Гарри Wolf Эванс

Даже у самого лютого зверя есть капля жалости. А у меня нет, значит, я не зверь. Бой с тенью. Я сидел у окна в библиотеке и смотрел на то, как за окном уже всё расцвело, честно, я и не заметил, куда делся весь год. Помню только нескончаемые погони за крысой и то, как она ловко от нас всех сбегала. А также помню уроки, их было действительно много, а ещё то, что мне пришлось менять трубы у себя в ванной, там был хаос. А так всё было почти нормально, я общался с друзьями, как и обычно, нарушал правила, всё так же сбегал по выходным и не только. После того раза, как я своей головой приложился, к новому врачу ходил часто, но он не то, Лекси была в разы лучше. С ней можно было ещё и поговорить, а не только лишь выслушивать перечень моих заболеваний. Мне уже начало казаться, что мы никогда не найдем эту проклятую крысу, а мой Сириус так и останется лишь только собакой. Но то, что покалечило меня и уничтожило мою душу, случилось не безызвестного четырнадцатого февраля. Это было днём всех влюбленных. Я же был в этом году окончательно без Валентина, неожиданно это стало меня задевать, и особенно бить по моему самолюбию. А скорее то, что Рон получил три валинтинки, а Миона и того больше, семь, а я тем временем ни одной. И вот весь в расстроенных чувствах я сидел в туалете плаксы Миртл, старался не думать о плохом и одновременно создать свой патронус. Что, кстати, у меня так и не получилась, было лишь крошечное с три дюйма облако голубого цвета, которое исчезало через минуту. Но в тот день небеса надо мной сжалились, и я всё же сумел создать то, над чем проломал голову аж всю зиму, из моей палочки вырвался огромный волк без одного глаза с рваным ухом, но при этом он был страшно красив. Он обошёл меня, а после, признав во мне лидера, наклонил свою голову. Волк по размерам как медведь увидел во мне альфу. Тогда я испытал детский восторг, я хотел кричать, прыгать, сказать всем о том, что у меня получилось! Это было так же прекрасно, как и осознать, что ты мог, и эта школа ждала лишь тебя, а ещё это можно было отнести к той сфере радости, когда ты понимаешь: «В этой школе тебя пока ещё никто не знает. И есть немалый шанс завести друзей на всю жизнь, влюбиться, ошибиться, и тебе разобьют сердце. Это было хорошо, ведь это чистый лист». Повизгивая, я сломя голову побежал к Ремусу, профессор по ЗОТИ обязан был узнать первым, не просто так, конечно, нет. На всё и всегда есть причины, вы же помните случай в поезде, когда я не сумел себя защитить, и меня спас Люпин, так вот, он применил патронус. И я спрашивал об этом заклинании у профессора, он сказал мне, что оно чрезвычайно сложное, и многие маги им не владеют, так что он не может мне помочь. Но я сам себе помог, и он должен был об этом узнать. Так что, чуть не падая, я бежал сумасшедшим торнадо, которое всё сметало у себя на пути, к кабинету профессора. Был уже вечер, и я забегал в Большой зал, все ужинали, но того, кого я искал, там не оказалось, так что я направился к кабинету. Мне тогда показалось, стучаться не обязательно, а что он мог там делать, кроме как проверять эссе, которое мы все сегодня ему сдавали. Так что с улыбкой в тридцать один зуб, у меня по кое-каким причинам не было одного зуба, но это не столь важно, так вот. Я открыл чуть ли не с ноги дверь, сверкая, как галеон, и с открытым ртом, из которого, по моему плану, должно было вырваться что-то типа: «Я бог! У меня получился полноценный патролнус, и это волк!». А потом было вступление профессора Люпина. Но ему именно в этот момент было явно не до меня с моими магическими достижениями. Люпин лежал с голой задницей на моей, блять, парте. До конца года ещё не один месяц впереди, и мне, блин, за ней же ещё сидеть, люди! Вот честно, ничего против секса не имею, да пусть он хоть с кентавром в крови единорога в полную луну бы был, но почему на моей парте, она же даже не была первой! Мужчины меня не заметили, и всё равно, что я стоял в дверях, чисто хуел и плакал, это же моё место… Я даже забыл, зачем и почему сюда пришел, как-то член в двадцать сантиметров отвлекает совершенно от любых мыслей. А когда он ещё и по лицу твоего профессора бьётся, так вообще надо было забыть как дышать, а в добавок ко всему, владелец лошадиного члена был мой крёстный, у которого заросли не только на голове… Когда у меня всё отошло, особенно нервные клетки с тараканами покурить, я прокашлялся, ну, внимание там привлечь постарался, но такой стонище явно был в три раза громче моего какого-то там жалкого кашля. Я задаюсь лишь только одним простым и даже уместным вопросом, почему профессора в этой школе, при всей своей могущественной магии, постоянно забывают закрывать двери, когда планируют, да даже если и не планируют, заниматься сексом, не могут закрыть дверь, наложить там заглушающее… А, самое ужасное, это делают ведь не только профессора! Я не хочу видеть голые тела тех людей, с которыми мне после ещё и видеться придётся! За что мне это всё? Сжав ту самую смелость, о которой все так много говорят, в кулак, я сделал три шага назад, и как можно тише закрыл за собой дверь, и даже пару заклинаний от греха подальше наложил. Если раньше мне не нужен был психолог, то вот теперь точно придётся к нему ходить, ведь мне теперь в жизни не развидеть то, как Сириус своим сочащимся членом бил по лицу довольного всего потного и мокрого Люпина… До сих пор кошмары снятся. Помотав головой, я снова отогнал то воспоминание куда-нибудь в анус того же профессора. Твою же мать. Правда, я старался, как только мог, не вспоминать тот день, так же, как и то, что я с наслаждением целовался с парнем, который, во-первых, поджёг на уроке мои волосы, это было больно! Но я же самый добрый, и он мне нравится, я так ещё пока думаю… Но это ещё могло и измениться, ведь только один шаг разделяет любовь и ненависть. Кроме сгоревших волос, было кое-что ещё, например, он пролил как-то раз мне на руку своё зелье, оно, во-первых, было горячим до такой степени, что с руки стала лезть кожа, а, во-вторых, моя кожа стала цветом как моя ориентация! Я был голубым! Голубым, мою мать! Но даже тогда я был снисходителен к нему, ведь в его истории плохим был я, разбил его сердце, потоптался на его самооценке, снова разбил сердце, когда засосал его отца, и всё по списку. Так что, улыбнувшись и послав в анус свои чувства, я терпел, хотя там было уже пять человек, которые хотели убить Малфоя, и в их рядах были такие личности, как сбежавшие преступники, профессора по тёмным искусствам, хорьки-мутанты, которые превращались в голых парней и Рон Уизли, у которого были такие руки, что иногда мне было страшно ему лишнее слово сказать. Ну и милая Гермиона, которая была готова кинуть в сукиного сына «бомбарду», ведь оно не было запретным проклятьем, хотя это зря. Я всё терпел, и им приходилось. Но после парень вообще стал сходить с ума, как-то раз я принял ванну из мочи гиппогрифов, я боюсь представить, как он её достал и сделал так, что та приняла прозрачный цвет и пахла всё то время, пока я в ней лежал, розами. А после я недельку пах так, что слёзы не переставали появляться на глазах от аромата. Но я же зло, и терпел, хотя уже начинал рвать на себе волосы. А после он проклял меня так, что, чтобы я не съел, оно было на вкус как говно. Так что надо говорить так, я не ел. Таял я на глазах, отчего Рон всё же сорвался и подрался с принцем, которого Уизли даже пальцем коснуться не успел! Ведь у Малфоя всегда рядом были Кребб и Гойл. Тогда мне было больно и обидно, но я всё же вынес тот ужас и радовался, что всё, кажется, закончилось. Пока однажды в выходной день я не проснулся в пять утра от того, что мне нечем было дышать, а ещё было холодно, и моё тело кто-то лапал. Когда я открыл глаза, на мне были совершенно без вредные ужи, но я был голым, а с утра пораньше, сразу после сна такую мелочь как «змеи не опасны» я не понял. И закричал так громко, что меня, наверное, в Китае было слышно! Было страшно, ведь только я один оказался раздетым и при змеях. Я тогда часа два успокоиться не мог, плакал в руках у Гермионы и Рона, они обнимали меня, гладили по спине, говорили, что всё будет хорошо, а Малфоя, а то, что это был он, никто даже и не сомневался, они обещали утопить в его же дерьме. И вот тогда я понял, что очень этого хочу, потому что я чертовски испугался, к вот такому я не был готов. А мои друзья увидели меня слабым, беззащитным, напуганным, таким меня даже родители не видели, я таким сам себя не видел. А после я узнал то, что от меня скрывали друзья, над Клювиком проходил суд за то, что тот напал на Малфоя, и его было решено казнить. И я снова плакал, потому что не поверил, удивился, растерялся, давайте на чистоту, мне нравится этот гиппогриф, я привязался к нему, и нашим, пусть и редким, но полетам. И я, чёрт меня возьми, не был готов вот так взять и сказать ему прощай, поэтому, взяв остатки своей помятой гордости, я направился к Малфою, ведь если он отзовёт судебное дело и скажет, что это не было нападением, моего бы друга не казнили! Я бегал за блондином неделями хвостиком, приносил ему подарки, подкидывал редкие книги по магии, которые обходились мне в копеечку, делал всё, что бы он ни сказал! Я целовал его ботинки, стирал его трусы, пел для него по середине урока профессора Снейпа так громко, чтобы голоса зловреда не было слышно. Пролетел на метле, стоя на руках, рискуя собственной шкурой! Чёрт, меня исключить хотели, да за все эти годы, что я учился в Хоге, я не был у директора так часто, как в те две недели. И вот когда я был полностью униженным, он сказал пройтись по Большому залу Хогвартса в одних трусах, когда был обед, и лишь только тогда, и ни как иначе, он сохранит жизнь Клювику. Я внушил себе, что по пляжу я же хожу в одних плавках, значит и тут сумею. Найдя свои самые простые чёрные трусы, я скинул мантию-невидимку, и да, прошёлся по Большому залу, берите выше, я и спел «ain't my fault», сделав из этого всего смешную шутку. - Да, Гарри, я даже не знал, что ты можешь так двигаться. – Не переставал прикалываться Забини, который на какой-то хрен увязался за нами хвостиком с самого Хогвартса. – Я думаю, это не скоро сумеет забыть Хогвартс, ты бы видел, как смешно суп изо рта Снейпа вытек ему на одежду. – Ага, я это, к слову, тоже видел, думаю, даже такого от меня тот человек не ожидал, думаю, я превзошёл не только близнецов Уизли, но и Мародёров… А МакГонагалл ещё и после моего шоу оказалась в больничном крыле на два дня, сегодня должна была вернуться к урокам и ко всему прочему. А я, самоуверенно не слушая никого и не смотря по сторонам, шёл к Хагриду вместе с Роном и Гермионой. Ради всего святого, я должен был увидеть то, ради чего пострадал мой чистый лист жизни. Подходя к спуску, которой вёл к опушке, на которой стоял, собственно, дом Хагрида, я увидел Малфоя, он что-то высматривал. - И чего он тут забыл? – Моментально разозлился Рон, сжимая кулаки, но на его пути встал Блейз, который, выставив руки вперёд, негромко попросил моего защитника. - Стой, спартанец, я поговорю сам с Малфоем. – Рон явно недопонял, кем его там назвал наш общий хвостик, который, подмигнув и улыбнувшись своей сказочной улыбочкой, хотел двинуться к своему другу, когда на весь холмик мы услышали слова ублюдка белобрысого. - Отец сказал, что я смогу забрать голову гиппогрифа. - Круто. – Во мне всё сжалось, как в тот момент, когда я понял, что Оливию забрали, и никто даже не постарался этому противостоять. Сейчас я чувствовал себя точно так же. - Повешу её в гостиной Гриффиндора, пусть Поттер ею любуется, раз так любил ту тварь. – Я сжал свои кулаки, но даже и не заметил, как уверенной походкой направился к этому жалкому, злопамятному, меркантильному ублюдку, которого в детстве явно не познакомили с ремнем! - Это будет смешно. - О, смотри, кто пришёл. – Малфой обернулся на меня, и мне захотелось сломать ему нос, вывихнуть плечо, а после вставить его, а после сломать к херу руку! - Идёте смотреть шоу? – Я подошёл к нему так быстро, что на автомате вытянул палочку, наверное, где-то три или пять месяцев я колдовал только с её помощью, по большей части. Так что не удивительно, что как только я оказался на расстоянии вытянутой руки от урода, моя палочка упиралась в его горло, а на моих глазах стали скапливается слёзы. Да, я окончательно стал нытиком. - Ты отвратительный, грязный таракан! – Ещё бы палочкой взмахнуть, и этот блондин на неделю стал бы тем самым тараканом! Сука, как же сильно я ненавидел его в этот момент, каждая клеточка моего тела хотела причинить ему боль ту же, что и он мне. Я понимаю, что уже причинил ту же боль, когда говорил все те слова в этом году, и я не должен злиться! Но я злюсь! Ведь мне казалось, что он пусть и на Слизерине, но он необыкновенный парень с острым умом, а на деле оказался обычнее обычной пивной пробки! - Гарри. – Рон подошёл ближе по мне и забрал палочку, даже бы если я хотел напасть и превратить уродца в мелкое насекомое, я бы не стал этого делать. Мне выдвинули ультиматум, хоть ещё какая-нибудь моя выходка, и всё пропало, я буду исключен из Хогвартса, это были слова старика. – Он того не стоит. – Я понимаю, но колет больно и неприятно, значит, вот оно как, ощущать себя одураченным. Мне пришлось опустить руки, в этот раз я снова проиграл, и от этого всё моё тело начинало мелко дрожать, а на губах выступали капли крови от того, как сильно я их кусал. Я снова допустил смерть дорогого мне существа, снова… Почему спустя пять лет, когда я стал, казалось бы, сильным, я даю умирать тем, кто мне дорог. - Что, Поттер сдулся в тебе скрытный и бесчувственный герой? Да-да, поплачь. Тебе полезно, крошка. – Ненавижу. Рон крепко сжимал мои плечи, в то время как Блейз стоял, опустив голову, не зная, что ему делать. Ведь, по сути, друзья его те - кто хотят убить магическое существо, живое и с разумом. А те, кто будет плакать по его уходу, это недруги, детские враги. - Закрой свой рот! – Гермиона с разворота дала Малфою по лицу, что тот упал и покатился с холмика, пока его противное на этот момент тело не врезалось в небольшой кустик лишайника. - Хороший удар. – Чуть поклонившись моей подруге, Забини ласково улыбнулся, а после, игнорируя Малфоя, он подошёл ко мне и достал из кармана синий платок с вышитой на нём куколкой. – Вот, возьми. – Я аккуратно взял платок и стёр только что появившиеся слёзы, после чего снова глянул на моих друзей, даже не знаю, каким бы я был без них, а ещё я даже как-то и не думал, что Миона умеет драться. - Где научилась этому приёму? - Больше не хотела быть беспомощной, как в той ситуации с троллем. – Я подался вперёд и обнял, как никогда до этого, свою кучерявую и неповторимую подругу. - Но я всё равно буду приходить тебя спасать. – Ми снова улыбнулась во все свои красивые зубы и так же обняла меня, уткнувшись носиком в мою шею, я мог так стоять остаток своей жизнь, в объятьях той, что искренне, без фальши любила меня. – Всегда. - Это обещание, мистер Поттер. – И маленькая на ту минуту Гермиона протянула мне свой мизинчик, чтобы закрепить данное мною обещание. И когда я говорю «всегда», пока я могу дышать, я буду даже истекая кровью ползти, чтобы спасти своего друга. - Нам надо к Клювику. – Осенила меня мысль о том, что Малфой ничего не отменил сегодня, и сейчас был последний час, если уже не меньше, пока Клюв может дышать. Отпустив подругу, я сломя голову побежал к моему животному, он лежал на тыквенном поле, что был недалеко от хижины Хагрида, я прибежал быстрее всех и, забыв о такой мелочи, как поклон, я с разбегу подбежал к зверю, упал перед ним на колени, и обнял его за мощную шею. – Я люблю тебя. – Животное почувствовало мои отчаянье и боль, что сейчас переполняли моё тело. Я прижимался к нему, а Клювик тёрся об меня головой, и его перья, как и раньше, пахли шишками, и моё сердце заходилось от ударов, он не должен умереть. Никто не должен умирать. Я быстро скинул мощный ошейник с цепью, отпуская шикарное животное, я забрался к нему на спину, когда уже сломя голову ко мне подбежали друзья. - Гарри, стой, тебя исключат! – Я не слушал ни криков Гермионы, ни мата, которым меня покрывал Блейз за такой бред, что снова посетил мою голову, я просто хотел сбежать, спасти столь прекрасное существо, как Клювокрыл. Почему люди так тупы и не могут понять, что даже жизнь маленького паука ценна. - Давай, Клювик, улетаем. Давай, малыш, лети. – Я уткнулся носом в его перья и негромко стал петь, точно зная, что любое животное, даже человек, не могло устоять перед моим голосом, и он делал то, что мне хотелось. Вспомнил, что за эту способность Ян всё время называл меня сиреной, а Крис говорил, что попал под мои чары. – «Когда мир вокруг тебя рушится. Забирая всё, что было дорого. Знай, что мы можем уйти в вечность, стоит только захотеть. Мы можем жить в том мгновении, что нам принадлежит. Это в наших руках. Мы с тобой прекрасны. С нами всё будет в порядке». Рон не успел меня поймать, мы с Клювом уже взмыли в небо, лететь на нём было так же прекрасно, как и жить с родителями, в Хэллоуин делать ужасный попкорн, от которого точно будут болеть зубы, но мы всё равно это делали и смотрели Пятницу тринадцатого, потому что нам это нравилось. И это мне тоже нравилось. Рон сидел на земле и рвал на себе волосы, что выглядело очень комично, Гермиона о чём-то говорила с Хагридом, который не переставая плакал в свой огромный платок. Блейз что-то творил в кустах малины, отчего у меня на губах появлялась улыбка. Моё мгновение счастья закончилось тогда, когда Клювокрыл стал спускаться, я кричал на него, просил этого не делать, но он не слушал меня, и в результате мы всё же оказались на земле. А следующее, что я помню, это как сидел на земле и плакал, ведь минут десять назад Клюву отсекли голову… - Гарри, всё будет хорошо. – Голос Гермионы дрожал даже хуже моего, но она водила рукой по моей спине и старалась, как могла, утешить меня, такого слабого и убитого от того, что не стало самого прекрасного зверя, что я имел честь видеть, ну кроме Хлопа, он отдельная тема для разговора. Мы все, включая даже Блейза, сейчас плакали, может он не так горько ревел, как я, но по его красивым аристократичным щекам тоже катились слезы. Рон опустился рядом со мной, Гермиона и до этого была уже около меня, а вот Забини стоял в сторонке, ведь тогда он думал, что не часть нашей команды, и отчасти это и было так… - Я, наверное, пойду. Вот только… – Я вытер рукавом свой нос и посмотрел на парня, который стоял недалеко от нас и мялся, не зная, что ему сказать. – Мне так жаль, он был хорошим. И вот. – Но не успел Забини что-то достать из кармана, как на него со спины прыгнул огромный чёрный, как ночь, пёс, его глаза горели, и я даже испугался грешным делом. Пока до моего подгнившего мозга не дошло, что это, блин, был Сириус. - Стой! – Я уверенно побежал в погоню за крёстным, который, по всей видимости, решил тоже поддаться полнолунию, но я не успел, в очередной раз я остался позади, а тот, кто был злодеем, вырвался вперёд. Блэк затащил плачущего Блейза в тот самый проход под ивой, которым я не стал пользоваться, чтобы не умереть, чего греха таить. Меня это дерево пугало также, как люди в костюмах привидений из крика на Хэллоуин, а что если в голову им придет идея, например, фильм воссоздать! – Что делать… - Гарри, я не хочу тебя расстраивать, конечно, но что, если Блэк тебя всё это время обманывал. – Гермиона смотрела на ивовые ветви, которые не могли пока что до нас дотянуться, а я сжимал кулаки до белых костяшек. Если это было так, то Сириус будет умолять меня о поцелуе дементора, потому что то, что с ним сделаю я, будет в миллиарды раз хуже. - Я сделаю ему очень больно. – Я достал из заднего кармана карту мародёров и обратил внимание на тайный ход у ивы, там была ветка, на которую надо было нажать, и дерево прекратит на какое-то время бунтовать. - Я, конечно, всё понимаю и поддерживаю, но как мы туда попадём? – Рон, как и все, смотрел на дерево, которое с легкостью могло нас убить, и я его понимал. - Ножками, Рон, ножками. – Блять, мне удалось из зеркала изъять кусок магического камня, справиться с огромной змеей и пережить этот грёбаный год, и я точно сумею преодолеть это дерево! Сумею, значит, в лепёшку разобьюсь, но попаду туда. Как говорил Крис, в трудные минуты человек показывает своё истинное лицо. И вот моё. - Гарри! – Гермиона закрыла глаза, а Рон хотел броситься за мной, но я лишь без страха запрыгнул на одну из лиан, которая, разрывая ветер, металась, как хлыст, туда-обратно. Листья ивы ранили лицо, руки и шею, но вытерпев любое истязание, которое обрушилось на моё тело, как только я оседлал это ненормальное дерево, я сорвался с ветки в самый подходящий момент, когда мог оказаться прямо возле прохода. Падал я долго и приземлился, ударившись о все ветви, но всё же оказавшись на земле со сто одной ссадиной и синяком. Я сумел угомонить дерево раньше, чем оно меня убило. - Быстрее, ребята, всего десять секунд! – Место, куда мы попали, мне смутно напомнило логово пауков. Плохое сравнение, главное, Рону о нём не говорить и всё будет в порядке, пробираясь по туннелю с кровавыми остатками на земле, ошметками одежды да поломанными корнями, я в действительности стал волноваться за Блейза. Выбравшись из туннеля, мы оказались в подвале старого дома, который пропах плесенью и пылью, около нас крались мыши, весь потолок был в паутине, и я пришёл к мнению, что та хижина Дмитрия была схожа с этим подвалом за исключением того, что там воняло тиной. Собравшись, мы тихо стали красться по следам из крови, которые оставил мой, по всей видимости, сумасшедший крёстный, а я так понадеялся на нормального члена семьи. Как бы тихо мы не шли, даже на чердаке, где жили мыши, нас было слышно, тогда вопрос, почему мы шли медленно и тихо, всё очень просто, попасться в ловушку никому не хотелось. Дом был изрядно стар, не верилось, что тут когда-либо могли жить люди. Страшные звуки, разрушенная мебель, чьи-то кости, всякий хлам, а главное, ужасного вида следы когтей на стенах. Словно тут держали зверя, и пугало даже больше то, что были и свежие, и их-то точно не мог оставить Сириус, слишком малы лапы для такого. Нужная нам дверь была едва закрыта, а её петли с трудом могли уже держать такую тяжесть, и казалось, в любую минуту та могла упасть. Я вошёл первым, а за мной Рон с Мионой, ребята, увидев на старой кровати Блейза, кинулись к нему, я же остался стоять на месте, меня одного не покидало чувство грядущей опасности. - Гарри! Это не собака! Это Блэк, он анимаг! – Дрожащим голосом сказал Забини, его руки, как и всё тело, дрожали, лицо было в ссадинах и грязи, отчего он выглядел таким невообразимо хрупким. - Я знаю. – Сжав руки, я наблюдал за тем, как мой крёстный закрыл дверь, он всё это время стоял за ней, его синие глаза совершенно ничего не выражали, но вот его ухмылка выдавала его с головой, он был рад. – И чего это сегодня все решили меня обманывать? Я никак не могу понять. – Это уже становилось действительно обидно, я выставил кулаки вперёд, намекая на то, что если он двинется ко мне, то ему не повезет. Да, моё тело маленькое, но Ян всегда говорил, что лучше быть небольшим, ведь тогда у тебя был действительно шанс выиграть. Может, Дмитрию я и не показал, что умел драться и заступаться за себя, лишь только потому, что он был не реальных габаритов, и его не останавливал даже нож в теле. А вот Сириус так и не успел полностью восстановиться, и победить его проще, чем украсть книгу. - Гарри, ты не поднимешь на меня руку. - Двинешься на меня, и я покажу тебе, что значить боль. – Я встал в боевую стойку, когда мой родственник двинулся. Я мог на него напасть первым, это было куда проще, чем просто стоять и ждать его атаки, но я хотел узнать всего одну вещь, которая не дала бы мне спать по ночам. – Почему ты предал меня, или ты врал самого начала? – Эта догадка не радовала меня, ведь тогда он изначально видел во мне только какую-то свою цель, может даже ту, о которой писали без остановки в газетах. – Тогда я могу даже понять, почему ты не дал затрахать меня дяде, сам хотел или же отдал бы меня своему лорду. - Гарри, нет! – Оу, его глаза даже загорелись, что же нет, не лорду, что хотел принести меня ему в жертву, типа тогда он восстанет более могущественным и крутым. Или ему стало жалко бедную сиротку, которую все хотят поиметь, чтобы после она никогда даже и не мечтала об обычной жизни, ведь куда грязной шлюхе обычная жизнь подростка. Или всё было куда проще, он хотел банально меня убить. У Дмитрия хоть котелок интересно работал, а тут всё, оказывается, было донельзя просто, даже как-то скучно. – Всё не так, как ты думаешь. - Ну а как же мне тогда думать? Ты напал на близкого мне человека, сломал ему ногу, притащил в место, где только и снимать фильмы про убийц! А после, мать твою, ты говоришь, что я всё не так, сука, подумал! А как тогда мне, к хуям, думать, а?! – Я махнул рукой на эмоциях, и остатки занавески вспыхнули алым огнём, честно, я этого не хотел, ну может быть самую малость. - Я понимаю твою раздосадованность. – Да конечно, он, блин, понимает, вот только я не расстроен слегка, я, ко всем магическим членам, в бешенстве! - Где блин я «раздосадован»?! Это другое. Я ненавижу тебя, я в гневе и на твоём месте сказал бы сейчас что-то такое, что позволило бы тебе не пойти на шаверму в России! – Но вместо моего родственника ответил мой учитель, и так, что теперь неделю точно у меня будет болеть всё тело! Он кинул в меня ступефай, да как он вообще такое сделать мог, это я тут жертва, спешу напомнить. - Гарри! – В три голоса за меня закричали друзья, я же, поднявшись с пола, метнул в профессора такой взгляд, после которого никто не выживает, а их тела не находят даже через миллионы лет. - Я в порядке. - Гарри, прости меня, но Сириус тут не причем. – Скажу это честно, я бы в жизни этого не сказал, если бы не был так зол в тот момент. А я был, поэтому даже не буду стараться краснеть. - Знаете, что, профессор, а вам не кажется, что так на вас влияет личная связь с ним, если вы трахаетесь, то это никак не влияет на то, что он не может быть убийцей. – Да уж, я заставил профессора прослезиться, на его ореховых глазах выступили слёзы и медленно покатились по щекам, которые были алыми, словно моя мантия ловца. Стыдно. - Я поймал мальчишку лишь потому, что у него в кармане крыса! *** Мне было очень стыдно и совестно, и я старался смотреть только в правую часть леса, потому что всё оказалось так, как говорил Сириус, а я повёл себя как подозрительная тварь без сердца… Да-да, именно таким я и был, просто сука бессердечная. Стыдно должно быть, Поттер. - Гарри. – Я поднял свою виноватую голову на профессора по ЗОТИ, он сел рядом со мной на поваленное дерево и аккуратно взял мою руку в свою. - Сириус мне рассказал про твою болезнь, и то, какой ты не обыкновенный мальчик, я понял в первые десять секунд в поезде. – Он убрал темные пряди моих волос со лба, которые всё это время прятали уродливый шрам. – Гарри, я не злюсь за твои слова, и мне ясна твоя обида, ведь тебе показалось, что единственный, кому ты мог верить, оказался злодеем, мне бы тоже было бы больно. – Мне пришлось снова опустить голову, чтобы профессор не видел, как сейчас наполняются слезами мои глаза. – Я тоже долгое время не верил ему, но ты меня заставил поверить в невиновность Сириуса, и он так сильно тебя любит, что простит абсолютно всё. Иди к нему, я пока послежу за Петтигрю и тем, чтобы Забини того не забил. – Профессор помог мне подняться, обнял и, поцеловав в лоб, направил к моему крёстному. Я шёл к нему на ватных ногах, поверить не могу в то, что говорил ему все те неприятные слова и думал о нём в том ключе. А самое плохое, посмел сравнить с Дмитрием. Разговор вышел трогательным, он рассказывал мне о доме, в котором мы будем жить втроём, он, я и Люпин, это было бы очень волшебно. Как сказал Блэк, он не сдастся и найдет такое лекарство, которое меня бы исцелило, потому что, по его мнению, три года - это слишком малый срок для нашей жизни, он хотел столько много всего сделать со мной и для меня. Мы стояли и смотрели на Хогвартс, он сказал мне, что время, проведенное тут студентом, было лучшим в его жизни, и что его самая заветная мечта, это чтобы мои болезни оказались страшным сном поутру, а ещё снова зайти в стены Хогвартса свободным человеком, которым он и должен был быть. И я был согласен со всеми его словами, даже про болезнь, смириться, я смирился, но всё же иногда, как и любой другой человек, мне ужасно хочется просто проснуться уже здоровым мальчиком, а не больным от некой формы рака. Но наши задушевные разговоры и смех на спинами прервала тень одной старой слизкой змеи, которой вот ну никак не сиделось в её подземельях. - Мистер Поттер, мисс Грейнджер, а также мистер Уизли и мистер Забини, вы все живо ко мне за спину. А вас, профессор Люпин, я попрошу отойти подальше, а ещё лучше, скрыться в той яме, в которой вы привыкли прятаться всегда! – Вот ни один год, даже месяц не мог обойтись без того, чтобы этот человек не следил за мною, ведь именно моё имя он сказал первым и ко мне этот урод грязноволосый стоял ближе всего. – Блэк. – Сказал так, словно смерти пожелал, не меньше. – Только тронь его, даже его волос, и я тебя тут же отдам голодным дементорам, вот они-то рады будут. – Профессор навёл палочку на моего крёстного, а после властным холодным голосом, теперь понятно у кого Малфои учились, он позвал меня. – Ко мне, Поттер. – Чтобы никакое заклинание не полетело прямо в голову моему крёстному, я двинулся к Снейпу, который готов был чуть ли руку мне не сломать, когда я стоял возле него. – И почему вы не могли просто учиться тут, вам обязательно было везде лазить, как вашему отцу! – И вот что каждый раз за претензии к моему отцу, у меня тут два ответа, либо сальный был влюблён в мою маму, а это может быть, вы её видели! А второе, в моего отца, всё то же продолжение, что и с мамой. Ну либо они настолько друг друга ненавидели, что эта ненависть в итоге перешла даже на меня… Рон держал Блейза на руках, а тот так невинно покрывался краской, но при этом очень крепко держался за Уизли, Гермиона стояла рядом со мной и держалась за край рукава моей мантии, словно это могло защитить её от любой опасности. Уже давно стемнело, а звёзды с полной луной освещали всё вокруг, как фонари, Петтигрю был связан, и на него была направлена палочка профессора, абсолютно всё было под контролем до одного мгновения. - Северус, не глупи, оглянись, никто не боится Блэка, и это неспроста. Тебе вот не кажется, что Питер должен сейчас быть мертвым, вот уже как двенадцать лет. – Старался изо всех сил убедить непрогибаемого профессора профессор Люпин, но тот стоял как статуя в музее, молча и сохраняя одно и то же лицо. Пока серые облака, что скрывали полную луну, не решили разойтись в стороны, показывая своё превосходство и силу над слабыми и проклятыми душами этого леса. Из всех уголков леса стал доноситься вой волков, и мы, как те, что хорошо учились на уроках, знали, что вой это был отнюдь не волков, я даже читал, что обычных животных в этом лесу просто нет. Вот тогда все мои догадки и предположения стали явью, я весь год видел в профессоре Люпине нечто странное, он болел чаще меня, либо у него был рак, что, как я думаю, не так, или же те три дня до полнолуния и после были не просто так. Он оборотень, и луна, что облила его своим светом, это подтвердила, ломая кости в его теле, обращая его в одно из тех чудовищ, о которых пишут в детских книгах. Я увидел то, что меня напугало больше людей в больнице, которые ждали врачей, в то время как они медленно умирали. Или люди в действительности думают, что время лечит, так вот это не так, во всех понятиях не так. - Ремус, ты можешь это контролировать, ты не животное! Ремус, не поддавайся! – Кричал и хватался за своего любовника Сириус, а мы с ребятами, как стояли возле декана Слизерина, так и стоим, как бы сильно я его не ненавидели, но соглашусь, очень был рад тому, что он сейчас был тут. - Поттер, зайдите за меня, и когда я досчитаю до пяти, мы побежим. - Вас что, не учили, когда вы убегаете, за вами наоборот бегут. Надо стоять и не показывать страха, а с учётом того, что у Рона на руках раненый, далеко мы не убежим. – Как же я на себя разозлился от того, что не взял с собой свой маленький томик, он бы мне не помешал, там как раз было заклинание, как управлять оборотнем в полнолуние… - И что же вы тогда предлагаете, мистер Поттер? – Мысли роем пчёл кружили у меня в голове, а что я мог предложить, что я мог сделать сейчас. Пока приятная тяжесть у меня на шее не напомнила про себя, точно, спасибо тебе, Малфой. - Всё просто, возьмитесь все за руки, Рон как можно сильнее прижми к себе Блейза, Гермиона схватись за Рона так, словно тонешь, а другой рукой за профессора. – Я достал из-под мантии свой кулон с гербом семьи Малфоев и улыбнулся тому, что вспомнил, всё же этот кулон делал его прошлого хозяина в моих глазах спасителем. – Профессор, прошу вас, возьмите меня за руку. – Снейп слегка неуверенно, но всё же стиснул мою руку в своей, я закрыл глаза, чётко представляя мед.крыло и сжимая медальон. Я думал лишь о том месте, но когда открыл глаза, то стоял по-прежнему на той полянке и Гермиона тоже, но не было ни Снейпа, ни парней… - Ну, мы хотя бы уверены, что Рон и Блейз в безопасности, а ещё, что не маловажно, мы избавились от Снейпа. – Я покивал, да, это всё было, конечно, важно, особенно последнее, ведь теперь я мог не волноваться из-за губ Сириуса, но три вопроса, где мой медальон, куда попали ребята, и где, мать его, Петтигрю. - Гарри, беги за крысой, он не должен убежать, а я задержу Ремуса. – Профессор был уже наполовину волком, а его глаза стали жёлтыми, и я до боли не хотел оставлять крёстного одного с ним, ведь неизвестно, что может случиться. Но также я не мог дать сбежать этой крысе, она и так уже набегалась, из-за неё пострадал не один человек, и я обязан во что бы то ни стало поймать этого урода. - Нет, Гермиона, давай со мной! Ремус оборотень и ты, не ранив его, не остановишь. У меня просто не было выбора, когда я ринулся в лес, Гермиона, не отставая от меня, а иногда и обгоняя, так же мчалась опасности навстречу, лишь бы только найти ту дрянь. Он должен сидеть в тюрьме, он, а не Сириус, а я заслужил семью. Я перепрыгивал через корни, уворачивался от хищных пауков и мышей, которых тут была тьма непросветная, бежал так быстро, что едва мог чувствовать свои ноги, и это было крайне опасно, ведь зачастую мои рецидивы случаются, когда я бегаю, и упасть сейчас было сравнимо со смертью. - Гарри, я его не вижу. - А я слышу. – Его мысли были такими очевидными и чрезвычайно громкими, так что я легко мог его сейчас догнать, и срать на всё и даже на то, что тот был крысой и просто быстрее меня передвигался. Но как я и думал, в самый неподходящий момент я споткнулся и встать у меня уже не получилось, я не чувствовал своих ног, лежал в какой-то слизкой траве, но крепко в руке сжимал жирное крысиное тело. – Я не дам тебе уйти. - Гарри… – Гермиона была позади меня, и когда я быстро обернулся на подругу, я увидел ужас, что покрыл её детское лицо, которое в этот момент стало неестественно взрослым, а волосы седели в некоторых местах. Прямо мне на лицо капнула пара тройка крупных и густых капель слюны, которая провоняла, как и пасть хозяина, гнилью мертвых тел, и я не был уверен, что тела не являлись человеческими… Подняв голову, я увидел миллионы зубов, острых, прямо как у акул, на меня дыхнул вонючий монстр, а после зарычал так, что даже деревья сотрясались от ужаса и страха. Никто бы не винил Гермиону, если бы она сейчас убежала, но вместо этого она выхватила свою палочку и кинула в него первое пришедшее её на ум заклинание, но оно не подействовало. - Уходи. Убегай! - Я не оставлю тебя! – Гермиона схватила палку и кинулась на монстра с рыбьим хвостом и лапами, как у льва, но мне не надо было быть магом, чтобы понимать, эта тварь съест её. И когда его пасть открылась, и оно готовилось к прыжку, я первым его укусил за лапу. Он откинул меня с такой мощью, что я проломил своим телом дерево, но крысу так и не выпустил из руки. Чудовище, побежав на меня, схватило именно за ту руку, в которой была крыса, я чувствовал, сомкнись челюсти сильнее, стану без руки, так что разжал пальцы и стал ими царапать нёбо монстра, и он выпустил руку. Я всё так же не мог пошевелить ногами, а с этой минуты и одной рукой, Гермиона кинулась на спину твари и стала колотить её дубинкой, но тот откинул её тело примерно так же, как и моё. Привалившись спиной к дереву, я заглянул в янтарные глаза существа, что оборвёт мою жизнь, радовался лишь только тому, что Питера уже нет, крыса померла в желудке этого монстра. Я терял сознание и чуть ли не умирал, когда появился ангел, он спустился с неба и проткнул существо своим клинком. - Привет Морфей. – Раненый монстр убежал, а мой вечный герой в белом побежал ко мне, его светлые волосы коснулись моих рук, и я улыбнулся ему, было приятно увидеть что-то прекрасное перед смертью. – Я даже соскучился. - Знаешь что, Поттер, моя обязанность тебя убить. – Но в его глазах читалась такая любовь ко мне, что даже слепой бы понял, он меня никогда убить не сумеет, дурак, полюбил меня. - Тогда просто уйди, только Гермиона, забери её в замок или отнеси к Хагриду, только не тут, а я сам умру, крови слишком мно… – Всё потемнело, и я просто уснул, как от усталости в больнице жаркими летними деньками.