сорванные листовки

— Зачем нам все это, если показатели излучения не превысили норму? — Чанель недовольно застегивает защитный костюм, настраивая воздушный фильтр и делая несколько вдохов на пробу. Чонин, уже проверивший заряды в выданной пушке, безразлично пожимает плечами. Объяснений они не получили — только инструкции. Вероятность того, что в зачищенной до них Девятой Зоне возможен еще один выброс какой-нибудь дряни, сведена к пяти процентам. Если не ноль — натягивай костюм. Слишком маленькое количество откровенно паршивой информации о данном месте, не тянуло как-то до этого на приключения. Маскирующий купол, пробитый несколькими днями ранее, позволил развеяться защитным выхлопам, но не обезопасил место полностью. По крайней мере, так говорится в отчетах. Чонину слабо верится, что скрытая до этого Девятая Зона, могла концентрировать на своей территории что-то настолько опасное так долго. Да и было ли это вообще, учитывая, что в лабораториях работали обычные люди, если их можно так вообще назвать? В любом случае, приказы не обсуждаются. — «Кай, вы на месте?» — голос майора по внутренней связи отвлекает от мыслей. — Так точно, выдвигаемся к западному крылу. Уточнение указаний? — «Новые показания открыли помещения, которых не было до этого на карте. Там могут быть уцелевшие лабораторные помещения — проверьте еще раз. Только осторожно: возможно, осталось резервное питание, о котором мы не знаем. Это может заставить сработать охранную систему». — Вас поняли. Чонин сверяется с голограммой на переносчике в руках Чанеля и шагает вместе с ним в левый коридор уже полуразрушенной лаборатории. Датчики на мгновение мигают, когда они спускаются на этаж ниже. — Уловил? — негромко бросает Чонин другу, тот напряженно кивает. Кажется, они на правильном пути: где-то должен быть скрытый источник питания. Чонин прислушивается, стараясь сквозь отдающиеся эхом их собственные шаги услышать посторонние звуки. Коридоры когда-то светлых лабораторий после первой волны зачистки похожи на серые руины. Чонин мельком смотрит на распахнутые двери с безликими номерами и сильнее сжимает в руках пушку, стараясь не представлять, что творилось раньше за идеально белыми дверями. Они останавливаются в конце коридора, понимая, что оказались в тупике. Новые данные на голограмме показывают, что дальше должен быть переход. Бойцы внимательно осматриваются, не замечая ничего, что могло бы послужить входом. Следующие минуты внимательного осмотра результатов никаких не дают. — Скольких нашли во время первой зачистки? — вдруг спрашивает Чанель, заходя в последнюю дверь западного крыла. — Нашли? — Чонин хмыкает, оставаясь в дверном проеме и не спеша следовать за напарником. — Это была зачистка — считали тела по итогу, сам понимаешь. А отчеты ты смотрел вместе со мной. Чанель поджимает губы и разглядывает почти нетронутый рабочий стол, где когда-то, возможно, сидел один их тех, кто присвоил себе полномочия бога. Кто позволил себе решать, кому жить и кем именно быть. Чонин чувствует, как тяжелеют плечи и растет желание убраться отсюда подальше. Внезапно слышится высокий предупреждающий сигнал и скрип, заставляющий навести пушку в сторону звука. Чанель, застывший у письменного стола, смотрит, как нехотя открывается ход, до этого никак не отличающийся от стены. — Что ты сделал? — бросает Чонин, держа на мушке темную арку прохода и осторожно подходя ближе. — Там под столом кнопка, — Чанель издает нервный смешок, держа на всякий случай оружие наготове. И ситуация действительно кажется забавной, потому что от возможного открытия или скорой смерти их все это время отделяла лишь какая-то кнопка под столом. Даже без шифра. Видимо, прежний хозяин кабинета был уверен, что никто и никогда сюда не попадет. Они включают тепловизоры и встроенное в шлемах защитных костюмов освещение, спускаясь по ступеням. Чонин со стыдом отмечает, что не хочет, чтобы они кого-то нашли. Или что-то. Он пока не уверен, с чем именно им придется столкнуться — в отчетах ни слова о сути экспериментов Девятой Зоны. Ступени, ведущие вниз, кончаются, и с первым их шагом на следующий уровень, внезапно поочередно включаются яркие лампы, с легкими хлопками освещая длинный коридор. Множество капсул, расположенных по обеим сторонам прохода, заставляет сглотнуть. Чонин видит, что освещены из них не все: некоторые горят красным, имея над собой потухший экран с данными жизнеобеспечения. Желание убраться отсюда подальше разгорается с новой силой. Чонин осторожно подходит к ближайшей капсуле и только теперь понимает, что она пуста. Не горит красным, а мигает. Будто находится в режиме сна… Громкий звук удара заставляет мгновенно обернуться и навести пушку на появившегося откуда-то мальчишку. Чанель, отброшенный каким-то образом в сторону, болезненно стонет, но довольно быстро приводит себя в порядок. — Не позволю больше! — внезапно кричит мальчишка, и Чонин чувствует, как что-то поднимает его над полом, заставляя удивленно глотать воздух. Он видит, как Чанель наводит пушку на напавшего, но с силой качает отрицательно головой. — Ты с ума сошел? — кричит Пак. Незнакомец обращает внимание на метнувшегося к нему бойца и отвлекается от Чонина, который падает обратно на пол и тут же перекатывается, делая подсечку мальчишке и обездвиживая его. Тот кричит и вырывается, но Чанель поспевает вовремя, вкалывая успокоительное. Незнакомец затихает, и Чонину только сейчас удается его рассмотреть. Несмотря на слишком болезненный вид и худощавое телосложение, черты лица говорят о том, что с «мальчишкой» для себя Чонин поторопился: парень явно старше двадцати. Бледная кожа и впалые щеки еще больше выделяют большие глаза и полные губы, так и оставшиеся поджатыми. Чонин отодвигает длинную челку с левой стороны лица и невольно касается какого-то устройства, вживленного прямо с правой выбритой стороны. На бледной тонкой шее плотно сидит ошейник с зеленым индикатором. Ладони невольно сжимаются в кулаки. — Чонин, тут... — Чанель замолкает на полуслове. Чонину не нужно поворачиваться, чтобы понять, что находится во всех этих капсулах. Он удобнее перехватывает парня и поднимается вместе с ним на ноги. — Что будем делать? — Доложим командованию, — сухо бросает Чонин. А потом натыкается на растерянный взгляд друга и добавляет, стараясь держаться почти безразлично, чтобы не волновать: — Нам нужно подкрепление и транспорт. Мы всех не увезем: у нас только небольшой беспилотник. Ты и без меня это знаешь. Чанель знает, но принять до конца не может: у него дома брат, который мог вот так же когда-то здесь лежать. Чонин, невольно крепче прижавший к себе находящегося без сознания парня, прекрасно его понимает. Не этого они ждали, когда получали задание. Да и командование надеялось найти отчеты об экспериментах, а не их... результаты. — Двоих мы точно сможем унести. Мы не можем быть уверены, что они не проснутся раньше и не будут так же напуганы. Напарник какое-то время вглядывается в показатели датчиков жизнеобеспечения ближайшей капсулы и подходит к сенсору управления. Чонин видит, как друг медлит перед тем, как прикоснуться к сенсору. — Что там? Код? Чанель качает головой и быстро набирает что-то. Капсула с легким пшиком открывается, позволяя рассмотреть такого же тощего парнишку, что прижимает к себе сам Чонин. Внезапно свет становится красным во всем помещении, и бойцы морщатся от громкого сигнала предупреждающей сирены. «Досрочная активация объекта. Самоуничтожение запущено. Взрыв через три минуты». — Что ты ввел? — громко спрашивает Чонин друга, быстро отключающего парнишку от датчиков и вытаскивающего его из капсулы. — Сегодняшнюю дату, — резко отвечает Чанель, перехватывая удобнее незнакомца. И повторяет, всматриваясь нервно в длинный коридор: — Нужно было просто ввести дату. — Убираемся отсюда, — бросает Чонин, быстро поднимаясь по лестнице. Он тормозит уже наверху, видя замешкавшегося на половине пути друга. — Чанель! — А что делать с остальными? Генератор ведь должен быть где-то здесь, если его не нашли... «Досрочная активация объекта...» — Чанель, — уже кричит Чонин, напряженно всматриваясь в лицо друга. — Спасать тогда, когда уверен в удачном исходе. Мы ничего не можем сделать. Внезапно распустившийся в груди страх заставляет сильнее прижать к себе хрупкое тело, всматриваясь в упрямые черты напарника. Он понимает, что больше не готов так глупо терять. Поэтому делает глубокий вдох и почти сквозь зубы бросает: — Это приказ, сержант. «...Взрыв через две минуты». Чанель бросает последний взгляд на капсулы и поднимается стремительно вверх, заставляя Чонина выдохнуть. Они успевают добежать до беспилотника до начала взрыва, почти запрыгивая внутрь. Чонин нажимает на кнопку активации обратного маршрута и не справляется с тряской от ударной волны, падая прямо на пол очистительной камеры, успевая защитить от падения парня, все еще находящегося без сознания у него на руках. Он кладет его на пол и стягивает защитный шлем, делая глубокий вдох. Чанель, сидящий напротив, устало вытягивает ноги и задумчиво смотрит на ошейник своей ноши. Индикатор сменился на красный. Чонин внимательно наблюдает сквозь большое стекло, как принесенный им парнишка боязливо отодвигается от врача, взявшего очередной анализ. Ошейник, который тот не позволил снять, все еще горит красным, будто заблокировав то, что несет в себе хрупкое тело. За все время после пробуждения ничего пока не произошло. Парень не произнес ни слова, сначала агрессивно сопротивляясь любым прикосновениям. Теперь, после очередной дозы успокоительного, он может только вяло сопротивляться, когда игла входит в кожу. Чонин не знает, почему все это время продолжает наблюдать, жадно всматриваясь в чужие ожившие черты. Ответов они никаких толком не получили — им просто не могли их дать. То, что повторная вылазка закончится нахождением не просто образцов, а целых двух объектов для исследования, не ожидал никто. Но все определенно были этому рады, и то, с каким энтузиазмом спасенных парней поместили в исследовательский блок, почти окончательно убивает солдата внутри Чонина. — Что сказал майор? Чанель встает возле него, складывая руки на груди и смотря на парня, поджавшего ноги под себя и почти забившегося в угол кровати. — Что нас ждут новые звания, — хмыкает Чонин, — если все пройдет хорошо. Что подразумевается под последним, Чонин так и не успел спросить. Потому что получил незапланированный отдых на неделю вместе с напарником сразу после написания отчета. Чанель выдыхает сквозь зубы, но ничего не отвечает, позволяя воцариться тишине на какое-то время. — Парни сказали, что удалось установить личности. Эти твари воровали людей практически с улицы. Чонин только сейчас замечает, что все это время друг держал в руках личные дела. Он берет протянутую папку и бросает взгляд на парня за стеклом, сглатывая. Чанель дает ему время, прежде чем продолжить. — Та дрянь, что им вживили, напрямую связана с мозгом. Им стерли память полностью: чтобы получить чистый файл... — Прошло семь лет, — негромко отвечает Чонин. — Я даже не узнал, понимаешь? Он горько усмехается и устало трет лицо, понимая, что за один день произошло больше, чем он может вынести. Чанель поддерживающе мнет его плечо и забирает документы, откладывая их в сторону. — Я тоже хорош: мог застрелить ведь. Когда увидел, что он тебя... Вообще ни о чем не думал в тот момент. Медики забирают анализы и оставляют парня, наконец, в покое. Чонин невольно подается вперед, а потом вопросительно смотрит на друга. Тот еще раз сжимает его плечо и кивает: «Иди». Чонин стремительно заходит в палату, лишь краем уха слыша, как Чанель преграждает путь возмущенным медикам. Закрывшаяся дверь заставляет парня на кровати встрепенуться, внимательно рассматривая своего посетителя. Чонин неспешно подходит ближе, чувствуя, как в горле встает комок. Он бросает взгляд на нетронутые тарелки с едой и будто цепляется за спасительную тему для разговора. — Невкусно? Парень смотрит на него какое-то время, а потом качает головой. Чонин смелее подходит ближе, отмечая, что его не боятся — только смотрят настороженно. — Как тебя зовут? — Чонин даже не надеется на ответ, но желание услышать чужой голос практически душит. — У нас нет имен, — хрипло и почти безжизненно через какое-то время отвечают ему. Чонин мнет пальцы рук, не давая себе их сжать в кулаки — боится спугнуть. — Так не должно быть, у всех людей должны быть имена, — Чонин заглядывает в большие темные глаза, отмечая, как они опасно сужаются на мгновение. Полные губы образуют кривую, насквозь пропитанную отвращением. — И у нас? А мы — люди? — Да, — уверенно отвечает Чонин, ловя на себе удивленный взгляд. — Вы тоже люди. — Тогда у меня должно быть имя? — Мы можем его придумать, — Чонин пытается растянуть губы в ободряющей улыбке, но лицо будто перестало слушаться. Парень смотрит на него с меньшей настороженностью. — Какое бы мне подошло имя? Чонин сглатывает и совсем хрипло выдыхает: — Кенсу, — жадно всматривается в чужие черты, пытается найти хоть каплю узнавания. — Тебе бы очень подошло имя Кенсу. Парень беззвучно шевелит губами, повторяя по слогам. А потом несмело улыбается: — Красивое имя. Чонина хватает лишь на согласный кивок. Потому что красивое. Не только имя красивое. Несмотря на болезненную худобу и дрянь, вживленную под кожу. Где-то там, под всей этой почти не живой оболочкой, все еще есть До Кенсу. Тот самый человек, которого Чонин отчаялся искать.