***
Иногда бывает тяжело принять правду. Особенно, если ты на протяжении жизни обманом заставляешь самого себя отрицать реальность. И вместе с собой ты укутываешь в ложь остальных. Больше и больше людей, вера которых заряжает твое вранье, отчего ты увеличиваешь, усиливаешь её, глотаешь и захлебываешься. Рано или поздно ложь сама ударит по тебе. Никакое вранье не останется тайной. И чаще всего сами распространители и создатели лжи первыми не выдерживают давления. Перед тем, как обмануть, подумайте о последствиях. Я тогда не думала. И свою ложь впервые я направила именно на себя. Уверишь себя — уверишь остальных. Ложь тогда станет правдой, когда ты сам начнешь ею жить, уже со временем позабыв, где именно была проложена грань. А грань — это важно. Но она теряется. И пропадаешь настоящий ты, настоящие воспоминания путаются с лживыми. Я солгала. Самая крупная ложь. Самая сильная. Самая первая. Самая едкая, прижившееся, корнями вросшая внутрь моей груди. В первую очередь, это был страх. Это была паника. Я не знала, что мне делать, боялась сойти с ума. Бредила. И мне нужно было спасти себя. Так и родилась эта ложь. Ложь, заставляющая меня молчать. Но сложность была в том, что все остальные знали правду, и жить на двух гранях было тяжело, поэтому я ломалась. И именно мои эмоциональные всплески, моя агрессия заставила всех верить в ложь. Да, я агрессивна. Но моя злость — это самозащита. Эта стена, скрывающая грех. И если кто-то попробует раскрыть мою ложь, мое внутреннее «я» немедленно отреагирует. Так произошло с Лили Роуз. Она не хотела, я знаю, но меня поразил страх в ту секунду, когда она сказала правду. Мою правду. И сейчас она так же верит в мою ложь, потому что вынуждена. Стою у зеркала в ванной комнате дома Фарджа. Стою и смотрю на себя. Знаете, обычно я равнодушна к своему виду, но сейчас я по-особенному отвратительна себе. Нет, дело даже не в моем виде, не в этой привычной усталости. Дело в моих глазах. Во взгляде. Я четко вижу это — упадок сил от давления. Мои слуховые и зрительные галлюцинации. С каждым годом они все сильнее, все ярче. Их влияние ощущается. Пальцами касаюсь щек, скользя к шее. Эти неприятные на вид бордового оттенка опухшие веки. Болезненный вид. Кажется, у меня жар. Прижимаю ладонь ко лбу. Горячо. В горле пожар, голос осип, голова болит, глаза горят, нос заложен. Опускаю руки, выдыхая. Я слишком ослабла за период этого времени. Я уже не та Мэй Харпер. Не та стерва, которой было глубоко на все плевать. Девушка, смотрящая на меня через зеркало, — это смесь эмоций. И главное чувство — усталость, бессилие. Моя ложь не может существовать без моих психологических сил. Мне будет крайне тяжело защищать её. Рухнет ложь — рухнет построенная на ней жизнь. Касаюсь живота. Ещё подташнивает. Мне необходимо принять лекарства. Медленно, хромая на одну ногу, выхожу в прохладный коридор. Тишина — вакуум вокруг моей тяжелой головы. Уши плохо слышат. Иду вперед, невольно заглядывая в комнату Мэрри-Джейн. Бледная старушка лежит на спине. Сморщенные, тонкие руки уложены на животе. Дышит. Я меняю направление, решая проверить её давление и пульс, но пол скрипит под ногами, поэтому старушка приоткрывает светлые глаза. Я растираю ладони, стараясь как-то согреть себя, и подхожу ближе, чтобы она могла меня увидеть: — Как вы? Мэрри долго смотрит на меня, но после признает, растянув бледные губы в улыбку: — У тебя больной голос, — шепчет, немного двинув головой, чтобы лучше видеть меня. — Ты болеешь? — Да, — отвечаю, присев на край кровати. — Там на кухне… много лекарств, — она делает длинные паузы между словами. Тяжело говорить. Появляется одышка. — Знаете, — опускаю взгляд, начав пальцами тянуть ткань майки. — Я… Мне кажется… — Что, милая? — она проявляет интерес, и это меня раскрепощает. — Мне кажется, — признаюсь, сжав губы, — что мне нужны не просто лекарства. Проблема не в физическом здоровье, а в психологическом. — Есть то… что тебя волнует? — старушка тихо дышит, еле заставляя себя смотреть на меня. — Да, — киваю, вздохнув, ведь в больном горле встает ком. — Я… Я сделала одну ужасную вещь, — смотрю на старушку, которая внимательно смотрит в ответ, ожидая продолжения. — Я согрешила, Мэрри. Она медленно моргает, вполне серьезно отвечая: — Любой грех может быть… искуплен. — Не в случае со мной. — Милая, — старушка выдыхает. — Я за свою жизнь сотворила немало глупостей. И я прошу прощения. Постоянно. Нет такого греха, которого бы тебе не отпустили, — пытается улыбнуться, чтобы настроить меня на лучшее, но в моих глазах все равно застывают слезы. Пытаюсь улыбнуться в ответ. Не хочу забивать её голову своими проблемами. Старушка медленно засыпает, окунается в свой мир, оставляя меня в реальности. Смотрю на неё, осторожно поправляя одеяло, чтобы укрыть шею. Ладонью провожу по ткани простыни, с болью в глазах смотря на Мэрри: — Я… — с трудом. Оно не хочет вырываться. Не хочет стать явью. Оно так глубоко. Она — фундамент большей части моей жизни. Ложь сама затыкает мне рот, но сейчас я знаю, что не буду услышанной, поэтому шмыгаю носом, понимая, что даже простая попытка сказать это вслух будет означать, что я принимаю правду, отказываясь ото лжи. Выхожу в коридор, прикрывая дверь. Воздух стоит влажный. Хорошо, что в доме можно ходить хотя бы в кедах, иначе отморозила бы стопы. Очень холодно. Ледяными пальцами растираю голые плечи, пока спускаюсь вниз. Мне кажется, в комнате Мэрри я слышала голоса ребят. Скорее всего, они на заднем дворе. Что можно там делать в такой мороз? Сдерживаю дрожь, проходя мимо зеркала в прихожей. Останавливаюсь, повторно взглянув на себя. Господи, Харпер, что за расклеенный вид? Ты же умело лжешь. Используй себе во благо свои чертовы способности. Встряхиваю неуложенные волосы, трясу расслабленными руками, расправляю плечи, поднимая голову со вздохом. Взгляд не изменить. Усталые веки не прекратят быть опухшими от слез по моему желанию. Даже белки глаз до сих пор красные. Ничего. Давай. Мне нужна мать. Она сможет поставить меня на ноги, напомнит, какого это — гордо держать осанку и быть эмоционально закрытым. Эмоции. Чувства. Харпер. Пожалуйста, будь хоть немного собой. Выдыхаю, сохраняя осанку. Поправляю майку, подтягиваю ткань спальных штанов. Слышу голоса и, да, смех парней, поэтому с интересом беру первую попавшуюся под руку кофту, поспешив к стеклянной двери, выходящей на террасу. Пальцами касаюсь железной ручки, притормозив, ведь вижу сугробы снега. Яркое солнце, голубое небо. Пар. Смотрю на градусник, опешив: минус двадцать два. Ничего себе… Вновь перевожу взгляд из-под тяжелых век на одно из высоких деревьев, что стоит на участке. На толстой ветке висит черная груша, по виду, давно уже эксплуатированная двумя парнями, которые в футболках стоят по обе стороны от нее, напротив друг друга. Активно дышат. Их носы красные, как и щеки, а сжатые ладони в кулаки покрыты каким-то багровым оттенком. У Дилана были ссадины на костяшках, поэтому он разматывает бинты, чтобы проверить состояние рук. Дейв что-то говорит и громко смеется, а О’Брайен закатывает глаза, но усмехается, качнув головой. Фардж начинает в шутку прыгать на месте, кулаки подняв к лицу. Вызывает О’Брайена на бой? Только сейчас замечаю две бутылки пива, воткнутые в снег, и не могу не улыбнуться. Что ж, рада, что у них хорошее настроение. Если честно это такое редкое явление, что мне хочется сделать пометку в календаре. Да, наблюдая за ними, немного расслабляюсь. Не часто вижу Дилана в таком состоянии, уверена, что алкоголь играет не малую роль. Вряд ли эти двое пьют, так как являются заядлыми алкоголиками. Думаю, это их способ «выдохнуть». Открываю дверь, выходя на мороз, а он тут же пробирает меня до костей, поэтому дергаю руками, встряхивая их, и стучу зубами, обняв себя. Шагаю к ступенькам, щурясь, ведь яркий солнечный свет давит на глаза. Ладонью прикрываю лицо, оставаясь стоять на нижней ступеньке, пока Дилан обратно наматывает бинт, а Дейв наклоняется, взяв бутылку. Отпивает, заметив меня, и улыбается, выпрямившись: — Утречко, как самочувствие? О’Брайен оглядывается, чтобы понять, с кем Фардж говорит, а после сразу опускает взгляд на руку, продолжая бинтовать. Я решаюсь медленно направиться к ним, ведь горло болит, а повышать голос не хочется. — Хорошо, — если не брать в расчет температуру. — Заболела? — Дейв переминается с ноги на ногу. Что ж, у него такой же дар, как у Мэрри — чувствовать больных людей за километр. — Да, температура, думаю, есть, — прижимаю ладонь ко лбу, улыбаясь парню в ответ. Только сейчас понимаю, что игнорировать улыбку Фарджа просто невозможно. — А ты погуляй в мороз полуголый, — ворчит Дилан, сжимая и разжимая пальцы, чтобы проверить, будет ли ему удобно. Я закатываю глаза, бросив быстрый взгляд на О’Брайена, который так же косо смотрит на меня, но недолго. Отворачивается, делая вид, что слишком занят своими бинтами. Чего это он? — О, тебе идут мои вещи, — Дейв оглядывает меня и показывает большой палец. — Носи их почаще, — с одобрением кивает головой, а Дилан кулаком бьет по груше, отчего та врезается в плечо Фарджа. Сильно и наверняка больно, поэтому неодобрительно хмурюсь, стрельнув взглядом в О’Брайена. Но Дейв только смеется, подавившись пивом, и толкает грушу обратно. Да уж, никогда не понимала это ребячество и «мальчишеские» игры. Дилан поднимает свою бутылку, подносит к губам, но Дейв опять толкает в него грушу, надеясь всё-таки задеть. И та задевает локоть Дилана, поэтому рука дергается, и пиво из бутылки немного проливается. Не знаю, что меня забавляет сильнее: восторженный смех Фарджа или спокойное, ничем непоколебимое выражение лица О’Брайена, который медленно вытирает губы, наклоняется, воткнув бутылку с сугроб, и выпрямляется, смотря на Дейва. Тот перестает улыбаться. Наверное, молчание длится несколько секунд, и я успеваю почувствовать легкую неловкость, но вдруг Дейв начинает улыбаться, рванув назад, а Дилан толкает грушу, помчавшись за ним. Я оглядываюсь, с легким недоумением наблюдая за тем, как парни носятся по участку. Дейв верещит, как девчонка, держа бутылку на расстоянии вытянутой руки: — У меня пиво! — Смеется, оббегая дерево, и постоянно оглядывается назад на Дилана. — Пьющих не бьют! О’Брайен не сдерживает улыбку, ускорившись, и ногой бьет по внутренней стороне колена друга, который валится в снег. Я тихо хихикаю, не сдерживая светлую эмоцию при виде Фарджа, кричащего, что ему холодно. Потираю ладони, пуская на них пар изо рта. Дейв держит бутылку в руке, поднимая. Весь алкоголь вылился, поэтому парень наигранно морщится, садясь на снегу: — Потрачено, — смотрит на Дилана, сжимая один глаз, а другой щурит, чтобы не причинять боль светом солнца. — С тебя пиво, детка. О’Брайен пускает смешок: — Встань, — спиной идет обратно. — Верно, а то яйца отморожу, — вскакивает, отряхиваясь, и слишком внезапно замирает, видимо, вспомнив, что сегодня он не в сугубо мужском окружении, поэтому виновато смотрит на меня. — Ты этого не слышала. Морщусь, не прекращая улыбаться: — Я постараюсь забыть, — делаю шаг в сторону, когда Дилан проходит мимо. Не знаю, что заставляет меня вдруг сделать столь странное предположение. Я думаю о том, что мне может стать легче, если… Расскажу кому-нибудь. Про свою ложь. Но мысль быстро забивается в дебри моего сознания, когда рядом останавливается Фардж: — Мы собирались в магазин. Старушке резко захотелось мед. — Опять за руль нетрезвыми сядете? — вздыхаю, повернувшись боком, чтобы видеть и Дилана, и Дейва, который отрицательно качает головой: — Не среди бела дня же, — вынимает из заднего кармана джинсов упаковку сигарет. — Пешком. Тут магазин недалеко. — Я же сказал, что не собираюсь идти, — О’Брайен поднимает бутылку, поворачиваясь лицом к другу, и пьет, игнорируя ворчливое негодование Дейва. Я стараюсь сконцентрировать свой взгляд на побитой груше, но не сдерживаюсь, упираясь вниманием в О’Брайена. Который косо смотрит на меня. И давится, а я отворачиваюсь, нервно почесав макушку холодными пальцами. Фардж удивленно смотрит на друга, пустив смешок: — Сегодня не твой день. Дилан отворачивает голову, кулаком давит на губы, пытаясь откашляться, а я начинаю пальцами «расчесывать» волосы, задумчиво интересуясь: — Не с той ноги? Фардж зажигает кончик сигареты, начав дымить, поэтому делаю шаг от него, чтобы особо не дышать никотином. — Да, с самого утра. Сначала ручку в ванной сломал, торчал там минут сорок, не меньше... — Дейв, — Дилан кашляет, протянув его имя, чем привлекает внимание друга. — Заткнись. Фардж хмыкает, затягивая: — Короче, — бубнит. — Он в астрале, поэтому не тусуйся рядом, иначе что-нибудь… — Фардж, — О’Брайен бросает ему бутылку, и парень вынужден прерваться, чтобы поймать её: — О, спасибо, — довольно улыбается, делая глоток. — Лан, я в магаз, — смотрит на меня. — Не хочешь со мной? Я правда задумываюсь над предложением, но кое-кто все решает за меня. — Она же болеет, — Дилан подходит ближе к нам, выхватывая бутылку из ладони друга, который морщится, вспоминая: — Точно, — вздыхает. — Одиночество. Отрешенный от мира. Совсем никем не… — Ага, вали уже, — я смеюсь, когда О’Брайен машет ладонью у его лица, слегка хмурясь, чтобы заставить помолчать. — И тебе насрать на меня, детка, — Дейв забавно притворяется, что Дилан ранит его чувства, и тянется к нему обниматься, а О’Брайен усмехается, уворачиваясь от его рук: — Все, иди, — корчится от притворного отвращения. — Детка, — выдавливает из себя, и я накрываю лицо ладонью, не в силах сдерживать улыбку. Два кретина. — Да-да, — Фардж пальцем указывает на меня, разворачиваясь. — Там аптечка. Выпей что-нибудь. — Окей, — не противоречу, и парень кивает, зашагав в сторону террасы, что-то напевая себе под нос. Смотрю ему вслед, сложив руки на груди, как и Дилан, который хмурит брови, покачивая бутылкой. — Дойдет? — спрашиваю, немного не веря в силы пьяного Фарджа. — Дойдет, — спокойно и уверенно отвечает О’Брайен как раз в тот момент, когда Дейв давит на дверь, пытаясь открыть её. — От себя, придурок, — Дилан усмехается, а я качаю головой. Фардж тянет на себя дверь, оглядываясь с улыбкой: — Спасибо, чувак, — и исчезает в темном коридоре, так и не услышав моего смеха. Ладони прижимаю к холодным щекам и качаю головой, взглянув на Дилана: — И сколько вы уже торчите на улице? — смотрю на него, а он отворачивается, правда, отвечает: — С девяти утра, — возвращается к груше, явно сделав слишком большой глоток. Я еле заметно хмурюсь, ненадолго отводя глаза, но быстро решаю отогнать чувство дискомфорта, и шагаю за парнем, обняв себя руками. Это ощущение… Мы снова возвращаемся к началу. Мне не хочется, чтобы между нами было нечто подобное, только не теперь, когда столько всего произошло: — Вы часто так тренируетесь? — хочу кое-что проверить. Возможно, мне просто кажется. Наклоняюсь в сторону, когда Дилан ставит бутылку в снег, и тут же поворачивается спиной, нервно почесав переносицу пальцами: — Бывает, — хрипит, вновь принимаясь разматывать бинт. Смотрю на него, изогнув брови. Нет, мне не кажется. Дилан правда избегает моего взгляда. Что не так? Молчание. Парень продолжает творить что-то со своим бинтом, а я от неловкости переминаюсь с ноги на ногу, озираясь по сторонам: — Та-к, — выдыхаю, растягивая слова. — Ты учишь Дейва? Парень с тем же успехом мог бы вовсе игнорировать меня, ведь его короткие ответы не спасают ситуацию: — Да. И я понятия не имею, почему говорю это: — Покажи мне, — подхожу ближе к груше, нервно поправляя кофту, а О’Брайен хмурит брови, продолжая смотреть на свои разбитые костяшки: — Что показать? — Как… — эм, молодец, Харпер. — Как правильно бить по роже, — выдаю, немного смутившись своих же слов, а Дилан моргает, подняв голову, но опять-таки не останавливает взгляд на мне, а утыкается им в грушу, недоумевая: — С твоими-то спортивными навыками… — Эй! — повышаю голос, шикая. — Ты же в курсе, что я заняла первое место в легкой атлетике? — Так это бокс, — парень, наконец, косится в мою сторону, но недолго, после чего поворачивается спиной, чтобы вновь взять бутылку и выпить. Я с возмущением приоткрываю рот, не понимая, по какой из возможных причин он так странно разговаривает со мной. И да, начинаю вести себя, как ребенок, ведь решаю поиздеваться. Хочет быть кретином? Окей, я тоже не отстану. — Ладно, давай, — не принимая возражений, стягиваю с плеч кофту, пытаясь не показывать того, что мне холодно. — Харпер, я не буду тратить на тебя время, — О’Брайен ворчит, поворачиваясь ко мне лицом, и пьет пиво, пока я бросаю кофту на скамейку. — Оденься, серьезно. Ты видела себя? — кажется, он даже шутит, но не пытается обидеть. — У тебя тонкие руки и… Сжимаю кулаки, подняв их на уровень лица, и быстрым ударом выбиваю бутылку из его руки. Дилан даже не вздрагивает. Он долго смотрит на свою уже пустую ладонь, после чего переводит взгляд на меня, а я довольно улыбаюсь, грея руки: — Меня мать водила в зал, чтобы я могла побить грушу. Такую профилактику от агрессии доктор прописал. И я немного посматривала на тех, кто там занимается, — радуюсь, что зрительный контакт между нами установлен. — Вот, так вот. Дилан щурит веки. Молчит, продолжая сверлить довольную меня взглядом. — Я видела, как они держат руки и как наносят удар, но больше ничего не знаю, — пальцем давлю на грушу, изучая её покрытие. — Покажи. — Что тебе показать? — голос низкий. Не смотрю на него, с интересом поглаживая стертую жесткую ткань: — Что мне делать, если кто-то хочет ударить в лицо? — поворачиваю голову. — Оливер часто бил меня по голове, — объясняю свою заинтересованность. О’Брайен опускает взгляд в снег, недолго остается без движения, наверное, думая над тем, как поступить, но в итоге чешет затылок ладонью, попросив жестом: — Лицом ко мне встань, — прекращает теребить бинт. Я выполняю указание. Парень громко вздыхает, явно раздумывая над объяснением: — Во-первых, нужно правильно увернуться, — Дилан ставит ноги шире, приказывая. — Попробуй ударить меня в лицо. — С удовольствием, — шепчу, и О’Брайен закатывает глаза, подняв кулаки к лицу, так же поступаю и я, после чего наношу быстрый удар, целясь в голову, а Дилан нагибается круговым движением, после чего выпрямляется: — Дальше ты можешь либо ударить сама, либо сделать захват, — он мягко давит мне в солнечное сплетение кулаком, а потом берет мою вытянутую руку за запястье, выворачивая, но не сильно. Только для примера. Я с настоящей заинтересованностью слушаю и запоминаю: — А если… Ну, — пытаюсь сообразить. — Иногда заламывают руки за спину. Как с этим справляться? — Лично девушкам сложно удается выбраться, но… Обычно, они пытаются нанести удар ногой, — Дилан жестикулирует, объясняя. — Некоторые, особо подготовленные, просто выворачивают самим себе руки, но они знают, как это делать, — видит, что я плохо понимаю без наглядного примера, поэтому стучит кулаком об кулак, морщась. — Ладно, повернись спиной. Я не собираюсь показывать своего смущения, поэтому спокойно оборачиваюсь, ожидая продолжения. И О’Брайену явно тяжело дается просто коснуться моих запястий пальцами. Он же выпил. Почему так скован? — Ладно, — слышу, как шепчет на выдохе, крепче сжав мои руки, и осторожно заводит за спину. — Ты можешь попробовать выдернуть их? — чувствую, как сильно он сжимает, поэтому с сомнением начинаю пытаться освободиться. — Попробуй ударить меня ногой, — советует, и я правда стараюсь нанести ему как можно больше ущерба, но слышу только смешок со стороны парня. — У тебя мало сил. Физическая подготовка никакая, — немного расслабляет хватку, и я рывком выдергиваю одну руку, согнув её, и пытаюсь нанести удар локтем по лицу, зная на сто процентов, что этот тип увернется. Так и происходит. Дилан останавливает мой локоть, вывернув руку до хруста, отчего пищу, заставив парня тут же отпустить себя: — Извини, — говорит, а я оборачиваюсь, потирая больное запястье: — Ясно, из такого положения мне не выбраться, — ставлю крест на своей самозащите. — Ну, а… — размышляю. — А что, если он на мне? О’Брайен переступает с ноги на ногу, поставив руки на талию, и смотрит на меня, сощурившись: — Что? — кажется, он даже сглатывает. Господи, что именно вызывает у него такую реакцию? Что такого я говорю? — Меня завалили на землю. Каковы мои действия? — объясняю. Дилан в который раз чешет пальцами переносицу, отводя взгляд: — Попытайся представить, потому что я валить тебя не собираюсь. — Ничего, я не против, — складываю руки на груди. — Все зависит от ситуации. Если тебя прижали к земле, при этом блокируя руки, то у тебя есть возможность нанести удар коленом или стопой в пах. Некоторые наносят удар лицом. Если же у тебя руки свободны, то можешь использовать все, что попадется под них. Советую просто носить с собой средство самозащиты, чтобы было чем бить, — парень выглядит задумчивым, пока рассказывает. — Ещё можно провернуть трюк с ударом локтем по лицу, а потом просто скинуть с себя человека. — Серьезно? — поднимаю брови, цитируя его слова. — Скинуть восьмидесяти килограммового человека? — Это возможно, — Дилан оспаривает, поэтому поднимаю ладони перед собой: — Окей, давай, — оглядываю снег, а О’Брайен хмуро наблюдает за мной: — Что давай? — Сколько ты весишь? — я почти не чувствую холода, когда притоптываю ногой снег, взглянув на Дилана, который пускает смешок: — Я не собираюсь этого делать. — Давай, я хочу попробовать, есть ли у меня шанс. Вижу, что парень противится, поэтому закатываю глаза, подскочив к нему, и хватаю за край футболки, потянув за собой. — Я не собираюсь этого делать, — О’Брайен упирается ногами в снег, а я ворчу: — Ты достаточно выпил, потерпишь, — поворачиваюсь к нему лицом, ладонями махнув перед собой. — Давай, завали меня. Дилан хмуро морщится: — Блять, отвали, — хочет уйти, но я дергаю его назад: — Чего ты такой упертый? Просто покажи мне. — Харпер, — его голос строже, а попытка уйти резче, поэтому с такой же силой тяну обратно, не успев даже ругнуться, когда парень оборачивается, схватив меня за плечи. Ногой ставит подножку, толкнув, и я валюсь на снег спиной, сжав веки и губы, чтобы не пискнуть. Распахиваю глаза, уставившись на Дилана, который переступает с ноги на ногу, явно чувствуя себя некомфортно: — Ладно, харе, — протягивает руку, чтобы помочь мне встать, и я с огорчением пожимаю её, поднимаясь на ноги. — Хватит, — не смотрит на меня. Опять. В чем дело, О’Брайен? Что не так? Опять, что не так? Зло сжимаю его ладонь, но внимания не привлекаю, поскольку Дилан всячески игнорирует меня, так что не успевает осознать, как я толкаю его, вкладывая в удар все свои силы и немного обиды, ведь всячески пытаюсь расслабить его, уничтожить какую-то неловкость в общении, а он просто не дает дискомфорту уйти. Ставлю подножку — Дилан падает в снег, широко распахнутыми глазами уставившись на меня. Стою на месте, с раздражением хмыкнув: — Иди ты, — качаю головой, — серьезно, — добавляю шепотом, отворачиваясь, и спешу в дом, растирая ледяную кожу плеч. Боже, ни черта не понимаю. Слишком сложно стало переносить этого типа. Да, знаю, понимание и терпение, но обо мне кто-нибудь думает? О том, что подобное нелегко дается? Я стараюсь, правда, стараюсь, даже сама заговариваю, чтобы показать, что все нормально, а в ответ получаю какое-то невнятное поведение. Поднимаюсь на террасу, быстро вбегая в дом, чтобы скорее оказаться в тепле. Ничего у меня не выходит. Думаю, даже со стороны я выглядела нелепо и смешно. По крайней мере, моя совесть чиста, ибо попытка была совершенна. Теперь, если Дилану что-то будет надо, пускай сам подходит и говорит. Понимаю, что необходимо входить в положение других людей, воспринимать с осознанием чужих проблем, но человек — на то и живое, способное на развитие создание. Он умеет и обязан расти морально и физически. Никто не будет потакать О’Брайену, пытаясь сохранить его спокойствие и уберечь от чужих прикосновений. Он должен сам победить фобию. Передергивает от холода. Нужно выпить горячего чая. И принять лекарства. Мыслями о себе и своих нуждах заполняю голову, чтобы не думать о кретине, который, судя по шагам, заходит за мной в дом. Сворачиваю на кухню, подходя к чайнику. Горячий. Удачно. Мои зубы стучат, а пальцы приходится сжимать, чтобы унять дрожь от холода. Беру кружку, которую Мэрри специально выделила для меня, и встаю возле столешницы, начав готовить себе чай. Шаги со стороны порога. Краем глаза вижу Дилана, но молчу, решая гордо поднять голову и просто выдохнуть, чтобы скрыть свое раздражение. Все-таки, мои принципы остаются занимать первое место. Нельзя быть эгоистичным настолько, чтобы выплескивать на других свои эмоции. Даже если эти самые «другие» — причина твоего настроения. О’Брайен топчется на месте, то сунув руки в карманы, то высунув и начав пальцами стучать по арке двери. Не находит себе места? Что ж, прекрасно. По крайней мере, видно, что ему тоже не нравится молчание. Чувствует ли он неловкость? Надеюсь, потому что лично я теперь ничего подобного не ощущаю. Мне хочется взять свой чай и уйти в комнату, чтобы укутаться в одеялко и уснуть. Ищу в упаковке зеленый чай. О’Брайен медленно подходит ближе, встав рядом, и заговаривает спокойно: — Есть черный? — завидую его способности сохранять равнодушие и непринужденность в любой ситуации. — Да, — это похоже на войну. Я полна внешней холодности. Дилан полон льда. — Дай, — просит, но больше напоминает приказ, поэтому бросаю пакетик черного чая на столешницу, продолжая искать свой. Дилан притоптывает ногой. Такое чувство, будто мы двое детей. Ведем себя неадекватно для взрослых. И мне сложно понять, чем именно это вызвано. Да, меня злит его поведение. Наши отношения меняются в одну секунду. Никогда не знаешь, как он посмотрит на тебя завтра. Повторюсь, я не любитель неопределенности. Дилан ещё раз ставит чайник греться. Молчание затягивается. Переношу его спокойно. Парень постоянно стучит пальцами по столу, раздражая меня, но молчу, мирно стоя на месте. Чайник кипит. О’Брайен берет его, заливая воду в кружку. Я беру свою, специально отводя в сторону, и, когда парень хочет налить мне, демонстративно отказываюсь от помощи, забирая чайник. Дилан уже сильнее нервничает. Это видно. Даже не напряжен, а именно начинает раздражаться. Больше и больше. Скоро рванет… Наливаю кипяток в свою кружку. Делаю это резко, отчего пара капель летит в сторону, видимо, попадая и на руку парня, который громко выдыхает, с явным трудом выдавливая: — Ты злишься из-за того, что я не сел на тебя? — кажется, он хочет превратить все в шутку. — Нет, — его фишка — короткие ответы. Посмотрим, понравится ли ему его же метод общения и поддержания разговора. Может, показаться, что я начинаю истерить на пустом месте, но на самом деле, чтобы понять мои чувства, нужно понять мое положение. Я не пытаюсь разозлить его. Я просто хочу выяснить. Выяснить… Хоть что-то, что может касаться наших с ним отношений. Ненавижу неопределенность. Не переношу недосказанность. Мне необходимо знать наверняка, точно и ясно. Мы друзья? Мы немного больше, чем друзья? Может, мы, ну… Черт, если бы не гребанный контакт, выходящий за рамки дружеских отношений, все было бы намного проще. И сейчас бы я не строила из себя высокомерную сучку. Но извините. Мне нужно разобраться. Если О’Брайен сам пока не определился, то пускай не подходит ко мне, пока не поймет. Или хотя бы не целует меня. Его трудно понять, мать вашу. — Потрясающе, — опять выдыхает, и я закатываю глаза, не скрывая. Уже нечего скрывать. И он видит этот жест, поэтому опирается руками на столешницу, наклонившись вперед, чтобы взглянуть мне в лицо: — Серьезно, в чем твоя проблема? — У меня нет проблем, — окунаю пакетик зеленого чая в кипяток. Делаю это резкими движениями, что наверняка говорит о моем эмоциональном состоянии, поэтому парень фыркает, недовольно процедив: — Кру-то, — начинает так же активно дергать своим пакетиком в кружке. — Мило, — не затыкается, продолжая давить словами. Не даю никакой реакции, поэтому О’Брайен бросает свой пакетик тонуть в воде, а сам поворачивается всем телом ко мне, поставив руки на талию: — В чем дело? — с хорошо ощутимым раздражением интересуется, а я не смотрю на него, пожимая плечами: — О чем ты? — мне нравится то, с каким равнодушием это произношу, все отчетливее слыша его глубокое дыхание. Стучит уже костяшками, смотря мне в висок. Вау, то его не заставишь взглянуть на себя, то он с таким желанием сверлит мой череп. Удивительные вещи творятся каждый день. — Какие у тебя проблемы, Мэй? — делает шаг ко мне, а я вздыхаю, вынимая пакетик из кружки: — Харпер, — исправляю его, бросив пакетик на тарелку, чтобы потом использовать для маски на лицо. Поворачиваю голову, взглянув на Дилана, который с легкой потерянностью, хмурой и недовольной, смотрит на меня, приоткрыв рот: — Ты пытаешься поссориться? — такого вопроса я уж точно не ожидаю, поэтому уголки моих губ напряженно опускаются, когда слегка открываю рот. Вот теперь чувствую себя неловко. О’Брайен с какой-то надменностью в глазах смотрит на меня, изогнув темные брови: — Я спрашиваю, в чем твоя проблема, Харпер? — выделяет обращение, поэтому хмурюсь, гордо вскинув голову: — Быть может, не стоит искать проблему во мне, а хорошенько покопаться в себе? — намекаю на его причастность к моему настроению, на что получаю пустой и не очень приятный смешок. — Ты серьезно? — щурится, продолжая постукивать пальцами по столешнице. — По-твоему, это я начинаю вести себя, как сучка? — Думаю, да, — складываю руки на груди, сощурившись так же, как и он. — По крайней мере, не я сначала целую кого-то, а потом веду себя, как кусочек дерьма. — А-га, — Дилан бубнит и скользит языком по внутренней стороне щеки, сложив руки на груди, подобно мне. Смотрит на меня. Я смотрю на него. Ладно, теперь это правда странно. Я не отношусь к тому типу девушек, которые умеют создавать скандал, думаю, Дилан такой же неподатливый в этом плане, поэтому мы оба просто кидаем горох в стену, потом разбегаемся и бьемся об нее, как бараны. Глупо. Выдыхаю, качнув головой, и беру свою кружку, вновь обратив внимание на парня: — Знаешь, мне это не нравится. Тебе, видимо, плевать, но у меня… — замолкаю, потирая лоб свободной ладонью. — Просто… — выдыхаю. — К черту, — шепчу, не зная, как высказаться правильно. Не могу открыто заявить, что меня волнуют наши отношения. Это будет значить, что я признаю свою тревогу. Не хочу, ведь не знаю, так же ли это беспокоит О’Брайена. Быть может, ему плевать, вот и не заморачивается. Кто вообще знает, что творится в его голове? В любом случае, сейчас это пустая трата времени. Лучше пойду и полечусь, валяясь в кровати. Всё. Попытались вывести его из себя, чтобы понять отношение ко мне? Не вышло? Ничего удивительного, это же Дилан О’Брайен. — Боже, если тебе так охота, — парень выдыхает, сдаваясь, и трет ладонью горячий лоб. — Я сейчас опрокину тебя на пол, сяду сверху, и копошись подо мной, сколько хочешь, — говорит хмуро и устало, а я не могу не улыбнуться, ведь звучит это смешно. Он не понимает, чего мне хочется. Ладно. Не стану забивать его голову. Уверена, забот у него и без того полно. А тут ещё и я со своими «отношениями». Разве правильно принуждать кого-то? Нет. Понимание и терпение, Харпер. — Пойду в комнату, — отвечаю, одаривая его улыбкой безысходности, и обхожу, двигаясь в сторону двери. Дилан громче стучит по столу, оглядываясь: — Серьезно, Харпер? — улыбаюсь, скорее покидая кухню. — Харпер, — зовет, но уже решительно ухожу. Я не могу требовать от Дилана чего-то. Если ему это нужно, он сам придет к выводу. А пока придется просто не думать. Ни о чем. *** Парень покачивается с пятки на носок, смотря в сторону двери, и прислушивается к звуку шагов. Уходит наверх. Вздыхает, рукой взъерошив волосы, и поворачивается лицом к столешнице, продолжая мешать чай, хотя сахар обычно не кладет. Эту Харпер не поймешь. Чего именно добивается? Делает вид, что злится, а потом уходит с улыбкой. Это такой способ раздражать? Серьезно, О’Брайен придает слишком большое значение любой выходке со стороны девушки. Может быть и выглядит, что его ничего не волнует, но парень иногда довольно долго размышляет на тему этих странных недо-дружеских отношений. И каждый раз заходит в тупик. Отчего только сильнее злится, но не на себя, а на Мэй. Мол, она виновата в его запутанности. Отчасти, да. Но Дилан играет в этом не последнюю роль. Стоит ли напомнить, что именно он начал все? Вздыхает, совершенно теряя аппетит. С хмурой задумчивостью во взгляде смотрит на темную жидкость в кружке, пока водит ложкой по дну, углубляясь в свои мысли. Ему не хочется ничего выяснять, ведь это будет значить, что всё началось. Всё «это». Будет значить, что он ослушался. Не нужно подвергать себя и других такой опасности. Вдруг Он всё узнает? И опять в голове надоевшее «нельзя». Слышит дверной щелчок, поэтому поворачивает голову. Через секунду на кухню входит Дейв с пакетом из магазина: — Что за видок? — он всегда без труда замечает и распознает состояние друга, который впервые не ощущает никакой скованности перед признанием: — Знаешь, Харпер меня раздражает, — активнее мешает чай, взяв кружку в руку, чтобы повернуться лицом к столу. Фардж улыбается, поставив пакет на деревянную поверхность, покрытую скатертью: — О, — тянет, чем вызывает приступ негодования и сожаления о сказанном у О’Брайена. — Смотрю, алкоголь хорошо развязывает тебе язык. — О чем ты? — парень зевает, всем видом показывая, что его совсем не заботит происходящее. — Если ты говоришь, что кто-то тебя раздражает, то у тебя к этому человеку особое отношение, — Дейв снимает куртку под смешок Дилана: — Что за бред?.. — Не бред, — парень перебивает. — Я ведь тебя раздражаю. — Ты — особый случай, — отпивает чая, корчась, и смотрит на кружку. — Горько. Дейв садится за стол, приняв важный вид, и внимательно смотрит на О’Брайена, прищурившись. Тот смотрит косо в ответ, протянув: — И? Фардж задумчиво выдает: — Может, проблема в том, что вы не разговариваете? — предполагает. — Че? — Дилан хмуро озирается по сторонам. — Вы беситесь из-за состояния неопределенности в ваших отношениях, — выдает с важным видом, а О’Брайен приоткрывает рот, слегка хмурясь: — Ты как выпьешь, так превращаешься в гуру отношений. Дейв пожимает плечами: — Может быть, но сейчас всё-таки давай поговорим о вашей проблеме. — Нет никакой «нашей» проблемы, — ладонью накрывает глаза, вздыхая. — Ты уверен? — Фардж спиной опирается на спинку стула, хмуря брови. — Надо было с тобой говорить тогда, когда ты впервые начал спокойно терпеть Харпер. — Это когда именно? — Ты обычно стоишь в метрах двух от людей, но с некоторых пор ты спокойно находишься вблизи с Мэй, совсем не волнуясь о том, что она случайно может задеть тебя рукой, следовательно, тебе не неприятны её прикосновения, — Дейв делает предположения, а О’Брайен смотрит на него, как на придурка, прервав: — Чокнулся? — Блин, просто поговорите, — настаивает Фардж. — Вам станет легче. — Чокнулся, — О’Брайен вздыхает, качая головой. — Тебе нельзя пить. Шаги. Парни замолкают, когда на кухню входит Харпер, быстро минуя стол: — О, ты добрался, — удивленно смотрит на Фарджа, достав из ящика аптечку. Дейв поглядывает на Дилана, кивая головой, а тот раздраженно сжимает губы, мысленно прося его прекратить. Фардж находит это забавным, поэтому откашливается, решая полностью взяться за дело, так что обращается к Харпер: — Мэй, у нас тут такой разговор, на тему… — замолкает, когда О’Брайен пихает ногой стол. Харпер оглядывается, взяв таблетку от горла. С хмурым непониманием смотрит на парней, которые начинают потирать шеи, переглядываясь. Девушка хмыкает: — Разговор… Что ж, — улыбается. — Хоть с кем-то он ведет разговор, — шепчет, но Дилан понимает, что речь идет о нем, поэтому закатывает глаза, раздраженно приказывая: — Окей, Харпер, сядь за стол, надо кое-что обсудить. — Пф, ага, сейчас, — девушка пускает смешок, проходя мимо него, а Дейв сдерживает улыбку до тех пор, пока Харпер не выходит с кухни. Дилан смотрит на своего друга, кивая головой: — Ну и? — Ну… — Фардж сжимает губы. — Ты старался. Но на твоем месте, я бы был мягче. — Издеваешься? — парень щурится. — Это же Харпер. С ней иначе нельзя. Дейв пускает смешок, качнув головой: — Раздражает, да? — Чего? — Дилан поднимает брови. — Когда встречаешь такого же барана, как ты сам, — Дейв улыбается. — Бесишься, наверное. — Я тебя прибью когда-нибудь, — О’Брайен раздраженно шепчет, поднося кружку к губам, а Фардж не меняется в лице, усмехаясь: — Я твой двадцать четыре на семь, — вибрация в его кармане. Лезет ладонью, вынимая телефон. — О, нет, сегодня я не твой, — показывает экран. — Лили звонит, — поднимается со стула, двигаясь к двери, но оборачивается, указывая пальцем на друга. — Мы еще не закончили, — и выходит. Дилан хмуро смотрит в сторону, выдохнув, и надеется, что после разговора с Роуз Фардж протрезвеет и перестанет вести себя неадекватно. Этот день наполнен чертовски странными вещами, а ведь сейчас только утро. Лучше, во избежание неловких ситуаций, где-нибудь засесть, пока вся эта херня не уложится. Нет, правда. Этот день какой-то… Спокойный и нормальный. В прямом смысле. Именно сейчас Дилан думает о том, что, наверное, именно так проходят дни у обычных подростков. Будни, состоящие из выяснений отношений, пустых разговоров и шуток с сарказмом. И, если честно, О’Брайена подобные мысли расслабляют. Но всё-таки он решает пока переждать в сарае. Не хочет ни с кем говорить. Не привык обсуждать проблемы и вопросы, каким-то образом волнующие или беспокоящие. Нужно переждать. Всё со временем проходит. И, надеется, это приятное чувство в ребрах тоже прекратит его терроризировать.***
Идея запереться от всех была одной из самых правильных. По крайней мере, я смог спокойно провести остаток дня в сарае, разбирая и собирая оружие. Многие из них перестали работать. Жаль, никто не выдаст нам новое. Нужно запросить у Главного на выдачу. Может, свезет. Думаю, ближе к началу Программы нам всем поменяют провизию. Всё-таки нет проку от людей, оружия которых не функционируют. Сижу за столом. Настольная лампа изредка мерцает, несильно раздражая глаза. Не слежу за временем, поэтому слегка удивляюсь, когда оглядываюсь, заметив, что за окном уже темно. Думаю, скоро Дейв начнет рваться ко мне, поэтому стоит заканчивать работать, но мне пока необходимо занимать чем-то свои руки. Говорят, что в наше время все стремятся работать по профессии, которая не требует ручной деятельности. Все идут в юристы, адвокаты, менеджеры. По мне так, большую важность заключает в себе способность делать что-то руками. Какой смысл от человека, который не может ничего смастерить? Эта странная любовь у меня с детства. Единственное, что осталось неизменным. Мне всегда нравилось что-то разбирать, собирать, изучать, менять, перебирать, создавать. Интересно, каково было бы мое будущее, если бы не то дерьмо, в котором я погряз сейчас? Кем бы я рвался стать в будущем? На самом деле, не стоит задумываться над тем, что «могло бы быть, если бы не…». Пустая трата времени и сил. Живи тем, что есть сейчас. Всё равно ничего не сможешь изменить, даже при сильном желании. Кладу оружие на стол, принимаясь за следующее, и беру отвертку, когда в дверь стучат. Серьезно? Уже? Я не успел достаточно отдохнуть от Фарджа и его бреда. Черт. Вздыхаю, поднимаясь со стула, ведь в дверь вновь стучат: — Серьезно, блин, — говорю, поворачивая замок. — Дай мне немного… — открываю дверь, промямлив последние слова, когда взглядом упираюсь в Харпер, вьющиеся волосы которой покрыты тонким слоем из снежинок. Моргаю, молча открывая рот, и выдыхаю, так и не поняв, что именно хотел из себя выдавить. Девушка держит в руках кружку, вполне спокойно говоря: — Ты не выходишь весь день. Дейв сказал, что у тебя депрессия, — вот придурок. — А во время упадка нужно предлагать ромашковый чай, — протягивает кружку, заставляя меня отмереть и прикрыть рот, а то выгляжу, как идиот. Моргаю, взглядом скача с её лица на кружку, и всё-таки беру её, откашлявшись: — Не знаю, что ответить, — признаюсь. — У меня не депрессия. — Знаю, — кивает, заинтересованным взглядом окидывая помещение за моей спиной. — Чем ты занимаешься? — ей правда интересно? Чешу макушку, оборачиваясь, и делаю шаг в сторону, разрешая войти, и девушка проходит внутрь, сразу направившись к столу. Закрываю дверь, опуская взгляд на чай. Мэй встает у моего рабочего места, начав изучать оружия, а я пока стою позади, не зная, как себя вести. Понятия не имею, откуда это ощущение потерянности в пространстве, просто чувствую себя немного зажато, когда она рядом. Харпер оглядывается на меня: — Зачем ты их перебираешь? Всё-таки подхожу ближе, с хмурым видом объясняя: — Не выбрасывать же, — отпиваю из кружки, встав рядом. Девушка хмыкает, задумчиво водя указательным пальцем по стволу, после чего переводит внимание на лист бумаги, на котором я расчертил схему, чтобы не запутаться в дальнейшей сборке. — Это твое? — слышу в её голосе удивление. Моргаю, опять нервно касаясь переносицы пальцами: — Ага, — снова делаю глоток, внимательно следя за тем, с каким любопытством Харпер исследует нарисованное. Она поднимает голову на стену, разглядывая множество набросков и чертежей, после чего с тем же изумлением спрашивает: — Так, и это все твое? — смотрит на меня, отчего сильнее хмурю брови, кивнув. — Не знала, что ты хорошо чертишь. У меня вот не выходит. — Знаю, — вздыхаю. — Видел твои наброски на уроке. Мэй пускает смешок, качнув головой, и приподнимается на носки, опираясь ладонями на край стола, чтобы приблизиться. Рассматривает. Долго. И мне становится не по себе. И вновь наступает тишина, поэтому пытаюсь ещё глотнуть чаю, чтобы хоть как-то разбавить свое бездействие: — Так… — начинаю. — Я слышал какие-то непонятные звуки со стороны дома. Мэй улыбается: — Это Дейв, — встает прямо, скрестив пальцы в замок за спиной. — Старушке легче, поэтому она встала, начала ходить и обнаружила, что Дейв не поливал цветы. Теперь она носится за ним по всему дому, колотя резиновыми перчатками. Я поднимаю брови, хмыкнув без удивления: — Похоже на неё. Она как-то и меня побила перчаткой. Мэй смеется: — За что? — Я по-пьяни наступил на её клумбу с розами, — морщусь, когда девушка издает звук «оу», продолжая улыбаться. — Это сейчас смешно, а тогда я от шока отходил дня три. Девушка смеется, отводя взгляд, и мы вновь молчим. Отпиваю чай, сдерживая томный вздох, а Харпер складывает руки на груди, начав разгуливать по сараю, рассматривая его составляющие. Стараюсь особо не наблюдать за ней, чтобы в первую очередь не подставлять самого себя. Ставлю кружку на стол, сев на стул, и решаю продолжить свое занятие, чтобы избавиться от чувства дискомфорта. Слышу, как половицы скрипят под ногами Мэй, пока она бродит здесь, молча осматриваясь. — Кстати, — вдруг говорит. — Лили завтра выписывают. — Круто, — даю короткий ответ, разглядывая оружие. Девушка подходит к столу, встав позади меня, и, видимо, собирается наблюдать за моей работой, поэтому ерзаю на стуле, опять подавив вздох. — Тебе не холодно? — задает вопрос. — Тут есть батарея, но мне лень её включать, — признаюсь. — Тем более она издает странный звук. Раздражает. — Ясно, — Мэй отходит от стола. Судя по звуку, она садится на диван позади меня. Пытаюсь все свое внимание уделить разборке пистолета, но сосредоточиться полностью не удается и, в итоге, просто верчу его в руках, совершенно позабыв о схемах. И в таком режиме проходит минут десять. Может и больше. Я не слежу за временем, но молчание со стороны девушки немного неприятно, поэтому мое сознание начинает искать тему для разговора, лишь бы избавиться от ощущения неловкости. — Тут Дейв сказал, что мы… — черт, я реально делаю это? — Типа должны обсудить… — сам не понимаю, как выдавливаю из себя эту херню. Оглядываюсь, чтобы увидеть реакцию девушки, и немного облегченно выдыхаю, когда вижу, что она сидит на диване, поджав колени, рукой облокотилась на его угол, головой касаясь локтя. Лежит. Прислушиваюсь, ведь не вижу её лица из-за вьющихся волос, что скрывают его. Стоп. Она спит? Сбит с толку. Встаю со стула, медленно подходя к дивану, и наклоняюсь, прислушиваясь. Кажется, спит. Дышит белым паром. Всё же здесь слишком холодно. Как ей только удалось уснуть? Хочу позвать её, чтобы разбудить, но в последнюю секунду закрываю рот, выпрямившись. Смотрю на неё, думая. Просто думаю о своих дальнейших действиях. Бросаю взгляд на плед, которым иногда укрываюсь, и тяну к нему руку, осторожно накрывая девушку. Отлично. Она и так болеет. Почему бы и не поспать в гребаном сарае? Пытаюсь аккуратно накрыть девушку, чтобы не разбудить, и, закончив, вновь выпрямляюсь, опять уставившись на неё. Просто смотрю. Как при дыхании у неё еле заметно поднимается спина. Как слабые пряди волос дергаются от сквозного ветра. Покажется, что я псих, но почему-то меня поражает именно факт того, что Харпер — живой человек. Знаю, звучит нелепо, но для меня это необычно. Знаю, рядом со мной постоянно вертится Дейв, но Мэй — всё-таки немного иной случай. Она ведь, ну, девушка. Хмурю брови, невольно остановив взгляд на открытом участке скулы. Наклоняю голову к плечу, пошатываясь на ногах. Ладони держу в карманах кофты, медленно опускаясь на корточки. Руками касаюсь края дивана, внимательно следя за тем, чтобы не быть застуканным за чем-то ненормальным, вроде того, чем занимаюсь сейчас. Поддаюсь вперед, наклоняя голову к участку кожи щеки. Не касаюсь носом, но уже могу вдохнуть аромат. Чертова весна. Сглатываю, стиснув зубы до напряжения в челюсти, и моргаю, осторожно касаясь пальцами локонов. Убираю их с лица девушки, внимательно разглядывая спокойное выражение. Она всегда выглядит так умиротворенно, пока спит? Это… мило. Не побоюсь этого слова. Опять глотаю напряжение, собираясь убрать руку от холодного лица, но пальцами осторожно, еле ощутимо касаюсь виска. Черт. Встаю, отходя от дивана, и отворачиваюсь, возвращаясь к своему столу. Надо занять себя. Иначе сделаю что-то лишнее. А подобного счастья мне не нужно. Сажусь, взяв кружку, делаю большие глотки, качнув головой: — Дерьмово.***
Это утро могло бы быть чуточку лучше, если бы не вчерашний «мордобой» старушки, хоть Фардж и смеялся, носясь от неё по дому, но получил он сильно по пятой точке. В следующий раз будет помнить о наказе старшей. Парень уже умылся, уже выпил кофе, уже успел ещё раз обсудить свое нехорошее поведение с Мэрри, после чего решил всё-таки сходить, проведать О’Брайена. Этот тип вчера не выходил, видимо, был слишком занят, или просто не хотел продолжать разговор. Вполне похоже на него. Дейв зевает, не прикрывая рта, и дергается от мороза, подходя к двери сарая. Открывает резко, уже готовясь начать ругаться во весь голос, но буквально прикусывает язык, заткнувшись. Первое, что видит, — спящий за столом Дилан. Окей. Не так странно и вполне привычно. Второе — это Харпер, занявшая диван. Дейв какое-то время стоит на пороге, изучая обстановку, после чего моргает, осторожно прикрывая дверь. Что ж, утро начинается с чего-то странного. Быстро возвращается в дом, решая пока не гадать над причинами ночевки Мэй в сарае. Лучше все узнает от Дилана. Трет ладони, заходя в коридор, и слышит голос старушки: — Там в дверь стучат, — говорит с кухни, нарезая овощи для рагу. Парень с недоумением на лице подходит к порогу, повернув замок, и открывает дверь, тут же растянув губы в улыбку. Лили пускает пар изо рта, топчась на месте: — Не рано? — Совсем нет, — Дейв выглядывает из дома, изучая соседний участок. — Твои родители не против, что ты здесь? — Нет, — Роуз улыбается. — Но будь готов к их звонкам каждые полчаса. Фардж наигранно задумывается: — Я думаю, мы справимся с этим, — отходит в сторону, дав девушки пройти внутрь. Хромает. — Как твоя нога? — спрашивает, замечая, что Роуз сняли гипс. Закрывает дверь. — Вроде, нормально, но лучше воздержаться от утренних пробежек, — поворачивается к Дейву, сунув холодные руки в карманы куртки. Улыбаются друг другу. — Кто там? — голос старушки с кухни. — Лили, — Дейв отвечает, после чего обращается к девушке. — Пока не снимай куртку. У нас тут не особо тепло. Лили кивает, спокойно позволяя парню забросить ей на плечо руку, после чего они вместе идут на кухню. — Здравствуйте, — Роуз улыбается Мэрри, а та с приятной улыбкой отвечает, слегка удивившись: — Доброе утро, — разглядывает то, как Дейв придерживает ее. Старушка прекращает резать овощи и бросать их в кастрюлю с водой: — Я сейчас сделаю чай, — никакого отказа. Мэрри принимается за новое дело, а Лили садится за стол, рядом с Дейвом и довольно загадочно улыбается: — Кстати, — смотрит на него, смеясь, ведь Фардж опирается локтем на стол, открыто наблюдая за девушкой. — Ты помнишь про обещание? — она так же подпирает щеку ладонью. — Свозить меня куда-нибудь, когда выпишусь. Дейв улыбается, задумавшись: — Помню, — отвлекается на дверь кухни, которая открывается. Сначала входит сонная Харпер. За ней вплывает О’Брайен. Мэй замечает Лили, тут же одарив улыбкой: — Привет. Роуз отодвигает стул рядом с собой, похлопав по нему ладонью: — Привет, привет, — ерзает. — Тебе разрешили быть здесь? — Харпер садится, а Лили отвечает прежде, чем думает: — Моя мать не знает, что ты тоже здесь. Мэй моргает, опустив голову, и кивает, вздохнув. Старушка что-то бубнит о том, что сейчас всем сделает чай, хотя её никто не просит об этом. Дилан садится напротив остальных, запрокинув голову в потолок. — Не выспался? — Дейв уже начинает намекать, что знает о ночи за столом, поэтому О’Брайен пыхтит, скрывая мятое лицо под ладонями. — Кстати, — Фардж решает сказать сразу. — Мы едем на «ЧП». Мэй удивленно хлопает ресницами, переглянувшись с Роуз, которая пожимает плечами. Дилан возвращает голову в нормальное положение, хмуро уставившись на друга: — С какого? — Обещал Лили, что мы сгоняем куда-нибудь. — Так гони, — ворчит О’Брайен, прикрывая веки. — Меня не трогай. — У тебя права, — напоминает Дейв. — А что такое «ЧП»? — Мэй заинтересованно смотрит на Фарджа, который хочет ответить, но Дилан перебивает, хрипя: — Стремное место. — Это наше любимое место, — поправляет Дейв. — Да ладно, — вновь обращается к другу. — Ты только с задания. Тебя никто не будет напрягать несколько дней точно. Погнали, ну, — пинает его ногой под столом. О’Брайен глубоко дышит, с каким-то новым раздражением проворчав: — Купи себе уже права. Мэй явно недовольна этой мыслью: — На права лучше учиться, — благодарит Мэрри, когда та ставит перед ней кружку с чаем. Дейв и Дилан странно переглядываются, прищурив веки, а Лили с интересом наблюдает за их поведением. — Дилан, — Мэй спрашивает вполне серьезно. — Где ты на права сдавал? О’Брайен слегка откашливается, постучав пальцами по столу: — Ты думаешь, я учился вождению? — хмурится. — Я их купил. Харпер моргает, уставившись на парня с легким недоумением, которое переливается в возмущение: — То есть ты… — Я даже многих правил не знаю, — смотрит на Дейва. — Постоянно забываю поворотник включать. — Это точно, — его друг соглашается. Они говорят об этом, как о чем-то обыденном. Лили сдерживает смех, так как на лице Харпер читается шок. Она отводит взгляд в сторону, шепнув: — Серьезно? — Так что? — Фардж пьет чай. — Погнали вместе? Роуз довольно стреляет взглядом на Дилана и Харпер. О’Брайен сквозь зубы дает свое согласие, а вот Мэй негодует, бубня под нос что-то вроде: «Чтобы я ещё хоть раз села с вами в машину… Чтобы хоть раз…»***
Создавалось под: Mikky Ekko — Kids
Соглашусь. Это приятно. Приятно сидеть в машине, в салоне которой играют знакомые песни. Приятно наблюдать за тем, как серые здания за окном сменяются непривычными лесными пейзажами. Приятно следить за светлеющим, но все ещё серым небом. Приятно прислушиваться к разговорам людей, компания которых тебя не напрягает. Ты чувствуешь себя настолько спокойно, настолько «в своей тарелке», среди своих, что забываешься, окунаясь в нереальный мир, лишенный проблем. Дилан сидит за рулем, а Дейв постоянно переключает его любимые песни, из-за чего у парней начинается дискуссия на тему музыкального вкуса. Мы с Роуз сидим позади. Точнее, она сидит, а я, устав смотреть в окно, прилегла ей на колени, позволив плести тонкие косички. Смотрю в потолок салона, коленками покачивая в разные стороны. Лили очень активно встревает в полемику парней, обсуждая своих любимых исполнителей, и атмосфера кажется такой расслабляющей, что невольно прикрываю веки, боясь вовсе уснуть. Не скажу, что едем мы долго. За окном приятная глазу стена из хвойных деревьев, вдоль дороги расставлены предупредительные знаки про оленей, которые любят выпрыгивать на проезжую часть. Зеленые оттенки хмурого леса хорошо гармонируют с белыми сугробами снега. Смотрю на небо, немного запрокинув голову, и замечаю чаек, которые острыми крыльями режут воздух, несясь к берегу моря, к которому направляемся и мы. Я никогда так далеко не уезжала из Лондона, но это путешествие дарит пока только положительные эмоции. Особенно мне нравится наблюдать за Дейвом и Лили. Эти двое — просто нечто. Понятия не имею, как начались их отношения, но следить за их поведением интересно. Они так открыто выражают свои чувства. Поразительно. Никогда бы не подумала, что Дейв Фардж такой. На часах горят цифры «4:34 pm». Дилан поворачивает руль — и автомобиль съезжает с пустого шоссе на неровную дорогу. Я любопытно осматриваюсь, открывая рот, когда вижу оленей, которые в страхе несутся прочь от шума мотора. Невольно улыбаюсь, взглянув на Лили, которая с таким же интересом смотрит в окно. Когда Дейв сказал «Черная», я не думала, что это серьезно, но, выехав на пляж, я пришла в некое недоумение. Пляж и правда был усыпан черными гладкими камнями, выточенными волнами. Темная вода с силой врезается в берег, практически полностью накрывая его, поэтому Дилан паркуется у самого леса. Он о чем-то переговаривает с Дейвом, но не слушаю, вылезая на улицу. Холодный морской ветер треплет волосы. Сильный. Даже давит на ноги, поэтому приходится держаться за дверцу автомобиля. Две неопрятные тонкие косички болтаются, куртка мнется. Осматриваюсь, изучая каменный берег. Вижу несколько сваленных ветром веток и целых деревьев. Лили выходит наружу, с явным восторгом поспешив ближе к воде. — Хэй, хэй, — Дейв вылезает за ней, замечая, что девушку практически сбивает с ног ветер, поэтому хватает её, смеющуюся от такой нелепости, под руку, помогая удержать равновесие. Продолжаю стоять на месте, смотря на темный горизонт. Вода пенится, волны вздымаются. Море бушует. Соленый воздух пробивается в легкие, освежая организм, и я не могу насытиться. Пытаюсь убрать вылезшие пряди за уши. Дилан, наконец, тоже решает выйти. Он встает возле капота, наблюдая за тем, как Роуз и Дейв приближаются к воде, которая волной внезапно настигает их ног, заставив девушку шутливо визжать, хромая назад. Я сама начинаю улыбаться, видя, как Фардж просто поднимает её под плечи, отрывая от земли, пока волна отходит назад. Лили смеется. Дейв смеется. Молча наблюдаю, продолжая держаться за машину, и поворачиваю голову, взглянув на Дилана, который, кажется, сейчас уснет. Выглядит сонным. Он так же следит за тем, как Роуз в шутку пихает Фарджа к воде, пока они идут вдоль берега. Ветер такой сильный, он шумит неимоверно, поэтому, чтобы быть услышанным, необходимо напрягать голосовые связки. Ещё и чайки кричат в небе, бродят по берегу, летают над водой. Складываю руки на груди, продрогнув от ветра, но все равно с удовольствием щурю веки, зашагав по берегу. Камни немного скользкие. Они мелкие, черные, блестящие. Смотрю под ноги, медленно перебирая ими. Подхожу ближе к воде, смотря в сторону черного горизонта. Шум обезумевшего моря захватывает рассудок, унося меня. Здесь все такое живое. Знаю, необычно выражаюсь, но кажется, что это место — отдельный организм. Прислушиваюсь к нему, прикрывая веки. Волны бьются о камни, ледяными каплями опадая на мое лицо. Где-то со стороны слышу разговор Лили и Дейва. Кажется, они уговаривают Дилана пройтись, а не стоять на месте. Оглядываюсь, видя, что О’Брайен начинает курить, отходя от машины. Дейв обнимает рукой Лили за шею, притягивая ближе, и улыбается, целуя. Не могу не улыбаться. Кажется, что у них все так просто. Немного завидно. Вновь смотрю на горизонт, не двигаясь, когда вода слегка касается кед. Краем глаза вижу Дилана, который находится на приличном расстоянии от меня. Он курит, наклоняясь, и поднимает гладкий острый камень, размахиваясь. Черный диск несется по воде, оставляя за собой круги. Слежу за ним, пока не пропадает с поля зрения, после чего перевожу внимание на О’Брайена. Смотрю на него спокойно. Парень вновь наклоняется, выбирая камень, после чего выпрямляется, размахиваясь, и бросает. Думаю, я слишком расслаблена, поэтому, когда Дилан замечает, что наблюдаю за ним, не выражаю смущения, а просто смотрю перед собой, продолжая дышать свежим воздухом. Лили и Дейв продолжают носиться, хотя девушка все ещё хромает, но все равно задорно смеется, когда Фардж берет водоросли, помчавшись за ней. Дети. Опускаю взгляд, задумчиво. Вновь поворачиваю голову, когда Дилан бросает очередной камень прыгать по воде. Теперь уже не отворачиваюсь, когда парень втягивает никотин, встретившись со мной взглядом. О’Брайен стоит на месте, не отворачивается. И я не отворачиваю лицо. Смотрим. Держу замерзшие ладони в карманах куртки. Мысленно начинаю подсчитывать, сколько секунд мы уже наблюдаем друг за другом, так и оставаясь преданными молчанию. Да. Здесь действительно слова лишние. Они только испортят атмосферу. Шум воды и ветра — всего этого вполне достаточно, чтобы передать мое внутреннее состояние. Мне интересно, надолго ли его хватит, но спустя сорок две секунды понимаю, что сама начинаю ощущать смущение. Мы ведь просто смотрим. Ничего более. Но это и вгоняет в краску, заставляя меня первой отвернуться, смущенно убрав пряди волос за уши. Что ж, я рада, что мы приехали сюда. Потрясающее место. *** Холодное место. И холод здесь свой, особенный. Темнота в коридорах не такая, к какой привыкли люди. Особенно пугающая, сводящая с ума. Ночами здесь царит гробовая тишина. Она настолько неестественная, что твое сознание просто не может её воспринимать. Мужчина в капюшоне и бандане, скрывающей половину лица, быстро шагает по длинному коридору, только резким взглядом перебрасываясь с громилой у входа в помещение. Он минует черноту, минует тишину, настигая пункта назначения. Заходит в кабинет Главного, остановившись на пороге. Мужчина с заметным шрамом на половину лица помечает новые объекты на своей карте, бросив косой, пугающий до дрожи взгляд на гостя, который даже сглатывает, несмотря на всю свою суровость. Просит разрешения войти. Ему его дают. Снимает капюшон и бандану: — У меня есть список, — вынимает из кармана сложенный лист бумаги и протягивает Главному, который жестко опускает маркер на стол, протягивая руку к бумажке. Забирает. Расправляет. Ледяным взглядом несется по строчкам, содержащим имена, после чего исподлобья смотрит на подопечного, с особой колкостью спрашивая: — Это точные данные? — Да, — короткий ответ. Эти имена были проверены и утверждены. Ошибки быть не может. Главный неприятно хмыкает, вновь скользя вниманием по списку, останавливаясь на одном имени. Что ж. Это шанс не только избавиться от мусора, но и проверить на прочность верность одного из лучших «гончих», который по совместительству занимает должность правой руки.«Дейв Фардж»