Тест

— Ну как прошел субботний день с бабушкой и дедушкой? Икк и Эльза шли по коридору средней школы по направлению к кабинету высшей математики, и это пугало девушку. Икк улыбнулся: — Очень мило. Утомительно, но мило. Был день рождения моей бабушки, ей исполнилось семьдесят. — Семьдесят! О-о! — А что ты делала в субботу вечером? Эльза запнулась: — Я? О, я была с Рапи. К радости девушки, ей не удалось сказать ничего больше, так как они вошли в кабинет. Икк сел позади Эльзы, а Эльза — за Рапунцель. Джека не было на своем месте. Подруги улыбнулись друг другу. Мистер Клаус вошел и закрыл дверь класса. Через секунду она снова распахнулась. Эльза заметила, что чувство страха отразилось на лице Рапунцель. Это был Джек. Он, как обычно, опаздывал. Парень самодовольно посмотрел на Эльзу и Рапунцель, которые быстро отвернулись, и неуклюже направился к своему месту в конце класса. Эльза ощущала на себе взгляд Иккинга. Заподозрил ли он что-либо? Когда урок завершился, Эльза немного отстала от друзей и медленно шла по коридору, уверенная, что Джек подойдет к ней. И не ошиблась. Она почувствовала легкий удар по плечу и обернулась. Парень открыл рот, собираясь что-то сказать, но Эльза перебила его. — Джек, я достаточно от тебя натерпелась, — тихим голосом начала она. — Наше маленькое соглашение разорвано. С этой минуты ты оставишь меня в покое. Ты понял? Девушка замолчала и, вся на нервах, стала ждать его реакции. Взорвется ли он в приступе ярости?! Или просто уйдет? Джек стоял спокойно и не собирался ничего крушить. — Ты права в одном, Эльза, — сказал он. — Мы действительно должны изменить наши так называемые отношения. Она не знала, что сказать. Почему Джек так быстро согласился? Что за этим стояло? — Я думал над этим, — продолжал он, — и считаю, что нам не надо больше встречаться. Эльза была слишком насторожена, чтобы почувствовать облегчение. Она хотела именно этого, но, должно быть, здесь была ловушка. — Я рада, что мы договорились, — осторожно сказала девушка. — Знаешь, та небольшая услуга, которую я тебе оказал… Думаю, мы оба знаем, о чем я говорю. Она ведь дорогая, правда? Я хочу сказать, многие люди заплатили бы большие деньги за это. Но ты получила все бесплатно. Это не честно, не так ли? Эльза ничего не ответила. — Я думаю, что такие высокие результаты стоят как минимум тысячу долларов. Вот к чему он клонил. Захотел денег. Картер не могла в это поверить, она была в ярости и не скрывала этого. — Слушай. — Девушка старалась говорить тихо. Ты сам предложил мне сдать за меня тест. Ты сказал; что все, что я должна буду сделать для этого, это встретиться с тобой один раз. Но я уже сделала намного больше этого, намного больше. Но тебе всего мало. Как долго это будет продолжаться? Джек небрежно изучал линии на своей правой ладони. — Я могу прекратить это, когда ты пожелаешь, Эльза, — сказал он. Конечно, придется все рассказать твоему папе… Эльза вся напряглась. Этот парень имеет над ней власть и способен разрушить всю ее жизнь, если не делать то, что он говорит. — Слушай, — рассерженно произнесла она, — я дам тебе денег, если ты пообещаешь, что после этого оставишь меня в покое. — Это может сработать, — ответил он. — Попытайся. И стал медленно и небрежно удаляться. Эльза смотрела ему вслед, кипя от злости и ярости. Где она раздобудет тысячу долларов? Нахмурившись, девушка думала об этом, пока шла к своему шкафчику. Открыла дверцу и посмотрела в зеркало, которое было внутри. Там что-то блеснуло. Она дотронулась рукой до левого уха. Вот что! Бриллиантовые серьги. Надо продать их. У нее нет выбора. Она сняла серьги и положила в конверт. Если бы была коробка от них… Ей придется это сделать. После школы девушка села в автобус и поехала на Олд Вилладж, где находилось несколько антикварных магазинов. Картер однажды была там с матерью. Мачеха миссис Ингрид завещала ей кое-какие драгоценности, большинство из которых были матери не по вкусу, и она продала их. Теперь Эльза сжимала бриллиантовые серьги, подаренные отцом, и пристально разглядывала витрины антикварных магазинов, пытаясь вспомнить, в который из них заходили они с мамой. Девушка не хотела попасть туда, чтобы кто-нибудь ее случайно не узнал. «Бентли» был именно тем местом, где она была с миссис Ингрид. Эльза выбрала другой магазин, находящийся подальше. Он назывался «Коррелли». Когда она открыла дверь, зазвенел маленький колокольчик. Высокий пожилой мужчина стоял, облокотившись на прилавок. За ним находилась стена, увешанная старинными часами, которые показывали точное время и громко тикали. Эльза подошла к стеклянной витрине. — Здравствуйте, мисс, — сказал мужчина, выпрямившись и улыбнувшись ей. У него был легкий итальянский акцент. — Чем я могу вам помочь? Девушка достала конверт, выложила серьги на ладонь и протянула, показывая. — Мне подарили это, — сказала она, — но у меня уже есть похожие. Я хотела узнать, сколько можно за них получить. Мужчина изучающе посмотрел на нее. Неужели он что-то подозревал? Может, подумал, что она их украла? Эльза отвернулась, прикинувшись, что изучает мраморную скульптуру ангела. Когда она взглянула на антиквара, тот внимательно рассматривал драгоценности через специальную лупу. — Это серьги высочайшего качества, — сказал он. — Предположительно я смогу заплатить за них семьсот долларов. Семьсот. Этого было недостаточно. И Эльза знала, что отец отдал за них около трех тысяч долларов. Она покачала головой. — Они стоят намного дороже. Пожилой мужчина вздохнул. — Хорошо, девятьсот. Пятнадцать тысяч, — сказала Эльза. Продавец тихо засмеялся. — Нет, моя дорогая. Тысяча долларов. Это максимум, что я могу предложить. Эльза знала, что он не будет больше торговаться, и прикусила губу. — Хорошо, — сказала она. — Тысяча долларов. Мужчина взял серьги и медленно отсчитал десять стодолларовых купюр. Девушка положила деньги в конверт, где до этого лежали серьги, осторожно засунула его в задний карман и поехала домой. Остаток дня она провела в своей комнате, пытаясь сделать домашние задания, но никак не могла сконцентрироваться. Достала из кармана конверт, полный денег, и открыла его. Тысяча долларов. Она держала в руках тысячу долларов и собиралась вручить их Джеку. За что? За отличные результаты по математическому тесту. За то, что он, возможно, помог ей попасть в Принстон. За то, что ей удалось осчастливить отца. За то, что он держал все в секрете. Стоило ли все это тысячу долларов? Стоило. И тысячу долларов, и даже больше. В эти дни отец всегда задерживался, потому что не легко было покинуть здание суда, полное репортеров, фотографов и любопытных зевак. Страсти вокруг дела Остина были накалены до предела. В связи с этим Разенграффе обедали позже обычного. Судья считал, что для семьи очень важно проводить это время вместе, и настаивал на том, чтобы Эльза и ее мама дожидались его к обеду. В этот вечер миссис Разенграффе позвала дочь в столовую только после восьми вечера. К этому времени Эльза уже умирала от голода, и поспешила вниз. Отец сидел во главе стола. Девушка подошла и поцеловала его, затем села на свое место. — Как продвигается дело? — спросила она. Судья нахмурился. Эльза заметила, какой измученный у него был вид. — Надеюсь, все идет, как надо, — ответил он. — Обвинение слишком убедительное. — Все газеты пишут, что Каллаган будет признан виновным, — сказала миссис Разенграффе. — Я думаю, он страшный человек и ему нравится причинять боль людям. — Да, факты, которые выплыли в ходе следствия, доставляют беспокойство. Отец вздохнул. Подали фаршированную рыбу, и Эльза принялась за еду. — Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — сказал судья и повернулся к жене. — Как продвигается весенняя подготовка? — Я ужасно провела время сегодня на собрании, — сказала миссис Разенграффе. — Может, у Жасмин Вестон и есть диплом дизайнера, но вкус в оформлении цветочных композиций у нее кошмарный… Эльза отвернулась. Она ненавидела разговоры матери о собраниях комитета. Девушка была погружена в собственные мысли, когда потянулась за маслом и увидела, что родители смотрят на нее. — Эльза, ты не слышишь папу? — спросила миссис Разенграффе. — Он задает тебе вопрос. — О, прости, папа. Что ты спросил? Она повернулась к отцу, покраснев, всем своим видом выражая внимание. — Твои серьги, Эльза, — произнес он. — Где твои серьги?