M A C H I N E

Светлое пальто-халат мягко обволакивает плечи. Я чувствую едва знакомый запах, древесный, отдающий мятой, словно аромат из давно забытого прошлого. Солдат разворачивается, шагая к выходу, и, следуя за ним, я оглядываюсь на ярко-красную верхушку огненного шара, скрывающуюся среди темно-синих облаков на горизонте. - Я не хочу показаться грубой, - произношу, медленно покидая территорию кладбища. - Не покажешься, - Дэхен забирает из моих рук сушеные цветы и кладет их в урну. - Дедушка, с которым вы играли... Ваш дедушка? - неуверенно. - Да. Мой и Сухо, - кивая. - То есть... - я озадаченно хмурюсь. - Сухо - мой младший брат, - поясняет солдат, - ему было шесть, когда наши родители погибли. Мой отец был главой Дракона, и в один день Сухо потерял не только родителей, но и брата, - Дэхен касается моих плеч, чуть растирая их. - Вы все знаете своих родителей? - Да, правило, введенное прошлым главнокомандующим, не распространяется на нас. Дедушка позаботился об этом, - мы идем вдоль фонарей-жемчужин. - И... Каково это? - я чуть замедляю шаг. - Мало приятного, но в целом комфортно, - парень пытается отшутиться. Нора заменила мне мать. Возможно, если бы я знала своего отца и общалась с ним, я бы не так часто попадала в различные передряги. Дилан стал моим старшим братом, а Хэзер - младшей сестрой. Если так рассуждать, то и я не была лишена родни: скорее, моя семья основывалась не на кровном родстве, а на соседстве комнат. Солдат начинает что-то рассказывать из своих воспоминаний, а я замираю, изучая со стороны его выправку, немного расслабленную, но прямую твердую солдатскую походку. Дэхен разворачивается, когда между нами появляется пара метров, заметив, что я погрузилась в свои мысли. - У меня есть вопрос к вам, - неуверенно, - хотя, наверное, два. - Слушаю, - он слабо улыбается. - Это платье, - я осторожно дотрагиваюсь до пышной юбки, - Мэй сказала, что это свадебный наряд. - Красный цвет часто используется для бракосочетаний, - солдат разрешает его догнать и продолжает прогулку, - но не переживай, сегодня на тебе никто не женится. - Вы можете сказать, кому он принадлежал? - Я, - солдат задумывается, чуть отводя голову в сторону, - не очень близко знал ту девушку. Она сильно заболела и не смогла дожить до свадьбы. Пневмония, - Дэхен мрачнеет, - мы потеряли много людей в тот год. - Сожалею. Я вспоминаю позапрошлую зиму и весну, неожиданно холодную и, как и несколько лет назад, унесшую много жизней. Блока чистых это практически не коснулось, но в деревне цветных погибли несколько моих знакомых. - Но ты видела ее жениха, он проводил тебя до беседки с го. - Сехун? - Да, - парень чуть заметно сжимает ладони в кулаки, - он до сих пор не до конца оправился от ее потери и временами говорит о ней так, словно она еще здесь. Мы приближаемся к дому в тишине. Я вижу людей вокруг и несильно кланяюсь им в ответ на приветствие, а они быстрым шагом спешат внутрь самого большого дома. - Это все, что ты хотела спросить? - Нет, я, - я переплетаю пальцы, - я понимаю, что это не мое дело, но... Что случилось в Западном лесу? Из-за чего А-27 стал заместителем главнокомандующего? Дэхен замирает, останавливаясь на пороге дома и поворачиваясь ко мне. - Это секретная информация, - чуть строго. - Я знаю, - я опускаю взгляд, - но... Мне нужна хотя бы наводка или подсказка. Я хочу понять поступки Алека, и мне кажется, что... - Ты пытаешься копнуть глубже других, и это похвально. Но тебе не стоит в это лезть, - глава Дракона серьезен, - ты упадешь настолько глубоко, что не поднимешься, - он шагает к дому. - Я все равно узнаю, господин Дэ, - вынуждая его остановиться на ступеньках, - но уже не от вас. - Пойдем в дом, Рейчел, - он поднимается по лестнице, - мы не должны опоздать. Разочарованно вздохнув, я шагаю следом. Главный дом пестрит узорами, резными деревянными деталями и изобилует людьми, поэтому я быстро теряюсь в толпе, и лишь рука Дэхена, схватившая мое запястье, ведет внутрь большого и пышного зала. Солдат отпускает меня и уверенным шагом направляется к большому креслу в самом центре. Столы расставлены в форме буквы "П", и большинство людей уже заняло свои места. Через место слева от господина Дэ сидит Мэй, которая вежливо кивает, встретившись со мной взглядом. Я присаживаюсь справа, оказавшись между Дэхеном и Сухо, от ожидания успевшим умять часть овощей. - Ты же не ешь палочками? - спрашивает младший из братьев. - Нет. - Острое любишь? - солдат оглядывается, что-то показывая человеку, одетому в черную рубашку. - Не особо, - шепчу. - Ты здесь умрешь от голода, - вздыхая, - извините, - обращаясь уже к человеку в форме, - принесите ей вилку. И если можно, не острые блюда, она пока болеет. - Почему, - я рассматриваю помещение и людей, замечая, что все в парадной и традиционной одежде, - почему все так одеты? - А, ну, - солдат поправляет длинный белый халат-пальто, - сегодня день, когда погибли мои родители. Я чувствую, как все внутри холодеет, и искоса смотрю на молчаливого Дэхена, терпеливо следящего за гостями. Если Сухо был слишком мал, чтобы осознать всю боль потери, то что испытывал господин Дэ, став в этот день главой Дракона? Фрея говорит, что боль с годами затупляется. Иногда она забывается вовсе, оставляя в памяти лишь какую-то нотку необъяснимой горечи и тоски. А иногда она не проходит. Иногда идет с тобой рука об руку на протяжении многих лет, с каждым днем напоминая о себе отражением в зеркале. - Что с тобой? - спрашивает Сухо, заметив мою растерянность. - Все в порядке, прости, - отвечаю, зная, что Дэхен слышит нас. В зале воцаряется тишина с появлением дедушки господина Дэ. Солдат встает с места, как и все остальные, и устремляется к старику. Лишь усадив его на место справа от себя, глава Дракона разрешает остальным сесть. Солдат молча берет небольшую стопку с налитой жидкостью, выпивая ее залпом, и все повторяют за ним, за исключением Мэй и меня, сидящих без стопок. После первой съеденной дедушкой Дэхена ложки супа в тишине вновь возникают звуки: кто-то начинает заводить беседы, другие устремляются к еде. Я оглядываю столы, наблюдая лишь взрослых гостей. - Главы семейств, - поясняет Сухо, - у Сехуна никого не осталось. Я замечаю солдата, облаченного в темные одежды, сидящим около входа. Он молча, немного отрешенно от всех ест рис, что-то кивая в ответ на слова своего соседа. Передо мной ставят тарелку с бульоном и протягивают приборы. От вкусного запаха просыпается голод, мучительно скрываемый практически весь день, и я с огромным усилием перебарываю желание выпить весь бульон сразу. После пары быстрых ложек я ощущаю чей-то взгляд, и поднимаю на Ориона, стоящего в военной форме около колонны и с улыбкой наблюдающего за мной. Смутившись, я чуть замедляю поедание пищи, ощущая себя глупо и пытаясь отвлечься пустыми разговорами о школе с Сухо. - Вы учились вместе? - повернувшись к нам, спрашивает Дэхен. - Да, Рейчел со мной была в музыкальном классе, - Сухо палочками берет очередной огурец с подсыпкой из лука и моркови, а затем замирает, понимая, что сболтнул лишнего. - Я вспомнила об этом лишь вечером, господин Дэ, - пытаясь сгладить ситуацию. - Оставь детей в покое, Дэхен, - произносит пожилой мужчина, - у тебя и без них тяжелый день. - Прости, дедушка, - солдат извиняется, помогая старику положить в тарелку еще пару блюд. Но даже после этого я продолжаю ощущать напряжение. Оно висит в воздухе, его вдыхают солдаты, стоящие, как красноволосый, вдоль колонн и следящие за людьми. Улыбка быстро пропадает с лица Ориона, и он, проверяя связь в наушнике, внимательно слушает свой разговор. Его свободная рука тянется к кобуре, и, вместе со мной заметив это, глава Дракона откладывает свои палочки в сторону. Алек, в сопровождении шести солдат, входит в зал уверенным и быстрым шагом, остановившись на уровне дальних мест. Он оглядывает гостей, не сразу признавая меня. Наши взгляды встречаются: мой, крайне обеспокоенный, и его привычный холодный, но знакомо метающий молнии. - А-27, - глава Дракона встает, чуть поклонившись, - я давно тебя не видел. - DS-17, - блондин кланяется в ответ, но не сводит с меня глаз. Я прячу взгляд первой, чувствуя себя крайне неуютно и желая покинуть помещение. - Мне сообщили, что вы удерживаете одного из моих подопечных, - Алек проходит вперед, немного крадучись, словно хищник, следящий за жертвой. Дэхен улыбается. - Мы спасли вашу подопечную, и она оказала честь стать нашим гостем. Расстояние между солдатами сокращается, и сердце с каждым шагом А-27 больно отдает в груди. Я чувствую страх за то, что могут пострадать невинные люди, если в Алеке вновь проснется необъяснимая жажда крови, и хочу встать, но Сухо кладет свою руку поверх моей, останавливая. - Не забывай, - уже тихо, практически неслышно произносит господин Дэ, сохраняя спокойствие и невозмутимость, - ты находишься не на своей территории. Орион быстро поднимает пистолет на А-27, и то же самое делают другие члены Дракона. Солдаты Алека не медлят с ответными действиями, и в одно мгновение обеденный зал превращается в горячую точку. - Прошу прощения за недоразумение, - отстраняясь на шаг, говорит заместитель главнокомандующего, обращаясь скорее не к Дэхену, а к его дедушке, - но я хотел бы поговорить с ней, чтобы убедиться в ваших словах. Я сглатываю, а солдаты медленно убирают оружие. - Орион, проводи гостью на улицу, - красноволосый подходит к нашему столу, - будь с ней. Я не хочу, чтобы Рейчел пострадала. Солдат кивает и помогает мне встать. Я вспоминаю о светлом халате-пальто, все еще лежащим на моих плечах, и хочу его снять. - Оставь, - Дэхен садится, - снаружи холодно. Если это все, - обращаясь к Алеку, - прошу оставить в покое моих людей. - Это все, - кивает А-27, разворачиваясь и приказывая своим солдатам выйти из зала. Я иду вместе с Орионом, чуть поглядывая на Алека, пытаясь понять, насколько он недоволен исходом беседы. Дэхен извиняется перед гостями за этот инцидент, А-27 покидает помещение, и, почти выйдя из зала, я чувствую чью-то руку, сжимающую мое запястье. - Не сглупи, - шепчет Сехун, привстав с места, - он хочет добраться до Дэхена через тебя. Думай над словами. Я киваю в ответ. - У вас есть клумбы, с которых можно срезать цветы? - спрашиваю Ориона, как только мы выходим на улицу. Алек вместе с подчиненными стоит неподалеку и слушает нас. - Да, - красноволосый кивает, - хочешь пойти туда? - Если не сложно. Ты хотел со мной поговорить? - поворачиваясь к Алеку. Я чувствую его злость и раздражение, но продолжаю молча смотреть, дожидаясь ответа. Он, что-то шепнув своим людям, подходит к нам. - Наедине, - произносит чуть ли не сквозь зубы. - Я не могу ослушаться приказа господина Дэ, - встревает Орион, осторожно хватая меня под локоть, - пойдем в сад. - Ты понимаешь, что творишь? - шипит А-27, взяв меня за другой локоть. - Отпусти, иначе разорвешь меня пополам, - тихо прошу, поднимая взгляд на него, - поговорим в саду. Его светлые глаза смотрят с осуждением и легким недоумением, и я мягко накрываю рукой ладонь Алека, хватая за большой палец и заставляя отпустить локоть. Я отворачиваюсь от него, медленно шагая за Орионом и чувствуя жгучий взгляд, от которого на глазах выступают слезы. - Все в порядке? - шепчет солдат Дракона, и я киваю, смахивая пальцем слезу. Мы подходим к самой настоящей огороженной оранжерее, полной различных видов растений, и я замираю от обилия цвета, пробивающегося сквозь вечерние сумерки. Вдыхая аромат, я слабо улыбаюсь, а Орион приоткрывает дверцу, пропуская внутрь. - Я буду рядом, - произносит, глядя на Алека, и что-то добавляет в рацию. Я устремляюсь внутрь, медленно шагая между посадками и ласково касаясь растений пальцами. - Что ты делаешь здесь? - произносит А-27, остановившись напротив. - Лечусь, - мои пальцы задерживаются на стебле светло-розового пиона. - В больнице не так лечат? - усмехнувшись. - Или мои люди теперь тебя не устраивают? - Алек, - я поднимаю глаза, - твои люди избили меня, только я зашла в общежитие. Твои, - делая акцент на этом слове, - люди. Он молчит, не сводя глаз с моего лица, а я пытаюсь гадать, о чем блондин думает, но злость оказывается сильнее. Это странный синтез чувства вины, боли, гнева и осознания некоей обреченности. Цветок пиона красив, он распускает свои лепестки один за другим, медленно раскрываясь и обнажая себя перед всеми, еще не зная, что его сорвет чья-то рука. - И, знаешь, что самое ужасное? Ты знал о нападении. Ты знал о том, что меня изобьют в этом месте, что на мне отыграются, потому что не могут отомстить тебе прямо, - сглатывая и стараясь подавить боль, - но ты все равно отправил меня туда. Я вижу, что солдат немного теряется, словно мои слова действительно вызывают в нем какие-то эмоции. Но мне этого мало. - Как долго я буду твоей игрушкой для битья? - спрашиваю, не выдержав. А-27 обходит клумбу, оказавшись рядом, и кажется, что он хочет убить меня прямо сейчас. Я застываю, зажмуривая глаза и краем уха слыша Ориона, поднимающего пистолет, а горячее дыхание солдата опаляет кожу. Странный звук, будто от какого-то механизма, раздается сбоку. Я неуверенно приподнимаю веки, всматриваясь в резкие, местами грубоватые черты лица: мощный подбородок, плотно сжатые тонкие губы, едва нависающие густые светлые брови, которые хмурят лоб. Удивленно приоткрываю рот, не чувствуя ненависти и злости с его стороны. Скорее, это что-то другое. Неуловимое и неосязаемое, словно воздух. Его ладонь накрывает мою, заставляя сжать срезанный стебель пиона крепче, и, опустив взгляд, я вижу нож в другой руке Алека. - Вернешь его в пятницу, - он кладет холодное оружие в другую ладонь. Солдат проходит мимо, едва касаясь волос. Я чувствую лишь дуновение ветра, а локоны, так старательно укладываемые одной из подопечных Дэхена, распускаются, падая на плечи. А-27 держит заколку в руке, едва заметно усмехаясь. - Так лучше, - произносит, подбрасывая украшение вверх и ловя его на ходу, и я отворачиваюсь, продолжая сжимать в руке обмененный на гребень нож. Я не хочу оглядываться, поэтому прохожу к другой клумбе, сорвав с нее парочку таких же приятных розовых пионов. Что это было? Почему... все было иначе? Неужели впервые за долгое время он действительно услышал меня? Боль в лопатке колет, словно шипы розы. - Он еще вернется? - Орион, что-то сообщая по рации, подходит ко мне. - Не думаю, - отрезав стебли цветов с еще одной клумбы. - А твои волосы... - Ничего страшного, - поворачиваясь к солдату Дэхена, - мне нужно отнести цветы на кладбище. Ты можешь идти. - Я тебя провожу. Молча сжимая в руке нож, пальцами то раскрываю, то складываю его, задумавшись. Металл приятно холодит кожу, гравировка у основания подсказывает о значимости предмета, а притупившееся в паре мест лезвие - о частом использовании оружия. Мы идем в тишине, думая о своем, и я действительно ощущаю некоторое расслабление после разговора с А-27. Он не пытался свести разговор к шантажу, как привык делать. Но и не старался как-либо себя оправдать. Я наклоняюсь перед могилой родителей Дэхена, положив туда цветы. - Ты знаешь, как они погибли? - повернувшись к Ориону. - Пожар в небольшом доме, - красноволосый указывает взглядом на пустошь между зданиями, - об этом написано на камне. "Да сгорят тела наши, но не души". Мое тело практически сгорело. В таком случае, и моя душа будет гореть. Я встаю, отходя к солдату, проводив взглядом высеченные иероглифы напоследок. Мне не хочется ни о чем говорить, и Орион понимает это, молча возвращая нас в главный дом. Гости Дэхена оживленно беседуют, поедая пищу, поэтому вернуться получается практически незаметно. Лишь люди с главного стола отвлекаются на меня и Ориона, встающего на свою позицию у одной из ближних колонн. - Что-то случилось? - спрашивает Сухо, а я поправляю волосы, стараясь их хоть немного уложить. - Не особо. - Тогда ешь, - солдат накладывает в мою тарелку несколько блюд, - соджу не предлагаю, ты еще слишком маленькая. - Хэй, - возмущаюсь, а Дэхен, сидящий рядом, прикрывает ладонью улыбку, - мы с тобой одноклассники. - Но мой день рождения в мае, а твой - в конце ноября, значит, я старше, - изображая учителя. - А я и забыла, что ты был занудой, - бормочу. - Правила есть правила, - запихнув в рот капусты, - ешь давай. Вздохнув, я заставляю себя есть, хотя после разговора с Алеком в горло не лезет ни кусочка. Краем глаза замечаю практически пустую тарелку Дэхена, а его взгляд немного растерянно бродит по лицам присутствующих. - Ты можешь уйти в любой момент, - произносит глава Дракона, повернувшись ко мне, - ты не должна сидеть здесь до конца. - Разве это по правилам? - чуть прищурившись. - Нет, но сейчас начнется собрание, на котором тебя быть не должно, - строже, - Сухо пойдет с тобой. - Но хен, - возникает младший из братьев. - Тебе всего лишь двадцать один, - глава Дракона криво улыбается, - правила есть правила. И я прячу улыбку, переключаясь на еду. Покинув трапезный стол, поклонившись гостям Дэхена и его дедушки, мы с Сухо выходим наружу. Свежий воздух отрезвляет, а нас догоняет Орион, освободившись от смены. - Почему он опять поступает так со мной, - произносит Сухо, почти вешаясь на меня. - Потому что тебе нет двадцати пяти, - отвечает красноволосый. - Дурацкое правило, - бормоча, - я же его брат. - Именно поэтому тебе не стоит делать поблажек, - нравоучительным тоном. Солдат недовольно бормочет, но не возникает, молча шагая в сторону гостевого дома. Я оглядываю сад, невольно вспоминая разговор с Алеком, и отвожу глаза в сторону, задумавшись. Что-то определенно было иначе. Почти полная луна ярко освещает дорогу, а фонари-жемчужины кажутся десятками ее маленьких копий. Но, в отличие от небесного светила, они излучают более мягкий и теплый цвет. Звезды тают на фоне луны, вдалеке виднеется лысая и обнаженная Серая гора, которая ловит бледные лучи. Ветер чуть прохладный, приятный, подобающий уютному летнему вечеру, и я вспоминаю дни, проведенные с Диланом. Я практически не думала о нем после пьянки с Френком и инцидента с Алеком. Весь предыдущий вечер я заглушала боль, а теперь... мне было все также плохо. Но эта боль немного утихает, отдавая первенство физической. - Ты не обязана покидать логово Дракона, - глядя в небо, говорит Сухо, - если ты, - солдат задумывается, - выйдешь замуж за... - повернувшись ко мне и внимательно изучая лицо, - за Сехуна или Ориона, то станешь одной из нас. - Сухо, - Орион кашляет. - А что? - повернувшись к другу. - У ваших с ней детей будут голубые глаза и торчащие уши, разве это не здорово? Или губы, - тыкая пальцем в лицо Ориона, - как у Сехуна. - Ты перебрал с соджу, - вздыхает красноволосый. - Вероятно, да, - соглашаясь, - но ты сам подумай: красивая, не в моем вкусе, но красивая, вроде как умная, еще и ценная, раз А-27 лично за ней пришел с шестью, - поднимая указательный палец вверх, - шестью бойцами! Ты вообще видел, кого он взял? Своих лучших ребят. Конечно, - хлопая друга по плечу, - ты тоже хорош, Орион, но ты проигрываешь каждому из них в силе и ярости. Ты слишком мягкий. - А ты болтливый, - бормоча. - Так что подумай, - Сухо вновь поворачивается ко мне. - Если не хочешь возвращаться в город или к А-27, это твой вариант. Дэхену ты понравилась, остальное формальности. И ханбок сшит словно для тебя! А Орион аж покрас... Ой! - получив удар от друга. - Все, я молчу! Мы входим в дом, и первым делом Сухо отправляется на диван в гостиной. - Будешь чай? - спрашивает Орион, поглядывая на быстро засыпающего друга. - Да, спасибо, - я неуверенно сажусь на пуф у стола, наблюдая за солдатом, - получается, - пытаясь разбавить неловкую тишину, - ты занимаешься с детьми? - Да, - солдат усмехается, включив чайник, и поворачивается ко мне, опираясь о столешницу, - чаще всего астрономией и математикой. И подменяю нянь или родителей, когда с ребенком некому остаться. - А должность солдата? - Я тренировался лет с одиннадцати. Как раз тогда и познакомился с Сухо - его привел господин Дэ. Но парень так ныл, что его перенаправили в информационный отдел. Так что, - вновь поворачиваясь к плите, - я уделяю и этому время. Хотя для Сухо это лишь очередная формальность. - Понятно, - я начинаю изучать глазами поверхность небольшого стола. - А ты? - он ставит на стол две чашки и начинает заполнять их кипятком. - Почему ты среди солдат, если ты чистая? Ты... убивала людей? Я сглатываю, хватаясь за чашку и притягивая ее к себе. - Все нормально, - заметив мою нервозность, - если хочешь стать моей женой, я должен знать о тебе чуть больше милого личика, - сводя все в шутку. - Я убила одного человека, - замявшись, - очень давно. Моя метка стала чернеть, - задумываюсь, - наверное, после того случая. - Ты жалеешь о том, что убила его? - голос Ориона становится чуть серьезнее. - Нет, - холодно отвечаю, - после того, что он сделал... Со мной и с другими людьми. Я не жалею. - Когда я убил человека, - красноволосый делает глоток, - около четырех лет назад, я тоже так думал. Я знал, что этот человек заслуживает смерти. Он изуродовал трех девушек, включая мою двоюродную сестру, которая теперь никогда не выйдет из больницы здоровой. Которая, - его голос чуть дрожит, - боится каждого мужчины, которого видит. Включая меня. Я молчу, чувствуя дрожь по всему телу и вспоминая лицо Джереми. Вспоминая нож, вонзившийся в его горло, и ощущая холодный металл в кармане. - Я ненавидел его. Я долго выслеживал его, отдельно от остальных, нашел его логово в лесу и выжидал почти весь день. Я не просто убил его. Я изуродовал его так, как он искалечил мою сестру. Я хотел убить его, спасти и снова убить за это. И когда я это сделал, я... Я сидел над его трупом и... Гнев сменился пустотой. И странной болью, от которой мне было так невыносимо плохо, что я кричал, стуча по окровавленному телу. Прижимая его к себе и понимая, что уже нет дороги назад. Что я убил его, как и хотел. Но то желание было... Лишь желанием. И должно было оставаться лишь им. После этого я понял, что не могу. Не могу убивать людей, как бы сильно мне того ни хотелось. Отслужив еще пару месяцев, я ушел с разведки в охрану. Здесь жертв гораздо меньше, - приподнимая уголки рта. В соседней комнате раздается сопение, которое разбавляет мрачную тишину, и мы, переглянувшись, слабо улыбаемся. - Сухо точно перебрал с соджу, - шепчу. - Мы не можем его винить, у него был тяжелый день, - оправдывая друга, - он чуть не лишился своего фортепиано. - Он правда хорошо играет? - Да, тебе стоит как-нибудь послушать, - солдат кивает, отпивая немного чая. - Знаешь, - я окольцовываю пальцами чашку, - мне снятся кошмары. В последнее время чаще, чем обычно, но... - чувствуя, что должна ответить искренне, - в них я испытываю вину за другие смерти. Что именно я убила тех людей, но в то же время я... Я привыкла отключать эмоции, - поставив локоть на стол и упираясь подбородком в ладонь, - из-за этого метка чернеет. И я понимаю, что я стану Machine. Когда-нибудь. - Если продолжишь отключать чувства. Лучше поздно стать Machine, чем рано, - серьезно произносит Орион. - Да, я пытаюсь не делать этого, но иногда эмоции... Переполняют меня. Захлестывают. И, если это боль, я не хочу ее ощущать. - Боль не чувствуют лишь мертвецы. - Я скоро к ним присоединюсь, - мрачно. - Не говори так, - пальцы Ориона тянутся ко мне, заставляя поднять глаза на солдата, - у тебя есть выход. И даже не один. Я опускаю взгляд снова, задумавшись. - Я не знаю, хочу ли я убивать людей, - шепчу, - но если это мой способ выживания, мне придется это делать. - У меня не черно-белая татуировка, - солдат медленно расстегивает пуговицы рубашки, обнажая шею и ключицы, и я вижу светло-голубой рисунок на правой ключице, - но я считаюсь Machine. Практически ни у кого из нас нет черно-белых татуировок. Мы живем одной большой сплоченной семьей. Знаем своих родителей и растим детей. Сухо немного переборщил с замужеством, - усмехнувшись, - но в целом он прав. Тебе не придется бежать от самой себя. Не придется никого убивать. Не придется терпеть всю эту боль, которую ты терпишь. Я не хочу давить на тебя, - заметив мою хмурость, - но прошу подумать об этом. - Если я уйду от Алека, он убьет моих друзей. Он достанет меня из-под земли. - А-27 тоже человек. И, думаю, он поймет. Замолчав, солдат встает, начиная открывать разные полки. - Держи, - протягивая небольшое пирожное, - ты слишком грустная. Я не хотел так тебя расстроить. - Спасибо, - взяв сладость и слабо улыбнувшись, - думаю, из тебя выйдет хороший муж. - Только не торопи с детьми, - почти смеясь, - они у меня уже здесь, - показывая на горло. Едва хмыкнув, я прикрываю зевок ладонью и устало потягиваюсь. - Думаю, тебе пора, - поедая пирожное и запивая чаем. - Меня сменят лишь через пару часов. - Вы будете охранять и ночью? - Да, - кивая, - иди наверх. Если что-то случится, кричи. Или топай. Или все сразу. - Хорошо, - поблагодарив за чай, я мою чашки и убираю их обратно. Ноги еле плетутся по лестнице, а усталость накатывает с головой. Я приоткрываю дверь, почти сразу падая в постель. Над кроватью висит ночник, и я включаю его, любуясь мягким и теплым светом. Я могу жить здесь. Начиная с чего-то простого, вроде помощника на кухне, постепенно развиваясь и двигаясь вверх. Может быть, подтяну математику, чтобы помогать Ориону. Это ведь мой выход. Мой живой вариант. Вздохнув, встаю, подходя к зеркалу и медленно снимаю ханбок. Лента за лентой, осторожно, боясь причинить одежде ущерб и запоминая себя в ней, словно я больше никогда не смогу к этому вернуться. Нора давным-давно рассказывала сказку о девушке, которой повезло оказаться в самом красивом платье из всех и влюбиться в принца. Они танцевали весь вечер, пока не стукнула полночь, платье превратилось в лохмотья, карета - в тыкву, а лошади - в мышей. Девушка вернулась к своей роли обычной горожанки, прислуживающей мачехе. Моя полночь тоже уже пришла. Остаться здесь... Не думаю, что кто-то пропадет в мое отсутствие: Нора справляется со всем сама, Хэзер уже гораздо умнее меня, у Дилана, помимо Майка, появилась опора в виде Джоан. Я все равно буду иногда выходить в город и встречаться с людьми, но это место даст мне покой и безопасность. Оклейменные Machine, люди живут не как солдаты, защищая через фракцию свои семьи от нападений и вражды. Я сама смогу воспитать своего ребенка, рассказать ему о неприятностях и опасностях, что ждут его впереди. Посеять для него более благоприятную почву, подарить ему нечто большее, чем досталось мне. Ханбок убран в шкаф. Закрывая дверцу, я чувствую легкое жжение в плече, будто бы напоминание о том, что такой идеальной жизни не существует. Что я недостойна этой жизни. Я уже нарекла себя убийцей, и эту печать никогда не стереть.

***

Я просыпаюсь спокойно, наверное, впервые за долгое время. В голову не лезут кошмары, а солнце освещает комнату, наполняя ее светом. Осторожно вставая с кровати, я подхожу к окну и любуюсь видом на лес. Лысая гора стоит одиноко, но даже она немного теплеет от солнечных лучей, а высокие и могучие сосны кажутся лишь зеленее. Под окном стоит солдат, оглядывая территорию, и я слабо улыбаюсь, вспоминая слова Ориона о круглосуточной охране. В комнате приятно пахнет от пионов, стоящих в вазе, и я вновь прокручиваю в голове странный диалог с Алеком. На комоде лежит мое серое платье, аккуратно сложенное и избавленное от пятен крови. Приоткрывая шкаф, я замечаю другой ханбок, темно-синий и практически без вышивок. Вытаскивая его на кровать, я долго метаюсь между своим серым платьем и пышной юбкой. - Правила есть правила, - шепчу, выбирая ханбок. В доме тихо. Спускаясь по лестнице, я практически никого не слышу, но на кухне вижу Ориона, роющегося в холодильнике. Сухо, как ни в чем не бывало, продолжает спать в гостиной, не меняя позы. - Доброе утро, - тихо говорю, заставляя солдата обернуться. - Ты рано, - немного недовольно. - Ты тоже, - я подхожу к нему, заглядывая в холодильник, - негусто. Могу приготовить омлет. - Ты умеешь готовить? - А то, - пододвигая солдата локтем. - Я почти что главный повар на этаже в общежитии. Была, пока не сломала чайник, миксер и кастрюлю, но об этом знать не обязательно. - Дедушка Дэхена хочет, чтобы ты присоединилась к его игре с господином Дэ сегодня. - Зачем? - хмурюсь. - Думаю, он хочет узнать тебя получше. Я ставлю сковороду на плиту, задумавшись. Мои пальцы не слушаются, чуть дрожа, и палочка сильно бьет по скорлупе. Последние два месяца я даже толком не была на кухне. - Дэхен обещал пребывание здесь, пока мне не станет лучше. Мне уже лучше, - разбивая еще одно яйцо, - если он держит меня здесь, чтобы использовать, то я уйду. Я не собираюсь быть пешкой для всех вокруг. - Думаю, ему интересно, почему ты так много значишь для Алека. Если честно, мне тоже, - спокойно отвечает солдат, наблюдая за мной, и ставит чайник. - Я для него ничего не значу, - мрачнея. Я не знаю, кого обманываю сейчас: себя или солдата. Дэхен был прав: своим появлением на чужой территории Алек действительно показал, что я ему важна. Но какова эта важность? Как сильна моя... Привязанность? Тело отзывается глухой болью от медленно желтеющих синяков. - Если я что-то и значу для него, - повернувшись к Ориону, - то только из-за того, что являюсь членом его команды по операции с Ноа. Как только я получу награду, я, - я поднимаю глаза на солдата, - я поговорю с ним. Нам нужно будить его? - не дожидаясь ответа и желая отвлечься от этой темы. - Сухо? - солдат морщит лицо, заставляя улыбнуться. - Он почувствует запах еды и проснется. Добавляю пару яиц, поверив на слово солдату, а красноволосый достает тарелки. Мы действуем слаженно, словно давно знаем друг друга, и это чувство напоминает мне о Дилане. Дилан вместе с Джоан. Я должна забыть об этом. - Ммм, - Сухо ворочается на диване, - завтра, - зевая, - ааак. - Смотри, - Орион осторожно касается плеча, показывая на руки друга. Младший брат Дэхена потягивается на диване, но из-за неудачной позы спустя пару движений оказывается на полу. Я пытаюсь не засмеяться, и красноволосый прижимает палец к губам, призывая сохранять тишину. - Дэ уже ушел? - солдат встает с пола, едва приоткрывая глаза, но затем закрывая их снова. - Значит, ушел, - не дождавшись ответа, Сухо с закрытыми глазами идет на запах. Солдат плюхается на стул, лениво тянется за палочками перед собой и тыкает ими в тарелку, начиная жадно поедать омлет. - И тебе доброе утро, - произносит красноволосый, садясь напротив. - Ори... - Сухо просыпается, думая, - Орион? Рейчел? - переводя взгляд на меня. - Кажется, он точно перебрал с соджу, - качая головой. - Я все помню! - распахивая глаза, восклицает младший брат Дэхена. - Я хотел вас поженить, а потом, - оглядываясь, - я лег на диван, оставив вас вдвоем. Все это, - рисуя палочкой овал и заключая меня и Ориона в него, - было моим гениальным планом. - Как выкручивается, - шепчет красноволосый. - И еще такой наглый, - отвечаю, взяв вилку в руки. - Я вас слышу, голубки. - Ешь и иди на работу, - бормочет Орион. Сухо недовольно щурит взгляд, но не спорит, быстро расправившись с омлетом и умыв в раковине лицо. Что-то сказав напоследок, он обувается и покидает дом. - Я провожу тебя до Дэхена и отправлюсь по делам. Пока меня не будет, за тобой присмотрит Сехун. Я молча киваю. Мысли хаотично разлетаются, и в очередной раз создается ощущение, что я упускаю какую-то деталь из своего поля зрения. - Сегодня мне не снились кошмары, - произношу, вставая и убирая посуду, - ты что-то подсыпал в чай? - Нет, сам чай такой. Расслабляет мышцы и прочее. Что-то рассеянно отвечая на вопросы Ориона, я нахожу господина Дэ и его дедушку в той же беседке, что и вчера, и на этот раз меня вновь приглашают сесть рядом с Дэхеном. Я также осторожно слежу за камнями, отчаянно пытаясь понять стратегию обоих игроков и позволяя себе наклониться поближе к доске. - Как ты думаешь, - дедушка обращается ко мне, - как мне поступить: мои камни взяты в плен Дэхеном, - показывая на часть доски, - их немного, в отличие от камней, пока находящихся в безопасности. Если я попробую освободить свои камни, другие могут оказаться под угрозой. Я чувствую, что этот вопрос не о камнях, и задумываюсь. Если он касается людей, то... - Дедушка, - встревает глава Дракона, - Рейчел даже толком не играла в го. - Девушка следит за нашими ходами всю игру и уже имеет представление о ней, - строго отрезая любые протесты. - Попытаясь препятствовать захвату, вы спасете четыре камня, - хмурясь, - а если господин Дэ поставит камень сюда, - неуверенно указывая на пересечение линий, - то его армия будет беспокоить уже десять камней. Но вы всегда можете защититься, выставив еще камни. Я бы спасла этих четверых. - Ты же понимаешь, что Алек пожертвовал бы ими? - Да, - кивая. - Тогда почему он не может пожертвовать тобой? Поднимая взгляд на дедушку Дэхена, я вижу в его глазах легкий хитрый блеск. Старик открыто смотрит на меня, ожидая ответа. - Разве, - осторожно, - синяки и побои не говорят вам об обратном, дедушка? - шепчу. Он приподнимает бровь, словно мои слова были сказаны дерзко, но на лице появляется ухмылка. - Ты гораздо умнее своих лет, - отвечает, поставив камень на защиту большинства, - но не принимаешь цену победы. Запомни: на войне никогда не обойтись без жертв. Глава Дракона же окружает четыре заплутавших камня. - Дэхен пока тоже не принимает этого, и в этом его слабость. Он поможет каждому, даже незнакомцу, и поставит под риск других. - Дедушка, - чуть повысив голос. - Если вы так обеспокоены моим пребыванием здесь, - тихо, - я покину логово Дракона завтра. Я замолкаю, поворачиваясь в сторону сада. Оставшаяся часть игры проходит в тишине: Дэхен проигрывает дедушке всего несколько камней, а старик, поклонившись, отправляется в сторону общего дома. Я помогаю собрать камни и убрать сосуды в ящик, чувствуя взгляд господина Дэ. - Последнее слово остается за мной, - произносит Дэхен, нарушая молчание. - Ваш дедушка прав. Мне нужно, - кусая губу, - разобраться со своими проблемами, чтобы не впускать их в ваш дом. Глава Дракона не отвечает, предпочтя небольшую молчаливую прогулку. - Спасибо за цветы, - произносит он тихо. Я киваю, подозревая, что именно по этой причине в комнату поставили пионы. - Вчера все прошло хорошо? - Да. Спасибо за ужин. И... мне жаль, что вам испортили вечер. - Не извиняйся. Сухо еще не наскучил? - Он быстро уснул. - Хорошо, - Дэхен поднимает голову вверх, наслаждаясь лучами солнца, - можешь идти в дом. - Вы не против, если потом я погуляю по саду? - вспоминая о таблетке, но не желая оставаться в доме. - Конечно. Иди. Я оглядываюсь на половине пути: господин Дэ уже не безмятежен, и, окруженный подчиненными, он вникает в какие-то проблемы. В гостевом доме пусто, так что я быстро поднимаюсь в свою комнату. На кровати лежит коробка: обычная, из крафтовой бумаги, и я прохожу взглядом по стенам, пытаясь понять, изменилось ли что-то еще. Френк говорил, что никогда не стоит доверять коробкам, особенно взявшимся ниоткуда. Зайдя в ванную, я возвращаюсь оттуда со шваброй, тонким ее концом пытаясь поддеть крышку коробки на более-менее безопасном расстоянии. - Ты что делаешь? - раздается позади голос Сухо, и я вздрагиваю, а солдат проходит внутрь. - Нет, стой, эта коробка, - я тянусь к нему, бросая швабру, но парень снимает крышку движением пальцев. - Обычная коробка, - немного разочарованно, - с кадетской формой. Даже без записок. Но зато с твоим именем. Я подхожу ближе. - Сехун, наверное, принес, - задумчиво. - Это от Алека, - тянусь к воротнику, поднимая рубашку наверх, - я должна в ней явиться завтра на награждение. Как ты... - я поворачиваюсь к солдату, - ты следил за мной? - Немного. Я ждал тебя на кухне, ты просто не заметила. Не бойся: все коробки и прочие посылки проверяют. Вообще, я тебе кое-что тоже притащил, - парень хлопает по карманам, а затем достает плеер, - дарю. - Он сломан? - недоверчиво. - Ты так шутишь, да? - А ты не шутишь? - Не-а, - протягивая, - к нам отправили, как сломанный, я подлатал. Правда, может немного барахлить сенсор, но пока нового нет. Наушники, сейчас, - доставая из другого кармана, - есть и беспроводные, но пока что возьми эти. Сейчас объясню, что и как работает. Я чувствую себя максимально глупо, когда парень объясняет мне простые программы и показывает список композиций. - Тут много старья, типа золотой классики, и я загрузил в него и относительно новые композиции. Но начни с классики. - Спасибо. Его... Не украдут? - Здесь нет, повсюду стоят камеры, даже не думай об этом. Но, когда и если вернешься, лучше носи с собой. - Я хотела побродить по оранжерее. - Тебя проводить? - Не стоит, я помню, как туда попасть. Правда, спасибо. Солдат машет рукой на прощание, и я вновь выхожу из дома, настраивая громкость и пытаясь привыкнуть к мелодии в ушах. Мой путь практически пуст, лишь пара пожилых мужчин попадается навстречу, и я киваю им, уступая дорогу. Днем приглушенные цвета оживают, распускаются бутоны, спрятавшие ночью свои лепестки, и от запаха немного кружит голову. Проходя глубже, блуждаю между растений, наслаждаясь ими и стараясь отвлечься. В композиции слишком много грустных нот, незнакомых звуков, а также клавиш фортепиано, задающих основной фон. Что я должна сделать? Как мне нужно поступить? Плечо вновь заныло, заставляя поморщиться от боли. Если раньше меня беспокоил разговор с Диланом, то теперь.... После той ночи для меня все стало иначе. Я блуждаю вдоль дорожек, словно по лабиринту, и пытаюсь из него выбраться, разорвать эти глупые умозаключения, чтобы понять, что чувствую. Музыка будто сливается с моим настроением, оставляя какую-то тоску и... что-то безысходное, где-то глубоко внутри. Заметив небольшую скамейку, я сажусь на нее, продолжая вдыхать ароматы. Ноющая боль в теле от многочисленных синяков стихает. Наверное, это и есть покой: полусонное сидение в прекрасную погоду в тени растений. Мне бы хотелось в это верить и ждать чего-то такого в самом конце. Но я сомневаюсь, что заслужила. Кровь отмоется от одежды, со временем даже выветрится запах на плоти, но убийство не исчезнет из памяти. Это до сих пор мучает Ориона и будет мучить меня. Я понимаю, что наступает вечер лишь по заходящему солнцу. Небо окрашивается алым на пару мгновений, чтобы после медленно тонуть во мраке. Вновь зажигаются фонари, и я возвращаюсь домой, снимая наушники и убирая плеер в карман. На кухне раздаются голоса. - Сехун, убери руки. Орион, сделай с ним уже что-нибудь, - возмущается Сухо. - Мин, Чен, утихомирьте бойца. Я прохожу внутрь, натыкаясь на семерых парней, лишь часть из которых одета в форму, а Сехун нагло собирает еду из салатников под всеобщее возмущение. - О, Рейчел, - Сухо переключается на меня, - ребята зашли поесть, ты же не против? - Нет, конечно, - взяв стакан молока и печенье, собираюсь в свою комнату, чтобы не мешать. На лестнице меня догоняет Орион. - Ты не присоединишься? - Не хочу отвлекать. Веселитесь, - улыбнувшись. - Обязательно спустись на чай. - Хорошо, - продолжая подниматься. Заходя в комнату, я осторожно прикрываю за собой дверь. Мой взгляд снова утыкается на коробку с формой, и, взяв рубашку снова, я подхожу к зеркалу. На нагрудном кармане вышито мое имя. Ткань легкая, немного грубая, но приятная на ощупь. "Это еще не все", - вспоминается фраза одной из нападавших, и я, положив рубашку на кровать, начинаю проверять все ее карманы, аналогично осмотрев штаны, бейсболку и берцы. Ничего подозрительного и лишнего. Мои пальцы скользят по вышивке, по имени, и я не знаю, что испытывать: гордость или тревогу. Поэтому, аккуратно все сложив обратно, я убираю коробку с кровати, чтобы перестать думать о ней. Завтра главнокомандующий будет награждать нас, как это пройдет? Что он скажет, вновь увидев меня? Как "подстилка" оказалась кадетом? Печенье заканчивается, а голод не утихает, и я выбираюсь из комнаты, осторожно спускаясь с лестницы. Ребята уже не шумят, что-то обсуждая между собой. - Джин все еще в лаборатории? - спрашивает Орион, и я замираю, прислушиваясь. - Да, к нему ходил Кай. Крис тоже там. Они дорабатывают какую-то сыворотку, - незнакомый голос отвечает. - Лекарство? Или... - Я не знаю, Орион, они же не могут нам ничего говорить. Просто делают свою работу. - Пока их не забрали в штаб Алека, мы видели их чаще, - недовольно бормочет младший брат Дэхена. - Сухо, вылезай из своей песочницы. Ты знаешь, что происходит. Тебя давно должны были перебросить в стрелковое, просто Дэ не хочет потерять тебя там, я видел списки. - Не дави на него, Мин, - отвечает красноволосый, - я знаю, что ты думаешь. Но... Все немного не так. - А как? Ты знаешь, что не мы взрывали те бомбы. Завтра праздник Видара, вся деревня соберется в одном месте, и мы не можем туда проникнуть, чтобы защитить их. - Это не наша задача, - отвечает Сехуна, - это задача Алека. - Ему насрать на цветных. Я осторожно делаю шаг вперед, и раздается негромкий скрип половицы. - Если нас снова обвинят в... - Мин поворачивается, - ты знаешь, что будет. Приближаюсь к лестнице, чтобы притвориться, что только спустилась, и резко разворачиваюсь. - Много услышала? - спрашивает солдат, особо не церемонясь. - Нет, - качаю головой, - я только спустилась. - Если, - парень встает, доставая пистолет, - если ты скажешь что-то А-27, то я сам тебя убью. - Мин, успокойся! - Сухо подходит к солдату. - Рейчел не так глупа. - Почему же тогда ее зовут шлюхой Алека, а? Расскажи, - обращаясь ко мне. Я сглатываю, не сводя глаз с пистолета и чувствуя, что сердце бьется слишком быстро, слишком... Страшно. - Он, - осматриваю кухню и опускаю взгляд, - может, знаете бар у Мэг, там есть разные услуги. - Рейчел, ты не должна, - произносит Орион, но я поднимаю руку, призывая к тишине. Не знаю, зачем я говорю это. Почему я говорю это. Все в моей голове так запуталось, что я уже не понимаю, где именно проходит эта грань между правдой и ложью. - Алек, - сглотнув, - изнасиловал меня у Мэг. Затем сказал, что выкупил время со мной на неделю вперед, если не больше. Да, - глядя на Мина, - я его личная шлюха, и он делает со мной все, что хочет. И... больше меня с ним ничего не связывает. - Зачем тогда он пришел за тобой вчера? - хмурится солдат, опуская пистолет. - Я не знаю. Я уже ничего не знаю, - шепчу тише, готовая разрыдаться. - Вот видишь, Мин, - подходя ближе, - ты довел ее до истерики. Теперь ясно, почему женщины бегут от тебя, - осторожно дотрагиваясь до моего плеча, - принести тток? Чай? - Да, - слабо улыбнувшись, - тток? - Ты вчера ела его, - поясняет Орион. - Пойду к поварам, - Сухо поворачивается к остальным, - а вы уходите. Лишили ужина, нервов, еще и угрожали жизни, человек здесь лечится, а не нагружается стрессом! - недовольно. - Се, останься с ней, я скоро вернусь, - произносит Орион, тоже покидая кухню. Когда за последним солдатом закрывается дверь, я присаживаюсь за стол, вытирая одинокую слезу. Мне не стало легче после всего сказанного, но я и не почувствовала ухудшения. - Будешь ужинать? - Сехун достает чистую тарелку. - Парни почти все отъели, но... - набирая палочками в чистую тарелку блюда. - Я не... - я смотрю за его действиями, - спасибо. - Ешь, - протягивая тарелку и вилку. - Я знаю, как, - задумавшись, - попасть в деревню цветных на праздник. - Откуда? - парень хмурится. - Меня пригласил главный резчик по дереву. Они.. В опасности? - Я не знаю, - Сехун пожимает плечами, - у меня нет нужного уровня доступа. - Вы знаете, кто взорвал те бомбы? - Ты слишком, - солдат подбирает слово, - лезешь. У нас есть догадки. - Некоторые чистые, - прокручивая в голове слова Дилана, - думают, что это вы. - Это не люди Алека. И точно не люди Дэхена. Это кто-то сумасшедший. Если, - его голос становится строже, - действительно хочешь помочь, скажи, как можно попасть в деревню. - Нужно, - начиная вспоминать, - нужно вдоль ворот повернуть направо, нет, налево, и через несколько домов будет лаз в ограде. Восемь домов, кажется. Так мне сказали. - Отлично, - парень смотрит на мою вилку, к которой я так и не притронулась, - а теперь ешь. Я послушно начинаю ужинать, изредка посматривая на солдата, наводящего на кухне порядок. - Мне жаль, - произношу немного неуверенно, - я не знала, что это ее ханбок. - Все в порядке, - его плечи напрягаются, - он тебе впору. Опуская взгляд, возвращаюсь к своей тарелке с едой, чувствуя почти полную потерю аппетита. - Тебе много рассказали про нее? - спрашивает, оборачиваясь. - Нет, - качая головой, - какой она была? - Ее звали Юна. Она каждый раз смотрела на меня, как на идиота, - едва усмехнувшись, - но я готов был терпеть это, чтобы говорить с ней. У вас похожие фигуры, но вы сами по себе совершенно разные. - Твоя метка цветная? - Да, я из ваших чистых, как ты, - солдат убирает тарелки в шкаф, - Юна очень... Домашняя. Она могла превратить в нечто уютное даже шалаши и палатки при желании. Мы часто устраивали ужины на природе, ближе к реке, где гораздо меньше фонарей, и ей очень нравилось смотреть на звезды. - Каково это, - шепчу, - потерять человека, которого так любишь? Сехун мрачнеет. Я корю себя за излишнее любопытство, за попытку пробраться под кожу, влезть в чужую душу, но не могу остановить себя, словно мне настолько сильно нужно знать это, чтобы понять человека, что такая потребность становится жизненно необходимой, как воздух. - Когда ее не стало, я понял, что ненавижу ужины под звездами, - говорит он тихо и забирает мою тарелку, заметив, что я отложила вилку в сторону. - Прости, мне не стоило спрашивать, - виновато. - Если бы я не хотел это сказать, - отрезая, - я бы не ответил. Спустя минуты напряженного молчания в прихожей раздаются шаги. - Се, ставь чайник, - произносит громко Сухо, вырывая нас из тишины, - я урвал последние за сегодня. Младший брат Дэхена проходит внутрь, ставя поднос с пирожными на стол. - Орион еще не вернулся? - удивленно. - Нет, - Сехун берет десерт, - а должен был? - Да, он же у Дэхена, они обычно недолго. Я напрягаюсь, но стараюсь не подать вида. Мы пьем чай, разговариваем о неважных вещах, пытаясь перебить словами тишину. Спустя час Сехун уходит, Сухо раскладывается на полюбившемся ему диване, а я поднимаюсь наверх. Кто-то сумасшедший. Кто-то не из солдат взорвал эти бомбы... Зачем? Зачем нужно было убивать так много людей, для чего? Я расстегиваю пиджак ханбока, задумавшись. Смог ли это сделать Алек? Каким он должен быть монстром, чтобы сделать такое, чтобы унести десятки жизней, среди которых оказались и мои соседки? Почему замяли дело? И зачем людей господина Дэ забрали в какую-то лабораторию? Что за сыворотки они там готовят? Развязав ленту на юбке, я тяну ее вниз и снимаю наряд, оставшись в легкой нижней сорочке. Что именно я знаю о Machine? Что, если... Что, если я останусь? Я продолжу выяснять, что происходит внутри этого бурлящего вулкана? Я вновь буду подвергаться нападениям и допросам? Или буду нападать и допрашивать сама? - Ох, - я слышу тихий неловкий вздох и оборачиваюсь, увидев Ориона на пороге. Только я, застряв в своих мыслях, забываю закрывать дверь. - Ты делаешь так уже второй раз, - отвечаю. - Несправедливо, согласен, - солдат проходит внутрь, концентрируясь не на мне, и я прячусь под одеялом, - Дэхен просил передать, - протягивая большой конверт. - Ты знаешь, что там? - спрашиваю, присаживаясь в кровати и включая ночник. - Да, - парень разворачивается. - Стой, - я неуверенно открываю конверт, доставая папку из архива. Дело об убийстве в Западном лесу. Убийстве. - Тебя не было почти весь день, потому что, - догадываясь, - ты провел его в архиве. И пошел к господину Дэ. Зачем? - Может быть, - он подходит ближе, - я не прав, предоставляя тебе эту информацию. Но Дэхен сам поручил отдать это тебе. Он сказал, что лучше, если ты узнаешь это от него. - Ты читал? - Нет. Я пойду. - Орион, - я сглатываю, неуверенно сжимая папку, - пожалуйста, останься. Я похлопываю ладонью по второй половине кровати. Парень мнется на месте, но после все же присаживается рядом. - Я буду все отрицать, - произносит тихо, заставляя меня улыбнуться. - Хорошо, - сделав глубокий вдох, я открываю папку. Это было то же лето, когда я убила Джереми, месяцем раннее. Человек с раной в спине распластался на земле. Много крови, но... Вокруг еще чьи-то следы. Мужские и... женские. Когда фотографии заканчиваются, я читаю короткое описание по делу. - При попытке задержания подозреваемого в измене, - тихо читаю, - PT-21 был убит, получив пулевое ранение в... - пробегая строчки, - нападавший сбежал. Я узнаю этот почерк. Я часто видела его на столе, в бумагах, но не обращала внимания. - Убийца, - я пролистываю, замечая, что часть страниц отчета вырвана, а имя зачеркнуто ручкой - J... JN-09, похоже на это? - пытаясь рассмотреть. - Джейн? - Ты знаешь ее? - Она была одним из инструкторов, но до моего прихода в кадетский корпус. Я слышал много о ней. В один день она просто исчезла и не вернулась. Кто-то, - хмурясь, - кто-то говорил, что она вышла за пределы города. - К Иным? - Да. - Это почерк Алека, - произношу, понимая, что о подробностях знает лишь он, - но почему это так важно? Почему она подозревалась в измене и... Правда ли это? Были обнаружены мужские и женские следы. Мужские. - Он был там. Он был свидетелем, - произношу, закрывая папку и обнаруживая под ней еще одну, поменьше. - Это личное дело PT-21, - говорит Орион, чуть замявшись. Я открываю документ и узнаю холодный взгляд. Брови немного другие, да и сам парень кажется... чуть старше. Питер. Имя всплывает в моей памяти, словно когда-то его упоминали при мне. Сердце бьется сильнее и чаще, когда я подношу к светильнику фотографию с двумя светловолосыми парнями. Один и тот же взгляд. Похожее выражение лица. Тот, кто постарше, улыбается шире и приобнимает второго. Комната. Комната слишком большая на одного. Пара лишних комплектов формы висит в шкафу, покрытая пылью. Часть обоев темнее, как раз на уровне кровати. "Берегись младшего", - предостережение Илвы звучит в голове. Я сглатываю, сжимая эту фотографию сильнее, добела напрягая пальцы. Заместителем должен был быть не Алек. Он занял чужое место, потому что тот человек умер, так мне сказал Френк. Что того человека больше не существует. Что не стоит о нем вспоминать. - У него был старший брат, - произношу тихо, - и, - пытаясь подавить ком в горле, - Алек видел, как его убили.