Танец на стеклах.

Я его не слышу. Совсем. Он словно испарился. Это все Макс. Он что-то сделал и Призрак исчез. Такого со мной давно не было. В голове абсолютная тишина и никто не хочет натворить что-нибудь непоправимое. Тогда в туалете…это было очень близко и очень опасно. Слишком близко к полному контролю над моим телом и я этого очень боюсь. В последний раз, когда такое случилось, я выпрыгнул из окна… А сейчас я еще и на Макса сорвался. Призрак все испортил. Уже в который раз я не знал, что творил. Так странно. Я только сейчас начал замечать, какой четкой стала грань между нами. Буквально недавно нас с Призраком нельзя было отличить друг от друга, а теперь я превратился в плаксивую истеричную девчонку. Но я не жалею. В моей голове шла Третья Мировая и я одержал победу. Он хотел, чтобы я вытер об Орлова ноги и оставил ни с чем, а я хотел еще хотя бы ненадолго оставить все как есть. Чтобы засыпать в его объятиях и просыпаться от его поцелуев. Чтобы не оглядываться на прошлое и жить в настоящем. Таком простом, рутинном настоящем. — Ты в порядке? — у него такой ласковый заботливый голос. — Теперь да, — тихо отвечаю я. — Я понимаю, что сейчас тебе не до расспросов, но… — Не надо. — Могу подождать, пока ты сам не расскажешь. Я благодарно улыбнулся. Мы подошли к кинотеатру и зашли внутрь. Купили два билета на последний ряд. Фильм этот я уже смотрел. Фэнтези, если не ошибаюсь. Я присек попытку Макса заплатить за билеты, а чтобы много не говорил, купил ему попкорн и колу. Фильм, несмотря на то, что я его уже видел, был интересным, иногда смешным, а в какой-то момент грустным. Да ладно? С самого начала было видно, что эти двое будут вместе. А ты что здесь делаешь? Да вот никак не мог до тебя достучаться. Ты такую истерику закатил. Позорно. Замолчи. Ты меня не заткнешь. Я поднял подлокотник, что отделял кресло Орлова от моего, придвинулся ближе, повернул лицо парня к себе и впился в его губы требовательным поцелуем со вкусом попкорна и колы. Голос Призрака затих и ко мне снова вернулось чувство свободы. По крайней мере я свободен от его бесконечной болтовни и претензий. Хоть не надолго отдохну. — Молодые люди, здесь же дети! — Да как можно? — Извращенцы поганые. — Вызовите кто-нибудь охрану. Донеслись голоса со всех сторон. От служебного входа в зал к нам шли двое человек в форме. Я оторвался от теплых губ. — А вот теперь, бежим. Хватаю Максима за руку и мы мчимся прочь из зала под неодобрительные возгласы посетителей кинотеатра. Останавливаюсь только тогда, когда мы спускаемся на первый этаж здания. Мы стояли у входа в какое-то кафе и восстанавливали дыхание. — Это было зачем? — Просто захотелось. Я улыбался а-ля 32-не предел. — Антон? — А? — Ты же чувствуешь, что перестал хромать? А я думал, что же здесь не то. Нет, конечно я не притворялся. Просто боль отступила сама собой. — Не болит совсем… Я обнял его, а он был не против. Максим понимал, как много это значит для меня. — Вот видишь, ты оказываешь на меня благотворное влияние. Он улыбнулся и кивнул, соглашаясь. — Есть хочешь? — Не отказался бы. Пойдем. Мы сели за самый дальний столик. Я попросил у официанта яблочный штрудель и шарик ванильного мороженного. Максим заказал вишневый пирог. Пить мы решили чай. — Любишь сладкое? Интересный способ начать разговор. — Да, очень. — У тебя все нормально? Он что, заметил, что я дрожу? Ну да, как тут не заметить? Пальцы Орлова сжали мои и дрожь прекратилась. Что же ты со мной делаешь? — Нет, все в порядке. Просто столько всего навалилось. Перенервничал. — Ясно. Разговор явно не вязался. Я уже хотел спасти положение, как за меня это сделал мой собеседник. — Можно я…приду на твое выступление в воскресенье? Я задумался. Я хотел, чтобы он пришел, но мне бы не хотелось, чтобы он на это смотрел. Я не желал видеть отклика моей боли в его глазах. Я еще не готов. — А сам ты как, хочешь прийти? — Да. Мне принесли штрудель и мороженное. Я ковырял в холодном шарике ложкой, думая. Так. Пусть он придет, посмотрит, а потом ты его сломаешь. Лучше публично. Нужно еще речь сочинить… Заткнись. Не отворачивайся. Мы оба прекрасно понимаем, что если этого не сделаешь ты, то я возьму все в свои руки. Не посмеешь. Я — настоящий ты. Не придумывай себе историю. В твоей игре правила устанавливаю я. Это моя жизнь. Не лезь. Где бы ты был без меня? Я дал тебе все, сделал тебя тем, кто ты сейчас и это твоя благодарность? — А мороженное чем виновато? Ванильный шарик превратился в ванильное месиво. — Извини. Задумался. Сгинь. Разговор не окончен. — Знаешь, лучше не ходи. Там не на что будет смотреть. — Но я видел… — Это для другого номера. Для того, чтобы его отточить нужно больше времени, чем у нас есть до воскресенья. Тогда будет просто обычный номер. Я бормотал это себе под нос, но Орлов все слышал. Он понимал, что это сложно. Пусть и ложь, но она действовала. — А ты почему не ешь? Только сейчас заметил, что его тарелка с куском пирога тоже стоит на столе. Максим спохватился и с легкой улыбкой приступил к поглощению пирога. — Если ты не хочешь, я могу не приходить. — Это уже тебе решать. Насколько сильно ему плевать на свои принципы? На что он готов пойти ради меня? На все. Этот парень полностью в моей власти. Интересно, он понимает это или просто считает исполнение моих прихотей своим желанием? Дальше мы ели в тишине. За соседним столиком двое девушек о чем-то шептались, бросая взгляды на нашу парочку. В особенности их интересовал я. В конце концов одна из них, та, что была смелее, подошла к нашему столику. — Простите, что отвлекаю. Могу я задать вам вопрос? Обращалась она ко мне. Я кивнул. — Любите ли вы белые розы? Я улыбнулся и ответил. — Да, потому что считаю их душами красных роз, отчистившихся от крови падших от их шипов сердец. Максим ошарашенно смотрел на меня, а девушка восхищалась. — М…можно пожалуйста ваш автограф? Она протянула мне блокнот и ручку. — Разумеется. Кому подписать? — Анастасии Тайницкой. — Так, Анастасии Тайницкой с наилучшими пожеланиями, Призрак Красной Розы. — Большое вам спасибо. Мы с подругой вас просто обожаем. — Приходите в Перекресток в это воскресенье. Может увидимся там. Девушка засмущалась, и, еще раз поблагодарив, поспешила удалиться. — Вау. И что это сейчас было? Глаза Макса были схожи по размеру с тарелкой, с которой быстро исчезали остатки штруделя. — А что ты хотел? Ты встречаешься со знаменитостью, вот и фанаты донимают. Я понял, что сказал и прикрыл рот рукой, покраснев. — То есть мы встречаемся? — Подумай сам, — я начал загибать пальцы. — Мы целовались, ходили в кино, спали вместе и ты признался мне в любви. Не знаю как тебе, а мне этого достаточно, чтобы считать нас парой. Мои щеки пылали. Было жутко неловко. Я поймал себя на мысли, что эта эмоция настоящая. Я могу быть с ним настоящим, это же удивительно. Может…может мне прекратить эту игру и просто быть с ним? Скорее всего мне стоит поступить именно так. — Меня не устраивает в твоем ответе только одно, — я напрягся. — Ты тоже признавался, что любишь. Мы улыбнулись. Мне вдруг страшно захотелось его поцеловать. Мы быстро покончили с едой, я расплатился и, взяв Максима за руку, повел парня прочь от посторонних глаз. Мы гуляли по парку. Людей почти не было, так что вокруг было очень тихо. Солнце ярко светило, кроны деревьев колыхались, поддаваясь порывам холодного ветра. Я сел на скамейку, Максим устроился рядом, приобняв меня за плечи, немного согревая. Я притянул его к себе за подбородок и поцеловал. Вишня. Он такой теплый и родной. Мне хочется вечно сидеть вот так, обнявшись. В кольце его рук я чувствую себя защищенным. Может поэтому Призрак и пропадает, когда я с ним? Ведь появился он именно тогда, когда я нуждался в защите близкого. Я нашел утешение в своем сознании. Он пришел и моя жизнь стала легче. Единственное, что я не могу понять, так это его намерений относительно меня. Он то защищает меня, то заполучает власть и выбрасывает мое тело из окна или уродует. Он наверняка думает, что только он может заставлять меня страдать и никто другой. Ведь на самом деле, это он внушает мне сюжеты всех этих игр. Я не хочу подчиняться его воле. Хочу быть свободным и не спрашивать совета у самого себя, а думать своей головой. Все слишком сложно, чтобы вот так просто рассказать. О моей проблеме знает только Кир, больше никто, даже мой отец. Почему? Он бы запихнул меня в сумасшедший дом или еще что похуже. Эта боль в моей ноге. Ее придумал и внушал мне Призрак и делал он это, чтобы избавить меня от того, что было мне неприятно. Да, отчасти я ему благодарен, но эта моя часть со временем становится все меньше и меньше. А пока я просто гуляю со своим парнем по парку, не желая думать о том, что будет сегодня вечером, а тем более завтра.