Колючка в сердце

Лерка начал с того, что вздернул меня на ноги и вытащил на середину комнаты, поставил на ковре столбиком. — Подожди полминуточки, — попросил, устремляясь к шкафу и зарываясь в его недра, — я сейчас! Найду одну штуку… — Что?! — изумился я. Сексом разве не на кровати занимаются? Ну, хотя бы на стуле, пусть на нём и не супер удобно! И вообще, а где обещанный косяк?! Снова облом?! Блонди пошарил на полках и вынырнул, помахивая шарфом. Моим шарфом, шерстяным, обычным, светло-голубым, не очень тёплым, в меру широким и полосатеньким. — Во! — сказал. — Сгодится! И, довольно улыбаясь, шагнул ко мне. Я испуганно-протестующе вякнул, подозревая неладное, и поспешно спрятал руки за спину, зашипел, бледнея: — Связывать не дам! Валерочка закатил глаза и даже не приостановился, сграбастал меня, смачно поцеловал в уже зацелованные им же губы: — А я и не собираюсь, — ответил со светлой улыбкой, — только глазки тебе закрою. Хорошо? И, не дожидаясь разрешения, накинул мне шарф на лицо, погружая в темноту. — Запомни, — шептал на ухо, обжигая дыханием, пока завязывал концы на затылке и оправлял плотную ткань, — на твою свободу никто не покушается. Бить тебя тоже не собираюсь, так, может, слегка шлепну несколько раз. Не пугайся, станет невыносимо страшно — скажи слово «город», и я сразу прекращаю. Повтори слово? — Город, — мой голос жалко дрожал. Я уже боялся почти до обморока. Блонди проверил, плотно ли сел шарф, обнял меня, растерянного, теряющегося в пространстве, нежно-нежно провел ладонями по напрягшейся в струну спине, пропел: — Трусишка зайка серенький под ёлочкой стоял и чуть с большого ужаса в штанишечки не клал… Гад дразнился. И я вдруг успокоился, сразу и совсем. Вернул поцелуй, на ощупь, потребовал выровнявшимся голосом: — Гони косяк. И тут же оказался один — Лерка вывернулся со смешком, исчез. Я замер, готовый испугаться повторно, погруженный во тьму и тишину, не зная, что впереди, что по бокам, невольно прислушиваясь, но — ни звука, только мое сердце в груди стучит, да тикает на тумбочке у кровати будильник… Ага. Значит, кровать — справа, а шкаф, получается, за спиной, а дверь… Вот и сориентировался, ура! Рядом прошуршало, щелкнула зажигалка, и губ коснулись Леркины пальцы. — Косяк, сэр! Я с жадностью втянул сладковатый дурманный дым, подавился, но сумел не раскашляться, задержать дыхание. — Еще? — поинтересовался блонди. Мой кивок, и новая порция марихуаны. Если уши меня не обманывали, Валера тоже пыхнул, дважды. Э-э-э, нет, трижды! — Жадина, — фыркнул я из своего мрака, — наркоша. Где моя законная третья тяжка? И немедленно получил хлопок под ягодицы. Откуда? А хрен знает — я опять перестал понимать, где Лерка. Голова поплыла в туманчике, по коже побежали мурашечки. Легко и странно. Но где Лерка?! — Я здесь, — донеслось из-за спины негромкое, — лови. Я стремительно повернулся и поймал пустоту. Игра в кошки-мышки? Пускай будут кошки-мышки. Не возражаю. И — опять шлепок под ягодицы, и почти сразу — касание теплых пальцев по подбородку — рожденная им приятная возбуждающая волна оседает в паху. А темнота, и вправду, обостряет ощущения! Надо же, у меня уже стоит — от двух шлепков по заднице и мимолетной ласки. Хорошо так стоит, качественно! Лерка материализовался спереди, надавил ладонями повыше локтей, прижался ртом, выдыхая прямо в губы дым. — Раздевайся, — приказал, — медленно. Шарф оставь. И вновь отстранился, растворился, разорвал тактильный контакт. Я пару секунд поразмыслил — и начал раздеваться, как велел мой парень — ме-е-ед-ле-ен-н-но-о-о. Подчиняясь некоему внутреннему проснувшемуся инстинкту, извиваясь в такт лишь мне слышимой музыки, превращая банальное избавление от одежды в разоблачение. Стриптиз с завязанными глазами в тишине, с оглаживаниием обнажившихся, обретших удивительную отзывчивость участков кожи, с пощипыванием сосочков… А что? Я тоже имею право на собственные игры, а Лерочка пускай посмотрит… Приподнять футболочку — и вернуть на место, и вновь приподнять, стянуть плавно, покрутить и отбросить прочь, джинсы туда же, теперь — боксеры… Приспустить с отставленной попки, и прикрыться, теперь показать часть лобка, там, где начинается интимная стрижечка, тазовые косточки себе пощекотать, скользнуть средним пальчиком в ротик, пососать, облизать — а теперь — вниз, вниз, по поджимающемуся животу, назад в ложбинку между ягодицами… Аа-а-а-х-х-х… Приятно… Реакции блонди не пришлось ждать долго — задышал, красавец, рвано, скрипнул зубами, защелкал нервно зажигалкой, выдавая свое местоположение. Ага! Ну погоди! Рывок, и Лерка словлен, обвит руками, обхвачен ногами — я буквально запрыгнул на любимого, впился страстным поцелуем, повалил на пол. — Хочу тебя… — почти прорычал, обтираясь текущим, до сих пор прикрытым тканью трусов членом. — Не смей больше сбегать… Острая чувственная возня, колет ворс ковра. Ярко. Бездумно, чуть ли не вакуум. Валерино тело под ладонями, запах похоти и пота, жар плоти. Густые шелковистые волосы, закопаться в них лицом, пальцами, набрать в горсти, наслаждаясь мягкостью прядок. Слизывать соленые, чуть горчащие капельки пота с дергающегося кадыка обнимающего парня, растереть ладошками выступившую по его плечам, по ребрам испарину. Исследовать губами каждый сантиметр кожи любовника, вслепую, покусывать соски, пощипываться — и быть ласкаемым и щипаемым в ответ. Вскрикивать и стонать в хаосе непривычных ощущений, немножко испугаться, когда блонди без предупреждения перевернулся вместе со мной, укладывая на спину… Боксеры куда-то исчезли, испарились, Леркин рот очень горячий, его пальцы уже в моём проходе, расслабляют, оглаживают изнутри, находят простату, и я кричу, мотая головой, умоляя заполнить меня до конца, а вместо этого… Вместо этого мой член выпускают из плена, и Лерка оказывается сверху, толчком до шлепка насаживает себя на мое возбуждение. Оо-о-омбх-х-х… Да-а-а-а!.. Бешеная скачка, я — по-прежнему с шарфом на глазах, пальцы блонди, сплетающиеся с моими, его губы терзают мои, его влажный язык у меня во рту… Я почти кончаю, бьюсь, выгибает — щас! Валерка соскальзывает, вздергивает в коленно-локтевую, принимаю его член с радостным гортанным всхлипом, и гонка возобновляется, в соплях, с воем, во рту привкус крови из прокушенной губы… А потом — налетел оргазм, скрутил нас обоих, и мы падали, падали, содрогаясь сладчайшими конвульсиями, во мглу. И — валяемся, прямо на ковре, прильнув друг к другу. Уже сквозь наплывающую дрему чувствую — Лерка стягивает с лица шарф. Зачем, спрашивается, штука ж не мешает почти… Люблю Лерку. Люблю-люблю-люблю. Сдохну за него, не раздумывая…