***
Холодное летнее утро. Солнце немного лениво прячется за облаками, не желая выползать наружу. Мои ноги уже давно промокли в старых кроссовках, бегая по тропам и собирая всю росу с травы, но Френк уверенно следит за мной со своего места. - Все, ты разогрелась, иди ко мне, - кричит он, потягивая сигарету и бросая окурок на землю. Парень ставит меня в нужную стойку, а я проклинаю себя за то, что согласилась встать с ним в такую рань. Тело все еще просится в кровать и ломит от холода, а бег вовсе не облегчил участь. - Всегда следи за лицом соперника и ногами, - начинает Френк, - они подскажут направление удара. Удар приходится ровно на предплечье. Слабый, словно парень просто показывает свои способности без особого энтузиазма. Я чувствую взгляд А-27, прожигающий спину, но стараюсь не отвлекаться, мысленно считая секунды. Приняв позицию защиты, я пытаюсь просто держаться на месте, не ударяя в ответ. - Следующий, - раздраженно произносит Алек спустя некоторое время и поворачивается к парню, - десять кругов вокруг полигона и сорок отжиманий. По одному за каждую пустую секунду. Невысокий и крепкий брюнет выходит на ринг. - Если будешь бить также, как Броуди, Ник, твое наказание увеличу в два раза. Парень кивает и начинает резкую, быструю атаку, состоящую из комбинаций по два-три удара. - Держи кисти наверху, - говорит А-27, и я отвлекаюсь на него, поворачиваясь налево. Мгновенный удар сбивает с толку, но я возвращаю руки на место. Френк показывал, что после троек есть небольшая передышка, и, пользуясь случаем, ударяю в ответ. - Следующий, - Алек смотрит на меня, - старайся больше. - Может, сам выйдешь? - отвечаю, сплевывая. - Тебя вырубят раньше. - И не надейся, - я ударяю перчатки друг о друга. Чем больше я держу защиту, тем сильнее разгорается мой запал, а все уроки Френка буквально врезаются в память в нужные моменты, словно солдат стоит рядом и сам шепчет на ухо. Пара ребят просто повторяет быстрые атаки, ударяя скорее для показательности этого выступления, а не для какой-либо выгоды. Последний соперник встает напротив. - Что это за блядский цирк, - произносит один из тренеров, тот самый, кто арендовал меня у Мэг, - эта сука упадет после моего третьего удара. - Тренируй других ребят, Ноа, - бормочет А-27. - Пол, - он обращается к моему противнику, - свалил с ринга. - Ты будешь мне перечить? - заместитель главнокомандующего поворачивается к тренеру, и мы с парнем, переглянувшись, останавливаем бой. - Ты сам выставил ее на ринг, а теперь заступаешься за свою шлюху? Что с тобой, блять, не так? - Ноа не сводит глаз с Алека, а мой соперник осторожно покидает горячую точку, на ходу снимая перчатки. А-27 молчит, и эта губительная тишина душит меня в очередной раз. Постоянные недомолвки, нападки и это странное поведение солдата уже не остается незамеченным. - Попробуй уложить меня с третьего удара, - громко говорю, пытаясь заглушить растерянное молчание блондина. - Сама напросилась, - Ноа быстро влезает на ринг, - мистер секундант! - Приступайте, - мрачновато произносит Алек, засекая время. Тренер не церемонится, сразу приступая к атаке. Быстрый удар под ребра буквально сгибает меня пополам, а во рту появляется металлический привкус. Второй удар приходится выше, но руки цепенеют от его силы, безвольно обвисая. Я не успеваю вернуть защиту, и кулак Ноа врезается в солнечное сплетение. Дыхание останавливается, а ватные ноги перестают держать тело. Невольно обвисая, я поспешно вдыхаю воздух перед падением на ринг. Я окунаюсь на землю. Сырая от утренней росы и холодная, она словно вгрызается в мое тело, пытаясь забрать его, погрузить внутрь, превратить в один из многочисленных корней деревьев. Легкие отключаются, тело горит изнутри, и этот огонь быстро распространяет пожар по венам. Привкус крови на губах смешивается с грязью. - Вставай, - произносит Френк, тыкая в меня палкой, - шашлычок. Руки дрожат слишком сильно, пытаясь опереться о сырую землю. - Три, четыре, - голос Алека звучит слишком тихо. - Еще пара секунд, - Френк продолжает стучать по мне палкой, - и я лишу тебя еды на сегодня и завтра. Ноги сгибаются, и я, медленно подчиняя тело себе, неуверенно встаю. Пелена перед глазами размывает обзор, и, проморгавшись, вместо Френка я вижу А-27. Я хочу ему что-то сказать, но язык заплетается. - Ты продолжаешь? - я киваю. - Скажи. - Да, - протяжно выдаю, сплевывая, - все норрр...нормально. - Это не нормально, - внезапно в мою звенящую голову влезает Дилан. - Тебя никто не спрашивал, - бормочу я про себя. Ноа, ожидая другого эффекта, продолжает сильные удары, медленно превращая мое тело в мясную отбивную. Мне хочется закричать, уйти, упасть, но я не могу, продолжая дрожать всем телом и стараться держать защиту. Я даже не пытаюсь выйти на атаку, надеясь, что у меня еще есть время выдержать это все. - Хватит! - резко и громко, Алек встает между мной и Ноа перед новым замахом тренера. - Она моя, - самодовольно отвечает солдат. - Ты не вырубил ее. - А ты сократил время. Привкус во рту сменяется на кисло-желчный. - Лазби...ррайтесь сами, - отвечаю, почти падая с ринга на пол. Я вижу пустое ведро буквально в метре от себя и хватаюсь за него, как за спасительную соломинку. - Блять, она еще и блюет, - слышу голос Ноа, но игнорирую его, ощущая тошноту, - эта сука сейчас своей рвотой загадит пол. Убери ее отсюда! Меня начинает медленно отпускать, а это показательное шоу, оставившее следы в виде многочисленных синяков, совершенно не радует. - Значит, она тебе уже не нужна? - с издевкой отвечает Алек. - Я... - я аккуратно встаю, чувствуя тяжесть во всем теле, - я пойду. Мои пальцы цепляются за канаты ринга, и я делаю первые шаги под взгляды ребят-соперников, и в один момент меня подхватывает Пол. - Тебе надо в больницу, - перебрасывая мою руку через свое плечо и помогая идти, - Ноа очень сильно тебя задел. - Ты поможешь мне? - парень кивает, и тут же с другой стороны подхватывает мой первый соперник. Я оглядываюсь, замечая кровь на лице Ноа, матерящегося на Алека. - Я никому не разрешал покидать этот зал, - произносит А-27 обращаясь не только ко мне. Ноа что-то бормочет в мою сторону, но я его не слышу. Солдаты останавливаются, но продолжают придерживать мое тело, будто бы готовое развалиться на части. Я смотрю на заместителя главнокомандующего сквозь эту вновь настилающую пелену перед глазами, понимая, что в любой момент могу отключиться от многочисленных ушибов. - Ты чу... - запинаюсь, сглатывая ком желчи обратно, - чудовище, - как можно громче. На мгновение я замечаю, как черты его лица сглаживаются, а растерянные глаза смотрят на меня будто бы виновато. Настолько непохожий взгляд быстро меняется, и лицо возвращается к своей привычной строгости, но меня это не волнует. Я вижу лишь пустоту, ощущая, как с последним выдохом тело обвисает на чужих руках.***
Ветер нежно обдувает веки. Чуть осторожно, словно боится прикоснуться к моим щекам, он щекочет кончик носа. Еще не открыв глаза, я чувствую это приятное тепло солнечных лучей, и не хочу просыпаться. Вместе с пробуждением возвращается боль. Мне кажется, что я не могу пошевелить и кончиком пальца: абсолютно все части тела парализованы от боли. Тело ноет, а дыхание настолько тяжелое, что дается мне с небольшим хрипом и стоном. - RD-15, - едва знакомый голос отдается эхом в голове. Темное пятно. Блеск напоминает очки, и я продолжаю прищуриваться, хоть от этого зрение и не фокусируется. - Кай? - шепчу тихо, предполагая. - Да, - солдат смягчается. - Где я? - В больнице. Ты упала в зале, и тебе вызвали скорую. Френк, как узнал, приехал сюда, но, увидев тебя, он сильно поругался с Алеком, так что... - Алек... - я хмурюсь, - тоже здесь? - Да, это он сопровождал тебя до больницы. Но сейчас уехал по делам, поставив меня на замену. - Какой молодец, - язвительно шепчу. Я слышу легкий смешок правее. - Ты можешь свалить, когда хочешь, Кай, - произносит пятно справа, и я узнаю в нем Френка, - у меня на сегодня нет никаких дел. - Я вернусь через три часа, - солдат встает, освобождая ближнее место, - выздоравливай, Рейчел. Хлопает дверь, и я облегченно выдыхаю. Тело продолжает зудеть, но чуть меньше. - Ты правда дралась с Ноа? - спрашивает Френк, подсев ближе, и я чуть киваю головой, вновь застонав от боли. - И назвала Алека чудовищем? Я пытаюсь сесть, но солдат быстро хватает меня за плечи, аккуратно опуская обратно на койку. - Откуда... Откуда ты знаешь? - Он сам сказал, когда стрельнул у меня сижку. Тоже мне, заместитель главнокомандующего. Новичка, особенно девчонку, отправить на бойню. Сделать из тебя фарш. Я когда тебя увидел, то... - Френк тихо рычит, столь непривычно, что я испуганно дергаюсь, - убить был готов его за это. - Все так плохо? - отчаянно. - Фарш из тебя сделать не получилось, но вот помяли изрядно. Хорошо, что ничего не сломано. Я заставляю себя сесть в кровати и осторожно провести пальцами по телу, отмечая наиболее болезненные участки. Больше всех болит грудь, и, едва наклонив голову, я вижу сплошные синие гематомы под этой тонкой больничной сорочкой. - Долго я еще буду здесь? - Не думаю, - Френк коснулся руки, - вколют парочку лекарств, ускоряющих заживление, и будешь радоваться жизни. Ты стойко держалась, и, - солдат немного замялся, - поскольку ты моя первая ученица, я так горжусь тобой. Возьми, - он достает черный плетеный браслет, - как награду. Взял у цветных. - Смотри не расплачься, - я, слегка улыбаясь, верчу в руках кожаное изделие, а затем надеваю на запястье, - спасибо. Ты... - помрачнев, - можешь объяснить, почему он так со мной? Видимо, Френк давно боялся и в то же время ожидал этого вопроса. Он тихо выдыхает, задумчиво посмотрев в окно, заставляя держать паузу. - Не знаю, Райли. Алек... Сложный человек. Ему было всего восемнадцать, когда он занял этот пост, который должен принадлежать вовсе не ему. Он... Не был готов. Сейчас, конечно, Алек стал немного другим, но... - Френк, будто очнувшись, быстро меняет русло разговора, - думаю, он видит в тебе что-то. Но что именно - сказать не могу. Я придвигаюсь поближе, ощущая, что солдат не договаривает мне нечто действительно важное. - Кто должен был стать заместителем главнокомандующего? - Рейчел, я... - Кай? - Нет. Тот парень уже давно мертв, - жестко отрезает Френк. Вздохнув, откидываюсь на подушку, прикрывая глаза. Солдат продолжает беседу со мной, но больше не затрагивает эту тему, боясь добавить чего-то лишнего. - Как себя чувствуешь? - спрашивает, заходя в палату с небольшим подносом, медсестра. - Лучше не бывает, - отвечаю, наблюдая за иглой, медленно погружающейся под кожу. Морфий действует быстро: расползаясь по телу, он согревает руки и ноги, забирая часть боли. Я хочу попросить его снова, но вспоминаю девушку в доме у Райана и вздрагиваю от мысли о зависимости. - Можешь идти домой через пару минут, - добавляет медсестра, вкалывая другое лекарство. - Ты должна дождаться Алека, - предупреждает Френк. - Я ничего ему не должна, - садясь в кровати, - я отплатила долг Мэг. Я занималась тренировками с тобой. Черт возьми, дралась с ребятами на ринге, и я устала. Устала прятаться и бегать к нему, когда он прикажет, не зная, зачем. Пошел он нахрен, я не его домашнее животное. Так ему и передай. И, - начиная снимать сорочку, - если не сложно, отвернись, я бы хотела переодеться. Френк огорченно вздыхает, но не возражает. Солнце клонится к закату, когда я покидаю больницу. Свернув с привычной дороги, медленным шагом направляюсь в сторону деревни цветных, желая посмотреть на приготовления к празднику Видара. Из-за взрыва торжество решили перенести. Людям необходимо было время оплакать свое горе, потерю близких. Перед многими домами висели черные траурные платки, означавшие, что живущие внутри пребывали в скорби. Цветные собирались вечерами в одном из таких домов и рассказывали друг другу веселые или добрые истории об ушедших людях. Сейчас, спустя месяц, многое поменялось. Платки практически везде убраны и заменены цветными венками и натянутыми поперек улицы разноцветными треугольными флажками и гирляндами. В воздухе чувствуется легкость и пряный аромат, собравший в себе цветы, коренья, травы и различные приправы. Девушки вышивают на белых платьях геометрические узоры, подготавливая одежду к празднику. - Эй! - меня окликает человек, сидящий на веранде дома. - Иди сюда! Я подхожу ближе и узнаю Свейна: весь в странной угольной саже, он зовет меня к себе. Заходя внутрь, я вижу то, над чем он трудится - главный столб, вокруг которого соберется вся деревня. - Красиво, - шепчу, садясь напротив и протягивая руку к дереву, - можно? - Да, - он прислоняет свое ухо к столбу, - слышишь? Я повторяю его действия, ничего не ощущая, но решаюсь подыграть, кивая. Парень, широко улыбнувшись, продолжает вырезать ножом красивые узоры. - Слышал, ты ночевала в доме у Райана, - позади раздается низкий бас. Хаул проходит мимо, собирая высохшие на веранде рубашки и брюки. - Это важно? - спрашиваю, вглядываясь в его татуировку на спине. - Не особо. Нечего чистой якшаться с нами. Это... Он так тебя? - я отрицательно мотаю головой. - Она меняется, - произносит Свейн так отстраненно, словно говорит это вслух совершенно случайно. - Что это значит? - обращаясь к плотнику, но он, увлекшись творчеством, игнорирует мой вопрос. - Ты должна прийти к нам на праздник, - не отвлекаясь от резьбы, добавляет Свейн. - Разве деревня не закрывается на эти дни? - Закрывается, - согласно кивает Хаул. - Я разрешаю тебе войти, - продолжает плотник. - Свейн! - Пойдешь вдоль ворот налево. Через восемь домов будет брешь в ограде, и... - Черт возьми, она не верит в Видара! - Верит, - серьезно произносит Свейн, оторвавшись от занятия и изучая мое лицо, - она нужна нам, Хаул. Я хочу ее. Ты, - обратившись ко мне, - часть этой деревни. Его рука тянется к моему лицу, и, вспоминая странности парня, я наклоняюсь навстречу. Он осторожно дотрагивается до носа, мягко обводит скулы и напоследок касается ключиц. - Красивый браслет, - произносит Хаул, подойдя и взяв меня за локоть, - Лейла - мастер в такой работе. - Спасибо, - неловко дергаю рукой, чтобы освободиться, но корчусь от боли. - Кто тебя так сильно избил? - не унимается кузнец. - Солдаты. - Пойдем внутрь. - Приходи, - снова произносит плотник, словно разговаривая сам с собой. Я неуверенно сажусь на кровать Хаула, увидев заваленную часть Свейна. - Он хоть иногда спит? - спрашиваю, наблюдая за тем, как кузнец что-то ищет у себя в шкафу. - Не уверен. Сейчас у него столько работы, - парень садится рядом, - держи, - он протягивает небольшую склянку с вязкой жидкостью. - Что это? - Мазь, по рецепту Илвы. Она тебе поможет. - Спасибо, - кладу сосуд в карман, - что мне нужно сделать за это? Хаул прищуривается, будто я хочу его обмануть. Его карие глаза чернеют в свете небольшой лампы, а по телу, изгибаясь, шевелятся тени. - Приходи к нему иногда, - оглянувшись на Свейна, - ему скучно и немного одиноко. - Как ему может быть одиноко в вашей деревне? - недоумевая. - Видар дал ему дар видеть изнутри. Например, - он поднял глаза наверх, - эти деревянные куколки. Свейн видел их в куске дерева задолго до появления. Ему не нужна привычная нам близость. Но он в единении с нашим богом, поэтому и живет здесь - в центре веры. - А что Свейн тогда видит в людях? - я хмурюсь. - Он сказал, что я меняюсь. - Спроси у него сама в следующий раз, - Хаул криво улыбается. Я встаю с кровати и направляюсь к двери. Стружки бесшумно падают на пол террасы, а дерево принимает все более живые образы и очертания. Решив не отвлекать и кивнув Хаулу, я отправляюсь домой. Стемнело. Цветные все в большем количестве выбираются из своих домов, напевают мелодии и веселятся в преддверии праздника. Какая-то девушка, заметив меня, подбегает и крепко обнимает, а затем возвращается к своей компании, напоследок подмигнув. Я узнаю в толпе Марию, но та отворачивается, желая потеряться среди людей. Воздух за пределами деревни меняется: теряется пряность, галдеж заглушается воротами и деревьями, улицы тихие и практически безлюдные. Действие обезболивающего заканчивается, и вместе с ним возвращается усталость, ноги наполняются тяжестью, а в голове появляется безумное желание вернуться в больницу. Кто-то подходит сзади практически бесшумно, крадучись, что я чувствую его лишь в последний миг. - Зря Алек не отдал тебя сразу, - рот зажимается крепкой ладонью, и я не могу издать ни звука, - я говорил, что ты моя. Я пытаюсь вырваться, но это лишь веселит нападающего. С обочины выезжает автомобиль и останавливается ровно напротив нас. Дверь открывается, и меня затаскивают внутрь. Оглядываясь, я чувствую себя зажатой между двух парней. - Зато теперь, - раздается голос Ноа у самого уха, - мы с тобой точно повеселимся.