Танец на стеклах.

Когда я проснулся, Антона рядом не было. Из ванной комнаты доносился звук льющейся воды. Я сел на кровать и оглядел комнату. Его комнату. Если честно, то я ожидал чего-то большего от человека, который получает по семьдесят тысяч за одно выступление. Простой интерьер. Шкаф с одеждой, письменный стол, заваленный какими-то бумагами и школьными тетрадями, поверх которых лежал новенький ноутбук. Кровать большая, двуспальная и очень мягкая. На стенах много листов с какими-то надписями, приклеены они были наверное на двусторонний скотч. Я встал у стены напротив кровати и стал читать. Расписание уроков, какие-то заметки. Я увидел, что почерки на некоторых листах другие. В школе Призрак писал округло и мелко, так, что с трудом просматривались слова, этот же был угловатым и крупным, словно писал совсем другой человек. В один из листков было воткнуто бесчисленное количество булавок, так что прочитать то, что было там написано казалось невозможным. Я не стал лезть туда, куда не следует. Может это что-то важное. От созерцания листков на стене меня отвлек звук пришедшего на мой телефон сообщения. Я поднял выпавший из кармана джинс аппарат с кровати и поднес к уху. « Привет, Макс, это Кир, Кирилл, брат твоего друга. Я…я звоню, чтобы сказать кое-что, что тебе могло не понравиться, но после вчерашнего я понял, что ты уже все знаешь. Я искренне желаю, чтобы у вас с Антоном все было хорошо, но не сказать просто не могу. Лично я бы не смог, так что звоню по телефону. В общем…это Призрак убил Андрея. Это он довел его до самоубийства и Антону от этого очень больно. Я надеюсь, что ты его поймешь.» Я еще минуту стоял на месте. Телефон выпал из руки, приземлившись на пол. Призрак. Призрак убил Андрея. Моего лучшего друга убил тот, кого я считал беззащитным. Я же думал, что люблю его и любил, а он вонзил мне нож в спину. Это больнее, чем целый десяток лезвий по телу. Это слишком… — О, ты уже проснулся, — Призрак выходит из ванной в одних джинсах. Внутри меня разгорается какое-то непонятное чувство. Это гнев? Злость и ярость. — Эй, все в порядке? Ты какой-то бледный. Делает шаг ко мне, а я его отталкиваю. — Не подходи ко мне! — Да что с тобой? Мне между прочим больно. — А мне значит — нет? Когда ты собирался мне рассказать? — О чем? — играет. Конечно, он ведь такой хороший актер. — Не прикидывайся. Я говорю об Андрее. Это ведь ты его убил, да?! Мой голос срывается. Глаза Призрака блестят открытой насмешкой. — Значит, ты все узнал… Да, я думал, что Кир проговорится. Просто не сможет держать в себе. Знаешь, а я ему благодарен. Теперь можно побыстрее закончить эту глупую игру. Игру? О чем он? — Вижу ты озадачен. Так позволь объяснить. Все с момента нашей встречи было просто игрой. Все во мне было фальшивкой. Я порядком от тебя устал. Такие наивные дети как ты, быстро надоедают. Мне было скучно и я придумал тебе образ идеального мальчика, чтобы смотреть, как ты носишься со мной, выполняя любой мой каприз. Ты был использован и выброшен. Я закончил. — То есть все это было… — Шуткой. Большой такой ложью. Я тебя разыграл. Тебя и всех, кто был рядом. Я идеально сыграл свою роль, а ты был просто декорацией в моем спектакле. Просто моей игрушкой! Он стоял и ухмылялся, словно сумасшедший, сложив руки на груди и смотря надменно и холодно, точно в глаза. Я вне себя от ярости. Нет, все намного хуже. Я готов убить его прямо сейчас, не взирая на последствия. Однако вместо этого я просто со всей силы бью его по лицу. Он отшатывается и падает на кровать, кажется теряя сознание, но меня это уже не заботит. Подхватываю свой телефон и ухожу. Обуваюсь, надеваю пальто и покидаю эту прогнившую насквозь квартиру, громко хлопнув дверью. Меня всего трясет. Как он только мог… Как можно быть настолько жестоким? Получается, что все, что было между нами — иллюзия? Качественно скрытая ложь? Лесть и горстка черного юмора? Мне хочется вернуться. Хочется проснуться этим же утром и понять, что все это было сном. Что не было ни сообщения, ни ссоры. Но тогда я бы продолжал впитывать его ложь день за днем, превращаясь в безвольную куклу в его умелых руках. Но… Я ведь уже ею был. Он играл мной как хотел. Стоило ему попросить, я тут же исполнял. Я был готов ради него на все. Мог пойти на что угодно, если это принесло ему радость. Я был послушной куклой. Игрушкой. Персональным рабом без собственной воли и желаний. Все его уловки и убеждения. «Ты мне нужен.», «Прошу, не оставляй меня одного.», «Я без тебя не смогу.». Все это наглая ложь и ничего больше. Мне противно вспоминать о нем, противно слышать его имя и просто видеть его образ в своих мыслях. Гнусно. Сыро. Холодно… Больно? Ну да, я же…люблю его… Черт возьми… И если бы я был внимательнее сегодня утром, если бы внимательнее присмотрелся, то заметил бы. Я бы заметил, что его глаза этим утром были холодного серого цвета. Pov Антон. Я очнулся на кровати в одних джинсах. Тело неприятно ныло, а из разбитой губы текла кровь. Вдруг я заметил, что Максима нет рядом. По коже пробежал холодок. — Максим? Макс! Эй! Я дважды обошел квартиру и после убедился. Его здесь нет, он ушел.  Стало так тоскливо, что хотелось плакать. Что-то в последнее время я совсем расклеился. Так ты ничего не помнишь? Этот холодный насмешливый голос заставил вздрогнуть. Не помню чего? Этого утра. Даю подсказку. Максику звонил Кир и рассказал про наш общий маленький секрет. Мы его больше не увидим. Но его лицо, когда я заканчивал свою игру нужно было видеть. — Ч…то? Мое сердце бешено заколотилось. Ты… Ты рассказал ему? Все ему рассказал?! Да. Я с ним закончил. — Я…я не верю. Нет, нет, ты не мог так со мной поступить. Это какая-то ошибка, точно ошибка. Ведь ты же не мог, да? Ты не мог. Не мог! Не мог! В голову ударили обрывки воспоминаний. Куски каких-то фраз и четкий образ Орлова. Лицо, всегда такое нежное, просто пропитано злостью и излучает ярость. Обхватываю голову руками и сажусь на кровать в своей комнате. Громко кричу, пытаясь прекратить этот беспредел в моей голове. Мысли метались туда-сюда, ударяясь друг о друга и мешаясь. На заднем фоне что-то непрекращая вещал Призрак, а мне хотелось плакать навзрыд, чтобы можно было показать всему миру, как мне плохо, при этом оставаясь на месте. И я кричал, метался по квартире и бился головой о стены, умоляя его прекратить. Замолчи, замолчи, замолчи… Да ладно тебе, хватит. Было же весело! Он зашелся диким хохотом и этот звук разрывал мою многострадальную голову. — Заткнись, заткнись, заткнись!!! Бью себя по голове, а он в ответ заламывает руки. Я кричу. Как больно. И душа крошится в пыль. Как ты не понимаешь? Я ведь люблю его, люблю! Зачем тебе портить мне жизнь? Ты же должен меня защищать! Я тебе ничего не должен. Я просто люблю, когда страдает кто-то кроме меня. Это неправильно. Ты моя фантазия, это я тебя создал и ты должен меня слушаться! Особенно сильный удар и я теряю сознание, в полете приложившись виском об угол шкафа. Очнулся я только к часу. Голова болела адски. Проснулся наконец?! Почему так громко? Бл*, еще и голову разбил. От виска по правой щеке бежала струйка крови. Забей. Просто напейся и забудь о нем. Ты и не из такой задницы выбирался. Напиться? Я думал об этом. Да, да, почему бы и нет. У меня на кухне уже с пол года припрятана заначка. Семь бутылок виски и два блока дорогущих сигарет. Сам не знаю, зачем оставил. Было жаль выбрасывать? Наверное да. Я сижу на полу со второй начатой бутылкой в руке, отпиваю прямо из горла и почти давлюсь. Кашляя, но все равно возвращаясь к бутылке. Может тебе уже хватит? Я тебя уже почти не слышу и ты просишь меня остановиться? Это глупо. Я еще не закончил. </i>Тогда иди и режь вены. </i> Ты ведь понимаешь, что я все равно пойду? Я хочу, чтобы ты страдал, но не могу сделать это, пока мне самому недостаточно больно. Ты не заставишь меня так просто чувствовать боль. Я не чувствую боли, а точнее не чувствую вообще ничего. Это блеф. Нет, не блеф. Ты обманываешь самого себя. Пошел ты… Затягиваюсь сигаретой, которые уже не считаю. Тушу окурки я о собственную руку, пепельницы в доме нет. Ты сам меня до такого довел. Я лучше умру, чем еще раз посмотрю ему в глаза. Какой позор. Он же верил мне, а я так жестоко с ним обошелся. Почему всем вокруг меня приходится страдать? Как бы я хотел все исправить. С самого начала просто влюбляться и просто быть любимым, не придумывая дополнительных условий и правил. Я виноват во всем, что случилось и только я. Если бы я был сильнее, то не стал бы следовать навязанным мне условиям. Ненавижу себя за эту слабость, ненавижу. Холодное лезвие проходит по коже в пятый раз, перечеркивая вырезанную на запястье поверх неглубоких порезов букву М. Брызнула кровь, а в голове начало темнеть. Меня кто-то зовет, но открывать глаза не хочется. По всему телу растеклась тягучая вязкая боль. Меня трясут за плечо. Сильно так трясут. — Голодов! А ну очнись! Не думай подыхать! Кир? Похоже у меня начались галлюцинации. — Открой глаза, ты мне еще нужен! Открываю глаза. Снова подчиняюсь. — Так, ты меня достал. Я вызываю «скорую». — Нет! Быстро принимаю полностью сидячее положение. — Я уже думал, что помер. Какого черта, Антон? — Предатель. — Что? — Как ты мог ему сказать? Как? Я же ничего не… — Ложь. — Я не хотел, чтобы так получилось. — Постой. Так он не знал? Антон, я… Он сожалел. Он правда ничего не знал. Хотел как лучше и не мог молчать. Я понимаю. Я не злюсь на него. Но ведь это Кир разрушил то, что я так усердно строил. Он разрушил идиллию, в которой я жил. Кажется я окончательно запутался в себе. — Уходи. — Что? Но тебя сейчас опасно оставлять. — Я хочу побыть один. Отворачиваюсь от него, показывая, что не хочу говорить. Мне нужно во всем разобраться. — Я за тебя волнуюсь. — Не стоит. Ты должен меня ненавидеть. Я убил твоего брата. Кир вздрогнул. Я не хотел, не хотел такое говорить. Как-то само вырвалось. — Это был не ты. — Мои руки в крови. И страдать должен только я. Вот он, вот мой приговор. Я обречен на вечные страдания. На те увечья, что наносят на мое тело мои же руки по моей собственной воле. — Ты так с ума сойдешь. Не обманывай себя. — Если я сойду с ума, я даже не смогу этого понять. Я окончательно потерялся. Прошу тебя, уйди, не путай меня еще сильнее. Он видит, что мне плохо и не хочет оставлять меня одного, просто потому что знает, чем может закончиться эта история. Я могу сделать с собой что-нибудь непоправимое. Однако Кир поднимается с пола, где сидел до этого и уходит, тихо прикрыв за собой дверь. Он слушается. Но делает это по собственной воле. Так в чем же отличие? Я раньше этого не понимал. Да что там, даже сейчас не понимаю. Наверное человек просто думает о тебе и сам для себя решает, как поступить. И только если его вариант действий совпадает с твоим, это можно считать выполнением просьбы по собственному желанию. Кир. Человек, достойный доверия и уважения в высшей степени. Я никогда не стану таким, как он. Никогда не смогу добиться от людей такого расположения без навязанного образа, кажущегося им идеальным или желанным. Снова слезы катятся по щекам, а так хочется их остановить. Но не могу. Ты не видишь смысла в том, чтобы дальше существовать как личность? В такой жизни нет абсолютно никакого смысла. Я никому не нужен, а единственный человек, с которым я был настоящим, разочаровался во мне. Я могу облегчить твою боль. Делай что хочешь. Мне уже все равно. Оглядываю комнату. Я успел породниться с этой обстановкой. Только здесь, когда я был один, я чувствовал себя совершенно свободным. Было в этой маленькой квартирке что-то теплое и родное… Было. Теперь эта пропахшая кровью и алкоголем, пропитанная сигаретным дымом лачуга, дает мне только холод. Мне уже так давно не было настолько холодно. Я даже успел соскучиться по этому чувству. Это ощущение покрывало ледяной коркой мое сердце и заставляло кровь превращаться в лед, покрывало кончики пальцев незримым инеем. Контроль. От одного слова меня бросало в дрожь. Я отбивался, старался сохранить рассудок, но сейчас сил сопротивляться не было. Я пуст. Я холоден. Я стою на подоконнике. Прохладный воздух заставляет дышать глубже. На улице уже стемнело. Прохожих не так много. Я почему-то медлю, хотя полностью уверен, что сделаю этот шаг. Хочется оставить этот момент в своей памяти. Розовая полоса заката еще не догорела на горизонте. Эта игра началась, когда на небе был почти такой же прекрасный закат. Теперь же я заканчиваю игру, делаю свой последний ход и обманываю игрока напротив, смотря на себя. И шах и мат я ставлю не противнику. Я обыгран. Я выброшен. Я использован. Я мертв…