XIII Деформации сдвига
Славя повесила сушиться купальник и пляжное полотенце (Кто-то когда-то натянул за домиком веревку между двумя деревьями. Явно именно для этого). Обошла домик со стороны, обращенной к библиотеке, кивнула проходящему мимо Артему. — Как нога? — Все хорошо, Славя. Все уже зажило. И зашла, наконец, к себе. «Ну приехал этот Артем из другого лагеря. В прошлую смену отдыхал там, а в эту здесь. Что тут такого?» Еще раз, уже не боясь никого обидеть, улыбнулась малышовой фантазии. Подошла к шкафу, открыла дверцу и глянула на себя в зеркало — все ли в порядке. Захотелось посмотреть, а как она будет выглядеть, если обрежет косы? Исхитрялась, исхитрялась, но все-таки сумела прикрыть их так, что в зеркале казалось, будто кос нет вовсе. Получилось неплохо, но с такой прической нужно выглядеть строже. Убрала улыбку. Теперь к внешнему виду не шло имя — Славя. Да, Славяна было бы уместнее. Вспомнила, что послезавтра ей встречать опоздавшего пионера, «который тоже ничего не помнит». Представила, как выходит к нему из ворот, смотрит внимательно и строго. Сказала несколько раз, глядя на себя в зеркало и варьируя интонации, мимику и выражение глаз: «Здравствуй, это ты только что приехал? Добро пожаловать в „Совенок“. Я Славяна, помощник вожатой. Пойдем я проведу тебя по лагерю». И все это серьезным голосом. Получалось или забавно, или чопорно. Славя представила себя со стороны, улыбнулась, закрыла шкаф и пошла на ужин. Когда Семен вернулся перед ужином в тренерскую, там ничего не изменилось. Его Ульяна все так же сидела за столом, поджав под себя одну ногу, все так же грызла колпачок ручки, все так же периодически запускала пятерню в свои волосы. Только количество исписанных листов в тетради выросло, а одну тетрадь бабы Глаши сменила другая. И еще одна деталь изменилась — во взгляде Ульяны пропали озорные искорки. Теперь за столом сидела девушка чем-то потрясенная. Например, свалившимся на нее известием. — Что-то случилось, Рыжик? — Случилось? Нет Семк. То есть да, но не сегодня. Давно. Очень давно. — Что-то плохое? — Еще не знаю, еще не разобралась. Семк, я поняла, почему баба Глаша не стала подробно расписывать эту часть своей работы. Ульяна не моргая смотрела на мужа. — Сёмка, я, кажется, знаю про Систему всё. Семен, чуть отстранившись, внимательно посмотрел в глаза Ульяне. Беспокойство было в этих глазах, беспокойство и страх. И Семен взял ее за руки и, чтобы успокоить Рыжика, начал рассказывать их давнюю семейную сказку: «Жила-была одна маленькая девочка. У нее были рыжие волосы и голубые глаза, одеваться она любила в красную футболку и шорты, и еще у нее был плюшевый медведь…» — Сёмк? — Что? — Все хочу тебя спросить. А дальше что было? — А дальше мы идем ужинать. Не я тебе сюда ужин несу, а мы идем в столовую вместе. А оттуда к Виоле, где ты меня будешь в спинку иголками тыц-тыц. — Сёмк. Ты придурок. В спинку ему тыц-тыц. В глазах Ульяны мелькнули веселые огоньки. Она соскочила со стула, превращаясь в прежнюю задорную и жизнерадостную девчонку. — Хватит киснуть, ты прав, Сёмк. Не такой уж ты у меня и придурок. И это было правильно, потому что у Семёна тоже были свои мысли. И про систему, и про Виолу с Анатолием, и он тоже боялся не то что вывалить их на Ульяну, но даже полностью проговорить их самому себе, оставляя пока на уровне ощущений и образов. Алису сигнал к ужину застал дома. Она мучила гитару, устроившись на кровати, и опять проживала в своем воображении тот давний момент бегства Семена на украденной лодке. Есть не хотелось совершенно, к тому же соседка опять пропала в Старом лагере, а идти одной значило нарваться на вопросы вожатой о той же Ульянке. Ни врать, ни хамить вожатой не было настроения, но и подставлять подругу не хотелось также. Нужно было встряхнуться и отвлечься. «В крайнем случае, сделаем ночной набег на столовую», — решила Алиса и, оставив гитару в домике, пошла в музыкальный клуб. Репетиции внезапно возникшего театрального кружка шли там и Алисе было интересно. Всем было интересно, но посторонних не пускали. Алиса только надеялась, что ее, как человека не чужого в музыкальном кружке, все-таки не выгонят. «Мику у них за режиссера. Может, тогда, им музыкальное сопровождение понадобится?» В музыкальном кружке по случаю прозвучавшего сигнала на ужин оставалась одна Мику. Редкий для Мику момент — она была сердитая и расстроенная. — Здравствуй, Алисочка. А мы вот репетируем-репетируем, только ничего толком не выходит. Я хочу одного, а ребята или хотят другого, или не понимают, чего я хочу. Мы спорим, спорим, а время идет. Через сутки премьера, а еще ничего не готово. Совсем ничего. А еще пионеры, те, которые не записались в кружок. Ходят, подглядывают, отвлекают. Когда Женя здесь была — она их гоняла, и артистами командовала, но Жене в библиотеке нужно быть, а я совершенно не умею ругаться. Мы уже дверь запираем и окна занавесили. А одной портьеры не хватает, вот все любопытные у того окна и толпятся. — Ну, насчет поругаться и погонять любопытных я тебе помогу, Мику. И еще с разным чем. Если хочешь, — задумчиво ответила Алиса, разглядывая портьеры. — Алисочка, а ты правда хочешь помочь? Тогда сегодня еще одна репетиция и завтра до обеда две, и после обеда еще одна. Мику даже вспыхнула от удовольствия, мгновенно меняя настроение от текущей подавленности на свой повседневный сверхпозитивный оптимизм. Алиса только кивнула, разглядывая портьеры. Сто раз она их видела и никогда, особо не разглядывала — ну висят себе и висят. А тут обратила внимание. На портьеры, на цвет, на их количество. Опять вспомнился последний кадр из собственной фантазии, с лодкой, чуть накренившейся, с набравшим ветер таким же небесно-голубым, как эти портьеры, парусом (Семен сидит на планшире правого борта, глядя вперед по курсу лодки, лицо серьезное, правая рука на рулевом весле, на мгновение бросил взгляд на провожающих, переложил шкот в правую руку, а освободившуюся левую вскинул вверх в прощальном салюте). — Скажи, Мику. А ты не знаешь, где пятая портьера? — Пятая? — Мику смутилась неизвестно от чего. — Не знаю, Алисочка. Их так и было четыре, когда мы приехали. Вчера, когда Семен за гитарой приходил, он тоже все смотрел на эти портьеры. Мне так неудобно было, будто это я сама пятую портьеру потеряла. — А ты не теряла? У Алисы начала слегка кружиться голова. В ушах появился пульсирующий шум. Чтобы не упасть, она оперлась о фортепиано. — Алисочка, ну о чем ты говоришь? Мы же шесть дней, как приехали. — Мику пожала плечами и сказала, как о какой-то незначительной сплетне. — Говорят, когда-то давно, один мальчик сделал из нее парус и уплыл из лагеря на лодке… Алиса! С тобой все хорошо?! — Нет-нет. Все хорошо, Мику. Если тебе нужна помощь, я помогу, — на этот раз Алиса смогла удержаться на ногах. — Тогда через полтора часа репетиция. Не опаздывай! А сейчас — на ужин! Алиса отпустила Мику вперед, а сама, дойдя до главной аллеи, свернула к пристани. Ей нужно было попасть на остров для последней проверки. Для этого у Алисы было еще полтора часа времени. — Пришли на процедуру… молодожены? — Кажется Виола нашла эквивалентную замену «пионерам». — Семен, как самочувствие? Сейчас третий сеанс проведем и, если утром будешь себя хорошо чувствовать, то можешь нагружаться по полной программе. Ульяна, не трясешься больше? — Трясусь, Виола. Но давайте уже приступать. Раньше начнем — раньше закончим. Виола передала Ульяне стальную коробочку с иглами, самодельный атлас по акупунктуре, а сама устроилась на стуле, всем своим видом показывая, что намерена вмешаться только в самом крайнем случае. — Инструмент и атлас теперь твои, Ульяна. Владей. Троих человек покалечишь, а четвертого уже на ноги поставишь. — Кстати, Семен, то, что твоя спина не восстановилась сама по себе, говорит о том, что ты отключен от системы. Как тебе такая мысля? — в беседу вмешался Анатолий. — Что-нибудь накопали в тетрадках Денисовны? Ульяна и Семен посмотрели друг на друга и девушка показала взглядом: «Говори ты». Час назад перед ужином они успели пожаловаться друг-другу на жизнь. — Сёмка. Я, кажется, знаю про Систему всё, но не могу выразить словами. Пока только формулами. — Рыжик, ты не поверишь. Словами тоже никак. Умел бы музыку сочинять или рисовать — передал бы эмоцию, а вот слов пока не подобрал. Вижу, к чему все идет, а по полочкам разобрать что-то не выходит. Ключевого элемента не хватает. Сёмка вздохнул. — Виола, Анатолий. Мы накопали. Ульяна и я, каждый по отдельности. Можно завтра, после спектакля? Просто пока не все проверили. Скажу только, что вы двое тут тоже не просто так, и всё, кажется, завязано на вас. И вы тут… В общем, вас тут не должно быть. Так или иначе. — Сёмка прав. Я пока не знаю, что будет, еще не проверила, но до завтра доделаю. Алиса с третьей попытки научилась переживать приступы. Правда, и приступы эти непонятные каждый раз проходили все легче и легче. По крайней мере сейчас не было ни спазмов в гортани, ни тошноты, ни головокружения, ни пульсирующего шума в ушах. Только легкий звон, похожий на тот, какой издает надоедливый ночной комар. Ноги держали, но Алиса все равно села на траву — там, где стояла. Перед ней лежали: пригоршня ржавых гвоздей; алюминиевая проволока, свернутая в бухту, и десяток метров альпинистской веревки, свернутой в бухту же; пассатижи; пила-ножовка и топор с пожарного щита. Искать ничего не пришлось. Все это барахло лежало именно там, под тем кустом, куда его сунула в своих, как она считала, фантазиях Алиса. «Алиса, пожалуйста, собери инструмент, незачем ему тут валяться», — скомандовала тогда, нет, не скомандовала, а попросила каким-то упавшим голосом Ольга Дмитриевна. И стало понятно, что в вожатой, под маской функционера, спрятана девушка. Глубоко несчастная в данный момент девушка. «Не удержали. Как же жаль! Теперь повезет не нам». Алиса чуть дрожащими руками спрятала находку назад под куст, потом подумала, вытащила веревку и так с бухтой веревки в руках пошла на противоположную сторону острова — обратно к лодке. По дороге почему-то посмотрела на березу у себя над головой, с таким удобным суком, торчащим перпендикулярно стволу, метрах в трех от земли; на веревку у себя в руках, — зябко передернула плечами и зло крикнула в пространство: «Не дождетесь!» Вышла, наконец, к лодке и, размахнувшись, закинула веревку подальше в воду. Постояла, посмотрела, как уплывает бухта веревки к выходу из протоки, увлекаемая слабым течением, и постепенно погружаясь, по мере того, как веревка пропитывается водой. Еще раз, уже тихо, проворчала «Не дождетесь», и полезла в лодку. Через полчаса начиналась репетиция и надо было помочь Мику, а еще надо было решить: считать себя сумасшедшей или поверить в правоту гостей лагеря. Славя вернулась с ужина в домик и опять встала перед зеркалом. Пришла Женя, достала из тумбочки распечатку, глянула на соседку. — Ради кого прихорашиваешься? — Женя. Ты можешь мне помочь? — А что нужно? Только побыстрее, мне скоро на репетицию идти. И неизвестно почему, ведь не хотела же. До ужина еще не хотела и сама посмеялась этой бредовой идее, но Славя попросила. — Женя, я хочу отрезать косы, а одна я не справлюсь.Деформации сдвига
7 октября 2016 г. в 11:38