XV Репетиция
Ольга Дмитриевна проснулась с легким беспокойством: что-то сегодня обязательно пойдет не так. Пробежала мысленно расписание: три репетиции театрального кружка и спектакль после ужина; завтра приедет опоздавший пионер и уходят гости, но это завтра; и остальное — повседневная текучка. Кстати, не забыть выяснить, куда пропадает Ульяна-маленькая, и не забыть предложить гостям уехать на автобусе — все-таки неплохие люди. Встала, натянув спортивный костюм, сходила к умывальнику, вернувшись переоделась в вожатскую форму, и ворча начала развешивать свою одежду в шкафу. — Вот жили мы тут, жили, никого не трогали. И вот на тебе, получи Оленька, соседа в домик. Пубертатного возраста. Можно было все развесить и завтра, но что-то какое-то предчувствие говорило ей, что лучше это сделать сегодня, завтра на это может не оказаться времени. — А он же подглядывать будет. И просто стеснять. А не в спортзал же его селить, и не третьим к этим чудо-изобретателям в домик. Отметила про себя, что нужно будет еще постель на новенького получить и комплект формы. Оглядела домик, представила, как за каждой мелочью придется лазить в шкаф и поморщилась. Ладно, ничего не сделаешь. Где-то плавки еще были в шкафу. Вот так приезжает одинокая девушка, заселяется в домик, а в шкафу мужские трусы лежат. «Отдам новенькому, вдруг подойдут». Пионеры уже стояли на площади. Славя, увидев вожатую, скомандовала: «Лагерь, по отрядам становись!». Ольга Дмитриевна вышла к пионерам, обвела глазами строй, посмотрела на Славю, стоящую на правом фланге и слова утренней, как ее называл Семен, «молитвы» застряли у вожатой в горле. Захотелось закричать: «Славя! Где твои косы?!» А Славя, с непривычно-маленькой, из-за короткой стрижки, головой, стояла и без улыбки смотрела в глаза вожатой. Лишенное обычного обрамления кос лицо девочки приобрело неожиданно высокомерное выражение. «Задранный подбородок, строгий взгляд. Черт, это просто аристократка какая-то у меня в лагере». Ольга еще представила реакцию Славиных родителей. «Что это? Подростковый бунт? Надеюсь, что не против вожатой». Захотелось все же разобраться и может, даже наказать, но повода не было — нынешняя Славина прическа оставалась в допустимых пионерке рамках. А наличие или отсутствие кос у пионерки, это, в конце-концов, не проблема вожатой. «Но как педагог я с ней еще побеседую». Ольга все-таки провела линейку искренне надеясь, что этот сюрприз от Слави и был тем поводом для беспокойства, что тревожил ее с самого подъема. — Ты куда-то ходил ночью? Смотри, что это со Славей? Именно так без паузы спросила утром Семена Ульяна-большая сразу о двух вещах одновременно. — Это отдача, Уля. Помнишь, я тебе рассказывал про Славяну? Так вот, здешняя Славя, да и не только здешняя, теперь частично Славяна. — Это как? — Чужая память. Как у меня. — Знаешь, Сёмка, у меня, кажется, однажды так же было… — Мне ведь не спалось ночью, Рыжик, — Семен перебил Ульяну. — Я и вышел подышать. А так получилось, что попрощаться. Нет больше ни Славяны, ни Мику-моей. Ульяна вздрогнула. Они отстали от толпы пионеров, идущих на завтрак, и стояли друг напротив друга на главной аллее, там где аллея, со стороны столовой, вливалась в площадь. — Сёмк. Ты никого и никогда не называл раньше своим, своей. — Кроме тебя, Рыжик. Я, наверное, зря тебе это рассказываю, но кому еще, если не тебе? Помнишь, три дня назад, ты спросила меня про девочек? Так вот, я вспомнил Мику. Весь цикл, от знакомства до прощания. И тогда с ней мне действительно и взлететь хотелось и сердце болело. А еще, она единственная из не готовых проснуться девочек поверила мне, и понимала, что исчезнет. И вела себя так, что я и сейчас завидую ее мужеству, и тогда завидовал. До сегодняшней ночи не помнил тот цикл, система заблокировала его в моей памяти. А сегодня ночью те Мику и Славяна окончательно простились со мной. Уже окончательно. И приказали беречь тебя. Ульяна долго молчала, думая о чем-то, и что-то решая для себя. — Сём. Мне нужно время, чтобы принять это. Про Мику. А потом… Обещай, что ты мне всё-всё про вас расскажешь. — Конечно, Рыжик. По дороге домой всё расскажу. Захлопала дверь столовой и первые позавтракавшие вышли на крыльцо. Кто-то не задерживаясь бежал по своим делам, кто-то еще некоторое время стоял на крыльце, поджидая компанию. Мимо гостей лагеря в сторону музыкального кружка прошли Катя с Викой, пробежала туда же Мику. Ульяна-маленькая, обогнув крыльцо, спряталась в кустах, ожидая, когда разойдутся лишние свидетели и можно будет спокойно совершить налёт на кухню. — Пошли завтракать, Сёмк. Может, там еще не все съели. И Семен с Ульяной пошли в столовую, навстречу потоку теперь уже сытых пионеров. Столовая уже опустела, только вечная копуша Светка из младшего отряда еще допивала кофе, да оба кибернетика, отгородившись от мира, что-то обсуждали, рисуя непонятные схемы пальцами на столе. Но уже подбиралась к ним со спины дежурившая в тот день Алиса, из внутренней вредности своей решившая начать протирать столы именно с этого столика. Алиса действительно, решила для начала шугануть засидевшихся кибернетиков, а потом уже разбираться с грязными столами. Но в столовую зашли опоздавшие гости лагеря — те, кого Алиса даже побаивалась с некоторых пор. Конечно, не их самих побаивалась, а тех перемен, которые, как она чувствовала, вот-вот придут в ее жизнь. Как будто первый раз в первый класс идет. Нет, тогда так не волновалась. А тут стоит остаться одной, как накатывает эта чертова фантазия-видение-воспоминание с Семеном в главной роли. И сердце колотится часто-часто. Алиса еще держалась, еще сопротивлялась неизбежному изо всех сил. Даже находка на острове ее не убедила. Алиса уверила себя, что все то барахло, которое и сейчас лежит спрятанное под кустом на острове Ближний, она уже находила во время прошлого визита на остров, просто забыла об этом. Оно распахнуто, как бор, Все вглубь, все настежь. Алиса очнулась от внутренних переживаний и обнаружила, что хоть и стоит за спинами у кибернетиков, но сама смотрит на Семена с Ульяной. Даже больше на Семена, который как раз закончил читать стихотворение. — Это и нас с тобой, Рыжик, касается. И вообще всех, — Семен поднял глаза, чуть улыбнулся Алисе, и приглашающе показал глазами на место за столиком. — Ты думаешь, что я морочу тебе голову, — утвердительно и несколько грустно сказал тот, обращаясь уже к Алисе. Можно было задавать вопросы, все, какие придут в голову, и получить на них точный, простой и понятный ответ. И Алиса почувствовала, что сможет задать их без всяких для себя последствий, что непонятных этих приступов больше не будет, что вчера вместе с веревкой она выбросила в реку что-то еще, что-то, что не давало ей думать на некоторые темы. Но Алиса обещала Мику свою помощь, а разговор предполагал быть долгим. — Семен, можно в другой раз? — ответила на невысказанное приглашение, и неожиданно как для Семена, так и для себя улыбнулась. Как старому доброму знакомому. — Только. Неужели это правда? То, что я провожала тебя на берегу? — Ага, и еще ругалась при этом. Я уже отплыл далеко, но выражение лица и то, что у тебя губы шевелятся, я разглядел. — Интересно, чем ты заслужил такое, что я тебя провожать пошла? Хорошо хоть не галстуком махала, — язвой была Алиса, никуда не денешься. Алиса кивнула и вернулась к обязанностям дежурной. Наскоро вытерла столы, вымыла пол и побежала в музыкальный кружок. В голове у нее роились всяческие теории из научной фантастики, вроде путешествий во времени. Но одно было уже ясно — сумасшествие откладывается на неопределенный срок. В музыкальном кружке репетиция уже началась. Мику крутилась вокруг актеров, пыталась донести до них свои мысли, малолетние же актеры капризничали или баловались. Зрителей было поменьше, но по-прежнему то одна, то две головы всплывали над подоконником окна, на которое не хватило портьеры. Из-за этих же зрителей, отвлекавших труппу, пришлось запереть дверь и закрыть все окна, поэтому в кружке было душно. Работа не шла. Жени не было, Женя, узнав, что Алиса записалась в помощницы, с облегчением сказала: «Всё, я в библиотеке, надоело пугалом работать!» Лена тоже категорически отказалась помогать в режиссуре и тихо сидела в углу. Поэтому Мику до появления Алисы, пришлось крутиться в одиночку. А еще Мику сегодня приснился очень странный и тяжелый сон, от которого в памяти остались одни обрывки, но она все равно не чувствовала себя выспавшейся. В общем, к приходу Алисы Мику опять успела расстроиться, как и вчера. И Алиса пришла сегодня какая-то другая. Веселая и рассеянная одновременно. Она разогнала зрителей и утихомирила расшалившуюся труппу одним фактом своего появления. Потом поглядела-послушала, как вяло и деревянно читают свои роли артисты… — Не верю! Так, кажется, да? — А что же делать, Алисочка? Я просто не знаю даже. Просто руки опускаются, — Мику уже чуть не плакала. — Надо было, наверное, рассказ написать. Но я-то хотела пьесу, чтобы на сцене поставить и все ее сразу увидели. Неужели я такая бездарность? — Знаешь, Мику. Кажется я поняла в чем дело, — Алиса демонстративно не обращалась напрямую к артистам. — Давай мы сами сейчас прочитаем отрывок и посмотрим, что у нас получится. Да, так дело пошло. Пионеры — дети же еще, не понимали, когда им Мику пыталась словами объяснить что-то, а видя перед глазами игру Мику с Алисой, начали втягиваться в процесс и, к середине репетиции наконец поняли, что от них хотят, и финальная сцена прошла уже почти без сбоев. — Музыки в конце не хватает, — подала голос Катя. Двойник той Кати, что бегала с Сашкой по утрам в лагере бабы Глаши, кокетливая блондинка в жизни, она играла Анфису. Причем очень хорошо играла. Алиса, наблюдая за ней, несколько раз вздрагивала: «Неужели это я? Я, я же не такая!» — но понимала, что да — именно такая. «Да и черт с ним. Я такая, какая есть!» — А кто играть будет, Катя? — Ты, Алиса. Или Мику. Или я, только я никогда не играла со сцены. Или, можно Семена попросить. Я не знаю. — Катечка, ну поздно уже все переделывать, всего две репетиции осталось. Запутаемся. Если только действительно Семена попросить. — Правильно, Мику. Семен у тебя гитару взял — пусть теперь отрабатывает. Посадим его за ширмой, чтобы зрители не видели. Только голос. Но неожиданно выяснилось, что и Алисе и Мику неловко просить Семена о помощи. Обе, оказывается, стеснялись в его присутствии. Обе знали, что Семен им не откажет, но обе стеснялись, причем Мику неожиданно для самой себя. Что-то мешало ей, как будто во вчерашнем сне она сделала что-то такое, из-за чего теперь перед Семеном стеснялась. И ведь понимала, что это сон, а все равно… — Девочки, если надо, то я могу попросить, — подала голос молчавшая до сих пор Лена. — Вы пока репетируйте, а я пойду его поищу. А Семен с Ульяной-большой как раз в это время подходили к медпункту и оба отчаянно волновались. Им предстоял тяжелый разговор с неплохими и уважаемыми ими людьми.Репетиция
16 октября 2016 г. в 04:34