Ледяной даэдра

      Еще один день закончился. Солнце спускалось за горизонт, а напротив нее из-за гор выползали две луны. Охотник глядел на пустую дорогу, что вела в равнины, держась при помощи когтей и воткнутого ножа на стволе высокой ели.       Никто не появлялся на дороге. Ни его собратья, ни уманы, только мелкие животные иногда пробегали мимо. И все же он упорно смотрел на нее, надеясь, что в этот раз хоть кто-нибудь да появится.       Неожиданно он услышал за своей спиной свист и мгновенно спустился вниз на землю, двигаясь по направлению звука. Свист привел его в убежище. Пещеру рядом с озером, скрытую зарослями от посторонних глаз.       Около пещеры мерными шагами туда-сюда бродил Вождь клана, скрестив руки на груди. Из-за красного света малой луны, его голубые дреды казались более темными, чем на самом деле. У берега озерца, спиной ко всем, поджав ноги, сидела Секвил.       Завидев охотника, Сендур остановился.       — Никого, — сказал охотник.       — Они попали в засаду, — прорычал Вождь, снова двигаясь из стороны в сторону.       — Нет сомнений, — подтвердил охотник.       — Почему вы оба так спокойны?! — Секвил резко поднялась и зарычала, взглянув сначала то на Сендура, то на охотника. — Вам плевать?       — Секвил! — одернул ее Вождь.       — Если мы потеряли Блаима, Мэур и Аика, то это полное рьйет! Нас осталось пятеро! — она подошла к охотнику и зашипела. — Или лучше сказать четверо, Арбитерская мразь?       — Не смей так говорить со мной, — прошипел в ответ охотник.       — А то что? Убьешь меня?       — Секвил! — прирыкнул Сендур.       — Мне ничего не стоит вспороть тебе живот и поиграть твоими кишками! Ты… — не успела Секвил договорить, как Заран схватил ее за шею и поднял над землей. Сендур подскочил к ним, держа руку на бедре, где покоился пистолет.       — Мы не знаем, куда точно они направились и идти вслепую — неразумно. Мы можем так же по глупости наткнуться на засаду. Уманы явно так же пытаются нас разыскать. Но три воина не могли бы проиграть им. Значит, только плохая кровь. И я не удивлюсь, если это дело рук той странной уманки, — Заран отпустил Секвил, слегка оттолкнув ее от себя. — Если они погибли, пусть бог смерти позаботится об их душах. Тела мы, увы, не найдем.       — Пошел ты, с’юитдэ! Кинки’дэва ракша! — вскрикнула самка, и через мгновение Заран отвесил ей смачную пощечину. Настолько сильно, что Секвил упала на колени, развернувшись боком.       Наступила тишина, лишь Секвил издала один тихий и короткий стон, держа руку на перепонке. Арбитр выглядел удивленным, возможно даже ошарашенным от услышанного, потому словно на автомате нанес удар. А Сендур опустил голову и закрыл глаза, недовольно выдохнув воздух.       — Только гниль могла такое произнести вслух, — взрычал Арбитр, показывая на самку и глядя на Вождя.       — Заран, — вздохнул Сендур и опустился к Секвил. Он помог ей подняться и та отстранилась от него, грозно смотря на Арбитра.       — Не можешь угомонить собственную ученицу, Сендур? Теряешь хватку! Если понадобиться, и тебя, и твою суку четвертую как предателей.       — Заран! — грозно ответил Вождь. — Она не предатель и никогда им не будет! Я — тем более. А тебе бы унять свой пыл и вспомнить, кем являешься!       Арбитр промолчал, не видя больше смысла спорить с Вождем. Сендур был прав. Он на какое-то время потерял контроль над собой. Но он был все еще зол на то, как нагло и глупо повела себя Секвил. Ведь она никто, по сравнению с ним. Все еще неразумное дитя, которому учится и учится. Дабы не чувствовать себя оскорбленным, он снова замахнулся на нее. Но его руку схватил Сендур. Его глаза пылали гневом, что являлось не частым явлением. А когда Вождь зол, ожидай лишь самого худшего.       Но даже если бы он хотел убить Зарана, сдержал это желание, процедив сквозь зубы:       — Не смей поднимать руку на мою ученицу.       Арбитр не стал перечить, вырвав руку из хватки. Заметив, что тот обратил внимание куда-то ему за спину, он развернулся. Перед входом в пещеру стоял Малоур.       — У меня плохие новости, — тихо прострекотал Кровавый. — Бедда…       — Что с ним произошло? — спросила Секвил, ринувшись к Малоуру.       — Проверь свою сумку, — сурово ответил Малоур. Секвил на секунду застыла, затем потянула руки с сумке на поясе. Там у нее должны были лежать два пузырька с ядом, который она изготовила из местных растений по совету Лаисы. Еще до того, как она вместе с тремя ее соклановцами отправили искать тотем.       Пальцы нащупали только один пузырек. Поняв это по взгляду самки, Малоур тут же поднял перед ней свою руку, в которой и держал тот самый недостающий пузырек. Но опустошенный.       — Что ж… — с презрением зарычал Арбитр, скрестив руки на груди. — Теперь нас действительно четверо. Старик покончил с собой. Или же Секвил решила облегчить его страдания.       Он грозно посмотрел на самку, которая готова была его разорвать на части. Малоур положил ей руку на плечо, слегка подергав, дабы та не сорвалась. Сендур молчал, не пытаясь кого-то в чем-то обвинить. Все и так понимали, что Бедда был балластом. Он не был слаб, он обладал знаниями в инженерии, но слепота сделала его практически беспомощным. Сам по характеру он часто становился подавленным и возможно с момента падения корабля подумывал о смерти. Теперь же он составит компанию Черному Воину.       — Трое соклановцев пропало, тотем нам захватить не удалось, где находятся враги мы не знаем. — подытожил Заран.       — Зато я знаю! — рыкнул кто-то внезапно. Все четверо напряглись, разложили оружие, стали оглядываться в поисках предполагаемого врага. Послышался шелест листьев и перед кланом показался охотник с медной кожей, которая при красном свечении луны казалась темнее и какой-то черной. Больше всего выделялось то, что сородич был с тяжелым грузом на спине. Сендур выпрямился, выйдя вперед.       — Маорда. Я и не надеялся увидеть тебя живым, — прорычал он спокойно. Охотник усмехнулся.       — Я тебе не враг, Вождь. Как говорится, враг моего врага — мой друг, — ответил Маорда, слегка поклонившись, — Я знаю куда пропали ваши товарищи.       Четверо охотников переглянулись. В глазах читалось сомнение, но тем не менее они готовы были услышать все.       — Для начала, «мертвая» уманка — мой союзник. Это я подослал ее, чтобы она помогла вам чем смогла. А заодно следила бы за вашими действиями. Прежде всего я не хотел, чтобы вы совершили какую-нибудь глупость, — говорил Маорда.       — Ты нас за дураков держишь? — зарычал Заран, двинувшись к охотнику. Но Сендур его попридержал. Маорда проигнорировал вопрос и продолжил говорить.       — Уманка сказала, что плохая кровь убили одного из вас. Блаим — так его вроде бы звали. Самку взяли в плен, что с ней произошло после, не знаю. А вот Аик… — он помедлил, смотря на остальных. — Во-первых, он отродье.       Повисла тишина. Арбитр и Кровавые выглядели удивленным, а Секвил по большей части ошарашенной. У всех в глазах стоял вопрос: «Почему? Что с ним? Что делать?». И терпеливо ждали ответа от Маорды.       — Во-вторых, мы пытались о нем позаботиться. Но прошлой ночью он потерял над собой контроль, напал на нас и после убежал в лес. Если не к врагу…       Сендур вздохнул, опустив голову.       — Сказанное тобой не слишком нам помогло. Я надеялся, что хоть один из них будет в порядке.       Вздохнув также, Маорда вытащил из кобуры на бедре кое-что тяжелое и знакомое, после чего незамедлительно кинул это в руки Сендура. Поймав, Вождь узнал перестроенную плазменную пушку в ручной пистолет. Одним движением он привел его в действие и удивился.       — Как ты… — хотел спросить он, но охотник его перебил.       — Больше сидеть сложа руки нам нельзя! Это, — он показал на пушку. — Наше преимущество перед отродьями. Я успел сделать еще три таких и готов отдать их вам. Чтобы мы исполнили свой долг!       — Свой долг? Ты плохая кровь! Для тебя нет понятия чести! — взрычал Заран.       — Я большую часть жизни жил с честью! Священные правила как клеймо в моем мозгу! Как и у каждого из вас! — рыкнул в ответ Маорда. Малоур первым вышел вперед, чуть ли не подбежал к охотнику.       — Мы сможем вызволить мою сестру из плена? — спросил он. Маорда кивнул и взглянул на Сендура.       Вождь и без лишних слов согласился пойти с Маордой, а за ним и Секвил. Лишь Заран пока еще сомневался. Он приказал Маорде показать свою кровь, и тот с неохотой так и поступил.       — Да, я такой же, как и они. Стал таким не по своей воле и лучше бы умер, чем жил так. Но эта сила поможет нам победить. Если я потеряю контроль и нападу на одного из вас, можете убить меня без промедлений. Мне лишь остается надеяться, что такого не произойдет, — ответил он, увидев, как все изменились в лице. Это немного успокоило охотников, прибавило уверенности. Заран не сразу, но все-таки согласился с Маордой, приняв из его рук один из пистолетов.       — Пора все закончить…       Аик сидел у костра. Один, без присмотра. Никому не было до него дела. Хотя конечно, Изгои время от времени поглядывали на него, проходя мимо или оглядываясь. Ведь охотника было видно с любой точки лагеря, за исключением входа в руины, под которыми и располагался костерок. Воля Хирсина удерживала его на месте, не позволяя даже подумывать о побеге. Он не смыкал глаз, чувствуя усталость, но не желание уснуть, и глядел на огонь, словно безжизненная кукла.       Занэр приказал ему сидеть и ждать его, он и ждал. Под гнетом воли бога, он с каждым часом все больше смирялся с тем, что просто так отсюда не уйдет. Хотя и смысла уходить не было вовсе.       По едва слышимым разговорам среди Изгоев, редко — плохой крови, Аик оказался чуть ли не единственным после Занэра, кто слышал голос Хирсина. Но единственный, кто видел его, даже не смотря на то, что был это вовсе нематериальный образ, тень. В любом случае, его здесь считали особенным…       Занэр это мог знать до его прихода, оттого то он показался слишком мягким, приветливым и вежливым. Так легко принявший врага. Аик бы поморщился от отвращения, заподозрил бы, что тут что-то не так, но сейчас… это было даже приятно. Ведомый волей бога, в безысходном положении, растерянный и не понимающий, как дитя, он пришел к нему. И тот его принял, без всяких сомнений.       Совсем неожиданно, в воздухе повисло какое-то напряжение. Вся плохая кровь зачем-то собиралась на другой стороне реки на смотровую площадку, оставшуюся от древней постройки. Изгои с любопытством пошли за ними. И даже сам Занэр, который как раз прибывал недалеко в одной из палаток, отправился посмотреть, что творит его свора. Очень скоро Аик услышал звуки борьбы.       Хватка Хирсина заметно ослабла. Охотник смог подняться на ноги и пройтись по выстроенным на реке деревянным дорожкам, дабы добраться до этой площадки. Борьба велась громко. Рычал отнюдь кто-то один. После каждого рыка раздавался звук удара. Настолько сильный, что стена слегка вибрировала. Поднявшись к толпе, что окружила дерущихся и закрыла собой обрыв, чтобы никто не сорвался вниз, Аик увидел, кто именно боролся.       Самым крупным среди всех варваров в Скайриме являлся здоровяк по имени Дагон. Его морда с одной стороны оказалась оплавлена каким-то веществом. Слепой глаз словно бы несколько выполз из глазницы, светло-серый без намека на радужку и зрачок.       В его огромных лапищах, Бейв выглядел меньше по ширине и объему тела, даже слегка уступал Дагону в росте. И никто не знал, насколько равны их силы.       Сейчас, в этой драке, Бейв проигрывал. Дагон ударял его об пол смотровой площадки, вкладывая всю свою силу. Камни уже давно окрасились в ярко-желтую кровь, недалеко валялся сбитый с морды Бейва респиратор. Сам он будто бы и не сопротивлялся, выплевывая очередную порцию проступившей крови.       Недалеко от Аика стояла Цма — Бейва подружка. Она смотрела на бой со спокойным видом, но глаза метались от одного бойца к другому, пристально наблюдая. Охотник подошел ближе и сказал:       — Цма.       — Аик… — произнесла она, не отрывая глаз от бойцов. Отбросив все формальности, Аик решил сразу задать вопрос.       — Что происходит?       — Дагону стало скучно с уманскими самками, поэтому решил подойти ко мне. А дальше и сам можешь догадаться, — так же спокойно ответила Цма.       — Но Дагон его убьет! — прошипел Аик.       — Смотри.       — Скажи Занэру, чтобы прекратил драку!       — Просто смотри, — раздраженно зарычала Цма. Аик недовольно повернул голову к дерущимся.       Дагон откинул со всей силы Бейва к стене. Тот ударился об нее спиной и сполз на пол. Аик знал, что у него и у Дагона порог боли довольно высокий, как впрочем и у большинства варваров. Также они крепче и подобные удары могут выдержать совершенно спокойно, но Бейву было явно очень больно. Он с трудом поднялся на ноги, двинувшись к Дагону с сжатыми кулаками. Замахнулся, но медленно, Дагон успел отойти и после этого толкнуть в сторону. Варвар упал сразу же. Так повторялось еще несколько раз.       Толпа посмеивалась каждый раз, когда Бейв падал. Дагон же радостно скалился, готовясь снова нанести удар. Зиг’Занэр смотрел на все сверху, забравшись выше остальных. И его выражение морды совпадало с тем, что Аик читал на лице Цмы.       Вскоре, громила начал тяжело дышать. Его изматывало постоянно поднимать Бейва и вкладывать в удары силу, а его противник как продолжал вставать, так и вставал. Злясь, Дагон в очередной раз нанес сокрушительный удар кулаком в морду Бейва, добавил удар в живот и в самом конце перекинул через себя, отчего противник приземлился глухо на спину. После такого Бейв не стал сразу вставать, а Дагон победно вознес руки. В толпе заликовали. Но взглянув в глаза Занэра, громила не нашел в них одобрения.       — Бой еще не окончен, — сказал Егерь. — Бейтесь до смерти.       Дагон опустил руки, что-то прорычав неразборчивое. Бейв перевернулся на живот, откашливаясь от застоявшейся крови во рту. Аик заметил, что Цма как-то напряглась.       — Хочешь остановить бой? — спросил он ее. Она завертела головой.       — Сейчас самое интересное.       Громила подошел, устало дыша, к Бейву. Он поднял одну ногу, явно собираясь сломать варвару позвоночник. Толпа затихла и готовилась к самому концу.       Но совершенно неожиданно, Бейв резко перевернулся на бок лицом к Дагону, отчего он промахнулся, и нанес удар ногой по голени. Послышался хруст и нога Дагона несколько сдвинулась в колене. Он зарычал и повалился на спину. И пока пытался подняться снова, за считанные секунды Бейв вскочил на ноги и как дикий зверь напрыгнул на него, вытянув когти вперед. Столь же быстро он сорвал с него кожаный воротник с кольцами на шее и впился зубами в глотку.       Во все стороны брызнула кровь. Бейв разрывал дыхательные пути и артерию, пока Дагон не схватил его своей огромной лапой и не откинул от себя. После схватился за шею, инстинктивно сжимая ее, чтобы остановить кровь. Но он не мог дышать, кровь заливала легкие и выходила изо рта. Он дергался в предсмертных конвульсиях несколько минут, кряхтя и выплевывая кровь целыми литрами, и очень скоро просто застыл.       Наступила тишина. Взгляд каждого был обращен на Бейва. Тот оглядел толпу и затем поднял голову, узнать, что думает Занэр. Тот сделал легкий недопоклон, после чего все присутствующие стали уходить с площадки и разбредаться по своим делам. Остались только Занэр, Цма, Аик и Бейв. Самка подошла к варвару и по-дружески пихнула его в живот, пока тот слизывал кровь Дагона с морды и когтей.       Аик обдумывал происходящее, пока не понял проведенной тактики. Все это время, Бейв сохранял силы, плохо дрался и давал себя избить только для того, чтобы громила устал. Измотанным, он двигался медленнее, а блестящая актерская игра вовсе застала его врасплох. Столько ждать и терпеть, дабы закончить за несколько минут. Аик был немного поражен.       Из ступора его вывело прикосновение белой руки Занэра на плече.       — Идем, Аик. Не будем мешать твоему брату… пировать, — хихикнув, произнес он.       Бейв и Цма в этот момент ножами разделывали тело Дагона и самый первый вырезанный кусочек мяса варвар незамедлительно съел. А затем еще. И еще. Войдя во вкус, он вгрызся ему в руку и зубами отрывал куски побольше.       Аик и забыл, что его брат каннибал. Пристрастие к мясу себе подобного прививалось плохой кровью ему с рождения и он даже не пытался вылечится. А здесь это большая проблема для него самого. Сородичей с чистой кровью осталось мало и довольно скоро Бейв умрет от голода. Возможно, набросится на Цму и потом отгрызет себе руку. В любом случае, ему не выжить слишком долго, если только не решится начать меняться.       Занэр провел Аика по деревянным мостикам через изгиб реки, а после они вместе поднялись к руинам на другом берегу. Руины вели в простую пещеру, которую когда-то Изгои превратили в свое жилье. Внутри было не слишком влажно и тепло, вся плохая кровь как раз располагалась именно здесь, пока остальные изгои жили в палатках снаружи. Сейчас никого в пещере не оказалось, кроме разве что парочки трупов уманских самок, оставшихся после Дагона. К счастью, подобного зверства больше происходить не будет.       Аик и Егерь прошли по пандусу дальше в пещеру через помост, и скоро дошли до тупика — покоев Занэра. Помимо деревянной кровати с мехами животных, здесь стоял стол, пара стульев. На полу лежали уложенные в стопку книги, несколько бутылок и маленькие мешочки с какими-то травами, из приоткрытого сундука выглядывал один из тотемов, у дальней стены на каменном алтаре покоилось копье. Рядом с алтарем на стене висели головы животных, а также подгнившая головешка Маданаха. В воздухе витал аромат горелой хвои.       Занэр остановил Аика перед входом в покои и прошел несколько вперед. Развернулся и взглянул на него.       — Садись, — с неким гостеприимством произнес он. Аик послушно прошел к столу. Занэр сел напротив него, но перед этим захватил какую-то бутылку, которое потом поставил перед охотником. — Выпей. Это поможет тебе расслабиться.       Аик несколько смутился и покосился на Занэра. Тот забрал бутылку обратно и демонстративно отпил из горлышка, с довольным видом облизнувшись.       — Что в этом мире мне нравится, так это разнообразие выпивки, — промурчал он, вновь поставив бутылку перед Аиком. — А какие у них названия. Медовуха, вино. Придает мнимый вкусовой оттенок тому, что названо такими словами. Хотя, я бы сейчас отведал хорошего нектара… одна мечта, которая вряд ли сбудется.       Когда Занэр замолк, он терпеливо ждал, пока Аик выпьет. Тот думал недолго, решив что лучше не будет лишний раз злить Егеря, если это вообще возможно. Он взял бутылку и отпил. Воля Хирсина была слабой, но все еще чувствовалась. По крайней мере встать Аик уже не мог.       — Чувствуешь некую кислинку? Это все от долгой выдержки. Чем вино старее, тем оно… — Занэр вновь взял бутылку и отпил. -… вкуснее.       Наступила краткая тишина. Аик не знал, что ему говорить. Он испытывал смятение и не знал, что ожидать от Егеря. Тот это понял по глазам и встал, задумчиво отойдя к алтарю.       — Пока большинство моих приспешников занимались рйет возьми чем, я проводил время за чтением… Хирсин дал мне знание языка, чтобы я мог понимать написанное. Но, думаю, тебе больше интересно знать кое-что другое, — прошипел Занэр. Аик отметил для себя манеру общения. Егерь говорил серьезно, без каких-то ехидных заковырок… он говорил адекватно. Маорда был прав.       — Я… — Аик запутался в собственных мыслях. — Хотел узнать…       — Зачем все это, не так ли? — Занэр подергал голову Маданаха и вернулся к столу. — Это очень банально. Когда «главный злодей» рассказывает «правильному» свои планы.       Егерь захихикал, как бы возвращаясь в свой образ безумца.       — Но… я не хочу говорить с тобой как с врагом, Аик, — тихо прошипел Занэр, сложив ладони на груди так, словно собирался молиться. — Я хочу с тобой говорить как с союзником. Другом.       Поскольку Аик молчал, Егерь продолжил:       — Как ты уже мог понять, этот мир не поддается нашей логике во многих смыслах. Даже в своем строении. Возможно этот мир не был создан естественным путем. Но наше появление — это определенно аномалия, не просчитанная никаким вероятностями.       — Аномалия? — переспросил Аик. — Хирсин не…       Занэр его резко перебил:       — Не причастен. Мы скорее оказались не в том месте, не в то время, Аик.       Егерь после этого вновь встал, двинувшись мерными шагами к алтарю и заведя руки за спину.       — Я успел прочитать не мало книг об этом мире и, увы, информации о том, почему мы попали сюда, нет. Определенно, это другая вселенная. Мы предполагали что наша вселенная создалась от столкновения материи с антиматерией, здесь же эти две вещи заменяются Порядком и Хаосом — Ануиэлем и Ситисом. В этой вселенной одна привычная нам солнечная система. Хотя… точнее сказать, планетарная. И центром системы является эта планета, — рассказывал Занэр.       — Но… солнце и звезды… — тихо произносил Аик. Его снова перебил Егерь.       — Всего лишь дыры, через одну из которых мы попали сюда, Аик. — он развернулся к охотнику. — И к большому сожалению, выбраться отсюда нет ни единой возможности.       Аик опустил глаза, задумавшись. Занэр говорил абсолютно серьезно, и последние слова прозвучали даже с некоторой ноткой печали. Аик помнит, как Блаим рассказывал о своей тоске по родной планете и теплу ее солнца. Заран описывал ощущения, когда летишь сквозь космическое пространство в погоне за каким-нибудь преступником. Бедда вспоминал ступенчатые пирамиды столицы, огромные обелиски и аллею славы с многочисленными статуями самых великих охотников. Все они тосковали по тому, что было раньше. Жизнь здесь казалась хуже из-за климата, неизвестности… излишней разношерстностью всевозможной нечисти. Все это могли чувствовать даже плохая кровь. И Занэр…       — Если Хирсин не причастен, то… зачем все это? — спросил Аик, вновь взглянув на Егеря. Тот вздохнул, будто так и ждал этого вопроса.       Он рассказал, что как и все, был шокирован падением и не знал как быть, пока Хирсин сам не обратился к нему. Бог Охоты посчитал, что охотники имеют с ним определенную связь и что их пребывание в Нирне может плохо на нем сказаться. Проще говоря мир вскоре начнет трещать от аномалии по швам. И потому Хирсин предложил самый оптимальный вариант, который ему выгоден: забрать охотников в свой мир. Некий план обливиона, который зовется Охотничьими Угодьями. Но чтобы туда попасть, охотники должны выполнить все, что он прикажет.       Разумеется Егерь мог думать только о себе, но один он бы просто не справился. А с единомышленниками шанс добиться своего гораздо выше. Но в любом случае, попадут в Угодья только достойные. Если бы, например, Дагон был достоин, то Егерь бы не дал Бейву его убить. А он знал, что тот выиграет бой. Сендур и другие из клана отклонили предложение Егеря, хотя рассказал он именно так, как рассказывал сейчас Аику. И Занэр не стал пытаться их уговаривать — не имело никакого смысла. А Сендур умолчал об этом. Охотник лишь смутно вспомнил, что Заран упоминал о том, как Занэр «завел снова свою шарманку, но несколько другую». То есть, они не восприняли все всерьез и потому отказались.       Некоторые из плохой крови могли не так понять замысел Занэра и исказить его смысл. Сади был тем, кто как раз таки и не понял до конца, что хотел сделать Егерь. Его переполняло чувство наслаждения от приобретенной силы отродья. Он явно посчитал, что Занэр просто хочет всех заразить этим «даром». А случай, когда Аика схватили с тотемом, оказался неожиданным. Егерь предложил «дар» и в случае отказа убил бы охотника. Но Хирсин сам посчитал его достойным и отдал приказ обратить Аика.       Теперь, когда Зиг’Занэр расставил практический все по полочкам, у Аика не нашлось слов для ответа. И он не знал, что ему делать. С одной стороны его окружали бывшие преступники — не самая хорошая компания, с чем Занэр даже согласился, но с другой — ничего плохого в таком замысле не было вообще. Или Аик просто не видел подвоха. В своре Егеря было гораздо больше единомышленников, исключая Изгоев, но недостойных просто отсекли. И осталось примерно семеро таких, не считая Егеря: Бейв, Цма, варвары Длок и Брак, а также Эй’зур, Йаран и Шан’дэ.       Насколько Аик знал, Длок и Брак казались самыми безбашенными. Они много кричали, бесились, в общем могли вести себя как большие дети. И всех их шалости заканчивались чьей-нибудь смертью. Пока Аик ждал Занэра, эти двое соревновались кто докинет копье до связанного умана. Несчастный был в дальней части лагеря, варвары кидали копье через реку. И многие из них почти долетали до умана. При каждом полете уман кричал во всю глотку неясные ругательства и буквально седел на глазах, а Изгои и варвары заливались смехом от такого зрелища. О двух других он не знал вообще ничего. Эй’зур и Шан’дэ попадались на глаза довольно редко. Первый почти не выходил из формы отродья. Бродил где-то рядом с лагерем, выискивая среди Изгоев самых глупых и медленных, чтобы ими полакомиться. Второй, судя по разговорам варваров, следил за пленными на вершине скалы с другой стороны. Йаран постоянно находился в окружении уманов. Если точнее, в окружении оборотней. Язык уманов знал он не так хорошо, но его могли понять по жестам и рыку. Он следил за новообращенными и первым попадал под их агрессию, быстро и ловко усмиряя как дикое животное.       Спустя некоторое время, Занэр попросил Аика оставить его одного и дать подготовиться к Охоте. Тот направился к спальным местам, выбрал самое удобное и лег на подстилку. Вновь наступило желание вгрызться в теплую плоть животного и, что странно, очень хотелось увидеть луны. Особенно малую. Мысли шли в хаотичном порядке, заплетаясь и спутываясь между собой. Всплывали какие-то неясные образы прошлого, неизвестно кем сказанные слова, после резко перебивались воспоминаниями о сказанном Занэром и словами самого Хирсина.       В какой-то момент он закрыл глаза и погрузился в этот хаос разума, напрочь потеряв счет времени. Возможно он даже спал, но открыв глаза вновь, по ощущениям ничего не изменилось. Будто охотник просто выпал из реальности на несколько часов.       Первым, что увидел Аик — это нависших над ним Йарана, Длока и Брака. Первый стоял посередине, а остальные — по бокам. Варвары скалились и хихикали, а Йаран словно был сделан из камня. Острый подбородок, коротковатые жвалы, коричневые глаза и кожа с некоторым зеленым отливом говорили об Йаране не так много, как его многочисленные татуировки. Такими узорами себя украшали члены мелких банд. Каждая татуировка могла что-то обозначать, но Аик не особо интересовался их расшифровкой. Он молча смотрел на них. Повисла неловкая пауза.       Ее прервал резкий рык Длока:       — Че вылупился, Тану?       В ответ Йаран пихнул Длока в плечо:       — Свалите, — шикнул он на них, а когда те выползли из пещеры, обратился к Аику. — Сколько не спи, все не выспишься. Отродья не чувствуют сна.       Аик промолчал, продолжая смотреть на плохую кровь. Тот протянул руку.       — Вставай. Или я отрежу тебе что-нибудь, — на мгновение в его руке появилось маленькое лезвие, а затем исчезло снова. Аик хмыкнул и без помощи поднялся до сидячего состояния.       — Что тебе нужно? — спросил он. Йаран вздохнул.       — Как что? Ты ни-рйет не умеешь пользоваться формой отродья. Не боишься потерять голову, а, умник? — грубо спросил Йаран.       — Как-нибудь себя сдержу, — сухо ответил Аик. — И без твоей помощи обойдусь.       — Зря, — Йаран после сказанного резко ударил Аика по морде и выскочил из пещеры, на ходу крича, — Иди сюда, сюйт’де!       Аик не сразу осознал, что по нему был нанесен удар. Удивление постепенно переросло в ярость. Голос снова начал нашептывать ему, что делать. Охотник схватился за голову и зарычал, ибо голос вызывал головную боль.       Твоя кровь кипит… иди и отомсти! — шептал ему Хирсин. Аик почувствовал, как внутри все начала двигаться. Он выбежал следом за Йараном и прямо на выходе получил еще один удар. Плохая кровь засмеялся и спрыгнул с руин, побежав к палаткам над рекой.       Он продолжал зазывать его, оскорблять, всячески пытаться заставить бежать за ним. Аик начал сопротивляться воле Хирсина, но кровь жгла вены изнутри. Все тело трясло от боли, но ноги шли к лестнице. Со стороны это выглядело возможно даже забавно, как охотник то идет вперед, то пятится назад, рыча и извиваясь как змея в воздухе.       — Не сопротивляйся! — крикнул ему кто-то.       Аик застыл на половине пути вниз, так и продолжая трястись. Шепот без остановки отдавал приказы, еще чуть-чуть, и кровь прожгла бы Аика насквозь. Шла борьба между его волей и желанием Аика остаться в прежней форме. Получалось у него очень плохо, и все же не сдавался. Боль стала невыносимой, еще хуже, чем в другие разы. Ребра выгнуло вперед, внутри словно бы все органы лопались и заливались кровью. Аик хотел прекратить все это. Но затем, сквозь боль, он подумал, зачем ему сопротивляться. Это же такая сила, такое славное чувство полной свободы. Прежняя жизнь давно позади и пора начаться новой. И… самое главное, клану он больше не нужен. Нужно лишь отдать себя…       Аик расслабился, закрыл глаза с мыслью о том, что ему не страшно стать отродьем вновь. И внезапно шепот исчез. Словно волной, его накрыло неким приятным ощущением. Разум затуманился, остались только первоначальные инстинкты. Боль от перестраивания костей ощущалась где-то отдаленно. Аик словно плавал в космосе и не чувствовал тяжести тела. Такое сладкое чувство.       Это длилось каких-то несколько секунд. Аик открыл глаза уже как отродье. Как порождение Хирсина. И несмотря на невозможность мыслить как раньше, его тело полностью подчинялось ему.       Столь же быстро он вскоре вернулся обратно в свою прежнюю форму. Уже находясь у подножья руин, он упал на колени и смотрел на свои руки.       — Я… я… — шептал он. Йаран подбежал к нему и радостно пихнул в плечо.       — С первого раза, Тану! Стоило дать в морду, так сразу превращаться начал. Ну давай, скажи, что ты словно бы в невесомости побывал, пока обращался, — рычал он с нотками радости. Аик ответил не сразу.       Лишь спустя какое-то время, глядя на дрожащие руки, он засмеялся.       — Я… я хочу… еще!       Эйфорию до этого Аик ощущал лишь после славной охоты. Теперь же, обратившись в отродье, он вновь вкушал ее. И ее становилось больше, когда он вместе с плохой кровью носились по лагерю за слабыми Изгоями, которых держали как пропитание для них. Это было неописуемым восторгом, от которого ехала крыша. Было уже плевать, кто рядом с ним. Главное, в них текла такая же грязная кровь, как и в нем. Они, как и он, вонзали зубы в уманскую плоть и отделяли кости от мяса. Они были его собратьями, его новой семьей, которые живут так, как им хочется. И он ни о чем не жалел и не вспоминал, наслаждаясь каждой секундой полной свободы.       Аик, как ни странно, разделил утехи варваров. Уже вернувшись к прежней форме и выпив по бутылке меда, они решили немного пошалить. На скале, где вроде как держали пленников, стояло несколько палаток. Часть пленных находились в них, часть на улице, связанные общей цепью, крепко прибитой к камню.       — Вот это — наши Зайцы, — прорычал пьяно Длок. — Они, ик, последние часы живут, ах-ха!       — Посмотри как они, ик, трясутся. Думают, что сейчас мы их кокнем, — Брак засмеялся во всю глотку, отчего его даже немного отшатнуло назад. Аик поддержал его тем же смехом.       После он хлопнул Аика по плечу:       — Выбирай, на кого будешь охотится первым, ик.       Шан’дэ выглянул из одной из палаток. Весь какой-то перевозбужденный. Варвары ему объяснили, зачем они здесь. Тот молча кивнул, тряхнув белыми дредами, и скрылся в тени палатки.       Аик подошел к толпе уманов. В кандалах сидели не только они, но и другие гуманоидные существа: зеленокожие и клыкастые, большеголовые и покрытые чешуей, длинноухие и пушистые с хвостами. Присутствовала парочка Изгоев. Проходя вдоль всего ряда, Аик рассматривал каждого. Они дрожали, трусливо опускали глаза, молились и плакали. Все выглядели настолько жалкими, что Аику даже стало тошно. Их просто убить выглядело очень скучным занятием, но вот на Охоте они обязательно доставят удовольствие. Но чтобы было еще интереснее, важно выбрать подходящую жертву. Но такой почти не оказалось.       — Великая Дибелла… Ты… — произнесли на языке уманов. Аик повернулся на звук и посмотрел на пленника, который осмелился открыть рот. То была женщина в изорванного балахоне. — Это ты…       Аик опустился на одно колено, чтобы поравняться с ней глазами. В опьяневшем взгляде все расплывалось, но этого было не нужно. Ее голос казался таким знакомым.       — Это тебя я лечила… — тихо произнесла она. Охотник наконец-то вспомнил. Некая жрица. Та, что неведомым образом вылечила Аику его тяжелые раны. Аик приподнял верхние жвала, как бы изобразив улыбку. От пьянства он плохо понимал, что она говорит. Женщина лишь опустила голову. А охотник решил для себя, что она будет его первым Зайцем, раз такая смелая.       — Что же с тобой стало, Даэдра? — спросили в другой части ряда. Тоже столь знакомый голос. Но уже не такой звонкий. В нем слышалась печаль, усталость и боль.       Урацен смотрел на Аика одним здоровым глазом, в то время как второй закрыло огромным раздутым синяком. Все тело выглядело избитым. Он сгорбился, а седые волосы ниспадали на лицо.       — Урацен… — прорычал на уманском Аик. Он поднялся на ноги и чуть было не плюхнулся перед Изгоем, иногда икая от похмелья. — Ты… здесь…       — Ты был прав. Насчет всего. Смотри, что стало с моими товарищами, — Урацен показался в сторону лагеря. — Ворожеи делают каждого с вересковым сердцем, а часть решили принять дар и стать оборотнями. А те… кто отказался подчиняться… оставили здесь, — он резко закашлялся. Аик смотрел на него с полным безразличием.       — Здесь почти все невинный народ…, а ты сам говорил, что нельзя убивать тех, кто тебе ничего не сделал, — несколько тише продолжил он. — Это не дает тебе чести, так?       Аик громко засмеялся и показал свою ладонь уману. Провел по ней когтем и из маленькой ранки вышла мутная грязно-зеленая капля крови. Глаза Урацена округлились.       — Теперь плевать.       — Ты нашел свою семью? Даэдра? Даэдра! — резко и громко выпалил Урацен, чуть подавшись телом вперед. — Это не твоя семья, это плохая кровь. Ты сам говорил мне!       «Это лишь добыча…»       Аик зарычал, схватив умана за шею.       — А ты — добыча, — прошипел он. Урацен кряхтел от недостатка воздуха. А когда Аик отпустил его, тот откашлялся и не стал ничего говорить в ответ. Охотник поднялся на ноги и, взглянув на Урацена еще раз сверху вниз, ушел прочь.       Ранним вечером, плохая кровь собрались отдельно от Изгоев у костра, ожидая ночи. Единственно, кого не было, это Занэра, Цмы и Бейва. Вместо меда охотники пили обычную воду. Аик и Длок с Браком потихоньку трезвели. Шан’дэ и Йаран спустили пленников и вместе с ними отправились к лесам Фолкрита, чтобы успеть к ночи. Эй’зур активно вел разговор с варварами, наконец-то выйдя из формы отродья. Только предпочел быть голым. И вскоре, когда Аик немного успокоился и ему наскучило слушать их рассказы, он забрался на верхушку выступающих руин, чтобы немного побыть одному. И к его удивлению, обнаружил там Бейва. Тот всматривался в даль и о чем-то глубоко задумался. Возможно варвар слышал приход Аика, но не подавал виду как обычно.       — Ненадолго меня хватает терпеть постоянный галдеж, — пробурчал Аик, усевшись на камень недалеко от Бейва. Тот никак не отреагировал. — А тебе и никогда не нравилось быть в компании.       Варвар молчал.       — Знаешь, на какой вопрос я все никак не мог найти ответа? Почему ты и Цма еще не отродья? — прорычал Аик.       Бейв молчал.       — Может Занэр просто не считает тебя достойным? — рычание Аика перешло в едкое шипение, словно искуситель он подталкивал брата к ответу.       Но Бейв молчал. Пока наконец-то не произнес:       — Сади тоже слышал голос…       — Что? — Аик нахмурился.       — Он не поверил Занэру, но когда стал отродьем, шепот приказывал ему делать все, что Егерь захочет от него. И спустя пару суток — он стал сходить с ума, — Бейв сделал длинную паузу, затем немного повернув голову к Аику, шепнул: — Ничего не напоминает?       Аик на секунду подумал об этом, но его мысли прервал голос:       «Он лжет…»       — Ты лжешь, — повторил Аик. Бейв не ответил ему, лишь продолжил как ни в чем не бывало.       — Он произносил только те слова, которые говорил ему шепот. Он постоянно смеялся и самое главное — беспрекословно исполнял приказы Егеря.       «Ты другой…»       — Я совсем другой! Сади всегда был безумен, но я — я ясно понимаю, к чему мы стремимся, — рычал Аик.       — Ты и половины не знаешь, — безэмоциональность в голосе Бейва бесила Аика. — Настоящая, не мнимая, личность сидит глубоко в мозгу…       — Хватит!       -… над тобой взял верх внутренний зверь, инстинкты…       — Прекрати!       -… следуешь за идеями Егеря, как слепой котенок за светлячком…       — Я сказал хватит!       -… ты должен осознавать, что тобой пользуются…       — Я! Сказал! Хватит! — Аик бросился на Бейва, но не ожидал, что варвар присядет и, вытянув ногу, повернется на триста шестьдесят градусов, что заставило Аика споткнуться и упасть навзничь. И столь же быстро, Бейв прижал его горло тяжелой лапой. Его неестественные алые глаза заглядывали Аику прямо в душу, отчего становилось холодно и неуютно. И эти глаза выражали лишь презрение.       — Противно смотреть, как ты опускаешься все ниже и ниже, брат, — тихо прорычал Бейв и, спустя минуту, покинул скалу, оставив Аика наедине с голосом.       К закату, охотники и Изгои отправились в леса, двигаясь быстро и без остановок. Уже на половине пути, они увидели, как луны наконец-то выглянули из-за гор. Секунда горела алым светом и казалось, словно бы она пульсировала. Отродья и оборотни завыли, будто приветствовали ее. И Аик завыл, будучи в обычном обличии.       Когда луны достигли пиковой высоты, все готовились начать охоту. Но перед этим проходили обязательные ритуалы посвящения и освящения. До приходила охотников, Егерь уже совершил необходимые обряды над Зайцами и разделил их на группы каждому охотнику. Также, все отродья выполняли и роль больших собак, пока один из них был охотником. Все соблюдалось по тем правилам, которые знал только Егерь.       Посреди леса поставили палатку, где стоял собранный из дерева алтарь, на котором расположили все тотемы и копье. Там же стояла миска с жидкостью, смесью крови уманов и рассыпчатой земли. Своего рода темная краска.       Аик должен был исполнять роль охотника самый первый. В качестве больших собак выступили Брак и Длок, а малыми собаками являлись Изгои. Но Аик зашел в палатку, отнюдь, самым последним. Внутри все было освещено лишь небольшим фонарем. Занэр, что-то напевая, нанес ему краской рисунки: на лбу, плечах и груди. Аик слышал в голове очень тихий шепот нескольких голосов. Он не понимал, что это за язык.       Затем, Зиг’Занэр взял копье и вложил в руки охотник, сказав следующее:       — Сначала — взятие следа. Малые собаки выследят Зайца. Затем — травля. Большие будут гнать добычу перед собой. После — зов. Большие собаки окружают добычу и охотник ее убивает. И в конце — подтверждение смерти. Охотник зовет Егеря, чтобы он подтвердил смерть, — Егерь смотрел Аику прямо в глаза. — Таковы каноны охоты. Как только выйдешь из палатки, потряси копьем и повтори их вслух. Только после этого и начнется твоя охота.       Аик кивнул и Занэр сделал легкий поклон.       — Иди же.       Чувствуя, как тело наполняется бодростью и силой, а сердце заколотилось от мысли о предстоящей охоте, Аик вышел наружу. Все изумленно смотрели на него. Он поднял копье над головой и повторил все сказанные раннее Егерем каноны. И затем издал торжественный рык. Отродья поддержали его рыком, а оборотни завыли. Егерь вышел из палатки следом за охотником и свистнул. В другой части леса выпустили на волю Зайца. Охота началась.       Первым делом в глубь леса побежали оборотни и отродья. Вторые не особо спешили, просто следовали за оборотнями, не теряя их из виду. Оборотни принюхивались, слушали ночную тишину. Чем дальше они уходили, тем лучше чувствовали страх жертвы. Где-то вдали хрустнула ветка, как они сразу же ринулись к тому месту.       Один из оборотней таки учуял след и завыл. В погоне за добычей побежали отродья. Они шли по следу до тех пор, пока не наткнулись прямо на жертву. Тогда и началась травля.       Услышав вой еще раз, Аик помчался в лес, ориентируясь на слух и по оставленным отродьями следам. Сердце отбивало жесткий ритм, словно кто-то изнутри бил по грудной клетке как по барабану. С каждой секундой чувство азарта нарастало. Аик представлял, как измученная добыча бежит не глядя вперед, спотыкается, сталкивается с деревьями, учащенно дышит и стонет от страха. Как она наполнена уверенностью, что сможет убежать. И вдруг — впереди оказывается тупик. Камень или большое дерево. А со всех сторон — огромные монстры, готовые разорвать несчастную жертву на части. Да, это возбуждало.       Отродья издали вой. Вот он Зов. Теперь настала очередь Аика.       Женщина в рваном балахоне прижалась всем телом к камню и поджала под себя ноги. Она неустанно молилась и дрожала, боясь смотреть своему убийце в глаза. Жестом Аик велел развернуть ее лицом к себе. Она вскрикнула. Все ее лицо оказалось заплаканным и в свете красной Секунды даже выглядело уродливым. И тем более, она была невинной и не заслуживала смерти. Дикая Охота носит иное название — Ритуал Невинной Жертвы. Именно такая добыча и должна быть убита на этой охоте. Охотник должен осознавать свою власть и могущество над жертвой, и в то же время быть растроганным столь печальной участью.       Аик медленно подошел к женщине, выставив копье вперед. Кончик лезвия уперся в грудь с левой стороны, где располагалось сердце. Женщина задрожала.       — Пожалуйста… — шептала она. Но Аик ее не слушал. Он крепко сжал древко копья и сделал резкий толчок. Лезвие бесшумно вошло в женщину и пронзило сердце.       Над хладным трупом склонился Егерь и одобрительно закивал. Жертва убита, охота совершена. Теперь шла очередь других охотников поохотиться. Аика била мелкая дрожь от эйфории. Он был готов кричать от радости, переполненный восторгом и азартом.       Они вернулись в изначальную точку. Вторым должен был идти Бейв. Аик отошел в сторону и тяжело дышал. Он хотел еще, но придется ждать. Тогда он решил подпитывать свой азарт наблюдением за охотой брата. Бейв вошел в палатку и вышел через несколько минут, держа в руках копье. С небольшой неохотой в голосе, он повторил каноны, но рычать не стал. Отродья и без него подняли шум. Егерь свистнул и вновь спустили Зайца. Оборотни побежали вперед.       Бейв всегда сдерживал эмоции, никогда не показывал их другим. Возможно, только Цма отчасти понимала, что он может испытывать. Но сейчас, как бы тот не старался, дрожь в руках скрыть не получалось. Он сопротивлялся силе копья. Аик надеялся, что тот просто вскоре привыкнет и войдет в раж.       Наконец-то был издан Зов. Бейв незамедлительно ринулся в лес. Спустя время, завыли снова. Егерь отправился посмотреть на жертву и вернулся уже с Бейвом. Копье тот сразу же отдал Егерю. Шла очередь Цмы.       Все время Аик не сводил с брата глаз. Бейв держал себя за руку и смотрел, как она трясется. Но оставался все таким же холодным. Когда Цма появилась с копьем, тот заметно насторожился и готов был чуть ли не ринутся на охоту вместо нее. Цма показала себя более яростной и после Зова уверенно побежала за отродьями. Бейва пришлось придержать.       После нее должны были пойти варвары, которые в этот момент выступали в роли отродий. На их место встали Аик и Йаран. Охотника наполняла мистическая сила, изменяла его тело, чему он был только рад. В просвете листвы деревьев он видел Секунду, словно бы еще больше покрасневшую от пролитой уманской крови.       Они следили за оборотнями, активно ворочащими нос по земле как собаки. Постоянно передвигались то к одному месту, то к другому, пока хотя бы один из них не улавливал запах жертвы. Когда Аик бежал за ними следом, он постепенно все больше чувствовал его. Он был приторно сладким от страха, что охватывал жертву. Не важно какого она была пола или возраста. Страх делал всех Зайцев равными. Даже на вид старые уманы бежали из-за страха так быстро, как никогда бы не бежали просто так. Хотя, кто-то оказывался проворнее, кто-то более неуклюжим, чем остальные. Но оно не играло почти никакой роли, ведь это всего лишь травля. Если бы оборотни и отродья хотели убить жертву, она давно бы уже была мертва. Любое падение, замедление, раздумье над тем, куда бежать дальше, закончилось бы их скорейшей смертью. Но монстры просто останавливались рядом и своим устрашающим видом и рычанием подгоняли жертву бежать дальше туда, куда им было выгоднее.       Охота продолжалась. Когда все охотники убили по одному Зайцу, все пошло по второму кругу. А затем и по третьему. Время словно бы остановилось. Ни оборотни, ни отродья, ни охотники не знали усталости. Им хотелось только больше. Аик убивал своих жертв беспощадно, глядя им прямо в глаза. И как же было прекрасно смотреть, как стекленеют глаза Урацена… Зайцев хватало как минимум на еще один круг. Но Аика не поставили первым, как и в прошлые три раза.       — Ты начал охоту, ты ее и закончишь, Аик, — прошипел Занэр. Охотник увидел в его глазах странную искру. Будто бы он что-то замышлял. Возможно готовился к самому концу и предвкушал грядущие события.       Окончив свою охоту, Бейв и Цма куда-то удалились. Занэр и кто-либо еще просто не обратили на это внимание. Аик не стал тревожить Егеря лишний раз и сам направился вслед за ними. У Варваров чуткий слух и они могут услышать приближение постороннего, потому Аику приходилось идти очень осторожно и внимательно смотреть под ноги.       Вскоре, он застал обоих за разговором. Цма раздраженно бродили из стороны в сторону, а Бейв облокотился спиной на ствол дерева и скрестил руки на груди.       — Нет! — рычала Цма.       — Да, — спокойно ответил Бейв. — Поздно что-то менять.       — Скажи Занэру, чтобы изменил решение! — Цма топнула ногой по земле.       — Он не согласится. Эта смерть, возможно, лучшее завершение Дикой Охоты. Охоту должен был завершить я или кто-нибудь другой. Но если это сделает Аик, процесс обратится в нашу пользу, — говорил Бейв. Аик не понимал о чем они, но это касалось его главным образом.       Тогда-то он вспомнил, что Бейв говорил ему: »… ты должен осознавать, что тобой пользуются…»       Но если так, то выходит, что пользуются им они. «В нашу пользу». Возможно, это измена Егерю. Аик надеялся, что это неправда.       — Тебе… не жалко? — тихо спросила Цма.       — В сердце не должно оставаться жалости, Цма, — Бейв произнес строчку из священных правил, что в каком-то мере удивило Аика. Жалость… он действительно никого не жалел, но делал все по своей выгоде и логике. Так может быть и союз с Занэром лишь точный расчет. И на самом деле ему и его подруге плевать на то, что собираются сделать плохая кровь.       И ведь многое сходится. Их отстраненность и нежелание участвовать на Охоте… потребность Бейва в пропитании. В их шайке было больше плохой крови, скорее всего еще не обращенных. Их убили, потому что не были достойны быть охотниками. Но не факт, ибо Бейв мог убить их из-за голода, а Егерь просто закрывал на это глаза. И все же… что они замышляют.       Раздался Зов.       Аик поспешил вернуться к Егерю быстрее варваров, чтобы они не заподозрили слежку. Тем более, настало время для его последней охоты.       Он вновь зашел в палатку. После первого раза никаких более ритуалов проводить не нужно было, но Занэр ждал его для разговора.       — Полагаю, у тебя есть ко мне несколько вопросов, Аик, — сказал Занэр, откупорив еще одну бутылку с вином.       — Да. Что будет после моей охоты? — спросил охотник. Он сжимал и разжимал кулаки, зарясь на копье, что покоилось на алтаре среди других. Не терпелось вновь отправиться на охоту.       — Эта охота предполагает в себе не только сам процесс охоты. Ритуал Невинной жертвы извлекает огромное количество энергии из мощного потока, который омывает этот мир. Тотемы наполняются этой энергией и в самом конце мы сможешь создать проход в мир Хирсина. И на этом у нас начнется новая жизнь, — объяснил Занэр, отпив вина и похлопав Аика по плечу. — Только я должен тебя предупредить.       — О чем же?       — Последняя жертва особенна. Поэтому ты отправишься совершать охоту сразу же. Без помощи отродий. Оборотни, возможно, помогут выследить. Но поймать и убить ее тебе нужно самому. Это должен был сделать Бейв, как я считаю. Но он уверил меня, что ты справишься лучше. Гораздо лучше, — глаза Занэра снова подозрительно сверкнули. На секунду Аик задумался, засомневался. Но его мысли прервал голос.       «Соверши охоту…»       Аик мысленно пообещал завершить начатое и вышел с Занэром из палатки. Тот объявил о последней охоте и свистнул. Оборотни побежали искать след и Аик шел вместе с ними.       Это длилось дольше, чем во время предыдущих охот. Оборотни не могли найти след и фыркали от неудачи. Аик не стал обращать на них внимание и, сжимая крепко копье, он закрыл глаза, втянув в себя воздух.       Он учуял что-то. Запах, как у остальных Зайцев, но с некоторым отличием. Он был горьковатым и… отчасти знакомым. Охотник сразу же помчался вперед, ориентируясь на него. И вскоре набрел на следы. Стопа больше уманской, но сам след не такой глубокий. А значит он не принадлежит ни ему, ни кому-либо из плохой крови. И, может, не самцу.       И к тому же, Заяц не самый глупый. Он запутывал следы, постоянно вертясь вокруг деревьев, но явно не так быстро. Рядом Аик обнаружил следы рук и вырытые клочки земли. Жертва пыталась скрыть свой запах. На коре некоторых деревьев оставался этот запах, что окончательно Аика запутало. Такая хитрая жертва.       Тогда он вновь закрыл глаза и прислушался к ночной тишине. Мелкие шорохи его не беспокоили, он просто ждал чего-нибудь более громкого и резкого.       Ветка!       Где-то треснула ветка. Справа! Охотник ринулся туда и зарычал. Это жертву напугало. Он слышал, как она в страхе побежала прочь, задыхаясь. Разум Аика затуманило желание убить ее. Сила копья переполняла его. Казалось, что его разорвет от такой мощи. И голос неустанно повторял:       Убей… убей… убей…       Аик не видел ничего перед собой. Только красную пелену перед глазами. Но тело двигалось. Стремилось настигнуть жертву. С каждой секундой постанывания жертвы слышались все более четче и громко.       Вдруг, звук падения и рык. Шелест травы от того, что жертва отползала от своего будущего убийцы. Задыхалась, будто что-то ей мешало пройти воздуху в легкие. Неистовый ритм сердца Аик слышал даже в метре от жертвы. Он дрожал от предвкушения. Оставалось нанести один точный удар и прервать этот ритм. Навсегда.       — Аик! — вскрикнула жертва. Этот голос был знаком. Знаком до боли. Он знал кто-то это, но не мог остановиться. Глаза ничего не видели, тело не слушалось приказов. Словно кто-то другой управлял им. Как бы Аик не пытался вернуть контроль, все было тщетно.       Он совершил рывок, выставив копье вперед. Стон жертвы резко прервался тихим вскриком. И наступила мертвая тишина.       Пелена рассеялась.       — Нет… — прошептал Аик. Он опустился на колени перед убитой жертвой и зашипела от жгучего чувства горя.       Мэур.       Это Мэур…       Она выглядела очень потрепанной, замученной. Кроме простых тряпок на ней не осталось ни одного элемента брони. Запястья и щиколотки были протерты до крови от веревок, виднелись даже следы зубов от ее попыток выбраться. И все тело покрывали синяки.       В ее мертвых глазах застыло выражение удивления и непонимания. Ведь она и не знала, что ее убийцей будет соклановец, брат по оружие… охотник, которому она была дорога.       — Нет… — повторил Аик, вытащив копье и прижав Мэур к себе.       Появилось чувство пустоты внутри. Словно, пронзив ее сердце, он уничтожил и свое. Разум атаковали воспоминания о ней, о ее жизни рядом с ним и кланом, о первой встрече после долгой разлуки, о ночи, что они провели вдвоем… о ссорах, о пощечине, о прощении и, наконец, о ее пленении. Да. Он помнил. Занэр говорил, что она еще сыграет свою роль. И вот, она сыграна…       — Мэур…       Аик закрыл глаза и прижался лбом к ее перепонке. Боль утраты затмевала любые другие чувства, даже назойливый голос Хирсина. И постепенно она стала перерастать в ярость. В лютую ярость и ненависть ко всей плохой крови, к Занэру, к Хирсину, к Изгоям — ко всему! Он был готов уничтожить целый мир из-за смерти Мэур. Отомстить.       — Отправляйся к черному трону, Мэур. Ты… — Аик на минуту прервался, чтобы пережить очередной всплеск боли по всему телу. Его трясло. -… ты заслужила покой…       Он резко поднял голову и издал громкий яростный рык, что разошелся по всему лесу.       — Я клянусь… Они заплатят! — рычал он, вновь склонившись к телу самки. — Я окроплю землю их кровью за твою бесчестную смерть!       Подняв копье, чье лезвие сияло от светящейся крови, он в злобе сжал древко. Воля Хирсина через оружие вновь пыталась овладеть им.       «Призови Егеря… »       — Я тебе больше не подчиняюсь! — шипел Аик, глядя в пустоту, словно бы там стоял сам бог Охоты во плоти.       «Ты мой охотник…»       — ЗАТКНИСЬ! — закричал охотник. От ярости кровь забурлила и била по слуху, топила собой злосчастный голос. — Теперь это только моя охота!       Аик не мог сдерживать крика ярости. Он вырывался из глотки, нарушая ночную тишину, заставлял задирать голову. Взгляд устремлялся на Луны. Красный свет. Агрессивный, гадкий, ненавистный! Охотнику хотелось раздавить Секунду, как спелый плод. Ощутить, как стекает вязкая жидкость по запястью на землю, как он насыщает воздух своей смердящей вонью. Вонзить в мякоть зубы, словно в мозг. Отрывая по куску и тщательно прожевывая, вымазаться в липком соке. А потом исторгнуть обратно на землю и закопать. Луна злила его. Он был в бешенстве!       Разъяренный, он помчался обратно к лагерю. И на своем пути первыми увидел трех оборотней, чем-то обеспокоенных и испуганных. Аик поднял копье и метнул в самого ближнего. Копье ударило точно в грудь и откинуло монстра на несколько метров. Остальные два от неожиданности попятились назад от охотника. Он поспешил схватить копье обратно, прежде чем хотя бы один из волков одумается и не начнет атаковать. Наконец-то они поняли, что произошло и, оскалившись, накинулись на охотника. Один сразу же столкнулся с древком копье и был откинут в сторону, а второй на лету насадился на сразу выставленный вперед наконечник. Телом второго Аик ударил последнего живого оборотня и, воспользовавшись смятением, пригвоздил того к земле.       Со стороны лагеря слышались крики и какие-то странные хлопки. Подобравшись ближе, в Аика чуть было не попала летящая огромная сосулька.       — За Доминион! За Тамриэль! — кричали на языке уманов. Он уже слышал подобные возгласы.       Лагерь окружили остроухие в черных капюшонах с одной стороны и воины в латах с красными плащами — с другой. Они отражали атаки оборотней, вересковых сердец и отродий, наносили им всевозможные удары мечами, секирами, топорами, молотами, огнем и льдом, но тем было словно бы наплевать. Все, кроме вересковых сердец, оставались целыми и невредимыми. И тут было дело даже не в их устойчивости.       Занэр, Цма и Бейв стояли в стороне от битвы, наблюдая, как люди несут напрасные потери. Аик зарычал, подняв копье над головой. Показалось, что даже пыл битвы несколько стих от изумления обеих сторон. Наблюдающие развернулись к Аику.       — Аик! Ты убил свою жертву? — спросил спокойно Занэр, поддавшись немного вперед. Охотника распирало от ярости. Да как он смеет называть Мэур жертвой.       — Убил! И ты заплатить за то, что заставил меня это сделать! — зарычал Аик в ответ. Занэр половину минуты молчал, рассматривая Аика. Затем выпрямился и с удивлением заглянул тому в глаза.       — Я… недооценил тебя, Аик. Ты смог противится самому богу Охоты? Как… жаль! — Егерь оскалился, что выглядело из-за обрезанных десен устрашающе и мерзко. — Ты не достоин быть охотником Хирсина! Отдай мне копье!       — Попробуй забери! — прошипел Аик и взглянул на Бейва, что стоял позади Занэра.       — Бейв! Забери у него копье! — скомандовал Зиг’Занэр. Но Бейв стоял. — Бейв! Забери! Копье!       Брат не шелохнулся, лишь поднял голову, смотря куда-то мимо Аика. Охотник услышал звук заряда плазменной пушки за спиной. Посмотрел из-за плеча.       Маорда, Эйла в обличии оборотня, Сендур, Малоур, Заран, Секвил и Лаиса стояли за ним плотной стеной. Кроме уманок, все были вооружены пушками. Они подошли ближе, поравнялись с Аиком. Встали так, что он расположился по центру.       — Если хочешь что-то сделать, сделай это сам! — рыкнул Сендур, выставив пушку вперед. Его примеру последовали и остальные. Занэр лишь засмеялся.       — Вы так уверены в своем успехе, — он развел руки в стороны, подставляя себя под удар. — Стреляйте!        Варвары отошли в сторону. Четыре сферы вырвались из дул и, соединившись по пути в одну огромную шаровую молнию, взорвались, только коснувшись тела Егеря. Поднялся столб пыли от взрыва. Но как он рассеялся, никто не мог поверить своим глазам. Занэр стоял на том же месте, живой. Ни одной царапинки. Видя шок на мордах врагов, он засмеялся.       — Вы не сможете меня убить. Никого, кто участвует в Охоте! А вас, — Егерь завел руку за спину и вынул изогнутый длинный меч. — я убью с большим удовольствием!       Он помчался вперед на врагов. Сендур оттолкнул всех, кроме Зарана и Маорды, приказывая:       — Разберитесь с остальными, мы его задержим! — вождь откинул пушку в сторону и выставил вперед наручные лезвия, парируя удар меча. Заран замахнулся с левой от Егеря стороны, но тот выставил локоть, ударив врага по лицу. При этом, он не отпускал меч и это дало ему замахнуться на подступившего с противоположной стороны Маорду. Тот успел сделать шаг назад, отчего лезвие меча лишь порезало его кожу.       Аик не мог долго смотреть на из битву. Эйла, Секвил и Малоур убежали вперед разбираться с варварами. Лаиса потянула охотника к Шан’дэ, который в это время как раз разобрался с отрядом уманов, что так грозились его убить.       Аику бы хватило на небольшом расстоянии попасть копьем ему точно в сердце, но боялся, что отродье откинет копье от себя или закроет рукой. Нужен был отвлекающий маневр. Он взглянул на Лаису. Она боялась. Но не отступала.       — Ты отвлекать, ясно? — громко спросил Аик. Лаиса закивала. — Только держатся на расстояние!       — Хорошо! — перекрикивая гром битвы, ответила она.       Шан’дэ их заметил и зарычал. Лаиса вышла к нему вперед и громко заверещала. Этот звук не нравился ни отродью, ни даже Аику. Больно бил по слуху. А лицо Лаисы так и вовсе потемнело, клыки стали больше. Она больше не выглядело как уман-подросток, а как чудовище, которым и являлась уже очень давно.       Отродье раскрыло пасть и ответило на визг рычанием столь же громким и устрашающим. А после, первым ринулось в атаку. Вампирша бегала вокруг него, перепрыгивала через его тело, но не давала себя схватить. Отродье вертелся вокруг себя, что не давало Аику нормально прицелиться.       — На меня! — кричал он. — Веди на меня!       Лаиса не услышала сказанного, но отвлеклась на сам крик. Шан’дэ схватил ее за голову и поднял над собой. Вампирша беспомощно дрыгала ногами, чувствуя скорую смерть. Но ничего не произошло. Отродье разжало лапу и завалилось на спину. Из груди торчало копье.       После Шан’дэ и Эй’Зура, что после был убит таким же образом, Аик и Лаиса побежали на помощь к Малоуру, который в одиночку бегал от Йарана. В руке он держал пушку и выстрелами отгонял отродье от себя. При очередной выстреле, Аик с разбегу прыгнул на врага, не боясь, что его может разорвать на куски. Лезвие копья вонзилось неровно в грудь, но даже этого оказалось достаточно.       Секвил и Эйла не справлялись с двумя варварами одновременно, даже когда к ним присоединились остальные. Они оказались больше и крепче. К тому же, варвары держали на себе всю основную агрессию уманов.       Как только к охотницам подоспела подмога, варвары полностью перевели свое внимание на них. Уманы в капюшонах начали отступать, приказывая то же самое сделать уманам в латах. Но их, судя по всему, глава сказал союзникам пару ласковых и повел воинов вперед.       — Эти идиоты нам мешают! — кричала Секвил, уворачиваясь от ударов из варваров.       — Их нужно задержать! — рычал Малоур. — Но нас зарежут на месте! Их много!       Аик пытался что-то придумать, но монстры не давали полностью разработать план. Они заставляли охотников двигаться назад.       Но внезапно, в стороне послышался оглушительный рык. Двойной. Прямо на отродий бежали Бейв и Цма. Они оба запрыгнули на одного варвара и повалили на спину. Тот упал прямо на нескольких уманов, придавив собой. Цма отбивалась от атак оставшихся, пока Бейв не давал монстру встать, нанося удары в морду.       — Все на спину другому! Аик, иди сюда! — рычал он. Аик сразу помчался к нему, подпрыгнув в паре метров и с силой вонзив копье в сердце отродья. Лаиса и Эйла первыми запрыгнули второму отродью на спину. Он стал вертеться в стороны, размахивая лапами и снося всех на своем пути. В том числе и Секвил. Ее откинуло к ближайшим деревьям с большой силой. Осталась жива, но не вставала. Чтобы оборотни не растерзали ее, Малоур кинулся ей на помощь.       Бейв и Аик успевали убивать оборотней по одному, попутно уворачиваясь от атак отродья, которому так досаждали оборотень и вампирша. После долгих попыток как-то снять их со спины, варвар не придумал ничего лучше, как грохнуться на спину, придавив обоих сразу. Эйле от такого удара он определенно что-то сломал, а Лаиса еле двигалась из-за оглушения. Все были заняты другими врагами и обратили внимание на отродье только когда услышали скулеж. Варвар скручивал Эйле лапы, ломая кости.       — Кидай копье! — рыкнул Бейв. Но Аик не мог прицелится. Отродье прикрывалось Эйлой как живым щитом.       Не став упрашивать брата, Бейв отобрал у того копье и сам метнул в отродье. Оно прошло сквозь тело Эйлы и попало точно в цель. Оба упали замертво. Аик с шипением забрал копье обратно.       — Зачем?! — кричал Аик.       — Не было выбора! — быстро ответил Бейв и повернул голову туда, где бились охотники с Занэром.       Заран уже лежал мертвый с отрубленной головой. Маорда обратился в отродье. Все его тело кровоточило, сам он не сражался, а лишь держал на себе внимание Занэра. Сендур был недалеко от них, стоял на одном колене и прижимал рукой рану на груди.       Аик побежал к ним. Как только он оказался на достаточном расстоянии, метнул копье точно в Занэра. Егерь внезапно развернулся и замахнулся мечом. Удар копья о лезвие изменило его траекторию и потому оно вонзилось в землю в паре сантиметров от Занэра.       — Ты жив благодаря Хирсину, Аик! Так ты благодаришь своего бога? — смеялся тот, вынимая копье из земли.       Аик ничего ему не отвечал. Не было смысла пытаться доказать обратное. Он хотел его убить. И Егерь готов был поступить также.       — Ты был так послушен, Аик. Без тебя мы бы многого не добились. И так мерзко ты нас предаешь! Предаешь своих сородичей! Предаешь меня! — Егерь выставил копье вперед. Аик все также молчал, подходя ближе.       — Я даю тебе последний шанс, Аик. Присоединись ко мне и мы станем не просто охотниками Хирсина, а его советниками, помощниками, правой и левой рукой! Его мир станет и нашим, мы будем властителями этого мира. Мы станем теми, кеми эти смертные нас кличут! Даэдра! — Егерь приближался, скалясь и шипя.       Наконец, наконечник копья уперся Аику в грудь.       — Все твои действия не изменят ничего, — прошипел Занэр. — Лишь только опустят тебя до уровня ничтожного червя.       Егерь убрал копье от Аика и кинул между ним и собой, глядя врагу в глаза.       — Ты достойнейший, Аик. Ты заслуживаешь большего. Но… — он немного помолчал, обдумывая слова и его голос снизился пойти до шепота. — Я дам тебе выбор: твое разрушенное и не имеющее больше смысла прошлое… или новое, светлое и достойное тебя будущее. Решай.       Аик поднял копье и минуту смотрел на Занэра. В его глазах он не видел какой-то хитрости. Он не замышлял обманывать. Видел лишь уверенность. Но в чем он был уверен, Аик не понимал. Может быть, он верил, что тот снова перейдет на его сторону. После всего, что случилось по его вине. Ему действительно был дан выбор.       И этот выбор не оказался слишком сложным. Ведь уж лучше Аик останется тем, кем был раньше, и сгинет, чем будет подчиняться какому-то богу. Ему не нужна власть, ему не нужна сила. Ему ничего не нужно ни от бога Охоты, ни от этого мира. Почти все самое дорогое у него уже отняли. И свободу отдавать не собирается.       Отойдя немного назад, Аик наставил копье на Егеря и сделал толчок вперед. Наконечник с силой вошел в грудь Занэра, от чего он издал сдавленный выдох. Его ноги тут же подкосило, опустился на колени. И засмеялся.       — Спасибо Аик, — говорил он. Охотник надавил на копье и оно вошло еще глубже. Темная грязно-зеленая кровь хлынула на землю.       Занэр поднял голову и снова взглянул Аику в глаза, улыбаясь.       — Ты сыграл свою роль…