* * *
Выставить Майкла, не вызывая подозрений, оказалось не так уж и просто. Джеймс старался максимально сохранять спокойствие, когда его подопечный появился в кухне, хорошо, что МакЭвой уже успел к этому моменту вытряхнуть пепельницу, в которой скопилось такое количество окурков, что можно было сразу провалиться в своей попытке что-то скрыть. К счастью, до этого момента агент успел придумать, куда отправить Фассбендера, и позвонил Айзеку, коротко обрисовав ситуацию, конечно, без подробностей. Формулировки «Мне надо, чтобы Майкл был чем-то занят, пока я разбираюсь с делами» оказалось вполне достаточно, за это Оскара тоже можно было любить отдельно, так что… Так что, едва проснувшись, Майкл получил сверхсрочное поручение от своего агента — отправиться в салон к Нуру и привести себя в порядок для вечерней фотосессии, потому что необходимо обновить портфолио — снимки там уже не устраивали Джеймса. Николас по счастливому стечению обстоятельств как раз был свободен, лучше и придумать нельзя — и с ним тоже МакЭвой уже договорился на случай, если Фассбендеру придёт в голову позвонить фотографу. Всё это было более чем подозрительно, но не для влюблённого человека, каким являлся Майкл, так что подвоха он не заметил, даже когда агент вздрогнул в его руках от короткого поцелуя. Точнее, Фассбендер списал это на вполне нормальный трепет, присущий нежным особам, а отвязаться от навязчивой идеи примерить на Джеймса роль прекрасной барышни пока не получалось. Майкл смутно догадывался, что, озвучь он свои соображения, то идея вылетела бы из его головы сама собой — от точного удара с правой, но проверять пока не хотелось. Так что он собрался и послушно поехал слушать про то, какой он отвратительный мужлан (нет, мужлан!) и сколько проблем доставляет Джейми-солнышку. И всё-таки Нур при всех его зашкаливающих бзиках был хорошим и своим парнем. По крайней мере, Фассбендер всегда знал, что у его агента есть друзья, а это было важно. Майкла не покидало чувство странного беспокойства, но он отмахивался от него, как от назойливой мухи, хотя интуиция вопила и требовала никуда не ехать. Мужчина ей не верил, а вот Джеймсу — очень даже. Джеймс же, закрыв дверь за своим подопечным, тяжело выдохнул, упираясь в неё лбом. При самом худшем раскладе это была их последняя встреча. Горло предательски перехватило, так, что даже сглотнуть не получалось, а желудок как будто прилип к позвоночнику, обвязываясь вокруг него в несколько витков. Нужно позвонить Дженнифер.* * *
It's hard to say how your own thoughts can hurt you I'm gonna let them stare They feel like me out there So welcome to the show Bring on all the lights Let it shine on you We're together here tonight Welcome to the show Welcome to my life ♫ Adam Lambert–Welcome To The Show (Feat. Laleh)
Его лучшая подруга была и актрисой, и моделью, и лицом нескольких крупных компаний. Жизнь столкнула их года три назад на одних весьма интересных съёмках, вот только заказчик оказался редкостным мудлом, агент Джен невовремя оказался в запое, а сама она была слишком молода, чтобы отстаивать свои права. Неприятная ситуация, Джеймс тогда только перестроился на роль агента, завязав с карьерой модели, и был представителем юноши, с которым в паре снималась Лоуренс. Разумеется, в стороне МакЭвой не мог остаться никак, тем более он только что закончил короткие курсы, организованные «Церебро», и был неплохо подкован юридически во всём, что касалось контрактов и отношений между заказчиком и исполнителем. Его не остановило даже возмущённое «Да вы не её агент!». Джеймс только пожал плечами и сказал, что с тем же успехом может объяснить всё девушке, она позвонит в агентство — и тогда всё будет в разы хуже. Угроза подействовала, и в тот раз всё закончилось неплохо, хоть и оставило неприятный осадок. Дженнифер поблагодарила, они разговорились, Джеймс пригласил выпить кофе — и в кафе она, конечно же, опоздала, правда, не догадываясь о том, что у МакЭвоя терпение атланта, который держит небосвод. Так и подружились, а за пару лет умудрились сойтись так, что знали друг о друге практически всё, а общение достигло такого уровня, что даже стали появляться слухи, будто они спят вместе, что всегда было отдельным и приятным поводом посмеяться за чашкой чая. Они ценили друг друга ещё и за отсутствие ненужной пафосности и налёта звёздности. Когда Лоуренс заваливалась в гости к Джеймсу с упаковкой из шести бутылок пива и двумя пиццами, с порога скидывая туфли и на всю квартиру вопя о том, какой рай снять каблуки, агент только смешно фыркал и шёл к шкафу, чтобы выдать подруге какую-нибудь одежду из своих запасов — ту, что поменьше. И через каких-то полчаса Дженнифер Лоуренс, звезда парочки фильмов-бестселлеров и секс-символ нового поколения, сидела по-турецки на ковре в гостиной в гигантских для неё шортах, больше напоминающих широкую юбку, безразмерной футболке и с наскоро заплетённой косичкой, держа кусок пиццы в зубах, потому как руки были заняты джостиком от игровой приставки, да с таким энтузиазмом, как будто обыграть МакЭвоя в «Мортал Комбат» было единственной целью её жизни. Джеймс знал, что она не предаст и не будет трепаться о его проблемах на каждом углу, откровенно говоря, он был уверен, что она никому ничего не расскажет. Точно так же о своём друге думала Дженнифер, так что они легко обменивались весёлыми и не очень историями, делились проблемами и пытались дать друг другу хоть какой-нибудь дельный совет. Если советов не находилось, то виновные обзывались козлами, а проблема запивалась пивом, вином или виски — в зависимости от её тяжести. В общем, для всего было своё решение. Но, пожалуй, не в этом случае. Так что МакЭвой позвонил ей, выкурив ещё несколько сигарет, чтобы набраться смелости и сил обрисовать ситуацию такой, какая она есть. Хотелось выпить, очень хотелось, но нельзя — слишком многое надо успеть за эти сутки. На той стороне недолго помолчали, кажется, Дженнифер была несколько в шоке и ей требовалось время, чтобы переварить полученную информацию. Наконец, она заговорила — максимально спокойно, Джеймс слышал это и был благодарен за такой якорь, дающий возможность зацепиться, ведь сам агент балансировал на грани паники. — Ты же не собираешься вестись на это? — А у меня есть выбор? — Джеймс потёр переносицу. — Я уже решил, мне надо просто подготовить бумаги, и… — Ты хреново решил, — Лоуренс перебила довольно резко. — Я сегодня вечером буду у тебя. Не вздумай дёргаться. — У меня нет времени, Джен, — мужчина выдохнул так устало, что Дженнифер прикусила язык. — Я правда всё обдумал. Так будет лучше. Пауза. Ещё одна, на этот раз затянувшаяся, Джеймс вертел в пальцах ещё одну сигарету, пока не закуривая, он собирался сделать это после того, как поговорит с подругой. Она шумно вздохнула на той стороне, видимо, собирая свои эмоции в кулак, чтобы не сделать хуже. МакЭвой даже чуть улыбнулся — он бы сделал точно так же. Отодвинул себя на задний план, чтобы разобраться с проблемой друга прежде всего. Или хотя бы его поддержать. — Я буду сегодня, Джейми, — она говорила мягко и просяще. — Пожалуйста, подумай ещё раз. Пожалуйста, Джей, это вся твоя жизнь. Я думаю, лучше рассказать Патрику и Йену, они что-нибудь придумают… — Я на них даже посмотреть не смогу, — Джеймс горько усмехнулся, и глаза так невовремя защипало, агент моргнул пару раз. — Просто… Я хочу всё сделать и уехать. Искать будут у тебя прежде всего, не говори, где я, просто тверди, что всё хорошо. — Никто не поверит, что всё хорошо, — Дженнифер вздохнула, и МакЭвой понял, что она права. — Я буду сегодня, малыш. Не сбегай без меня, я хочу обнять тебя. — Дождусь. Агент отключился и сразу щёлкнул зажигалкой, открывая окно. Он соврал, и от этого становилось ещё более мерзко, Джеймс понимал, что уровень его самоненависти просто зашкаливает, уничтожая все рекорды на своём пути. Кажется, с ним такого не было ещё никогда. Джен простит, да, она поймёт, почему он так поступил… Поймёт, что он просто не смог бы слушать, как она будет его уговаривать остаться. Это невозможно. Город шумел, врываясь в квартиру через распахнутое окно, и МакЭвой понимал, что будет скучать по этому дому. Хотелось вышвырнуть телефон в этот шум, отправить в свободный полёт, как будто несчастный гаджет был в чём-то виноват. Виноват был во всём этом только один человек — он сам, и от осознания этого в окно хотелось выйти самому, но у Джеймса было достаточно мозгов, чтобы понимать, что это не решение проблемы. Было ли вообще у этой проблемы решение? В любом случае, виноватых больше нет — и разбираться с этим надо самому. Одному. Пока он испортил только свою жизнь, нельзя было допустить, чтобы его промах как-то отразился на других. И ещё про мозги — почему ему не хватило их, когда он затаскивал Майкла в постель? Где вообще была его голова? МакЭвой провёл пальцами по своим волосам, чуть взъерошивая их, выпуская дым судорожно. Он всегда пресекал любые попытки возникновения отношений на работе, буквально рубил на корню — и Фассбендеру изначально отказал, так что же пошло не так? Джеймсу пришлось оказаться лицом к лицу с неопровержимым фактом. Он влюбился. По уши. Влюбился так, что боялся себе в этом признаться, что не помешало ему целиком и полностью потерять рассудок вместе с бдительностью и чувством самосохранения. МакЭвой взвыл, ударяя кулаком в стену рядом с окном — до боли в костяшках, почти до их хруста, но ничего не почувствовал. То, что ныло внутри, болело в разы сильнее. Возможно, сама судьба постучалась в его двери вместе с этим не в меру самоуверенным мужчиной тридцати лет, которому широкие морщины на лбу накидывали ещё минимум десяток, а акулья улыбка придавала совершенно неповторимого очарования. Джеймс вспомнил их первую встречу, своё недовольство и раздражение, своё нежелание работать с этим наглецом… МакЭвой улыбнулся уголками губ, стряхивая пепел. Знал ли он тогда, что всё так обернётся? Что Майкл будет просыпаться в его кровати, таскаться по его кухне в забавном фартуке и целовать перед уходом? Перед глазами всё заволокло полупрозрачной пеленой, и Джеймс моргнул пару раз, заставляя несколько непрошенных слезинок сорваться с ресниц на подоконник. Он сжал край обеими руками до треска пластика и зажмурился так сильно, как только мог, держа сигарету в зубах и стараясь хоть немного успокоиться, но в итоге просто нервно сунул окурок в пепельницу, рывком закрывая окно. Всё в пыль. Всё в песок, в воду, в ветер, в страницы воспоминаний, которые надо хранить у самого сердца, чтобы никогда не допустить до себя мысли, что этого не было. Они потускнеют со временем, исчезнет вкус, запах, смешаются оттенки в сплошное серое месиво, как бывает со старыми фотографиями, когда на них попадает вода. Но чувства, ощущения, впечатления… Это нужно сохранить. Пронести через время и все обстоятельства, которые ждут впереди. Спрятать своё недолгое счастье так далеко, чтобы больше никто до него не дотянулся — и смыть с него ту грязь, в которой его уже изваляли. И… если уж Майкл стал ему так дорог, то тем более нельзя допустить развития этой истории. Нельзя дать этим снимкам попасть в сеть, в прессу, куда угодно — это поставит крест на карьере Фассбендера, который только вчера подписал действительно крупный контракт. Это станет настоящей сенсацией в мире высокой моды, впрочем, отставка агента столь успешной модели вряд ли прогремит менее ощутимо… Джеймс сжал зубы. МакЭвой предполагал, кто стоит за всем этим. Точнее, это было очевидно. И горько, так горько, что деньги и бизнес для кого-то значат больше, чем чужая покорёженная жизнь. Он знал это всегда, не первый год работая в данной сфере, он видел, как ломаются судьбы, как ломаются люди… Но было ли это так же больно и страшно, как теперь, когда его собственная жизнь летела под откос? Кажется, нет. Джеймс всегда старался поступать по совести, он избегал нечестных способов достижения своих целей, хоть они и были самыми действенными порой. Нет, МакЭвой предпочитал держать свои карты закрытыми, но — не жульничать. Жаль, такой подход не был и, пожалуй, не мог быть взаимным. И вот результат: его жизнь отправляется на свалку, всё, что он успел сделать, всё, чего он достиг… Всё, всё, всё. Джеймс потёр переносицу, качая головой, словно отказываясь в это верить, как будто всё это было страшным сном, от которого можно очнуться. Он вытащил из холодильника бутылку рома, которую они так и не допили, и сделал несколько глотков прямо из горла. Всё — от языка до желудка — обожгло, как будто он выпил чистого огня с лёгкой примесью жидкости, чтобы лучше разливалось по стенкам пищевода, и МакЭвой чуть поморщился, вытирая губы тыльной стороной ладони. Ему надо написать заявление и подготовить всё на передачу дел. И попытаться придумать хоть сколько-нибудь правдоподобную причину для Патрика и Йена. Джеймс знал, что подводит их, знал, что никогда себе этого не простит, ведь эти два человека были для него больше, чем работодатели или даже чем друзья. Они стали его семьёй. Но ущерб от его ухода будет минимален, если сравнивать с тем, что может случиться с «Церебро», попади в сеть хотя бы одна фотография… МакЭвой посмотрел на бутылку в своей руке и закрыл холодильник. Пожалуй, это ему пригодится. Для вдохновения.* * *
Майкл примчался сразу, как только Нур выпустил его из своей мёртвой хватки. Оскар продержал его в своём салоне буквально весь день, отобрав даже телефон, и в итоге там обнаружилось под двадцать пропущенных — с пары незнакомых номеров и от… мистера Стюарта и мистера МакКеллена, чьи телефоны были у него записаны. И ещё сто одно сообщение в месседжерах, главная мысль которых сводилась к тому факту, что его срочно хотят видеть в главном офисе «Церебро». Майкл успел разве что заскочить по дороге и взять кофе, потому что в сон клонило невозможно — все эти штучки Айзека слишком расслабляли. Стоило переступить порог кабинета Патрика и Йена, как Фассбендера кто-то схватил за куртку и встряхнул так, что Майклу показалось, что из него хотят вынуть душу, не дожидаясь подписания договора о её продаже. — Что ты сделал? — Джекман рычал так, что мог бы сойти за какое-нибудь дикое животное; хищное, опасное, разъярённое животное. — Что? — опешив в первый момент, Майкл рывком освободился, слегка отталкивая нападающего от себя. — Да что происходит?! Мужчина раздувал ноздри, тяжело дыша, кажется, он готов был вцепиться Фассбендеру в горло, и только присутствие свидетелей его останавливало. Но ненадолго, судя по всему. — Успокойся, Хью, — Патрик приподнялся из-за стола. — Он, очевидно, не в курсе. — Не в курсе чего? — Майкл напрягся, проходя дальше. Мистер Стюарт, мистер МакКеллен… Тут же был Николас и каким-то образом опередивший его Айзек. Джекман тяжёлой поступью вернулся к своему стулу, и все присутствующие смотрели только на него, Фассбендера. Вдруг до Майкла дошло, что здесь нет самого главного человека, связывающего всех их. Внутри всё похолодело мгновенно, он сглотнул, чувствуя, как пол почему-то делает волну, заставляя и его покачнуться. — Где Джеймс? — Если бы мы знали, — Йен нервно усмехнулся, указывая на разложенные на столе бумаги. — У нас есть только это. Буквально в один прыжок оказавшись у стола, Майкл судорожно читал содержимое листов. Заявление на увольнение, письмо, база данных… Всё смешивалось в одно грязно-белое пятно, и в какой-то момент МакКеллену пришлось буквально подскочить, чтобы схватить мужчину за плечи — Фассбендер ничего не понимал, но того, что было сейчас, вполне хватало, чтобы ему стало нехорошо. — Я говорил, он тут ни при чём, — Патрик обошёл стол и поставил стул для Майкла, усаживая его туда. — Тогда звони ей. Мистер Стюарт уже достал телефон, но в этот момент дверь кабинета снова распахнулась — ещё резче, чем когда зашёл Майкл. Все, как один, обернулись на звук, Дженнифер же остановилась на пороге, пытаясь отдышаться, кажется, она бежала не только по коридору, ведущему сюда. — У нас большие проблемы, мальчики, — Лоуренс шумно выдохнула. — Больше, чем вы думаете.