***
Конечно, он не ожидал подобного развития событий. Он думал, что она сейчас заплачет, кинется ему на шею и будет говорить, как она его любит, как тосковала по нему и тому подобную чушь. Вместо этого она падает в обморок! Женщины… До ужаса странные создания. Он подхватил ее на руки, ненавидя ее за то, что она такая слабая, такая жалкая. Такая беспомощная… «Бедная девочка. Сколько ей всего пришлось пережить из-за тебя… А ты этого даже не оценишь. Бессердечная тварь» «Только не начинай, пожалуйста, вот этих соплей! Меня и так бесит эта ситуация!» «Бесит? Если б бесила, ты б ее давно швырнул на пол. А ты стоишь, герой-любовник, держишь ее. Что, не успел налюбоваться за те недели, что ты ее приводил в себя?» Он мотнул головой. Он никак не мог определиться, что его раздражает в этот момент больше: его надоедливая совесть или эта девчонка, не способная держать свои эмоции при себе. Он чувствовал себя до ужаса нелепо, он не знал, что ему делать. Да, он признался себе в том, что сейчас он испытывает что-то наподобие растерянности. Ну, а как ему следует поступить в подобной ситуации?! Может, действительно швырнуть девушку на пол? А почему он тогда не сделал это раньше? А действительно… почему? Что мешает ему? Еще недавно он поступал с ней так, как ему заблагорассудится, абсолютно не задумываясь о том, что при этом она чувствует, а теперь что его останавливает? Он смотрел в это бледное лицо, и до него медленно доходило, что из-за него она пережила то, что и в кошмарном сне не приснится. Она сильнее него. Он бы не стал мириться с происходящим. Из них двоих она, кажется, куда храбрее, чем он. Может, он и умнее, и сражается лучше, но что-то в ней все же побеждало его многочисленные таланты. Ему до конца не была понятна причина всех ее поступков, но сейчас до него дошло, почему она потеряла сознание. Он же видел, что она совсем обессилела. А тут он является к ней как ни в чем не бывало и ждет, что она тотчас же помчится за ним. Впервые он признал правоту своей совести. План его был неидеален. А еще вдруг он заметил, что она легкая как пушинка. Он почти не чувствует ее веса. Однако он знает, что она способна сделать этими, казалось бы, хрупкими ручками и ножками. А в этой маленькой головке заключено больше мозгов, чем у всей его команды. Она всего-лишь один человек, но этот один человек превосходит тысячи подобных. Он невольно улыбнулся. По щеке Харли Квинн скатились две слезинки, и она открыла дрожащие глаза. Было видно, что она все еще не верит в происходящее. Он вдруг представил себе сломанную куклу, которую пытается починить, но у него никак это не выходит. Она медленно приподняла голову и посмотрела на него. Он едва сдержался, чтобы не отшвырнуть ее подальше и не ударить как следует, чтобы она пришла в себя. Ему надоел весь этот спектакль. Он за несколько недель вдоволь насмотрелся на ее слезы и истерики. Он устал! — Если ты не хочешь, чтобы нас обоих посадили в это очаровательное место, советую успокоиться, встать на ноги и следовать за мной! — прорычал он. Однако его злоба вызвала у девушки лишь улыбку. — Пудинг…ты пришел за мной, — с видом страдалицы прошептала она. — Ты вернулся, — по щекам опять потекли слезы. Джокер не сдержался и закатил глаза. — Давай без этих соплей! — рявкнул он. Харли Квинн неожиданно обхватила его за шею и поцеловала в губы. Он не ответил на ее поцелуй. Его это только больше начало раздражать. Он поставил ее на ноги и отряхнулся. — Я сказал, завязывай с этими соплями! Однако что-то ему подсказывало, что при других обстоятельствах он бы не особо сопротивлялся.***
Он совсем не изменился. Мой мистер Джей остался прежним. Такой же вечно сердитый и злой. Его раздражают все люди на свете, и особенно я. Я не могла не улыбнуться. Я скучала по его гневу и рычанию. Он старается не изменять своему образу жестокого и бессердечного злодея и убийцы. Это меня умиляло. Он не ответил на мой поцелуй, но я ничуть не обиделась за его холодность. Сейчас не самый подходящий момент. Я расхохоталась и летающей походкой покинула камеру. Джокер едва сдержался, чтобы не покрутить у виска со словами: «У нее совсем крыша поехала». Я была готова прыгать от радости до потолка. Мой пыл несколько охладили выстрелы со стороны солдат, но улыбку с моего лица они не стерли. Джокер недовольно схватил меня за шкирку и потащил в сторону. — Ты хочешь здесь остаться?! — шипел он мне на ухо. — И чтобы я сдох?! — Разумеется, нет! — воскликнула я, прекращая улыбаться. — Так чего ведешь себя, как маленькая?! Валим отсюда! Наши задержат этих идиотов. Мы со всех ног помчались по коридору, но у крайней камеры я резко затормозила. Не могу я так уйти. Не попрощавшись и не поблагодарив этого человека за всю ту заботу, которую он проявил по отношению ко мне, когда я так в ней нуждалась. Я не обращала никакого внимания на удивленные крики Джокера. На целых пять минут я забыла о нем. Конечно, в будущем я буду ненавидеть себя за это, но это будет в будущем. Охранников поблизости не было, в этом мне повезло. Я аккуратно заглянула в окошечко камеры. Да, Дэдшота сторожили не так рьяно, как меня. Его хотя б в клетку не посадили! Я ему несколько позавидовала. Он не заметил меня: он рассматривал рисунки своей дочери. Рисунки эти были очень милые, я заулыбалась, смотря на них. Услышав шум, Дэдшот поднял голову и, заметив меня, вскочил как ошпаренный. — Харли?! Ты что здесь делаешь?! — охрипшим голосом спросил он. — Сбегаю из тюрьмы, — хихикнула я. — Может, ты с нами? Чего тебе здесь сидеть? — А другим ты это предложила? — Ну… Я замялась. Я к другим даже не подходила. Я вообще не подумала о них. Для мира будет лучше, если Крок останется здесь. А больше тут никого нет… — Все ясно. Старину Крока ты кинула, а мне предлагаешь сбежать. Интересно, — Дэдшот подошел к окошку. — Дай угадаю, твоя любовь всей жизни пришел за тобой. — Откуда ты… — Да догадаться не трудно. Я сразу это понял. А еще я его узнал тут же, когда увидел. Странно, что никто не заметил подвоха в твоем психиатре. — Почему ты не рассказал им? — тихо спросила я, пораженная его осведомленностью. — Потому что ты будешь счастливее с ним, чем здесь. Хотя это трудно представить, — он хмыкнул. — Пойдем с нами. Пожалуйста, — вдруг выпалила я. — Тебе здесь не место. Тебе и твоим талантам. — Ага, а что я буду делать, коли соглашусь? Стану подчиненным твоего ненаглядного психа? Он же убьет меня, если хотя б подумает, что между нами что-то есть. А он так подумает. Он может сколько угодно строить из себя недотрогу, а ты ему не безразлична. Не желаю быть третьим лишним. — Дэдшот… — И ты забыла мой принцип? Я никому не подчиняюсь. А работать под началом Джокера значит нажить себе тысячи врагов. Нет уж, благодарю. Я обещал своей дочери беречь себя. — Ну, тогда мы просто освободим тебя! — к моему удивлению я сказала это со слезами. — Пока что мое место здесь, — он покачал головой. — Меня освободят, вот увидишь. Или Рик подсобит и найдет достойную работу. — Дэдшот… — Да сколько можно? Мое имя Флойд. Запомни, пожалуйста! Я не пойду с вами. Извини. Я не хочу быть третьим лишним. Ну, Харли, прекрати плакать, — он рукой коснулся моей щеки и вытер слезы. — Ты сваливаешь из этого дерьма за ручку с возлюбленным. Что может быть лучше? — А ты остаешься в этом дерьме. — Харли, перестань, мы же останемся друзьями, верно? — он хохотнул. — Я как-нибудь напишу тебе смс-ку. Или позвоню, если удастся. На крайняк напишу на электронную почту. Обещаю, что позову тебя в помощники на какое-нибудь свое дело. Все, теперь иди. Твой псих уже готов меня растерзать, я вижу нездоровый блеск в его глазах. А я хочу жить. — Дурак, — я рассмеялась. Но мой смех тотчас же прекратился. — Ты точно хочешь здесь остаться? — Точно. — Может, все же передумаешь? — Думаю, что нет. Все, Харли. Иди. Иди навстречу новой старой жизни. — Обещай, что выберешься отсюда! — неожиданно для самой себя прокричала я. — Да ты забудешь меня уже завтра, — хмыкнул Дэдшот. — Джокер вышибет из тебя все хорошее. — Не забуду, — я вдруг посерьезнела. — Ты же мой друг. — Береги себя, Харли Квинн. Такую безбашенную девчонку еще нужно поискать. Береги там себя. Постарайся не помереть. Я бы обнял тебя на прощание, да тут чертова дверь. Я улыбнулась. — А подойди ближе к окошку, — хитро произнесла я. Дэдшот, удивившись, выполнил мою просьбу. Я изловчилась и поцеловала его в щеку. Он смутился, но смог улыбнуться в ответ. — Иди уже отсюда, — притворно-ворчливо произнес он. Я расхохоталась и побежала к Джокеру. Но, увидев взгляд мистера Джея, затормозила. Он был очень зол.***
Он был изумлен ее поступком. Он почему-то сразу догадался, возле чьей камеры она затормозила. И это ему не понравилось. Очень не понравилось. Настолько, что у него возникло дикое желание вытащить того наглеца из его убежища и как-нибудь изощренно разделаться с ним. Он сжал руки в кулаки. Да как она смеет подходить к нему и разговаривать с ним? Он сделал пару шагов навстречу к ней. Он слышал их разговор. Слышал, как она просила этого мальчишку идти с ними. Ну уж нет. Пусть только попробует попросить вытащить его. Дэдшот, сиди в своей конуре и не высовывайся. Если хочешь жить. «Оо. Да ты ревнуешь, старина» «Нет» «Как нет-то? Ты хочешь его убить. Это нормально» «Я хочу его убить, потому что он меня бесит» «А почему он тебя бесит?» «Просто бесит» «В этом мире просто так ничего не бывает» «Хватит меня поучать!» Но Дэдшот его бесил все больше и больше. Он не мог объяснить самому себе, отчего, но у него возникло дикое, почти не контролируемое безумное желание разорвать наглеца на кусочки. Он ненавидел его. И ненавидел Харли Квинн. Почему она ему улыбается?! Почему смеется?! Почему просит его пойти с ними?! А если их что-то связывает? А что вообще может их связывать?! Да как она посмела?! Вначале он прикончит этого гада, а затем разберется с нахалкой. Он сделал два стремительных шага вперед, готовый вот-вот обнажить свой нож. «Стой. Ты же не собираешься убивать его?» «Нет…я собираюсь порвать его на куски!» «Погоди. Не делай этого» «Вот сейчас вообще не лезь! И почему это ты меня останавливаешь?!» «Потому что этим ты признаешь свое поражение» Джокер резко затормозил. «Не понял?» «Да…в вопросах чувств и эмоциях ты остаешься тупее Билла. Сам подумай. Если ты хоть что-то с ним сделаешь, она поймет, что тебе не все равно. Что ты…ревнуешь, ха-ха» «ПРЕКРАТИ!» «Вообще я серьезно. Если она поймет, что тебе не все равно, то можешь считать, что твоей репутации жестокого психопата конец. Психопаты не ревнуют» «Ты мне предлагаешь стоять и просто смотреть на все это?!» «Научись себя держать в руках, если не хочешь, чтобы всем стало известно о том, что эта девчонка значит для тебя чуть больше, чем игрушка» Он хотел было спорить со своей совестью и дальше, но он увидел то, от чего внутри него все похолодело. Харли Квинн поцеловала Дэдшота в щеку. Внутри Джокера проснулось чудовище, призывающее его растерзать наглеца в клочья, а после заняться девчонкой. «Предлагаешь мне стоять и терпеть все это?!» «Увы, впервые в жизни тебе придется бездействовать. Послушай, они видятся в последний раз. Ты знаешь, как она тебя сильно любит. Не нужен ей этот идиот. Она пойдет с тобой куда угодно. Оставь это дело. Ее ведь можно понять. Ты погиб (ну, предположим), она осталась одна. Она молодая, красивая, дерзкая. А тут Дэдшот под руку подвернулся. Хотя не думаю, что у них вообще что-то было. Она же больной становится, когда речь о тебе заходит. Включи мозг и прекрати беспокоиться понапрасну» Джокер обессиленно опустил руку и глубоко вздохнул. Больше всего на свете он сейчас ненавидел себя. За свою бесхребетность. За то, что он вынужден признать правоту своей совести. За то что он очень хотел бы наплевать на девчонку, но коли ему плевать на нее, то что он здесь делает? В сотый раз он спросил себя, зачем она ему, и в сотый раз он не смог ответить на этот вопрос. Как же это выводит из себя, уу! Харли Квинн, смеясь, подошла к нему. Она затормозила, увидев его лицо. Она все же боялась его гнева. А ему ух как хотелось ударить ее разочек, чтоб знала, как флиртовать с другими. — И что это было? — сухо спросил он. — Дэдшот…он мой друг! Не могла же я бросить друга, — пролепетала девушка, дрожа от страха. — Смотри, как бы твой друг не оказался мертвым другом, — прошипел Джокер. Он не мог сдержать себя в руках, как бы он не старался. И внезапная улыбка Харли Квинн ему совсем не понравилась…***
Мы летели на вертолете навстречу неведомой мне доселе свободе. Я была самым счастливым человеком на планете. От радости я громко визжала, и мне было плевать на то, что мистер Джей злится на меня за такое поведение. Его ревность меня прямо-таки растрогала. Ему все же было не все равно. Конечно, он этого никогда не признает, но главное было то, что это знаю я, а остальное совсем не важно. Впереди показались знакомые огни вечернего Готэма. Как же я скучала по этому городу. В нем я оставила самые счастливые воспоминания, и вот я вновь возвращаюсь туда. Я снова вернулась к жизни. И вновь мы станем Королем и Королевой Готэм-сити. Я с улыбкой посмотрела на Джокера. Он сидел ко мне спиной, будто бы полностью игнорируя мое существование. Он может сколько угодно демонстрировать свою холодность. То, что он спас меня, говорит о том, что я для него, возможно, чуть больше, чем игрушка. Однако я могу и ошибаться. Я часто витаю в облаках, отказываясь принимать действительность. В первую очередь я ему нужна в качестве машины для убийств. Затем для плотских утех. Более он меня никак не использует. Харли, вернись на землю. Он и любовь никогда не будут совместимы. Мы наконец-то вернулись в наш небоскреб. В нем я оставила столько ярких воспоминаний, что я с огромным удовольствием обежала бы все этажи, снова переживая произошедшее. Но ноги не держали меня. Сказались моя усталость и полное отсутствие сил. Я была опустошена физически и морально. Я не могла поверить в то, что после всех моих злоключений я оказалась дома. Тело мое все ныло, больше всего на свете я сейчас хотела одного: заснуть впервые за три месяца в удобной кровати с шелковистыми простынями. И сон мой сегодня будет долгим и спокойным. Как же я ждала этого момента! Джокер придерживал меня за талию, но мне было ясно, что он делает это лишь потому, что не хочет, чтобы кто-то из его команды прикасался ко мне. Он еще долго не забудет Дэдшота. Это мне льстило, я шла и улыбалась, как ребенок. А его это бесило. Я чувствовала, как он хочет врезать мне как следует. А не может. Это еще больше поднимало мне настроение. Чарли, Билла и Тома я нигде не увидела. Возможно, они заняты чем-то другим. Или Джокер специально отогнал их. В любом случае, я была слишком уставшей, чтобы искать их. Мы поднялись на самый верхний этаж, и вот я наконец поворачиваю ручку собственной спальни. Из нее открывался потрясающий вид на город. Несколько секунд я завороженно наблюдала за закатом. Затем, повернувшись, я увидела свою кровать и тотчас же запрыгнула на нее. Прямо в одежде. У меня не было сил раздеваться, идти в ванную или вообще что-либо делать. Я, едва не урча от удовольствия, разлеглась на подушках. Внезапно скрипнула дверь, и я поднялась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джокер покидает комнату. — Погоди! Ты уходишь?! — удивленно спросила я. — У меня нет времени нянчиться с тобой, я и так потратил на тебя несколько недель, — прорычал он, отворачиваясь от меня. Я бесшумно выскользнула из кровати и, подойдя к нему, обхватила его сзади. Он вздрогнул, повернулся, скинув с себя мои руки, и злобно посмотрел на меня. — Чего ты хочешь? — спросил он ледяным тоном. — Я, кажется, для тебя и так слишком много за сегодня сделал! — Останься хоть на пять минуточек. — Зачем? — фыркнул он. — Ты сейчас явно не в форме, чтобы отблагодарить меня как следует. Не вижу никакого смысла оставаться. — Неужели тебе от меня нужно только одно? — я улыбнулась. — Помимо убийств. — На большее ты не способна. Он снова развернулся, чтобы уйти, как я схватила его за руку. — Иначе я найду в себе силы, чтобы доставать тебя всю ночь, — прошипела я. — Тогда буду вынужден убить тебя. — Тогда зачем спас? Он прикусил губу, не зная, что ответить. Я довольно улыбнулась. В этом сражении победителем вышла я. Он обреченно вздохнул, как вздыхает любой узник, которого ведут на казнь. — Пять минут. Не больше! — рыкнул он. — Иначе встретишь утро лишь с половиной конечностей. Я поцеловала его в щеку и радостная побежала в сторону кровати. Джокер сердито сплюнул, вытер щеку и поплелся за мной, мечтая, чтобы эти пять минут прошли как можно быстрее. Я легла на постель, свернувшись в клубочек. Он занял другую сторону, смотря в потолок. Лицо его выражало смесь отвращения и ужаса. Я вдруг подползла к нему и положила ему голову на грудь. «Ты обалдела? — прошипел он. — А ну слезь! Я сказал, слезь!» Он даже попытался отпихнуть меня, но я мертвой хваткой зацепилась за него. Он опять обреченно вздохнул и оставил свои попытки. Теперь я слушала лишь его тяжелое дыхание да биение его сердца. Эта обстановка действовала на меня успокаивающе. На меня накатили волны сна, и я быстро закрыла глаза. Перед тем, как уснуть, я почувствовала, как чьи-то пальцы рассеянно перебирают волосы на моей голове.***
«Я смотрю, ты из тирана превратился в милого котенка» Он ходил по своей комнате туда-сюда, стараясь не слушать голос своей совести. У, как он сейчас ненавидел эту девчонку, как проклинал! Она заставила его, его, Короля преступного мира, лежать с ней и помогать ей засыпать! Позор, какой позор! Надо было оттолкнуть ее, ударить, захлопнуть дверь и уйти, а он повел себя так бесхребетно! Самое страшное заключалось в том, что он на секунду, на одну чертову секунду забыл, кто он есть, и начал гладить ее по голове, как поступают все глупцы со своими любимыми женушками! Стыд и позор! Он в ярости смахнул стакан с виски со своего стола, так и не допив. Хотя нет, это еще не самое страшное. Страшное было после. Он устало прислонился к стеклу. Почему-то его безумство и психопатия отошли на второй план за эти минуты, когда он был там. Внутри него бушевало какое-то странное чувство. Сердце бешено стучало, готовое выпрыгнуть из грудной клетки. Но это было вызвано не яростью. Когда он посмотрел на девчонку, мирно спящую на нем, он испытал странное и непонятное чувство удовлетворения. Он впервые увидел в ней не машину для убийств и даже не красивую женщину, с которой можно «развлечься». Он увидел в ней беззащитное существо, нуждающееся в поддержке. Он не испытывает жалость ни к кому, но, кажется, тогда, в ту самую минуту, он испытал это чувство. О, как он ненавидел Харли Квинн! «Да как она смеет?! — рычал он. — Что она себе позволяет?! Кто она такая?!» «Да уж. Твоя репутация подмочена. Это было очень мило с твоей стороны гладить ее по очаровательной головке» «ЗАТКНИСЬ!» «Что же на тебя нашло, мой хороший?» «Не знаю. Секундное помутнение рассудка!» «А в чем причина?» «Не знаю я! Она превращает меня в слабовольную тряпку! Ну уж нет, это ей так просто с рук не сойдет! Я не позволю собой командовать!» «Погоди, погоди. Никто тобой и не командовал. Ты же сам на это согласился. Мог ее послать куда подальше, ударить, уйти. А ты этого не сделал. Ты пошел за ней. Понурив голову, правда, но пошел. Ты строил из себя мученика, однако ты особых мучений и не испытывал» «Это почему это?! Мне было до тошноты противно!» «Разве? А мне кажется, ты просто стараешься убедить в этом самого себя. Ну, признайся уже наконец, что ты любишь ее. По-своему» «Ты…ты…да как ты смеешь?! Будь ты живым человеком, я бы тебя вот прямо здесь порезал на мелкие кусочки и скормил ей на завтрак!» «Я в твоей голове, очнись! Я твое чертово подсознание! Задумайся, почему я говорю тебе эти слова! МОЖЕТ, ПОТОМУ ЧТО ЭТО ПРАВДА?! Признайся себе уже наконец! Ты в ней нуждаешься! Тебе! Она! Не! Безразлична!» Джокер, тяжело дыша, отвернулся от окна, в ярости заламывая руки. Глаза его бешено оглядывали комнату, как-будто ища ответ на свой главный вопрос. Почему. Почему он это делает. Что заставило его рисковать своей жизнью, чтобы вытащить девчонку из того дерьма. Почему он не смог отказать ей. Почему он себя ведет не как опаснейший убийца, а как послушный щенок. По-че-му. И почему он вздрагивает каждый раз, когда она касается его, почему с трудом может побороть себя, когда она в наглую целует его. По-че-му. Он обхватил голову руками. Сердце по прежнему бешено стучало. Ответ был так близко, и в то же время далеко. Он знал его. Он уже давно догадывался. Но не хотел говорить себе этого. Не хотел признаваться в том, что и он способен на слабости. На одну свою слабость. Это признание для него хуже смертного приговора. Он поклялся себе в том, что никогда не испытает чего-то подобного. Он ведь даже не знает, что это такое. Это как неизлечимая болезнь, медленно пожирающая его изнутри. И чем дальше, тем хуже. И от этого нет лекарства. Нет спасения. Он был вынужден признать свое собственное поражение. Он в ярости отшвырнул от себя стул. Он действительно влюбился в Харли Квинн.