Отряд самоубийц

      Золотая тропа закончилась с громким взрывом, словно из космоса упал метеорит.       Магнус помянул всех, кого мог, когда проснулся от этого звука. В кои-то веки выдалась возможность не спать вполглаза в лесах. И тут такой подарочек.       «Не расслабляйся, что б их всех».       Быстро натянув штаны, Нотт, не церемонясь, выпрыгнул в окно, сокращая путь из башни во двор втрое.       Мягко приземлившись на гору соломы и отряхнувшись, он остановил рукой Макса, который уже готовил темное проклятие третьего уровня.       В центре двора образовалась яма, из которой шёл золотой пар. Осмотрев двор, Магнус заметил, что выползли все обитателя Флинт-хауса: в основном женщины и дети.       Они при всём желании не смогли бы сейчас отразить нападение — похороны и ритуальные воздаяниях предкам и духам-хранителям, отняло много сил из выживших членов рода. Магнус сам чувствовал слабость, хотя никогда не считался средним магом. Стоящий рядом Боул держался на адреналине от взрыва.       «Дерьмо».       Нотт знаком показал хранительнице рода — Кэтрин, — чтобы она хватала детей и шла в укрытие. Макс без споров встал впереди новой леди Флинт, прикрывая её собой.       «Если малышка Блэк меня наебала с миром, то я пересмотрю свои взгляды на подставы женщин».       Нотт бесшумно ступал по сырой земле, хранившей остатки слез неба, потерявшего своего хранителя в этот день. С каждым шагом золотистый туман расступался. Магнус привычно нагревал огнём вокруг себя воздух, чтобы в случае чего сразу же убить первую партию идиотов. Прыгнув в кратер, боевик замер. В центре взрыва лежала девочка, судя по небольшому росту. Золотистые волосы отливали искрами того загадочного тумана, который полностью окутывал её.       «Вот и не верь теперь, что судьба упадёт тебе с небес в руки».       Она может быть врагом, смертником, но Магнус плюнул на все, послушав свою натуру джентльмена.       Подхватив девчушку на руки, он подивился её легкости и бледности, будто она вообще не ела.       — Макс, отбой, зови лекаря.       «Надеюсь, я об этом не пожалею».

***

      Нега, выворачивающая кости, была приятна, как и присутствие невзрачного силуэта, внушающего легкую изморось на коже и тепло в душе, что она больше не одинока. Хотя бы в этом странном месте.       Жила, как герой, так и умри, соответствуя ожиданиям. Она знала, что даже Дамблдор не был уверен, что она выживет, что покинет платформу призраков, что её место не займёт крестраж. У директора была только вера в неё и Надежда на лучший исход. У Авроры Гретхем Поттер не было ничего из вышеперечисленного, кроме животного инстинкта защитить то немногое, что дорого её сердцу.       Любовь победила, Грета выжила, а магическая Британия выдохнула от облегчения, чтобы после сжать скользкими щупальцами неугодных. Сама виновница победы и будущего мнимого правосудия отстранилась от дел и заперлась на Гриммо, игнорируя надежду народа на олицетворение всех их стандартов. Надоело, хватит. Поттер уже давно поняла, что глупо доносить истину до толпы, если они сами хотят быть обмахнутыми.       Место, где дышала сама тьма, было её отдушиной и успокоением. Тяжелая мебель, ни капли света, лишь компания портретов бывших хозяев, верный Кричер, да книги с вином, до которых у Греты дошли руки.       А ещё была мать крестного, которая поджимала губы на очевидные вопросы девушки и советовала:       — Посмотри на верхней полке третьего стеллажа. Там были книги по твоему семейному дару, Аврора.       Поттер вначале злилась, потом бурчала под нос, дальше она смирилась и не думала спорить. Грета не любила ни первое, ни втрое имя: они оба были символами сказки, где Аврора была спящей красавицей, а Грета будущим десертом для безумной ведьмы. Тетя Петуния не зря предпочла называть её вторым именем — знала, что не все сказки так милы и наивны. Сейчас Поттер благодарна за иронию и сарказм тетки — чтобы выжить, ей тоже пришлось избавиться от злой старухи-ведьмы из своей сказки. Сказки, которая походила на полосу препятствий.       Так какая разница, как отзываться в пустом доме?       День начинался совершенно обычно: Кричер бурчал, что юная хозяйка могла бы съесть сэндвич в столовой, не сидя на полу с книгой о черных целителях .       Грета махнула рукой, зачитываясь. Руки тянуло опробовать все это: интуитивная артефакторика в купе со слабым даром некромантии с большей долей возможное развить в чёрное целительство — были чертовски заманчивы.       Вопрос упирался в практику, вернее, в осуществление всего прочитанного — мастеров в Англии остались единицы. Лучшие артефакторы теперь обитают во Франции. Теоретически она могла попросить помощи у Флер, она не отказала бы, но лишь мысль покинуть уютное гнездо древнего семейства вызывало непонятную панику.       Про учителя-некроманта даже мечтать не стоило. Официально некромантов всего десять на всю Европу, которые не спешат делиться знаниями.       Но и дары не хотелось бросать неразвитыми. Особенно, когда Грета почувствовала, что у неё действительно это получается.       Полный тупик.       И то, что кто-то посмел разнести бомбардой дверь — не внушало ни хороших мыслей, ни настроения.       Дальше послышался крик — незваный гость попал в капкан и явно не успел отскочить.       — Грета Лили Поттер! Мордред тебя задери! Я знаю, что ты здесь.       Появившийся рядом Кричер недовольно буркнул:       — Грязнокровка не умеет уважительно обращаться с Хозяйкой Авророй.       Поттер лишь вздохнула. Конечно, глупо было надеяться, что Гермионе хватит и открытки с поздравлениями.       Выйдя к гостье, Грета могла наблюдать, как Грейнджер взмахивает палочкой. Ещё одна особенность чистокровного расизма: магам, за плечами которых есть многовековая история и родовые дары, легче даётся высшая магия и беспалочковое волшебство. Нет, маглорождннный тоже может достичь этого, все же магия идёт из двух источников: природы и самого волшебника. Но для среднего мага в первом поколении на это в среднем уйдёт лет двадцать постоянных и беспрерывных тренировок. Такой волей обладают далеко не все.       — Восстановить дверь не хочешь?       Гермиона вздрогнула. Грета смотрела, будто сквозь неё, что-то прокручивая в голове. Грейнджер вспомнила, что такое выражение лица у подруги было, когда они обе остались в лесу одни. Волшебница лишний раз уверилась, что Поттер пора отсюда вытаскивать.       — Хозяйка, Кричер все сделает сам, — Гермиона подпрыгнула от голоса домовика.       Тот щелкнул пальцами, и дверь медленно собралась по кусочкам. Ещё одна особенность неизвестного мира Поттер — личные домовики старых семей могут сотворить нечто невероятное в том месте, где обитают. Даже восстановить все плетения заклинаний, если им не больше двух веков.       — Спасибо, Кричер, — поблагодарила ведьма. — Подай чай с теми восхитительными пирожными в столовую.       Гермиона пыталась найти свою подругу в этой девушке: длинное темно-фиолетовое платье в пол, собранные в узел волосы, как и легкие взмахи рукой и отдавание приказов — все это было так непохоже на Грету, что первая ученица начала сомневаться, как нужно вести себя с этой девушкой.       — Кричер рад служить хозяйке А...— под тяжёлым взглядом Поттер домовик кивнул и испарился. Магическое существо поняло свою хозяйку, но не так, как она того хотела: старый слуга решил, что грязнокровка не должна произносить имя его хозяйки с покровительственными нотками. Грета же не хотела отвечать на расспросы о новом имени, которое им же не являлось.       — Чем обязана таким фееричным появлением? Не думала, что ты решишься на крайние меры, — всего пара секунд и перед ней стояла её Грета, Грета, которую она знала как облупленную. Грейнджер подумала, что она не хотела расстраивать эльфа и подыгрывала ему, поскольку Кричер помог им.       Тряхнув головой, Гермиона схватила за руку Поттер и без возражений потянула её к выходу.       — Мы идём на Косую Аллею, и это не обсуждается! Нас ждёт Флер и магазины. Так что ты ответишь мне за все свои отказы, подружка невесты.       Поттер простонала в голос. Походы с Гермионой по магазинам — сущая пытка. Присутствие миссис Уизли ни капли не облегчит её страдания, напротив, возведёт их на новый уровень пыток.       Её идея с затворничеством была с самого начала не лучшим выходом, но ничего другого в голову не приходило. Семья её друзей была дружелюбна, но она не была родной. И не смотря на шум и веселье, Аврора-Грета чувствовала там себя лишней. Если ещё в детстве это чувство было непонятным, то после гибели крестного она ощутила его сильнее — одиночество в тёплом кругу с ароматами булочек и разнобойными голосами. После войны это чувство только усилилось, как и горечь от потерь из-за глупых амбиций одного и веры других. С Гермионой было легко, Поттер вздохнула с облегчением, когда Рон разругался с ними, будто так и нужно было: почувствовать спокойствие, не ощущать себя каждый раз, как на пороховой бочке и подстраиваться под чьё-то настроение. Тогда она почувствовала, что одиночество отступает. Понемногу, делая день за днём по шагу назад, заставляя её дышать с каждым разом свободнее.       После войны одиночество делало шаги вперёд, пока не достигло того места, откуда оно удалялось. Не спасали ни короткие встречи с подругой, ни пирожки миссис Уизли. Спасал только старый дом, преданный домовик и портрет.       — ...Нет, я все понимаю, но открытка? Грета, я не ожидала, что ты бросишь меня одну на растерзание этой предсвадебной суете! Ты меня слушаешь?       «Я не хотела мешать и быть лишней — не лучшее оправдание».       — Да. Где вы договорились встретиться с Флер?       Парную аппарацию Поттер пропустила, как и укоряющую речь, пытаясь разобраться с эмоциями. Косой переулок за год смог вернуть себе жизнь. Вот Флориш и Блотс раскрыли свои двери, а через дорогу снова открыта аптека. Разноцветный магазин Джорджа мигал огнями и приглашал всех внутрь.       Волшебники сновали туда-сюда, совы летали над головами, а дети прилипали к окнам с новыми моделями метел. Будто ничего и не было и война — один и долгий страшный сон.       — Вон она, — Гермиона помахала рукой вейле, которая поцеловала мужа в щеку и отправила в сторону банка.       Грета лишь выдохнула, заметив круглый живот Флер. Поразительно, что внутри развивается новая жизнь. Поттер настолько засмотрелась на лучащуюся счастьем молодую миссис, что побоялась потерять и так не самое лучшее зрение.       — Хермиона, — сдержанно кивнула бывшая Делакур и заключила Поттер в объятия. — Грета, Мерлин мой, как давно мы не виделись!       Поттер слабо улыбнулась француженке, отходя на пару шагов назад. Внезапная слабость немного отпустила, но не до конца. Буйными волнами начала биться паника, а обоняние уловило привкус серы в воздухе.       Человека в чёрной мантии и маске она заметила все же поздно: единственное, что смогла сделать Грета — оттолкнуть Флер, выставив щит четвёртого уровня некромантии.       — Бомбарда!       Дальше были лишь тьма и чувство покоя. Холодной изморосью держала за руку фигура в темном одеянии, держала и не отпускала из своих объятий, даруя облегчение и запах весенней травы с привкусом серы.       Теперь Грета знает, как пахнет смерть, принимающая магов в свои чертоги.       Здесь в ничто было легко, будто она была тонким и невесомым перышком обычной птицы, которая никому и ничего не должна. Это чувство окрыляло, что Поттер начинала перекатываться с пятки на носок под одну единственную мелодию тишины. Прикрывшая глаза, раскачиваясь как маятник, чтобы увидеть сквозь вечную пелену, что с Флер все хорошо, как и с её ребёнком.       Грету что-то потянуло вниз, и она провалилась в тёмную и склизкую дыру.       Последнее, что она видела и слышала: янтарные, мудрые глаза тигра и переливистый голос Флер, поющий колыбельную своей дочери.       — Спи, моя Грета. Спи. Тебе приснятся замечательные сны. Ты только спи...       Спи, Грета. Вечным сном...