Люблю тебя

Я проснулась из-за шума в коридоре и невольно стала прислушиваться. — Бустаманте! — гласил наш воспитатель. — Что ты опять делал в комнате Агирре? — Хотел взять конспект по биологии, — промямлил Пабло. Он и так схлопотал кучу замечаний, а сейчас его и вовсе могут лишить выходных. И, кажется, в этот раз, папочка его не спасет. — Вчера был конспект по физике, сегодня уже биология… Так зачем вы входили в чужую комнату? Или мне необходимо узнать это у тех, кто там проживает? — Нет, — выпалил парень. — Не нужно. Я вспомнил, мне необходим конспект по физике, просто я только проснулся и еще плохо соображаю. — Вам не достаточно уже имеющихся замечаний? — Достаточно. — Тогда, объясните мне, только теперь безо лжи, что вы делали в этой комнате? — Блас вновь стал приближаться к двери. Испугавшись за меня, вернее мое обнаружение, Пабло стал так, что Эредия никак не мог дотянуться до ручки. — Пабло? Что — то случилось? — я готова была разрыдаться. После всего произошедшего ночью, мне хотелось умереть. Пусть, по сути, я ничего не сделала, но совесть медленно и верно наступала на меня. — Ману-у-у, — безрадостно, но с облегчением протянул Бустаманте, — я хотел взять у тебя конспект по физике и нигде не мог найти тебя. — Я был дома, меня отпустили до сегодняшнего утра. — Сеньор Эредия, мы можем идти? Нам нужно на занятия, — проговорил Пабло, и, дождавшись кивка старосты, схватил Мануэля за руку и потянул в его комнату. Как только дверь закрылась, Ману не замечая меня, спросил у Пабло: — Какой еще конспект по физике? Ты учишься на два класса младше меня, что все это значит? — А вот что, — Пабло развернул Мануэля лицом ко мне. — Она прождала тебя здесь всю ночь. Ты даже свою девушку не предупредил, что не придешь. А она, между прочим, готовила для тебя сюрприз и всех твоих соседей выгнала отсюда, — в голосе блондина проскакивало негодование и некоторая обида за меня. Такого «Пабло Бустаманте» я еще не видела. — Мари? Что ты тут делаешь? Тебя же Блас мог застать здесь! — негодование, но не удивление. Я так хотела его порадовать, доказать, что для меня он не просто очередной мальчишка, а самый любимый и дорогой человек. Его слова больно резанули слух. Ничего не говоря, я поднялась, поправила измятую блузку и хотела уже выйти за дверь, как Пабло оттолкнул меня. — Ты рехнулась? — такое грубое слово, но в нем не было и грамма злости. Только забота. Выйдя, Пабло прогулялся до конца коридора и вернулся назад. — Иди скорее, пока никого нет, — я видела перед собой не того человека, с которым не могла находиться в одном помещении дольше пятнадцати секунд, а совершенно нового, внимательного. Этот Пабло не стремился обозвать или оскорбить, наоборот, он защищал меня. Послав ему благодарную улыбку и еле сдерживая слезы, готовые вырваться наружу, я прошмыгнула на женскую половину общежития, не встретив препятствий на своем пути. Как только я исчезла из виду парней, которые провожали меня взглядами, Мануэль накинулся на Пабло. — Что, черт возьми, тут произошло? Что ты делал здесь с моей девушкой? И что за спектакль вы тут разыграли? — Агирре был готов голову открутить блондину от бешенства. — Ману, слишком много вопросов, ты не находишь? — прищурив глаза, спросил Бустаманте. — И еще ни на один из них я не получил ответа. Вы не могли и минуты находиться в одной комнате без скандала, а тут такая забота. С чего бы вдруг? — Мануэль сделал шаг в сторону Пабло, а тот непроизвольно отступил назад. — Марица всю ночь ждала тебя здесь, а ты даже не удосужился предупредить свою девушку, что не вернешься в колледж. — Если бы она не была так увлечена перепалкой с тобой, то услышала бы, как я просил ее уйти со мной, и говорил, что ночь проведу дома. Но куда там! Ссора с Бустаманте важнее, чем любимый человек и его чертов день рождения, про который она не вспомнила! — вся обида и злость перелились через край. Мануэль подошел к своему столу и в бешенстве смел все, что на нем находилось, на пол. Сделав несколько глубоких вдохов, он все же взял себя в руки и, присев на смятую кровать, обхватил голову руками. Он давно не чувствовал себя таким разбитым. Казалось, мир перевернулся лишая его последних надежд. Ревность съедала его изнутри, лишая рассудка. Маленькая скупая мужская слезинка сорвалась с ресниц. — Ночью ей приснился кошмарный сон, и она плакала. Я услышал ее истерику из своей комнаты и примчался сюда, испугавшись, что Блас ее застукает, — уже более примирительно проговорил Пабло. Ему вдруг стало жаль Мануэля. Конечно, я и Ману уже довольно давно вместе и крепость наших чувств ни у кого не вызывают сомнений, лишь нежную улыбку. Мы сами не замечаем, как сверкают глаза, обращенные друг на друга, как с нежностью он обнимает меня, а я таю от каждого его прикосновения, будь то поглаживание по плечу или волосам. Просто слишком сильна любовь. Именно сейчас Пабло понял, что для каждого из нас ревность — это яд, который отравляет душу одного, причиняя боль другому. — Она ждала тебя, — тихо прошептал Бустаманте. — Хотела удивить тебя и преподнести подарок, а ты не пришел. — Я знаю, — так же тихо ответил Ману. Через пятнадцать минут начнется первый урок, а я не могла заставить себя прекратить лить слезы. Чтобы никто не узнал что со мной, я закрылась в одной из душевых кабинок и под шум льющейся воды отдалась на милость рвущейся на волю соленой обиде. Как так могло случиться, что мы не замечаем друг друга и того, что причиняем боль? Когда мы перестали видеть всю грубость и обиды? Куча вопросов и слишком нудные рассуждения. К черту все! Я так увлеклась ненужными мыслями, что не услышала, как кто-то еще вошел в душевую. — Марица? Что случилось? Кто тебя обидел? — с вопросами накинулась на меня никто иная, как сама королева школы, покорившая Элитный путь за первую неделю своего пребывания здесь. — Оставь меня в покое и закрой дверь, — огрызнулась я. Терпеть не могу жалость, и никогда не позволяла окружающим испытывать это чувство по отношению ко мне. Не обратив внимания на мой тон, Мия схватила меня за руку и буквально вырвала из мокрых объятий. Сорвав с крючка на стене первое попавшееся полотенце, она обернула меня в него. Я настолько была подавлена, что не осталось сил на сопротивление, а прерывистое от слез дыхание все больше затрудняло речь. — Если это снова Пабло, я ему голову откручу, — буркнула Колуччи, бережно вытирая вторым полотенцем мои волосы. — Бустаманте не при чем, — просипела я. — Нет? Но что тогда могло тебя так расстроить, что ты, не раздеваясь, зашла в душ и плакала? — удивление и неверие в происходящее светилось в ее глазах. — Это Ману, — сама не знаю почему, но мне хотелось рассказать ей все. И пусть Мия мне не подруга, главное, что на душе станет легче. — Что он натворил? Не мог же он обидеть тебя? Мануэль так сильно любит тебя. — Любил. — Он изменил тебе? — шок от предположения поразил блондинку, а я лишь отрицательно помахала головой. — Тогда что? — Он меня разлюбил, — выдохнула я, и слезы вновь полились ручьями по щекам. — С чего ты это взяла? — Вчера у него был день рождения. Мало того, что он ушел не предупредив, так еще и на ночь не вернулся. — А ты откуда знаешь, что он не ночевал в колледже? — Я прождала всю ночь в его комнате. — Как? Тебя же могли застукать и отчислить? — Не важно. Я должна была его поздравить. — А ты не догадалась ему позвонить? — лаконично заметила Мия. — Нет, — а ведь действительно, эта мысль даже не пришла мне в голову. Скольких проблем можно было бы избежать только парой нажатий на кнопки телефона. — А сейчас Мануэль вернулся? — Да, но совсем не обрадовался моему присутствию. — А где же провели ночь его соседи? — Маркос в женском крыле, он спал на моей кровати, по крайней мере, должен был, а остальные… Понятия не имею. Мия рассмеялась. — Представляю, как скромник Агилар крался в твою комнату, — ее улыбка была так заразительна, что я сама, представив эту картину, улыбнулась. — А еще реакцию девочек на новую «Марицу». Вот, ты уже улыбаешься. Все обойдется у вас с Мануэлем. Вы так хорошо смотритесь рядом, словно дополняете друг друга, — с тоской проговорила она. — Мы слишком давно вместе. Странно, раньше я не замечала в этой девушке ничего хорошего. Дочь модельера, помешанная на одежде и стиле… Я и не предполагала, что Мия Колуччи когда-нибудь выручит меня. — Тебе лучше? — заботливо поинтересовалась она. — Да, — кивнула я и нечаянно наткнулась взглядом на крохотные золотые часики на руке Мии. — Который час? — Почти десять. — Не может быть? — воскликнула я. — Почему? — Я провела здесь почти два часа и пропустила первый урок, — удрученно ответила я. — Не страшно, что—нибудь придумаем и отмажемся от директора. Сейчас главное на глаза старосте не попасть. — И то верно. Сняв с себя мокрую одежду и поплотнее завернувшись в полотенце, я выглянула за дверь. Старосты поблизости не наблюдалось, возможно, он дежурил возле классов, выслеживая опоздавших на уроки. Мы быстро прошмыгнули в мою комнату и, смеясь, упали на кровать. Спальня была пуста, все разошлись на занятия, и сейчас мне как никогда хотелось побыть в тишине, не видеть суеты соседок и не слышать их вечные споры и жалобы. — Я пойду, — легонько коснувшись моей руки, проговорила Мия. — А ты не расстраивайся. Все наладится, и вы обязательно помиритесь. Такие чувства не исчезают за одно мгновение. На уроки можешь не спешить. Я скажу, что ты заболела. — Спасибо тебе. Не думала, что мне будет помогать пустоголовая Барби, — с улыбкой ответила я. — Эй! — возмутилась блондинка. — С пустоголовой ты погорячилась! — Хорошо, пустоголовую беру обратно, — рассмеялась я. — Но Барби остается в силе. — Так-то лучше, — Мия подмигнула мне и вышла, оставив в полном одиночестве. Плакать мне уже не хотелось, да и сил на слезы не осталось. В душе царил полный покой. Прикрыв глаза, я расслабилась и уснула. Во сне больше не было монстров, кругом царила идиллия. Я гонялась за огромными бабочками, порхавшими от цветка к цветку на великолепной поляне. Вот оно, единение с самой собой. — Мари? Марица! Пожалуйста, открой глаза. Умоляю, посмотри на меня. Ну же, Марица! Меня вновь вырывали из объятий Морфея, причем так бесцеремонно. Я уже хотела возмутиться и окатить нахала отборной бранью, но вдруг поняла, что меня пытается разбудить парень, проникший на женскую половину общежития, что очень даже наказуемо. Открыв глаза, я, по сложившейся за сегодняшние сутки традиции, уставилась в голубые глаза блондина. — Что ты тут делаешь? — просипела я сонным голосом. — Кошмары мне не снились, и вроде не кричала. Как ты оказался в моей комнате? — Ты не пришла на уроки, и я заволновался, а после Мия сказала, что ты плакала в душе, — столько заботы было в его голосе. — И ты решил проверить, не вскрыла ли я себе вены? — Нет, просто убедиться, что с тобой все хорошо. — Со мной все хорошо. Этого достаточно, чтобы ты убрался отсюда? — Почему ты все время грубишь? — вдруг вспылил Пабло. — Я переживал за тебя, а в ответ ты, словно дикобраз, выпускаешь свою щетину. Так нельзя! — блондин выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью. — Я не просила заботиться обо мне! — крикнула в след ему я. Возможно, он в чем — то прав, но я такая, какая есть и измениться уже не смогу даже при очень большом желании. Да и какое мне дело до него? У меня есть Мануэль, которого устраивает и моя внешность, и мой характер. А Бустаманте пусть катится ко всем чертям! Тоже мне, рыцарь в сверкающих доспехах нашелся! Не успела я успокоить свои и так расшалившиеся мысли и нервы, как в дверь тихо постучали. — Бустаманте! Проваливай и не доставай меня! — крикнула я, не поднимаясь с кровати. — Бустаманте? — дверь распахнулась, а на пороге стоял Мануэль. От неожиданности я немного испугалась, и лишь плотнее прижала к груди полотенце. — Где он? — требовательно спросил Ману. — Его нет. — Тогда почему ты требовала, чтобы он отстал? — гневно сверкая глазами, он приближался ко мне. Я никогда раньше не видела Мануэля в таком бешенстве. Впервые в жизни он с трудом сдерживал себя, чтобы не наброситься с кулаками на противника и в данную минуту, этим самым противником я чувствовала себя. — Он заходил проведать меня, — ровный тон моего голоса для меня самой оказался неожиданным, ведь в груди все клокотало от обиды и страха. — А что ты здесь делаешь? — лучший способ защиты — нападение. — Хотел узнать, как ты себя чувствуешь, — смутившись, Ману опустил голову и уткнулся взглядом в пол. — Тебя же могут застать на женской половине? — передразнила я его утреннее замечание, в точности повторив интонацию. — Почему ты так со мной? — когда он вновь посмотрел на меня, в его глазах не было и тени той злости, что полыхала еще минуту назад, а только отчаяние. — Я? Что я такого сделала? — по мере того, как голос Мануэля затухал, я же переходила на крик. Нервное напряжение брало верх. — Почему ты так стала ко мне относиться? Если ты полюбила другого, ты только скажи и я оставлю тебя, но перестань играть моими чувствами, пожалуйста. — Я? Другого? Может, это ты полюбил другую? — Но это ты сутки на пролет говоришь о папенькином сынке, или о том, как тебя достал Бустаманте. А если не о нем, то о том, как тебя раздражают пигалицы, вешающиеся ему на шею. Тебя словно переклинило и вся твоя жизнь переместилась на орбиту, в центре которой планета Пабло. Милая, я устал… — Что? — странная догадка и простое объяснение озарило меня. Конечно, раньше никогда не возникало таких вопросов, но сейчас… — Ты меня ревнуешь, поэтому и злишься? — Нет… А хотя… Да, черт возьми, ревную! К каждому столбу, к каждому столу или стулу. Ко всему, что имеет мужской род! Неужели это не заметно?! — теперь Мануэль перешел на крик, а я сидела, кусала угол полотенца и улыбалась, как идиотка. — Почему? Почему ты улыбаешься? — распалялся Ману. Я поднялась с кровати и, сделав один шаг, крепко обняла своего глупого ревнивого мальчика и поцеловала. Он тут же ответил и лишь сильнее сжал меня в объятиях. Как же было глупо думать, что он разлюбил меня и еще глупее давать повод для ревности. Но я и сама не понимала своей зацикленности на Пабло. — Я так тебя люблю. — Тогда пообещай забыть о Бустаманте. Если я еще хоть раз услышу о нем, просто сойду с ума. — Милый, я так сильно тебя люблю. — Я тебя очень-очень люблю. Не обижай меня, пожалуйста. Ты ведь знаешь, что без тебя у меня не будет жизни. Жаркие поцелуи сменяли друг друга, а руки начали свое собственное исследование тел. Каждое его прикосновение оставляло обжигающий след на коже. Голова безудержно кружилась, и мне казалось, если он отпустит меня, я окажусь на полу, распластанная у его ног. Сердце в бешеном ритме колотилось в груди, распространяя импульсы блаженства по всему телу. Я настолько погрузилась в чувственное восприятие, что уже ничего не видела вокруг. Я не заметила, как полотенце соскользнуло, а его руки накрыли мою обнаженную грудь, лишь почувствовала, как дыхание перехватывает, а тело сотрясает безудержная дрожь. Мне совсем не было холодно, наоборот, тело горело огнем, словно внутри меня полыхал пожар. Схватив меня в охапку и не прерывая поцелуя, Мануэль присел на кровать и усадил меня к себе на колени. Каким-то образом его неуемная рука оказалась между моих раздвинутых ног, и его пальцы поползли по бедру вверх. Следующее его прикосновение заставило меня широко распахнуть глаза от удивления, я буквально подскочила, но он не дал мне встать, а лишь сильнее прижал к себе, не позволяя отказаться от безумного наслаждения. Я чувствовала нечто внутри меня, однако и в мыслях не было остановить его. Слишком сильно меня захватила новизна ощущений, которые он пробуждал. Я судорожно вцепилась ему в волосы, не сознавая, что делаю, и жадно целовала в ответ, охваченная непонятными желаниями. То, что внезапно взорвалось внутри, оказалось выше моего понимания. С губ сорвался пронзительный крик, но Мануэль заглушил его поцелуем в тот момент, когда мышцы стали судорожно сокращаться вокруг его пальца. Совершенно измотанная, пресыщенная и разнежившаяся в его объятиях, я смутно понимала, что могла бы всю ночь оставаться вот так, с ним. Он осторожно поцеловал меня в лоб. Его рука ласкала бедро. Он и не пытался отодвинуть меня, продолжая держать на коленях. Сейчас я могла бы заснуть, и он позволил бы… Но Мануэль неожиданно встал, уложил меня на кровать, не забыв укутать в одеяло, и нервно прислонился ухом к двери, прислушиваясь к тому, что происходит в коридоре. Еще мгновение, и он кубарем перемахнул через кровать и скрылся в шкафу. Дверь тут же распахнулась, а на пороге показалась Лухан. — Эй! С тобой все в порядке? — озабоченно спросила подруга. — Да, — сипло и томно протянула я. — Что — то случилось? — Просто Колуччи сказала, что ты заболела. Мне вот только не понятно: она знает что с тобой происходит, а я нет. А еще подругой называешься, — Лухан обиженно отвернулась и села на свою кровать ко мне спиной. — Ну, Лухи, не сердись. Она видела меня в душе… — Ага, и ты ей сообщила, что тебе плохо, вместо того, чтобы позвать меня? — немного смягчившись, но, все еще дуясь, Лухан все же развернулась ко мне лицом. — Ну, Лухи, ты же моя самая любимая лучшая подружка, — протянула я и немного приподнялась на локтях. Одеяло тут же съехало, оголяя мое тело. Я ойкнула и, покраснев, снова натянула его по самую бороду. — Так, что-то тут не на месте, — с усмешкой, Лухан посмотрела на полотенце, розовой лужей лежащее на полу. — Это ведь не твое? — Нет. Я не знаю, чье оно. Это Мия сунула мне, когда застала меня в душе, — смутившись произнесла я. Сейчас она начнет расспросы, а я не могла ответить по причине находящегося в шкафу Мануэля. Не за чем ему знать, о чем болтают девочки. — А что ты там делала? — Лухан, давай обсудим все вечером. Выгоним отсюда всех и спокойно я все тебе расскажу. — Но… — Лухан, — перебила я. — Тебе пора на урок. Все потом. Обещаю. — Ну, ладно. Как хочешь, — она вновь обидевшись вышла из комнаты. — Вот маленькие сплетницы, — из шкафа тут же показалась голова Ману. — Я уж думал, что она никогда не уйдет отсюда. — Но ведь ушла, — улыбаясь ответила я, протянув ему руку. Мануэль взял меня за руку и плюхнулся рядом на кровать. Нежно обняв меня второй рукой, он снова начал меня целовать, дразня и будоража еще совсем свежие воспоминания. — Я тут… — в открывшейся двери вновь появилась Лухан. — Тетрадь забыла, — уставясь на Мануэля закончила свою фразу. — Теперь понятно, почему ты меня поторопилась выставить и почему… О, Боже! — покраснев, она пулей вылетела из комнаты. О чем она подумала, было несложно догадаться. Мануэль уткнулся мне в шею и тихо смеялся. Да уж, выражение ее лица трудно проигнорировать и не расхохотаться.