В глаза беспамятству

Не самое приятное утро. Если я глаза закрою, То, что слышу, тоже скрою. Ложь и правда с диким воем Понесутся вслед за мною. - Класс опустел всего на двух человек. Это прискорбно, - Ашурамару сидит за столом. Царапает ноготками деревянную поверхность стола. Смотрит на собравшихся игроков и даже немного хмурится. - Вы не такие глупые. Он наверняка сказал бы, что зря разрешил им думать самим, но слова эти так и не прозвучали. Достаточно лишь того, что демон может следить за ними всеми, а уже о том, кто там что, где и как думает - ерунда. - Нам нужно подвести итоги сегодняшней ночи, чтобы перейти к голосованию. Этот процесс мне нравится меньше всего, тем не менее, нам нужно расправиться с этим побыстрее. В руках появились две корочки с игровыми документами. То еще нововведение, которое скорее было абсолютно бредовым, нежели полезным. - Сегодня нас покинули Эндо Яйой и Мито Дзюдзо. Забавно, - документы оказываются на столе. Больше демона они не интересуют. - Полиция решила, что не будет никого убивать, а лучше допросит подозреваемого, но и тут они облажались. Едва слышно, как где-то на задних партах цокнула языком Шиноа. Сплетни и слухи Назойливей мухи, Но я их не слышу, Я просто их выше. - Орава путан развлекалась с абсолютно бесполезным игроком, словом, облажались абсолютно все. С этим я могу только вас поздравить, - Ашурамару хлопает в ладоши. Звук глухо отталкивается от стен класса и не вступает в дуэт с хотя бы одним таким же. Игроки молча ждут. - Ну, раз уж вам так не терпится, мы приступим к голосованию. Кто будет тем смельчаком, который первый предложит кандидатуру? Молчание длилось недолго. В воздух взметнулась девчачья ручонка. - Айко Айхара. Внимание тут же переключилось на девушку, которая сидела в начале класса на первых партах. Оборачиваясь на вдруг выдвинувшего ее человека, она стиснула зубы. Отвернулась. - Смело. Хочешь закончить быстрее или данные есть? - демон прищурился, а затем, откинувшись на спинку стула, громко произнес: - Все те, кто голосует против Айко, поднимите руки. Айко поднялась на ноги. - Тогда я выдвигаю ее! Пусть будет честно! Выбор девушки пал на Шиноа, которая и проголосовала против нее. Хираги послушно поднялась на ноги. Ашурамару это, кажется, только откровенно смешило. - Хорошо, будет так. Тот, кто голосует за Айко, поднимает руку. Игроки подняли руки. Переместившись с кресла на стол, демон внимательно пересчитал голоса, указывая на каждого игрока указательным пальцем. Считал внимательно, чтобы не сбиться, ведь промах сейчас может дорогого стоить. Затем руки подняли те, кто голосовали за Шиноа. Пересчитав все голоса несколько раз, чтобы быть абсолютно уверенным в своем вердикте, Ашурамару улыбается: - За Айко на два голоса больше. Мало что значат Других неудачи. Слова быстротечны, Дела будут вечны. Глаза Айко широко раскрылись. Ладони сжались в кулаки. Плечи задрожали. Через край била даже не дрожь, а помесь страха и отчаяния. Скорее всего, эта смерть окажется бесполезной, а оттого и такой болезненной. Ведь все смерти рано или поздно можно оценить по шкале боли. Она медленно подходит к учительском столу, разворачиваясь лицом к аудитории. Едва держится на ногах, дрожит и, кажется, совершенно не понимает, был у нее промах, не было, и сделала ли она вообще что-то. Скорее всего, нет. Сделав глубоко вдохнув, закрыла глаза. Успокоилась. Оказалась готова умереть. - Кто-нибудь хочет выстрелить? - в руках у демона обыкновенный пистолет. Он крутит оружие в руках, смотрит на каждого, щурится хитро, а затем качает головой. - Так не пойдет. Кто-то из вас должен выстрелить. Не могу же я сам со всем разбираться. Окинув взглядом каждого, останавливается, в конечном итоге, на одном. - Микаэла. Бросает пистолет так, чтобы вышеназванный сумел поймать его. Где-то неподалеку тихо, но в предвкушении, кто-то ахает, а кто-то стискивает зубы от злости, ненавидя себя за то, что обстоятельства от него сейчас не зависят. А так жаль. Поднимая пистолет, Мика делает три выстрела в грудь. Без перерыва, без какого-либо сожаления во взгляде и, уж точно, без каких-либо лишних эмоций на лице. Это ни к чему. Убийство - просто обязанность. В разный бред не верить, Конечно, можно. Тело исчезает, не оставив после себя ни капли крови. Ашурамару усмехается. - Неплохо. Я даже поверил в то, что ты всегда был таким невозмутимым. Этот пистолет ты передашь завтра тому, кому захочешь. И выстрелить должен будет уже он. Кстати, она была ни в чем не виновна. Обычный мирный житель, который просто боялся умирать. Бывает и такое. Демон выдерживает паузу, но небольшую. - Думаю, что на сегодня мы закончим. Жду вас завтра с новыми ночными результатами. Он исчезает так же мгновенно, как появляется, предоставляя людей в аудитории самим себе. Шиноа, поднимаясь с места, тут же стремится покинуть комнату. Идет быстро, не оглядываясь и не реагируя на попытки Йоичи остановить ее. Парнишка наверняка понял, что ошибка эта была допущена случайно, как и любая, которая вообще могла быть Хираги допущена. Она и не замечает, как следом за ней увязывается кто-то. Останавливается в дальнем углу коридора, утыкаясь в стену лбом и, кажется, даже ударившись об эту стену пару раз. - Дура. Дура. - Да нет, не думаю. Она оборачивается. Видит рядом Шинью. Стоит весь такой из себя беззаботный, выглядит как мамочка, которая пришла утешать ребенка, которому не купили то, что ему так хотелось. - Почему? - Не твоя вина, что она не оказалась темной. Я же говорил, что это только предположение, - запуская руки в карманы, он повел плечами. - Не нужно было быть в этом уверенной. Лучше бы проверили догадки, а потом... - Уже без разницы, что кто будет проверять, тебе не кажется? - Кажется. Но мне же нужно тебя подбодрить, а то совсем раскисла. Ну, иди сюда. И она идет. Медленно, нехотя, но идет. Шиноа едва ли достает Шинье до груди, но это совсем не мешает уткнуться куда-то туда лбом и оказаться в объятиях. Он даже гладит ее по волосам. Бред. Нескончаемый бред, который будет продолжается без каких либо отсрочек, но совсем недопустим. Не должен быть таким. - Опять нянчишься? Голос ей знаком, но на это хочется забить здоровенный болт. Для нее его пока что не существует. - А как же? - тихо, по-доброму смеется Шинья. - Ты сам видел, как некрасиво получилось. Догадка Курето оказалась неверной, вот так и получилось. Глен ворчит что-то себе под нос о том, что "доверяй, но проверяй", но между этими стадиями должно быть еще что-то вроде "допроверяй", которое дает догадке какой-то смысл. А если смысла нет, то для чего вообще существует догадка? - Сама виновата. - Ой, брось. Я бы в ее возрасте так же поступил, - затем он обращается к Шиноа, выпуская ее из объятий. - Иди. Тебя там ждут. Она, в самом деле, уходит, говорит что-то в роде благодарности по дороге, но Шинья уже только делает вид, что слушает. - А теперь что делать? - Не знаю, - медленно шагая в противоположную сторону - судя по всему, к другому выходу - Хираги оглядывается на Ичиносе, проверяя, поспевает ли тот за ним - но тут не поспевать было бы весьма проблематично. - Мне кажется, что надо поменять тактику Курето, какой бы она не была. Копать в том месте, а не песок в песочнице. - То есть, тебе кажется, что мы с ним в песочек играем? - Слишком взрослый и бесполезный песочек. Не считать потери Совсем несложно. - Подвезти? Недавно у Шиньи появился новый автомобиль. Он все шутил о том, что подобрал где-то, вот и стала его, но Глен-то знал, что отвалить за эту красавицу пришлось довольно много. К слову, довольно нехилую красавицу. Красную. - Смотря, куда. - Домой, куда же еще, - крутя на пальце ключи, он прислоняется к двери спиной. - Если хочешь, можем заехать куда-нибудь, но это на твое усмотрение. Да, да, да. - Если только за парой бутылок пива. - Пива? С ума сошел? - хмурится Шинья, забираясь внутрь автомобиля и жестом приглашая Глена сделать то же самое с другой стороны. - Тогда уж бутылку хорошего вина, чтобы деньги пропадали не зря. Вино Ичиносе любил гораздо меньше, но решил не отказываться. Потому что спорить бесполезно. Он забирается на сидение рядом с водителем, закрывая за собой дверь. Думает, что тайком пива все же прихватит. - Если мы купим алкоголь, ты будешь вынужден остаться у меня до наступления нашего часа. - А какая разница? Все равно пришлось бы идти. Гурен рассуждает логически, потому что ближе к ночи им все равно придется собраться, перед тем, как что-то решить, а это требует времени. От одной бутылки вина они не станут амебами, едва ползающими друг за другом. Бродим в темноте по городу, И смысла в жизни нет. - Курето делает все не так, - делает заключение Глен, когда бокал наполняется вином. Белым. Сухим, кажется, но об этом он не спрашивал, да и, если честно, не очень хотел спрашивать. - Ему нужно не тыкать беспорядочно, а искать связь. - Он может убить тебя с легкостью, не вздумай сказать ему об этом. Шинья наполняет и свой бокал. Пожимает плечами, отставляя бутылку и беря бокал в руки. - Ему бы сказать как-то непрямо. Сдвинуть ровненько, а не резко. Он верен своим убеждениям, как никак. Знает, как лучше, но из-за этого наверняка половину мирных жителей перебьют. Делает глоток. Хорошее вино. Ичиносе выпивает содержимое своего бокала гораздо быстрее, ставя бокал на столик и откидываясь на спинку дивана. Однако, спина соскальзывает, и, в итоге, он оказывается на подушках, где расположиться можно гораздо удобнее. - Ты сам-то что предлагаешь? Как исправлять ситуацию? - А никак, - Хираги снова пожимает плечами, чуть покачивая головой. Пьет вино гораздо медленнее, отставляя бокал несколько раз. - Я надеялся, что у тебя есть какие-то мысли, потому что я пуст. Пустышка, понимаешь? - А мне казалось, что у тебя всегда есть, за что ухватиться. Глен усмехнулся, а Шинья только натянул улыбку уголками губ. - В чем-то ты прав, но... нет. Все, кто не верит, Что мир черно-белый, Что есть ложь и правда, Что есть "да" и "нет" всегда, Сказку цветную Себе нарисуют. Вино кончается слишком быстро, а стрелки ползут мучительно медленно. У Гурена затекла спина и хочется сесть поудобнее, но мешает Шинья, расположившийся на другой половине дивана слишком вальяжно. - Подвинься. - Зачем? - Я хочу лечь удобнее. - Мне удобно так. - Иначе лягу на тебя. - Попробуй. Хираги знает, что Ичиносе взять на слабо невозможно. И знает, что он все равно ляжет так, как ему будет удобнее. Пусть даже это самое "удобнее" будет на перине у самого Сатаны. Ему удалось даже не сесть, а лечь. Лечь, в самом деле, на Шинью, кладя затылок на его грудь. Шинья не жалуется - его, судя по всему, тоже все устраивает. - Там осталось хотя бы немного? - Ты вроде хотел прихватить пива? - Не успел. Может быть, в самом деле не успел - кто его знает - а, может, и не захотел, понадеявшись, что бутылка вина будет не одна. Но оказалось все не так, как надеялся Глен. Все оказалось так, как хотелось Шинье. Но яркое завтра Шепнет: "Слезы не вода". - Сколько у нас времени? Шинья смотрит на часы. - Четыре часа. - Так много? Гурен был уверен, что времени прошло гораздо больше. Но часы, в самом деле, показывали только одиннадцать. Слишком много времени, за которое они могут что-то обсудить, но обсуждение как-то совсем не клеится. Клеится только тишина, такая приятная, что ее будто можно потрогать пальцами. - А чем ты хочешь заняться? - Мне говорить вслух? - С ума сошел? Да, да, да. - Пьяный дурак. - Сам же говорил, что ничего от одной бутылочки не будет, - Глен посмеивается, нависнув сверху. Щурится хитро-хитро, смотря Шинье в глаза. Обычно все отводят взгляд. Потому что не могут смотреть в глаза друг другу, потому что инстинкт такой, нет в них задатков вожака. А в этом придурке есть даже то, о чем Ичиносе остается только догадываться. - А если вернется Курето? - Будет смотреть и завидовать. Мы привыкли к лжи и холоду, И будущего нет. У них еще есть масса времени до того момента, как Курето захочется что-то обсудить. Обычно этот идиот только излагает то, что придумал сам, но так, что большая часть остается при нем. Он не говорит ни о чем прямо, но это никому и не нужно. Глен не думает о том, что может сказать Курето, когда зайдет. Глен думает о том, что на губах у Шиньи почти не осталось вина, когда целует. Глен думает о том, что Шинье стоит хоть иногда бывать на пляже, когда расстегивает пуговицы на рубашке. А Шинья предпочитает ни о чем не думать, потому что мысли - лишний груз. Для чего нужна нам жизнь? Зачем от боли стынет кровь?