***
Уже день. Стрелка часов приближается к четырем, и женщина в фартуке приятного цвета начинает в спешке носиться по своей убранной кухне, чтобы приготовить обед для семьи. Она делает это не вынужденно. Этот человек живет для близких. Она не знает усталости. Отдает себя, свои силы, делясь ими с другими. На нем держится гармония. Жаль, что не все ей подвластно в этом полном уюта доме. Ставит кастрюлю на плиту, предварительно наполнив ее водой, и перемещается к холодильнику, чтобы достать заранее почищенную картошку. Сварит ее, сделает салат, поставит тушиться мясо. Ее семья состоит из мужчин, а им необходимо хорошо питаться. Женщина оглядывается на младшего сына, который молча рисует за столом, и улыбается, желая повернуться обратно к доске, на которой собирается резать, но останавливается, чувствуя, как уголки губ дергаются, опускаясь. В дверях стоит Дилан. Парень с хмурым видом оглядывается назад, осматривая коридор, не веря, что отца нет дома, но мать рушит его сомнения: — У него встреча сегодня, — нервно вытирает руки о полотенце, хотя они не были мокрыми. — Ты проголодался? — Надеется на положительный ответ, ведь не помнит, когда в последний раз парень сидел с ней в одном помещении больше минуты. — Нет, — ОʼБрайен все равно проходит на кухню, параноидально оборачиваясь на дверь. Не доверяет словам матери? Женщина не может не следить за тем, как парень садится рядом с Каем за стол, уставившись в листы с его рисунками. Миссис ОʼБрайен чувствует, как от радости не может нормально вдохнуть, но находит в себе силы говорить, пока режет картошку: — Как дела в школе? — Типичный вопрос, но проблема в том, что она даже на него ответа не знает. Они давно не разговаривали. — Терпимо, — Дилан скуп на слова. Пока у него есть возможность, он старается побыть с матерью в одной комнате, чтобы она не переживала из-за него. Хочет чтобы она понимала, что он здесь, он рядом, просто… Просто все остальное ей знать необязательно. Женщина медленно разделяет картошку ножом, собираясь с мыслями, и изредка оглядывается, видя, с каким вниманием Дилан рассматривает рисунки брата. Надеется, что старший сын в хорошем расположении духа, поэтому после томного вздоха начинает: — Звонили из школы, — молчания со стороны ОʼБрайена. — Почему ты не сказал, что завтра все выпускные классы едут на выставку профессий в Оксфорд? — Я не собираюсь ехать, — твердо отвечает Дилан, не поднимая глаз. Его мать моргает, справляясь с колким чувством тревоги, и оставляет режущий предмет, схватив полотенце в руки, чтобы чем-то их занять. Поворачивается к столу, сразу не привлекая внимания сына. — Я хочу, чтобы ты поехал, — начинает с волнением, застрявшим в глотке. Дилан еле держит себя, чтобы не закатить глаза. — Ты ведь пока не определился, чем хочешь заниматься в дальнейшем, а там все будет наглядно. Быть может, тебе понравится какой-то колледж, — как и все матери, она видит будущее сына светлым, в то время как в голове парня всплывает только одна картинка. Его будущее. Его жизнь в уличной банде. Это все, что его ждет. Но ей откуда знать? — Я не еду, — еще жестче отказывается Дилан, но мать подходит ближе к столу, заставив взглянуть на себя. И эта сильная тревога с ее стороны застревает в глотке парня, который вжимается в спинку стула. — Меня волнует твое будущее, — старается говорить мягче. — Прошу, сходи на выставку, посмотри, вдруг что-то найдешь для себя, — ей хочется погладить сына по голове, ведь кажется, что он сейчас рассыплется на части. — Мне так будет спокойнее, — и последняя фраза полностью берет контроль над парнем, который сглатывает, заморгав, и отводит взгляд. Каким бы уродом он не являлся, есть вещи, которые всегда будут занимать первое место. И ОʼБрайен ненавидит себя за то, что никак не может избавиться от этой слабости. В коридоре слышится щелчок замка, который в момент рушит спокойствие. Дилан резко встает из-за стола, хлопнув себя ладонью по бедру, и мать с напряжением видит, как Кай молча собирает вещи в рюкзак, поспешив за старшим братом. Женщина моргает, хмуро смотрит в сторону двери, за которой пропадают ее сыновья, и опускает взгляд, не обращая внимания на мужа, который появляется на пороге. По какой-то причине Дилан исчезает, стоит мужчине оказаться дома.***
Несмотря на выходной день, самая большая библиотека Лондона продолжает работать с утра до ночи, забиваясь посетителями. Высокие, длинные шкафы с книгами, множество читальных залов. Фардж знает, что большинство молодежи сосредоточено в компьютерном зале, а еще он знает, что именно там подрабатывает Роуз. Парень идет вдоль шкафов, оглядываясь, и понимает, что слегка теряется в таком большом пространстве. Он чувствует себя неладно, к тому же на него впервые так сильно воздействуют взгляды окружающих. Конечно, парень с синяками на лице, двигающийся от боли немного странно, вызывает любопытство. Дейв старается не смотреть в ответ, иначе совсем рехнется. Проходит до конца зала, теряя надежду встретить девушку. Он знает, что она работает в выходные, но уже начинает сомневаться. Шагает обратно. Внимательно всматривается в каждого человека, хмуря брови, пока не натыкается взглядом на девушку, которая, видимо, отдыхает, читая в уголке у самой стены. Вот, почему Фардж не заметил ее сразу. Его по какой-то причине напрягает то, что девушку трудно найти. Медленно направляется в ее сторону, раздумывая над тем, что будет говорить, как будет говорить. Сильно переживает из-за того, как выглядит в ее глазах, хотя понимает, что он ее может даже не интересовать. Лили моргает, несмотря на погружение в мир книги, замечает краем глаза приближение фигуры, но немного мнется, ведь ждет совсем другого человека. Поворачивает голову, с простотой взглянув на изводящего себя парня, который останавливается, нервно дернув край своей куртки: — Привет, — и облегчение душит его, когда девушка закрывает книгу, слабо растянув губы: — Здравствуй, — внимательно смотрит на Фарджа, и тому приходится говорить, чтобы не сойти за кретина: — Как дела? — Нет, даже разговаривая, он выставляет себя придурком. — Думаю, вполне… — Девушка замолкает, выглядывая из-за его спины. Дейв следит за ее взглядом, оглянувшись, но не успевает как следует присмотреться, ведь Лили начинает говорить, немного ставя в тупик спешкой в голосе: — Ты что-то хотел? — Спрашивает без давления, но именно его ощущает Фардж, поэтому еле терпит свою несобранность, отвечая: — Хотел убедиться, что… — Опять мнется. — Ну, что все хорошо. — Все хорошо, — Роуз взглядом стреляет за его спину. — Я имею в виду, что… Ты ведь не злишься? — Привлекает ее внимание вопросом. Лили приоткрывает губы, немного скованно шепнув: — Нет, конечно. — Хорошо, — Фардж выдыхает, но не успевает слабо улыбнуться, как чувствует толчок в плечо. Парень, проходящий мимо, задевает его нарочно, и все бы ничего, если бы этот тип прошел мимо, но он встает рядом с Роуз, между ней и Дейвом. И Фардж узнает того кретина, которого выставил когда-то из дома девушки. — Все в норме? — мускулистый парень, тяжелого телосложения обнимает Лили за талию, бросив косой взгляд на Дейва, а тот прячет сжатые в кулак ладони в карманы и делает шаг назад. — Да, — Роуз с сомнением улыбается ему, взглянув на Фарджа. — Пока, — говорит как-то «сверхбезэмоционально», отчего Фардж стискивает зубы, отводя взгляд в сторону. Лили не сопротивляется, обходит Дейва, идя вместе с парнем, который продолжает с угрозой коситься на того, кто остается стоять на месте. Лили Роуз нуждается в сильном человеке рядом с собой, и совсем недавно она начала понимать, что сильным человек является не благодаря физическим данным. Очень многое зависит от внутреннего состояния.***
Ломка своеобразная. Никогда не знаешь, как именно она проявится, каким будет твой внутренний разрыв. И утро понедельника открыло передо мной эту тайну. Меня тошнит. У меня болит голова. Сколько бы не пила воды, сухость не проходит. Кажется, что кровеносные сосуды пальцев лопаются, отчего вся кожа необычно красного оттенка. Живот скручивает при любом упоминании о еде. Голова тяжелая, постоянно клонит в сон, а язык странно покалывает, будто его продавливают иголками. Кровь в венах пульсирует. Картинка в глазах порой искажается. Мне нехорошо. И именно сегодня день поездки в Оксфорд. Мать настаивала на том, чтобы я посетила выставку, так как мне еще не удалось выбрать профессию, следовательно, колледж тоже. Я никогда не задумывалась, чем буду заниматься дальше. Мне казалось, все будет, как в фильмах, что ответ сам придет, или будет постоянно находится в моем сознании, в какой-то момент открыв свое присутствие. Но нет. Мне скоро восемнадцать. А решения нет. Странно, что многие подростки выбирают колледж и профессию по типу «поставить галочку». Пойти куда-то для того, чтобы просто иметь аттестат, безответственно. Решается будущее. Причем твое. Халатное отношение в этом вопросе не имеет места. От тебя зависит то, будешь ли ты с радостью вставать по утрам на работу, или будешь жить от выходных до выходных, желая, чтобы этот кошмар скорее кончился. Только взгляните на лица людей, окружающих меня в одном из автобусов. Им всем плевать. Они едут отрываться. Быть может, кого-то это волнует, но он вряд ли покажет свои эмоции, ведь не круто переживать о таких вещах. Обнимаю живот руками, будто пытаюсь сдержать усиление боли, но не помогает. Перевожу взгляд на окно, разглядывая грязь и слякоть возле ворот школы. Шум в салоне убивает. Можно, конечно, попробовать послушать музыку, но, думаю, голова от этого расколется на две части. Наблюдаю за тем, как оставшиеся одиннадцатиклассники покидают здание с набитыми вещами рюкзаками, которых должно хватить на две ночи в отеле. Вижу, как из-за ворот выходит Дилан. Немного удивлена тому, что он едет. С чего вдруг? Явно не по своей воле. Я уже слишком хорошо знаю его. Парень зло дергает рукой, и замечаю, как за ним выходит Донтекю, от одного вида которого сдерживаю тошноту, сжав губы. Они не просто ругаются. Кажется, что ОʼБрайен готов прямо здесь свернуть ему голову, но вместо этого только уворачивается от попыток мужчины схватить его за капюшон. Ублюдок. Они обмениваются взаимной ненавистью, после чего ОʼБрайен заходит в салон, с обречением и злостью оглядывая его. Идет вдоль мест, а я вздыхаю по той причине, что Донтекю поднимается к нам, садясь на переднее место. Хорошо, что сижу практически в конце. Подальше от него. Дилан проходит мимо меня, но останавливается, поняв, что места все заняты. Удачно для него? Понятия не имею. — Сядь уже, — Донтекю зло косится на него, и парень сдержанно дышит, повторно оглядывая салон. Был бы с ним Дейв, все было бы проще. Вытягиваю шею, осматриваясь: — Рядом со мной не занято, — это очевидный факт. ОʼБрайен знает. Он опускает на меня тот самый фирменный «тебя не спрашивали» взгляд, раздраженно шепча: — Лучше сожру собачье дерьмо. Недолго смотрю на него, не давая ответной реакции на обидное заявление, и начинаю улыбаться, с задором в голосе шепнув: — Дерзай. Дилан явно пожизненно не в настроении разделять мои шуточки, поэтому сжимает зубы, словно собака, которая сдерживает себя, чтобы не разорвать мне глотку. Дело в том, что я уверена, что он предпочтет сесть со мной, чем с любым другим присутствующим в салоне, хотя мест реально нет. — Сядь уже! — Донтекю какой-то больно нервный. Парень закатывает глаза, что-то матом прошептав под нос, и снимает с плеч рюкзак, опускаясь на сидение рядом со мной. Шире улыбаюсь, качнув головой, и молча терплю злые взгляды, которыми меня ежесекундно одаривает Дилан. Боже, как же сильно я могу воздействовать на этого человека, толком ничего не делая. Автобус трогается с места, как и второй, что следует за нами. Мне всегда нравились поездки такого рода, особенно в поезде. Они расслабляют, но сейчас чувствую только дискомфорт и не могу предугадать, насколько меня хватит. Ломка. Чертова ломка. Мне нужно отвлечься. Какое-то время смотрю в окно, но это не помогает прекратить думать о боли, поэтому решаюсь на крайность. Бросаю взгляд на Дилана, который смотрит в потолок, явно на дух не перенося такую близость со мной. Откашливаюсь, понимая, что из-за такого шума в салоне будет сложно меня услышать. — Сначала провожаешь меня, теперь садишься рядом, — играю на его нервах, начав улыбаться. — Заинтересован? — шучу, тут же уставившись перед собой, еле сдержав смех, ведь Дилан с угрозой косится на меня, шикнув: — Замолкни. — Если бесит, то можешь пересесть, — приподнимаюсь, осматривая салон. — Вон, есть место рядом с Донтекю, — не могу не хихикнуть, опускаясь обратно. Парень трет виски пальцами, игнорируя меня, так что замолкаю, сложив руки на груди. Что ж, на многое не рассчитывала. Ерзаю на сидении, терпя боль под ребрами, но все куда хуже, чем ожидала. Думала, что смогу вынести. Наивно. Пыхчу под нос, громко выдыхая, и прикрываю веки, пытаясь занять то положение, в котором мне будет недолго, но комфортно. — Ты, правда, не читала мои документы? — Не ожидала, что он заговорит. Моргаю, понимая, что парень имеет в виду тот случай с папками, поэтому в глотке тут же встревает ком, а голос мой становится жестче: — Не смотрела, а ты читал мои, так что замолчи. Не порть мне настроение, — не хочу напоминать себе о том, что он знает. Дилан молча смотрит в спинку сидения напротив. Выполняет мою просьбу и не открывает рот до самого Оксфорда. Город внешне притягательный, находится всего в двух часах езды от Лондона. Здесь приятные дома, выполненные в светлых тонах. Странным кажется то, что мне приходится щурить веки, чтобы защитить глаза от бледного солнца, которое сопровождает наш автобус с того момента, как мы въехали на территорию города. Название у него говорящее. Но мне всё равно не ясно, почему столь известную выставку проводят здесь? Обычно важные мероприятия проходят в Лондоне, хотя я рада, что на время покину этот мрачный и холодный город. Приподнимаюсь на месте, с интересом изучая улицы, пока мне удается взглядом ухватиться за что-нибудь. Шум в салоне растет, но за время поездки успеваю привыкнуть к постоянному говору, поэтому со спокойствием на лице переношу эту пытку, в отличие от Дилана. Ещё немного, и он сиганет через окно, чтобы выкурить пару сигарет. По нему видно, когда хреново. Если честно, самой охота выйти и подышать. Всё тело затекло, плюс ко всему постоянно ноет в груди. Выпила всю бутылку воды, которую брала с собой. Мне хочется пить. Отель оказывается не столь шикарным, как описывала нам директриса, которая, конечно, бронирует себе люкс, пока мы, ученики, теснимся по три-четыре человека в номере. Не в восторге оттого, что придется жить с кем-то, пускай даже две ночи. Я никогда не разделяла помещение с кем-то. Моя комната всегда была моей. Никто в неё не входит. Здесь же придется терпеть присутствие других, чужих девчонок, которые постоянно называют меня Бэйб. К тому же мне хреново. И не по-детски. Сегодня день свободный, завтра проводят выставку, и послезавтра утром мы возвращаемся в Лондон. Уже жду часа, когда окажусь в своей комнате, где не будет этих раздражающих голосов девушек, которые без остановки щебечут по телефону о какой-то тусовке. Я была права: они приехали гулять. Кажется, намечается что-то «грандиозное». К слову, салон автобуса покидаю самой последней, ибо Дилан не встает со своего места, пока все не выйдут перед ним. Ничего удивительного. Комната в отеле с четырьмя кроватями. Мне удается занять ту, что ближе к ванной, чтобы иметь к ней быстрый доступ, ведь сейчас тошнота становится сильнее. Пока девушки болтают, громко смеясь и обсуждая, как проведут эту ночь и завтрашний день, то есть строят планы, я захожу в ванную комнату, не перенося вида этих ярко кремовых обоев в нашей комнате. Теперь не только запахи, но и цвета вызывают у меня раздражение, увеличивая возможность внезапного опустошения желудка. В ванной слишком душно. Розоватая плитка вызывает отвращение, так что хватаюсь за ручки крана, начав активно крутить. Вода быстрым потоком несется наружу, так что набираю в ладони, обливая потное лицо. Пальцами касаюсь лба, опираясь другой рукой на раковину. У меня поднимается температура. Из носа течет. Шмыгаю, морщась от боли в голове, и пальцами зарываюсь в волосы, дергая себя за локоны, и мычу, надеясь, что шум ледяной воды поглотит мои стоны. Но нет. В дверь стучат, а голос с другой стороны раздражает: — У тебя всё в порядке, Бэйб? — Да, — отвечаю через силу, лишь бы отвалили, и продолжаю умывать лицо. Капли летят в разные стороны. Прижимаю ладонь к груди, не понимая, где там может настолько неприятно ныть. Опускаю голову, сутулясь, и громко дышу, сильно сжимая веки, чтобы убрать расплывчатость перед глазами. — Тут миссис Порт зашла. Хочет поговорить с тобой, — голос не затихает, и я еле держусь, чтобы не сорваться: — Сей-час, — запинаюсь, трясущимися руками хватаясь на ручки крана. Выключаю воду, с трудом прогоняя кислород через легкие, что предают меня, сжимаясь, будто высыхая, становясь похожими на сухофрукты. Тянусь за полотенцем, опустив в него лицо, и нервно вытираю его. Передергивает от неприятного холода, катящегося от моей шее по спине к пояснице. Громко выдыхаю, оторвав голову от полотенца, и глотаю воду во рту, взглянув на свое отражение в зеркале. Верно, выгляжу болезненно. Желание употребить что-нибудь растет с каждой секундой. Но я должна держать себя в руках. Да, неподходящее время для саморазрушения. Прикрываю веки, не желая больше видеть своего отражения, и собираюсь с силами, когда девушка за дверью повторяет мое имя. — Сейчас, — отвечаю, повышая голос, ведь боюсь, что не смогу говорить нормально. Вешаю полотенце обратно, готовясь выйти из ванной комнаты, но притормаживаю напротив двери, пальцами касаясь теплой ручки. Хмурю брови, со скованным страхом прислушиваясь, чтобы убедиться в том, что мне показалось, но нет. Слышу шум воды. Медленно поворачиваю голову, больными от давления глазами смотрю на раковину. Кран не течет. Звук исходит с другой стороны. Осторожно оборачиваюсь, с опаской глядя на ванную, закрытую от меня занавесками. Делаю шаг к ней, сглатывая и поднимая руку выше, немного вытягиваю её, перебирая пальцами сухой воздух. Шум воды нарастает, и я практически уверена, что готова потерять сознание, ведь не верю в происходящее, и мой мозг воспринимает этот исход, как единственный, поэтому перед глазами все темнеет. Мне удается схватиться за раковину, чтобы не рухнуть на пол. Еле поднимаюсь на слабых ногах, грубо схватив розоватую занавеску за ткань, и дергаю в сторону, как обезумевшая уставившись на пустую, сухую ванную. Мой взгляд скользит к крану. Никакого намека на воду. Шума в ушах больше нет. И быть не должно. Отступаю назад, сутулясь, и чувствую, как собственное дыхание обжигает глотку. Пальцы сжимаю, но руки не опускаю, лишь немного сгибаю её в районе локтя. Спиной касаюсь двери, от возросшего напряжения трясясь, как безумная. Взглядом, полным ненависти, смотрю в сторону ванной, качнув головой: — Это была не я, — шепчу, опуская голову, отчего, уверена, мой взгляд начинает пугать. — Это твоя вина.***
Дейва расслабляет вечернее небо. Его привлекает эта темнота, способная скрыть в себе его мысли, которыми он готов бросаться направо и налево, только если ОʼБрайен рядом. И сейчас Фардж почти принимает тот факт, что ему нужен рядом этот тип, но, держа в руках телефон, не решается набрать номер. Убирает мобильный аппарат в карман джинсов. Сидит на крыльце своего дома, спокойно выкуривая остаток пачки сигарет. Его не смущает морозный воздух, правда, старушка постоянно просит его накинуть сверху теплые вещи. Парню не до этого. Его голова забита многими вещами, и сейчас в приоритете стоит девушка, которая по какой-то причине начинает раздражать его. Или Дейв просто зол? Он хотел поговорить с ней, но этот тип… Не думай. Просто затягивай больше никотина, чтобы как следует выкурить мысли из сознания. Должно помочь. В крайнем случае, можно отрыть пару пакетиков травы в ящике стола. Правда, Фардж не особо хочет возвращаться к этому, поэтому надеется ограничиться простыми сигаретами. Парень тушит третью по счету о ступеньку крыльца, берет упаковку, пересчитывая остаток, и принимается курить следующую. Пускает дым в темное небо, поражаясь тому холоду, который опускается внезапно на город. Зима близко. А Дейву не нравится мороз. Вдох. Не выдыхает. Держит дым в глотке, после чего выпускает через ноздри, покосившись недовольным взглядом на сигарету. Не дает нужного эффекта. Мороз мурашками покрывает кожу рук, и Фардж сдается стихии, поднимаясь со ступенек. Делает большие затяжки, бросая сигарету на крыльцо, и давит ногой. Пачку прячет в карман джинсов, поворачиваясь лицом к двери, и протягивает ладонь, уже дергая ручку, но останавливается, совершенно не резко реагирует на шум. Голос знаком. Дейв вздыхает, прижавшись лбом к поверхности двери, после чего набирается сил, поворачиваясь лицом к улице. Взглядом ищет источник голоса, и спустя какие-то минуты, он появляется в поле зрения. Правда, парень не сразу принимает реальность происходящего, поэтому слегка морщится, сощурив веки. Погодите. Видит девушку. Видит её кривую походку. Видит телефон, который она прижимает к уху. Слышит её немного необычный голос. Она с кем-то ругается. Причем громко. Дейв опускает взгляд. В другой её руке сжата бутылка. Парень молча спускается с крыльца, медленно шагая вперед, дожидается, пока Роуз доковыляет ближе к своему дому. —… Иди к черту! Чтобы я… Чтобы я… — теряет связь с разумом, прижимая бутылку ко лбу. — Иди ты! — кричит в трубку, покачиваясь, и размахивается, бросив телефон себе в ноги. Хочет активно начать давить его, но не попадает по аппарату. Фардж сует руки в карманы джинсов, остановившись сбоку, в шаге от неё, с любопытством наблюдает за происходящим. Роуз дергает головой, взглядом ловя силуэт, и отшатывается назад, покачнувшись в сторону. Долго всматривается, пытаясь сфокусировать взгляд на лице Дейва, который усмехается, находя происходящее забавным: — Ты пьяна? Лили медленно соображает, обрабатывая полученный в свой адрес вопрос, и, наконец, фыркает в ответ, поднося бутылку к губам: — В зюзю, — вдруг сама же смеется со своих слов, поэтому нагибается вперед, уже теряя равновесие, а под наклоном алкоголь льется на лужайку. Фардж откашливается, протягивая руку, и поддерживает девушку за предплечье, помогая выпрямится. Роуз прогибается в спине, захихикав, и хватается за руку парня, который не шевелится, пока девушка пытается найти равновесие. Она не может перестать смеяться. Каждую мелочь находит забавной, поэтому без остановки хохочет, вновь повторяя попытку выпить, но Дейв с легкой улыбкой берет бутылку, проверяя этикетку: — Неплохое вино. Правда, содержание спирта в нем высокое. Могла бы выбрать и получше. — Оно не мое, — её язык заплетается, а взгляд то опускается, то поднимается на парня. — Это этого… Этого кретина, — нет необходимости объяснять, о ком идет речь. Фардж прикусывает губу, откашливается и решает не затрагивать эту тему: — В честь чего пьешь? — Сказала же! — повышает голос, ворча. — Глухой придурок, — добавляет шепотом. Точнее, Лили думает, что шепчет, а вот Дейв всё прекрасно слышит, поэтому вырывает бутылку из руки Лили, усмехнувшись краем губ: — Конфискую, — спокойно заявляет, оглядываясь на дом Роуз. Свет не горит в окнах. Никого нет. Её родители часто работают допоздна. — Они не должны видеть меня такой, — девушка держится свободными ладонями за лицо, еле терпит жар, охвативший тело. — Она меня сожрет, — говорит, буркнув под нос, и Фардж вновь смотрит на неё, с легким сомнением в груди предлагает вариант, от которого, не сказать, что сам в восторге: — Можешь отсидеться у меня, пока не протрезвеешь, — говорит, пересекаясь взглядом с Роуз, и тут же исправляется. — Посидеть у старушки, — запинается, указывая пальцем на свой дом. — Она не будет против. — А ты? — Лили поддается вперед, качнувшись с пятки на носок, а Дейв невольно делает шаг назад, от неё, сжато ответив: — Я не против, — проглатывает тревогу, когда Роуз морщит нос, кидая взгляд на свой дом, и подносит пальцы к лицу, потирая румяные щеки. И Дейв не может ничего с собой поделать. Он вновь еле улыбается, находя пьяную Лили очень даже забавной. Девушка мычит под нос, долго раздумывая, и, наконец, кивает, принимая решение: — Я буду при… — составляет в своей голове слишком длинное предложение, поэтому еле выговаривает его, заикаясь. — Буду о-очень признательна, — пытается стоять прямо, но постоянно косится в сторону, начиная смеяться в голос, когда парень обеими руками держит её за плечи, помогая выпрямиться. Фардж наклоняется, подняв телефон, прячет его в карман, медленно зашагав к своему дому. Придерживает Роуз, которой нравится играть в неваляшку, поэтому она специально начинает завалиться в стороны, смеясь, когда Дейв выпрямляет её. Что ж, такого поворота событий Фардж не загадывал. Сложно сказать, что сейчас способно поднять настроение Мэй. Девушка лежит в кровати, не находя себе места. Она ворочается, вытирая одеялом пот с лица. Крутится без остановки. Садится и вновь ложится. В номере окна нараспашку, ветер гуляет, сочась под дверь. Свист раздражает, но Харпер не хватает воздуха. В итоге, она поднимается с кровати, начиная ходить кругами по комнате. Свет настольной лампы терзает глаза, но если её выключить, но девушка окончательно потеряется. Она держится руками то за живот, то пальцами сжимает голову, то хлопает себя по ребрам, надеясь унять боль. Слезы собираются в уголках уставших глазах, горящих от давления и песка под опухшими мокрыми веками. Мэй продолжает бродить, не находя себе места. Она опирается руками на стол, наклоняется, практически касаясь его поверхности лбом, и мычит, сжав веки. Громко дышит, не вынося ни тишины, ни шума. Девушки перед уходом сильно душились, ели пиццу, и Харпер давится этой смесью из вони, пару раз спеша в ванную, чтобы упасть на колени перед унитазом. Ей не вынести этой муки. Она не может. Ручка двери дергается. Мэй вздрагивает, вскинув голову, и успевает только присесть на край кровати, сжав ноги. Девушки заходят с громким смехом, что-то активно обсуждая, и одна из них смотрит в сторону Харпер, немного замедлив шаг: — Мы пришли подкрасить глаза, — говорит, будто это может быть интересно, и Мэй натянуто улыбается, кивнув, но глаз не поднимает, пальцами убирая влажные от пота локоны с лица. Две девушки проскальзывают в ванную, а та остается стоять на месте, держа в руках косметичку: — С тобой всё хорошо? — спрашивает, но Харпер обнимает живот руками, только и может, что кивать, дергано покачиваясь. Девушка подходит ближе, оглядываясь на дверь ванной, и открывает молнию косметички, вынимая белый косяк: — Хочешь? — протягивает Мэй, которая, как по команде, поднимает голову, уставившись на травку в свертке. — Она помогает расслабиться, — уверяет. Так оно и есть. Харпер трясется, сглатывая воду в сухом горле, и чувствует, как в груди начинает гореть от желания. В сознании окончательно путаются мысли, а пальцы рук сжимаются до хруста, когда дрожащая ладонь отрывается от вздутого от боли живота. Тянется, трогая косяка, и с внутренним разочарованием готовится разрыдаться, ведь ломается. Харпер шмыгает носом, пряча лицо от девушки, которая хмурит брови, отдавая травку Мэй: — Ты точно в норме? Та активно кивает головой, сжимая пальцами ненавистный сверток. Девушка дает ей зажигалку, отворачиваясь, и как-то задумчиво уходит в ванную, чтобы проверить макияж. И Мэй, как лишенная ума, нервно справляется с косяком, сунув его в рот. Чиркает зажигалкой, поджигая кончик, и тут же затягивает, чувствуя, как слезы сжимают глотку. Её лицо корчится, а соленая горячая жидкость стекает по щекам, когда первая затяжка бьет в голову. Харпер свободной ладонью накрывает половину лица, наклоняясь к своим коленям. Мычит, вновь глотая дымок, туманом покрывающий её сознание. Девушка выпрямляется, выдыхая, и жадно повторяет свои действия, понимая, что косяк начинает заканчиваться. Но ей этого мало. А остановиться она психологически и физически не может. Три девушки выходят из ванной, переговариваясь, и направляются к двери. Та же самая оглядывается, смотря на Мэй, и спрашивает: — Лучше? Харпер сдержанно кивает, но сжимает косяк, прикусывая губу. Девушка переступает с ноги на ногу, сощурившись с загадочной улыбкой: — Знаешь, а ведь там, куда мы едем, много травки, — растягивает розовые губы, когда Харпер дергает головой в её сторону, сильнее сжав себя руками. Ей нужно больше. Этим вечером Харпер не существует. Вновь вертит телефон в руках, зажав сигарету между пальцами. Дым поднимается в воздух растворяясь чуть выше его головы. Дейв смотрит довольно долго на номер Дилана, но опять отбрасывает аппарат в сторону, поднося сигарету к губам. Пускает дым. Знает, что старушка не приветствует курение в комнате, но ничего не может с собой поделать. Ему тяжело сидеть на месте по многим причинам. Его беспокоит буквально каждая мелочь, а сейчас парень весь на иголках, ведь по его дому бродит ещё одна причина для волнения. Старушка внизу занимается Лили, а Фардж выбирает сидеть сверху, в своей комнате, чтобы особо не светиться рядом с Роуз, от поведения которой ему хочется улыбаться. Но именно эта улыбка в последствии злит ещё сильнее. Ему не нравится, когда кто-то заставляет его растягивать губы в такие моменты внутреннего дискомфорта. Оглядывает комнату, подняв глаза на часы. Уже почти десять. В окнах дома напротив давно горит свет, и это тревожит Дейва. У Роуз определенно будут проблемы. Кусает ногти, опять затягивает никотина, и кашляет, когда поворачивает голову в сторону открытой двери. Парень ерзает на кровати, устраиваясь удобнее, и вынуждает себя хотя бы повернуть голову в сторону Роуз. Девушка переступает порог, всё ещё покачиваясь на тонких ногах, и прижимается спиной к стене, слегка выгибаясь. — Вижу, ты не отошла, — Фардж констатирует факт, а Лили только и делает, что улыбается, поэтому прикрывает горячие веки, наслаждаясь приятным теплым покалыванием в животе. Дейв держится без эмоций, даже немного строго и сердито говорит с девушкой, чтобы та не расслаблялась, но на всю его суровость Лили плевать. Она чувствует себя прекрасно, хоть плохо понимает, что происходит вокруг неё. — Почему ты выпила? — парень делает вид, что с интересом разглядывает сигарету, которую курит, на самом деле улавливая каждый вздох со стороны Роуз, которая вздыхает, но уже не обреченно: — Мой парень ведет себя, как придурок, — говорит спокойно, немного покачиваясь из стороны в сторону. — Тогда… — Дейв сглатывает. — Почему ты с ним? — Просто… — девушка не задумывается над ответом. — Просто хочется, вот и всё. — Ясно, — Фардж грубо отрезает любую возможность продолжить разговор. Напряженной рукой сует сигарету в рот, втягивая дым, и не поворачивает голову, пока девушка трет горячие щеки, что-то бурча под нос. Молчание затягивается. Некомфортно. Дейв кусает губу, опять проглатывая комок в горле: — Если хочешь, можешь остаться на ночь. У нас есть комната для гостей, — оповещает, холодно проговаривая слова. — Спроси у старушки. Она тебе её покажет. — Почему ты злишься на меня? — вопрос со стороны Лили прилетает внезапно, сбивая поток мыслей Фарджа. Он моргает, отворачивая голову в сторону, чтобы не видеть её даже краем глаз: — Я не злюсь, — ровно произносит. Роуз долго смотрит на него с особым вниманием и медленно моргает, шепча с какой-то озадаченностью: — Да. Ты не можешь злиться на меня. Дейв хмурит брови, вынимая сигарету изо рта, и поворачивает лицо, наконец, взглянув в глаза девушки, которая ещё секунду сохраняет серьезное выражение, после чего её лицо озаряется теплой улыбкой, а голова еле качается из стороны в сторону. Фардж приоткрывает рот. Вот. Он сделал ошибку. Не должен был смотреть на неё. Роуз не убирает улыбку, вновь смотрит в сторону парня, опустив расслабленные руки вдоль тела. Дейв понимает, что какое-то время не моргает, просто смотрит на неё, а она — в ответ. Дышит ли Фардж? Он сам не может понять. Да и не пытается. Всё внимание направленно на неё — на девушку, одного взгляда на которую достаточно, чтобы убить что-то внутри него. Его рука нервно сжимает сигарету, ломая её пополам. В голове несется нечто безумное. К черту. Нельзя. К черту. Нельзя. К черту, мать твою. Встает с кровати, положив сигарету на тумбу, и идет к девушке, чувствуя, как в сознании борются два противоречия. Нельзя. К черту. Нельзя. К черту. Парень слишком грубо хватает Лили за шею, скользя пальцами к затылку, а Роуз вздрагивает, руками вцепившись ему в предплечья. Её глаза широко распахиваются, когда Дейв встает напротив, слишком близко, и наклоняет голову, носом прижавшись к её щеке. Нельзя. К черту. Нельзя. К черту. Нельзя. К черту. Нельзя. К черту. Второй рукой обвивает её талию, прижимая к себе, и с горечью давит в своей глотке комок, что мешает дышать. Лили громко втягивает кислород, ощущая, как температура тела подскакивает в разы, а вялые ноги еле держат её, когда приятное ощущение чужого дыхания на губах вызывает щекотку в груди. Нельзя. К черту. Нельзя. К черту. Нельзя. Стой! Замирает. Дейв замирает. Ужас поселяется в его голове, когда сердце ускоряет ритм. Он практически касается её губ своими, но отдаляет лицо, с напряжением сглатывая. Смотрит не на девушку, а сквозь неё. Кретин. Придурок. Остановись! Резко убирает руки от Лили, подняв их таким образом, будто сдается. Смотрит вниз, делая шаги назад. В животе органы выворачиваются, дарят ту самую знакомую боль, что обычно ноет у него рядом с легкими. Роуз сжимает ткань своей кофты, часто моргая. Так же не поднимает взгляда, уставившись вниз. Стоит, не шевелится. Фарджа начинает трясти, но он скрывает дрожащие руки позади себя, приоткрыв рот, чтобы вдохнуть: — Уходи, — говорит, но в следующую секунду сам спешно покидает комнату, оставляя Лили одну. Девушка продолжает сжимать теплую ткань, не чувствуя своего тела вовсе. Вместо тяжести только жар. И он сводит её с ума. Они оба сходят с ума. Громкая музыка. Голоса. Смех. Пошлые фразочки на ухо. Интимные движения, касания тела. Окончательная потеря здравомыслия. Танцы под безумный ритм, раздевания. И снова смех. Она смеется. Хохочет в потолок, глотая духоту. Нет ни боли, ни тошноты. Есть только желания. Туман в голове. В помещении темно. Красные огни сверкают, задевая глаза, но она не морщится, продолжая активно танцевать. Улыбка на лице. Хаос вокруг. Пьяные подростки жмутся друг к другу. И ей плевать. Есть только травка и бутылка виски. Как бы сильно она не желала справиться с этой зависимостью. Глотает алкоголь, поддаваясь хватке парня, который притягивает её к себе, целуя с отвратительным давлением на губы. Зерно разрушения уже прорастает в Мэй Харпер.***
Всю ночь не мог уснуть. Кажется ОʼБрайен хорошо может чувствовать на себе то, что ощущает Дейв, поскольку тот тоже не сомкнул глаз. Дилан постоянно выходил на улицу покурить и, в итоге, вовсе остался сидеть в парке рядом с отелем, заодно выпив банку пива. Хорошая погода, вокруг ни души. Это то самое, что помогает парню немного расслабиться. Ему не нужен сон. Дайте только уединенное место, в котором его никто не будет беспокоить. Конечно, ОʼБрайен не может полностью отпустить тревогу, поэтому постоянно поглядывал на телефон, надеясь, что Дейв хотя бы напишет ему, но прошла уже неделя, а от друга никаких новостей. К шести часам утра, когда на улице странным образом становится светло и оживленно, Дилан решает вернуться в отель. Он шагает лениво к лифту, прощаясь со спокойствием и тишиной, ведь последующий день обречен провести в шумной компании подростков, гормоны которых бушуют с поразительной силой. Говорят, всю эту ночь они только и делали, что гуляли, пили, в общем-то, никто их и не собирался контролировать. Учителя сами не прочь отдохнуть. Эти взрослые кретины делают всё не для развития и помощи ученикам, а для своего развлечения. Ничего нового. Типичное общество, думающее только о своих потребностях. ОʼБрайен вовсе не удивляется, когда двери лифта раскрываются на выбранном этаже, а коридор захламлен всякой дрянью, начиная от пустых бутылок, заканчивая нижним бельем. Многие двери номеров приоткрыты, какие-то вообще нараспашку, так что парень, проходя мимо, без труда видит, какой беспорядок творится в номерах. Что ж, многое пропущено. Если судить по количеству спящих нагишом девушек, выпускники неплохо оторвались. Дилан ничего не потерял. Всё равно ему бы не дали выспаться. Надеется только на то, что его комната потерпела меньшие убытки. Проходит рядом с приоткрытой дверью одного из номеров и вроде шагает мимо, но улавливает шум, с хмурым видом понимая, что кто-то находит в себе силы встать так рано после бурной ночи. Останавливается, сунув обе руки в карманы кофты, и задумчиво делает шаг назад, вынимая одну ладонь. Сжимает дверную ручку, надавив, чтобы приоткрыть себе обзор. Очень надеется, что это не учитель какой-нибудь, хотя, было бы вполне ожидаемо, что один из взрослых, наконец, заметил столь ужасный беспорядок, поэтому пошел разбираться. Толкает от себя, заглядывая в светлое помещение в отвратительных розовых тонах, так что щурит веки, слегка оторопев. Кажется, именно в момент открытия двери девушка успевает натянуть нижнее белье. Она шатается, но двигается быстро, стоя спиной к входу. Рукой прикрывает голую грудь, крутит головой, наклоняясь, чтобы разобрать сваленный хлам из вещей, бутылок и пачек сигарет. Ищет свою одежду. Дилан делает шаг за порог, изогнув брови, и внимательно смотрит на девушку, которую легко узнает со спины. Вьющиеся волосы. Знакомый беспорядок на голове. Парень по какой-то причине сглатывает, опустив взгляд, и вновь исподлобья смотрит на неё, вынув вторую руку из кармана, ведь чувствует, как ладонь начинает потеть. Нервы? С чего он нервничает? ОʼБрайен сутулит плечи, не подает ни звука, медленно скользит взглядом, полным внимания по голой спине Мэй. Ниже. Поясница. Ниже. Замечает родимое пятно на правой ягодице. Ниже. По пухлым ногам. Изучает. И снова вверх. К изгибу спины. Не замечает, как его губы слегка приоткрываются. Видно, как тяжело девушка передвигается, роясь в вещах. Она громко и тяжело дышит, постоянно прикрывая грудь руками. То садится, то встает. Ходит тихо, боясь разбудить того, кто лежит на кровати. Даже не смотрит в его сторону. Потому что это убьет её. Окончательно. Есть такая вещь, как моральная смерть, и Харпер уже поворачивается к ней лицом. Она оборачивается, тут же встретившись взглядом с Диланом, который закрывает рот, стиснув зубы, и смотрит в ответ с лицом, мало что выражающим. Челюсть Мэй слегка отпадает. Она с шоком и страхом смотрит на парня, прикрывая рукой грудь, и сутулится, пятясь назад. Она не боится его. Она страшится того, что может сейчас произойти, ведь сама отказывается верить в то, что сделала. В произошедшем только её вина. И только её. Она не хотела. — Уже уходишь? Этот голос врезается в голову Дилана, который даже дергает плечами, широко распахнув глаза. Харпер морщится, отвернув голову, и чувствует, как активируется саморазрушение. Парень медленно отводит взгляд, сделав большой шаг вперед, чтобы увидеть, кто лежит на кровати. Донтекю смотрит на ОʼБрайена. ОʼБрайен смотрит на Донтекю. А Харпер умирает, начав ронять слезы, сжимая свое тело руками.