Sweet dreams

Тянущийся скрежет возле уха заставил с трудом распахнуть глаза. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить: возле меня стоял Гарри. Он совсем не тихо поставил на тумбочку поднос с едой. — Извини, — равнодушно сказал он. Я цокнула. Наверное, это единственный человек, которому будет не жалко, если меня собьет машина. Но, даже несмотря на дистанцию и отстранённость между нами, мне всё-таки было приятно видеть утром его глаза. Он не спас меня, потому что не должен был. Это мои проблемы. Наверное. Совсем ясные спокойные зелёные глаза. Это было в какой-то степени отвлечение от кошмара и мыслей о той ночи. Гарри, скорее всего, было противно смотреть на моё жалкое лицо, потому что он даже не задерживал свой взгляд на нем. Я не смотрелась в зеркало, но, думаю, что мой внешний вид намного хуже, чем если бы у меня был насморк и температура.  — После завтрака будь добра принять таблетки, — грубо кинул парень. Я кивнула, не обращая внимания на его плохое расположение духа сегодня(кого я обманываю? Рядом со мной у него оно всегда портилось), но ему было все равно: он направился к двери. Никто не заметил, как между нами вырос барьер прямо из воздуха. Просто он ненавидел. Меня. Это было несложно понять. Парень стал надменно смотреть на меня, будто я виновата в чем-то, презирать. Но мне приходилось держать это где-то в груди. Глубоко и долго. И привыкнуть к его нахождению в доме, не сходить с ума, сравнять свои ревностные взгляды с землей. Я вдыхаю это напряжение между нами, сотворенное, словно из проводов. Они натягиваются. И я с горечью осознаю, что это моих рук дела. А если бы все было иначе? Я содрогаюсь. Все не могло быть иначе. Потому что люблю. Видимо, мой мозг до конца проснулся, и я задалась вопросом: почему парень приносит мне завтрак? — Гарри, мама уже уехала? — я с паникой приподнялась на локтях, эти слова полетели прямо уходящему Стайлсу в спину. От быстрой смены положения в голове закружилось, и руки слегка ослабли. В глазах потемнело. Но все же я упорно смотрела на цель. Гарри кивнул. — Она не хотела тебя будить, — отрезал он. Разочарованный вздох вырвался из груди, и я опять плюхнулась на подушку. Две недели я не смогу видеть её. Она мне так нужна. Я хотела сказать ей, как сильно я люблю пред отъездом, увидеть ещё раз её улыбку и, возможно, отговорить от деловой поездки.… Я знаю, что это слишком эгоистично. Но не могу ничего поделать с собой. К счастью, или нет, она уехала. Все внутри свернулось. После Хеллоуина мои нервы совсем стали ни к черту. Это выбивало из колеи. Но меня напичкали таблетками. И от этого я, возможно, превратилось слегка в отрешенное приведение, но, тем не менее, чувствовала, что так лучше. — Лора обещала позвонить, когда прилетит, — услышала напоследок слова Гарри, перед тем как дверь в мою комнату закрылась, и я осталась одна. Всё тянуло меня вниз. Хотя мне стало лучше, и я просто слонялась по комнате, но, повторюсь, все тянуло вниз. Я никуда не могла ускользнуть от мыслей и страха. Стены начинали давить. Хотя они служили моей защитой…когда в доме была мама. Я то и делала, что чередовала слёзы и спокойствие. Последнее было очень хрупким, поэтому каждый раз его не хватало надолго. Замкнутый круг. Я плакала, вытирая влажные дорожки на щеках. А затем успокаивалась. Гарри был в доме. И этот факт ещё больше нервировал. Но мне было все равно, что он слышит, как я плачу. Я просто боюсь. И просто осталась без защиты. Алик не такой, чтобы останавливаться на пути. Но я же большая девочка, я не буду жаловаться маме? Я фыркнула и нервно закусила губу. Черт, даже мысли шумят голосом мудака в моей голове. Через некоторое время я успокоилась. Не сама, конечно. Моя истерика сдерживалась успокоительными. Такое уже было. Я не стану жаловаться, но когда ты разбит настолько, ты просто уже не осознаешь, что в мире есть что-то ещё, кроме твоей боли. И она отражается не только в тебе. Все, что ты видишь вокруг — боль, боль, боль. Чертова боль. Только взглянув на свое отражение в зеркале, мне тут же перетянуло шею невидимой веревкой. Что со мной? Меня пугает то, что я вижу. Этот мертвый взгляд, бледность кожи, раздавленное достоинство и … живая я. Слишком все противоречивое. Это я с опущенными небольшими губами, растрёпанными волосами (и мыслями). Но все же со временем улавливаю ту каплю меня, которую не смог выжать Алик. Она было там. Нетронутая, чистая я. В дверь неожиданно постучали. Я не успела даже начать что-то говорить, как она открылась. В проеме стоял Гарри. Но самодовольное лицо Алика бросилась в глаза за его спиной. Блондин легко, задев Гарри плечом, зашел в мою комнату, и я почувствовала, что в ней нет воздуха. Мне резко захотелось взять стакан с водой на тумбочке и выпить его до дна. Во рту было суше, чем в пустыне, из-за чего я приоткрыла рот и втягивала воздух по мелким долям. — К тебе гости, — Гарри прожег взглядом Алика. Видимо, он не любил, когда задевают его трепетную натуру. Но сейчас мне было наплевать. Зажатый взгляд уперся в фигуру, которая никак не уходила из головы. — Я вижу, — сглотнула. — Как ты? — его тон был, казалось, обеспокоен, но это было не так. Блядский актер. — Когда ты говорила, что тебе плохо, я не думал, что это настолько серьёзно.— Алик старался подойти ближе, но страх сам тянул меня от него подальше. Дыхание сбилось с мертвой точки и набирало скорость. — Сайв, я должен извиниться, что повёл тебя туда, ведь ты не говорила, что тебе плохо. И нам нужно поговорить. Я не поверила своим ушам: извиниться? Тело застыло. Мне было страшно в своей же комнате, которую я считала чуть ли не самым спокойным местом за это время. Оказалось, это было легко исправить. Достаточно было лишь появиться ему. — Я не хочу разговаривать, — сквозь спокойный голос начала продавливаться дрожь. Если бы не таблетки, то, скорее всего, у меня началась истерика. Было сложно ощущать дымку в голове. Страх Страх. Страх. Все дышало им. Каждая клетка. Бешеный пульс. — Нам нужно поговорить, — Алик пристально посмотрел на меня. — Наедине, — грубо уточнил он в сторону Гарри. Боже. Стайлс был ещё здесь. Но облегчения от этого я испытала лишь каплю. Он снова оставит меня с ним, как и в прошлый раз. А Алик снова сделает со мной то, что и в прошлый раз. Я была загнанной ланью в глазах охотника, уязвленной сейчас ещё больше, чем прежде. Все внутри сломалось, и я не могла найти сил, чтобы бороться. Будь я сильной, то давно уже стояла с капой во рту, наготове, выставив кулаки. Ведь знала, что такие люди возвращаются. Голубые глаза блондина шептали мне, что не стоит доверять. Я не собиралась. Я боялась. — Не уходи, — сдавленно воскликнула я. Что будет дальше, если в комнате нас будет двое, я не хотела представлять. Это будет что-то ужасное. Я знаю, он сможет меня заткнуть, это не будет разговор, а продолжение. Сладостное предвкушение застыло на лице Алика. Он мимолетно провел по нижней губе языком. — Тише, не надо дрожать, — мудак притянул к себе так, что мое лицо уткнулось в его грудь. — Перестань об этом думать. Тебе просто стоит заботиться о своем здоровье. Его голос отдавался в ушах заботой, но все внутри бешено тряслось. — Уходи, — с омерзением прошептала я и, собрав всю силу, толкнула Алика. Мои отчаянные действия вызвали ухмылку на лице блондина. Такую нехорошую, гадкую, ядовитую. И, о, конечно, он сжал мои плечи сильнее, словно говоря: "заткнись, сучка". Сердце больно стучало о сдавленные ребра, словно пыталось вырваться наружу. Словно кричало, что это конец. Все во мне обрывалось и дрожало. И сквозь это состояние я пыталась говорить. Точнее молить. — Пожалуйста, — тихий шепот. —Хва...тит. Это оказалось так до боли знакомо, что ненароком внизу глаза скатывались ненавистные, такие слабые слезы. И неконтролируемые. От всего хотелось убежать. Скрыться. Спрятаться. — Эй, — хриплый, не такой напряженный, как прежде, голос. — Ты зашел немного не вовремя. У нас были дела. Ты же не хочешь, чтобы Сайв пропустила прием к доктору? Как снег на голову. Сокрушительно. Молниеносно. Спасительно. Сердце останавливается. Он сказал это. Я вздрагиваю. Алик громко и раздраженно вздыхает. Медленно отрывает мое трясущееся тело от себя. Я ловлю его взгляд. Черт. Он в пылающей ярости. Желваки на его скулах напрягаются. И я вижу, как в его глазах, слишком холодных, чтобы любить, появляется пугающее и мрачное. Что-то. От этого кожа становится гусиной. Я готова стереть себе память, чтобы никогда не чувствовать такого. Желудок сжимается и все снова застывает. Он медленно разворачивается, прожигая Гарри ледяным взглядом. О. да. Он делает именно это. — Хорошего дня, — натянуто произносит Алик, и звук его тихих шагов застревает у меня в голове. Кровь все ещё стучит в висках. Это случилось. Ребра размыкаются, будто с них сняли цепь. И я шумно выдыхаю воздух из себя. Чувствую, как запах Алика ещё внутри, обжигает все, разносится кровью. Морщусь. И шепчу беззвучное «спасибо» губами, смотря на Гарри в проеме. Его челюсть плотно сжата. Черт, я просто смотрю на него. Все ещё дрожащая, напуганная, но впервые у меня выходит разглядеть его всего. Так близко. Так мало. Шоколадные волосы и такой сдержанно-вызывающий взгляд под хмурыми бровями. Беспокойство в нем? Нет. Я нервно сглатываю, ощущая, как по телу проходит небольшой заряд тока. Сейчас. Реально. Всё. Ты стоишь на месте, но мысли беспрерывно путаются, вклиниваются между собой, образуя беспорядок. Время застывает. Это не ложь. Черт возьми. Он тут. В твоей комнате. Спас тебя. Но всему приходит конец, когда на его идеальное лицо находит безразличие. Такое свойственное ему. Холодное, отдаляющее. Этот раздраженный вздох. А в следующую секунду хлопок двери. И по щеке вниз проносится теплая слеза. Но, все же, спасибо, Гарри Стайлс. Спасибо.