Молчи

Ему было больно. Это одна из тех вещей, которую ему точно удалось запомнить с точностью до самых мурашек на коже. Он сидел в ванной комнате, заперся в единственном помещении, на двери которого был замок. Весь остальной дом стал для него холодным, небезопасным, и мальчишка не знал, куда ему податься. Он рыдал с такой силой, но шум воды поглощал все его старания быть услышанным, поэтому он остался один в своей боли, одинокий в этих ощущениях, с которыми ничего не сравнится. Есть только ребенок, который ещё толком не начал жить, но теперь, с этого самого момента его личность начала формироваться в новом направлении, совершенно противоположном тому, которое ему было предначертано. Таким образом появился новый Дилан ОʼБрайен. Другой. Не такой, каким должен был быть. Проблема лишь в том, что, так или иначе, кое-что в его жизни осталось бы неизменным. Он бы встретил Дейва, но не начал курить траву. Он бы стал лучшим другом Фарджа, но вытянул бы того из банды, а не последовал за ним. Следовательно, в отношениях Лили и Дейва всё сложилось бы иначе. И неважно, случилось бы это с ним в детстве или нет, ему всё равно пришлось бы столкнуться с Мэй Харпер, и уже в таком возрасте он бы не стал тянуть, возможно, сам был бы инициатором отношений, тем самым помогая девушке справиться с её проблемами. Таким образом можно сделать вывод. Одна жизнь, линия, связанная с Диланом ОʼБрайном, могла бы решить проблемы нескольких людей. Если бы Донтекю не сделал с Диланом этого, то Фардж не стал бы баловаться травой и состоять в банде. Он смог бы спокойно принять свои чувства к Лили, а, главное, парень бы не думал о том, что ему «нельзя». Самому Дилану не была бы так противна мысль о чужом прикосновении, мысль о том, что внутри него тоже есть какие-то чувства, а Мэй Харпер, возможно, нашла бы в нем опору и не стала бы отрицать очевидную заинтересованность. Один поступок Донтекю осложнил жизнь четырех людей. Все четыре жизни каким-то образом связаны между собой. И противоречить этому глупо.

***

Автомобиль паркуется возле моего участка, и я, соглашусь, могу вдохнуть, ведь уже чувствую, как руки прекращают дрожать, правда под сердцем продолжает ныть невралгия. Неприятное ощущение дискомфорта не отпускает, а несколько часов, проведенные в тихом салоне, сведут с ума любого крепкого человека. Кажется, я сгрызла все ногти, а вместе с ними заусенцы, отчего в уголках пальцев остаются красные подтеки. Проглатываю смущение, когда понимаю, что минуту молчания машина стоит на месте. Мне нужно выходить, так? Моргаю, открывая дверцу, и выбираюсь на холодный воздух, сильнее натянув на себя куртку. Стоп, куртка. Делаю шаг на газон, пытаясь пальцами убрать локоны вьющихся волос с лица за уши, ведь ветер сильно «играет» с ними, бросая в разные стороны. Смотрю на автомобиль, потирая плечи, и не знаю, стоит ли мне постучать в окно, чтобы напомнить ОʼБрайену о куртке? Думаю, он будет зол, ведь это уже вторая его вещь, которая автоматически может стать моей, ведь в обычной жизни мы стараемся не разговаривать лишний раз. Слава Богу, парень, переговорив о чем-то с Дейвом, открывает дверцу машины, выходя на холодную серую улицу. Отхожу от него, чувствуя босыми ногами мокрую, умирающую траву. Зима близко. Дилан оглядывается по сторонам, задерживая свое внимание на доме Причарда, после чего поворачивается ко мне лицом, прикусив нижнюю губу, и я мысленно молю его прекратить так истязать свои губы. И без того у него они в ссадинах. Парень щурит веки, выглядит хмурым и уставшим, поэтому не тяну, начиная снимать с себя куртку. Кажется мои движения приводят в движения его. ОʼБрайен роется в карманах своей кофты, достав баночку, и узнаю её. Это те, что я одолжила Дейву? Снимаю куртку, прикрывая под ней своё тело, и лишний раз не поднимаю глаз на парня, который протягивает мне пару таблеток, почему-то думая, что мои закончились. Если честно, не знаю, есть ли у меня ещё, так что подобный жест с его стороны очень даже кстати. Протягиваю ладонь слегка скованно, но, надеюсь, парень не придаст этому значения. Он высыпает мне пять-шесть таблеток, после чего берет у меня куртку. — Спасибо, — шепчу, и, кажется, Дилан нарочно делает вид, что не слышит, поэтому молча отворачивается, открывая дверцу машины. Поправляю ремень рюкзака, что повис у меня на плече, и молча наблюдаю за тем, как автомобиль трогается с места, уезжая. Не провожаю его взглядом. Разворачиваюсь, быстро шагая к дому. Моя мать ещё не вернулась. Хорошо. Наверное. Справляюсь с замком, открываю дверь и оказываюсь в доме. Как только за мной щелкает дверь, осознаю, насколько сильно кану в эту тишину. В пустоту, что нагло царствует в этих стенах. Стою на пороге, опуская руки, и рюкзак сползает вниз по плечу, падая на паркет. Медленно моргаю, не понимая толком, отчего в глотке все сжимается, а в груди рождается это непонятное чувство одиночества. Смотрю перед собой. Тихо, так? Так. Темно, так? Так. Никого нет, так? Так. Тогда, что тебе не нравится, Харпер? Ты одна, это ведь… Это ведь прекрасное ощущение. Ты предоставлена себе и… По моей щеке скользит горячая слеза, и я с особым гневом вытираю её пальцами. Шмыгаю носом, начав мычать. Перед глазами все плывет от соленой жидкости, что новым потоком стекает по холодной коже лица, а у меня даже нет чертовых сил, чтобы избавиться от него. Покачиваюсь, но не отступаю к двери. Сжимаю губы до бледноты и не знаю, почему начинаю так часто моргать. Откуда это взялось? Харпер, успокойся. Ты должна вернуть контроль, слышишь? Бросаю таблетки на пол. Задыхаюсь. Плечи дергаются, когда начинаю тихо плакать, накрыв рот ладонью, будто в доме кроме меня есть ещё кто-то. Громко хнычу, сутулясь, и руками потираю свои плечи, после чего вовсе опускаю ладони, нервно вытирая их о ткань майки. Смотрю перед собой, начав шептать: — Мам? — зову её, прерываясь на громкое рыдание, которое тут же поглощают стены дома. — Мам? — задыхаюсь слезами, всё-таки прижимаясь сутулой спиной к поверхности двери. — Мам! — кричу в пустоту, пальцами проникая в свои волосы. — Эй! — мой вопль эхом несется по залу, тонет во мраке, и, кажется, я слышу, как голос ударяется о стены, возвращаясь мне в голову, отчего хочется лишь сильнее драть свою глотку. — Эй! — хрипло кричу, не прекращая рыдать. — Кто-нибудь! Эй! — и теперь начинаю просто кричать. Не словами. Это простой вопль, который смешивается с плачем, что делает его безумным. Тишина действует на сознание сильнее, чем громкий шум, так что закрываю уши руками, продолжая кричать в пустоту: — Эй! Мам! Кто-нибудь! Эй! — вновь прерываюсь на вопль, чувствуя, как сейчас порву себе голосовые связки. Силы заканчиваются, и мне тяжело кричать. От скачка давления в голову бьет боль, поэтому громко дышу, прижав ладонь к правой части лба. Болит. Моя грудь быстро двигается. Глотаю кислород, понимая, что если сейчас не сяду, то рухну на пол от бессилия, поэтому сжимаю веки, вытирая свободной рукой слезы, что продолжают без конца рваться наружу, и хватаюсь за край комода, опускаясь на пол. Вытягиваю ноги, спиной опираясь на стену, и прислушиваюсь к биению своего сердца. Оно скачет, как сумасшедшее, не позволяя мне прийти в себя. Вибрация. Теперь я сама, как обезумевшая начинаю рыться в рюкзаке, кашляя и шмыгая носом. Нахожу телефон, но вместо номера вижу какой-то неизвестный, поэтому отвечаю неуверенно, поднося его аппарат к уху: — Д-да? — уже запинаюсь, сдерживая громкие вздохи, которые вырываются из глотки, когда слышу знакомое: — Здравствуй. Лили. Весь мой организм замирает. Смотрю куда-то перед собой, обессилено шевеля губами: — Да, — повторяю, осторожно сглатываю, ведь боль в глотке мешает сосредоточить мысли. — Как ты? — странный вопрос, но нахожу необходимым ответить, так что нервно киваю головой, будто разговариваю с человеком напрямую: — Я в порядке, — нервно улыбаюсь, шепча. — Ты как? — Да вот дерьмово, — кажется, она так же нервно смеется, поэтому подхватываю, не веря, что вообще говорю с кем-то сейчас. — Я просто… Хотела поболтать, знаешь, как это делают друзья, или типа того. Ты не занята? — ей явно неловко, поэтому я качаю головой, сгибая колени к груди: — Нет, нет, я… Ам… — теряюсь всего на секунду. — Я не занята. — Хорошо, — думаю, она выдыхает. Мы замолкаем. Начинаю дергать локоны своих волос, вытирая нос и глаза о ткань майки, пока Лили собирается с силами заговорить вновь: — На самом деле, я звоню, чтобы сказать кое-что важное, — прерывается, чтобы вздохнуть всей грудью, а я от нервов начинаю опять грызть ногти. — Я… Я не злюсь, Мэй, — говорит тихо, словно знает, что кто-то может подслушивать под её дверью. — Я давно простила тебя. Не могу. Просто не могу. Убираю телефон от уха, накрыв одной ладонью лицо, и громко всхлипываю, не слушая эхо голоса девушки из трубки. Снова начинаю не справляться со слезами, и прижимаю аппарат к уху, качая головой: — Я не хотела, Лили, я… — задыхаюсь. — Мэй, я простила тебя, слышишь? — кажется, в её голосе можно различить тревогу. — Я не злюсь. — Прости, я правда, не хотела… — плачу, сгибаясь, и лбом бьюсь о колени, кашляя. — Тогда… В тот день, я не хотела. Прости меня. — Мэй… — она начинает, но перебиваю плачем: — Пожалуйста, прости меня, — рыдаю, опуская телефон на пол, и рукой скрываю горячее лицо, но голос Роуз вынуждает вернуть трубку на место. — Можем встретиться? — девушка настроена решительно, а вот я — нет, но… Но я так не хочу сидеть одна. Я сойду с гребаного ума, Господи, я уже сошла. — Да, — активно киваю. — У-у меня никого нет дома, так что… — Какой адрес? — резко реагирует Лили, и мне приходится по памяти продиктовать ей свой адрес, пару раз исправляясь и начиная с начала. — Я приеду, — обещает, и мне остается только кивать головой с жалким мычанием, что карябает глотку. *** Дейв ведет машину, не торопясь. Дилан сидит рядом, вертя баночку с лекарствами пальцами. Молчание. ОʼБрайен иногда поглядывает на друга, который выглядит… Не уставшим, но замученным чем-то. Его явно что-то волнует, поэтому Дилан берет на себя ответственность заговорить: — Как ты? — задает вопрос, который не давал ему нормально существовать всё это время. — Нормально, — Фардж быстро отвечает, не поворачивая головы. ОʼБрайен ерзает на сидении, откашливаясь, и сжимает ладонями баночку, выдавливая: — Я не хотел навредить тебе, я правда… — Забей, — Дейв прерывает его, качнув головой. — Мне нет оправданий, и я… — Дилан. — Уж тем более я не хотел вредить той девушке, просто… — Это не имеет значения, — Дейв, наконец, поворачивает голову, взглянув на друга, который смотрит в ответ, хмуря брови. Фардж моргает, вновь уставившись на дорогу, и шепотом повторяет: — Это не имеет значение, — роется в кармане одной рукой, чтобы достать сигарету. — Лучше думай о том, что уже как несколько недель нас никто не трогает, — и без конкретики ОʼБрайен понимает, что речь идет о банде — уличной группировке, в которой они состоят. Да. Затишье — это настоящая проблема. Никогда не знаешь, что оно может означать. Возможно, они оба больше не нужны, следовательно, от них должны избавиться. Либо это затишье касается всех участников банды. Перед сильным ударом. Грядет буря. И Дилан с Дейвом должны держаться вместе.

***

Через час, может, чуть больше Лили уже стояла на пороге моего дома, и вела она себя довольно-таки спокойно. Девушка с открытым интересом изучила весь первый этаж, не забывая упомянуть о том, мечта моей матери сбылась — практически все вокруг сделано из дуба в темных тонах. Я успела привести себя в порядок к её приходу, правда, глаза такие красные, а лицо усталое, но всё равно натянуто улыбаюсь, стараясь поддерживать с ней разговор. Выходит неплохо, я думаю. Как только Лили спрашивает о моей комнате, приходится переключиться: — Не хочешь чаю? — первое, что приходит в голову. — На улице холодно. Лучше согреться, — нервно потираю ладони, отворачиваясь, чтобы вернуться на кухню, но Роуз зовет меня по имени, заставляя остановиться: — Мэй. Оглядываюсь, установив с ней зрительный контакт, и слегка мнусь, видя, как девушка широко улыбается, подскочив ко мне. И обнимает. Удивительно, как крепко она может сжать меня своими тонкими руками. Стою без движений, часто моргая, чтобы избавиться от боли и давления в глазах. Роуз выпрямляется, потирая ладонями мои плечи, и смотрит мне в глаза, своей детской открытой улыбкой заставляет меня так же растягивать губы, но мои глаза всё равно предательски покрываются соленой пеленой. — Идем, чайник вскипел, — оповещаю, опуская голову, чтобы скрыть слезы, и переступаю порог кухни, жестом приглашая девушку за собой. Лили следует, осматриваясь: — Мне нравится, как твоя мать оформила кухню. Здесь довольно светло. — И нет розовых рюшечек на занавесках и салфетках, — шучу, ведь её мать обожает всё это, поэтому Лили хихикает, встав рядом со мной, пока я наливаю нам кипяток в кружки: — Верно подмечено. Один ноль, играем дальше. Улыбаюсь, взглянув на неё: — Кстати, — немного свожу брови к переносице. — Что ты сказала маме? Ты ведь не… — Нет. Вообще, она думает, что я поехала в поездку с друзьями. Ну, знаешь, палатки и песни у костра, — Роуз отвечает с вздохом, а я кладу пакетики чая в кружки, спрашивая: — А почему ты здесь? — Поссорилась с одним кретином и… Желание ехать отпало, — кажется, она ничего от меня не скрывает. Сжимаю губы, качнув головой: — Твой парень? — протягиваю ей кружку. — Типа того, — принимает, благодарит кивком головы и тут же отпивает, промычав от удовольствия. — Вкуснее ягодного чая может быть только зеленый, — смотрит на меня, и я улыбаюсь, решая сохранить возможность спокойно разговаривать, не затрагивая тему моей комнаты: — Расстраиваешься из-за него? — Вовсе нет, — пожимает плечами, опираясь копчиком на стол, после чего садится на него, а я внимательно слушаю её, подняв брови: — Нет? — Он был… Как бы так сказать мягче… — девушка задумывается, ненадолго опуская взгляд. — Куском дерьмеца он был, Мэй. Смеюсь, и девушка тоже улыбается, продолжая: — Он слишком часто бесил меня, демонстрируя свой низкий IQ. — Тогда, почему ты была с ним? — не понимаю, грея ладони о кружку. Роуз отпивает, вздохнув, и пожимает плечами, честно признаваясь: — Просто хотелось кого-нибудь сильного рядом, вот и всё. Знаешь, некую опору. Хмурю брови, усмехаясь: — Необычное у тебя понимания значения «сильный». Сильный не всегда тот, кто может в морду дать, — пью чай, а Лили кивает головой, всего на мгновение уходя в себя, после чего возвращается с прежней улыбкой на лице. Смотрю на неё, немного задумавшись: — Погоди. Если твоя мать думает, что ты с друзьями, а ты не с ними, то где ты ночуешь? Роуз мотает ногами, мыча: — Ммм… Сегодня я ночевала у знакомого, а дальше как пойдет, — девушка делает слишком большой глоток, поэтому давится, пища. — Горячо, — и прикрывает рот рукой, моргая, ведь её глаза начинают слезиться. И при всем этом ей удается смеяться. Пока Лили пытается справиться с кашлем, я опускаю взгляд, задумчиво стуча пальцами по поверхности кружки, и… Не знаю, не вижу ничего дурного в том, что приходит мне в голову: — Не хочешь… — начинаю немного неуверенно, вскинув голову. — Не хочешь остаться у меня? — спрашиваю таким голосом, будто это что-то нормальное и обыденное для нас. Подношу кружку к губам, взглянув на Роуз, которая хлопает ресницами, переспрашивая: — У тебя? — Ага, мои родители задерживаются, так что… — Я не буду мешать тебе? — вижу, как уголки её губ дергаются, уже желая растянуться в улыбку, но девушка хочет полностью убедиться. — Нет, всё равно последующие несколько дней я не собираюсь посещать занятия в школе, — уверяю, а в голове вертится жалкое: «Останься, иначе я рехнусь одна». — Прав-да? — Лили тянет, довольно улыбаясь, и я киваю, вздохнув: — Буду рада. Ещё немного и Роуз запищит от восторга, но она принимает невозмутимый вид всего на секунду, после чего спускается со стола, подскочив ко мне с новой дозой объятий. Я скованно покачиваюсь с ноги на ногу, пока девушка сжимает меня руками, дергая из стороны в сторону. Кажется, мне придется привыкать к этому. В любом случае, почему-то у меня такое ощущение, что эти несколько дней с ней пройдут очень даже неплохо. Последующие несколько дней проходят быстро, что мне самой удается с трудом успевать следить за ходом событий. Мы с Лили только и делаем, что смотрим фильмы, разговариваем, едим все подряд, смеемся. Кажется, за это время мы выкладываем все силы, обсуждая события последних лет, и я практически забываю о том, что мы с ней много лет не разговаривали. Но в свою комнату не пускаю. В этом нет необходимости. Утро пятницы проходит с легкостью в груди. Завтра возвращаются родители, поэтому чувствую легкую грусть, ведь Лили придется вернуться к себе, но девушка не видит в этом проблему. Действительно, никто не мешает нам видеться вне дома. За окном неприятный холодный ветер, но он мало волнует Роуз, которая с удовольствием потягивает руки, урча и ворочаясь в кровати гостевой комнаты. Сижу рядом, читая учебник, и кусаю яблоко, взглянув на девушку. Она долго спит по утрам. В этом мы всегда были разные. Роуз любит понежиться, а я уже начинаю учиться. Не посещаю занятия, но готовиться надо. Лили закутывается с головой в одеяло, не желая вылезать на холод, поэтому улыбаюсь, когда она мычит, поворачиваясь ко мне спиной. Качаю головой, перечитывая один и тот же абзац, чтобы вникнуть в суть, и жую яблоко, вздыхая. Вибрация. Короткая. Сообщение? Беру телефон с тумбы, оставив на ней яблоко. Смотрю на экран. Номер сохранен, поэтому немного удивляюсь, читая текст: «Как самочувствие, Дилер?» Усмехаюсь, отвечая: «Ого, с чего вдруг спрашиваешь?» Ответ приходит быстро, видимо, Фардж не из тех, кто заставляет ждать. «Ты выглядела ужасно», — не спорю, но все равно с недоверием спрашиваю: «Но все-таки. Что ты хочешь?» Стучу пальцами по телефону, ожидая ответ, и моргаю, когда аппарат вибрирует. «Ты ведь знакома с Лили?» — хмурю брови, кинув взгляд на потирающую сонное лицо девушку. Печатаю: «Да, а что?» Жду. «Ты знаешь, где она?» — немного мнусь, отводя внимание от экрана. Роуз приоткрывает один глаз, улыбаясь мне. Киваю, мол, доброе утро, и печатаю: «Она живет у меня какое-то время». И тишина. Все. Он получил то, что хотел, поэтому поворачиваю голову, озадаченно спросив: — Ты знаешь Дейва Фарджа, так? Роуз моргает, открывая оба глаза, и смотрит на меня, немного хмуря брови: — Да, а что? — Спрашивает о тебе, — отвечаю без задней мысли, а Лили вдруг приподнимается на руках, садясь на колени: — Правда? — Ага, — поглядываю на нее, замечая, как растет ее улыбка, но ничего не спрашиваю. Видно, что между ними что-то происходит, и если посчитает правильным поделиться, то расскажет. — Скажи, — она убирает локоны волнистых волос за уши, немного скованно сев ближе. — Где я точно смогу пересечься с ним? Кладу телефон на тумбу, вновь взяв яблоко в руку, и задумываюсь: — Сегодня у нас в школе аля-вечеринка, — вздыхаю. — Он точно будет там. Роуз наклоняет голову, не понимая: — Почему ты уверена в этом? — Там будет выпивка. Где выпивка, там О’Брайен. Где О’Брайен, там Фардж.

***

Ничего нового не могу сказать о происходящем в нашей школе. Учителя прячутся в своем кабинете, хорошенько выпивая, а ученики не теряют времени, пронося на вечеринку травку и как можно больше алкоголя, чтобы ударить всем этим по своим мозгам. Кажется, это все, что в принципе нужно представителям моего возраста. Хорошо, что сегодня я хорошо себя чувствую, поэтому спокойно реагирую на дым, что витает в воздухе зала, освещенного красными огнями. Громкая музыка рвет уши. Удивляюсь, каким чудом барабанные перепонки тех, кто танцует на сцене, остаются целы. Меня подбадривает то, что сейчас я не одна. Со мной Лили. Роуз, как ни странно, ведет себя нормально. Видимо, она часто посещает подобные мероприятия, поэтому с равнодушием оглядывается по сторонам, протянув мне руку. Поправляю подол своего строгого платья черного цвета и сжимаю ее ладонь, позволяя вести за собой. Не смотрю по сторонам, уже в толпе ощущая, как мне не хватает пространства для того, чтобы нормально вдохнуть. Жарко и неприятно душно. Пахнет яркими и резкими ароматами, смешанными в одну какофонию с запахом пота и алкоголя. Кажется, кого-то позади тошнит. Не оборачиваюсь, чтобы лишний раз не заставлять себя чувствовать отвращение. Роуз весьма умело ориентируется в темноте, правда мне приходится помогать ей не терять равновесие, когда кто-то по-неосторожности задевает ее. Девушка ведет меня вглубь, дальше. Пока плохо понимаю, в какой мы части актового зала, поэтому всеми силами слежу за тем, чтобы мои пальцы крепко сжимали ладонь Роуз, которая выводит нас к столу с напитками. Уверена, особо чокнутые успели смешать все безобидные фруктовые соки со спиртными напитками, так что не буду пытать удачу утолить жажду здесь. Потерплю. Лили встает у стола, поворачиваясь к танцующей толпе, и я следую ее примеру. Роуз хочет поговорить с Фарджем, так что, чем скорее она найдет его, тем быстрее я покину это место. Взглядом скольжу по людям, совершенно не понимая, как здесь вообще можно кого-то найти. И эти мерцающие огни. Слишком много красного цвета раздражает глаза. Морщусь, сощурившись, и перевожу взгляд на Лили. Та хмуро всматривается в толпу, выглядит собранной и уверенной. Явно в своей тарелке. Девушка смотрит на меня, желая попросить пойти в толпу, но, кажется, понимает, что я не вдохновлена толкаться, поэтому Роуз наклоняется к моему лицу, перекрикивая музыку: — Подождешь меня здесь?! Хмурюсь, но киваю в ответ, прижавшись копчиком к столу. Не сдвинусь, пока она не вернется. Главное, не заставляйте меня идти тонуть в толпу этих подростков со скачущими гормонами. Лили гладит меня по плечу, сжимая пальцами, после чего отправляется в толпу, практически сразу же пропадая с поля моего зрения. Хмуро и обеспокоено приподнимаюсь на носки, смотря в сторону исчезнувшей девушки, и складываю руки на груди, стараясь внешне казаться уверенно спокойной. Правда, тянет зевнуть. Одна песня сменяет другую. И с каждым разом, кажется, все громче рвет колонки. Мне удается слышать чьи-то голоса, смех. Как вообще люди могут по-настоящему расслабиться в таких местах? Если предварительно курнуть или выпить, то очень даже возможно приноровиться, но только не в трезвом виде. В моем состоянии здесь делать нечего. Вокруг двигаются люди, но успеваю краем глаза обратить внимание на знакомую фигуру, поэтому поворачиваю голову, взглянув на Причарда. Тот шатается, встав у дальнего угла стола. Вижу, как неосторожно он сворачивает косяк с травой. Готовенький. Зажигает, сунув в рот, и шатается, отходя от стола. Затягивает, запрокинув голову и прикрыв глаза от удовольствия. Парень поворачивается, кое-как двигаясь в мою сторону, но спотыкается о свою же ногу, рухнув вниз, на сверкающий пол. Судя по выражению его лица, он смеется. Что за бред? Причард пытается подняться, а я отворачиваю голову, неодобрительно покачивая ею, но вновь смотрю на Пенрисса, который смеется, переворачиваясь на спину, и дергается от боли, когда его задевают ногами. — Боже, — скольжу языком по сухим губам, и еще пару раз стреляю взглядом в разные стороны, после чего опускаю руки, шагая к этой черепахе, которая запрокидывает голову, с опьяненной улыбкой взглянув на меня: — Здравствуй, Харпер, — растягивает губы, но не верю его эмоциям, поэтому опускаюсь на колено, взяв парня под руку, и встаю, потянув наверх. Причард переворачивается, двигается особо неуклюже, но его глупая улыбка пропадает с лица. Кого он строит из себя? Помогаю ему держаться на ногах, контролируя, чтобы не завалился набок. Пенрисс пытается отойти от меня, отворачивает голову в сторону, видимо, ограничивая возможность видеть меня, но не отпускаю его, оглядываясь. Вижу, как чуть дальше у стен стоят стулья, и веду парня, который как-то скованно сопротивляется, невнятно говоря: — Я сам… Могу, — валяться пузом вверх? Видела уже. Грубо подвожу его к стульям, заставляя сесть на один из них, и замечаю то, что Причард избегает зрительного контакта со мной. Хмурю брови, убирая от него руку. Неужели, он так серьезно отнесся к тому, что я сказала тогда у него дома? Мы не должны пересекаться, но это все равно происходит довольно часто. Что ж, похвально, что моя просьба заботит его. Надеюсь, впредь видеться будем редко, хотя, если так подумать, я правда не часто сталкиваюсь с ним, последний месяц точно. Отхожу назад, недолго наблюдая за поведением Причарда, чтобы убедиться, что этим моя помощь может ограничиться, после чего оборачиваюсь, задевая плечом локоть другого человека, который в этот момент пил пиво из банки. Столкновение — и банка падает на пол, разливая свое содержимое. Приоткрываю рот, осматривая жидкость на полу, и поднимаю голову, готовясь загладить возможность начала конфликта, но голос застревает в горле, когда мой взгляд натыкается на лицо О’Брайена, который с внимательной серьезностью наблюдает за тем, как банка его пива перекатывается с одного бока на другой. Моргаю, немного отступив назад. Дилан поднимает голову, поворачивая её в мою сторону, и смотрит. Просто смотрит на меня. Без раздражения или злости. Будто он только ждал, что кто-то выбьет у него из рук алкоголь, избавив от пытки употреблять его. — Эм… — Тяну, отводя взгляд, и без интереса скольжу им по толпе, видимо, надеясь, что смогу сбежать куда-нибудь, но выбираю другой путь отступления. Мельком поднимаю глаза на парня, который немного наклоняет голову, слишком открыто осматривая меня, при этом задерживая внимание на моих ногах. Чувствую себя некомфортно, поэтому тяну ткань платья вниз, обходя О’Брайена. Только в этот момент замечаю, что у него в другой руке бита, поэтому ускоряю шаг, желая вернуться на место, чтобы Лили не теряла меня. Оглядываю толпу перед тем, как повернуться лицом к столу с напитками. Мне нужна простая вода. Беру каждый стакан, нюхая содержимое. Нет гарантии, что в соки не добавили наркотики. Перебираю все, до чего могу дотянуться руками, но не доверяю, поэтому вздыхаю, качая головой. Одну руку ставлю на талию, ладонью другой протираю слегка вспотевший лоб. Надеюсь, Лили найдет Дейва. Он точно здесь, если тут торчит О’Брайен. Мне нужно просто дождаться… Мысли прерывает холодное касание. Буквально сам мороз трогает меня, заставляя кожу покрыться мурашками. Хмурю брови, напряженно уставившись вниз, и вздрагиваю, повернув голову, когда чувствую, как холод скользит по моей лодыжке вверх. Не могу заверить, что оставляю все возможные попытки нормально глотать сухой воздух, но какая-то функция в моем организме определенно прекращает свою работоспособность. Дилан стоит позади меня. Его взгляд опущен вниз, и я остаюсь в пол оборота к нему, опустив голову. Парень касается битой моей ноги, медленно скользит выше, к коленке. Моргаю, не могу не хмуро следить за действием, поэтому дергаюсь, рукой перехватывая «оружие», когда оно подбирается к подолу моего платья, слегка задирая его. Дилан моргает, наконец, поднимает глаза, пересекаясь взглядом со мной. С тревогой смотрю на него, полностью поворачиваясь к парню всем телом, и контролирую его биту, сдерживая на том уровне, на котором юбка моего платья остается не задранной. О’Брайен опускает взгляд, вновь пытается продолжить свои действия, но я грубо отбрасываю другой конец его биты от своей ноги, слегка возмущенно открыв рот. Понимаю, что он пьян, но это не оправдание. Я ему не шлюха, чтобы приставать таким образом. Дилан опять смотрит мне в глаза. Без намека на смех или неприятную ухмылку. Я бы сказала, что он выглядит немного… Сбитым с толку, потерянным, будто сам не ожидает от себя подобного, но он пьян, так что ожидать можно всего. Резкими движениями поправляю подол юбки, убеждаясь, что она нигде не задрана, и отворачиваюсь, желая уйти подальше от человека, который иногда своими поступками лишает меня возможности говорить. А мне это не нравится. Вижу Причарда, который каким-то образом находит в себе силы, чтобы вновь подойти к столу с напитками. Парень поворачивает голову, взглянув на меня, поэтому резко меняю направление, решая пойти в иную сторону, так что вновь миную Дилана, который провожает меня взглядом. Но не ограничивается этим, чувствую, как холодные пальцы сжимают мое запястье, заставив остановиться. Теперь уже с неподдельным чувством волнения оглядываюсь, опустив глаза на свою руку, чтобы убедиться в реальности того, что происходит. О’Брайен. Что ты, черт возьми, делаешь? Он не смотрит на меня. Все его хмурое внимание приковано к тому, как его ладонь спускается к моей, с интересом касаясь пальцев. Моргаю, глотнув воды во рту, и не могу прекратить скакать взглядом со своей руки на парня, который делает шаг ко мне, с такой же озабоченностью происходящим наблюдает за своими действиями, будто его рука не принадлежит ему. Сухость во рту усиливается. Я без конца отвожу взгляд, пытаясь понять, как поступить. Нужно… Нужно как-то… Смотрю на свою ладонь, которую парень мнет пальцами. Ему ведь не часто приходится трогать кого-то. Может, у него проснулся интерес? Ничего удивительного, он же не трезв. Откашливаюсь, стараясь говорить и смотреть на него непринужденно: — Ты сильно пьян, — ставлю перед фактом, который Дилан обязан принять без возражений, но парень не поднимает глаза, продолжая потирать большим пальцем мое запястье, шепча со всей серьезностью: — Вовсе нет, — язык заплетается. Моргаю, сжав зубы, и вздыхаю, немного замявшись: — Тогда можешь отпустить мою руку? — Прошу. О’Брайен, наконец, смотрит на меня и слегка потерянно, что уже не кажется необычным. Именно таким он и выглядит, когда выпьет и вытворит какую-нибудь фигню. Грохот со стороны отвлекает, и я поворачиваю голову, разрывая зрительный контакт, но краем глаз вижу, что парень продолжает смотреть на меня, и вновь ощущаю, как бита касается моей ноги. Она обжигает холодом, опять поднимается к юбке моего платья, проникая под ткань, слегка задирая её. Вижу, как Дилан наклоняет голову, не скрывая того, что разглядывает меня. Чего он добивается? Моей злости? Хочет увидеть возмущение? Не собираюсь давать ему то, что ждёт. Именно поэтому не подаю вида, уставившись на Причарда, который, по всей видимости, решил, что может передвигаться самостоятельно, так что подошел к столу, чтобы выпить. Но не удержался на ногах, поэтому сел на пол, спиной прижавшись к ножке стола. И опустошает стакан. Кто знает, что в него успели добавить? Стоит помочь ему сесть на стул, пока его не затоптали ногами. И с чего я такая щедрая сегодня? С этой мыслью, как оправдание для того, чтобы покинуть Дилана, делаю рывок от него, но парень довольно сильно сжимает мою ладонь, не давая уйти. Стараюсь держать себя в руках, и поворачиваю голову, не поднимая лица: — Отпусти, О’Брайен, — приказываю твердым голосом, демонстрируя свою внутреннюю стойкость. И через секунду прилетает в лоб невозможное. — Потанцуй со мной, — хрипло. Его голос звучит настолько хрипло, но я разбираю каждое слово, поэтому поднимаю взгляд, широко распахнув веки. Смотрю с тревогой и потерянностью на парня, который выглядит не увереннее меня, но по-прежнему не отпускает мою ладонь. — Ты что вообще принял? — В моем голосе шок. На лице обескураженность. Продолжаю смотреть на парня, как идиотка приоткрыв рот, но тот хмурит брови, не дает ответа на мой вопрос. Вместо этого он тянет мою ладонь вверх, и я сопротивляюсь. Не потому, что мне противна одна мысль танцевать с ним. Просто это… Это как-то неправильно. Дилан подносит мою руку к своей шее, слегка надавливая моими пальцами на кожу. Моргаю, повернувшись к нему всем телом, и нервно проглатываю ком в горле, неуверенно скользнув второй рукой вверх. Пальцами касаюсь плеча. Выше. Шеи. После какого-то тяжелого выдоха ладонями скольжу по его шее, чтобы сцепить пальцы в замок. Не встаю слишком близко, сохраняя расстояние между нами. О’Брайен еще какое-то время трогает мое запястье, после чего опускает руку, с такой же неуверенностью, как и я, кладет мне ее на талию. Невесомо. Практически не ощущаю его прикосновения. Смотрю перед собой, он смотрит на меня. Самое странное, что музыка играет быстрая, совсем не подходящая для подобного танца, но я ее даже не слышу. В голове тишина. В груди тяжелый камень, не дающий выпрямиться, тянущий меня вниз. Боюсь даже подумать о том, чтобы взглянуть на Дилана. Это… Господи, это так неправильно. Меня мучает несобранность. Неуверенность заставляет тело покрываться капельками пота. Я впервые на все сто процентов убеждена, что не могу принять гордый вид, вскинуть голову и безразлично хмыкнуть. В данный момент я чувствую себя… Девчонкой, что ли. Трудно выразиться правильно. Хотелось бы мне испытать непередаваемую злость на себя за то выражение лица, которое сейчас демонстрирует мое внутреннее состояние, но не могу. Чувствую, как Дилан водит большим пальцем по участку талии, но ладонь оставляет без движения. И да. Мы оба не двигаемся. Мы просто стоим. Я не могу заставить себя шевелиться, поэтому надеюсь, что инициативу возьмет О’Брайен, но этого не происходит. Он так же стоит на месте, просто держа меня ладонью, что делает всю ситуацию намного страннее. Он просто смотрит на меня, а я уже не нахожу себе места. Хотелось бы мне так же напиться и не понимать, что происходит, но нет. Этот вариант побега от проблем больше не рассматривается мною, как верный. Вздыхаю тихо, продолжая взглядом упираться в ключицы парня. Мои ладони начинают потеть от напряжения, поэтому сжимаю и разжимаю пальцы, задевая ими темные волосы О’Брайена, который не подает никаких громких звуков. Он только… Смотрит. Словно изучает. Моргаю, легонько трогая его волосы пальцами, чтобы хоть как-то справиться со своей нервозностью. Я хорошо осознаю, что происходит. Но сердце в груди все равно не прекращает скакать. *** Где. Этот. Придурок. Черт. Его. Дери? Дейв Фардж не рассчитывал выпить и расслабиться этим вечером. Он скорее приехал, чтобы контролировать друга, который, собственно, не настаивал на присутствии Дейва рядом. Фардж сам решил, что обязан быть здесь, среди этой толпы, но он и представить не мог, как легко потерять одного нетрезвого кретина в куче хаотично двигающихся людей. Дейв шатается по залу, только и делая, что прижимая телефон к уху, пытаясь дозвониться до О’Брайена. Оглядывается, но кроме незнакомых потных лиц ничего не видит. И не видит девушку, которая ходит за ним уже минут двадцать, не меньше. Почему Роуз не дает о себе знать? Потому что понятия не имеет, как начать разговор, ведь, если подумать, эти двое ничем друг другу не обязаны. Они даже не друзья, но все же Лили продолжает преследовать Дейва, надеясь, что слова сами всплывут в голове. Роуз постоянно проверят телефон. Нет ли звонков от Мэй. Времени прошло достаточно, надо либо закругляться и возвращаться к подруге, либо действовать. Фардж выходит из зала. Он решает проверить стоянку. Вдруг О’Брайен вышел покурить к машине. Парень идет вперед, опуская телефон, и закатывает глаза, притормозив. Девушка позади него останавливается. Дейв потирает виски свободной рукой, и оглядывается: — Сколько еще ты собираешься преследовать меня? — Задает прямой вопрос, на который у Роуз нет ответа. Лили молчит, смотря на Дейва, а тот хмурит брови, желая спросить, что она вообще здесь делает, но останавливает себя. Его это не касается. Не может касаться. Отворачивается, продолжая идти, и Роуз трогается с места, поспешив за ним: — Нам нужно поговорить, — выдавливает из себя, хотя все еще не знает, о чем и как. Дейв не реагирует, слишком спешно сворачивает на лестничную клетку. Этот тип бежит от нее? Происходящее выходит за рамки нормального. Лили приходится бежать за парнем, который быстро минует два этажа, выходя на парковку через запасные двери. Роуз боится отстать, поэтому прибавляет шаг, не заботясь о боли в ногах. Уже поздний вечер. Кажется, температура падает ниже нуля, поэтому можно разглядеть снежинки, витающие в морозном воздухе. Лили не потирает плечи, защищая себя от холода. Она спешит за Фарджем, прося: — Ты можешь прекратить вести себя, как кретин? — Но парень не отвечает. Подносит телефон к уху, не прислушиваясь к словам Роуз, которая хмурит брови, начиная злиться. Не будите хомячка, называется. Лили топает за ним, гордо вскинув голову: — Знаешь, что? Я пытаюсь поговорить, но если тебе этого… — Замолкает, почувствовав острую боль в коленке правой ноги, она не столь сильная, но в сознании девушки созревает нечто интересное. Она искоса смотрит в спину отдаляющегося Дейва и прикусывает губу, изобразив боль на лице: — Ай! — Вскрикивает, рухнув на колени, и начинает сжимать одно из них, притворно мыча. И как по команде. Фардж оглядывается, хмуро уставившись на Лили: — Что с тобой? — Разворачивается, быстро подходя к ней, и опускается на одно колено напротив, осматривая ее ноги. — Что не так? — Колено, — Лили хорошо лжет, притворно сжимая веки. Дейв с серьезной тревогой смотрит на нее, руками начав массировать то колено, за которое держится девушка: — На хрена ты бегаешь, блять? — парень не хочет материться, но с губ срывается ругань, ведь по его вине ей больно. — Тебе надо встать, — сидеть на холодном асфальте — не выход. Дейв встает, взяв Лили за запястья, и осторожно поднимает, следя за тем, как она ставит ногу. Роуз откашливается, резко схватив парня за предплечья, чтобы тот точно никуда не делся от нее, и изображает боль на лице, когда Фардж поглядывает на нее: — Какая боль? Ноющая или резкая, или… — Если не хочешь говорить, — Лили смотрит на него, впивая пальцы в ткань куртки. — Тогда просто перестань избегать меня, — просит, заморгав, когда Дейв отвечает на зрительный контакт, немного сощурившись: — Ты ведь не падала, верно? — Догадывается, отпуская ее руки, но девушка цепляется мертвой хваткой, не желая отпускать: — Не отстану, пока не прекратишь избегать меня. Фардж отводит глаза, зло кусая губы, и хмуро ругается: — С хера ли ты привязалась? — Язык сворачивается. Дейв говорит, специально не смотря при этом на девушку, ведь тогда вовсе потеряет уверенность. На этот вопрос у Лили нет ответа. Роуз моргает, хмуря брови, и отпускает предплечья парня, делая хромой шаг назад с таким видом, будто сама не понимает, что творит. Так и есть. Почему ей важно внимание человека, которого она плохо знает? Почему она вообще признает факт того, что он что-то значит? Устало опускает руки, хмуро уставившись вниз: — Извини, — просит, слегка озадаченно моргая. — Извини, — повторяет. С чего вдруг она навязывается ему? Чувствует себя мерзко. И немного обиженно. А каково сейчас Фарджу? Он отводит взгляд. Главное не смотреть на нее, иначе он сломается. Парень отступает назад, но останавливается, когда Роуз отворачивается, чтобы уйти. — Погоди, — Дейв. Сделай одолжение — зашей себе рот. Лили так же быстро оглядывается, сразу же смотря на парня, который стучит телефоном себе по бедру, немного скованно подходя к девушке, которая с поражением наблюдает за происходящим, ничего не говоря. Ждет его слов. Фардж вздыхает в асфальт, подняв на девушку взгляд, когда подходит достаточно близко, и протягивает ладонь, решая раз и навсегда ответить на ее вопрос. Кто они друг другу? — Друзья? — Спрашивает, не зная, какой реакции ожидать со стороны Лили. Роуз моргает, слегка приоткрыв губы, уголки которых дергаются в улыбке: — Ага, — она чувствует огромное облегчение. Груз спадает с плеч, ведь вот он — ответ. Они друзья. Пожимает его ладонь, довольно нервно кивая головой. Дейв находит ее реакцию забавной, поэтому слабо улыбается в ответ, немного наклонив голову набок. Продолжают жать друг другу руки, смотря в глаза со странными улыбками. Медленно прекращают трясти сцепленными ладонями. А уголки губ опускаются. Моргают. Рывок. Дейв выдергивает руку, ладонями взяв Роуз за шею, чтобы притянуть к себе, а девушка вздрагивает, подается вперед, с такой же неосторожностью, интуитивно хватает парня за предплечье одной рукой, а ладонь второй прижимает к его щеке, заставив наклонить голову так, как ей будет удобно. Знаете, когда именно наступает тот момент, заставляющий тебя полностью принять собственное разрушение? Для Фарджа этот момент происходит сейчас. В ту секунду, когда он, наконец, касается ее губ. Этих чертовых губ. Прямо сейчас стены рушатся окончательно. Попрощайся с выдержкой, Дейв. Отныне тебе не выжить с неизменным правилом: «Нельзя». Лучше сразу пулю в лоб. Громкий вдох в легкие. Парень до боли сжимает ее шею пальцами, целуя холодные губы, и девушка с такой силой впивает ногти ему в щеку, скользя ладонью к шее, чтобы крепче ухватиться. Дейв рукой обхватывает ее шею, другой сжимает тело, пальцами стиснув ткань рубашки. Лили целует в ответ, приоткрывая рот, чтобы углубить действия. Она не выравнивает дыхание, отчего давление в груди увеличивается в разы. Хочет целовать парня с таким же нервным дыханием, как это делает он. С таким же необъяснимым трепетом. Ведь это, между ними, ненормально. Роуз не может найти серьезную причину тому, откуда взялась эта тяга к другому человеку. Они видят друг друга на протяжении восьми лет в окнах, толком не разговаривают, а в выводе не могут быть просто друзьями. Лили пальцами скользит по подбородку парня, который останавливается, немного отпрянув, чтобы нормально вдохнуть кислород. Девушка пользуется моментом и приоткрывает веки, с каким-то поражением смотрит на Фарджа, который сглатывает, наконец, полностью понимая, что делает. Моргает, хмуря брови, но не может заставить себя отпустить ее, оторваться. Роуз костяшками пальцев водит по его щеке, слабо улыбаясь, и приподнимается на носки, смотря то на губы парня, то ему в глаза. Напряжение оседает в теле Дейва. Он хочет извиниться. Но никак не прекратить смотреть на нее. Лили осторожно целует его в губы, сохраняя зрительный контакт. Парень сжимает зубы, но немного наклоняет голову, носом уткнувшись в щеку девушки, гладящей ладонью его затылок, продолжая оставлять короткие поцелуи, на которые не получает ответы со стороны Дейва. Его пробирает до костей. Каждой клеткой организма ощущает ее прикосновения, поэтому не может заставить себя двигаться. Роуз сглатывает, обхватывая руками его шею, и прикрывает глаза, вновь целуя. Нежно, осторожно. Дейв обнимает ее талию. Смотрит куда-то вниз, не отвечая. Нельзя. От противоречия у него в горле встает ком. Сжирающая боль в груди. Если бы он был девчонкой, то разрыдался бы, разрываясь между «хочу» и «нельзя». Медленно двигает губами. Приоткрывает рот, наконец, находя моральных сил отвечать. Нельзя. Не давай надежд ни себе, ни ей. Ты пожалеешь, Дейв. Одна музыка сменяет другую. И постоянно ритмичные, быстрые, совсем не подходящие для них песни. Так и стоят без движения. Это выглядит странно. Харпер удается вернуть себе ровное дыхание. Она моргает, пытаясь понять, чего именно хочет от нее О’Брайен. Тот только и делает, что мнет пальцами ее талию, немного нагло подходит ближе, сократив расстояние. Мэй опускает голову, громким вдохом глотает запах никотина и алкоголя. Ладонями касается жестких волос парня, играя с ними, хотя делает это неосознанно. Скорее, просто хочет занять себя чем-то, иначе неловкость сведет ее с ума. Харпер опускает одну руку, ладонью поправляет капюшон Дилана, а тот моргает, слегка хмуря брови, ведь девушка начинает поправлять его одежду, вздохнув, и пальцами растягивает ткань футболки, сделав шаг назад. О’Брайен сжимает зубы, глотнув, когда Мэй поднимает на него глаза, сжато улыбнувшись. Дилан приоткрывает рот, сделав медленный шаг к ней, и Харпер моргает, слегка замявшись, ведь чувствует, как ладонь парня скользит по спине, обхватывая ее. Девушка выгибается в спине, вскинув голову, и втягивает воздух в легкие, когда слышит, как о пол бьется железо. Он выронил биту? Не успевает толком следить за событиями, поэтому просто замирает, когда второй рукой Дилан обнимает ее шею, буквально сжимая в своих объятиях до тихого хруста. Харпер чувствует, как сердце вновь теряет контроль, начиная колотиться в груди. Девушка хорошо ощущает, как уже горячие ладони парня крепко стискивают ее. Удивительно. Она никогда бы не подумала что кто-то сможет так просто обхватить все ее тело. Дилан опускает голову, прячет лицо в изгибе шеи, носом зарывается во вьющиеся волосы, сильнее прижав Мэй к груди. Харпер не знает, куда деть руки. Она сглатывает, пальцами касаясь плеч парня, который ведет себя необычно. Девушка хмурит брови, с волнением шепча: — Что с тобой? — Чувствует легкую дрожь в коленях. Неуверенно подносит ладонь правой руки к волосам О’Брайена, начиная гладить по голове, а левой водит по спине, будто успокаивая. Как тогда. Мэй Харпер не знает, как сказать спасибо человеку, который что-то, но делает для нее. И ночью после похода в парк. Мэй благодарит объятиями. И ей неизвестна причина того, почему этот парень так странно себя ведет, но она слышит, как громко и тяжело он дышит, поэтому не отталкивает, продолжая гладить по волосам. В повседневной жизни О’Брайену явно не достает прикосновений. Если Дилан делает это, то оно ему необходимо. И сейчас Харпер может просто обнять его. Пальцами сжимает ее тело, плечи, спину, всю ее, немного приподнимая голову, чтобы нормально вдохнуть. Харпер медленно гладит его, носом уткнувшись в ключицы. Молчат. Дилан щекой опирается ей на макушку, повернув голову набок, и взгляд тут же пересекается с Причардом. Пенрисс встает на ноги, держась руками за стол, и кашляет, наблюдая за тем, как эти оба прижимаются друг к другу. Устанавливает зрительный контакт с О’Брайеном. Смотрят. Но взгляды у них разные. Причард спокоен, но немного опечален, или это действие алкоголя. Дилан же наоборот. Он хмурит брови, исподлобья смотрит на парня, кажется, демонстративно крепче сжимает Харпер руками, которая наконец находит силы немного расслабиться. Она выдыхает тяжесть, обняв спину парня, хоть немного неуверенно. Пенрисс переминается с ноги на ногу, на секунду отводя взгляд в сторону, но вновь смотрит на О’Брайена, который не моргает, с угрозой двигая губами: «Проваливай». Причард хмурит брови, фыркнув под нос, и берет стакан со стола, отпивая непонятную жидкость, не разрывая зрительного контакта с Диланом. Специально раздражает, скользнув вниманием по ногам девушки, но без пошлого намека. Ему просто охота морально противостоять парню, который не смеет указывать ему, что делать. Если Пенрисс чего-то хочет, он это делает. Сам ненавидит себя за это. Гребаное воспитание родителей. О’Брайена мало волнует то, что думает Пенрисс. Главное, что сейчас это именно он — тот, кто стоит рядом с Харпер. Причард отворачивается, вновь уходя в толпу. Дилан еле контролирует слабость в ногах, стараясь не давать алкоголю лишать его сил. Перед глазами все плывет. И, несмотря на количество выпитого, парень все равно ощущает, как в груди колотится сердце. Простая заинтересованность. Не более. Вибрация. Мэй моргает, резко отдаляясь от парня, который покачивается из стороны в сторону, немного не готов к такой внезапной пустоте в руках, поэтому мнется, отпуская девушку. Та вынимает свой телефон из кармана кофты, взглянув на экран. Сообщение от Лили. Харпер прикусывает губу, с неловким чувством стыда убирает прядь волос за ухо: — Мне пора, — не поднимает глаз на О’Брайена, которого поспешно обходит, оставляя одного на месте. Руки всё ещё дрожат, ноги трясутся. Это было необычно, но неправильно. Так что Мэй остается надеяться, что Дилан настолько пьян, что и не вспомнит об этом инциденте.