок. Одноклассники как-то не спешат занять свои места, продолжают стоять кучками, общаясь, пока учитель разбирается со своими записями. Мэй напряженно осознает, что на пару секунд ее сознание опустело, в этот момент она отводит глаза от букв и зависает. Ее тревожит пустота в голове. Без мыслей, конечно, проще, но, в конце концов, без своих размышлений она никто. Не поднимает голову, когда слышит знакомый хриплый голос. Может краем глаза различить два силуэта, вошедших в кабинет. —… Тогда она как бросит в этого мудака мусорный мешок! — Дейв на эмоциях рассказывает Дилану произошедшее вчера вечером, но тот лишь пожимает плечами, молча слушая. Или не слушая вовсе. — Старушка отожгла, конечно, — Фардж как-то сковано откашливается, еле удерживая улыбку на лице, ведь видит, что ОʼБрайен мысленно не с ним. Ему казалось, что после принятия наркотиков хотя бы какое-то время парень будет собой, но, как видно, Дилан куда задумчивее, чем обычно. Его что-то тревожит, и Дейв понимает, что ему никак не узнать причину, поэтому все, что он делает, — это остается собой. Правда, чувствует себя бесполезным. Отворачивается, чтобы пройти между партами. Не смотрит на Мэй, как и она не смотрит на него. Правда, взгляд ее все равно отрывается от сплошного текста по истории. Слегка поворачивает голову, установив зрительный контакт с человеком, смотреть в глаза которому уже привыкает. Дилан идет за Дейвом, правда не так быстро, ведь все еще старается следить за своими движениями. Голова по-прежнему тяжелая, даже тяжелее, чем вчера. Ему явно не легче. Ему хуже. И теперь парень окончательно убеждается в том, что принятие наркоты никак не влияет на его внутреннее состояние. Вся проблема кроется в мыслях. И курение травки не изгонит их из головы. Харпер ерзает на стуле, чувствуя дискомфорт между ног. Да, а чего ты ожидала? Девушка спокойно смотрит парню в глаза, и еще одним явным признаком наличия проблемы становится то, что Дилан первым отводит взгляд. Парень отворачивает голову, смотрит в другую сторону, минуя парту Харпер, которая невольно щурит веки, слегка повернувшись, чтобы краем глаза следить за ОʼБрайеном. Тот садится рядом с Фарджем, игнорируя парней впереди, которые оборачиваются, наверняка начиная бросаться «шуточками» в их адрес. Дейв отпирается словесно, ожидая, что Дилан вот-вот вступится, но он продолжает молчать, тихо стуча пальцами по поверхности стола. —… Пошел ты, ебаный мудак, — Фардж привстает, пихая одного из одноклассников в плечо. Ругань не стихает, но, кажется, ОʼБрайену нет до этого дела. Он смотрит на свои костяшки, задумчиво и тихо вздыхает, чувствуя во рту горечь. Проглатывает её, часто заморгав, и во взгляде, наконец, проявляется злость. На себя. Он уже какие сутки питается ею. Поднимает взгляд выше. Перед глазами от давления все часто расплывается, но Дилан находит возможность сфокусировать свое внимание на доске, правда, надпись не разбирает. И неясно, в чем именно причина: в состоянии ОʼБрайена, или в том, что у учительницы довольно кривой почерк. Всячески пытается не привлекать внимание друга. Тот изрядно печется, и это порой раздражает. Дилан слишком часто чувствует себя неполноценным, а излишний надсмотр усугубляет положение. Парень спиной прижимается к спинке стула, вытягивая ноги под столом, но не расслабляется. Наоборот, каждая частичка его тела, клетка организма неприятно сжата напряжением. Ему бы не помешало одиночество. Хотя бы первые дни. Шумное здание школы совсем не помогает отвлечься. Тем более, здесь она. Искоса смотрит в затылок девушки, которая ощущает себя вполне хорошо, нет, ровно. Она никакая. Не думает о своем состоянии, чтобы не акцентировать на нем все свое внимание. От этого будет хуже. Харпер словно чувствует спиной чужой надзор, поэтому поворачивает голову, пересекаясь взглядом с ОʼБрайеном, который через долю секунды отводит глаза в сторону, незаинтересованно начав хрустеть пальцами, сжимая то один кулак, то другой. Мэй хмурит брови, медленно вернув голову в нормальное положение, отворачивается, задумчиво всматриваясь в страницу учебника, лежащего на парте. Вот теперь девушка нервничает. Ведь, кто знает, почему Дилан так на нее смотрит?***
Это… Настораживает, что ли… На протяжении всего урока я чувствую это. Как он смотрит. Но уже не оглядываюсь, в мыслях стараясь разобраться, в чем причина. Быть может, его напрягает, что я, в последнее время, так часто свечусь рядом с ними? Ох, если честно, самой не в радость, но, что могу поделать? Он сам попадается мне на пути. Звонок — мое моральное освобождение. Вскакиваю, собирая вещи в рюкзак, и уже несусь прочь из кабинета, ведь опять ощущаю укол в спину. Между лопатками. Покидаю кабинет, держа в руках учебник, который собираюсь положить в шкафчик, чтобы уменьшить тяжесть на плечах. Шагаю по уже шумному и людному коридору, оглядываясь по сторонам. Голова кружится, но терпимо. Не здороваюсь с учителями, которые выходят на дежурство из кабинета, так как среди них вижу Донтекю. Давненько не сталкивалась с ним в словесной перепалке. И не имею желания. Гордо иду мимо, краем глаза замечая, как мужчина смотрит в мою сторону, но недолго. Добираюсь до шкафчика, небрежно бросаю учебник на одну из полок и с таким же отношением хлопаю дверцей, громко и томно вздохнув. Нужно выпить что-то от головы. И от сердца. Оно слишком быстро скачет. — Хей, Дилер. Не знаю, стоит ли мне так реагировать на давно знакомый голос, хозяин которого обычно обливает меня грязью, но губы сами растягиваются. — Как-как? — Продолжаю стоять боком к парню, лицом к шкафчику, уже расстегивая молнию рюкзака. — Госпожа Дилер, — Фарджу непривычно так обращаться ко мне, но ничего, пусть привыкает. Дейв, хоть и пытается улыбаться, но этим ему не скрыть напряжение. Он явно чем-то встревожен, но вряд ли это касается меня. Постоянно оглядывается. Боится, что Дилан увидит его? Без лишних слов достаю маленький черный пакетик, в котором лежит баночка с таблетками, и протягиваю парню. Тот все еще относится ко мне с подозрением, поэтому не берет, лишь дергая ткань своей кофты: — Откуда мне знать, что там не крысиный яд? — Мне не нужно убивать тех, кто мне не нравится, — уверяю. — Я ведь не такая, как вы, — звучит грубо, но это правда. Дейв без уверенности берет пакет, проверив его содержимое, так что я нахожу возможность повториться: — Тем более я в долгу перед тобой. Фардж нагло, но без злости ворчит, закатив глаза: — Если опять будешь благодарить, я окончательно стану социально неловким. Не знала, что он может составлять предложение, используя понятия психологии. Улыбаюсь, кивая головой: — Как хочешь, — от неловкости дергаю бегунок на молнии рюкзака. — Думаю, тебе лучше идти. Иначе твой незаменимый товарищ заподозрит чего неладное. Дейв сжимает губы, делая пару шагов назад, и стучит пакетиком по ладони, кивая головой: — Ага. Я уже собираюсь отвернуться, уйти и забыть об этом контакте, как Фардж обрезает мне эту возможность, вдруг молвив: — Кстати, насчет этого, — мне кажется, или он сглатывает, когда оборачиваюсь, взглянув ему в глаза. Внимательно смотрю, ожидая его слов, и парень мнет пальцами баночку в пакете, продолжая: — Ты бы завязала с этим, — вновь шагает спиной назад, смотря на меня в ответ. — Я думал, ты не такая, как мы, — нервно усмехается, отворачиваясь, — и теперь я смотрю ему в спину. Задумываюсь, хмуря брови, и немного приоткрываю рот, когда до меня доходит истина. И кто бы мог подумать, что ее до меня донесет кто-то вроде Фарджа? Иногда ответ получаешь от того, от кого меньше всего ожидаешь. Мир — поистине странная штука. *** —… Вообще, это было круто, жаль, что ты дрыхнул, — Дейв роется в карманах кофты, оглядывая пустой стадион заднего двора. Уроки физкультуры не проводят на улице из-за холода, но здесь часто во время большого обеденного перерыва можно заметить бегущего подростка. Фардж щупает пальцами найденную пачку сигарет и вынимает одну, подняв глаза на пасмурное небо. Совсем неприветливо. Окружающая серость сводит с ума. Опускает взгляд на Дилана, который сидит рядом на трибуне, согнувшись и поставив локти на колени. Протягивает ему упаковку, уже сунув между своих зубов сигарету, и внешне не реагирует на отказ со стороны друга. Ему даже курить не хочется? Что, черт возьми, с ним не так? Фардж впервые за столько лет ощущает, как молчание между ними сдавливает его. Так не должно быть. Садится на место рядом, морщась от холодного сидения, и зажигает кончик сигареты, стараясь мысленно найти ответ, но в голову лезет лишь один. ОʼБрайен просто еще не отошел. Вот и все. Краем глаза наблюдает за Диланом. Взгляд того опущен, как и голова. Он смотрит на свои ладони, медленно водя пальцами по разбитым костяшкам. Фардж замечает, что в последнее время ОʼБрайен часто трогает свои руки, будто они не принадлежат ему. Что за странная привычка? Дейв закуривает, решая уставиться на что-нибудь другое, пока Дилан не ощутил на себе его взгляд, но останавливает себя, подняв глаза чуть выше. Ведь правая рука друга медленно скользит вверх, к изгибу шеи, а голова его немного наклоняется набок. ОʼБрайен явно проглатывает что-то внутри себя, касаясь пальцами темно-бордовой отметины на коже. Надавливает, заставляя себя чувствовать необычное покалывание. …Дейв чуть было не падает на пятую точку от очередного толчка в грудь. Более грубого, чем до этого. Он врезается спиной в какую-то парочку, подняв напряженный взгляд на Дилана, который с такой же неуклюжей неосторожностью впечатывает девушку в стену. Пальцами рук сжимает ее бедра, грубо дернув наверх. Харпер трясет ногами навесу, не соображая, что будет легче обхватить его талию. Она в принципе не понимает. Руками обхватывает широкие плечи, пальцы вонзая в спину, и запрокидывает голову, когда ОʼБрайен внезапно и неосознанно слишком мягко целует ее в плечо. Мэй пальцами впивается ему в волосы, заставляя поднять голову выше, и парень скользит приоткрытыми губами к ее шее. Не следят за дыханием. Не разжимают век. Скованность и напряжение пропадает из движений. Дилан рукой проводит вниз по ее ноге, и девушка сцепляет их вокруг его талии, чтобы держаться навесу. Сильнее жмутся к стене. Дейв хочет рвануть к ним, но внезапно подавляет это желание, с серьезным выражением лица наблюдая за происходящим. Проблема не только в том, что это они. Эти двое ничего особо не делают — вот, что напрягает. Они не срывают друг с друга одежду, не сосутся, не… Черт, они не трахаются. Это что-то иное. Харпер продолжает обнимать плечи парня, который так же крепко сжимает ее спину руками, иногда опуская их к бедрам, чтобы рывком приподнять девушку. Ее голова на уровень выше. Глаза у обоих по-прежнему закрыты. Они и не откроют их. Мэй мнет пальцами плечи Дилана, и, кажется, это именно то, что приносит ему нездоровое наслаждение. «Прикосновение. Какого это?» — теперь, когда он узнает, ему придется по-настоящему тяжело. Если, конечно, он вспомнит. Харпер наклоняет голову, носом утыкаясь ему в шею, и начинает довольно неосторожно кусать горячую от возбуждения кожу. Если бы ОʼБрайен был способен осознать происходящее, то тут же проклял бы себя за слабость, проявляющуюся в виде мурашек на его коже. С губ парня по неосторожности срывается стон, который ему не под силу подавить. Одной рукой продолжает поддерживать Мэй, ладонь другой прижимает к поверхности стены, после вовсе сгибает в локте, ближе подходя, чтобы зажать девушку. Лбом упирается в тыльную сторону своей ладони, продолжая глубоко и хрипло дышать ей в плечо, пока Харпер целует его шею, иногда применяя зубы. Кусает скулы, поднимаясь выше к уху, но доходит только до щеки, прикусив кожу. Все тело Дилана вновь напрягается, а губы сжимаются, чтобы не дать стону вырваться наружу… Дейв хмурит брови, когда ОʼБрайен накрывает ладонью поврежденную кожу шеи, прикрывает веки с естественной для себя злостью, выраженной на лице. Он будто что-то помнит, но даже мысли о том, что это происходило между ним и Харпер, должны вызывать ярость. Ощущения от прикосновений обязаны вызвать реакцию в виде отвращения. Дилану должно быть просто тошно продолжать думать об этом. Так? И Фардж сидит в ожидании этого эмоционального взрыва, вот только желаемого не происходит. Дейв с замеревшим в глотке вздохом понимает, что на самом деле означает это выражение лица его друга. Не может, блять, быть, но… Дилан ОʼБрайен явно пытается заставить себя вспомнить все.***
Всю дорогу домой у меня не выходит из головы сказанное Фарджем. Мне тяжело принять, но в его словах есть смысл, и, кажется, меня пугает это. Настораживает его правота. На улице к пяти часам дня разыгрывается настоящий ураган. Немного накрапывает дождь. Повсюду мчится сухая листва. Нечто похожее творится в моей голове. Иду по тротуару, иногда сходя на пустую дорогу, чтобы обойти лужи. Район иногда тревожит своей тишиной. Богатые дома окружают по бокам, но в них нет жизни. Только внешнее превосходство над обычными старыми пятиэтажками, в которых живут, как здесь принято выражаться, «низшие слои общества». Относить других людей за их материальный недостаток к «низшим» слишком уж примитивно. Как мне кажется, у так называемых «низших» есть нечто большее, нежели деньги. Складываю руки на груди, пытаясь спрятать от сильного ветра свои замерзшие пальцы. Волосы уже не привести в порядок без вмешательства расчески. Гром разносится эхом по округе, вынуждая меня обернуться. Глаза щурю от ударившего в них морозного ветра. Всматриваюсь в темнеющий горизонт, сверкающий яркими вспышками. Гроза? Опять? Ускоряю шаг, опуская голову ниже. Тяжело противостоять стихии. Постоянно тяну ткань кофты вниз, застегиваю молнию. До ушей доносится музыка. Кто-то явно не вовремя устроил вечеринку. На улице ещё день. Кому-то не терпится до вечера? И удивление не проявляется ни внутри меня, ни снаружи на лице, когда подхожу к своему дому, касаясь рукой калитки. Оглядываюсь на окна комнаты Причарда. Слышу голоса. Музыка не стихает. Входная дверь распахнута. Могу разглядеть в окнах гостиной и кухни силуэты людей. Пальцами провожу по дверце калитки, шагнув в сторону дома парня, при этом не оглядываясь на свой, не боясь, что мать может уже наблюдать за мной. Медленно шагаю в выбранном направлении, минуя несколько автомобилей, которые почему-то припаркованы на газоне. Да, миссис Пенрисс это не понравится. Интересно, где родители Причарда? Поднимаюсь на крыльцо, останавливаясь на пороге дома, и рассматриваю подростков, которые уже изрядно успевают набраться. Они курят травку, бегают и танцуют под музыку, толкаясь. В руках бутылки со спиртным и стаканчики с тем же содержимым. Темнота существует за счет выключенного света и разбитых светильников. Продолжаю стоять на пороге, смотря на все это со стороны. Непривычно видеть происходящее и оценивать здраво поступки окружающих тебя людей. Перевожу взгляд на парочку, которая с дикой похотью в глазах раздевается у стены. Парень задирает юбку девушки, успевающей неуместно хохотать и подпевать, отпивая алкоголя из кружки, пока этот тип расстегивает ширинку. Морщусь, отводя взгляд в сторону, а в голове громче проносятся слова Дейва. Мне не нравится вот так мучить себя из-за слов человека, который никак не должен влиять на мою жизнь, но… Отвлекаюсь от своих мыслей, когда из гостиной выходит еле стоящий на ногах Причард. Парень вытирает ладонью нос, испачканный в белом порошке, и покачивается на носках, схватив бутылку пива с комода. Хмуро наблюдаю за ним, чувствуя правильное отвращение к подобному внутри себя. Оно сидит так глубоко, и меня тревожит, ведь не помню, когда именно мне удалось спрятать от себя частичку чего-то правильного. Причард запрокидывает голову, большими глотками поглощает содержимое бутылки, и резко опускает лицо, морщась и сжав мокрые от пота веки. Ладонью закрывает рот, хрипло дыша. Да, я способна сквозь слой громкой музыки расслышать его дыхание. Мне не стоит осуждать его. Не имею права. Парень оглядывается, остановив свое внимание на мне, и как-то странно улыбается, даже криво. Идет ко мне, но не двигаюсь с места, сложив руки на груди. Смотрю в ответ довольно серьезно, а Причард встает напротив, опираясь локтем на дверной проем, и вновь отпивает, не сводя взгляда с меня. Он под кайфом. — Здрав… Здравст… Привет, мисс Идеальность, — с трудом шевелит языком, немного наклоняясь ко мне, но опять же не двигаюсь, только брови сильнее хмурю, противясь запаху табака. — Твоих родителей нет дома? — Догадываюсь, и парень прикрывает веки, довольно улыбаясь: — Нем-но-го, — вновь отпивает алкоголь, сморщившись, и дышит на меня, вспомнив. — У ме-ня есть трава, — роется в карманах, вынимая пакетик с каким-то темным содержимым. — От нее вооб-ще так мозги выши-бает, обо всем забываешь, — протягивает мне, и первая реакция — это рывок. Поднимаю руку, спокойно готовясь взять пакетик с сомнительным содержанием. Неужели, я уже подсела? Мне казалось, что я могу в любой момент остановиться. Ведь это просто — контролировать себя. Но моя реакция говорит об обратном. Останавливаю руку, пальцами касаясь пакетика, и с ужасом в груди и мыслях отдергиваю ладонь, хмуро уставившись на траву. Нет. Погоди, Харпер, подумай. Если на этой стадии ты ощущаешь некое желание, то, что будет потом? Нужно остановиться, Мэй. Перебираю пальцами, чувствуя, как сухость во рту увеличивается, а несвойственное мне ощущение тяги к чему-то затрудняет дыхание. С чего вдруг я вообще взялась за употребление? Мне уже и не вспомнить. Это, как ком. Один, большой. Он вырос и требовал освобождения. Я его получила, но… Но сейчас у меня нет причин засорять организм, так? Откашливаюсь, резко опуская руку, и потираю тыльную сторону ладони, вдохнув больше воздуха в легкие, и опускаю взгляд, сжав губы, чтобы скрыть неприятную для самой себя жалкое подобие улыбки. Очень натянутой улыбки. — Не нужно, — понимаю, что не могу дышать. Моргаю, когда парень поднимает брови, удивившись: — Правда? И его «правда» рождает в груди сомнение, заставившее сглотнуть и ещё раз обдумать свое решение. Что со мной будет от нескольких затяжек? Что?.. Уверена, что произойдет многое, но… Но это нестрашно, так? Мне уже ничего не страшно. Быть хуже не может? Поднимаю голову, когда незнакомый парень, который кое-как удовлетворял девушку, отходит, начиная блевать на пол. Отвращение. Полное. Сжимаю пальцы руки, схватив себя за ткань кофты, и выдыхаю: — Да, — киваю, отходя назад, и смотрю Причарду в глаза. Тот явно немного сбит с толку, но пожимает плечами, вновь отпивая: — Ка-ак хочешь. Разворачиваюсь, быстро уходя от дома Пенрисс, оставляя громкую музыку позади. Быстро захожу в коридор, удивляясь открытой двери, и хлопаю ею, шагнув вперед. Гостиная — отец перед телевизором. Кухня — мать сидит за столом, работая на ноутбуке. Стою несколько секунд на месте, смотря ей в спину, и женщина чувствует мой взгляд, поворачивает голову. Лицо озаряется сдержанной улыбкой: — Долго ты сегодня. Голодна? Смотрю ей в глаза. В ответ. И, кажется, моя мать немного смущена таким зрительным контактом. Вижу, как молчание вызывает напряжение, поэтому на лице женщины появляется тревожность: — Всё хорошо? Делаю глубокий вздох, невольно сглотнув, и выдыхаю, сохраняя серьезное выражение лица: — Я делала очень плохие вещи, — говорю твердо и четко, не выявляя эмоций. Хмуро смотрю на мать, которая поворачивается на стуле ко мне боком, моргая и ненадолго опуская взгляд. Откашливается и принимает серьезный вид, слегка приоткрыв рот, и вновь смотрит на меня, но не вижу во взгляде какого-то привычного осуждения. Мать с явным волнением щурит веки, поддавшись вперед: — Что ты имеешь в виду, Харпер? — Очень плохие вещи, мама, — признаюсь открыто, ожидая её реакции. Крика. Хоть чего-нибудь. Но получаю только особое внимание, которое обрушивается на меня слишком внезапно. Мне не хочется объяснять, почему я говорю ей это. Просто, это важно. — Ты справишься с этим? — мать спрашивает, встав со стула, и я киваю: — Да. — Ты помнишь, что ты сильная? — да. Именно это мне и нужно. Всегда было нужно. И будет необходимо. Женщина внимательно и хмуро смотрит на меня, продолжая прищуриваться, и я вновь киваю: — Я исправлю. Стану собой. — Не нужно, — женщина прерывает меня, качая головой. — Твоя задача — ежедневный рост и развитие. Не становись собой. Каждый день стремись стать лучше, — её главное правило, то, что она вбивает мне в голову на протяжении многих лет. Как бы я не относилась к ней, она вырастила меня такой, сделала из меня личность. Всё мое внешнее противостояние обществу возможно, благодаря её урокам. Да, в детстве я поняла, что хочу стать такой же, как она. Сейчас возникают сомнения, но… Как бы то не было. Эта женщина — своеобразный гений. И с этим спорить тщетно. И я хочу быть такой же невозмутимо сильной, как она. Противоречу самой себе. На этой ноте молча покидаю кухню, продолжая идти по направлению к своей комнате. Я должна вовремя остановиться. Всё-таки единственный, кто у меня есть, это я сама. И мне стоит хранить себя, свою личность, свои мысли и знания. Господи, да, что, черт возьми, не так со мной? Неужели, позволю какой-то травке сломать меня? Нет. Я — Мэй Харпер. И я противостою обществу, а не уподобляюсь ему.***
Впервые её посетило желание быть незамеченной, остаться наедине с собой, уйти от общества, но не морально. На этот раз ей требуется и физически отдалиться от людей, которые толпятся у главного входа. Порой ты выходишь из дому с полной уверенностью в своей силе, в своих возможностях, но в итоге на пути встречаешь сопротивление, поэтому тут же, не задумываясь, сдаешь назад. Мэй Харпер не любит отступать и ненавидит в себе нехарактерное проявление слабости. На человека не должны влиять внешние факторы. Никто, кроме него самого, не имеет права воздействовать на свой внутренний мир. Если Вы чувствуете, что ваше окружение не наполняет вас силой, а наоборот эмоционально истощает, то бегите. Без оглядки, ведь погибнете. Не стоит держаться за тех, кто не особо старается держать вас. Каждодневный рост — мысли об этом помогают встать с кровати, умыть лицо, сделать прическу, одеться, позавтракать, выйти на улицу, отправиться в общество. Но Харпер решает зайти в здание школы через задние двери, чтобы ограничить себя от общения с людьми. Она принимает гордый и вполне уверенный вид, шагая на каблуках к крыльцу. Приглаживает юбку, проверяя, все ли пуговицы на блузке застегнуты, и пальцами касается пучка на голове, расправив плечи. Стоит ли снять с себя осеннее пальто? Держит сумку, не отвлекаясь на вибрирующий телефон. Сообщение приходит от матери, и содержит оно очень даже странные слова: «Сильными люди не рождаются. Сильной ты делаешь себя сама. Помни об этом». Мэй сжимает телефон в руке, качнув головой, и в последний раз громко вздыхает, протягивая ладонь к ручке железной двери, когда та распахивается. Девушка не делает шаг назад, даже понимая, что выходящий буквально способен сбить её с ног. На людях Мэй Харпер превращается в скалу. Несокрушимую. Она хмурит брови, резко подняв голову, чтобы понять, кто тревожит её покой, но нарушителем «покоя» является она сама. Дилан успевает притормозить на пороге, сделав один шаг за него, и обеими руками берется за дверную арку, чтобы не налететь на девушку, которая, черт, не отходит, даже зная, что парню нужно больше пространства, чтобы пройти без последствий. А Харпер вряд ли может объяснить, что за картинка проявляется у неё перед глазами. Такая расплывчатая и нечеткая, что желание заострять на этом внимание пропадает. Вот только, когда ОʼБрайен по ошибке хмуро смотрит на неё исподлобья, она слегка обеспокоено наклоняет голову набок… … Соскальзывает по неосторожности. Тело парня слишком расслабленно, по этой причине он немного морщится, теряя контакт с губами девушки, которая всё это время целовала его шею. Мэй кое-как держится, переминаясь с ноги на ногу, и с большим облегчением прижимается к стене. Руки её качаются вдоль тела, а спина выгибается, когда ладони Дилана греют талию, поднимаясь выше. Он немного шатается, чувствуя, как наступает то самое расслабление организма. Парень прижимается макушкой к стене, носом упираясь в волосы Харпер, которая внезапно неосторожно поднимает лицо, что-то пробубнив. ОʼБрайен заставляет себя распахнуть веки, когда чувствует, как горячо обжигает его губы. Смотрит на девушку, ко лбу которой прижимается лбом, ощущая жар. Она не раскрывает глаз полностью, только щурится, ведь уже засыпает. Тепло распространяется по организму слишком быстро. Пальцы её скользят по его груди, немного дергая ткань футболки. Выше. К покрытой каплями пота шее. К скулам. К щекам, и… И её сознание окончательно отключается… …Обходит её спешно. Мэй продолжает стоять на месте, не шевелится, когда парень быстро минует её, немного опустив голову. В глаза друг другу не смотрят. Девушка с серьезной задумчивостью опускает взгляд вниз. На лице отражается смятение. Тревога. Что за черт только что пронесся в её гребаной голове? Оглядывается, хмурым взором вцепившись Дилану в спину. Тот натягивает капюшон на голову, идя по парковке к своему автомобилю, и Харпер моргает, дернув головой. Бредятина какая-то. Ей явно стоит пару дней провести в зоне своего комфорта, чтобы прийти в себя. Вернуть себя без остатка. Отворачивается, не провожая взглядом автомобиль ОʼБрайена, который так же, как и владелец, торопится покинуть территорию школы, хотя ещё не проходит даже урок.***
«Абонент временно недоступен. Оставьте своё…» — отключает, не дослушав. Ладонями скользит по лицу, наклоняя голову. Сидит на кровати в своей серой комнате, вслушиваясь в уже противный женский голос, который только и делает, что сообщает ему известный факт. Дейв Фардж устало дышит, который раз глотая пиво из банки, и вытирает губы рукой, вновь набирая номер Дилана. Ждет, но: «Абонент време…» — Блять, — со злостью нажимает на отмену вызова, банкой вытирая пот со лба. Какого хера этот ублюдок игнорирует его? Почему свалил сегодня из школы, ничего не сказав? Почему вообще заставляет Фарджа переживать? Да, этот внешне взрослый парень сейчас запивает тревогу алкоголем, кашляя и давясь. Один в своей запертой на ключ комнате. Ему как никогда сейчас необходим ОʼБрайен. Именно в данный момент, в данную секунду, когда слышен стук в дверь. Какого черта Дейв Фардж переживает за других, не получая той же заботы в ответ? Почему, ведь у него есть проблемы? И ему нужна поддержка. Так, по какой причине никто не переживает за него? Не спрашивает о его делах? Не пытается выяснить наличие проблемы и предложить помощь? В нашем мире люди привыкают потреблять, никак не отдавать взамен, поэтому Дилан ОʼБрайен — энергетический вампир, высасывающий из Дейва эмоциональные силы, даже не подозревая об этом. Есть те, кто думает, что только у него имеются проблемы, те, кто порой забывается, зарывается в свои тараканы, не замечая тревоги со стороны. ОʼБрайен не видит. Он — эгоист. Ему стоит открыть глаза, но как? Дейв не может найти его. И сейчас ему не двинуться с места. Такое ощущение, будто никому нет дела до Дейва Фарджа. Никого не волнует, что он чувствует. — Дейв? — женский голос по ту сторону двери. Этот чертов голос, вынуждающий парня вновь глотать пиво, полностью опустошить банку, сжав её ладонью и бросив в дальний угол комнаты. Встает с кровати, направляясь к окну, чтобы распахнуть его и вдохнуть свежего воздуха, но это не поможет прийти в себя. Фардж раскрывает шторы, дергая створки, и опирается руками на подоконник, опустив голову. Покачивается, практически вываливаясь на улицу, но возвращает себя в нормальное положение, еле терпя свет, льющийся со стороны другого дома. Со своими проблемами парень тоже забывает о возможном присутствии другого человека. У которого так же имеются проблемы. Причем явные, ведь невооруженным взглядом ясно, что девушка не здорова. Лили услышала шум, поэтому приоткрыла окно, выглянув в него. Смотрит на Дейва и понимает быстро, что тот не трезв, так что улыбается, вздохнув: — Что ты делаешь? — спрашивает, опираясь руками на оконную раму. Фардж громко вдыхает кислород, переводя красные глаза на Роуз, невольно прикусив язык. Нет, он не трезвеет, но в голову бьет сильный поток мыслей. Парень пытается держаться прямо, скрыть свое состояние, поэтому держится за створки окна, откашливаясь: — Гуляю, — что? Гуляет? Плохо, Фардж. Он моргает, не в силах сосредоточить свой взгляд на девушке, которая продолжает озарять его улыбкой, качнув головой: — Почему ты напился? — Я не пьюн, — запинается, подняв указательный палец и сморщившись. — То есть… не пьян, не пьян, я имею в виду, не пьян, — повторяет без остановки, щурясь. Лили не может не хихикнуть, но заставляет себя принять серьезное выражение лица: — Что-то случилось, Дейв? — обращается к нему по имени, и да, этого вполне достаточно для сердечного приступа. Фардж злится на себя за то, что так просто ломается перед какой-то малознакомой ему девчонкой. Он так и не может понять, что именно так притягивает его в ней, просто… Просто, посмотрите на неё. Как можно не смотреть на Лили? Как можно не думать о ней в её отсутствие? Девушка опирается локтями на подоконник, садясь на колени на своей кровати, и смотрит на парня, наклонив голову к плечу, ожидая ответа, а Дейв прекращает следить за языком, совершая ошибку. Поддается вперед, пальцами держась за раму, и всматривается в лицо Роуз, еле заставляя себя не закрывать глаз: — Я уже говорил, что ты очень милая? — хреново, Дейв. Ты официально в дерьме. Закрой рот и возвращайся в комнату. Лили всего на секунду смущенно отводит взгляд: — Эм, — теряется, не зная, что ответить, так что решает вовсе проигнорировать. — Так, что случилось? — дергает себя за локон волос, вынуждая опять посмотреть в сторону Фарджа, который пожимает плечами: — Не могу найти друга. — Ты его потерял? — немного не понимает Лили, но ответ Дейва не особо помогает ей разобраться: — Теряю. — Тогда… — Роуз стучит пальцами по подоконнику, выпрямив голову. — Просто постарайся найти его. — Не могу, — выражение лица Дейва слишком серьезное для нетрезвого человека. — Ты был у него дома? — Был. — Звонил? — Звонил. Лили вздыхает, понимая, что заходит в тупик, и видит, что данная тема на самом деле вызывает переживания у Фарджа, поэтому натянуто улыбается, выдавая неуверенно: — Так, если ты его искал везде, где мог, то… Может, стоит подождать? — Чё? — Дейв немного грубо спрашивает, но Роуз не придает этому значение, продолжая: — Иногда люди, которые чего-то ищут, не находят, — пытается говорить простым языком, чтобы объяснить и донести свою мысль. — А, прекращая искать, находят. — Если я его не буду искать, никто не станет, — с каждым словом его тон ниже. Лили ходит по острию ножа. Девушка моргает, занервничав: — Тебе стоит подождать. Уверена, ответ придет. И порой он приходит от тех, от кого ты меньше всего ожидаешь, — завершает свою мысль. Больше она ничего не может, поэтому берется за створки окна, желая закрыть, но останавливает себя, замявшись. Поднимает взгляд на Фарджа, откашлявшись: — Я тоже так думаю. Парень хмуро поворачивает голову, выдохнув от изнеможения и моральной усталости: — Что думаешь? — Милый… — у Лили заплетается язык от волнения. — Я считаю, что ты милый, — чувствует, как краснеют её щеки, а жар распространяется по организму, когда Фардж продолжает молча и пристально смотреть на неё. — Спокойной ночи, Дейв, — отводит взгляд, не в силах терпеть зрительной пытки, и поспешно закрывает окна и шторы, чтобы изолировать себя. Парень приоткрывает рот, но слегка. Он выдыхает. Ведь осознает. Вот теперь ты по уши в дерьме, Дейв Фардж. И Дилан ОʼБрайен вместе с тобой. Нельзя. Вам нельзя.