Дорога домой (в процессе редактирования)

Мне край это мил – Нет боли и слёз. Все чувства убил Волшебный мороз. Я Всадник из льда, Надо мной мерцает звезда, Но весной лёд тает всегда, Только я – никогда. (Эпидемия – Всадник из льда)

Васильев никак не мог понять, что случилось с его подругой. Обычно она по вечерам возвращалась весёлой и чуть ли не счастливой. Теперь же она злилась. Они с гондорцем поссорились? Но тогда Таня прибежала бы к Нику и уже давно бы громко и нецензурно возмущалась. Всю ночь он не мог заснуть, обдумывая все возможные варианты случившегося, но ни к каким результатам не пришёл. Таня точно ему ничего не расскажет: несмотря на крепкие дружеские отношения, некоторые вещи предпочитает оставлять в тайне. Ника это не устраивало, да и выбора не было. Оставалось только пытаться узнать хоть что-нибудь у Боромира, если настроение подруги не улучшится, и она сама не прибежит всё рассказывать. - О, проснулась, - поприветствовал Ник полупроснувшуюся Таню, которая направлялась к столу для завтрака. Она встала непривычно рано и выглядела невыспавшейся и ещё более злой. Девушка безнадёжно плюхнулась на стул и налила себе чая. - Всё бы отдала за капельку кофе, - проговорила она, пригубив бодрящий травяной напиток. - В Гондоре есть кофе, - негромко проговорил Боромир, вперив взгляд в девушку. - И откуда его завозят? – Таня не поднимала взгляд, изучая ложку, которой мешала мёд в каше. Тон её был весьма холоден. - Из Харада, - как ни в чём не бывало ответил гондорец. - Тогда едем в Харад, слышишь, Ник? - До Гондора ближе, - между этими двумя чувствовалось некое напряжение, но оба делали вид, что всё как обычно. Сказать, что все уже всё заметили, ничего не сказать. И чем же Боромир провинился? - В Хараде, я уверена, дешевле. - В Гондоре для вас бесплатно, - парировал мужчина. - Всё равно Харад, - фыркнула Таня и принялась за еду. Боромир просто встал и вышел из-за стола, не желая что-либо слушать. Девушка лишь хмыкнула. Этот замаскированный конфликт выглядел очень забавно. Также думал и Арагорн, прикрывший улыбку рукой. Таня непонимающе приподняла брови, перевела взгляд с Ника на Странника. Теперь уже засмеялся и сам Васильев. Девушка насупилась и отвернулась. Интересно, что же произошло, подумал Ник, бросив быстрый взгляд в сторону, куда ушёл гондорец. - Что там у вас случилось? – Васильев, приняв самое серьезное выражение лица, сел рядом с Боромиром на один из корней мэллорна. Тот даже не оторвал внимательного взгляда от кинжала, который тщательно полировал. - У кого? – гондорец попытался удивиться, но правдоподобно не вышло. Он посмотрел на матовое лезвие и стал полировать его ещё усерднее. - У вас с Таней, - спокойно ответил Ник. - Всё как обычно, - пожал плечами тот. - Я не отстану, - вздохнул Васильев. Боромир поднял голову, нахмурился и отложил оружие. - Просто… Иногда мне кажется, что женщин абсолютно невозможно понять, - проговорил сын наместника и почесал затылок. Ник удивлённо поднял брови. эти слова он ожидал услышать от кого угодно, но не от него. - Не могу не согласиться, - кивнул Васильев. - Так что случилось-то? - Я, - Боромир прокашлялся. – Поцеловал её. - Да ну? - изумился Ник. – И она позволила? - Позволила, - хмыкнул мужчина в ответ. - Если бы не позволила, то я бы даже не стал. Но она разозлилась. - Почему же? - Сказала, что боится разбить мне сердце, - пожал плечами гондорец. – Только не понимаю, с чего она это взяла. - Это отговорка. Она боится, что ты разобьешь ей сердце, - заметив непонимающий взгляд Боромира, он продолжил. – Мы вернёмся домой, и она будет страдать. Она знает это. Ну, или чувствует неосознанно. Поэтому оставил бы ты её в покое. - С чего это? Я не хочу, - возмутился гондорец. – Я попробую ещё раз. - Готов поспорить, что не получится, - тихо проговорил Ник, прекрасно понимая свою провокацию. - Если я выиграю, то ты не будешь нам мешать, - твердо сказал Боромир, не глядя на него. - А если я, то ты даже не думаешь… - Я понял, - мужчина взял оружие и ушёл, не желая продолжать разговор. Надеясь на то, что утро вечера мудренее, я абсолютно забыла про закон подлости. Наутро стало хуже. Я надеялась, что смогу абстрагироваться от этой ситуации, но нет. Когда я проснулась, то с явным раздражением заметила, что до сих пор помню вкус его губ. Я даже тихо зарычала в подушку от злости. А потом, за завтраком, ловила на себе недвусмысленные взгляды. Это сводило с ума в самом плохом смысле этого слова. Поэтому я заперлась в библиотеке над этой книжкой Васильева. Это меня успокоило. Я полностью сосредоточилась на словах и просидела так до заката. На проверку книга оказалась обычным дневником типа: "25 июля. Я уже второй день в Гондолине. Потрясающей красоты город..." и так далее и тому подобное. Ничего интересного. Абсолютно ничего. Но я хотя бы отвлеклась и теперь думала о том, что, наверное, придётся нам остаться в Средиземье. Чем мы тогда займемся? Где будем жить? Что делать? Наше образование не приспособлено для этого мира. Хотя Ник мог бы стать учёным. Ну, а мне придётся долго думать о деле всей жизни. Женщину-юриста никогда не начнут слушать в патриархальном мире, если за её спиной не будет влиятельного мужа. Все эти мысли вводили в отчаянье. Хотя я привыкла к этим местам. Тихо скрипнула дверь и прозвучали уверенные шаги. Я узнала Ника. - О чём думаешь? - О том, что эта книженция бесполезна, - я отбросила дневник на другой конец стола. – Там ничего. - Ты из-за этого весь день убиваешься? - Весь день? – я откинулась на спинку стула и устало вздохнула. – У меня всё в порядке. - Да ну? – Ник сел на стол и уставился на меня. – Я всё знаю. - Неужели абсолютно всё? Тогда назови мне общий срок предварительного расследования, - фыркнула я, прикрыв глаза. Спать хотелось неимоверно. - Три месяца? - Das ist falsch. Что ты вообще от меня хочешь, Васильев? - Хочу услышать твою версию того, что случилось у вас с Боромиром. - А, ты об этом, - протянула я. – Думаю, моя версия не особо отличается, за исключением того, что я считаю это наглой, мерзкой, дурацкой выходкой. Я злюсь. Пассивно злюсь, несмотря на то, что целуется он неплохо. - Даже так? – приподнял бровь Васильев. - Я всё равно злюсь. - И правильно, - Ник коснулся моей руки. – Никому из нас не нужно ничего подобного. Скоро мы вернёмся, и всё пойдет своим чередом. - Не вернемся, - категорично заявила я. Вырвала руку и встала. Постучала ногтями по столу. – Мы уже почти половину Средиземья прошли в поисках ответов, и никто, ничто не дает нам ответа. В Ривенделле ничего, в Лориене тоже. Даже Гэндальф ничего не смог нам сказать, а он по твоим словам существовал задолго до заселения этих земель. - Остался ещё Гондор. На юге может что-то быть. И на севере, в Ангмаре. - Сомневаюсь, - я поджала губы. Настроение уже давно испортилось от осознания, что я застряла здесь. - Даже если не вернёмся, мы хотя бы будем не одни. - Обещаешь? – тихим голосом проговорила я. Словно какое-то предчувствие намекало, что потом говорить будет поздно. - Клянусь, - Васильев тоже встал. Легонько сжал моё плечо и печально улыбнулся. – Главное, чтобы ты этого хотела. Он стоял так чуть меньше минуты, а затем ушёл. Что-то не так: то ли с ним, то ли со мной, а может, и с нами обоими. Я это отчётливо почувствовала. И мне стало страшно. Ночь я спала беспокойно. Смутные образы тревожили мой разум: я просыпалась и вновь проваливалась в сон. Мне снилось прикосновение сильных рук к талии, горячий шепот на ухо и легкое прикосновение губ. Затем всё менялось: я видела набережную, укрытую толстым льдом Волгу и засыпанные снегом деревья. Но меня словно там не было, и я не могла быть. Затем снова улыбающееся лицо Боромира и этот нежный, тёплый взгляд, от которого кто угодно растает. И вдруг Всевидящее Око, объятое пламенем. И жуткий голос: «Я вас найду». Я открыла глаза и вперилась взглядом в ствол дерева. Кошмара из памяти и след простыл. Осталось лишь быстрое биение сердца, тяжёлое дыхание и злость в качестве небольшого осадка. Наверное, я слишком много думаю, и из-за этого хаос в голове. Села и посмотрела на свои руки. Во тьме было очень сложно их рассмотреть. Я решила пройтись. Накинула поверх рубахи тёплый плащ и тихо, на носочках, чтобы не разбудить никого стуком каблуков сапог, проскользнула в сад. Было очень тихо, даже птицы не пели. Сквозь густые кроны деревьев еле пробивался тусклый свет луны, но темно не было. Ночь в Лориене была какая-то неестественная, относительно светлая. Всё видно. Словно белая ночь в Мурманске. Разве что без сказочного снежного пейзажа. Тропинка сворачивала то вправо, то влево и, наконец, вывела меня к небольшому фонтану. Тому самому фонтану. Я села на белоснежный мраморный бортик и погрузила руку в холодную воду, пытаясь успокоиться. Мысли роились в голове безумно быстро, и мне даже становилось не по себе. Навалилось такое огромное количество проблем, что хотелось заплакать. Наименьшей из них был, конечно же, гондорец. Но решить я её не могла. Честно сказать, я даже не могла на него взглянуть после того вечера по совершенно непонятным мне причинам. Зато хотя бы могла в этом признаться, и, прежде всего, самой себе. Да и мыслями я постоянно возвращалась к тому поцелую, продумывая, что бы я могла сделать, что бы могла изменить. Может, не надо было грубить ему и вести себя как «Снежная Королева»? Или, может, вообще не надо было позволять ему к себе приближаться? Пресечь всё заранее? Не подпустить? А смогла бы я? Сомневаюсь. Он хорош. И смотрит так соблазнительно, что хочется порой самой упасть в объятия. Кажется, это слова влюблённой женщины. Или запутавшейся женщины. Я прекрасно помню это ощущение, когда есть варианты, но ты не можешь понять, чего хочешь, и находишься в подвешенном состоянии, словно труп в петле. Покачиваешься такой вправо-влево, изредка задевая опрокинувшуюся подставку потемневшими от трупных пятен ногами. Мило, не правда ли? - Даже здесь, в Лориене, у тебя весьма мрачные мысли. Владычица Галадриэль без труда читала меня как открытую книгу. Я подскочила, когда услышала её меланхоличный голос, отдававшийся эхом в голове. - Боюсь, я ничего не могу с этим поделать, миледи. Эльфийка улыбнулась мягкой покровительственной улыбкой, а в ярких глазах сверкнули искорки веселья. Галадриэль возвышалась надо мной: прекрасная, величественная и одновременно простая босиком и в белоснежном платье. - Составишь мне компанию в прогулке по саду? Ночью здесь очень красиво. - Я заметила, - кивнула я. И пошла вместе с ней по дорожке, в последний раз глянув на фонтан, который оставлял за собой шлейф воспоминаний. Каблуки моих сапог тихо стучали по дорожке, эльфийка же словно плыла по воздуху, касаясь босыми ногами земли. Я боялась с ней заговорить, потому что не знала, что сказать. Почему я вообще должна что-либо с ней обсуждать, тем более, если она не спрашивает. Но Галадриэль словно и эту мысль без труда прочитала как написанный на бумаге текст. - Вы много времени проводите в библиотеке, - начала она. – Как успехи? - Никак, миледи, - вздохнула я и опустила глаза. – Такие как мы упоминаются, но ответа на наш вопрос нигде нет. Ник хочет ещё в Гондоре поискать. Я вдруг замолчала, поджав губы. Как мне казалось, звучали мои слова так, словно я жалуюсь. - А что ты думаешь? - Что это бессмысленно, - со всей честностью ответила я. – Мы можем потерять наши жизни в погоне за призрачной информацией. Я такого не хочу. - Ты стоишь перед выбором, не так ли? – Галадриэль спустилась по небольшой каменной лесенке и остановилась у чаши. Она взяла в тонкие белые пальцы серебряный кувшин и наполнила его из стоящего рядом фонтанчика. - Хотела бы ты посмотреть в зеркало? - Зачем? Что оно покажет? - усмехнулась я. - Моё отражение? - Нет, - улыбнулась эльфийка. Она слегка опустила руку, и из кувшина в чашу полилась вода. - Зеркало показывает многое. Прошлое, настоящее, будущее. - И оно поможет сделать выбор? - Возможно. - Сложно, - я закусила губу. Возможность заглянуть в будущее действовала как эффект подбрасывания монетки: пока она в воздухе, ты понимаешь, чего хочешь. Так и я поняла, что делать. - Я, пожалуй, откажусь. Прошло мне известно, настоящее тоже, а будущее мне знать не хочется. Так не интересно жить. - Думаю, ты свой выбор сделала, - кивнула Галадриэль с мягкой улыбкой. - Позволь дать лишь один совет: ещё никто не был счастлив в одиночестве. Я кивнула и отправилась обратно. Она была права, в одиночестве я не смогу выжить. А ещё я не смогу выжить будучи никем. Гондорец - мой выход. И нет, я не влюбилась. Конечно же, нет. Завтра, стоя перед ним, я буду спокойна, безэмоциональна и холодна. Я уверена. А сердце так сильно бьётся по каким-то другим причинам.