***
Лавей никогда не думал, что когда-нибудь ощутит в себе такую мощь. Ранее способный только на мелкие проказы и чудачество, он в который раз осознал масштабность своих возможностей. А масштабность эта была очень кстати — под «всем, что с Гирисом натворили» Нраймил имел в виду многочисленные разрушения. Таким Мальдолл ещё ни разу не подвергался. Под наблюдением принцессы и стража Лавей пробрался сквозь обломки камней в середину тронного зала. Он являлся самым крупным разрушением, ибо у него рухнул не только потолок, но практически и все стены. Стояли, как грибы без шляпок, только белые колонны. Прошла неуловимая секунда, после которой вокруг сосредоточившегося и замершего Лавея камни затрещали, запрыгали, зашевелились. И взмыли в воздух. Зал возвращался в первоначальный вид медленно, но верно. Вот крупные осколки встали на место, загладились трещины, выровнялись стены, тонко зазвенели собирающиеся цветные стёкла. Миг — и круглые изящные окна снова пропускают дневной свет. С треском и шорохом сдвигаемых плит встал на место мраморный пол. Один крошечный осколок долго ёрзал под сапогом Валлей до тех пор, пока принцесса не подняла пятку — крупинка взлетела и прилипла куда-то к потолку. Завершилось возвращение купола, засверкали высоченные своды потолка. Последний штрихом стал трон короля Мранура — рассыпавшиеся из-за ведьмы подлокотники собрались по крошке и заблестели. Лавей с хлопком опустил руки и заулыбался — он восхищался собой и своими новыми талантами. Очень быстро эльф привёл в порядок и другие комнаты и залы, в которых успели похозяйничать орки. Когда из-за облаков выглянуло робкое солнце, башни Мальдолла ослепляли своим золотом, как прежде. — Нет, польза от тебя нынешнего всё-таки есть, — решил покориться Нраймил, когда втроём они шагали по одному из коридоров после восстановления очередного помещения. — И хочешь сказать, что ты нисколько не устал? — Нисколько, — глаза у Лавея мерцали непростым огнём. — Я в самом расцвете сил и смог бы не просто убрать разрушения, но и построить новый дворец. — Скажи-ка, — Нраймил вынудил их задержаться около арки и сам уселся на каменный парапет, — а Трандуила ты боишься по-прежнему? Или ты теперь у нас ничего не боишься? — Что за глупости? — фыркнул Лавей. — Я никогда его не боялся. Не смотри на меня так, Валлей… Ну ладно, боялся. Боялся, довольны? А сейчас не боюсь. Кстати, а он ведь тут, да?.. — и он совсем незаметно сдвинулся к тому же парапету, чтобы умаститься около Нраймила. — Нет, — хохотнула Валлей. — Он покинул Мальдолл ещё вчера вечером… И он, и его сын… А ты хотел встретиться? Лавей фыркнул снова и сразу ощутил себя легче. — Но знай: они вернутся. Ко дню моей коронации. У Валлей сразу что-то стиснулось внутри — коронация. Её коронация. День, когда она получит Мальдолл в собственное владение уже законно, когда так же по закону станет прокладывать в будущее дорогу своего народа. — И когда же это случится? — насторожился Лавей. — Через неделю, — её пальцы соскользнули с узкого стебелька цветка. Принцесса отправилась дальше.***
Эта неделя тянулась для Валлей невыносимо долго. Она ежедневно получала вести из города через стражей или разведчиков, в которых говорилось, что Лавей помог восстановить сожжённые и разгромленные дома, что Ивеи облегчил страдания тех, кому это было необходимо, и что Прайя смыла со своих берегов остатки орочьих лагерей. Дальньядло очищалось от зла и мрака по часам, с каждый рассветом дыхание его ветров становилось легче, а очертания Гор смягчались и всё больше нежились в ласках солнца и облаков. А принцесса всё меньше задерживалась у окна и, погружённая в себя, запиралась в кабинете короля Мранура. Она привела его в порядок, хотя долго прогоревала над пеплом книг — Лавей не сумел восстановить их. Здесь Скальда Грозная обыграла его. Всё-таки, древность её знаний превышала совсем молодое могущество Лавея. Принцесса прошлась из угла в угол, в звенящей тишине слушая собственное сердце, и замерла позади королевского стула. Спинка его была обделана красно-синим бархатом, к которому Валлей на миг припала щекой. И распрямилась тотчас, когда в дверь постучали. Она знала, что это Гвальторе, так как ждала его. Экс-советник внёс к ней ворох свитков и молча свалил их на стол. Парочка рассыпалась, но Валлей не поспешила поднять их — ей стало дурно от количество тех вещей, что были прописаны на старом пергаменте, и в которые ей теперь точно пришлось бы вникнуть, хотела она того или нет. — Как просили, ваше высочество, — едко отчеканил Гвальторе, сдунув прядь со лба, — все записи, начиная с оговоренной вами даты, до дня отъезда короля Мранура. До дня его последнего отъезда, — добавил он жёстче. — Я была бы благодарна, если бы ты помог мне, — и она взглянула на него ясными, даже смущёнными глазами. — Если таково ваше желание, ваше высочество. Гвальторе был настроен враждебно — шипы его натуры, лихо заточенные сегодняшней злобностью, полоснули Валлей глубоко. Мгновенно передумавшая оставаться с ним наедине, мучить и себя, и его, она поспешно выговорила: — Нет, пожалуй, я сама. Спасибо, ступай. Экс-советник только ледяным взглядом смерил и ретировался. Шумно вздохнув, Валлей впервые села за королевский письменный стол…***
Выбралась на воздух принцесса только когда зарозовел закат и небо на Востоке стало тёмным бархатом. По периметру дворца снова сияли огни. Будто не существовало никакой ведьмы, никакие страдания не наведывались в их край. Мальдолл продолжал своё тихое верное существование. Лишь его обитатели уже никогда прежними не станут. Заместо Гвальторе вскоре Валлей созвала к себе всех отцовских советников. Ещё не до конца отошедшие от тюремных посиделок и, видимо, точно так же не свыкшиеся с Валлей, которую уже можно было принимать за королеву, они и сами не быстро вникли с содержание свитков. Лениво прополз целый час, прежде чем советники воспрянули духом и наперебой заговорили. Валлей едва поспевала делать пометки. После всех решённых или на время отложенных задач у принцессы голова шла кругом. Она одновременно хотела вернуться к себе в покои, где мечтала просто упасть, и пройти по всей территории дворца, погулять по Изумрудным и Алмазным садам, чтобы… Вспомнить. Вспомнить и окончательно искоренить из сердца тоску по дому. К тому же Эннури была в Лихолесье, и никто бы с Валлей в комнате не поговорил… А выговориться хоть кому-то принцесса желала безумно. Потому, когда вышла на каменную широкую дорогу и увидела неподалёку всех тех, кто был ей дорог, Валлей ощутила, что в какой-то степени удача сегодня у неё в кармане. Облачённая по-прежнему в костюм, она бесшумно приблизилась к крикливой компании и в первые минуты продолжала оставаться никем незамеченной. Ильтан и Нраймил по обе стороны от неё громко смеялись и свистели. А Лавей рассекал небольшой простор от деревьев до деревьев на юрком, рогатом существе — горном козле. Его копыта били в землю чётко и часто, а спина то и дело изгибалась — он всеми силами старался скинуть с себя эльфа. Но тот, пускай и был лёгким, держался за шерсть крепко, даже колтуны выдирал. Козёл сердился больше. — Вы где отыскали его? Это же непросто. — О, Валлей! Рад видеть тебя, — вежливый Ильтан тепло улыбнулся. А Нраймил игриво приобнял и подтолкнул вперёд: — А давай теперь ты. Лавей, уступи её высочеству. — Нет, ни за что! — юркнула в сторону принцесса. — Посидел бы ты за государственными бумагами — посмотрела бы я на тебя! И без того голова кругом! Нраймил только скептически брови изгибал и губы в трубочку складывал. Валлей сердилась и от этого выглядела забавнее некуда — но такое случалось не всегда, ибо иногда её сердитость была страшной. Тут шлёпнулся всё-таки с буйной животины Лавей, нажевавшись травы. Вспомнивший о том, что не из глины деланный, эльф изящно распрямился и долбанул злобного козла коротенькой вспышкой. Тот повалился на бок, весь удар приняв на плотное кольцо рогов, и ринулся повторно. Тогда-то Лавей с места и подорвался — козёл оказался серьёзным противников, которому на магию чхать было. Лавей выскочил с полуполяны и промчался мимо, где дальше скрылся за россыпью беседок. Козёл, шумя дыханием, процокал следом. — Они снова разнесут что-нибудь! — Валлей направилась было за ними, но и Ильтан, и Нраймил за руки придержали. — И тогда наш новоиспечённый сильный колдун снова будет всё отстраивать. Чего-то ты и впрямь утомлена. И это только первый день и ты ещё не королева. Что с тобой дальше будет? — Всё будет с ней хорошо. Не нужно пугать её, Нраймил, — Ильтан подставил Валлей руку, на которую она охотно оперлась. — Да разве я пугаю? — страж пустил раскачиваться фонарик, свисающий с беседки. — Ни разу не видел, чтобы девушка правила одна. Ты же свихнёшься. — Я не стану править одна, — Валлей вдруг поняла, что ничего не сказала ни ему, ни остальным. — Я выйду замуж за Леголаса. И Ильтан, и Нраймил мгновенно остановились. У Нраймила было непонятное выражение то ли радости, то ли недоумения, а вот Ильтан принцессу поспешил поздравить: — Это же чудесно, просто чудесно, Валлей! Тогда все недопонимания между нашим королевством и Лихолесьем окончательно прекратят существовать. Наступит время долгого и крепкого сотрудничества. О, Мальдолл и впрямь поднимет своё величие!.. Они остановились перед сияющими лужайками, усаженными цветами, но не стали садиться ни на одну из скамей. Дворец темнел под чёрным небом позади, и доносился шелест Прайи. Где-то скрипел по камушкам копытами козёл и потешался над ним Лавей, забравшийся на дерево. — Я хочу сходить в город, Ильтан, — неожиданно тихо заявила Валлей, — чтобы никто не узнал. Хочу побыть с Парриль. К утру я вернусь. — Не вижу никаких проблем, — лучезарно улыбнулся разведчик, на чьём голубоватом камзоле сливались широкие жёлтые глаза фонарей.***
Ильтан проводил Валлей до их с Парриль дома, где оставил щебетать, а сам вернулся к своим разведчикам — всё-таки в городе ещё было, чем заняться. Валлей рассказала подруге обо всём, что накопилось в душе, излила все переживания и страхи, на что Паррль только понимающе улыбалась и крепче сжимала её руки. А в конце, когда ночь пошла на завершение, когда Горы снизу подсветил рассвет, а девушки выпили по третьей чашке травяного чая, Парриль, с нежностью поглаживая живот, заявила, что ожидает девочку. Ильтан не знал об этом, потому говорить строго запрещалось и Валлей. Принцесса поздравила её, мысленно — неосведомлённого отца, и они распрощались. Напоследок Парриль убедила, что выходить замуж не страшно. Принцесса решила смолчать о том, что как-то уже почти вышла замуж, но помешали кое-какие события. Передумав скрывать своё пребывание, по рассветающим улицам города Валлей брела медленно, наслаждаясь. Утренний ветер бодрил, изгонял всякую усталость, душевной ли была она или же физической. Принцесса первая улыбалась тем, кто появлялся на пути, и тихо кивала им, будто обещала: «Всё будет. И будет хорошо». Горожане отвечали не всегда, но и не хмурились. Узнавал её каждый, но каждый был слишком потрясён последними днями, потому Валлей нисколько не обижалась. В конце концов, она сама ещё пребывала в неком внутреннем оцепенении. Оно усилилось многократно, когда неделя подошла к завершению, когда Валлей было позволено провести последний свободный вечер в роли принцессы. Так ей сказали советники, добро косясь и отправляя её из королевского кабинета пораньше. Ибо уже на следующий день Валлей была обязана взойти на престол, увенчать голову короной и поклясться перед всем народом, что готова ради него жить и умереть. Но, не нашедшая в себе гармонии, одиноко прошедшаяся по коридорам, Валлей уже глубокой ночью завернула в комнату, где висела картина с Эниссаром и Хэламером. Принцесса замерла около неё на долгие часы, обдумывая случившееся и то, что могло бы произойти. Сейчас, когда сквозь узорчатое окно лился белый свет луны, что падал на его смеющееся лицо, Валлей снова отыскала сходство между собой и им, что уже успело взволновать и озадачить её. И дело не касалось внешности, хотя особенную белизну волос Валлей переняла именно у него, так как волосы короля Мранура серебрились. В молчании холодных, неподвижных глаз Эниссара она увидела свои собственные, такие же холодные и не менее глубокие. Эта порой устрашающая глубина покоряла Валлей и в отцовских глазах, но её смягчала, прятала его природная ласковость. Дед таким не был. Неужели у всех королей такой взгляд? Взгляд, выдающий морозную, скрытую душу. Неужели её душа тоже когда-нибудь станет такой и отразится в глазах пуще прежнего?.. Валлей отвернулась. Ей чудилось, что сейчас дед смотрит на нее ответ. Но она не хотела знать, какое впечатление производит на него. — Боишься? — обратилась к ней тёмная фигура, которую Валлей давно заметила у стены. — Правда, не стоит. — Владыка сказал, что теперь за мной последуют. — Это так. — Но я не хочу повторять ни ошибок деда, ни ошибок отца, — Валлей подняла глаза, переполненные суровостью и мыслями. Нраймил бесшумно приблизился, такой же задумчивый, как ранее она, и не менее… Обеспокоенный. — Завтра будет непростой день. Я стану и женой, и королевой. А что делать дальше?.. Я… Совсем не знаю… Принцесса мигом опустила голову, когда горло неожиданно схватило спазмом. Она осознала, как сильно ей хочется раздрыдаться и куда-нибудь спрятаться. — Эй, — Нраймил щекотнул её подбородок пальцами, — не вешай нос. И приучайся не метаться от заботы к заботе, а решать всё постепенно. Думаешь, ты одна переживаешь? Это не так, Валлей. Вот сама подумай: если завтра Трандуил и принц твой задержатся, м? Тогда и свадьбу, и коронацию перенесут, а у тебя появится время назначить другого правителя и сбежать. Это же просто. — Какой же ты!.. — Ужасный, да? Я знаю. Кстати, я тут поговорить хотел насчёт кое-кого, кто на тебя обиду таит…***
Шутливого предсказания Нраймила не случилось. И Владыка, и Леголас прибыли рано на рассвете в сопровождении длинного конвоя, над которым развевались лихолеские флаги — теперь они прибыли не как подмога, но как гости на будущих коронации и свадьбе. — Валлей, — Леголас, одаряя таинственным мерцанием глаз, поцеловал ей руку, — неделя оказалась долгой для меня. — И для меня, — с часто бьющимся сердцем, взволнованная, не способная на месте стоять, Валлей на миг прижалась к нему. Она обменялась с Владыкой почтительными кивками и после отдала распоряжение конюхам. Лошадей было не мало, но, к счастью, место для них искать было не нужно. — Расцветаете на глазах, Валлей, — громогласно подчеркнул Трандуил, уверено следуя по широкому яркому коридору. Насчёт этого принцесса была готова поспорить — за ночь она не сомкнула глаз, но благодарно улыбнулась и ответно стиснула ладонь принца. Особая радость охватила её при встрече с Эннури. Фрейлина, снова лохматая, будто погоняла коня впереди всей делегации усерднее остальных, в костюме, налетела на неё с удушающими объятиями. Им обеим не терпелось поведать другу другу кучу новостей, но пока что порывы приходилось обуздывать. Кое-что ещё не в шутку изумило Валлей, когда шум от возвращения лихолеских эльфов поутих, — это старикашка Фридлисс, что подошёл к ней, когда на мгновение принцесса оказалась в относительном одиночестве. — Вы вернулись! — вырвалось у неё даже радостнее, чем она предполагала. Тогда нелюбимый ею старый и ворчливый эльф согласно кивнул и даже одарил доброй полуулыбкой. — Я бы ни за что не пропустил такой день. Кто бы мог подумать — принцесса Валлей когда-нибудь дорастёт до королевы! Надеюсь, вы готовы? Какой-то язвительностью сквозонуло в его интонациях и прищуре, потому Валлей слегка мстительно пальнула: — Вы бы знали, как! Я изучила всевозможные бумаги и записи короля Мранура. Я готова. Старикашка Фридлисс неопределённо хмыкнул, потеребив подол своей цветастой мантии. — Хочу сообщить вам, ваше высочество, что на мою помощь вы не сможете рассчитывать. — Неужели? Почему же? — Видите ли, сердце моё теперь занято и занято накрепко, а дама та — жительница Эрин-Гален. Я намерен вернуться туда. Нижайше прошу вашего позволения. Валлей нашла силы не рассмеяться и сохранить лицо и очень серьёзно кивнула. Но, когда старикашка Фридлисс, довольный по самые уши, ушёл, всё-таки прыснула. Принцесса не помнила, сколько лет этому эльфу, но он точно был древнее некуда, потому и позабавил факт того, что он сумел в кого-то влюбиться. И самое главное, что и в него влюбились! Надо же! Развеселившаяся принцесса, однако, мигом вспомнила о делах и поспешила в свои покои. Коронация и свадьба должны были произойти на закате. Оставались считанные часы. В комнате Валлей ждала душистая ванна. Эннури скромно стояла около дверей с полотенцем на плече, улыбающаяся, с розовыми щеками. Принцесса с каким-то необъяснимым облегчением вздохнула. Теперь всё стояло на своих местах — она дома, и Эннури, её вечная и верная Эннури вместе с ней. Валлей щёлкнула на голове заколкой. Волосы распались.***
К назначенному часу принцесса сидела перед зеркалом во всей красе. Сжимающий в тисках несколько дней подряд страх вдруг сдался, отступил. Грудь Валлей вздымалась тихо, спокойно. Эннури, наболтавшаяся, с не исчезающей улыбкой на губах, завершала украшать её высокую причёску. Фрейлина всунула в снежные кудри заколку с длинными зубьями, на которой сиял один крупный зелёный рубин в россыпи мелких, и отошла, любуясь. Затем снова подбежала, когда Валлей уже вознамерилась встать, и торопливо поправила её платье: шлейф у него был длинный, шёлковый, кружевной. Такие же кружева покрывали руки принцессы, её шею и спину. Она выглядела настоящим Тиклором, какой рос только в Дальяньядло среди скал. — В этот раз не сомневайся, Валлей, — попросила Эннури, — а то в третий раз ещё сложнее будет платье подбирать. — Да ну тебя, — оборотилась к зеркалу принцесса и вытащила из причёски один завивающийся локон.***
Для больших празднеств в Мальдолле существовал не менее больше зал. Он был широким и вытянутым, в него влезло пять длинных столов, во главе которых стоял шестой точно такой же. Свет внутрь проливался изумительный, цветной, так как закатное небо играло багрянцем и пурпуром, а ажурные стёкла добавляли огненную желтизну. С этим залом смежался ещё один, поменьше. Там-то и стояла изящная арка. Там горели яркие огни и висели серебристые и золотые ленты. Там собирались мальдолльские эльфы и эльфы Лихолесья. Там лесной принц встал напротив отца и молчаливо опустил глаза. — У тебя станет два дома, — вдруг негромко и тоскливо произнёс Трандуил, скрещивая руки спереди. Он был облачён в серую, нежно искрящуюся длинную мантию, Леголас — во всё белое, с золотыми узорами на камзоле. — Но в первом всегда будешь ты, — с едва уловимой полуулыбкой ответил он, но по-особому чуткий отец уловил и успокоился. — И потому я буду возвращаться. Пальцы отца незаметно, но весьма ощутимо коснулись его спины — он будто подтолкнул, безмолвно посоветовал быть смелее, и принц шагнул под арку. Ему было странно испытывать знакомые ощущения дважды. И он правда верил Валлей больше, чем когда-либо. Верил, что она не сбежит. Не удержавшись, принц усмехнулся и с теплотой внутри заметил краем глаза, что отец потешился этим же. Между ними не было обид. Они разрешились во время лесной охоты, в которую Трандуил позвал его. И, даже не подняв тему о Валлей, король и принц всё расставили по местам. Потому когда открылась дверь, являя народам оцепеневшую принцессу, Леголас абсолютно успокоился. И чувствовал, что Валлей не боится тоже. Она проплыла к ним по длинному проходу, как снежный призрак. Лепестки рассыпанных цветов мягко трепетали от ветра её воздушного платья. Без малейшего колебания Валлей поднялась по ступеням к арке и, как полагалось, опустилась перед Трандуилом на колени. Она склонила голову и замерла так же, как замерли сотни сердце в этот момент. На правах короля Владыка Эрин-Гален мог короновать её. Трандуил обратился к Валлей на властном эльфийском. Он задавал ей важные вопросы, на которые Валлей отвечала. Её эльфийский лился неспешно, ровно и звонко. На мгновение изменилось направление ветра. Валлей заметила мелькнувшую перед носом мантию Трандуила — он вознёс над ней корону — а затем ощутила весомое украшение на своей голове. Власть — в своих руках. Ответственность — на своих плечах. Эльфы взорвались криками и рукоплесканиями. Подхваченная сильнейшей волной этого однотонного звука, Валлей опёрлась на подставленную ладонь Владыки и поднялась. Обернувшись к народу, едва сумела задышать — сердце заходилось в ритме. Но передых был невозможен. Валлей тут же развернулась к Леголасу, который шагнул к ней ближе. Его мерцающие глаза согрели, похвалили. Они взялись за руки, вновь внимая Владыке. Обменявшись клятвами на том же звонком эльфийском — ибо голоса Валлей и Леголаса совпали точь-в-точь — они подставили соединённые ладони под священный сосуд — узкую хрустальную вазу на волнообразной ножке. Три алмазных капли упали на их руки и засияли на коже, а затем губы слились в долгом поцелуе. Новый шум народов Валлей не слышала — её обезумевшее сердце всё равно грохотало сильнее. С церемониями было покончено. Поддерживаемая Леголасом, Валлей сошла из-под арки на чуть дрожащих ногах. Она готовилась ко всему целую неделю, а промелькнуло всё за считанные мгновения! Когда Владыка отвлёкся на эльфов-советников, что подошли к нему, Леголас сжал Валлей в объятиях. — Ты прекрасна, Валлей Мальдолльская. Мимо них проходили эльфы, поздравляли и прикладывали ладони к сердцам. Нарушил эту идиллию Нраймил, подлетевший и, не взирая на своей белый камзол, который сильно мялся, задушил в объятиях не только Валлей, но и Леголаса. — Я надеюсь, что будут дети. И поскорее. — Нраймил! — смутилась Валлей. — Что? Лавей вырос так внезапно, а я остро нуждаюсь в ком-то, о ком можно заботиться. Лавей, что всё слышал, взглянул с прищуром на Нраймила, но новобрачным отвесил низкий поклон. Эльф теперь облачался не в белое, а в тёмно-фиолетовое, почти в чёрное. Было непривычно видеть его таким, зато сам Лавей был довольнее некуда. — Королева! — весело протянул он и подмигнул: — Сегодня ночью когда на праздничной поляне появитесь — не пугайтесь. И Лавей, как делал это и в детстве, ловко скрылся в толпе раньше, чем у него успели что-либо спросить. — Валлей, стой-стой-стой, — схватил её за локоток Нраймил, из-за чего был вынужден остановиться и Леголас. — Ты помнишь о нашем разговоре про кое-кого? — Я нигде его не вижу, — Валлей помнила потому и огляделась озадаченно. Но в такой пёстрой палитре цветов трудно было отыскать одного экс-советника. Присутствовал ли он вообще, раз терпеть не может компании и не важно, обязательные они или же нет? Это Валлей не повременила выведать у Нраймила, но тот только головой мотнул. И исчез. — О ком он говорил? — склонился к Валлей Леголас, но его молодая жена ответить не успела. Их окликнул на сей раз Владыка. Он по-прежнему стоял в окружении полного состава мальдолльских советников. Валлей знала, о чём шёл их разговор, и мысленно поторапливала Нраймила. — Доверенные вашего отца уверенны, что на должность того, кто станет во главе них, вы должны выбрать того, кто с обязанностями справится, — повседневным нравоучительно-официальным тоном заговорил Трандуил, хотя лёд его глаз мерцал иначе, чем всегда. — Если ваше величество ещё не знает кандидата на эту роль, я с превеликим удовольствием предоставлю лицо со своей стороны. Тут позади шумящие эльфы чуть-чуть сдвинулись. Сквозь их небольшую прореху хитрый Нраймил приволок Гвальторе. Видно, силком, ибо экс-советник успел растрепаться и раскраснеться со злости. Не дав Владыке вставить едкое словцо, которое у него уже точно было (он этого рыжего эльфа помнил, и тот был у него не на самом лучшем счету), Валлей поспешно и вежливо произнесла: — Спасибо за предложение, но у меня есть кандидат на вышеупомянутую роль. И, даже обрадованная тем, что всё так получается, чуть розоватая Валлей развернулась к оторопевшему, сердитому экс-советнику. Осознал он происходящее пару мгновений спустя и хищником подобрался, вытянулся. Решил, что над ним насмехаются. Но очень серьёзно приблизилась к нему Валлей и не менее серьёзно, подавляя всякую улыбчивость, спросила: — Гвальторе, могу ли я надеяться, что ты окажешь мне такую честь? Что станешь служить мне не менее верно и славно, как служил моему отцу? Очень медленно, всё ещё не доверяя, Гвальторе проследил за знакомым свитком с красной ленточкой, который проделал путь из рук в руки от советников к Валлей. И, получив незаметный, но сильный тык в точку между лопатками от Нраймила, Гвальторе, наконец, заговорил: — Разумеется, ваше величество. Валлей азартно оглянулась на каменно-молчаливого Трандуила, а Гвальторе прошипел Нраймилу: — Зачем было так тащить меня?! Если бы ты сказал, в чём дело, я сам пришёл бы! — О, да, верю. Не пришёл, а прилетел бы. Ведь этот вопрос так касался тебя. Ну вот, — ухватив его за край багровой мантии, Нраймил потащил Гвальторе к выходу из зала, куда стремились все, — теперь снова вернёшься на свою должность и снова станешь всем вредить. Ты рад? — Не вредить, а служить, как полагается. Тебе есть, чему поучиться, Серогор, — может, где-то внутри Гвальторе уже со злостью распрощался, но ядовитость у него была врождённой. — Как решишь дать парочку уроков, так только кликни. Я всенепременно приду, — шаловливо стрельнул страж бровью. Уже в самых дверях они столкнулись с Лидом и Смолли, что все две церемонии находились в самом конце. Лид тотчас выхватил у Гвальторе свиток, распотрошил его и с интересом принялся вчитываться. — Да, домой ты теперь точно не вернёшься. — И снова лет двести? — вынырнула из-за Лида голова Ахила. — Или чуть больше? — следом — Эриха. И обе моськи тоскливые. — Помолчите, — прошипел Гвальторе, пытаясь свиток вернуть, но Лид не отдавал, потрясая им над головой. — Мы-то помолчим, — Ахил язык высунул. — Но кое-кто точно кое-что спросит. Гвальторе тотчас отвернулся от них — в темнеющем проёме дверей появлялись до боли знакомые силуэты. Последняя фигура поднялась по лестнице, и тогда рыжеволосое семейство оказалось вместе — Ценея держала в кульке Шиа, Зелли крутилась рядом с отцом. Лид всё-таки братцу свиток вернул, и Гвальторе, показавшийся слегка обречённым и снова сердитым, направился к родителям.***
На праздничную поляну эльфийские народы вышли уже глубокой ночью после большого пира, когда древесные фонарики напомнили звёзды и когда заиграла чарующая то быстрая, то медленная мелодия. Тогда Лавей исполнил задуманное, запустив в бархат неба яркие вспышки, цветные, как радуга, и ослепляющие. Они грохотали и грохотали, раскатами пролетая над великолепным дворцом, и сыпали искрами. На такое светопредставление приползла из Изумрудных садов, где ей очень понравилось, Цисси, и едва не распугала собравшихся. Однако тут сразу же властно прокричал её имя Гвальторе, и тогда покорная змея, уменьшаясь и мигая ласковыми глазами, устроилась у его ног. Посмеялся над этим Лид, улыбнулся даже Смолли, подёргали за хвост и щупальца змеюку близнецы. Пока в зачарованных и радостных глазах Валлей отражались сотни огней, Леголас поцеловал её. Владыка в стороне медленно поднёс к губам бокал, думая о Мрануре, с которым сейчас с удовольствием побеседовал бы. Впервые за долгие столетия Владыка столкнулся с этим желанием. — Хочешь быть телохранителем Гвальторе, Цисси? — вдруг сбоку около змеи уселся Нраймил, которому стало слишком весело после выпитого. А выпил он немало. — Телохранителем-с-с? Хочус-с-с, — змеюка на всё готова была соглашаться, особенно если дело касалось «мужа». — Увы, никак не возможно, — тут же вздохнул Нраймил, когда Гвальторе с убийственным видом обернулся на него, — потому что я его телохранитель. Я хочу такую должность. Мне скучно быть только стражем… Нраймил никак не ожидал, что змеюка ощетинится и оскалится. Клыки её сверкнули страшно. Слишком болтливый эльф, любящий могилу рыть, с земли подскочил. А королевский советник, за секунду замученный всеми и вся, покидал поляну. — Угомони свою женщину! — побежал Нраймил за ним, опасливо оглядываясь — маленькая Цисси ползла следом и глазами пожирала. Могла и пятки откусить. — Она не моя женщина! — Гвальторе ловко свернул за стол. — Нет, твоя! Единственная женщина, которая полюбила тебя, — это громадная жуткая змея! Ты только представь! Нраймил, сворачивая за этот же стол, успел схватить два бокала. Выпрыгнул перед Гвальторе и сунул один ему. Советник скривился, только унюхав вино. — Куда это ты побежал? Вечер только начинается. Гвальторе, — Нраймил впервые подхватил его под руку и повёл обратно, в жар и в пёстрые краски, кружащие в водовороте быстрой музыки. — Не станешь же ты киснуть в стенах дворца, пока все веселятся? — Я терпеть не могу праздники, — советник постарался выкрутиться из хватки. Свой бокал он тайком сунул обратно на тот же стол. — Придётся полюбить, — Нраймил очаровательно улыбнулся какой-то даме, — у тебя на это впереди целые столетия. Ты не любил их, потому что не с кем было тебе делить радость. А теперь есть. Гвальторе кисло ухмыльнулся и вскинул брови. Но страж рядом, казалось, совсем не шутит. Подняв бокал, Нраймил пристально взглянул на него — по его лицу пробегали праздничные огоньки — и отпил. — Я охотно продолжу враждовать с тобой, но только после праздника, завтрашним рассветом. Как тебе такое соглашение? Но сегодня — будем друзьями! — Завтра? — надменно уточнил королевский советник, когда ему сунули бокал повторно. — Завтра, — Нраймил чокнулся с ним и ухмыльнулся. Над поляной раскрылся красочный мигающий купол искр — Лавей колдовал в последний раз — и медленно, водопадом, побежал вниз. Эльфийки восхищённо ахали и хлопали, пока блестящие, как драгоценные камешки, искры таяли на траве под их ногами. И во время угасания этого купола к внимательно созерцающему ночной мир Владыке поднесли чёрную шкатулку. Эльфы открыли крышку, позволяя самоцветам пролить свой свет в темноту. Трандуил выпрямился. — Они всё это время были в Мальдолле, по чистой случайности, — медленно приближалась сбоку Валлей, придерживая платье. — И я рада, что они не оказались утерянными — такую красоту ещё нужно поискать. Я знаю, что наши эльфы пропадали в самых глубоких пещерах Дальньядло невероятно долгое время, чтобы вынести в свет нечто подобное. Но для меня честь отдать их вам, ибо вы помогли мне многим. Льдистые пронзающие глаза сместились на её лицо, обвели её фигуру, заключённую в это снежное, ослепительное платье. И негромко Владыка озвучил то, о чём подумал: — Сегодня они пошли бы вам в качестве украшения. Валлей улыбнулась и вдруг приложила ладонь к сердцу — на мгновение Владыка оказался удивлён — и склонила голову. Мальдолльская королева бесшумно удалялась обратно в сияющую ночь.