Колючка в сердце

Документов было много, и все они требовали прочтения и подписи. Р-р-р. Больше возни с документами я ненавидел, пожалуй, только уколы в пятую точку, но, увы и ах, без моего автографа эта гора печатных листков оставалась простыми бумажками… Сергей неслышно подошел сзади — он-он, Лерка по-другому подкрадывается — прижался, закапываясь носом в макушку, обнимая; от парнишки повеяло волной тепла и свежестью пять минут назад принятого душа. — Чего тебе? — буркнул я, не оборачиваясь — не время сейчас для нежностей, не видит, работаю?! И — отвлекшие руки немедленно убрались: Ежонок отстранился, но ничего не сказал, вздохнул у уха тихо-тихо, горько-покорно, развернулся и исчез, прикрыл за собой дверь. А это точно был Ёж? Судя по вздоху — нет, только блонди, бывшая бордельная шлюха, умеет ТАК убедительно вздыхать, аж душу перевернуло. Но Лерка непременно долбанул бы дверкой, удаляясь, на правах супруга и в знак протеста… Твою бля мать! Кто?! Я вскочил, и опостылевшие документы разлетелись по комнате. Мог ведь прерваться на пару мгновений и чмокнуть любимое, нуждающееся именно сейчас в капельке ласки существо?! Мог. Но не обернулся и не чмокнул. Обидел, получается, равнодушием. А потом удивляюсь, подвывая на луну, что мои мальчишки к Вадиму бегают… Эх, Дмитрий Константиныч, ничему-то тебя жизнь не учит! Мучимый совестью, я плюнул на недоподписанные договора, попер их ногами — в самом что ни на есть буквальном смысле, просто протоптался по ним, противным, на ковре валяющимся и перекрывшим проход — и со всей возможной поспешностью покинул кабинет. Найти пацанят, заглянуть по очереди в мордашки и попросить прощения за собственное скудоумие. Лерочка и Ёжинька возились на кухне — в фартучках, с закатанными рукавами, совместными усилиями стряпали мясное. Сережик, с ярко выраженным отвращением к процессу, мешал фарш, Лерка рядышком остервенело тер на терке картошку — моя прихоть, не переношу булку в котлетах — и ругался сквозь сжатые зубы. Глазюки у обоих поваренков были злючие и мокро-блескучие, а на щеках влажнели подозрительные следы, хотя, поди знай, может, ребятушки из-за лука слезки проливают? Блонди сделал неверное движение — и зашипел, роняя ополовиненную картофелину, сунул в рот ободранный палец. — Лер? — немедленно вскинулся Ёж и, бледнея, — о-о-о, у тебя же кровь течёт!!! Я стоял, прислонясь к стене, и потрясенно наблюдал, как боящийся крови до обморока Ежоночек, пусть и пугаясь, решительно спасал пострадавшего товарища — промывал ему ранку, завязывал обрывком бинтика, потом получил заслуженный благодарный поцелуй — блонди оценил усилия любимого по достоинству… Малость полизавшись, парочка вспомнила за обед и — ох и неохотно — прервалась, вернулась к ножам и мясу. Лерка быстренько дотер оставшиеся полторы картофелины, отжал с них лишний сок и скинул полученную массу в фарш. — Ты чеснок помял? — спросил он, отбирая у Сергея кастрюлю с будущими котлетами. Ёж молча протянул блюдечко с непонятным белым крошевом. — Держи, — сказал. Блонди принял посудинку со светлой улыбкой и отправил ее содержимое догонять картошку. — Я тебя люблю, солнышко, — сообщил он улыбающемуся в ответ другу сердца. Юноши на мгновение слились в поцелуе… А я чихнул и выдал своё присутствие. Мальчишки подпрыгнули вспугнутыми зайчонками и выпялились на мою чудесную персону. — Та-а-ак! — весьма угрожающе протянул Валера, отодвигая прочь фарш и упирая кулаки в боки. — Господин Воронов пожаловали? Неужто жрать захотел?! Я поспешно помотал головой и состроил умильную моську. Нимало не впечатленный моим представлением блонди фыркнул. — А что тогда? — вопросил он, продолжая хмурить идеальные брови. Под его взглядом было неуютно. Поэтому я засмущался и мекнул: — Ничего. Просто… Соскучился… Получилось жалко и неубедительно. И, тем не менее, ребятишки поверили. Вспыхнули скулами, счастливо просияли, дернулись навстречу… Приятно обнимать их обоих. Очень. Котятки. Короче, кыш, Вадик, никому ты тут не нужен со своей татушкой, да и имел я тебя уже, и плевать, что не наяву. Не отдам пацанят. Котлеты мы дожаривали уже втроём. Повеселевшие мальчишки мурлыкали, то и дело норовя прижаться — и, вот заразы — за моей спиной обменивались короткими и от этого не менее жаркими прикосновениями. Думали, я ослеп и не вижу. Я замечал, видел и поначалу бесился. Ревновал. Но сдержался и не стал устраивать сцен, заставил себя успокоиться: зачем орать и портить всем настроение? Ничего скандал не даст, только отпугнет моих любимых, разрушит наметившуюся, пока еще слабенькую, связь между нами. Ободренные моим примерным поведением Лера и Сергей не стали заморачиваться гарнирами, наварили быстренько макарончиков, настрогали салату, и мы уселись обедать. Я трескал котлетки, закусывал приправленными оливковым маслом и пряностями резаными помидорчиками-огурчиками, и балдел: блондин был справа, шатенчик — слева, и я любил их до полной усрачки, двоих и сразу, а они мне застенчиво трепетали ресничками и подкладывали по очереди кусочки повкуснее. Потом Валера шустро убрал со стола, вымыл посуду — я и Ёжинька в это время мурлыкались — и притулился напротив. Соорудил серьезное выражение на красивой мордахе. Свел брови — гладкий прикрытый светлой челкой лоб прорезала складочка, предвестник будущей морщинки — небрежно закинул ногу на ногу и спросил, покачивая в воздухе тапком: — Дим, ты планируешь праздновать новый год? Я мысленно передернулся — неужто кое-кого опять по клубам потянуло, убью шалавенка — и поэтому ответил с осторожностью: — Пока не знаю. А что? Есть задумки? Блонди оживился и кивнул, придвинулся поближе, весь из себя загадочный, и выдал — и совсем не то, чего я забоялся: — А скатаемся на Ладогу? Дом заодно проверим. Ёлку во дворе нарядим настоящими свечками… Шашлыков нажарим… Алина приедет, Антона Семеныча позовем с семьей… Салюты-фейерверки устроим… А ведь идея! В Питере остопиздело до зеленых чертиков! И от Вади подальше. А то маячит поблизости, Лерке позванивает, гад… Да, позванивает, а Лерка прячется в ванной и треплется с ним по часу. Решено! — Отлично, — разрешил я. — Ладога так Ладога! Можете собираться. Мальчишки повскакивали с радостными писками и полезли целоваться. Вот ведь дети, ей-богу, пообещали им елку со свечками и свинину на вертеле, а у них — счастья полные штаны… Будут вам свечки, мои любимки, будет мясо и салюты организую с шампанским. Только не по клубам, пожалуйста, от прошлого раза все не отойду. И вообще, новый год — праздник особенный. Его встречают СЕМЬЁЙ. Эх, если бы я тогда догадывался, на что подписался своим согласием… Не догадывался. Рр-р-р.