сорванные листовки

Запах утреннего просыпающегося леса всегда рождал в душе невольный трепет. Кенсу с детства чувствовал связь с каждой травинкой, с каждой птахой. Он знал: лес дышит, как большое доброе существо, приютившее их, таких нескладных и беззащитных. Подарившее каждому свое. — Никто не рождается просто так, мой мальчик, — говорила бабушка, поглаживая внука по волосам и выбирая из них маленькие травинки, что остались после веселых игр в лесу. Кенсу всегда с упоением слушал рассказы о существах, что слились воедино с человеком, и о тех, кто помогает им становиться сильнее. У них, веками связанных с землей волков, всегда рождались Проводники — люди, имеющие связь с самой Природой, способные сделать сильнее своего альфу. Кенсу с самого первого своего знакомства со стаей знал: он станет Проводником самого сильного альфы. Бабушка лишь улыбалась и делилась историями об их предках, никогда не рассказывая о своем волке. Его, старого вожака, не стало, когда Кенсу еще не родился. — А как я пойму, что нашел своего волка? Кенсу звучал наивно и смотрел любопытными распахнутыми глазами, не по годам сообразительными для мальчика пяти лет. Он не знал тогда, что ответить на этот вопрос никто не сможет, кроме него самого. Но бабушка лишь мягко улыбалась и повторяла: — Он поймет это гораздо раньше, Кенсу. Позже, когда силы начали проявляться, свое лето Кенсу начал все больше проводить со стаей, окончательно подружившись с тремя волчатами. Чондэ, Бэкхен и Сыльги всегда поддерживали друг друга, не забывая защищать и втягивать в озорные игры человека. Однажды их, тогда еще переживших лишь десятое лето, знатно оттаскали за уши за то, что они нарвались на медведя во время игр. Кенсу помнит, как Чондэ и Бэкхен смело отвлекли злое животное на себя, и им благополучно удалось удрать. Он уверен, что Чондэ станет сильным альфой, достойным лучшего Проводника, и жалеет о том, что Бэкхен родился бетой. Кенсу, как человек, еще не до конца понимал этой разницы в волчьем мире, но чувствовал, что Бэкхен был бы достоин. Каждый раз, возвращаясь осенью в большой пыльный город, он скучал: по своим друзьям и по щекочущему ощущению в груди, рождающемуся только во время общения с лесом. В свое шестнадцатое лето Кенсу окончательно понимает разницу между бетами и альфами в волчьем мире. Потому что Сыльги, представившаяся омегой, расцветает на глазах, и Кенсу чувствует, что так же беззаботно они никогда не смогут больше общаться. Потому что приходит время первой любви, Бэкхен улыбается слишком грустно, а Сыльги рдеет щеками каждый раз, когда видит альфу по имени Ким Чонин. Вся стая собирается только летом, но Кенсу не знает, почему не видел этого альфу раньше. Потому что темные, спокойные, как спящий ночной лес, глаза он бы запомнил. Чонин приезжает с двумя сестрами и родителями, и, судя по теплой встрече, все их знают. Кенсу любопытно, Бэкхен часто хмурится, а Чондэ много молчит, будто не решается что-то сказать. С тоской Кенсу понимает, что как раньше уже не будет никогда, потому что они становятся старше. Щекочущее чувство в груди постепенно заглушается, рождая что-то новое, с чем Кенсу еще не может разобраться. В восемнадцатое лето в воздухе летает горьковатый привкус страха перед будущим. Кенсу знает, куда будет поступать: он давно решил, что обязательно свяжет свою жизнь с медициной, потому что хочет помогать не только как Проводник. Многие молодые волки поступают в города, находящиеся слишком далеко от поселения, и находят там другие стаи. Лес в любой точке мира примет и даст силу. Не все Проводники находятся с самого детства. Сыльги стала еще прекрасней, Бэкхен с широкой улыбкой объявляет, что они с семьей улетают. Совсем, в другую страну, и не знают, когда смогут приехать снова. Кенсу не видит в его глазах ни капли былой грусти и понимает: первая любовь проходит, ведь жизнь не стоит на месте. Чондэ шутит как раньше, но Кенсу чувствует, что друг что-то утаивает. Он не заводит разговор — ждет, когда альфа сам решится. Вечером, когда вся стая собирается у костра, Кенсу становится тоскливо. Он смотрит на своих друзей, весело о чем-то переговаривающихся, тянет в улыбке губы, совершенно теряя нить разговора, и понимает, что это лето очень много изменит. Общаться всегда есть возможность, ведь технический прогресс не стоит на месте, и в городах давно есть Интернет, в отличие от поселений. Но он чувствует, что такие, какие они сейчас, — вот в этот самый момент — они уже не будут никогда. Он незаметно встает, отходя от костра, и садится у воды, вдыхая вечернюю свежесть. Чужое присутствие он замечает почти сразу. Чонин заметно возмужал за год. Кенсу помнит, что в прошлом году им даже удалось поговорить. Один раз, когда их небольшая компания любителей приключений снова бегала по лесу. Кенсу смотрит на альфу лишь мельком, вдруг понимая, почему когда-то Сыльги выбрала именно его. Он смущается собственных мыслей и отворачивается, когда натыкается на чужой взгляд. — Так значит, мед? Голос у Чонина приятный, не раздражающий слух в комфортной тишине. Кенсу кивает. — А ты уже решил? — звучит негромко, но Кенсу не боится остаться неуслышанным. Чонин пожимает плечами, всматриваясь в водную гладь. Кенсу задумчиво закусывает губу и почему-то добавляет: — Сыльги говорила, что останется в Сеуле. Чонин смотрит на него вопросительно, поблескивая темными глазами на свету, и будто ждет продолжения. Кенсу отводит взгляд, слыша негромкий смешок. Причины веселья он не понимает, а разговор не продолжается, потому что потерявшие его друзья зовут снова к костру. Уже покидая поселение и прощаясь с друзьями, Кенсу узнает, что Бэкхен нацелен стать едва ли не лучшим адвокатом, Чондэ нашел своего Проводника еще два года назад, а Сыльги остались воспоминания о первой безответной любви (Чонин ей мягко все объяснил еще в прошлом году). О его планах никто так и не успевает узнать. В груди болезненно тянет, когда их машина отъезжает от поселения. Возвращаясь почти перед поступлением, Кенсу не думал, что это так сильно повлияет на него. Тоска в груди с каждым днем все больше разрастается, будто побуждая сделать что-то. Родители не знают, что сказать и как помочь, а бабушки, которая всегда знала ответы на все вопросы, уже как несколько лет нет. В первый день в университете Кенсу чувствует странное томление, будто каждая клеточка тела находится в возбуждении от непонятного предвкушения. Кенсу не может усидеть на месте во время вступительной речи для первокурсников. И потом, в потоке студентов, он чувствует, что его тянет. К знакомому совсем, потому что именно так пахнет родным поселением. Именно так пахнет стаей и домом. А потом он видит знакомую фигуру и застывает, позволяя толпе почти вытолкнуть его из потока. Ким Чонин стоит в нескольких метрах от него, смотря прямо в глаза своими — темными, как самая беззвездная ночь. Они впервые общаются так много. Хотя Кенсу не назвал бы это так, потому что альфа больше молчит и мягко улыбается. Кенсу чувствует, что тоска в груди исчезает каждый раз, когда волк рядом. Он почти не задает вопросов, лишь один: «Почему?» Но в ответ получает лишь темный взгляд, который оставляет больше вопросов, чем ответов. Все становится на свои места в первое полнолуние. Кенсу чувствует беспокойство, крутясь в постели все это время. Яркая луна будто издевается, пробиваясь даже сквозь зашторенные окна. Кенсу странно. Он не понимает, почему, но не может найти себе места. Он невольно хватается за телефон, смотря на время и почти набирая знакомый номер. Внезапный вой неподалеку заставляет почти выронить телефон из рук. Сердце начинает стучать быстрее, и Кенсу срывается с места, выглядывая в открытое окно. Большой черный волк, стоящий прямо у их дома, заставляет сглотнуть. Кенсу выбегает из комнаты, закрывая родительскую дверь на ключ, убеждаясь, что они не успели проснуться. Он накидывает легкую куртку и прямо в пижаме и тапках выбегает из дома, боясь не успеть. Но волк стоит, принюхиваясь и скалясь в сторону дома, из которого раздался собачий лай. Кенсу подходит ближе, не чувствуя страха, хотя светящиеся красным в темноте глаза испугали бы кого угодно. Он неспешно подходит к волку, уверенно смотря прямо в глаза. Зверь дышит часто и скалится предупреждающе, когда Кенсу присаживает перед ним. Луна светит ярко, и животное почти сходит с ума, поблескивая шерстью на ее холодном свету. Первое обращение в незнакомом городе может обернуться трагично для молодого волка. Кенсу не уверен в том, что нужно делать. Он просто чувствует, что это поможет, протягивая руку ладонью вверх. — Чонин, — негромко зовет он, и волк дергает ушами, переводя взгляд с руки на лицо парня. — Все будет хорошо, Чонин. Я здесь, я с тобой. Он говорит мягко, подзывая волка к себе, и тот подходит ближе, осторожно переступая лапами. Темная морда с влажным носом утыкается в светлую ладонь, что начинает излучать мягкое успокаивающее свечение. Кенсу прикрывает на секунду глаза, понимая, что все беспокойство, что собралось внутри, исчезает, оставляя после себя такое родное тепло. Он обнимает животное за шею, чувствуя, как напряжение полностью пропадает из сильного тела. Уже позже, в комнате, когда Кенсу приносит две чашки с чаем, закутанный в одеяло Чонин впервые смотрит неуверенно. Кенсу не нужно объяснений, потому что теперь он действительно чувствует. И это открытие поселяет неловкость между ними. Чонин благодарно кивает в ответ на протянутую чашку, и Кенсу дает ему время. Он вспоминает слова бабушки и понимает, что был чертовски слеп. Потому что его волк уже давно почувствовал и принял своего Проводника, только вот оказался куда более благородным: оставил выбор. Кенсу становится немного обидно, потому что он мог никогда не узнать. Никогда, до момента, пока волк сам не придет к нему. Как сделал это сегодня. Кенсу подходит к кровати, встречаясь взглядом с чужими глазами, и несмело тянет руку, касаясь почти невесомо темной макушки. Чонин прикрывает на мгновение глаза, а потом перехватывает запястье, мягко утянув на себя. Кенсу позволяет себе оказаться на чужих коленях и обвить руками крепкую грудь. Чонин дышит тяжело, жадно втягивая запах своего Проводника, уткнувшись в мягкую шею. Теперь, когда выбранный природой якорь рядом, волку спокойнее. Он становится сильнее и увереннее, чувствуя, как власть над телом полностью отходит человеку. Кенсу прикрывает глаза и зарывается пальцами в темные пряди. Он понимает, что чувства, рожденные в груди, не походят на обычную связь Проводника с волком. Бабушка о таком не рассказывала, но Кенсу уверен: теперь, когда он нашел своего волка, все будет хорошо. И любое место, в котором рядом будет Чонин, он сможет назвать своим домом.