Нам не нужен рай

Написано в соавторстве с Sora Vanilla (diary)

Последние два года для Сузаку прошли будто бы во сне: холодном и мрачном, полном отчаяния и душевной боли. Тот мир, за который он заплатил своими именем и свободой, стал для него же тюрьмой, кандалами и маской, скрывающей лицо и всю прошлую жизнь. Зеро. Он полный Зеро, ноль, человек, которого формально уже нет на этом свете. Все, что у него осталось – имя лидера Ордена – да и то вовсе не ему принадлежало. Единственным человеком, знавшим о нем практически все, была маленькая девочка Наннали – ныне красивая молодая Императрица, защитница мира и справедливости, девочка, сумевшая побороть гиасс и инвалидное кресло. Только теперь, когда Сузаку немного повзрослел и в полной мере ощутил груз взятой на себя ответственности, он понял, насколько был глуп и зелен тогда – но все еще боялся отказаться от своих идеалов, напоминая себе о благих целях, ради которых он жертвовал не только своим именем, но и жизнью лучшего друга. Тогда ему действительно было плевать на себя, а теперь из-за нехватки общения и переизбытка свободного времени бывший рыцарь начал себя жалеть. Последние несколько недель Куруруги усиленно думал об отставке. Мечтал о маленьком домике где-нибудь в глухой японской деревушке, восстановленной силами Административного Округа Японии. Туда, где его лица никто бы не помнил, где были бы природа, огород и беседка. Им с Артуром было бы там хорошо. Одиноко, но хорошо.  Сильную потребность в таком одиночестве Сузаку ощутил только тогда, когда начал замечать, как маленькая немощная девочка постепенно превращается в сильную личность и просто красивую девушку. Она напоминала ему Юфи – и это сравнение ночами не давало ему покоя. Он вспоминал ее блестящие решительные глаза и веселый смех – Наннали смотрела так же: настойчиво, но со всей добротой и нежностью. А Сузаку оставалось лишь смотреть ей в спину, сопровождая на всевозможных банкетах и советах, где нельзя было ни есть, ни пить. Вокруг оставались только духота костюма и боль от собственного бессилия. Последней каплей стало решение юной Императрицы выйти замуж. Не просто так выйти, а в политических целях, дабы установить крепкий союз между двумя государствами, приобрести сторонников и мощную поддержку. Новая жертва, на которую решилась девушка, была ничуть не лучше решения Сузаку надеть на себя маску Зеро. Но переубедить ее он не мог, а смотреть как девушка, к которой он, возможно, питал отнюдь не дружеские чувства, с героической покорностью отдает себя другому, было невыносимо. Впрочем, он точно знал, что у человека без имени нет никакого шанса на то, чтобы всегда быть рядом с ней, а заниматься мазохизмом за прошедшее время порядком надоело. Иногда прошлое представало перед ним в ярких красках: проезжая с эскортом мимо Академии, он замечал знакомых студентов, в новостях наблюдал за лучезарной улыбкой Милли, сквозь стекло маски мог наблюдать за Ниной и Ривалзом. Каждый из них продолжал жить своей жизнью, радоваться миру – а значит, как бы ни было себя жалко, жертва не была напрасной. — Видите, сэр Куруруги… — Говорил он иногда своему надгробию, поглаживая холодный шершавый камень. — Вы ведь добились, чего хотели. Война окончилась, ты ведь этого хотел, да? Но тебе уже все равно, ты уже мертв. А я, наверное, скоро сойду с ума без тебя. — Он вяло улыбался, оглядываясь по сторонам. Привычка приходить на собственную могилу и разговаривать с пустым бездушным камнем тоже появилась недавно – вместе с решением избавиться от чертовой маски. Он даже говорил о своем решении с Наннали, и та с пониманием кивала, но легче от этого не становилось. Сегодня он пришел сюда в последний раз – попрощаться. Это могло показаться смешным – приехать, что бы попрощаться с собственной могилой, но он все-таки хотел взглянуть на нее напоследок. Возможно, это была очередная слабость, попытка найти себе оправдание, чтобы передумать, дать еще немного времени.  Отпустив таксиста, прокатившего его до кладбища, Сузаку посильнее натянул на нос козырек бейсболки и поправил очки, наученный горьким опытом. Всю дорогу парень за рулем усиленно всматривался в зеркало дальнего вида. Сложно было угадать, что именно так привлекло внимание парня: то ли что Сузаку выехал из королевского дворца и не был знаком дворцовому таксисту, то ли сам факт, что японец пытался скрыть свое лицо.  На кладбище было тихо и безлюдно. Тех редких скорбящих, навещающих своих родных и близких в тот день, парень отчаянно не замечал, глядя под ноги на рассыпающиеся под ногами камешки, прислушиваясь к их шороху. — Артур, — обрадовался Сузаку, найдя возле своего надгробия любимого кота – тот постоянно караулил своего хозяина здесь, наотрез отказываясь переселяться во дворец. Кот приветственно шевельнул ушами и покорно устроился на крепких руках, по старой привычке сжимая челюсти на указательном пальце юноши. Тот только дрогнул – до боли знакомый голос окликнул его сзади и в груди приятно защемило. "Плохо", — Сузаку обернулся, окидывая растерянным взглядом через темное стекло очков своего друга из прошлой жизни. Всегда такой веселый и безмятежный, сейчас он казался повзрослевшим и серьезным, и смотрел на вновь обретенного друга с нескрываемым удивлением.  Уголки губ чуть шевельнулись, изображая на лице горькую полуулыбку, но так и не разомкнулись, чтобы поприветствовать друга. Он напряженно молчал, то ли не зная, что сказать, то ли боясь выдать себя – пусть думает, что ошибся. — Сузаку? – Джино наконец справился с удивлением, и взгляд его стал острым и колким, брови сошлись на переносице. И тихий, хриплый стон боли: – Ты… Сукин ты сын… Стремительно кинувшись вперед, Джино схватил бывшего друга за ворот рубашки. Темные очки отлетели в сторону от первого удара, в который рыцарь вложил всю свою злобу и боль, копившиеся в нем целых два года. Второй, третий. Сузаку не сопротивлялся и даже не пытался защититься – он сам хотел этой боли. Внезапно успокоившись, Джино последний раз заехал бывшему другу в челюсть и толкнул в грудь – Сузаку полетел прямо на землю, приминая цветы возле своего надгробия. Тяжело дыша, рыцарь Круга отступил на шаг назад. Так ничего и не сказавший японец растирал щеку, размазывая кровь по подбородку. Тихо рычал на Джино Артур, всем своим маленьким тельцем ощущая напряжение, разлитое в воздухе. Глаза бывших друзей встретились. — Ничего не хочешь объяснить?..