Ледяной даэдра

      Ночь нависла над Скайримом. Очаровательный и загадочный вид двух лун приковывал любопытные взгляды, особенно сегодня, когда малая луна Секунда приобрела розовый цвет.       Маданах с трудом оторвал глаза от неба, чтобы поглядеть на полыхающий город.       Маркарт горел. Его воды окрасились в красный цвет, а улицы были покрыты трупами нордов, имперцев и других рас, кому нет места в этих землях. Старики, женщины и дети оказались разорваны на части, а головы многих огромные монстры и лохматые волкоподобные существа поднимали вверх как кубки, вскрывая черепушки и высасывая мозг.       Крики жертв этих убийц давно стихли. Никого более в живых не осталось. Только рык и стрекот нарушали ночную тишину.       Почему — то Маданаха передернуло от всего этого. Он развернулся и вошел в Подкаменную крепость, направившись прямиком к тронному залу. Трон пустовал уже несколько часов, а труп ярла вынесли из крепости на съедение озверевшим монстрам.       Не успев дойти, Король-в-Лохмотьях почувствовал на себе взгляд. Из тьмы, недалеко от трона, на него глядели два алых змеиных глаза. Послышался равномерный и тихий стрекот, а также стук деревянных и металлических безделушек друг об друга.       Понимая, что обладатель красных глаз ожидал от него каких-то слов, Маданах вздохнул, смахнул с себя дурные мысли и принял тот самый вид, который был его подданным известен. Короля в лохмотьях.       — Я восхищен результатом! — стараясь выдать минимум эмоций, воскликнул Маданах, усевшись на трон. — Теперь норды дважды подумают, прежде чем снова совать свой нос в Предел! Ричмены вернули свой дом! Не без помощи конечно.       Маданах взглянул туда, где должен был быть его собеседник, но того там не оказалось. Он услышал его завораживающий голос с другой стороны.       — История вашего народа… очень схожа с судьбой Варваров, — Маданах с самого первого дня был удивлен тому, как его собеседник говорил. В речи едва слышался акцент, словно тот прожил в Тамриэле всю жизнь, хоть Изгой и знал, что это не так. — Когда-то они также были отдельным и независимым народом. Но затем прибыли… Обремененные честью… создавая из них убийц, мародеров, непобедимых воинов, отличающихся особой силой и крепкостью.       Маданах чувствовал как собеседник наклонился к его уху. Амулеты на его шее постукивали, сливаясь со змеиным шипением в звук, пробирающий до самых костей.       — Варваров знают как самых жестоких в нашей рас-се. Из-за нескольких весь народ был отмечен клеймом преступников. И когда рождался новый варвар, он уже был в глазах наших сородичей грязью и отбросом, которому место… в клетке, — собеседник вновь вернулся на свое прежнее место, передвигаясь мелкими неторопливыми шажками и не отнимая глаз с Маданаха.       — Да. Я уже слышал это, мой друг. Зачем тебе рассказывать мне во второй раз? — Изгой перекинул ногу на ногу, изображая скуку и безразличие. Но внутри сердце предательски заколотилось. Алые глаза сузились в темноте и послышался смешок.       С долгим вздохом собеседник ответил:       — Лишь нетерпеливые переходят сразу к делу, а я лично… люблю поболтать. У нас достаточно времени до начала Охоты. И говоря об этом, стоит напомнить о нашем уговоре, — Собеседник не выходил из тени, двинувшись к арке, ведущей на выход из крепости, и слегка повысил голос. — Услуга за сведения.       — Мой народ рассказал тебе все, что знает! — Маданах напрягся. — Слухи, сказки, легенды, все написанное в книгах.       — Твой народ не рассказал мне лишь одно, Король-в-лохмотьях, — прошипел собеседник с усмешкой. — Самое важное.       Маданах молчал ровно минуту, обдумывая свой ответ. Сердце неистово заколотилось в груди.       — Никто не знает, где копье, — наконец сказал он с отвращением. — Его никогда не было в Скайриме. А без него ничего у тебя не выйдет.       Изгой резко замолк, глядя на реакцию своего собеседника. Тот слушал, прожигая своими кровавыми глазами дырку в его голове. Во взгляде не было ни ярости, ни удивления, потому Маданах продолжил, встав с трона.       — Я благодарен тебе за то, что ты вернул нам Предел, но твоей цели сбыться не суждено, как бы ты не старался. Мой народ уважает Принца Охоты, но его отродий даже я на дух не переношу. Оборотни в Скайриме выбрали два иных пути! Они либо служат нашим врагам, либо живут как дикие звери без единой капли разума! И твои охотники от вторых не далеко ушли!       Собеседник отвел глаза в сторону, будто к чему-то прислушиваясь. Воздух странно задрожал. Изгой знал, что когда это происходит, сам Принц говорит со своим странными слугами, которых уже вошло в привычку называть Даэдра. Если быть точнее, только с одним из них, что стоял перед ним — их предводителем.       Через несколько секунд тот снова поглядел на Изгоя. Глаза подозрительно блестели. Не став дожидаться, Маданах заговорил первым, сделав шаг вперед.       — Уговору конец, мой друг. Мне больше нечего тебе дать, а ты сделал для меня все, что требовалось. Покинь Предел!       Собеседник коротко поклонился и, на удивление Маданаха, уже развернулся и направился к лестнице, но внезапно остановился.       — Ах да. Я забыл одну непростительную вещь, Король-в-Лохмотьях.       Собеседник щелкнул пальцами и в тени появились еще две пары глаз. Двое стояли напротив друг друга, а Маданах оказался между ними. От недоумения, его взгляд стал метаться от одного охотника к другому, не замечая, что делал главарь. Рык охотников заглушил другие звуки.       — Уговор был скреплен кровью сотни убитых нами во имя вашей войны. И чтобы разорвать уговор, — главарь повернулся к Маданаху, встав полубоком. — нужно отплатить тем же.       Свет огня от жаровен отразился на лезвии тонкого, слегка изогнутого, меча в руках главаря. Не успел Изгой и моргнуть, как меч вознесся над ним и в мгновение ока оказался на каменном полу, измазанный теплой человеческой кровью.       Аик зарычал. Так громко, что рык эхом прошелся по всему убежищу. И скорее всего кого-то из клана разбудил.       После стычки с плохой кровью, Лаиса убедила Вожака и остальных не выходить из убежища, пока она не вернется со свежими новостями от уманов. Потому всем было разрешено хорошо отдохнуть, восстановить силы, привести разум в порядок. Но при этом оставаться начеку. Никто не отменял возможной встречи с любопытными уманами, решившими зайти в пещеру около озера. К тому же кому-то надо было приносить свежее мясо.       Рана между шеей и плечом Аика была уже наполовину закрыта аккуратным швом из звериных жил. Секвил в этом была искусней остальных — в работе с плотью.       — Терпи, — сурово произнесла она. — Я не буду тратить на тебя ампулу обезболивающего ради такой мелочи.       — Тогда просто делай это медленнее, — прорычал недовольно сквозь зубы Аик, прижав жвала к морде. Самка посмеялась и снова проткнула кожу изогнутой иглой. Охотник зашипел и даже дернул ногой. — Я же сказал…       — Делать медленнее, я слышала. Но мне нравится смотреть, как ты дергаешься. Сразу чувствуется доминирование, — самка коварно захихикала и продолжила зашивать рану в том же темпе. Аик заткнулся, терпя боль. Но уже под конец, когда оставалось совсем немного, он решил спросить:       — Что ты такого нашла в Блаиме?       Секвил ухмыльнулась и затянула нить сильнее, чтобы вызвало у Аика дискомфорт. А после этого со вздохом ответила:       — Если честно, мне просто было нечего выбирать. Младший был еще желторотик, Заран — скучный и воспринимает нас как детей. Сендур — старый. Малоур больше печется о Бэдде и для меня он… как бы деликатнее выразится, м-м-м… мягкотелый. Блаим оказался самым лучшим вариантом. На то пору… Когда появился ты, Мэур сразу решила застолбить себе место рядом с тобой… чтобы я не забрала.       Аик скорчил недовольную рожу, припомнив горячий след ладони Мэур на своей морде.       — А ты хотела меня «забрать»? — охотник посмотреть на Секвил.       — Возможно. Но какой из тебя партнер, если ты стонешь от простой иглы, — захихикала самка, наклонившись к Аику ближе и зашипев. — Со мной и не такие раны получил бы.       — Не верю. Блаим ходит целехонький, — усмехнулся Аик.       Самка засмеялась еще громче, оборвав нить и еще больше наклонившись к самцу. Их жвала почти соприкасались друг с другом.       — Мы даже не совокуплялись, — ответила она, всматриваясь в глаза Аика. Тот невольно потянулся к ее мордочке, дабы притянуть ближе, раскрывая жвала. Но она резко выпрямилась, отпрянув. — Он слишком правильный. А ты, как по мне, слишком слабый, чтобы получить меня.       Аик зарычал и резко повалил самку на бок, поднявшись и нависнув над ней.       — Вызов принят!       Днем позже, Лаиса прибежала в убежище, бегло рассказывая важную информацию. Аик не сразу понял, о чем она говорила, запутавшись в словах. Уманка была дерганной и не умолкала, всплескивая руками и прыгая из стороны в сторону. Успокоилась только после того, как Блаим взял ее словно ребенка и усадил в ведро с водой. Никак не ожидая такого поступка, уманку скосило в неестественной позе с широко открытыми глазами.       Когда ее отпустило, Аику удалось лучше понять, о чем та хотела рассказать. Две новости. Первая новость заключалась в том, что Маркарт, откуда сбежал Аик с Изгоями — сгорел, а его жители съедены. От Изгоев также ни слуху, ни духу, предположительно тоже убиты. Ходили слухи, что основные беды по всему Скайриму исходят из Предела, но точно от кого, так никто и не понимает.       Второй же новостью являлось недавнее событие, случившееся не так далеко от равнин Вайтрана. Странных чудовищ видели околачивающимися рядом со старой гробницей под названием Волундруд. По указу ярла к гробнице был направлен отряд стражи вместе с парой добровольцев среди местного населения. По рассказу очевидцев, монстров в ночи разглядеть толком не удалось, никого не поймали и не убили. Они просто сбежали, и вскоре прибыли вновь.       — Ты уверена, это про плохая кровь? — спросил Аик, потирая подбородок. Лаиса закивала.       — Я сама направилась туда и убедилась. Они что-то там ищут. Бегают туда-сюда, то заходят внутрь, то выходят, переговариваются друг с другом. Мы можем справится с ними и посмотреть, что они ищут.       Аик перевел все клану. Сендура терзали сомнения, стоит ли вновь отправить группу для разведки и зачистки.       — Здесь что-то не так… — пробурчал он, задумавшись. — Бэйв определенно доложил Занэру о нас. Подобное привлечение внимания как уманов, так и нас — лишь способ увести от чего-то или загнать в западню.       — Предлагаете сидеть дальше, сложа руки? — прорычал Блаим, прижавшись спиной к ближайшей стенке и сложив руки на груди.       — Сидеть мы не будем. Если там всего лишь двое плохой крови, троих охотников и уманки, вроде Лаисы, вполне достаточно. Рискованно идти всей сворой, — продолжил Сендур. — Кто пойдет?       — Придется мне, чтобы переводить все, что говорит Лаиса, — сказал Аик, поднявшись и выпрямив спину в знак готовности.       — Я пойду, — подал голос Блаим.       — Я тоже, — отозвалась Мэур. Аик почувствовал как в груди все сжалось на секунду.       Поднялся вопрос, что будут делать остальные. И Лаиса дала на это ответ, но с небольшим отступлением.       — Думаю… я знаю, в кого превращаются ваши сородичи. Мы зовет их оборотнями, — начала она.       — О-о… оборот… что? — Аик пытался выговорить, но язык заплетался. — Что такое об… обортни?       — Не обортни, а о-бо-рот-ни. Это создания Даэдра.       Аик услышал знакомое слово и спросил, кто же такие эти Даэдра.       — Бессмертные существа, живущие в планах, созданных их принцами. Принцев много. И тот, кто создал оборотней — зовут Хирсином. Иногда его зовут просто богом всех охотников, — ответила вампирша.       — Бог Охота… мой сородич говорить, что их вести бог охота, — задумчиво произнес Аик. — Значит, оборо…оборотни — слуга бог охоты?       — Ага, — просто произнесла Лаиса. — Люди превращаются в волков, каджиты в львов, аргониане больше начинают походить на даэдротов, ну, а себя вы видели.       — А ты, Лаиса? Ты не простой уман, — спросила Мэур на уманском. За небольшой промежуток времени Аик дал ей пару уроков, но по большей части она начала понимать сама. Лаиса смутилась и ответила с неуверенностью.       — Я тоже дитя принца Даэдра. Но другого. И так вышло, что мои родичи не любят оборотней так же, как и люди. И оборотни не очень то горят желанием подружится… ну не об этом сейчас. Я все к чему. У Хирсина, насколько я знаю, есть священные артефакты, среди которых три или четыре вещи, которые называются тотемами. Тот череп, который унес Бэйв — был одним из них.       — И плохая кровь искать все тотем, так? — Аик начал понимать ход ее мыслей. Лаиса радостно закивала.       — Они могут быть где угодно. И думаю что в Волундруде как раз один такой имеется. А еще один… где-то я услышала, что его нашел Довакин и спрятал в своем доме, что в Фолкрите. Остальные могут отправится туда и посмотреть, не были ли еще там плохая кровь. Дорогу к Фолкриту вы знаете, вам легче.       Как только Аик перевел слова уманки, все одобрительно закивали. Если ее суждения правдивы, лучше найти несколько предметов сразу, чем всем кланом выискивать по одному. Так быстрее, но рискованнее. Оставалось надеяться на мастерство охотников и удачное стечение обстоятельств.       Отдыхать было некогда, ибо сейчас время поджимало. Всех, даже Лаису, беспокоил тот факт, что одна из лун начала приобретать красный оттенок. Такого не было очень давно и с чем это связано, никто не знал. Вот только Аик припомнил слова убитой ими ведьмы.       «Глаза его как две Секунды из пророчества! Красные как свежая кровь! „ — видя, что Лаиса не обладает обширными знаниями про Хирсина, не стал спрашивать о пророчестве.       Перед уходом из убежища, Аик заглянул к Бэдде. Он останется в убежище один, что нисколько охотника не радовало, но старик не стал никого задерживать. Считал, что так правильно. Он продолжал сжимать кристалл в руках, прислушиваясь к его звону и к разговорам клана. За все время он никогда никуда не встревал и не высказывал свою точку зрения. И сейчас Аику хотелось знать, что он думает обо всем этом.       В ответ получил лишь простой совет: "Не поддайся соблазну неизвестного и обманчиво приятного".       Выслушав совет, Аик кивнул. Он не знал что пожелать старику. Были бы глаза на месте, охотник скорее всего увидел б в них желание умереть. Любым способом. Бэдда давно отрекся от охоты и избрал путь ремесленника, потому он не считал обязательным умирать в битве. Простая и тихая от старости — тоже могла подойти. Но чего Аику все же не хотелось — это чтобы старого друга растерзали отродья, в которые превратились плохая кровь. Это было мерзко представить.       Вышли две группы одновременно, но сразу же разошлись в разные стороны. Небо затянуло плотными облаками, а на землю спустился туман. Воздух оказался влажным и прохладным. Чувствовался запах мокрой земли, как после дождя.       Лаиса повела группу наверх по лесным дорогам с северо-восточным направлении. Когда они забрались достаточно высоко, Мэур задержалась на каменном выступе между деревьями, глядя на дальний пейзаж лесом и высоких заснеженных гор. Аик осторожно подошел к ней, также рассматривая ландшафт вдали. Она вдохнула воздух сквозь респиратор и с наслаждением выдохнула.       — Мы побывали на многих планетах. Каждая была по своему прекрасна. И этот мир тому не исключение, — тихо произнесла она.       Аик промолчал, не найдя слов. Он не всматривался в местность ради постижения наслаждения, больше для разведки, сбора информации. Но сейчас, заставив себя расслабится на минуту, его окутало изумление и восторженность увиденным. Величественные горы, покрытые снегом, над которыми кружились огромные крылатые существа, чей рев добирался до охотников и казалось, будто они где-то рядом, деревья, кусты, цветы, животные, туда-сюда рыскающие в поисках пищи или убежища, звук шелеста иголок, гудение насекомых, завывание ветра, запах хвои и аромат цветов: все было одной единой картиной жизни Скайрима. То, что он из себя представлял.       Обоих охотников прервал Блаим, зарычав для привлечения внимания. Первой очнулась Мэур и тут же поспешила продолжить путь. А Аику прошлось отвесить подзатыльник.       Пройдя совсем немного, Аик начал замечать знакомые окрестности. Группа вышла на ту же дорогу, по которой шел охотник по пути в Виндхельм. Вдали располагалась та самая башня, где уманы-бандиты по собственной глупости напали на охотника. От них осталось только пятно давно высохшей и частично смывшейся крови. Трупы могли забрать дикие животные или мимо проходящие путники, но это было уже не столь важно.       Лаиса показала на равнины впереди, назвав Вайтраном. По ее словам Волундруд находился радом с горами на другой стороне равнин. Оставалось обойти город.       Дело шло к вечеру, потому вампирша с облегчением стянула с головы шапку из саблезуба и выбежала вперед, подпрыгивая. Мэур поглядывала на Аика некоторое время, после глубоко вздохнула и слегка замедлила шаг, чтобы поравняться с ним, поскольку Аик плелся сзади.       — Надеюсь я не слишком тебя оскорбила тогда, — прошептала она, опустив голову.       — Заслужил… — буркнул Аик в ответ. Мэур уставилась на него, пытаясь что-то рассмотреть в его морде. Затем опустила взгляд, неуверенно прострекотав:       — Я была обеспокоена состоянием брата, не сдержала себя. Мне вовсе не хочется ругаться с тобой, Аик’тану. Наоборот, быть несколько… ближе.       Аик отвел взгляд, догадавшись, что имеет ввиду Мэур, а также припомнив слова Секвил. "Застолбила место".       Когда — то Аику четко дали понять, что правила для охотниц были не просто так составлены. Не только для пресечения беспорядочных связей с самцами, но и потому, что подобные "отношения" вызывали дикую привязанность. Среди Тану привязанность считается настоящим проклятием, подвергающем опасность весь клан. Вспомнив это, Аик сухо произнес следующее:       — Как бы не хотел с тобой согласится и разделить с тобой твои желания, нельзя забывать, что существуют правила… священные правила. Мы все братья и сестры по оружию, — Аик остановился, взглянул Мэур в глаза. — И ничего более быть не может. Пренебрежение правил делает нас слабее… а также может подтолкнуть на необдуманный поступок, который закончится летальным исходом.       Мэур нахмурилась. Ответ не показался для нее чем-то неожиданным, возможно она готовилась к отказу, но все равно Аик в ее глазах смог прочитать разочарование и печаль.       — Но, — вдруг продолжил Аик после длительной паузы и положив руку на ее плечо. — Если мне выпадет выбор кого защитить — я выберу тебя, Мэур.       Послышался недовольный смешок впереди.       — То же мне, романтик, — прорычал Блаим. Мэур нахмурилась еще больше, проигнорировав его слова и отведя взгляд в сторону.       — Пойми, Мэур, — вновь подал голос Аик. — Я не хочу, чтобы кто-то из клана пострадал. Мы должны сохранять ясность ума и бдительность, иначе плохая кровь этим воспользуются и перебьют нас.       — Я понимаю, — тихо произнесла самка, закивав.       — Просто признай, что ты слабак и то еще дерьмо, — рыкнул снова Блаим. Аика это начало раздражать.       — Зашей себе жвала и избавь меня от своего занудства! — рычал он в ответ, выпрямившись и скрестив руки на груди. Мэур недовольно поглядела на Блаима, подтверждая слова Аика. Блаим скривился.       — Мэур, он же только что тебя отшил, а ты встаешь на его сторону?       — Ты полез не в свое дело, Блаим, так что заткнись! — прошипела Мэур, указав когтистым пальцем на охотника. — Тебе не должно касаться, отшил он меня или нет. И если хочешь знать, его суждения вполне логичны.       — Он прикрывается правилами, потому что уже сменил подстилку. И нагло врет, — Блаим положил руку на рукоять одного из топоров, покоящихся на поясе, и двинулся на Аика. Тот напрягся. Мэур отошла на шаг в сторону, с недоумением поглядывая на обоих.       — То есть?.. — только и смогла она выговорить.       — Давай Аик, скажи ей, как вы с Секвил кувыркались, — Блаим замедлился, подходя к Аику медленно, словно хищник к своей жертве. Аик немного сгорбился и зашипел. — А ты думаешь откуда у него эти свежие царапины по всему телу?       — Она тебе все рассказала? — спросил Аик, разложив наручные лезвия в боевую готовность.       — Во всех подробностях, отметив, как ты легко поддаешься провокации.       — Хватит! — рычала Мэур, но ее оба охотника не слышали.       Аик ухмыльнулся.       — Зато я дал ей то, чего ты дать не в силах. И кто из нас слабак то, а?       Блаим поднял топор и гневно зарычал. Замахнувшись, он был уже готов бросить его в Аика. Но внезапно Лаиса появилась за его спиной. Она ловко запрыгнула на него, обхватив ногами талию и грудь руками. Ее рот открылся неестественно широко, обнажив белые клыки, которые в ту же секунду впились в плечо, пробив ткань. Брызнула зеленая светящаяся кровь.       Охотник зарычал и некоторое время вертелся влево-вправо, чтобы стряхнуть с себя уманку, но та вцепилась намертво. Тогда он схватил ее за волосы и одним рывком перекинул через себя. Вампирша упала на спину. Весь ее рот был измазан в зеленой крови, но что-то произошло не так.       Она схватилась за горло и начала задыхаться. Аик и Мэур подбежали к ней, оттолкнув Блаима в сторону.       — Жжется! — вскричала Лаиса.       — К воде! — скомандовала Мэур и вместе с Аиком потащила уманку к реке, что плескалась напротив дороги. Уже подойдя к краю, Лаиса неожиданно выскользнула у них из рук и устремилась в воду, попутно кого-то ухватив. Аик еле успел вцепится в ее лодыжку, чтобы вампиршу не унесло течением. А вытащив, обнаружил в ее руках огромную зубастую рыбу. Она билась в агонии от того, что ее вытащили на сушу и что Лаиса вцепилась в нее зубами сквозь чешую, выпивая досуха всю кровь.       Пришлось устроить привал, дабы дать уманке время восстановится. Устроились внутри башни, проверив, обитает ли здесь кто еще или нет. Мэур уделила все время Лаисе, а Блаим и Аик поднялись на башню, чтобы им не мешать и осмотреться. Но Блаим все время молчал, делая вид что Аика нет рядом.       К наступлению ночи, охотники развели костер рядом с башней и перекусили пойманной рыбой, перед этим конечно очистив и выпотрошив. Мэур положила голову Аику на плечо, вскоре уснув, поэтому Кровавые снова остались одни.       — Блаим… — со вздохом начал Аик. Охотник поморщился, глядя на костер. — Откуда в тебе столько ко мне ненависти?       Собеседник ответил не сразу, очевидно взвешивая все слова в голове. И на удивление Аику, ответил совершенно спокойно.       — Меня всегда бесил тот факт, что ты Тану. Вы в обществе большие шишки. И, как не странно, во всем лучше остальных, словно бы вами движет какая-то божественная сила, — Блаим выдержал паузу, чтобы обдумать следующий абзац своей речи. Аик ухмыльнулся, услышав последние два слова. — Ты, конечно, не зазнавался, но твои успехи порой у многих вызывала зависть, что уж говорить о том, что ты стал Кровавым раньше всех нас… и вот когда это случилось, из тебя дерьмо и поперло. Правила то, правила се, мы никто, а ты благодать, потому что кровь у тебя благородная и всякое другое. Никто не подавал виду, но в глазах многих ты был просто… выскочкой.       Блаим резко замолчал, переведя взгляд на Аика. Тот ответил удивлением. Ему никогда не казалось, что он в чем-то лучше других и что его за это ненавидят.       — Но, — мысли Аика прервали. — Что бы там ни было… ты стремился к правосудию, правде, и никому не позволял нарушать священные правила. Твои ученики оказывались самыми дисциплинированными, хоть и не такими искусными, как у меня. За это ты заслуживал уважение в клане, компенсируя выше перечисленное…       Аик снова ухмыльнулся, опустив взгляд на огонь.       — Да… — протянул он. — Возможно ты прав. Не буду с тобой спорить. Ты знаешь меня лучше, чем остальные. Ведь…мы вместе учились, вместе прошли посвящение, вместе провели первую настоящую охоту…       — Соревновались постоянно… кто больше отожмется, кто сможет поднять челнок, чего ни у кого не получалось, кто быстрее вштырит второсортное пойло, которое мы сами же и гнали, — Блаим расслабился, захихикав. Аик удивился его поведению, но так же поддержал смех.       — А помнишь как мы во время тренировки вызвали Мэур на поединок и случайно сорвали с нее верхний доспех при падении? — припомнил Аик.       — Еще как помню. Ох и отхватили же мы потом от Сендура по двадцатке плетью, до сих пор помню это чувство, когда спина была распорота до костей, заживала неделю, если не больше…       Их разговоры длились не долго. Блаим встал на дозор, в то время как Аик и Мэур восстанавливали силы сном. Ближе к полуночи охотники сменили друг друга.       Когда Луны поднялись достаточно высоко над землей, Лаисе стало лучше. Свой поступок она объяснила так: ее мучил голод, перед тем как появится в убежище, ей не удалось поесть, даже поймать какую-нибудь живность, лишь бы поскорее рассказать охотникам важные новости. Когда наступила ссора Блаима и Аика, она подумала убить сразу трех зайцев — остановить голод, прервать конфликт и узнать какова кровь охотников на вкус. Как оказалось — она для нее как раскаленная медь, сжигающая плоть изнутри. Весь ее рот почернел от одного большого ожога.       Не смотря на боль, она продолжила путь, сказав, что возвращаться смысла нет, с чем охотники согласились. Миновав башню, скалы с узкими дорогами сменились гладкой равниной, посреди которой на холме виднелся небольшой городок. Главный дом возвышался над деревянными стенами. С его вершины можно было бы разглядеть охотников, осмелившихся показаться на открытой местности, если бы не ночь.       Лаиса часто поглядывала на город, и с каждым разом ее шаг ускорялся все больше и больше, молча и без лишних звуков ведя за собой триаду пришельцев.       За какие-то два часа они уже вновь стояли на снегу, который выпал совсем недавно, а в паре метров виднелись обтесанные камни с узорами и яма с дверью. Вокруг были разбросаны следы ног небывалого размера, удлиненные и глубокие. Мэур по форме распознала ноги собратьев, а именно плохой крови.       — Интересно, они все там или же нет? — буркнул Блаим, спускаясь вниз. Проверил дверь на прочность — крепкая, но без замков. Легко войти и легко выйти.       — Следы свежие, — тихо сказала Мэур. — Недавние ведут прямо внутрь.       — Значит таки могут сидеть в засаде, — констатировал Блаим, схватившись за топоры. — Лаиса пойдешь вперед. Я и Мэур за тобой, Аик — прикроешь спины.       — Уман идти вперед, — перевел Аик специально для Лаисы. Она молча возмутилась, уперев руки в бока, но быстро сдалась под взглядом шести охотничьих глаз. В отличии от них, она может быстро исчезнуть.       Аик догадывался, что возможно это некое древнее захоронение. Внутри оказалось слишком светло для места, где не часто бывают живые. Это выдавало тех, кто здесь спрятался.       По сути данное захоронение было вырытым туннелем, соприкасающимся с небольшими природными пещерами. Кое-где стены были укреплены камнем, потолок придерживали каменные арки, но много где просто лежала земля. Урны, старые телеги, горшки, шкафы: все было опрокинуто или распихано по углам. Внутри стен на своеобразных лежанках по три-четыре штуки покоились трупы. Их тела оказались иссушены, не рассыпались в прах, не гнили. Очевидно древние уманы задействовали методы мумификации, чтобы сохранить тела, и вид их завораживал и пугал.       Лаиса скорчилась при виде трупов и нехотя подошла осмотреть одного.       — Не встанет, — буркнула она, утопав вперед.       — Это мертвый. Мертвый не вставать, — прорычал Аик.       — Не видел — не спорь, — шикнула вампирша. — И давай потише.       Вскоре они добрались до небольшого зала с тремя дверями. Дверь слева оказалась открыта настежь. Справа — точно такая же — не тронута. Двухстворчатая дверь по середине была больше и с замком, встроенным в саму дверь. На каждой стороне располагались две выемки в виде топора и меча. Топор соответствующей формы уже был вставлен. Пустым оставалась выемка с мечом.       Лаиса сразу же сказала, что нужно пройти в дверь направо, предположив, что меч, который нужно вставить в выемку, хранится именно там. Прежде чем войти, Аик прислушался. В гробнице не царствовала тишина. Слышались какие-то шаги вдали, кряхтение, капание воды и завывания ветра сквозь щели в пещерах. Нагнетающая атмосфера.       Вскоре охотники убедились, что гробница оказалась куда больше, чем они думали. Помимо бесчисленных коридоров, существовали и огромные залы, где были выставлены гробы с костями древних героев, вождей и просто выдающихся уманов, залы с широкими столами на два десятка человек, где живые бы проводили пиры во славу своих предков, комнаты мумификации и просто пещеры с своими небольшими отдельными маленькими мирками с растениями, грибами и насекомыми.       В местах открытых могил, иссохшие трупы валялись на полу. Растерзанные. В первую очередь это насторожило Лаису, потом только остальных. По ее словам, мертвецы уже вставали, но их убили снова. Кто-то убил.       Конец пути составлял еще один зал с двумя гробами. Среди костей в одном из них лежал нужный меч. Но стоило Блаиму до него дотронуться, как второй, закрытый гроб, треснул. Что-то проломило крышку изнутри. Охотники отошли ближе к выходу, а Лаиса скрылась.       Из могилы вышел иссохший труп, чьи пустые глазницы наполнились синим мертвым светом. Его тело скрывалось под прочными доспехами, вросшими в саму плоть. Открытым оставалось только лицо.       — Хи гарот ди-и закри-и! Дир хокорон! * — вырвалось из пасти мертвеца, когда тот открыл безгубый рот, полный старых зубов. Он взял в костлявые руки меч из первого гроба и замахнулся на охотников. Блаим принял удар на себя, скрестив топоры перед собой, а Мэур в этот момент запрыгнула на врага и оторвала голову. Тот замер и выпустил меч из рук, после чего от толчка ногой Блаима отлетел к стене, как кукла.       — Хах, это было легко! — гоготнул Блаим. В знак победы, он и Мэур стукнулись кулаками. Аик поднял меч, рассмотрев его. Искуснейшая работа, которой бы позавидовали даже охотники. Усеянный узорами, с все таким же острым лезвием, будто бы только вчера изготовили, рукоять лежала в руке, словно литая. Возможно, как только они откроют огромную дверь, охотник заберет этот меч с собой.       Вернувшись к двери и поставив меч, замок с громким скрипом задвигался внутри двери. Через несколько секунд и она отворилась сама по себе. Впереди виднелся широкий пустой коридор. Он привел охотников в пещеру, где единственным источником света оказался лунный свет, выходящий из дыры в скале. Свет падал на огромный сундук. По бокам его располагались два открытых гроба и несколько урн с неизвестным содержимым. Лаиса подбежала к сундуку, на секунду застыв рядом с ним, будто ожидая, что древние кости в гробах также оживут. Но ничего не произошло.       Охотники подошли ближе и смогли рассмотреть, что достала из сундука Лаиса, развернувшись к ним лицом. В ее руках лежала большая резная звериная кость, частично покрытая металлом.       — Что это? — спросил Аик на языке уманов.       — Я думаю… это Костяной жезл. Тотем Хирсина, — неуверенно ответила Лаиса, держа тотем как святой Грааль.       — Значит, ты быть прав?       Лаиса закивала.       — Уходим, пока… ОНИ СЗАДИ!       За спиной Аик услышал рык и стремительное приближение чего-то большого. Уже понимал, кто. Быстро развернувшись, он увидел, как двое отвратительных отродий бегут прямо на них. Одно двигалось ровно в сторону Аика и Лаисы. Оба отскочили в сторону, навалившись на гроб, тем самым избежав столкновения. Монстр врезался в стену за сундуком. Второе отродье отвлеклось на Блаима, который держал врага на расстоянии, размахивая топорами и громко рыча. Чудовище распрямилось и громко раскрыло пасть. Внезапно, ему в челюсть прилетела стрела, пробив насквозь. Пользуясь моментом, Блаим подпрыгнул и нанес рубящий удар по шее, быстро прикончив отродье.       Охотница выхватила Костяной жезл из рук Лаисы и всем скомандовала бежать на выход, пока другой монстр приходил в себя после удара. Все четверо рванули прочь из гробницы. Аик бежал впереди всех, поглядывая назад, дабы убедится, что никто не отстал.       Но как только он выбежал из гробницы, налетел на чей-то кулак. В глазах потемнело и тело глухо упало на спину. Блаима и Мэур схватили, а Лаиса, судя по всему, снова трусливо скрылась.       Через несколько секунд Аика подняли и поставили на ноги.       — Где Чик? — спросил кто-то.       — Чик сдох! — хрипяще ответили рядом с Аиком. Он отдышался от бега и удара, пытаясь сфокусировать зрение. Перед ним стояли около пяти Изгоев. Блаима сдерживали один из двух Изгоев с вересковым сердцем вместе с плохой кровью, чья кожа отличалась от остальных тем, что была ярко-оранжевой с черными полосами на морде. Мэур держал варвар, вдвое больших других и со слепым глазом. Левая часть его лица была изъедена кислотой. Аика же держало отродье, выбравшийся из гробницы. Больше тех, что встречались ранее. А это значило, что тот тоже являлся варваром. Над ямой, сверху вниз на охотников глядели еще несколько пар глаз. Вокруг расположились еще Изгои с луками, а посередине стояли пятеро. Самыми крайними с двух сторон были двое представителей плохой крови, рядом расположились Бейв и единственная варвар-самка среди всей этой своры, а в самой середине стоял Он.       Даже в ночи можно было увидеть его красные как кровь умана глаза и белую как снег кожу. Ветер колыхал амулеты на его шее, они стукались друг об друга, а также об резную железную броню обитую мехом и напоминающую рисунком морду животного. Он не выглядел здоровяком в сравнении с варварами, но тело его было жилистым и подтянутым. На морде вокруг глаз собралось множество складок, а жвала были усеяны мелкими иглами. Он сжимал нижние жвала так, что они сливались с нижней челюстью и казались его частью, лишь верхние оказались приподняты, словно тот хотел изобразить улыбку.       Зиг’Занэр.       Бейв спрыгнул вниз, как только Занэр повел когтистой рукой в воздухе в его сторону. Сам же направился вниз по лестнице, медленно спускаясь, шаг за шагом, скрыв руки за спиной.       Огромный варвар вырвал Костяной жезл из рук Мэур и подкинул Бэйву, когда тот оказался рядом. Охотница вместе с Блаимом не оставляли попытки сопротивления, и в этой ночной тишине были слышны только их рык и скрип деревянных ступенек от ног Занэра.       Бэйв передал тотем своему главе, и в тот момент он остановился, в метре от Аика, опустив глаза. Долго всматривался в жезл, медленно и аккуратно переворачивал его, ощупывал каждый вырезанный символ. Все молча наблюдали, даже не осмеливаясь что-то произнести. И вскоре все услышали его голос:       — Замечательно, — Занэр смолк, затем повторил. — Замечательно, друзья мои.       Его голос звучал мягко, стрекот превращался в приятную трель. Создавалось ощущение, будто кто-то вылизывал перепонки склизким языком.       — Он верно подметил, что вы можете быть полезны, друзья мои, — говорил Занэр. — Вы принесли нам недостающую вещь… пусть и не последнюю. И я искренне выражаю свою благодарность.       — Да пошел ты, урод! — зарычал Блаим, за что получил удар в живот.       — Мой охотник, — Занэр немного повернул голову в сторону Бейва, но от жезла взгляда не отрывал, говоря абсолютно спокойно и безэмоционально. — Избавь нас от неприятных звуков.       Бейв сию же секунду направился к Блаиму, обнажив лезвие на левой руке. Правой рукой он схватил того за дреды и потянул за себя, приставив лезвие к шее.       — Я… смеюсь в глаза смерти! — успел произнести Блаим прежде чем варвар перерезал ему глотку.       — НЕТ! — закричала Мэур. — ТВАРИ!       К ней подоспела варварша, отвесив оплеуху. Громадный варвар довольно застрекотал. Бейв ногой оттолкнул тело Блаима и снова встал рядом с Занэром. А тот поднял глаза на Аика.       Верхние жвала немного опустились. Он отдал тотем Бейву и подошел к Аику ближе, осматривая с головы до ног.       — Так это и есть "Чудовище Сидны"? — спросил он, схватив Аика за челюсть, начав поворачивать его голову то влево, то вправо, рассматривая каждую щетинку. Наклонился ближе. После, заговорил на уманском. — Маданах много нам о тебе рассказывал. Больше хорошего, чем плохого. Особенно о том, что ты очень хороший подчиненный.       Аик зашипел. Занэр надавил когтем ему на шею, пробив кожу. Тоненькая струйка крови начала сползать вниз. Плохая кровь отпустил Аика, раскрыв нижние жвала и слизав с когтя кровь. Удовлетворенно застрекотал.       — Кровь Тану сладка, как сок созревшего плода… будет не очень хорошо, если она прольется зря.       Присутствующие захихикали. Но в этом смехе все равно можно было услышать рычание Мэур. Варварша готовилась вновь ударить ее, но Занэр поднял руку, и та застыла. Он подошел к охотнице, также осмотрел и схватил за челюсть.       — Красивая… сочная… но слабая, — Он отпустил ее, но чтобы та не опустила головы, подпер подбородок пальцем. После, обратился к варвару, что ее держал. — Что бы с ней сделать?       — Пустить по кругу! — громко зарычал громила, что подняло общий смех. Не смеялись только Занэр и Бейв.       — НЕТ! — зарычал Аик. — Хоть одна чешуйка с нее упадет, я перережу вам глотки! Каждому из вас!       Занэр снова поднял руку, уняв шум, и подошел к Мэур почти вплотную. Между их мордами было пара сантиметров. Мэур вжала голову в плечи.       — Слышала, моя дорогая? Ты ему нужна.       Охотницу затрясло. Она старалась спрятать взгляд от глаз плохой крови.       — Не бойся, — прошипел он как змей. — Тебя никто не обидит. Мы сохраним тебя… для него… у тебя важная роль. И скоро ты ее исполнишь.       Зиг’Занэр приказал увести ее. Громила поднимался с ней по лестнице на вверх. Варварша засеменила за ним. А сам глава плохой крови вновь подошел к Аику.       — Не буду лукавить, — Занэр развел руки в стороны. — Ты один из лучших охотников среди всех присутствующих. Достойный чего-то большего, чем просто быть оставленным в живых, — Занэр наклонился к нему. — Достойный дара, который я могу дать.       — Нет! — сразу выкрикнул Аик. Занэр вздохнул, выпрямившись и отойдя на пару шагов, развернувшись спиной. Только сейчас охотник заметил, что за спиной болталась чья-то голова, вместе с тотемом Волчьего черепа. Знакомая… сам Король-в-Лохмотьях.       Внезапно Занэр застыл, подняв голову вверх. Все уставились на него так, словно ожидали чуда. А когда тот снова задвигался, развернулся и приказал:       — Откройте ему рот!       Те, что когда-то держали Блаима, принялись хватать Аика за ноги и руки, усадив охотника на колени, заломив руки за спину еще крепче, чем прежде, сорвав респиратор и раздвинув ему жвала и челюсть. Аик кричал и рычал, брыкался, всяческий пытался вырваться, но все оказалось без толку.       Занэр вытащил из-за спины изогнутый меч и вытянул левую руку перед собой. Все смотрели как завороженные.       — Сам бог охоты хочет наделить тебя своим даром. Сегодня… с нами Сторибег.       Мечом Занэр разрезал себе запястье. Хлынула темная грязно-зеленая кровь, прямо в пасть Аику.       Он закашлял. Кровь жгла будто кислота. Чувствовал, как она течет по горлу вниз в желудок, жжение же проникало и в легкие, и в кости, било по нервам, отчего хотелось только кричать.       В какой-то момент Занэр отдернул руку и спокойно удалился, вместе с остальными. Оставили Аика одного, терпеть адскую боль. Он хватал ртом воздух, дергался в конвульсиях, несколько минут бился затылком об камень, распластавшись по земле, а затем его скрутило от резкого спазма.       Глядя на свои руки, он видел, как они начали расти. Это вызывало боль. Кости ломались, росли и склеивались снова. Кожа натягивалась с неприятным скрипом, сердце неимоверно стучало, увеличиваясь, как и остальные органы. Кроме боли Аик больше ничего не мог ощутить: ни холод камня, ни дуновение ветра, ни запах земли. Он слышал только бурлящую внутри себя кровь, которая била по перепонкам что есть мочи.       Но в конце концов это все закончилось. Появился внезапный прилив сил, агрессия… голод. Охотник поднялся на ноги и выбрался из ямы, тяжело дыша. Разум затуманило, мысли исчезли, остался только голод.       Он поднял массивную голову, обратив взгляд на две Луны, и завыл, хотя это напоминало скорее отчаянный крик. Затих и помчался вперед, на всех четырех. Он бежал так быстро, что все в глазах сливалось в одно.       Но он чуял свою цель. Своих жертв. Он видел огни, дом, слышал как стучат их сердца, их крики. Вонзая зубы в плоть и чувствуя вкус крови во рту, его било в экстазе. Теплая кровь была везде: на полу, стенах, земле, кроватях, на нем. Он жадно облизывал лапы и обвешивал себя кишками убитых жертв. Хотелось еще крови. Крови… *Дословный перевод: "Ты своровал мой меч! Умри враг!"