Когда стрелки вновь сдвинулись с места

Изо рта вырвались клубы дыма, а в груди разлился невыносимый жар. Но ни это, не неприятная горечь во рту, не заставили Мишу потушить сигарету и больше никогда не приближаться к ним. — Курение укорачивает жизнь. — Внимательный взгляд со стороны Дани. В ответ лишь насмешливое фырканье. — Я и не собирался долго жить. — Улыбка краешком губ. Совершенно безрадостная, одинокая, потерянная. — Неужто задумал самоубийство? — Теперь укоризненный взгляд. — А тебе-то какое дело? — Продолжая смотреть под ноги и ворочая носком ботинка снег, Миша глубоко затянулся. Закашлялся и густо покраснел. Принялся неловко поправлять челку. — Это глупо. — Даниил вскинул голову и прикрыл глаза. Снежинки падали на его лицо, таяли. Миша завороженно следил за этим. В тот момент Даня казался таким красивым. В отличие от Миши, он будто дополнял эту светлую картину: утренние лучи ложились на лицо, освещая падающие снежинки, заставляя их переливаться и отбрасывать на него блики. — Вовсе нет, — Миша отвел взгляд и снова опустил голову, когда серо-голубые глаза широко распахнулись, — Куда бессмысленнее продолжать жить, не видя цели. Я устал просто идти вперед. Глубокий вдох. Сигарета летит на землю. — Я устал... — Щеки снова что-то обжигает и Миша тянет к ним руку. Они мокрые. Мокрые от слез. И остановить их кажется невозможным — слишком много накопилось, а глаза устали быть вечно сухими. Даня смотрит на него. Жалостливо, нежно. Своим взглядом он пытается сказать, что готов помочь. И Миша видит это, но упрямо зажмуривается и резким движением вытирает выступившие слезы. — Не смей жалеть меня. Даня усмехается. — Почему ты такой упрямый? — Ему не нужен ответ. Он спокойно смотрит на Мишу и терпеливо ждет, пока тот поднимет голову. Открыто посмотрит на него. Ждал, пока Миша станет способен рассказать, показать все этим взглядом. — Тебе нужно научиться доверять другим. … Дует ветер. Холодный и острый. Задувает под тонкую футболку и заставляет Мишу вздрагивать. Он крутит головой, взгляд рыскает по снегу, в поисках скинутой куртки. Находит ее засыпанной снегом и полностью промокшей — в такой не согреться. Новый порыв ветра заставил его застучать зубами. Даня лишь заинтересованно смотрел на него, но когда заметил, что губы Миши начинают принимать синеватый оттенок, медленно стянул с себя шарф. Ярко-оранжевый, в зеленую полоску. Он выглядел нелепо. Даниил приблизился к Мише и осторожно замотал шарф вокруг его шеи. Последний виток, и Миша поднимает голову, чтобы Дане было удобнее завязывать. Карие глаза сталкиваются с серо-голубыми. Нежные и теплые, с деревянными. Миша чуть покусывает губу, задумчиво глядя в большие и красивые Данины глаза, прикрытые длинными ресницами. — Камень, — беззвучно говорит сам себе, но Даниил читает по губам. — Разве камень не холодный?.. Он смотрит на него чуть озадаченно, а затем снова опускает голову, заставляя Даню разочарованно цыкнуть. — Спасибо, — Миша кутается в шарф, зарывается в него носом. Наконец становится немного теплее и он благодарно смотрит на Даню, мягко и по-детски улыбаясь. Даня лишь добро усмехается, снова отходя назад. — Ведь есть в жизни счастье, — шутит он, но ловит на себе серьезный взгляд карих глаз. Круги под глазами кажутся гораздо темнее на бледном, безжизненном лице, а сами глаза кажутся совсем черными. Миша осторожно кивает, переминаясь с ноги на ногу — все же холодно. — Холодно… — как-то отстранено шепчет он, невидяще глядя под ноги. Медленно подносит руки ко рту и пытается согреть ладони своим дыханием. «Может, все и вправду не так плохо, как мне кажется?.. Может, стоит попытаться продолжить жить?..» Миша хмурится. Он уже давно все решил и допускать такие мысли ни к чему. Он хочет исчезнуть и забыть все, как страшный сон. Он знает, что это трусливый поступок, но… но жить так больно… Неожиданно, он чувствует, как Даня берет его холодные руки в свои, теплые и удивленно смотрит на него. Позволяет сжать свои ладошки в кулак, но продолжает недоверчиво смотреть на улыбающегося Даниила. Тот за руки тянет Мишу на себя, заставляя прижаться к себе ближе. Отпускает его руки и сцепляет их где-то у Миши за спиной. Чуть наклоняется и обжигает шею жарким дыханием. Миша широко распахивает глаза, но вырываться не пытается. Чувствует, что становится теплее и уютнее. — Так ведь лучше, да? — тихо шепчет Даня, а Миша, краснея от смущения, осторожно обнимает его. — Да, лучше. — Плохо замотанный шарф соскальзывает и падает на землю, но Миша не чувствует этого. Ему хорошо. Так, как еще никогда не было. — Почему ты… — Не надо умирать, — Даня перебивает его вопрос и сцепляет руки крепче, будто боится, что Миша вырвется, убежит. — Не надо… Умирать больно… Он чуть отстраняется, чтобы взглянуть Мише в лицо. — Не помнишь меня?.. — Даня грустно улыбается, а по щеках тихо стекают слезы. Миша внимательно смотрит в серо-голубые глаза. Сжимает руки в кулаки, до побеления костяшек. Тяжело вздыхает, чувствуя, как щипят глаза. И произносит: — Вспомнил…