Танец на стеклах.

Pov Антон. Я вернулся домой только поздней ночью, хотя нет, наверное даже ранним утром. Я открыл дверь квартиры, собираясь быстро проскользнуть в комнату, но мои планы нарушил свет из кухни. За маленьким столом сидел мой отец, крутя в пальцах ручку кружки с остывшим кофе. — Привет, — я тихо прошел в кухню, отчего он легко вздрогнул. — Ты почему не дома? — И где ты был? О-о, что-то мне не по себе. Сейчас должен начаться серьезный разговор, а я сейчас больше всего хочу спа-ать. — Работал, — вяло отвечаю я. — Работал…ты это называешь работой? У меня внутри что-то оборвалось. В его руках был лист бумаги с рекламой моего выступления. Откуда он его взял? — Я нашел это в нашем районе. Эти плакаты на каждом столбе и рекламном щите. Не хочешь объяснить? — Ну, а что тут объяснять? Я выступаю, получаю за это деньги, а мои зрители меня любят. Меня все вполне устраивает. В его глазах давно знакомое выражение. Разочарование вперемешку с осуждением. Ха! Меня это уже давно не берет. — Как же низко ты скатился… — тяжело вздыхает. — Пап, не начинай. Я слышал это тысячу раз и не собираюсь выслушивать снова. И вообще, мне завтра в школу. — Ты ходишь в школу? — Да, представь себе. А потом я собираюсь поступить в достойный университет и жить нормальной жизнью, — я развел руками, мол, чего еще надо для счастья? А правда, чего? — Знаешь, я пришел, чтобы…чтобы попросить прощения. Ты не так меня понял в прошлый раз. Я прошу тебя вернуться. — С какой это радости? Я не собираюсь. Мне вполне хорошо здесь. Я обвел взглядом маленькую обшарпанную кухню, глянул в сторону узкого коридора. Да, это не тот трехэтажный особняк за городом, в котором я вырос, но почему-то в этой квартире я чувствовал, что я дома. Да, я живу отдельно уже полгода, с тех пор, как мне стукнуло восемнадцать. И этого дня рождения я ждал, как не ждал еще ничего. Наконец-то можно было уехать, что я собственно и сделал. — Послушай, Антон, я говорил с твоим врачом. О нет, только не это. — Он сказал, что если тебе сделать одну операцию, а потом пройти курс реабилитации, то ты еще сможешь… — Нет! Не хочу ничего об этом слышать. Знаешь, почему? Потому что меня достало вечное хождение по врачам. Я не хочу ложиться на операционный стол даже с минимальным риском. Потом мне придется год реабилитироваться, а потом еще несколько лет приходить в норму для занятий. Мне придется начинать все с нуля и расставаться с моей жизнью. Я повторю еще раз. Нет. Мне не хватало воздуха. Я был зол, очень зол, хоть я и научился прятать эмоции, сейчас моя маска готовилась дать трещину. — Я же для тебя стараюсь! Ты угробил свое будущее, а теперь еще и от помощи отказываешься. Думаешь я не вижу, как ты калечишь себя на этой своей работе, не вижу, как ты устаешь и страдаешь? — Устаю — да, калечу — возможно, но я не страдаю. Я страдал по пять часов каждый день на тренировках, потому что тебе вдруг захотелось выточить из меня спортсмена. У меня не было ни желания, ни таланта, но нет, ты продолжал толкать речи о престиже и известности. Ты хоть раз спросил, чего хочу я? — Не было таланта? А к этому, — он потряс передо мной этим злополучным листком.— к этому у тебя есть талант? Да этот разврат — позор для всей семьи и для тебя в первую очередь. — Для семьи? Семьи? Какой?! Для меня и тебя? Я доволен, слышишь? До-во-лен. Если тебе так стыдно за своего сына-идиота, отрицай, что мы родственники, нам обоим будет легче. Вот теперь я точно готов был биться головой о стену, или бить головой о стену его. — Уходи. Нельзя допустить, чтобы это вылилось во что-то более серьезное. — Что ты сказал? А что ты хотел? Это моя квартира и я вправе тебя выгнать. — Уходи. И оставь ключ, больше не хочу встречать незваных гостей посреди ночи. Он, опешив, смотрел на меня, будто перед ним стоял вовсе не я, а кто-то совершенно чужой. Я ожидал всплеск неконтролируемого гнева, но он лишь молча встал из-за стола и вышел из кухни, а позже я услышал, как за ним захлопнулась входная дверь. Судя по звону в прихожей, он все же оставил ключи. Я рухнул на кухонный диванчик и тихо застонал. Заставить меня так долго стоять, ну что за беспредел? Нога жутко ноет, жалуясь на отсутствие состояния покоя. — Ну-ну, хватит уже. У нас еще дорога до комнаты, — невнятно пробормотал я, пытаясь подняться. И это мне удалось сделать довольно быстро. Душ будет утром, а сейчас я просто хочу спать. Как только моя голова коснулась подушки, мое сознание отключилось, и я, несмотря на не отступающую боль в ноге, очень быстро уснул. Утро встретило меня болью во всем теле, солнцем, слепящим глаза и осознанием того, что я безнадежно проспал. Вылетел из дома я через десять минут после пробуждения. Успел только зайти в душ, выйти оттуда, почистить зубы и поменять повязки на руках. Я завтракал прямо по пути в школу, яблоком, кое-как умудряясь вести мотоцикл. Кажется сегодня среда. И кажется сегодня первым уроком история. Кабинет я нашел довольно быстро. Учительница оказалась понимающей и выговор не сделала. Я открыл учебник и погрузился в чтение, то и дело ловя на себе взгляды моих новых одноклассников, а в особенности этого чудного брюнета. Почему чудного? Да просто так. Ну скажите мне, кто закалывает челку в школу? Еще бы обруч нацепил. Нет, конечно если ты девушка, то это еще можно понять, но когда ты парень… Ха, а может он из заднеприводных? Тогда я все понимаю. Улыбается. Нет, не как обычно, его глаза смеются, в них блестят искорки чего-то непонятного. На секунду поднимаю глаза от книги и встречаюсь с холодным взглядом темных глаз. По спине пробегает стая мурашек. Спешу отвести взгляд, снова переключаясь на учебник истории. На его парту прилетает записка от девушки с четвертой парты, не помню, как ее зовут. Он, кажется, закатывает глаза и пишет что-то в ответ. От того, что написано в следующем сообщении он начинает смешно кашлять. Дьявол, как же это мило выглядит. Кхе, да, о чем это я? Ах, точно, история. Конечно я понимаю, что можно прочитать все, что нужно дома, но с моим распорядком и расписанием у меня остается мало времени на уроки. В напряженной работе проходят еще четыре урока, а потом я узнаю, что сегодня еще и физ-ра. Я с утра даже не зная об этом, прихватил с собой форму. Ну, на всякий случай. В раздевалке было тесно, из-за ее размера и количества людей, поэтому я подождал, пока все выйдут в зал и стал переодеваться сам. Джинсы сменились шортами, а кеды кроссовками. Майку я положил рядом с собой на скамейку и принялся завязывать шнурки. И угадайте, кто в этот самый момент вышел из туалета? Правильно, это длинноволосое чудо, собравшее свои патлы в хвостик. Сейчас умру от смеха, пусть и смеюсь только в душе. Как мне сказал мой новый друг по имени Андрей, этого милаху зовут Макс. Фамилии я не запомнил. Этот Андрей клялся, что парень он хороший, хоть иногда может взбесить и ненормально любопытный, из тех, кто любит знать абсолютно все про своих знакомых и друзей. С ним нужно быть осторожным, а-то еще узнает, что не следует и растреплет всей школе. Знаю я таких. Он получит титул супер крутого информатора, а его жертве, то есть мне, придется снова менять школу. Не хочу чтобы на меня показывали пальцем. Опять. — Ты как после вчерашнего? — и почему мне просто не промолчать? — Ты о чем? — Ну, Андрей сказал, что вы пить ходили, вот я и… — Я в порядке, все нормально. Поторопись, скоро урок начнется. Конечно Андрей сказал, что они ходили пить именно в «Перекресток», что заставляло меня немного нервничать. Да и этот Макс смотрит на меня так, будто пытается сожрать. Теперь я понял, что за огоньки светились на дне его глаз. Это то самое ненормальное любопытство. Он меня пугает. А с виду такая лапочка… Кхм, да, урок, у меня урок. Пробежка. Вы серьезно? Я же только начал отходить от вчерашнего. Пробежал три круга, сказал учителю, что не могу выполнять полную норму. Не то, чтобы я был очень ленив, просто нога начинала слишком сильно болеть еще после второго круга. Только я думал, что все кончилось, но нет. Меня ждал канат. Анекдотичная ситуация, не находите? Многие ждали когда я полезу вверх и многие хотели посмеяться, если, а точнее когда я не смогу долезть до самого верха. Что они так смотрят? Что им от меня надо? Хотят поржать, пусть сами попробуют забраться на такую высоту. Как же меня это раздражает! Когда очередь дошла наконец до меня, в зале стало ненормально тихо. Да лезу я, лезу. — Что у тебя с руками? Мой желудок сделал двойное сальто. — Ничего. — Тогда развязывай. Развязывать? Ладно. Освобождаю руки от бинтов и из-под них показываются тонкие полосы шрамов. Сколько их? Не знаю. Раньше я считал, но потом забил на это дело большой болт. Их все равно слишком много. Не обращаю внимания на шепот за моей спиной и начинаю забираться наверх. Нога болит. А, пофиг. Я и так могу. — Воу, — раздается совсем близко голос Андрея. — Это насколько надо быть двинутым, чтобы так себя… Его прервали в тот самый момент, когда у меня задрожали руки. — Заткнись, ему еще с каната грохнуться не хватало. Спасибо, Макс. Это ведь ты, верно? Не хочешь, чтобы я упал? Я сам не заметил, как оказался на самом верху. Они наверное разочарованы. Хотелось посмеяться, а я им кайф обломал. Ну ладно, давайте сделаем так. Я повисаю на одной руке параллельно полу и падаю. Всегда это любил. Вот человек летит вниз. И когда ты понимаешь, что он точно разобьется, он тормозит. До пола три метра. Еще не до конца. Хочу еще. Я закрываю глаза и расслабляюсь. Рывок и я вновь лечу вниз. Пол метра. Сам не понимаю, как начинаю улыбаться, наблюдая страх на лицах одноклассников. — Испугались? Они в шоке. Ну что, съели? Так вам и надо. — Ты…после урока уберешь маты на место. Кажется я немного переборщил. У учителя что-то очень похожее на нервный срыв. Убрать маты? Уберу. Я заслужил наказание. Все расходятся, а ты остаешься, смотришь, в твоих глазах видно восхищение, если это можно так назвать. Шок. Я, наверное, кажусь тебе хрупким, но меня не так просто сломать. Я не выставляю душу на всеобщее обозрение и предпочитаю прятать ее за непробиваемой маской. Она еще ни разу не давала трещин. Я в ней уверен. Ты уходишь. Из раздевалки как раз выбегает последний человек. Не узнавал, как его зовут. Закидываю последний мат на кучу остальных и иду в раздевалку. Он стоит лицом к двери и надевает рубашку. Смотрит на меня и на секунду замирает, тут же приходя в себя. Понравился? Нет, он смотрит на мои руки. Нужно будет перевязать. — Ну ты отжег, — Боже, говори громче, ничего не слышу. — Скажи честно, ты правда сумасшедший или только прикидываешься? Часто ты такие трюки выписываешь? Трижды в неделю, мой друг. Иногда реже, иногда чаще. — Все так испугались, — и зачем я это говорю? — как будто привидение увидели, — еще и улыбаюсь, как дурак. — Точнее Призрака. Я мертв. Я только что умер. Это конец. Мне снова придется менять школу. Все очень, очень плохо. — Был вчера в «Перекрестке»? — Был. — Смотрел мое выступление? — Смотрел. Ха! Вот ты и попался! — И понравилось? Я смотрю на него неотрывно и вижу, как напрягаются его плечи. — Н…наверное да. Было как-то…странно. Моя израненная душа просто ликует, а с сердца словно скатывается огромный тяжелый камень. — А я не думал, что ты…ну…и по мальчикам тоже. Застегиваю рубашку и складываю форму в рюкзак. Он подавился воздухом. Как же нелепо. — Да я вообще за тобой пошел и вообще, я…я не из этих! А ты забавный. — Не волнуйся, я лучше многих умею хранить секреты. Я взмахиваю рукой и ухожу. Я доволен. Если он не дурак, то будет держать язык за зубами. Он знает, кто я, а я могу красочно описать то, кем я его считаю. Идеально. Сегодня мой счастливый день, ну если не считать приобретение звания «двинутый», хотя это тоже к лучшему. Не будут ко мне лезть. Я не люблю заводить много друзей. В большой кампании держать себя в руках становится немного сложнее. Что до этого парня, с ним можно поиграть. Многие из моего бывшего окружения ненавидели меня именно за такие игры. Я никого не виню. Кому могут нравиться откровенные издевательства? А угрозы? А шантаж? Конечно еще пол года назад я мог спокойно прикрываться деньгами боготворящего меня отца, но сейчас нужно будет быть осторожнее и думать о последствиях. Когда я подъехал к дому, в кармане зазвенел телефон. — Да? — Призрак! Привет, дружище. — Твою налево, Кир! А если ты на громкой связи, а я прохожу мимо «Перекрестка»? Ты меня совсем не бережешь. — Ладно тебе, не кипятись. Я звоню узнать насчет завтра. Все в силе? — Ну… — Только не говори, что ты забыл. — Конечно не забыл, — я фыркнул. Черт, как я мог забыть?! — И… — И я буду завтра выступать. Шумно выдыхаю, прикладывая руку ко лбу. Завтра у меня выступление. Сложное. Я такие шоу устраиваю раз в три недели, не чаще. Просто от таких концертов приходится долго восстанавливаться. То, что выступление завтра — только к лучшему. Возьму отпуск на недельку. Или на две. Хотя нет, я не на столько богат, чтобы отсиживаться дома по две недели подряд. — Тогда дуй на тренировку. По спине пробежал холодок. — Я не тренируюсь. Платят как обычно? — Да, Антон, послушай… — Увидимся завтра вечером, Кир. Я бросил трубку и выключил телефон. Поднимаясь на лифте, я понял, что мои руки трясутся. Спокойно. Все нормально. Я приду в клуб завтра вечером, подготовлюсь и выступлю. Завтра, при условии, что все пройдет нормально, в мой карман упадет стопка из десяти пятитысячных купюр перевязанных резинкой. Все прекрасно. Да, завтра будет особенный день. Мне скучно просто мотаться между школой, домом и «Перекрестком». Хочется веселья. Хочу увидеть, как раскрошится в пыль чья-то душа и жертву я уже выбрал. Сделав уроки и сходив в душ, я сел за ноутбук. Хотел пробежаться по соцсетям, поискать информацию о моем новом друге. Через несколько минут поисков, я все-таки нашел его. Посмотрим. Максим Орлов. День рождения, любимые фильмы, музыка. Он любит дождь, фантастические книги и не любит видеоигры. Репостит себе на стену всякий сентиментальный бред, цитаты из книг и скрины трогательных или веселых моментов сериалов. Такой мягкий, а Игру Престолов смотрит. Гениальный сериал, много раз пересматривал. Но вернемся к Орлову. У него много друзей в сети. В некоторых из них я узнал ребят из моего нового класса. От изучения его страницы меня отвлекло уведомление. Андрей приглашал меня в «друзья» и в беседу класса заодно. Я принял приглашение. Не хочу быть в классе чужим. Почитаем, что тут пишут. Андрей: как сегодня круто на физ-ре было. Макс по моему перенервничал. Глеб: С чего ты взял? Андрей: Да он мне чуть ногу не отдавил. Настя: Сам виноват. Андрей: А я что? Я ничего. И вы в любом случае согласитесь. Он ненормальный. Виталик: Макс? Андрей: Наш новенький, придурок. Глеб: Закрой варежку, Андр. Андрей: А ты меня заткни. Настя: А ну прекратили. А если он прочитает? « Антон Фант вступил в беседу» Антон: По моему у тебя есть дар ясновидения. Настя: Не обращай на него внимания. Он идиот. Антон: Я это уже понял. Андрей: Я вообще-то еще здесь. Райнова, я тебя завтра в школе пну. Настя: Ой, напугал. Глеб: Пошел ты, Кислов. Андрей: Что, за свою девушку переживаешь? Настя: КРЕТИН. Глеб: КРЕТИН. Антон: А здесь всегда так оживленно? Виталик: В последнее время особенно. Антон: А Макс сюда часто заходит? Настя: Иногда. Пару раз в неделю, чтобы домашку узнать. Обычно по понедельникам и пятницам, он в эти дни чаще всего опаздывает. Андрей: И откуда ты все про всех знаешь? Глеб: Да она на уроках только и делает, что класс разглядывает. И списывать не дает. Настя: Ну это уже твои проблемы. Просто Максим сидит за партой впереди, а когда опаздывает, мне лучше видно доску. Андрей: Ну да, ты же коротышка))) Настя: Я выше тебя, умник. На мои губы натянулась улыбка. А с этой девчонкой скучать не приходится. Как только Кислов ее терпит? Ничем вроде не выделялась, а как залезла интернет, сразу стала страшной. Жуть. А вот Андрей кажется немного двуличным. Скорее всего он пытается натянуть на себя такую же маску, как у меня. Если честно, то у него не очень хорошо получается. Из-за маски то и дело выглядывает его настоящее лицо и разница между тем, что он показывает и тем, что у него внутри очень большая. Антон: Ладно, я пошел. У меня дела. Настя: Пока. Глеб: Пока. Виталик: Пок. Андрей: Смотри не покалечься. Антон: Ничего не обещаю. Я же ненормальный. Я вышел из интернета, но после все же вернулся. Хотелось посмотреть какое-нибудь кино. Закончил с просмотром я через пару часов. Есть хотелось страшно. Чего-нибудь нормального. Так как выяснилось, что в моем холодильнике повесилась мышь, я не нашел варианта лучше, чем пойти в кафе на соседней улице. По быстрому оделся, вышел из квартиры, не забыв захватить ключи и деньги. Решил я пройтись пешком. Тут все равно не далеко. Минут пять, если идти быстро и десять, если иду я. На наручных часах была половина шестого и на улице было еще довольно светло. Облаков не было и можно было увидеть, как на самом краю горизонта небо готовится стать кроваво-красным. Всегда любил закаты. Они красивее рассветов во многие сотни раз, пусть большинство людей и не видят между ними большой разницы. Мою голову разрывает от количества нерешенных вопросов. Пусть я и считал их игнорирование оптимальным решением, это было далеко не так. Как я завтра буду выступать? Как я послезавтра пойду в школу? И пойду ли вообще? Как мне избавиться от мыслей об отце и что делать с моим новым подопытным? Точнее нет, что Именно мне с ним сделать? Об этом хотелось думать прежде всего. Переберем варианты. Итак, начнем. Выставить его на посмешище? Или можно натравить на него какую-нибудь злостную кампанию. Или довести его до самоубийства первыми двумя способами. Хотя нет, за такое сажают. Нужно что-нибудь с похожим исходом, но менее наказуемое. И тут, когда я уже подходил к кафе, собираясь открыть дверь, меня осенило. Разбитое сердце. Хах, что может быть ужаснее? От такой мысли я даже остановился. Я разворачиваюсь и иду домой. По пути заглядываю в минимаркет, покупаю пачку «Доширака», бутылку пива и коробку конфет. Забираю свой ужин и иду домой. Поднимаюсь в квартиру и, прямо за залитой кипятком едой, начинаю творить. На маленьком листе бумаги излагаю план своих дальнейших действий и спорю со своим подсознанием, что на воплощение моего плана у меня уйдет меньше месяца. Доедаю, открываю бутылку, делаю глоток и иду к себе в комнату, где прикрепляю свой план к стене на двусторонний скотч. Я остался доволен собой. Это будет простая, веселая и захватывающая игра. Я ее организатор и я устанавливаю правила, которым будут подчиняться все игроки, потому что они — просто фигуры на доске, которые не играют важной роли ни в одном из моментов игры. Их используют и выбросят, а в самом конце останусь только я. И моя победа предрешена.