POV Аня Баринова
Однажды он спросил меня, зачем людям чувства, зачем мне чувства, если даже на ребенке, зачатом по ошибке в клубе не скажется, любили ли родители друг друга. Зачем люди сходятся, если для жизни им лишь нужно поддерживать себя в форме, вовремя принимая пищу и залезая в постель к противоположному полу. Он ждал от меня каких-то философских ответов, а я лишь посмеялась в ответ, сказав что-то типа «чтобы быть счастливыми». Оказалось, что это была какая-то особая проверка, которой он однажды подвергся. Это была глупая идея, какие-то рандомные фразы, сказанные бывшей в пьяном состоянии, но Воробьев тогда реально задумался. Как и я. Я переваривала эту информацию с того самого ночного разговора, и она так и не вылетела у меня из головы. Но в том, что чувства нужны людям, я знала точно, но не могла дать точного ответа, почему. И поняла это только когда услышала слова, те самые, которых нормальные девушки ждут годами. «Ты выйдешь за меня?» звучало, как оправдание, подтверждение того, что Леше действительно нужны те самые чувства, нужны, как и мне; как «я не могу без тебя жить». Несмотря на то, что у меня давно уже не было сомнений в том, кто стоял передо мной на одном колене и с кольцом, я только тогда поняла, что не хочу даже вспоминать ни единого плохого момента. — Да, — сипло, негромко, но уверенно ответила я. Смотрела Воробьеву прямо в глаза, чтобы не дать ему ни единого повода усомниться в обдуманности решения и моей искренности. На лице певца появилась легкая улыбка. — Да! — более твердо ответила я. Воробьев в одно мгновение подхватил меня на руки и закружил, смеясь вместе со мной под веселые крики всех посетителей ресторана. Я поглядывала на Воробьевых: Галя вместе с матерью промакивали атласными, цвета мяты салфетками слезящиеся глаза, папа одобрительно кивал. Казалось, что ничего не сможет испортить такой торжественный момент, но у меня снова закружилась голова, и я зажмурилась, чтобы отогнать это противное чувство. Леша моментально сообразил, что со мной что-то не так и усадил меня на стул. Мы обменялись счастливыми улыбками. — Я люблю тебя, — лишь движениями губ сказал Леша и одел мне кольцо на палец. Все было слишком прекрасно, даже лучше, чем я себе представляла. И я расплакалась. Вся эта забота, внимание, порой даже надоедливость, грубость Воробьева довели меня не до истерики, а до замужества. — Моя маленькая, — певец прижал меня к себе, и я уткнулась носом ему в грудь, испачкав тушью пахнущую моим любимым древесным парфюмом рубашку. Я чувствовала, как Леша улыбался, касаясь губами моего лба, и даже мысленно корила его за такое поведение. — Когда ты хочешь надеть белое платье? — Весной. В первый день весны, — не раздумывая, ответила я. Но тут же пожалела, ведь в голову начали лезть мысли, что певцу это может показаться оттягиванием даты. Но выражение лица Леши стало еще счастливее, он будто засветился, и я расслабилась. — Ты будешь самой красивой невестой, — прошептал он, слегка коснувшись губами моего уха. — А ты самым счастливым женихом, — так же тихо ответила я.***
Когда мы вернулись в Москву, я записалась на прием в одну из лучших клиник. Поход к врачу дался мне очень сложно, а поначалу я вообще не могла решиться даже зайти в кабинет. Но итог оставался все же один — беременна. Вопросов, что делать дальше, не возникало, ибо в моем возрасте делать глупости уже непростительно. Оставалась только одна задача — рассказать о моем положении Леше. У него было очень много работы, и я даже не застала его утром, а ехать на студию и такими новостями отвлекать от работы — значит, быть плохой невестой. А в то же время, если подумать, это ведь не обычная поломка чайника или закончившиеся продукты в холодильнике. Но и говорить это на глазах у всех… Мне определенно нужен был совет. Я не застала Кристину на студии, но девушка попросила подождать ее полчаса. — Хочешь, я составлю тебе компанию? — из неоткуда появился Крид. — Я думала пока сходить в аптеку, — улыбнувшись, ответила я. — Пошли вместе. Он открыл дверь одной рукой и выпустил меня вперед. Всю дорогу мы разговаривали, будто не виделись очень давно. Но даже когда он радостно обнял меня и сказал, что никогда не сомневался в Воробьеве, я заметила грустный блеск в его глазах. Что это могло значить? Но в это же время меня распирало от самой главной новости, который я планировала поделиться пока только с Кристиной. Ужасно хотелось поделиться, и я решила начать издалека. — Егор, вот скажи, как бы ты отреагировал, если бы твоя девушка сказала, что беременна? — на одном дыхании выпалила я и прикусила губу. Крид резко дал по тормозам, но моя привычка пристегиваться спасла меня от страстного поцелуя с бардачком. — Ты б-беременна? — тихо спросил он, повернувшись ко мне. — Я же просто… — начала я, но поняла, что мои отмазки уже не прокатят. Крид сел в пол-оборота и скрестил руки на груди. — И когда ты собираешься рассказать ему? — строго спросил он. — Надеюсь, что сегодня вечером, — выдохнула я. Крид поджал губы. Он припарковался на ближайшем удобном месте. — Постой, — перед тем, как открыть дверь, сказал он. Я удивленно подняла вверх брови. — Покажи, — он поднял вверх свою правую руку. Браслет. Он говорит про браслет. Я тоже подняла вверх правую руку и потрясла серебряным браслетом. Даже мысли не было снять его ни на секунду, поэтому сейчас, когда понадобился, он оказался со мной. Крид широко улыбнулся. — Моя девочка, — протянул он и крепко обнял меня. — У тебя все получится. Я тоже надеялась, что все получится, а Леша нормально отреагируют на мое заявление. С каждой минутой мне казалось, что беременность сильно меняет меня, особенно характер, поведение, предпочтения. Все, что мне ранее нравилось, начало вызывать отвращение, а некоторые люди стали ужасно бесить, даже если молчали. И Воробьев правильно заметил — у меня немного округлился живот. Но даже хорошему другу я пока не решалась сказать главного. А Егор всегда чувствовал мое настроение. — Эй, пока еще Баринова, — сказал он, — ты что-то еще хочешь рассказать? — я сделала вид, что не понимаю, о чем он, а саму трясло. — Я боюсь, что еще рано, — выдохнула я закрыла лицо руками. Пусть пока не знает. — Какая глупость, Анютка, тебе ведь не семнадцать, и, в конце концов, ты уже без пяти минут Воробьева. Неужели ты сомневаешься в своем женихе? — блэкстаровец хитро улыбнулся. — Ну, если что, я с радостью буду папкой. — Булаткин! — воскликнула я и ударила его по затылку. — Как тебе не стыдно? Мы одновременно рассмеялись. У меня завибрировал телефон. Я, достав, еще пару минут тупила, не соображая, что нужно сделать, но потом все-таки открыла Инстаграм и зашла в директ. То, что я там увидела, точнее, кого, я уже и позабыла, но узнала безошибочно. Та самая некогда организатор концерта моего будущего мужа, в компании с ним же, весело прогуливалась в парке. В руке у нее был большой букет роз. Я прикусила губу, чтобы не ругнуться, сжала руку в кулак и откинулась на спинку сидения. — Что произошло? — растерянно спросил Крид. Я показала ему фотографию. Певец моментально поменялся в лице, как тогда, когда узнал, что я съехала к Крис. Мне стало даже немного не по себе. — Знаешь, где это? — хрипло спросила я. Крид кивнул. В горле пересохло, сердце глухо билось в груди. Неужели опять? Я ведь думала, что вместе с концертом закончилась и история ее попыток завоевать моего жениха. Неужели я ошиблась? — Поехали, — выдохнула я и пристегнулась. — Поехали! Чем ближе мы становились к парку, тем больше я переживала. Мне начинало казаться, что это все мои беременные бредни, что гормональный фон настолько поехал, что вместе с ним поехала и я, и мой мозг перестал нормально функционировать. Но, когда я увидела все своими глазами, сомнения в моем состоянии улетучились. Я сжала руки в кулаки и злобно посмотрела в сторону безмятежно прогуливавшихся Леши и организаторши. — Нют, пожалуйста, — Егор взял меня за руку и развернул к себе. — Только без глупостей, — я закатила глаза и фыркнула. — Я уверен, что у Лехи есть хорошее объяснение этому всему, — певец сделал выражение лица мамочки. — А в твоем положении нервничать вообще противопоказано. — Надеюсь, она очень крепкая, — уверенно сказала я. Я пошла вперед, навстречу ничего не подозревающим моим будущим жертвам. Расстегнутая куртка колыхалась от ледяного ветра, а шарф, доблестно забытый в машине Егора, никак не мог защитить меня от простуды. — Аня, — окликнул меня Крид. — Постой! Я сделала вид, что ничего не услышала. Лишь когда расстояние между мной и этим двумя сократилось до пяти шагов, я резко остановилась и глубоко вздохнула. Воробьев смотрел на меня, а я на девушку. — Ты говорил, что больше никогда не увидишься с ней, — на удивление спокойно сказала я и поставила руки в боки. Голова закружилась от волнения, и я еле удержалась на ногах. Сердце бешено колотилось. — Малыш, послушай, ты все не так поняла, — тон Леши оказался тоже довольно спокойным, но я и в нем видела потенциального врага. — Катерина очень много для меня сделала. — Ах, Катерина, — закатила глаза я. — Как мило. Именно поэтому ты решил отблагодарить ее «дружеской» прогулкой по парку, где обычно гуляют либо влюбленные пары, либо семьи с детьми. А любительницы посветить сиськами перед занятыми мужчинами ни к той, ни к другой категории не относятся. Тут меня нагнал Егор, и я заметила, как напрягся Воробьев. Они оба не отрывали друг от друга взгляда, а Леша вообще был готов наброситься на некогда хорошего знакомого с кулаками. Дело принимало новый оборот. — Посмотрите-ка, — вдруг влезла организатор, и я с ужасом поняла, что ее противный голос готова была не слышать еще сто лет. — А вот и помощник нарисовался. Припоминается мне, что когда-то вы, Аня, ушли от Лешеньки к Криду. — Что-то мне подсказывает, что вам, Катерина, пора домой, — ответила я.— Слишком уж рано вы с Лешенькой перешли на «ты». — Это нам решать, — кинула она. Я фыркнула и глянула на Воробьева. Тот наблюдал за всем с потерянным выражением лица. Егор стоял рядом со мной, готовый в любой момент удержать меня от глупых поступков. В горлу поступала тошнота, голова трещала, очень сильно болел живот. Все намекало на то, что я сейчас не в том положении, чтобы устраивать скандалы. Но мне было всё равно, и один неловкий взгляд организаторши на моего жениха окончательно вывел меня из себя, и я дернулась в ее сторону, но вовремя была перехвачена Кридом. — Отпусти меня, — застонала я больше от нахлынувшей боли в животе, чем от желания сравнять обидчицу с землей. — Какая она у тебя бешеная, невоспитанная, — цокнула Катерина и одарила меня победным взглядом. — Заткнись, — кинула я и высвободилась из объятий друга. Я почувствовала новый наплыв сил и уже была готова исполнить все свои, касающиеся этой особы, желания, но наконец-то очнувшийся от переглядок с Кридом Леша прижал меня к себе и зарылся пальцами в мои волосы, прекрасно зная, что обычно меня это успокаивает. Но не в данный момент. Мне было абсолютно все равно, потому что ужасная организаторша должна была получить по заслугам. — Меня так бесит эта… Эта… — пыхтела я. — Успокойся, малыш, — на ушко сказал мне Леша. — Давай обсудим это дома, — я помогала головой в знак несогласия. — Войди в мое положение… Я ведь не интересуюсь, что ты делала с Кридом. Новая волна ярости, и Воробьев, отшатнувшись, коснулся ушибленной щеки. Я схватила Егора и потащила его к машине. Ничего не спрашивая, Егор, по моей просьбе, ехал в аэропорт. Одна фраза, даже не эта организаторша и ее встречи с Лешей, всего лишь одна фраза заставила меня усомниться в правильности всего. Я прекрасно знала, как Воробьев относится к Криду, особенно, с момента официального начала наших отношений, и это его, мягко говоря, недоверие было куда сильнее, чем раньше. Но напоминать об этом сейчас, в такой и без того напряженный момент — не лучшее решение. Подлетев к билетной кассе, я протянула паспорт и попросила билет в «эконом» до Пензы. Девушка начала что-то быстро печатать, но тут появился Егор и, отодвинув меня, подал ей и свой документ. — Два взрослых в «бизнес», пожалуйста, — вежливо попросил певец, по-голливудски улыбнувшись кассирше. Девушка кивнула, а Крид развернулся ко мне. По его взгляду я поняла, что не нужно задавать лишних вопросов, и он точно не поменяет своего решения. И легонько улыбнулась и положила голову ему на грудь, тяжело вздохнув. — Пятьдесят четыре тысячи пятьсот рублей, пожалуйста, — негромко сказала кассир и протянула нам наши документы и билеты. — Счастливого пути!