***
Если Мальдолл был светом, то Лихолесье являлось тьмой. Мальдолл покорял размахом, яркостью солнечных потоков, пронизывающих его сквозь громадные окна и арки. А в Лихолесье, казалось, совсем не было света. А если и был, то тусклый, хмурый, падающий рваными ленивыми лучами. Под сводами чужого дворца эльф Мальдолла ощутил бы не малую долю тяжести на своих плечах. Лихолесье бросало свои сети, опасные и дикие, и в них Валлей уже запуталась по уши. Она сидела за столом в окружении троих. За спиной сновали бесшумные и незаметные, словно пух, эльфы, расставляющие кувшины и яства. Валлей глядела исключительно в серебряную тарелку, на своё отражение, но всем слухом была обращена к эльфу во главе стола. Трандуил сидел, откинувшись на высокую спинку, и будто бы бездумно посматривал куда-то вниз, отпивая из бокала. Маска, которую он накидывал на себя, сбивала с толку. Не удавалось понять точно, в каком пребывает настроении это создание. Его вальяжная поза имела черты напряжённости, а отчуждение на лице едва заметно заменялось резкостью и (Валлей не побоялась этого определения) некой мстительностью. Девушка отвела тайный взгляд. Пускай думает себе там, что хочет. Второй же эльф являлся явной противоположностью лихолескому властедержавцу. И хотя Валлей уже дважды встречалась с ним, но полностью рассмотреть смогла его только сейчас. И ей уже становилось стыдно за всё то, что она в приступах очевидного беспамятства умудрилась наговорить ему. Как только эльфы-слуги покончили с работой и удалились, Трандуил моментально вернулся в реальность. — Надеюсь, вы достаточно проголодались, чтобы по достоинству оценить нашу еду. — И он едва заметным движением указал на блюда. Валлей была дико голодна. За все дни ей как-то не особо удавалось поесть, а за прошлую ночь так и вообще… Не поднимая к свету лица, Валлей потянулась к овощам, хотя сочное мясо привлекало её явно больше. Но из-за каких-то соображений она не прикоснулась к нему. Но не успела девушка и кусочка в рот положить, как Трандуил сделал то, на что Валлей в общем-то надеялась. — Полагаю, что с моим сыном вы так и не знакомы. Валлей в миг встрепенулась и тут же наткнулась на улыбку эльфа напротив и на его внимательные глаза. — Леголас. — И он на мгновение улыбнулся ещё шире. — Валлей Мальдолльская, — её и саму пробило на улыбку, как на облегчение. На пару минут даже холодок от присутствия Трандуила исчез. — Не хочу откладывать на потом, — Трандуил переключался с темы на тему моментально, — вам важно знать: ваш отец будет похоронен в Лихолесье. Валлей едва проглотила еду. Аппетит как отшибло. Специально ли это было сказано? Девушка крепко сжала вилку. Ледяные глаза сфокусировались на ней, и им она не собиралась отвечать. Похоронить короля Мранура, её отца, вне Мальдолла. Вне Дальньядло. Но сколько бы Валлей не ярилась, альтернативного варианта у неё не было. Она теперь всего лишь принцесса разорённого края и ей придётся выполнять то, что прикажет тот, под чьё крыло она ступила. — Благодарю вас, — выдавила она и постаралась сосредоточиться на еде, но видела, как повёл бровью Трандуил. Очень о многом ей пришлось говорить с ним в его кабинете. Хотя и эта насыщенная обязательствами ночь прошла, как в тумане, Валлей многое помнила. Помнила, как писала письмо, как мучилась, выбирая слова, ибо такое ей приходилось делать впервые. Писала и пыталась не реветь. Потому что за спиной медленно ходил Трандуил, увлечённый чем-то своим. А потом он продиктовал ей пару строк, в которых говорилось о том, что он отправит отряд, который поможет переправиться жителям Мальдолла в новый дом. А потом он прочёл её письмо очень быстро и никак не отреагировал. Только приказал запечатать. После всего в свою новую комнату Валлей отправлялась с таким чувством, словно… Словно её выпили до дна. Завтрак, к счастью девушки, закончился довольно скоро. Она выходила из трапезной с фантастическим облегчением, словно неосознанно начала новую жизнь. На землю её опустила лёгкая ладонь, накрывшая плечо. И мягко улыбающийся Леголас зашагал рядом. — Так поспешила, словно убегала от кого-то. Я прав? Валлей быстро отвернулась. Поняла, что не улыбнуться не может. Но не понимала, почему именно это ей так хочется делать. Обычно такие неконтролируемые улыбочки лезли только при виде Нраймила. — Ты выглядишь усталой, — непринуждённо продолжал Леголас, совсем не требуя ответов и делясь с Валлей удивительной гармонией. — Так, словно проплакала не одну ночь. — И тут он очень внимательно и уже серьёзно взглянул на неё. Леголас довольно метко дал по правде. Подушка Валлей не один час сдерживала её рыдания. Оттого и глаза у девушки до сих пор были красными, из-за этого она их не часто поднимала. Но зато после ночных мук наступили долгожданные часы спокойствия. — Я справлюсь, — только и ответила Валлей и вновь увидела, как растянулись губы Леголаса. — У меня свободное утро, — сказал эльф, когда они дошли до лестницы, и ему нужно было вниз, а Валлей — наверх. — Не хочешь, чтобы я показал тебе какие-нибудь места? Быстрее привыкнешь. Валлей кивнула. Идея ей понравилась.***
Стражник Мальдолла честно караулил длинный плохо освещённый коридор. Стук его сапог единственный разрушал спокойствие нижних этажей. Никто не мог проскочить незамеченным. Но… Конечно же, не просто стены и потолок охранялись в этом крыле. Сокровищница. Громадная и прекрасная, как представляли многие. Ходили слухи, что в неё на самом деле совсем невозможно пробраться, мол, куча ловушек расставлено прежними королями и королём Мрануром и что только нынешний правитель знает их хитрости. Но, как показывала практика, наравне с этой хитростью шёл ещё один эльф помимо короля Мранура. Если бы стражник успел заметить рыжую мантию, заползающую за стену, он точно схватился бы за голову и помянул бы всех богов, как минимум, до девятого колена. Потому что были тяжёлые времена, когда хотели поставить большую табличку исключительно для слишком добрых стражей: «НЕ ПУСКАТЬ ЛАВЕЯ К НИЖНИМ ЭТАЖАМ НИ ПРИ КАКИХ УСЛОВИЯХ, ДАЖЕ ЕСЛИ: «Я по поручению», «Я только мимо пройти» и «Пропусти, не то заклятием жахну!» Но всего вышеперечисленного не случилось, а потому Лавей вновь пробрался туда, куда ему хотелось. Этот остроухий ловкий малец, даже если бы и был замечен, применил бы что-то из своего арсенала. Причём многие штуки у него были совсем небезопасные. Возможно, иногда он и сам не понимал всей мощи своих способностей. Он приложил узкую ладонь к замочной скважине. И дверь, которая была заперта не на один замок, поддалась, даже не скрипнув. Эльфёнок зашёл внутрь. При его появлении тихо дрогнули молчаливые, хитрые языки пламени в факелах. Только они-то его и ждали. Лавей, довольно хмыкнув, змейкой завилял мимо золотых гор. Уж очень ему вновь понадобился тот кристалл Дня. «Услугой за услугу» Нраймил ему тогда отплатил, и Лавей сумел повертеть в руках камень. Пару минут. Но разве можно что-то понять за такое короткое время? Потому всё приходилось делать заново и уже одному. Лавей был слишком настойчивым для своих лет. Даже если бы его наставник, лекарь Гирис, привязал его самой крепкой эльфийской верёвкой, то Лавей всё сделал бы для того, чтобы выбраться и пойти туда, куда пал курс. Даже если пришлось бы спалить половину дворца или хотя бы кабинет Гириса. Об этих радикальных методах многие были наслышаны, а потому слишком резких мер к Лавею не принимали, и тот в наглую этим пользовался. Кристалл Дня, один из самых простеньких кристалликов, одиноко стоял на новом постаменте. Под ним лежала толстая красная подушка. Лавей сцапал его, встав на носки (ибо повыше камень засунули на сей раз) и поднёс к самому лицу. Это действительно был самый странный камень из всех, что находились в сокровищнице. И не просто своей простотой и даже грубостью граней поражал он, а своей абсолютной прозрачностью. Свет проходил сквозь него, но камень молчал, никак не переливаясь. В какой-то степени он был даже безобразен. Если бы он валялся где-нибудь на земле, а не в королевской сокровищнице, никто бы не обратил на него внимание. Такой камень никто не стал бы красть и продавать. И именно к нему так тянулся Лавей, а почему — никто не ведал. Эльфёнок молчал, колдуя всегда втихоря. Как и сейчас. Он уселся на полу, прячась за большую каменную ограду, которая сдерживала потоки золотых гор, подмял под себя мантию и придвинул к себе небольшую сумку, которую часто прятал под мантией за спиной. Вокруг него тотчас образовался полукруг из тетрадок и перьев, разнообразных пустых и наполненных порошками колбочек, но чего-то нужного Лавей найти не сумел. А потом порылся в карманах на одежде и, наконец, вытащил свёрнутый в трубочку кусочек пергамента. — Та-а-к-с. Он установил напротив себя маленький синий шарик. Если будет поблизости кто-то маложелательный, шарик загорится белым. И в руках эльфёнка появился крохотный, как жало, ножичек. Лавей поскрёб по острой грани, срезая призрачный порошок. Даже кончик языка высунул. От предвкушения глаза эльфёнка блестели. Этот маленький дьяволёнок никогда не знал скуки. И в следующий миг стало понятно, почему. Добытый порошок Лавей ссыпал в одну из колбочек. А затем расстелил платок, макнув палец в чернила, вывел на нём сложные знаки. А колбу поставил на самую середину. Это был самый примитивный способ «прочитать» нужную вещь, вещество, в действительности что угодно. Даже другое живое существо, но тут свои нюансы. Лавей прочёл слова на кусочке пергамента и сложил указательные пальцы вместе, а соединённые большие указывали чётко между его бровей. Лавей закрыл глаза и быстро задвигал губами. Привык бесшумно ворожить за спиной Гириса, пока тот читал книги. А потом лекарь подскакивал от взрыва или от внезапно вылившегося на голову ведра с водой. Колба задвигалась, задрожала. Она не была закупорена, потому порошок тонкой струёй вылетел наружу. Это было похоже на лёгкую нить, которую подхватил ветер. А затем прозвучал «В-вух!» и «ниточка» мгновенно лопнула. Раскинулся узор сетей под самым потолком. Лавей округлил глаза. Только он один понял, что произошло. Стеклянная пыль плыла над головой. А потом осела на гранитный затылок исполинской статуи с мечом перед собой. Тонкая бровь Лавея изогнулась. Эльфёнок явно ожидал чего-то поэпичнее. — Уа-а-а-а! — вдруг заверещал Лавей, подскакивая и собирая вещички в сумку. Гранитная статуя задвигалась и захрустела грубыми мышцами. А потом как шагнула с постамента и подняла тяжеленный меч. И рот этой статуи, как и лицо, искажался от гнева. Лавей метнулся за золотые горы. Гремя подошвами, статуя по-черепашьи двигалась за ним. Её гранитные мускулы скрипели со страшной силой, и Лавей попеременно морщился, закрывая уши руками. — Ка-ак ты посме-ел? — растягивая слова, загремела баритоном статуя, волоча по земле меч. — Да я ничего же!.. — Лавей затаил дыхание, нырнув за колонну. Гримасничая в темноту, статуя прошлёпала мимо. Она сопела, как самый настоящий горный тролль. Лавей ощутил тепло в ладони — это светился белым шарик. Ну ещё бы! Разве можно не услышать такой грохот?! — Эй, страшила! Дёрнув плечами, статуя заторможенно обернулась. — Сам-ам страши-ы-ыла. Разметав полы мантии, Лавей стоял напротив, в особом движении скрестив пальцы у груди. Эльфёнок ухмыльнулся. А в следующий миг красная ломаная молния пробила чёрную дыру во лбу статуи. Исполин захрипел, зарычал, покачнувшись. Его крепкая туша упала прямо на золотую гору. Звонкие блестящие монеты взвились салютом и дождём посыпались на пол. Лавей тем временем давал дёру. Он выскочил из сокровищницы, налетел на стража, который, кажись, тоже уже понял по звукам, кого проглядел. Увернувшись от цепких рук, Лавей кинулся вперёд по коридору, что-то вопя про груду двигающихся камней, которые умеют разговаривать. Стражник не поверил и сунулся проверять. А после и сам последовал примеру Лавея и припустил на всех парах. Статуя — чистый гранит, такую обычным оружием не возьмёшь. И еще глядит так по-страшному. А дырка во лбу немного сглаживает уродливое выражение, видимо, уже Лавей постарался. Поднял эльфёнок на уши всех. Статуя, громыхая и рыча, волочилась только за ним, повторяя почти с точностью все те кульбиты, которые вытворял от испуга Лавей. Он юркнул с лестницы — её перелетела и статуя, снося подчистую стоящие в ряд вазы и раздавливая перила. Попадающиеся навстречу эльфийки с воплями кидались по сторонам. Уж что-что, а хаос Лавей создать мог даже тогда, когда у него в планах значился только мир. — Н-Нрайми-ил! — закричал он на выдохе, когда громила позади раздробил плечом край стены. Нраймил, спокойно идущий себе через сад, оцепенел. Глаза его стали больше, чем сама проблема. И эта проблема сейчас грозила разрушить всё на своём пути и раздавить Лавея. — П-помоги! — Лавей пролетел мимо, прямо под рукой Нраймила, который хотел остановить его. И статуя, конечно же, двинулась по той же траектории. — О Господи! — Нраймил повалился в бок, уходя от вознесённой над ним ступни. А Лавей голосил вдалеке. Названного брата надо было спасать. К Нраймилу добежал тот самый страж, тоже растрёпанный и ошеломлённый. Ничего не произнося, он и Нраймил кивнули друг другу и бросились по вдавленным в землю большим следам. Два фонтана в саду уже были разрушены. Куда уводил статую, Лавей и сам не понимал. Просто несся туда, где еще стояли арки и вились лестницы. — Давай туда! — Нраймил со стражем разделились. Лавей вёл статую к центральному фонтану, к большой площади, на которой ещё недавно народ слушал последние новости. Эльфов в этом месте и в простые часы было предостаточно. Эльфийки сидели около воды и прихорашивались. Здесь играли музыканты, прогуливались важные эльфы. Тут же и старикашка Фридлисс вёл разговор с Гвальторе. И оба выглядели так, словно их на эту встречу притащили силком. Завидев гранитное чудовище, эльфийки подняли такой крик, какой не шёл ни в какое сравнение с визгом Лавея. — Это что ещё такое? — Фридлисс, делая руку козырьком, попытался разглядеть нечто большое. — Это снова Лавей, не иначе, — Гвальторе недовольно поджал губы и упёр руки в бока. И тут вместе с кричащим Лавеем и рычащей статуей появились Нраймил и второй страж. Последний перекинул Нраймилу конец верёвки. Думать было некогда — оба эльфа сумели обогнать статую. Веревка натянулась. Лавей-то её перепрыгнул, в беспамятстве нырнув в фонтан, а вот великан споткнулся. — Чётко сработано, — Нраймил выдохнул, хлопнув в ладоши. Эльфийки продолжали разбегаться. — Дамы, да он не опасен. Но великан, хрустя коленями, поднимался. Нраймил отступил, уже менее уверенно переглядываясь со стражем. Стоило тому не веревку тащить, а, как минимум, целую сеть. — Ничего, тролля остановили и этого остановим… Лавей? — позвал он через плечо, надеясь, что эльфёнок перестрахует их колдовством. Но из фонтана на треть выглядывала только испуганная мордашка. — Воу, — на Нраймила и стража пала тяжёлая тень — статуя загородила солнце. — И откуда ты взялся такой? Может, дружба? Статуя засопела, кривя лицо и сжимая кулаки. Меч свой она уже где-то обронила. — Не дружба. Ясно. — А затем Нраймил заметил оцепеневших Фридлисса и Гвальторе, ибо только они не разбежались, как все остальные. — О, смотри! Смотри! Жри рыжего! Статуя с той же заторможенностью обернула к Гвальторе уродливую рожу. — Это возмутительно! — со старческим подходом заругался Фридлисс. — Кто всё это сотворил?! Лавей?! — и он уставился на тихо сидящего в фонтане эльфёнка. Статуя двинулась на него, и Фридлисс испуганно замолчал. — Не-не! — пыхтел Нраймил, который залез в фонтан и под недоумевающий взгляд Лавея затягивал узел на морской статуе. — Не этого! Рыжего! Рыжего жри! — Слушай, ты! — огрызнулся Гвальторе. Но статуя тут же послушно увлеклась королевским советником. Гвальторе, понявший плачевность своего положения, начал отступать. Фридлисс с ужасом следил за ними. — А ну отзови его назад! — злился Гвальторе. — Сейчас же! Нраймил! Тупоголовое создание! Статуя раскрыла громадную ладонь и постаралась схватить эльфа. Но поймала воздух. Гвальторе рухнул на спину. — Ты обидел его! — крикнул Нраймил, уже быстро выбираясь из фонтана. — Это я про тебя сказал! — Гвальторе шипел, как гадюка, которую вот-вот хотели поймать за хвост. И его поймали. Статуя сгребла в кулак красный подол его мантии, и закричав, Гвальторе повис вверх тормашками. — Поставь меня на место! Безмозглое чучело, да ты знаешь хоть, с кем дело имеешь?! Нраймил уже перекинул веревку второму стражу, чтобы снова попытаться обвязать статуе ноги (так она хотя бы никуда не сдвинулась), но это уже было лишним. На площади появился стремительно шагающий Гирис. Он выглядел, как белоснежная птица, спустившаяся на землю в облике разумного существа. Лавей ниже сел в воду, ибо на лице наставника держалось выражение холодной ярости, которое обычно ничего хорошего не сулило. Гирис взмахнул руками, прочертил в воздухе знак и в следующий миг статуя затвердела. Ругающийся Гвальторе рухнул на землю, запутавшись в одежде. — Ого, — Нраймил почесал затылок. — Ловко вы его. Гирис молча взглянул к нему за спину. Сглотнув, Лавей вылез из фонтана. И с него, и с Нраймила ручьём лилась вода. — Это просто кошмарно! — причитал Фридлисс. — Это!.. Это!.. Опасно для общества! Лавей опустил глаза. Пристыженным он выглядел не особо. К площади стекались перепугавшиеся эльфы, и вскоре она почти вся оказалась заполнена. — Ко мне в кабинет, Лавей, — отчеканил Гирис. Эльфёнку иного не оставалось. Он на прощание взглянул на Нраймила, но тот только передёрнул плечами.