***
Резкий стук открывающейся двери и следующий за ним хлопок. Тело грузно рухнуло возле двери, и Тобэ немного шикнул, почувствовал боль в районе копчика. Что он только что сделал? Что за странное смятение, доселе не испытывавшееся им, овладело его разумом, вызвало столь неприятные воспоминания? Это же… Слабость… С давних времён ниндзя учили выдержке, потере всех чувств, освобождение от любых эмоций. Но эти эмоции оказались столь сильными. Они растеклись холодом по его нутру, и отступник сжался в маленький комочек, подтянув ноги и положив на них голову. Ему хотелось выплеснуть все эмоции, выдрать мёрзлый комок горечи и стать прежним. Обычным Тобэ, который ненавидел Гару, которому не было дело до других, особенно до Джинг. С каких пор он стал думать о ней как-то по-особенному? Он не знал. Сами его эмоции были чем-то обычным, правильным. Но он никогда прежде не обращался к ней, будто она особенная. Это была девушка, что влюблена в него уже очень давно, что однажды околдовала его, из-за чего их губы и слились в поцелуе… Он не помнил этого точно, но чувство мягкости, прикосновение чего-то сладкого, влажного — всё это незримой меткой отобразилось на сердце. Складывалось впечатление, что этого парень ждал всю свою жизнь. Её поцелуя. Теплоты от другого человека. Понимания и поддержки. Тобэ повернул голову в другую сторону, заставляя мысли пойти в другом направлении — в направлении его собственной цели. Как бы долго он не держал при себе людей, сколь много они ему не помогали, он так и не приблизился к уничтожению злейшего врага. А ведь Пукка нужна была только для этого! Только для осуществления цели, но заставила его вспомнить прежнюю боль. Он усмехнулся. Как иронично. Девушка, что должна была стать пешкой, стала королевой, сама того не подозревая. — Нет! — Тобэ резко поднялся, взгляд вновь уверенных глаз вперился в противоположную стену, на которой красовался портрет его врага. — Разве я могу по-другому… — он начал тихо. Напряжение не торопясь копилось в самом центре груди, побуждая его внутренне съёжиться. — Я всю жизнь готовился к нашей встрече… Всю жизнь меня учили, как побеждать таких, как ты. Уродливых, ужасных. Не знающих основы ниндзя, основы клана. — Он взялся за голову. — Тогда почему я всю жизнь проигрываю тебе, будто ты всегда боролся за правое дело?.. Он сам не заметил, как из устойчивой стойки стал переходить на медленный шаг, затем на быстрый — и вот уже третий круг описывал по маленькой комнате, вероятно, принадлежавшей одному из приспешников. Впервые он не заметил, что над кроватью последнего висел и его собственный портрет, но в рамочке. — Я долго и упорно тренируюсь каждый день. Мои локти привыкли быть отбитыми, а руки — порезанными из-за усталости после тренировок, когда я уже не могу контролировать себя и пропускаю пару ударов. — Он стиснул зубы. — Мои родители… они учили меня, как нужно себя вести с такими, как ты. Как и что нужно чувствовать, но никогда я не учился техникам ниндзя… Они всегда не получались. Копирование, исчезновение… а ведь ты этому обучился буквально за пару лет! Ощущение, будто я всегда был позади, пока ты набирал обороты. — Его челюсть сжалась, а на лбу выступила капля пота. Теперь его тело остановилось напротив двери, но глаза по-прежнему были опущены и полузакрыты. — Какого чёрта я делал всё время! — Тобэ выпрямился, но буквально через секунду в очередной раз его тело неестественно скривилось. Он натянул подобие ухмылки, однако было заметно, что следующую фразу он произносил с некоторой грустью: — Гару… я не могу по-другому… ведь в этом кроется моя суть. Всегда быть твоим соперником, всегда тебя побеждать… Пусть сейчас побеждаешь ты, но уверен, что даже так я имею все шансы тебя разбить. Вот увидишь. С Пуккой или без неё — ты ещё захлебнёшься в собственном отчаянии…***
Сколько себя помнил Дамплинг, дядюшка Пукки, не было случая, по которому он приходил в такое бездействие. Его единственное напоминание о прошлой жизни, когда в деревушке Суга более-менее дела только начали подниматься в гору в их с братьями бизнесе, сейчас попало в лапы подлого, но лишённого всякого успеха ниндзя. И что сейчас, собственно, он может сделать для возврата былого счастья? Кажется, будто только вчера его племяшка познакомилась с молодым Гару, который уже в юном возрасте отличался от сверстников. Его взгляд всегда был тяжёлым и серьёзным, а движения — точными и изящными. Возможно, по этой причине его и полюбила маленькая Пукка. Она не отличалась чем-то особенным в детстве, разве что длинными волосами и глазами-пуговками, которые ей достались от матери. Лишь возле Гару проявлялась истинная сила маленького цветка Суги — только когда она видела его страдания, её собственные неуверенность и стеснения отступали на второй план. Каждый раз она приближалась к его сердцу, сама того не замечая. А теперь… Дамплинг встрепенулся, почувствовав прикосновение к его руке. Похоже, он задремал посреди всего хаоса, что творился в доме. Он помнил, как вместе с Хо и Лингуини они стали разбирать бардак на кухне, чтобы к приходу Пукки всё вновь пришло в норму. Потому что они верили, что с её возвращения всё снова станет нормальным. Однако во время уборки они могли обмениваться только вздохами да мрачными взглядами. Коренастый мужчина вскочил от прикосновения нежданного гостя и посмотрел в его сторону. Перед ним предстало поникшее лицо Гару. Но помимо печали в его глазах уверенными нотками плясали огоньки надежды. Чувство безысходности отступило на второй план, и Дамплинг обратил внимание на маленькую коробочку в руках ниндзя. — Пахнет необычайно вкусно, — заявил он и выхватил небольшой предмет, захватывая воздух всем объёмом лёгких. Возможно, это покажется странным, но помимо пленительного аромата можно было уловить нечто горькое — буквально на секунду. Однако для шефа высшего класса этого было достаточно, чтобы проснуться окончательно. — Хо, Лингуини! — Его крик, казалось, был слышен не только на кухне, но и за пределами ресторана, однако это повлияло на его братьев должными образом. Они повскакивали с пола, почти соприкоснувшись лбами, и сонными глазами взглянули на мужчину. — Кажется, вы тоже должны на это взглянуть.